Текст книги "Я никому не скажу"
Автор книги: Дина Дэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Глава 11
Я чувствовала, как начинаю сходить с ума в замкнутом пространстве. Я провела в этом доме всего одну ночь, но мне казалось, что прошла целая вечность. Я не могла вспомнить ни лиц девочек-официанток, с которыми работала, ни вид из окна своей съемной комнаты.
И совсем забыла, каково это – не вздрагивать от любого громкого звука.
– Блять, ты с утра всегда такая не спокойная? – рыкнул Клим, когда я попыталась скатиться с кровати, выскользнув из-под тяжелой руки.
Я замерла, опираясь ногой о пол. Всё мое тело онемело. Мне хотелось вытянуться в полный рост и размять затекшие мышцы. Но так как я всё еще была без одежды, то предпочла сжаться. При свете утреннего солнца моя нагота была особенно вызывающей.
Я соскользнула с кровати и подобрала с пола красное мятое платье. Отвернувшись, я быстро натянула его на себя.
– Ночью ты хотела сбежать? – раздался за спиной насмешливый голос.
Скрипнув зубами, я расправила плечи. Я не спешила поворачиваться к Климу лицом. Я не могла без содрогания смотреть в эти безумные, подернутые льдом глаза. Как та умершая девушка могла любить этого мужчину?!
Я задрала голову, чтобы по лицу не потекли слезы отчаяния.
А может, и не было никакой девушки? И всё это лишь больные фантазии Клима? Может, я уже не первая наложница, которая участвует в этих жутких играх?
Интересно, если бы у меня был пистолет, смогла бы я выстрелить в человека? Всё чаще я задавалась этим вопросом. Как в детстве, я мысленно брала себя на «слабо». А если я успею добежать до кухни и схватить нож, смогу ли я воткнуть его в живот Клима? Глядя ему в глаза, навалиться на деревянную рукоятку всем телом, чтобы вонзить лезвие как можно глубже? Слабо?..
Я медленно повернулась. Сердце билось где-то в горле. Мне было страшно от своих мыслей, но где-то глубоко внутри я испытывала странное возбуждение. Я могла переиграть Клима. Я могла стать свободной. Я чувствовала, как сила и энергия бурлили в моих венах.
Я уже не была жертвой. Я могла стать охотником.
Клим, вытянувшись, лежал на кровати. Закинув руки за голову, он смотрел на меня. В его глазах вспыхнул азартный огонек удовольствия. Он знал. Он всё знал. И в деталях видел сцену своего убийства, которую я так тщательно нарисовала в своем воображении.
Его ноздри затрепетали, словно он почуял запах собственной крови. Его зрачки расширились, будто он только что увидел что-то необыкновенно прекрасное. Больной ублюдок!
– Наконец-то, я вижу, какая ты, – хрипло проговорил Клим, впиваясь в меня взглядом. Он возбудился. И восхищался мной, как мужчина восхищается красивой женщиной.
Я закрыла глаза. Я убью его. Или окончательно сойду с ума сама…
***
Мы ехали в машине. Со стороны нас можно было принять за парочку, уставшую друг от друга. Прижав колени к груди, я хмуро уставилась в окно. Леса сменялись однообразными полями, поля сменялись разрозненными постройками. Мы ехали в город.
Клим, нацепив солнечные очки, подпевал какой-то англоязычной песне по радио. У парня было хорошее настроение, а мне хотелось влепить ему хлесткую пощечину. Но я не знала – развеселит ли это его еще больше или приведет в бешенство.
– Куда мы едем? – спросила я.
Этот вопрос я задавала не в первый раз и даже не в десятый. Но ответа я так и не получила.
После душа и завтрака, прошедшего в гробовой тишине, Клим принес мне чужую одежду и сказал, что мы уезжаем.
– Где мои джинсы? – резко спросила я, когда увидела очередное платье.
На этот раз одежда была более целомудренной, но я не могла избавиться от ощущения, что она насквозь пропиталась чужими духами и слезами.
Клим ничего не ответил и вышел из комнаты.
Я не могла видеть себя в зеркало, но мне на удивление понравилось то, как я ощущала себя в этом черном слегка расклешенном платье с длинными рукавами и закрытым воротом. Оно было коротким и не скрывало моих тощих бледных ног, но мне было уже всё равно. Ночь, проведенная с Климом в одной постели, уничтожила весь стыд. В этом странном заброшенном доме рамки приличия исказились до неузнаваемости, приобретя уродливые формы.
На улицу я спустилась в сопровождении Клима. Остановившись возле машины, я задрала голову и уставилась на окна второго этажа. Где-то там должен быть Антон. Но я не заметила ни одного признака того, что в доме находился еще один живой человек. Грязные стекла взирали равнодушно, и даже небо не отражалось в них. Где же Антон?..
В машине я не сдержалась.
– Антон еще здесь? – спросила я, упираясь взглядом в загорелую руку, лежащую на руле.
– Да, – коротко ответил Клим.
Я вскинула на парня удивленный взгляд. Он нечасто баловал меня ответами. Но рано я радовалась…
– Его жизнь сейчас зависит от тебя.
Клим переключил радиостанцию и, поймав композицию Армстронга «What a wonderful world», сверкнул белозубой улыбкой. Как эта мальчишеская расслабленная улыбка не вязалась с его словами…
Я напряженно молчала. Я никогда не была многословной, но рядом с Климом познала истинную цену словам. Каждый вопрос должен быть точным и метким. От этого зависело слишком многое.
Я сглотнула и медленно, тормозя после каждого слова, спросила:
– Что я должна сделать?
Клим снял очки и посмотрел мне в глаза. Мне показалось, что я смотрюсь в бесконечный зеркальный лабиринт. В нем так легко потерять себя…
– Я познакомлю тебя с одним человеком. Ты будешь ходить к нему домой. Если попытаешься сбежать или сообщить в полицию, я убью Антона. А потом его сестру. Ей шестнадцать. Если тебе интересно, она милая и добрая. Скорее всего, она даже не будет сопротивляться.
Кровь заледенела в моих жилах.
– Ее ты тоже похитил?
Я с трудом шевелила помертвевшими губами.
– Нет, она до сих пор с папочкой. Ходит в школу. Отец приставил к ней охрану, но он не знает, какую слабость питает его девочка к плохим парням…
В сердце плеснуло кислотой. Резко хватая ртом воздух, я согнулась пополам.
– Ты чудовище, – задыхаясь, прошептала я.
Я не могла разогнуться. Внутренности скрутила адская боль. На глазах выступили злые слезы. Сейчас мне было не «слабо». Я бы, не задумываясь, схватила нож…
Перехватив мой воспаленный взгляд, Клим подмигнул и снова надел солнечные очки.
– Не я один, милая…
Глава 12
Мы заехали во двор многоэтажного дома. Над детской площадкой, озаренной ярким солнцем, звенели детские голоса и смех. Дворник поливал из шланга клумбы с нежными цветами. Несколько мальчишек, громко хохоча, крутились вокруг и уговаривали облить их. Молодые мамочки с колясками недовольно цыкали на возмутителей спокойствия.
Всё это казалось мне какой-то нереальной глянцевой картинкой. Слишком безмятежно. Слишком умиротворённо. Как эти мамаши могут быть спокойными, когда такой человек, как Клим, запросто заезжает во двор и улыбается их детям?!
Неужели никто не видит его больного взгляда? Никому не кажется подозрительной его нарочитая расслабленность? Нет. Все видели только обаятельного симпатичного парня, с любовью взирающего на свою спутницу. Если бы они знали, что на самом деле скрывается за этим пристальным сияющим взглядом…
Всякий раз, когда Клим смотрел в мою сторону, я чувствовала, как по коже проводят кончиком острого лезвия – болезненно и неприятно. Мне хотелось бежать. Бежать не глядя, пока воздух не закончится в легких, пока сердце не разорвется от бешеной пульсации.
Лучше так, чем от удушья в его безжалостных ласковых руках.
– Сашенька, – нежно протянул Клим, обнимая меня сзади, когда я слишком далеко отошла от машины.
Всё мое тело свело судорогой. Я жалела, что назвала Климу свое настоящее имя. Из его уст оно звучало противоестественно и жутко.
– Ты же не сбежишь от меня? – прошептал Клим, касаясь губами моего уха. – Я всегда буду рядом. Ты чувствуешь, как мы подходим друг другу?
Бархатистый успокаивающий голос пробирал до костей. Мне хотелось зажать уши ладонями и рухнуть на колени прямо здесь, на асфальтовой дорожке, под удивленные взгляды детей.
Что он делает со мной?! Почему я чувствую, как с каждым часом, проведенным вместе, власть Клима надо мной крепнет? Я уже не различала где черное, где белое. Где добро, где зло. Весь мир перевернулся с ног на голову. Я казалась сама себе потерянной злой девочкой, способной на убийство. И меня не покидало ощущение, что Клим ясно видит мои изменения. И это заводит его сильнее, чем секс.
Я противилась изо всех сил. Я должна остаться прежней. Не знаю, чем всё это закончится, выживу ли я. Но, если мое тело останется целым, я бы хотела, чтобы моя душа осталась нетронутой. Я не доставлю Климу удовольствия – я не стану такой же, как он…
Движением плеча я скинула с себя мужские руки и шагнула в сторону детской площадки. На людях я могла себе это позволить. Он мне ничего не сделает. Пока.
Клим тихо проговорил мне в спину.
– Я говорил, как тебе идут платья?
Я почти физически почувствовала ласкающий взгляд на каждом изгибе своего тела. Нервным движением я натянула длинные рукава до самых кончиков пальцев. Я ненавидела себя за то, что мне понравилось быть в этом платье. Будто я предала сама себя.
Я замерла, жадно вглядываясь в чужих людей, не обращающих на меня внимания. Улыбающиеся, хмурящиеся, равнодушные. Как же я хотела оказаться среди них. Я никогда не ценила возможность быть обычной, мне всегда хотелось чего-то другого. Я была странной, и мне это нравилось. Нравилось думать не так, как все, вести себя несуразно, избегать людей.
Дура! Какая же я дура!
Нет ничего прекраснее – быть человеком! Обычным, блять, человеком, который злится, влюбляется, плачет, кричит… Чего я добилась своей чудаковатой молчаливостью? Только того, что больной психопат посчитал меня особенной.
Мне хотелось грязно ругаться матом. Какая же я дура!
– Пойдем, милая, – позвал меня Клим, направляясь к двери подъезда.
Я продолжала смотреть на людей. Если я побегу прямо сейчас, если я закричу? Успеет ли кто-нибудь среагировать? Но что они смогут сделать? В лучшем случае вызовут полицию. Но Клим уже успеет догнать меня и засунуть в машину. А что будет потом – страшно подумать…
– Не испытывай мое терпение, – тихо проговорил Клим, повернув ко мне голову.
Расслабленность и жизнерадостность сползали с него, как старая облупившаяся краска. Я знала, что за поясом джинс у Клима пистолет. И меня вдруг обожгла мысль, что он может достать его прямо сейчас. В многолюдном дворе, где полно детей.
Я торопливо шагнула к Климу. Он взял мою ладонь в свою и посмотрел в глаза.
– Помни про Антона и его сестру…
Я думала о них постоянно. И только это сдерживало меня от необдуманных поступков.
На лифте мы поднялись на девятый этаж. Клим не сводил с меня задумчивого взгляда. А я не переставала беспокойно кусать губы. Вопросы кружили вокруг и жалили меня.
К кому мы идем? Зачем?
Вдруг в этой квартире живет такое же чудовище…
Клим медленно поднял руку и осторожно коснулся кончиками пальцев моих губ.
– У тебя кровь, – прошептал он.
В тесном пространстве лифта этот шепот казался оглушительным.
Уклонившись от мужской руки, я облизала обветренные губы. Металлический привкус крови осел на языке. Мне даже понравилось. Это отрезвляло.
Выйдя из лифта, мы подошли к квартире и остановились. Гулкий стук сердца отдавался в горле. Мигающая подъездная лампочка обжигала сетчатку глаза и казалась ослепительно яркой. Хотелось прикрыть веки и потереть виски пальцами.
Клим не торопился, и я готова была поклясться, что и его сердце не на месте. Мы смотрели друг на друга, чувствуя, как сбивается с ритма наше дыхание. Что за черт!
Я резко вскинула руку и позвонила в дверь. Короткая трель вскрыла вены. Что я творю?!
Я почти испуганно посмотрела на Клима. Неожиданно он улыбнулся мне. Услышав звук открывающейся двери, я медленно повернула голову. Я не была готова к тому, что увижу.
Глава 13
Пожилой седовласый мужчина с пронзительно голубыми глазами ошарашенно уставился на меня. Он как будто увидел привидение. Я смотрела на незнакомца с не меньшим изумлением. Что общего между этим импозантным мужчиной со строгим интеллигентным лицом и Климом? Почему мы пришли сюда?
– Здравствуйте, Роберт Алексеевич, – тихо поздоровался Клим и переключил внимание хозяина квартиры на себя.
Я впилась взглядом в мужчину. Он поздоровается с Климом? Пожмет ему руку? Неужели и он попал под грубое обаяние Клима? Странно, но мне не хотелось разочаровываться в этом незнакомом человеке.
Хозяин квартиры повернул голову и сдержанно кивнул Климу. Я почувствовала в этом коротком жесте прохладу. Клим как ни в чем не бывало улыбнулся и, положив руку мне на плечо, проговорил:
– Как я и обещал, ваша новая помощница. Александра.
Новая помощница? Я заторможено перевела взгляд на Клима. Что он несет?
Роберт Алексеевич, похоже, разделял мои чувства. Нахмурившись, он посмотрел на мужскую руку на моем плече, потом поднял глаза и сухо проронил:
– Ну что ж, проходите.
Клим подтолкнул меня вперед. Его рука легла на мою талию, а губы приблизились слишком близко. Я даже не вздрогнула, когда он мягко поцеловал меня в шею. Я начала привыкать к его ласкам? Мне захотелось отхлестать себя по щекам.
С ожесточением сбросив с себя тяжелую ладонь, я посмотрела в спину Роберта Алексеевича. Сможет ли он спасти меня? И Антона с сестрой? Я понимала, что возлагаю на пожилого человека слишком большие надежды. Но я чувствовала, что этот мужчина с благородной внешностью имеет какую-то власть над Климом.
Осталось понять какую… Я не могла объяснить почему, но мне казалось, что, ответив на этот вопрос, я смогу ответить и на многие другие.
– Проходите в зал, – Роберт Алексеевич посмотрел мне в глаза.
На секунду мне показалось, что в них промелькнула жалость. Я моргнула, и ощущение тут же пропало.
Господи, нет! Если этот интеллигентный старичок в курсе того, что вытворяет Клим, я навсегда перестану верить в людей! Мне стало страшно. Гораздо страшнее, чем в заброшенном доме с ржавыми решетками на окнах.
Уютная комната с мягким диваном, ворсистым ковром на полу, огромным фикусом в напольном горшке стала казаться мне нарочито домашней. Внимательный взгляд голубых, слегка выцветших глаз отозвался неприятным ознобом по коже.
И только Клим оставался самим собой. Наглый, развязный, с лихорадочным блеском в продолговатых черных глазах, он прошел в зал и плюхнулся на диван. Как же неуместно, почти оскорбительно смотрелись здесь его потертые черные джинсы, небрежно закинутая нога на ногу, усмешка куда-то в потолок.
Роберт Алексеевич с трудом выносил это, но терпел. Как отец терпит непутевого сына – с разочарованием и любовью в глазах.
Может, это его родственник?
– Какой чай предпочитаете, милая? Черный, зеленый? – спросил Роберт Алексеевич.
Так иногда называл меня Клим – милая. Я подняла глаза и слишком резко ответила:
– Зеленый.
Хозяин квартиры не обратил внимания на мою грубость и, задержав долгий взгляд на Климе, направился на кухню. Несмотря на крепкий молодцеватый вид и прямую осанку, в каждом движении мужчины была старческая осторожность. Роберт Алексеевич знал не понаслышке, насколько ненадежно человеческое тело.
Сев на край кресла, я расправила платье и перевела взгляд на Клима. Он задумчиво, с какой-то досадой смотрел на книжные полки. Толстенные потрепанные книги, грамоты и сертификаты в солидных рамках…
Я встала. Мне захотелось уколоть Клима, вывести его из себя. Я демонстративно подошла к шкафу.
– Зачем я здесь? – слишком громко спросила я, рассматривая содержимое полок.
Роберт Алексеевич мог меня слышать.
– Будешь помогать по дому, возможно, придется побыть секретарем и поработать с бумагами.
Голос Клима был тихим и усталым. Мне хотелось обернуться, но я не сделала этого. Отпечаток человеческих чувств на этом резком лице показался бы мне наигранным.
Я продолжала внимательно изучать вещи, принадлежащие хозяину квартиры. По названию книг и по документам в рамках я поняла, что Роберт Алексеевич – весьма уважаемый профессор физико-математических наук. Что же связывает его с Климом?
Я услышала, как парень подошел ко мне вплотную. Я видела отражение большого напряженного тела в стеклянной дверце шкафа. Клим неторопливо, с раздражением к каждому слову, проговорил:
– От твоего хорошего поведения зависят слишком много жизней.
Он говорил это как-то заученно, словно давно разуверился убедить себя.
Я развернулась и впилась в темные глаза. Клим притиснул меня к шкафу, как мог бы сделать влюбленный парень в надежде на торопливый поцелуй. Но черные непроницаемые глаза смотрели мимо меня.
– И твоя жизнь? – с вызовом спросила я, пытаясь разглядеть на гладкой темной поверхности хоть что-то, что позволило бы вывернуть наизнанку душу Клима. Я хотела причинить ему невыносимую боль.
Но тихий ответ ранил меня больше.
– Наша.
Глава 14
Изящные чашечки дымились от горячего чая. Я представила, как обхватываю тонкий фарфор пальцами и с силой сжимаю. Треснет ли он? Или придется швырнуть его в стену, чтобы разбить вдребезги?
Я перевела заторможенный взгляд на Роберта Алексеевича. Он аккуратно расставлял на столе вазочки с печеньем и конфетами.
Всё это напоминало мне кадр из какого-то сюрреалистического арт-хауса. Какие к черту конфеты?! Какого хрена я всё еще сижу здесь? Почему не пытаюсь убежать? Почему не умоляю этого пожилого мужчину с пронзительным взглядом позвонить в полицию?
Только ли потому, что не доверяю ему? Или опасаюсь и за его жизнь тоже? Я окончательно запуталась. Мне так хотелось закрыть глаза и представить, что всё это сон. Бесконечный выматывающий сон.
Веки налились тяжестью, в висках растеклась ноющая боль. Я сцепила пальцы в замок и почувствовала, как что-то похожее на слезы сдавило горло. Я была бы даже рада слезам. Но их не было. Не было с тех самых пор, как Клим впервые увидел меня…
Усилием воли я подняла глаза. Клим смотрел на меня поверх стола. Сосредоточенный. Вдумчивый. Напряженный.
Солнечный свет падал на его смуглое резкое лицо, и я вдруг подумала, что он красив. Красив и безумен. Самое отталкивающее и, в то же время, притягательное сочетание. Я подумала о погибшей девушке. Ей хватило безрассудства полюбить этого мужчину. Может даже, она смогла разглядеть что-то непостижимое за маской жестокости.
Чувствуя, как начинает кружиться голова, я резко опустила глаза. Мне нужна была пощечина, чтобы вернуться в реальность.
– Роберт Алексеевич, откуда вы с Климом знаете друг друга?
Мой вопрос заставил профессора вздрогнуть. Фарфоровая чашка торопливо звякнула о стол. Подняв голову, мужчина бросил тяжелый взгляд на Клима. Тот с улыбкой смотрел на меня. И непонятно было, что стоит за его ухмылкой – предупреждение или одобрение.
– Когда-то Клим был моим лучшим студентом, – ответил, наконец, Роберт Алексеевич. От меня не укрылась горечь в его голосе.
Лучший студент?! Я ошеломленно уставилась на Клима. Я не могла представить, чтобы Клим следовал какому-то порядку и правилам. Он весь состоял из хаоса, тьмы и саморазрушения. Это никак не вязалось с точной, линейно-вычерченной математикой.
– А еще я любил его дочь.
Слова Клима мертвым грузом легли на плечи профессора и заставили его согнуться, съежиться, посереть…
– Ты всегда любил только себя!
Горячность Роберта Алексеевича выдавала его с головой. Для него это была больная тема – его дочь и Клим. Его можно было понять.
– Я любил вашу дочь, – тихо, но твердо повторил Клим. Тоска в его голосе ранила даже меня.
Я впилась глазами в лицо своего мучителя. Никому бы я не пожелала испытать ту боль, что плескалась сейчас в черных потускневших глазах. Даже врагу. Даже Климу.
Роберт Алексеевич усталым жестом прикрыл глаза ладонью. Какое-то время он усмирял свои чувства. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и дыханием трех человек. Я попыталась поймать расфокусированный взгляд Клима. Зачем я здесь? Это не моя война…
– Он вам ничего не рассказал про Еву, – тихо проговорил профессора, обращая на меня свой поблекший взгляд. Каждое его слово было неподъемным для нас обоих. – И вы даже не представляете, насколько похожи на нее…
Внутри медленно разрасталось что-то необъяснимое, злобное, упрямое.
Я – не она.
Я – это я.
Я пропитана собственным запахом. Мои мысли не похожи ни на чьи другие. Вкус моих губ неповторим. Мое тело примет в себя мужчину только так, как захочет оно. Я не стану чьей-то копией. Я никогда не стану той, кого любил этот обезумевший парень…
– Мое имя Александра. И я жива. Этого достаточно, чтобы понять, насколько мы разные.
Я не жалела о своей жестокости. Я и так была слишком мягкой с этими людьми, решившими вдруг поиграть с моей жизнью.
– Вы правы, милая.
Плечи профессора поникли еще больше. На моих глазах из него по капле уходила энергия и стремление к жизни. Роберт Алексеевич добавил, не поднимая глаз:
– И я буду рад, если вы, Александра, будете иногда приходить. Мне действительно нужна помощь по дому.
Будет рад?! Он будет рад постоянно видеть во мне воплощение своей погибшей дочери?! Боже, эти люди ненормальные… Им нравится мучать себя. И меня…
Но я не сказала этого вслух. Не выплеснула им в лицо, вместе с остывшим чаем. Профессор был моим единственным шансом выбраться из этого вязкого нереального сна, который затягивал меня всё сильнее.
– Отлично, – мои губы растянулись в широкой бездушной улыбке. – Может, я прямо сейчас помогу вам прибраться в квартире? А Клим заберет меня позже.
Я повернула голову в сторону Клима и замерла. Его улыбка была еще более искусственной, чем у меня. Правую руку он держал на поясе. Там, под накинутой поверх футболки рубашкой был пистолет.
Как быстро человек умирает, если выстрелить ему в сердце? Моментально? Или успевает осознать, ЧТО с ним происходит? Должно быть это жутко – понимать, что ты умираешь прямо сейчас…
– Мы приедем послезавтра, – спокойный голос Клима хорошо сочетался с его равнодушной улыбкой. – А сейчас нам надо ехать. У нас срочные дела.
«Какие?!» – я метнула в парня быстрый взгляд. Какие, к черту, срочные дела?! Перемерить весь гардероб его бывшей? Или мы будем вместе готовить ужин, притворяясь молодой семьей? Или он придумал еще более изощренную пытку?
Клим поднялся с кресла и, приблизившись ко мне, протянул руку. Я проигнорировала его помощь и резко встала. Большое тело заслонило меня от профессора, и, закинув голову, я прошептала одними губами:
– Ненавижу.
Климу это пришлось по душе. Он тихо рассмеялся и, обняв меня за талию, весело прошептал в ответ:
– И я, милая.
