Текст книги "Мелодия (СИ)"

Автор книги: Дигэ Альвавиз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Встреча ==========

Клод Леруа не в первый раз приезжал на гастроли в Москву. Здесь его любили, всегда прекрасно принимали. Аншлаги на его концертах были обычным явлением уже на протяжении пяти лет. Горячий прием публики, преимущественно женской ее части, с недавних пор воспринимался гостем из Квебека как нечто обычное. И яркость впечатлений несколько потускнела по сравнению с первыми выступлениями. И все же, ему приятно было петь здесь.

– У тебя помимо концерта еще интервью и фотосессия, – сказал Клоду в гостинице его менеджер Мишель.

– От фотосессии мог бы избавить, – скорчил недовольную гримасу канадец. – Выламываться перед камерой после концерта. И так я на два часа полностью в распоряжении почтеннейшей публики. После представления имею право побыть собой.

– Не капризничай. Это большой и популярный журнал. Немного рекламы не помешает ни тебе, ни мне, как твоему менеджеру.

– Ну тебе то конечно хотелось бы продавать меня почаще и подороже.

– Да что бы ты без меня делал? Не смыслишь в финансовых вопросах ничего. Только и умеешь, что рулады выводить да глазки дурочкам в зале строить.

– По-моему ты на всем этом неплохо зарабатываешь.

– Не ты, а мы. Давай собирайся быстрее. У нас интервью скоро.

Перед концертом Мишель подвел Клоду невысокую девушку с фотоаппаратом.

– Вот, Лиза. Будет запечатлевать твою особу для журнала.

– Так это вы фотограф?– живые карие глаза квебекского гостя мгновенно охватили хрупкую фигурку девушки. Теперь мысль о фотосессии уже не казалась ему такой уж неприятной.

– Мне будет интересно поработать с вами, – Клод галантно поцеловал девушке руку. И сделал это с видимым удовольствием.

– Надеюсь, мне тоже, – ответила Лиза, – если конечно вы не забудете отпустить мою руку.

– Прошу прощения, это перед концертом. Задумался.

Мишель, глядя на своего подопечного, тяжело вздохнул. Неисправим. И надо же, чтобы фотографом оказалась такая прелестная девушка.

Концерт проходил прекрасно, как всегда. Прославленный голос звенел и обольщал. Но, кроме того, Клод умел создавать на сцене удивительную, доверительную атмосферу. Теплую и уютную. Любая песня проникала прямо в сердце зрительниц. Когда он пел лирику, каждой казалось, что это именно ей он объясняется в любви. А на песнях более живых и особо популярных, пел уже весь зал. Клод мгновенно реагировал на знаки внимания из зала. Улыбался в ответ на улыбки, махал рукой в ответ на взмах из зала. Словом, флиртовал. Девушки были очарованы. Море цветов. Все было как обычно. Но … не совсем обычно.

Лиза. Клод чувствовал ее присутствие. Хотя раньше никогда не обращал внимания на фотографов. Люди работают. Он тоже. Но не в данном случае.

Лиза работала, как тень. Бесшумно скользила по заднику сцены. Как-то незаметно перемещалась к кулисам для боковых ракурсов. А вот она уже мелькает в зале. И Клод ловил себя на мысли, что краем глаза следит за ней. Что его волнует ее присутствие. Что он думает о том, нравится ей та или иная песня. Разумеется, это были обрывочные мысли, случайно мелькавшие. Все – таки, он был поглощен музыкой. И все же, они возникали, эти мысли. И приятно было думать, что он увидит ее после концерта.

Но Клод оказался рядом с Лизой не так скоро, как ему хотелось. После концерта была еще встреча с поклонницами. Он не мог отказаться, девчонки ждали этого целый год. Потом гостей из Квебека повели в ресторан. Там нужно было тоже говорить с людьми. Все это время Клод видел девушку лишь мельком. И вот, наконец, они оказались вдвоем. Время для фотосессии получилось довольно поздним. Но его это не смущало. Лиза предложила пройтись пешком, если он не слишком устал. Она жила близко и по дороге можно было сделать несколько кадров на улицах ночной Москвы. Нет, он не устал. Ему даже интересно прогуляться по ночному городу в обществе красивой девушки.

– Не можете без комплиментов, – улыбнулась Лиза.

– Я сказал сущую правду, только и всего. Давай на “ты”.

– Хорошо.

– Откуда твой безупречный французский?

– Бабушка была француженка. Дома говорили на двух языках.

– Какая удача для меня. Хотелось бы мне выразить благодарность бабушке.

– Ее уже нет.

– Я не знал, – Клод смутился.

Возникла неловкая пауза, которая скоро разрядилась. Нашелся подходящий фон для съемки.

– Встань на парапет, пожалуйста, – попросила Лиза. – Там огни красиво в реке отражаются.

Клод повиновался. Съемка пошла своим чередом. Лиза работала увлеченно. Пожалуй, слишком увлеченно, отметил про себя Клод. Иногда она подходила к нему и легкой рукой направляла голову в нужную сторону. Или слегка разворачивала плечи. Ему хотелось задержать ее руку подольше. Чтобы она посмотрела на него немного иначе. Но девушка с одинаковым выражением смотрела , как на него, так и на удачную точку съемки.

И вот тогда канадец отколол номер. Сделал вид, что вот-вот потеряет равновесие. Он прекрасно держал баланс и владел своим телом. Получилось убедительно. Лиза с неожиданной силой схватила его за руку. Клод выпрямился и спрыгнул вниз.

– Вы спасли мне жизнь, – начал он заготовленную фразу и осекся, увидев ее глаза. Отчаянные и потемневшие. У Клода внезапно возникло отвратительное ощущение, будто он посмеялся над ребенком. Нет, с этой девушкой не могло быть легкомысленной интрижки, о которой он подумал в начале их знакомства. Она другая, совсем другая. А ее отношение к нему… Они ведь едва знакомы. Не слишком ли он самоуверен? И все же … Ее глаза в тот момент. Эти синие омуты. Он просто утонул в них

– Не делай так больше, пожалуйста, – тихо сказала Лиза. – Я испугалась. Очень.

– Похоже, я сегодня расположен совершать и говорить глупости, – Клод всем своим видом выражал такое раскаяние, что девушка улыбнулась. Потом вдруг приподнялась на цыпочки и прошептала ему на ухо.

– Ты ужасно милый, когда смущаешься. По-моему, ты просто приревновал меня к работе.

– Немножко, – Клод понял, что прощен. И еще понял, что она совсем близко и ее рука лежит на его плече. Легко и нежно он сжал тоненькие пальцы. Ее волосы слегка касаются его щеки. У него перехватывает дыхание. Оба чувствуют, что сердце бьется в едином ритме. И туманится сознание. И еще пара минут вот так … Нет, нельзя. Одновременно, не сговариваясь, но словно прочитав мысли, они с усилием отстраняются друг от друга.

Что же такое с ним происходит? Клод был избалован женским вниманием сверх всякой меры. Он с легкостью похищал сердца, хотя вовсе не был наделен классической красотой. Затягивал в сети изумительным, теплым баритоном, совсем как мифические сирены. Потом в ход шло просто запредельное обаяние, которым Клод беззастенчиво пользовался. Довершалось все искрящимися карими глазами и чудесной детской улыбкой. Перед этим не могла устоять практически ни одна нравящаяся ему девушка. Далее следовала нескучная ночь. Иногда более длительные отношения, которые неизменно заканчивались тем, что он уходил. Без ссор, без скандалов, сохраняя вполне дружеские отношения. И его мало заботило, что чувствует на самом деле оставленная им девушка.

Клод вовсе не был грубым и бессердечным человеком. Напротив, был отзывчив к чужой беде и охотно помогал, если мог что-то сделать. Но сердце его не было затронуто. Девушка нравится, им хорошо вдвоем. Что еще нужно? Чувствовать ее внутренний мир, понять, чем она живет, что ей близко и дорого, словом ощущать себя единым целым с ней, не было этого. Даже с Клэр, которая была спутницей его жизни последние три года. Она ушла совсем недавно. Не выдержала постоянных разъездов, переездов и мелких интрижек, о которых догадывалась. Нет, она не устраивала сцен, не кричала, не выясняла отношений. Она молчала. Но от этого Клод чувствовал себя отвратительнее некуда. Однажды она сказала: “Я ухожу. Так будет лучше. Мы должны разобраться в себе и понять, нужны ли мы друг другу”. Клод согласился, да, так будет лучше. Но особо разбираться в себе не стал. Хотя ему вдруг стало немного не по себе в гулкой тишине пустого дома после возвращения с концерта. Легкий аромат жасмина, витающий в воздухе, какое-то время напоминал о Клэр. И мелькали смутные мысли, догнать, вернуть. Но слишком вдаваться в душевные копания времени не было. Снова предстояли гастроли, записи, концерты, поклонницы. Одним словом, скучать было некогда.

И вдруг появляется эта хрупкая девушка, которую еще утром он совсем не знал. И завладевает его мыслями. Есть в ней что-то особенное, непохожее на других. Какая-то печаль сквозила во всем ее облике. При взгляде на нее Клод чувствовал, как просыпалась в нем неведомая раньше нежность. И почему-то хотелось девушку оберегать. Хотелось привлечь к себе, узнать причину ее грусти. Как – то развеселить, отвлечь. Да уж, отвлечь у него сегодня получилось. Глупее не придумаешь. А ведь раньше Клод никогда не терялся в обществе девушки. И потом ее близость взволновала его гораздо больше, чем ему хотелось. Притяжение получилось слишком сильным, а главное без участия его воли. Странное какое-то чувство.

Что она делает теперь? Ну конечно, возится со своим фотоаппаратом. Понятно, чтобы он ее лица не видел. Таскает вечно с собой эту тяжесть. Может помочь донести? Предложить? Скажет еще, доверить дорогую технику такому шалопаю, как ты…

– Лиза, – нарушает молчание Клод, – а почему такая неженская профессия?

– Фотограф? И что же в ней неженского?

– Аппаратура тяжелая. И вообще техника. Свет, камера…

– Когда я вижу вас, такую нежную и хрупкую с этой тяжеленной камерой через плечо … – монотонно отчеканила она.

– Я только хотел сказать эту “оригинальную” фразу, – улыбнулся Клод. —Но видимо ее уже говорили до меня.

– И не однажды, – в тон ему, насмешливо сказала Лиза.

– Я хочу знать имя каждого.

– Мне страшно за них, – смеялась Лиза. – Не скажу, ни за что. И, давай, наконец, пойдем дальше. А то до утра не дойдем. У нас еще работы.

– Слушаюсь, —канадец дурашливо поклонился.

– И вот, доверяю тебе драгоценную технику. Можешь облегчить ношу хрупкой, маленькой девушке. Если бы ты только видел сейчас свое лицо, то получил бы огромное удовольствие.

– Ты … Дважды уже… Но как?! – изумление Клода сменяется приступом смеха.

– Не трудно было догадаться. Вы, мужчины, совсем лишены фантазии.

– Ты самая потрясающая девушка из всех, кого я знал.

– Конечно. И тем более лестно слышать это от человека, который явно знал их немало.

Ее глаза теперь совсем другие. Искрятся, переливаются, дразнят его. Клод завороженно смотрит в эти синие озера и автоматически берет из ее рук фотоаппарат.

– Осторожнее с техникой. Идем, идем уже.

– А ты знаешь, – как бы продолжая прерванный разговор, произнесла девушка, когда они снова шли к ее дому, – фотография это творчество сродни живописи. Здесь нужен взгляд художника. А техника, всего лишь средство достижения. Главное взгляд и полет фантазии.

– Ну, в общем да. Только тебе все-таки нужен оруженосец. Чтобы таскал всю эту тяжесть. И я согласен им быть.

– В самом деле? Я подумаю. Мы уже пришли.

========== Драма Лизы ==========

Кожаные штаны и обнаженный торс. Он грациозен, как кошка, и в свободной позе на диване выглядит весьма и весьма соблазнительно. Но взгляд пока не тот. Не хватает чего-то. Чтобы уж совсем наповал. Лиза опускает фотоаппарат и присаживается на краешке дивана.

– Взгляд, понимаешь. Представь вместо меня ту женщину, которую ты бы хотел соблазнить.

– Да мне и представлять не нужно, – Клод рывком привлекает девушку к себе. Его руки уверенно обвиваются вокруг ее спины под рубашкой. – Ты что, считаешь меня железным? Носишься по студии босиком, невесома, как фея. Рубашонка едва застегнута, с плеча сползает. И на это все я должен просто смотреть каким-то нужным тебе взглядом. Нет, я предпочитаю нечто другое.

– Добилась, таки нужного состояния, – Лиза лукаво улыбается. —Подействовало. Смотришь правильно и точно. Будем работать.

– Ах ты, маленькая негодяйка. Так весь этот соблазнительный антураж всего лишь для нужного состояния. Так вот учти, ты перестаралась. А я намерен компенсировать свое разочарование.

Клод делает попытку поцеловать девушку, но она ловко уклоняется и касается кончиками пальцев его губ.

– Ну я прошу тебя, давай закончим съемку. У меня договор и сроки. А ты уедешь завтра. Времени совсем ничего.

– Ты со всеми вот так работаешь?

– Как это, так?

– Ну, с таким вот антуражем.

– А ты никак ревнуешь?

– Честно? – он внезапно отпустил ее и как-то принужденно засмеялся. – Не хочется признаваться, но да. Немного ревную. Глупо.

– Не ревнуй, – Лиза нежно провела рукой по роскошным кудрям канадца. – Все это лишь для тебя. Мне нужно особое состояние. Хочу снять тебя так, чтобы все особы женского пола, которые увидят твое фото, сошли бы по тебе с ума.

– Вообще-то мне это не нужно.

– Мне нужно. И я должна успеть, – неожиданная грусть в ее голосе резанула как ножом. – Давай закончим работу. А лирика потом.

– Давай закончим, – автоматически согласился Клод, ощущая какое-то смутное беспокойство за эту едва знакомую ему девушку.

Съемка пошла бодро. Все получилось так, как она хотела. Даже лучше. Клод оказался великолепной моделью. Яркий, эффектный, пластичный, чувственный и соблазнительный. Оба просто наслаждались процессом. И стало даже как-то грустно, когда это все закончилось.

– С официальной частью закончено, – тихо сказала Лиза. – Можно тебя попросить?

– Что?

– Одно фото для меня. Без идеи. Только ты. Твое лицо.

– Хорошо, – Клод поднял на нее глаза и просто улыбнулся той самой своей обезоруживающей детской улыбкой, которая пленяла и покоряла.

Щелкнул затвор фотоаппарата. Яркий свет погас. Лиза подошла к нему совсем близко.

– Спасибо. Ты просто идеальная модель.

Ее губы коснулись его щеки легко и нежно, как крыло бабочки. Но сердце Клода при этом заколотилось в бешеном ритме. Захотелось сжать ее в объятиях. Но именно теперь он не посмел неуместной пылкостью оскорбить эту нежную доверчивость. Нужно было что-то сказать. Но слова не шли с языка. Он просто смотрел в ее глаза.

– Уже поздно. Давай вызовем машину.Тебе нужно идти, – голос Лизы доходил до сознания Клода будто сквозь сон. Да, нужно. Но как же хочется остаться и просто смотреть на нее.

Внезапно нежное лицо девушки, устремленное на него, сереет и искажается гримасой боли. Она прижимает руку к груди и скрючивается.

– Уходи! – сдавленным голосом произносит Лиза. – Уходи немедленно, слышишь!

С огромным трудом она пытается передвигаться по направлению к дивану, но ноги не слушаются. Едва не падает, но Клод успевает ее подхватить.

– Что? Говори! – резко и отрывисто спрашивает он. – Скорая? Таблетки? Где?

– На столе, – корчась от боли, еле шепчет она.

Клод бросается к столу, слишком резко свинчивает крышку. Таблетки рассыпаются по столу. С трудом он выхватывает одну…

Как же мучительно долго они действуют. Или ему это только кажется. Сколько она лежит вот так неподвижно. Будто… неживая. Нет, не думать об этом. Да вот, наконец, она пошевелилась, открыла глаза, смотрит на него пока еще не совсем осознанным взглядом. Какой мучительный контраст с той легкой, воздушной феей, с дразнящей улыбкой и сияющими глазами, которая вот только была здесь. Была … А сейчас серое, почти мертвое лицо, синие губы, руки восковые. Да что же это, почему вот так?

– Мне уже лучше, – улавливает он ее шепот, – спасибо. Иди, пожалуйста. Теперь я сама.

– Вижу, как тебе хорошо. И вообще я никуда не тороплюсь. Так что не гони так настойчиво. Не уйду.

– Не смотри, – Лиза отворачивает голову в сторону и поднимает руку, пытаясь закрыть лицо. – Не хочу, чтобы ты смотрел сейчас. Я такая страшная.

– Неправда, – Клод берет ее руку в свою.

– Не надо. Скажи лучше, что я тебе немного понравилась до приступа. Это ведь правда или мне только хочется так думать?

– Даже больше, чем понравилась. Я совсем голову потерял.

– Вот я и хочу, чтобы ты запомнил меня той. А не этой, почти мертвой. Зачем тебе на все это смотреть? И сидеть со мной, как нянька.

– Не убивай мой альтруистический порыв. Может, в глубине души я мечтаю быть нянькой, сиделкой, сестрой милосердия.

– Даже сестрой милосердия, – на губах Лизы появляется легкая улыбка. – Как же плохо я тебя еще знаю.

– Убежден, ты совсем меня не знаешь.

– Я знаю только одно, у тебя теплые и нежные руки. Обними меня, пожалуйста.

Клод осторожно привлекает девушку к себе. Тихо гладит по спине и волосам. И ей совершенно не хочется шевелиться. Кажется, от его рук исходит какая-то теплая целительная сила и хочется только одного, чувствовать это подольше.

– Так хорошо сейчас, – шепчет Лиза. – Не отпускай меня никогда. В тебе столько жизни. Кажется, что-то передается и мне.

– Мог бы, отдал бы все.

– Не нужно все. Ты должен жить долго-долго и очень счастливо.

– Долго и счастливо. Только с тобой. Без тебя не хочу.

Лиза приподнимает голову, и Клод видит ее глаза. Такие влажные и снова какие-то отчаянные. Как тогда, у парапета. И губы, как же они близко. Почти соприкасаются с его губами. Почти? Нет, теперь уже их губы сливаются в поцелуе, жарком и погружающем в кружащую темноту.

– Это за то, что остался со мной, – прошептала Лиза, когда обрела способность говорить. – И за те слова, что ты сказал. Но больше никогда, я прошу, никогда не говори так. Пожалуйста. – По ее лицу катятся тихие слезы.

– Ну, прости, прости. Я идиот. Только не плачь, умоляю. Твоих слез я уже не вынесу.

Как же странно она себя ведет. Как непредсказуемо. Это иногда приводит в замешательство. И в то же время притягивает. Отныне, она часть его жизни. И кто знает, может быть, самая важная часть. Но есть вопрос, который его мучает. И который он никак не решается задать.

– Прости, но … – Клод запинается. Как же трудно это произнести. – Ты скажешь мне, что это?

– Смерть, – страшное слово упало между ними, как камень из пращи.

– Она играет со мной, – безжалостно продолжает Лиза. – Приходит, мучает и отпускает. Пока. Забавляется. Напоминает, я в ее власти,– голос, до того звучавший безжизненно, дрогнул.

– Не надо больше.

– Страшно? Тебе страшно? От одного слова страшно, – девушка вдруг отталкивает его. На одной щеке вспыхивает красное пятно. В глазах загорается гнев и боль. – А мне каково знаешь? Жить с этим. Жить, когда тебе сказали, что в любой момент… Сердце остановится. – Она плачет. – Неизбежность. Знаешь, что значит неизбежность? Когда ты НИЧЕГО, слышишь? НИЧЕГО не можешь. И тебе нужно только ждать, когда это произойдет. И некуда бежать, ничего не сделать! НИЧЕГО!

Внезапно Лиза встречает взгляд Клода и видит в нем такую муку, что ее гнев и отчаяние притупляются. Она страдает, но зачем заставляет страдать его, проявившего к ней, едва знакомой девушке, такое участие. Она берет его руки и прячет в них свое лицо.

– Прости, прости меня. Ты-то в чем виноват? Это все проклятая стена неизбежности, о которую без конца бьешься головой. И умираешь от бешенства иногда. Почему я, почему именно я? Хочется, чтобы кто-то еще рядом почувствовал твою боль, страдал так же, как и ты. Даже больше. Это мерзко и низко. Но это сильнее меня. И под удар попадают именно те, кто проявил к тебе участие. Ты ведь не будешь сердиться на меня? – умоляющие глаза устремлены на него. – Я не знаю, что говорю и что делаю. Прости, прости.

– Ну что ты, какое право имею я сердиться или не сердиться. Ты сама сказала, что во мне жизнь … Ну что ты делаешь? Зачем руки целуешь, глупая девочка? Успокойся, прошу. За это я, в самом деле, рассержусь. Иди ко мне. Вот так. И тише, тише, милая, хорошая моя.

Она снова затихает в его руках.

– Я тебя измучила совсем. Вместо того, чтобы видеть сейчас десятый сон, ты возишься здесь с взбалмошной девицей. Давай я хоть сейчас тебя уложу. Еще пару часов можно поспать, – Лиза пытается встать, но Клод удерживает ее.

– Давай договоримся, если сиделка сегодня я, значит, и спать буду укладывать я. Тебя. А сам, на те самые пару часов, устроюсь на втором диване. Шикарная у тебя студия. И не возражай.

– Хоть плед возьми.

– Возьму, не волнуйся. Чему ты улыбаешься?

– Я вспомнила про сестру милосердия. Из тебя получится самая красивая сиделка на свете. Женщины сами станут объявлять себя больными. Отбоя не будет от них.

– Да ладно, отобьюсь, как нибудь.

– Клод, – неожиданно серьезно говорит Лиза, нежно перебирая рукой его волосы, – ты правда самый-самый лучший и самый прекрасный на свете. Ты даже не знаешь, какой ты.

Парень наклоняется к ней и целует. Он смущен и тронут. Но не хочет этого показать.

– Неисправимый обормот и шалопай. Так говорит Мишель, моя мама бабушка. И почти все, кто меня знает.

– Они ничего не знают. Совсем ничего.

– Ну все, спи, моя хорошая. А завтра будет новый день.

Лиза быстро уснула. И Клод направился к месту своего сегодняшнего отдыха. Но, плохо ориентируясь в незнакомой обстановке, налетел на стол. Упала папка, рассыпались какие-то листы. Ругаясь про себя, Клод принялся лихорадочно собирать их обратно в папку, косясь в ту строну, где спала Лиза. Она не проснулась. Облегченно вздохнув, канадец продолжил собирать листы. Рисунки. Клод взглянул на один из них и оторопел. Его портрет, нарисованный легкими, летящими линиями. Сходство было потрясающим. Клод взял в руки другой рисунок. Снова он, только в облике эльфа. Третий, четвертый… Сказочные рисунки, с замками, драконами, цветами. И почти всюду его изображение. Иногда появлялся женский силуэт. Но непременно спиной. Девушку на рисунках окружали вороны или совы. Они держали в своих крючковатых лапах сердце. И все это на фоне кровавого заката. В некоторых сюжетах появлялся он, избавлял ее от ужасных птиц и возвращал ей сердце. Это были грезы, видения той, что спала сейчас в этой комнате. И возможно ей снился сейчас один из этих снов.

Он вторгся в запретное. Случайно. Проник в ее мысли, в ее мечты. Мечты о … нём. Клод почувствовал озноб, пробегающий по спине. Это нужно осмыслить, а пока скорее, скорее собрать все туда, где оно должно быть. Только бы она не узнала. Вроде все собрано. Нет, еще один листок. Здесь написано что-то. Стихи на двух языках. На русском и французском. Признание в любви. Ему.

Клод не помнил, каким образом добрался до дивана и замер там. Его пугала мысль, вот так же нечаянно вторгнуться еще во что-то, связанное с ее внутренним миром. Таким хрупким, ранимым и беззащитным, в котором сплелись воедино ее болезнь и ее любовь. Любовь к нему. Так вот в чем таилась разгадка ее порой странного поведения. Он уже догадывался сам о чем-то подобном. Но отгонял эту мысль. Они ведь едва знакомы. Впрочем, это он едва знаком. А она, похоже, думает о нем слишком давно и слишком часто.

От всех этих открытий теперь его бросило в жар. Что ему со всем этим делать? Сможет ли он стать для нее тем, о ком она мечтает? Не слишком ли хороша она для него? И любит ли он ее? Это глупо. С момента их знакомства еще не прошло и суток. Но иногда ведь одного взгляда достаточно. Наверное, это и есть тот самый случай. Она ему дорога и он больше не представляет своей жизни без нее. Она мечтала о сказке, он сделает для нее эту сказку. Будут замки, цветы, эльфы. Только бы не было Драконов.

========== Осколки надежды ==========

– Мсье изволили все-таки появиться, – Мишель встретил Клода в самом саркастическом настроении. – Я уж думал, ты решил здесь остаться. С девчонкой этой. Все ее глазами искал, пока с людьми общался. Телефон отключил на всю ночь. Хороша фотосессия в постели была?

Клод будто не слышал его. Молча прошел в комнату, забрался в кресло и обхватил колени руками, как делал всегда, когда задумывался или грустил о чем-то. Но это бывало так редко…

– Что-то не то с тобой.

– Мишель, – Клод поднял на него грустные глаза, – порок сердца в тяжелой стадии можно вылечить? Как думаешь?

– Я … не знаю. С ума с тобой сойду. Почему ты вдруг об этом?

– Она такая красивая, Мишель. А с ней рядом … смерть.

– Ты где был, объясни?

– Фотосессия, ты же знаешь. А потом ей стало очень плохо. И я остался с ней. Она одна совсем.

– Ты что, всю ночь у постели больной девушки провел? – Мишель озадаченно смотрел на парня. – Да ты, похоже, влюблен по уши. Только этого мне не хватало. Иметь дело с артистом – это наказание. А иметь дело с влюбленным артистом – катастрофа вселенского масштаба.

– Ладно, не кисни, – пробормотал, немного подумав, Мишель, – попробуем что-то сделать для твоей Джульетты. Профессор наш, Люк, даром что-ли, меня в преферанс через раз обыгрывает. Он же, как раз по этой самой части, кардиология.

– Ты знаешь, я о нем тоже подумал, – слегка оживился Клод.

– Ну вот, надо ему как-то ее медицинскую карту показать.

– Я просил Лизу, она должна принести в аэропорт к отлету. Должна …

Перед глазами Клода видением пронеслось сегодняшнее утро. Лиза наскоро готовит ему завтрак. Такая милая и домашняя, с небрежно подколотыми волосами. Он пытается помочь, но она шутливо отгоняет его, мотивируя это тем, что ночью он достаточно возился с ней. Теперь ее очередь за ним ухаживать. Они пили какой-то необыкновенно вкусный травяной чай, смеялись, болтали. Он сказал ей, что через две недели у него концерт во Франции, а потом образуется целых три свободных дня. Ему бы хотелось съездить в Шотландию, на родину эльфов, фей, принцесс, замков. И он надеется, что она составит ему компанию. С визой и прочими формальностями ей помогут. И даже будет, кому ее сопровождать в самолете. У него здесь много хороших знакомых. А потом еще долго уговаривал передать ему копию своей истории болезни.

«Не слишком ли много, Клод? – спросила Лиза. – Запомни, ты ничего, совсем ничего не должен. Я всего лишь эпизод в твоей жизни. Случайная знакомая». И тогда он обнял ее и сказал: «Ты же сама не веришь в то, что говоришь. Ни в случайность нашего знакомства. Ни в то, что мы теперь ничем не связаны. Связаны да еще как. Не разорвешь». Между поцелуями она все шептала, что это глупо с его стороны, но если ему так хочется, она привезет бумаги в аэропорт. Да, ему ужасно хочется… остаться здесь и целовать ее, но его телефон вот-вот взорвется. А внизу ждет машина. После того, как ночью он так ничего толком и не объяснив Мишелю, сказал, что останется здесь, сегодня тот его попросту убьет. «И еще, – добавил Клод, – ты обещала быть в аэропорту и я буду тебя ждать». И Лиза сдержала слово.

Благодаря стараниям Мишеля, Клоду удалось улизнуть от пришедших его провожать девчонок. Уже объявили посадку, а влюбленные все не могли расстаться.

– Ты приедешь, ты обещала мне. Иначе я сорву концерт.

– Он может, – вмешался Мишель. – Лиза, пообещайте ему то, что он хочет, умоляю Вас. Иначе он сейчас и посадку сорвет.

– Я обещаю, я все тебе обещаю. Беги скорее, в самом деле, опоздаешь.

В дверях Клод обернулся, послал ей воздушный поцелуй и крикнул:

– Люблю тебя!

Лиза махнула в ответ рукой. Клод скорее догадался, чем расслышал:

– Я тоже люблю тебя, сумасшедший.

***

Накануне отъезда во Францию, Клод выслушал приговор от Люка. Диагноз, к сожалению, верный. Безнадежно. Ничего нельзя сделать.

– Сколько? – хрипло спросил Клод

– Возможно месяц. Вряд ли больше.

– Потом?

– Паралич сердца.

Безнадежность. Стена, о которую без конца бьешься головой. Клод вспомнил ее слова и руки сжались в кулаки от бессильной ярости.

– Почему? – отчаянно вырвалось у него.

– Спроси у священников. Они всегда знают, что отвечать на этот вопрос. Я же всего лишь скромный хирург. У меня нет ответа. Я знаю, ты бы сейчас расколотил здесь все. Самому часто хочется это сделать.

– Я хотел свозить ее в Шотландию, – устало пробормотал Клод. – Хуже не будет?

– Ей уже нет. А ты? Видеть, как она каждый день угасает. Выдержишь?

– Должен выдержать. Хотя бы это я должен.

========== Отравленное счастье ==========

Клод снял маленький домик в Шотландской деревушке. На протяжении всей последующей жизни его память с легкостью и в любую секунду могла воспроизвести каждую мелочь тех дней. Трех дней отравленного счастья.

Желтые цветы, названия которых он так и не узнал. Да и не хотел знать. Дорога к развалинам замка проходила через этот луг, сияющий золотым светом в ярких лучах солнца. Восторг Лизы и непременное желание получить венок из этих цветов. Клод помогал ей собирать букет и любовался ею. Как легко она двигалась, как светились ее глаза при виде бабочки, как замерла она в нежном восторге, слушая пение птицы. Потом ее пальцы, мелькавшие с поразительной ловкостью, когда она плела венок и что-то мурлыкала, совершенно погруженная в это занятие. Клод прислушался чутким ухом музыканта. Да, это была одна из его песен. Но в какой-то неожиданной трактовке. Потом Лиза вдруг уловила его взгляд и, смутившись, замолчала.

– Я прошу, продолжай, – взмолился канадец. – Это очень мило звучало.

– “Мило звучало”, – передразнила девушка. – Подслушивать нехорошо. Петь твою песню в твоем присутствии, это жуткая наглость с моей стороны. Я увлеклась. Вот этим. – Она торжественно подняла готовый венок. Он вышел прелестным, напоминающим золотую корону.

Лиза полюбовалась с минуту на свою работу, а потом лукаво улыбнулась. Клод догадался о ее намерении, но не успел уклониться. Венок оказался на его голове.

Эффект золотых цветов в его темных кудрях отразился в ее сияющих глазах. Без зеркала он понял, что хорош. Клод опустил глаза и, хотел было принять самый кроткий вид. Но не вышло. Из-под длинных ресниц блеснул в ее сторону лукавый взгляд.

– Мой миленький дружок, прелестный пастушок, – Лиза восторженно всплеснула руками. – Вы просто неотразимы, сударь.

– Деревенская пастораль, ни дать, ни взять, – улыбнулся парень. – И все же… – он с легкостью поднялся на ноги. – Вот истинная королева, – жёлтые цветы засияли на прелестной головке Лизы. Клод подал ей руку. – Я же – всего лишь покорный слуга ее величества, – он склонил голову.

– Рыцарь, который сопровождает Свою Даму в опасном путешествии. И даже готов убить Дракона.

– Да хоть сотню.

– Я в надежных руках, – засмеялась Лиза. – И, уверена, почему-то, нам ни один не встретится.

По лицу Клода пробежала тень. Если бы страшный Дракон действительно навсегда исчез из ее жизни. Но ему удалось взять себя в руки и не нарушить легкое настроение своей милой феи в золотом венке.

Клод жалел иногда, что не сохранил тот венок. В нем его возлюбленная была так похожа на Дриаду. Впервые он подумал об этом в роще, куда они свернули, привлеченные звуком журчащего ручья. Непривычно жаркой была погода. Родник с вкусной, холодной водой. Лиза пила из его рук. Потом приложила их к своему пылающему лицу. Клод наклонился, касаясь губами ее волос. И так замерли оба. Прохлада, плеск воды навевали покой. Хотелось оставаться здесь подольше. Потом пил он. А когда обернулся, Лиза исчезла. Клод заметался взглядом между деревьями. И вдруг солнечный луч высветил ее в густой темной листве ветви, свисающей почти до земли. Светлая, воздушная, легкая, в том золотом венке на распущенных волосах. Вот тогда он впервые назвал ее Дриадой. И Лиза улыбнулась.