Текст книги "Из жизни одиночки (СИ)"

Автор книги: diamantius

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Начало ==========

«Отец хочет видеть тебя, дорогой, одевайся поскорее», – поторапливает Сумрака матушка. Ее голос как всегда ласков, но выдает тревогу. Так, будто бы она сама не знает, для чего Вожак потребовал разбудить сына посреди глухой ночи. Что же, Гроза и впрямь не мог утра дождаться?

Сумрак послушно поднимется с ложа. Он бы при других обстоятельствах стал упрямиться, но сейчас что-то подсказывает ему, что следует вести себя тихо и покладисто. И еще что-то неприятно екает внутри… По неясной причине на мгновение перехватывает дыхание. Это – страх? Но почему?

«Не бойся, сынок, пойдем…»

…Сильная, жестокая рука хватает безуспешно пытающегося отползти малька за гриву, сжимая отростки немилосердно, и резко дергает, принуждая встать на ноги и идти – туда, куда, сказано. Корни трещат, свет меркнет перед глазами от боли. Лопается под отцовскими когтями яркая тесьма, и цветные бусины рассыпаются пестрым градом, со звонким стуком прыгают по залитому кровью полу, а потом быстро разбегаются в стороны, теряясь в углах необъятного зала…

…Он стоит в полупустом отсеке. Теперь это его каюта. Стеллаж, крючки на стенах, узкая твердая лежанка – все. После уютной теплой комнаты с мягкой постелью и видом на благоухающий сад, это помещение кажется юному самцу тюремной камерой. Сумрак стоит и смотрит на бесформенную груду потертой амуниции. Он никак не может собраться с духом.

Он обнажен – отец забрал лиловую с золотым узором набедренную ткань, забрал пояс и браслеты, забрал любимое ожерелье-оберег, собственноручно отнеся все прямиком в утилизатор. А вместо привычного облачения оставил вот это… Самые простые облегченные доспехи. Ничего иного Сумрак здесь более не наденет.

Подросток тихо и боязливо вздыхает. Вздохнешь чуть глубже – и вновь рискуешь не сдержать плача, неистово рвущегося сейчас из горла, ломающего, саднящего, давящего… А слезы ему теперь строго запрещены. Знал бы заранее – дома бы наплакался… Впрочем, что за глупая мысль? Разве были у него прежде на то поводы? Нет. Почти никогда. А теперь все, теперь нельзя, даже, если поводов хоть отбавляй. Отец пообещал, что каждая увиденная им постыдная капля впредь будет оборачиваться для Сумрака ударом бича. Одна слеза – один удар, продолжительная истерика – основательная порка.

Сумрак медлит еще немного, но все-таки справляется с собой и делает шаг по направлению к лежащему обмундированию, явно взятому с чужого плеча. Предстоит еще разобраться, как все это нацепить на себя. Отец быстро показал, что куда и, пошвыряв доспехи на ложе, ушел. Но не приходится сомневаться, что он скоро вернется и все строжайшим образом проверит, и, если потомок посмеет после его объяснений еще и одеться криво, то гнев Вожака будет неминуем.

Сумрак долго возится с тяжелыми элементами защиты и крепежными ремнями. Доспехи рассчитаны на новобранца, только сыну Грозы велики даже такие. Приходится везде затягивать по максимуму, но броня все равно болтается, натирая еще не успевшую загрубеть кожу. Наплечники и спинные пластины безжалостно тревожат иссеченную плоть, прилипая к влажным рубцам…

…Они снова в том зале. Отец небрежно сует в неловкие руки отпрыска тренировочное копье, и пальцы малька робко сжимают отполированное древко. Это еще даже не оружие – просто острая палка, но Сумраку и такая несерьезная игрушка внушает неодолимый трепет. Он не знает, как обращаться с такими вещами.

Отец смотрит строго и велит показать, на что Сумрак способен. Но показывать нечего. Юный самец несколько секунд выдерживает тяжелый взгляд Вожака, а затем понуро опускает голову. Ни в чьем взоре ему еще не доводилось видеть подобного разочарования…

Комментарий к Начало

Отрывок, к которому отсылает первая глава «Сумрака и Грезы» https://ficbook.net/readfic/5887772/15124524#part_content

Не знаю, какого фига он мне это показал. Пришлось писать. Опять на жалость давит?..

========== «Сокрушитель» ==========

Он просыпается внезапно и резко. С осознанием реальности сердце мгновенно подпрыгивает и заходится в бешеном стуке, отзываясь в висках: неужели, снова проспал?

Сумрак рывком поднимается на лежанке, дотягивается до полки и сгребает с нее левый наруч со встроенным компьютером. Откидывает крышку и, щурясь, вглядывается в алые знаки. Слава богам, еще рано…

У Сумрака наблюдается пугающая склонность не слышать по утрам оглушительный рев сигнала «подъем». Пугающая, потому что возмущение отца, раз за разом выволакивающего заспанного отпрыска из каюты, все растет, и неясно, есть ли ему предел. И тем страшнее перспектива когда-нибудь это узнать.

Но сегодня Сумрак молодец, сегодня он вовремя явится на тренировку и даже, может быть, продемонстрирует, наконец, какие-то успехи.

Подросток поспешно покидает ложе, пока не появился опасный соблазн еще полчасика доспать перед побудкой. Отныне он попробует вести себя, как образцовый воин. Никаких излишеств, никаких эмоций, никаких ошибок.

Да только, вот, беда: он обещает это себе каждый день, но каждый день уступает какой-то из своих слабостей, поддается непозволительным чувствам и совершает катастрофические оплошности. Сумрак на «Сокрушителе» уже без малого пятьдесят суток, и все это время отец от него не в восторге. В лучшем случае Вожак молчит и хмурится, глядя на не оправдавшего надежд потомка, в худшем – поднимает на него руку. Позавчера вновь не оставил на сыне живого места, причем, за сущий пустяк.

Сумрак морщится, вспоминая подробности, потом осторожно ощупывает свою спину. Вчера сильно болело, сегодня уже терпимо. Пальцы натыкаются на твердые коросты: те, что посвежее, еще саднят, более давние противно чешутся. Хоть бы сегодня не заработать еще…

Прикрывая бедра жесткой коричневой тканью, молодой самец отмечает, что она уже практически колом стоит. На корабле нет прачечной, только стерилизатор для скафандров и постельного белья. Казалось бы, что стоит поставить где-нибудь пару стиралок? Но нет, раз ты охотник, то будь добр, сам чисти свои доспехи и приводи в порядок одеяние. И, если с чисткой брони канители обычно не возникает, то снизойти до стирки собственной набедренной повязки может далеко не каждый воин. Обычно данная проблема решается следующим образом: раз или два в месяц самец принимает душ одетым. Но Сумрак так не привык. Напротив, постирать ему совсем не зазорно, только вот очень не хочется, чтобы его за этим занятием кто-нибудь застал…

Подросток одевается и идет в душевую. В раздевалке стоит крепкий дух взрослых самцов – а ведь это они еще даже не приступали к тренировкам… Трое воинов совершают неспешное омовение, их мощные рельефные тела блестят под быстрыми струями теплой воды. Охотники молчат. Сумрак приветствует их с низким поклоном, но те не удостаивают его своим вниманием. Наверное, и к лучшему. Встать рядом с Кровавыми сын Вожака не решается – по сравнению с ними он такой хилый и мелкий, что одним присутствием будет оскорблять величие воинов. Сумрак отходит в дальний угол и начинает поспешно, почти стыдливо мыться. У него снова задерживается линька, просто какое-то наказание…

Наконец самцы уходят. Теперь Сумрак может ненадолго расслабиться и поплескаться в свое удовольствие. И простирнуть одежду. Только вот раны размокли, щиплет…

Дальше его ждет долгая, изнуряющая тренировка. Он помнит, как невыносимо в первые недели болели мышцы. Сейчас такого уже нет, болят только ссадины и ушибы, но они-то неизменно каждый день появляются новые. На многих ребрах подростка уже стоят скобы, на некоторых даже не по одной…

Сумрака тренирует отец. Он постоянно скрипит зубами от раздражения и сердито рычит, наблюдая каждый промах отпрыска. Говорят, Гроза потрясающе терпелив, но Сумрака на сей счет гложут серьезные сомнения.

Тем не менее, кое-какой результат все-таки имеется. Сын Вожака уже немного владеет оружием – по крайней мере, не роняет его из рук каждый раз, пытаясь отразить атаку или выполнить прием. Но через раз все равно роняет… И он до сих пор абсолютно теряет боеспособность при получении любой травмы. Отец сердится, отец велит вставать, крича, что враг не станет ждать, и сам тоже не ждет, нанося следующий удар, но Сумраку сложно себя пересилить. Подросток рефлекторно пытается закрыться, чем злит Грозу еще больше.

Спустя два часа тренировка заканчивается, и Сумрак ненадолго оказывается свободен. Молодой самец еле тащится в душевую, где смывает с себя кровь. Мутная вода течет ему под ноги; его заметно пошатывает…

Потом Сумрак возвращается в свой отсек и долго обрабатывает раны. Он шипит и глотает бессильные слезы, хорошо, что этого никто не видит. Если травмы не серьезные, беспокоить медика не следует – справляйся сам. И никаких обезболивающих.

Теперь у него почти час отдыха. Все это время Сумрак лежит ничком без движения. Когда подходит время, он с трудом соскребается с лежанки и бредет в отсек приема пищи. Сегодня день кормежки.

Чем тут кормят – отдельная история. Сушеная биосинтетическая плоть, напичканная витаминами и стимулирующими добавками. Вояки зовут это «концентратом». Концентрат подается в порционных брикетах. Сумраку, как новобранцам, положен всего один, старшим воинам – до пяти, в зависимости от возраста и массы. Концентрат пресен на вкус и очень тверд. Каждый раз, вгрызаясь в свой паек, подросток ловит себя на мысли, что вот-вот лишится части зубов. Поедая безвкусный брикет, он с тоской вспоминает об ароматном парном мясе, что с капризами вкушал в доме матери, но голод слишком силен, и юнец уплетает концентрат до последней крошки.

Во время обеда Сумрак всегда занимает самое отдаленное место, стараясь быть наименее заметным для старших. Оттуда он украдкой посматривает на трапезничающего с достоинством отца, восседающего на почетном возвышении, откуда тот заодно может смотреть за порядком. Гроза невозмутим. Он ест неторопливо, с равнодушием поглядывая поверх голов. Ест и даже не кривится от качества пищи.

После кормежки воины расходятся по каютам переваривать съеденное. Многие из них отправляются в отсек отдыха. Сумрак туда не ходит. Он возвращается к себе и лежит ничком еще один час.

За перерывом следует вторая тренировка. Она длится три часа, иногда и больше, но Сумрак не выдерживает столько. Отцу надоедает с ним возиться, и Гроза отсылает юнца читать Кодекс. Читать скучно, и Сумрак засыпает.

По истечении времени, за которое воины успевают хорошенько размяться, сполоснуться и разобраться с повседневными делами, такими, как выделка трофеев, чистка амуниции и заточка лезвий, Вожак объявляет общий сбор. Сумрак идет на него вместе со всеми, хотя и откровенно не понимает, для чего. Сбор начинается с построения. Сумрак пока не член клана – он не прошел обучения и не принял Посвящение, – а потому не имеет права быть в строю, однако отец всякий раз требует его присутствия. Гроза ставит потомка подле себя и держит речь.

Пока Вожак говорит, Сумрак мается под презрительными взорами нескольких десятков воителей. Подросток готов просто провалиться со стыда. Здесь он самый маленький, самый слабый, самый бездарный. Он не часть клана, он даже не воин… И потому охотники смотрят на него с немым укором, а отец… Отец делает все, чтобы у них была возможность так на него смотреть. Сейчас, рядом со своим властным и величественным родителем, Сумрак ощущает себя особенно беззащитным. Он в западне, откуда нет выхода. Подергивающиеся максиллы воинов выдают крайнюю степень пренебрежения. Сумрак больше не в силах смотреть на ряды этих суровых лиц, и он опускает голову, продолжая чувствовать на себе неодобрительные взгляды, что жалят сильнее медоносных тварей.

Данная пытка продолжается еще полчаса – хотя, бывает и намного дольше. Вожак распускает клан, и Сумрак покидает зал так быстро, как только может. Но ему еще предстоит сюда вернуться на заключительную вечернюю тренировку, после которой юный самец будет чувствовать себя уже на последнем издыхании. Возможно, к ночи он даже не будет помнить, как добрался до своего отсека и как оказался в постели. Но это даже хорошо. Это значит, что его не станут мучить воспоминания о доме и прежней жизни. Он уснет крепко-крепко, провалившись в спасительную темноту, и тяжелые видения не потревожат его, не достанут…

Комментарий к «Сокрушитель»

Этот период жизни героя частично описан в главе “Сумрака и Грезы” “Путь на отмели” – https://ficbook.net/readfic/5887772/15292108#part_content

========== Чужая Охота и тайная игра ==========

Комментарий к Чужая Охота и тайная игра

Читатели тут вот просили немного рассказать о светлых моментах жизни мелкого Сумрака на отцовском корабле… Дорогие мои, вы же знаете, что я в лепешку расшибусь, чтобы вас порадовать))) Короче, начала я его допрашивать. Товарищ отпирался долго, заявляя, что у него бедного-несчастного были сплошные трудности и лишения до самых «каникул» у дяди Пустоши, а лучшим подарком было, когда батя отвлекался на накосячивших новобранцев… Но мне все-таки удалось раскрутить Нашатыря на новые откровения, и он выболтал мне эту историю)))

С грязной ложкою в кармане,

С лысым кактусом в руке

Я иду на бой с бабайкой,

Что живет на чердаке.

Зарублю его я ложкой

И заставлю кактус есть,

Я ведь дурачок немножко,

У меня и справка есть.

(Неизвестный Автор)

Дичь прячется за углом… Вот сейчас он подкрадется неслышно и пронзит Жесткача насквозь, прикончив тварь одним мастерским ударом! Только нужно двигаться очень тихо… Еще тише.

Дыхание замирает, а сердце колотится в груди дико и неистово. Но внешне воин кажется абсолютно хладнокровным. Его рука, сжимающая древко верного копья, тверда, как никогда, и глаз точен. Самец подбирается совсем близко; готовясь к решающему броску, он чувствует, как в нетерпении поют под шкурой напрягшиеся мышцы – охотник сейчас весь обратился в туго сжатую смертоносную пружину, готовую в нужный момент распрямиться и разить наповал.

Ближе… Ближе… Пора!

С грозным рыком он кидается вперед, занеся над головой свое оружие, и захваченная врасплох Священная Дичь, резко метнувшись, сама напрыгивает на острие. Копье с мерзким хрустом проламывает черный панцирь и входит глубоко в ядовитое тело. Жесткач бьется и верещит. Уже на пороге собственной неминуемой гибели, он хлещет хвостом и раз за разом остервенело выбрасывает внутреннюю пасть, силясь достать до застывшей напротив ненавистной маски – такой же бесстрастной и гладкой, как его собственная литая голова. Но силы покидают чудовище, и вот его тело слабеет, падают как плети тонкие передние конечности, и оскаленная пасть медленно закрывается, продолжая истекать потоками тягучей слюны. Враг повержен. Достойное будет пополнение для трофейной стены…

Сумрак в накатившем порыве чувств отрывисто кивает, подобно пришедшим в возбуждение взрослым самцам – это выходит непроизвольно. Он очень горд собой.

Но страшно подумать, если эти его кривляния увидит кто-то из Старших. К счастью, Сумрак сейчас абсолютно один, и никто не может стать свидетелем его ребячества, его жалкой попытки представить себя на месте Великих охотников…

Он играл в эти игры дома, тоже – один, пока никто не видел. С той лишь разницей, что добыча была настоящая, а не воображаемая, хоть и смешная: пернатые твари, лесные бегунки и прочая лесная мелочь. Но юный самец всегда представлял, что охотится на что-то опасное. А еще он представлял, как он лихо преодолевает трудности, как совершает подвиги непрерывающейся чередой, и, возможно, даже ведет за собой целый клан храбрецов. Все, как в матушкиных сказках о древних воителях и могучих божествах.

Но то были фантазии… Правда, как теперь Сумрак отлично знает, не так изящна, а подвиги даются отнюдь нелегко. Да что там, простейшие упражнения даются ему еле-еле. И Охота – это не красивая легенда, а тяжелая и кровавая кабала, полная условностей и боли, неотвратимо ожидающая его в будущем. И вот так элегантно заколоть Жесткача, как он иногда позволяет себе представлять в своих глупых мальковых мечтах, просто невозможно. Жесткач обдаст фонтаном кислоты, сделает подсечку хвостом и обмажет с ног до головы слюнями – по крайней мере так, без особого восторга, вояки описывают реальные встречи со Священной Дичью. Или вдруг примутся рассказывать в подробностях, как обгадился придавленный на Охоте уман… Тьфу, одним словом. Сумраку, конечно, интересно бывает послушать разговоры Старших, но иной раз так противно становится, что он просто потихоньку уходит, дабы не знать конца некоторых историй. Матушка деяния славных воителей совсем иначе преподносила.

Помнится, когда подросток только начал познавать горькую истину, он сознательно отрекся от своих нелепых игр. На них не было времени, на них не было сил, и они, скорее всего, разозлили бы отца. Кроме того, они были ложью… Но… Сегодня Сумраку впервые за несколько месяцев жестокого плена вдруг захотелось немного отвлечься. Не мудрено: отец отсутствует третий день, а остальной клан и того больше.

Гроза торжественно отбыл на Малую Охоту позавчера, дабы отдать необходимую дань традициям. Сказал, что вернется через пятеро суток – проверить. Потом, возможно, будет отсутствовать еще, этого он уже не уточнил. Воины клана давно разлетелись кто куда, новобранцы прибудут только после Охоты, так что на «Сокрушителе» пусто. Совсем. Сумрак один на целом клановом корабле.

Вожак покинул судно в последнюю очередь, отправившись на территорию выбранных угодий в сопровождении двух Помощников, а ведомый автопилотом «Сокрушитель» встал на орбиту планеты, готовый покорно дожидаться своего хозяина. Гроза, очевидно, не боялся оставлять сына на корабле (и ведь не брать же несмышленыша с собой на Охоту!), он лишь тщательно проинструктировал Сумрака, велев ему самостоятельно продолжать тренировки, после чего с чистой совестью удалился.

И теперь Сумрак один…

Совершенно один.

ОДИН!!!

В первый день подросток еще робеет. Он встает рано утром, придерживаясь заданного графика, прилежно отрабатывает в зале основные стойки и удары, прибирает в отсеке, отдраивает до блеска свои потертые доспехи и читает двадцать пунктов Кодекса. Все это время ему кажется, что отец наблюдает за ним откуда-то из-за угла, готовый уличить в нарушении распорядка и непослушании, так что день проходит строго по расписанию. И только вечером, после третьей тренировки и гигиенических процедур в душевой, впервые предоставленной в полное его распоряжение, Сумрак, наконец, осознает, как же странно он теперь себя чувствует.

На другой день сын Вожака рискует позволить себе чуть подольше выспаться, правда получается не очень, так как скоро он привычно вскакивает, трясясь от страха. Потом, вспомнив, что отца поблизости нет, и немного успокоившись, Сумрак почти час балдеет под душем. Далее, действуя все еще с большой опаской, он тренируется, но вполсилы. После тренировки ест, тем не менее, не решаясь занять в столовой место кого-то из воинов, а, по своему обыкновению, забившись в уголок. Затем отправляется отдыхать. Когда подходит время второй тренировки, подросток является в зал, обходит его по кругу и… выходит. Про третью тренировку он даже не вспоминает. Перед сном его вызывает отец, и Сумрак, не моргнув глазом, отчитывается о своей деятельности четко по инструкциям. Гроза удовлетворенно рычит и демонстрирует сыну страшенную тварь, добытую им буквально только что – размером она, наверное, с дом. На этом отец и сын достаточно тепло прощаются. Сумрак ложится спать. Пожалуй, его мучает совесть, но несильно.

День третий. Сын Вожака просыпается откровенно поздно. Моется, вместо тренировки ограничивается легкой разминкой, а после, поразмыслив над тем, чем же стоит заняться дальше, решается, наконец, обследовать корабль. Вернее, два доступных ему средних уровня – верхний, командирский, закрыт, равно как и нижний, где временами отбывают наказание проштрафившиеся охотники. По второму и третьему уровням Сумраку дозволено перемещаться, но он обычно не пользуется этой возможностью, стараясь как можно меньше попадаться на пути взрослых самцов. Однако сейчас их нет, поэтому можно.

Он вдруг ловит себя на том, что очень давно не испытывал такого чувства, как любопытство. Слишком часто здесь влезание в чужие дела оборачивается худом… Часто, но не в этот раз. И Сумрак решает посмотреть все, чего еще не видел на «Сокрушителе». Он идет и заглядывает в отсек отдыха, куда прежде не совался в присутствии воинов. Впрочем, там он надолго не задерживается – воздух и все поверхности настолько густо пропитаны запахом доминантов, что находиться на этой «чужой» территории крайне неуютно. Даже великий соблазн искупаться в теплом бассейне не способен пересилить этот страх, смешанный с осознанием собственной ущербности и общей неприязнью. Сын Вожака некоторое время топчется у входа, оглядывая отсек, принюхиваясь и нервно подергивая жвалами, да так и уходит ни с чем.

Он долго бродит по коридорам, заглядывая во все незапертые помещения, кроме, конечно, личных отсеков. Он сует свои жвала в мастерскую, но быстро ретируется, случайно смахнув со стола банку с каким-то растворителем; наведывается в главный арсенал, долго дивясь разнообразию вооружения и с легким омерзением рассматривая причудливые боевые скафандры – конечно же, Сумрак только смотрит, ничего не трогая, мало ли…

Нагулявшись, подросток окончательно расслабляется и, вспомнив былое, смелеет до такой степени, что затевает притворную «охоту» на вымышленных Жесткачей. Вот, первого уже заколол с триумфом, и не намерен дальше отступать! Пользуясь редким моментом вседозволенности, он, пожалуй, побегает по пустынным ярусам еще немного, а, когда устанет, то искупается хорошенько и ляжет спать. И еще пред сном расскажет себе сказку… Ай, гулять, так гулять! – вслух расскажет!

========== Обучение ==========

Какой все-таки маленький отсек… Сделаешь шаг в сторону и уже упираешься в стену. А ведь еще недавно каюта на борту «Сокрушителя» казалась тесной… Да, по сравнению с этим… помещением, она тянула на настоящие хоромы! Впрочем он уже почти привык. Все равно альтернативы нет – еще восемь лет придется жить в этой коробке.

Сумрак сползает с жесткой койки и несколькими привычными движениями разминает мышцы. Да, теперь у него есть мышцы. Без шуток. Поставить его рядом со сверстниками, так и не подумаешь, что начал тренироваться всего пять лет назад…

Вообще, ему даже нравится, каким он стал. Без ложной скромности можно утверждать, что Сумраку многое дано от природы: он достаточно крупный самец (притом не переросток, как вечно голодный сосед Махина), пропорционально сложенный, с прилично отросшей гривой, да не обгрызенной, как у многих сверстников, в мальковых драках, а вполне аккуратной. Его тело носит гораздо больше шрамов, чем у самых отъявленных забияк в данной резервации, причем наиболее заметные рубцы оставлены настоящим боевым оружием. Последний факт заставляет других юнцов подозрительно коситься и по возможности обходить Сумрака стороной. Интересно, что встреченные здесь сводные братья, потешавшиеся над Загадкиным* любимчиком все его детство, держатся еще дальше прочих – невооруженным глазом видно, насколько их обескуражили и напугали изменения, произошедшие с прежним утонченным изгоем.

Сумрак по-прежнему мало с кем общается, предпочитая бесполезным контактам с горластыми разгильдяями уединение. В уединении больше толку: ничто не мешает усваивать учебный материал, не отнимает драгоценные минуты сна, не препятствует размышлениям. Разве что, доведется иногда встретиться где-то на уровнях со Штилем или Шквалом**, ну перекинутся они друг с другом парой слов, а потом каждый вновь по своим делам идет. Еще вот с Махиной иногда приходится немного поговорить, когда тому очередная какая мысль в голову взбредет – тот, пока не выскажет, что терзает на этот раз его миниатюрный мозг, не успокоится. Махина тип неплохой, почти беззлобный, даром что бугай, каких свет не видывал, но, увы, туп как пень… А то вот возьмет, молодняк нынешний привяжется. Сумрак одного в толк взять не может: почему все недотепы вечно пытаются с ним советоваться? Он, конечно, терпит, но сбегает при первой удобной возможности. Была бы его воля – он бы вообще как можно меньше с остальными пересекался. Но есть тренировки, есть занятия, и тут поневоле приходится присоединяться к общей бестолковой массе.

Подумав о новом дне среди других Неокропленных, Сумрак морщится, но делать нечего, надо собираться на утреннюю тренировку. Впрочем, еще немного времени, чтобы побыть наедине с собой, у него есть. Здесь, в колонии, сын Грозы взял обыкновение вставать намного раньше подъема. Поначалу было тяжело, но он заставил себя – все из-за душевых. Чем раньше встанешь, тем больше вероятность помыться в тишине. А дальше хлынувшие в гигиенические отсеки десятки других юнцов разведут такой гвалт и бардак, что заходить будет противно, потому Сумрак всегда старается совершить омовение в числе первых. К сожалению, никак нельзя подобным же образом исхитриться после тренировок – фиг выпустят.

Сумрак захватывает с собой легкие ученические доспехи и выходит из отсека. В коридоре он встречает дежурную Наставницу – сегодня это Пестрая. Молодой самец с почтением кланяется, и Старшая милостиво пропускает его. Кого другого могла бы до подъема и не пропустить, но в том, что Сумрак не затевает хулиганства, у нее нет никаких сомнений – за два года в училище сын Грозы ни разу не был замечен за нарушением дисциплины.

Добравшись до душа, Сумрак хорошенько приводит себя в порядок и, облачившись в броню, отправляется к тренировочному залу своей возрастной группы. Там еще пусто, но проходит полчаса, и зал начинает наполняться Неокропленными и Наставницами. Последние, разбив мальков на отряды, приступают к проведению разминки. По сравнению с утренней тренировкой в клане – это, право, детский лепет…

После тренировки и ополаскивания всех созывают на кормежку. Кормят тут, кстати, лучше, чем на отцовском судне. Это только Сумраку так «повезло» – сразу после домашней еды на прессованные пайки перейти, а, по нормальному-то если делать, так к концентратам постепенно привыкать надобно. Для большинства этот процесс привыкания только начат, и потому не реже раза в неделю дают нормальное мясо, а синтетику – лишь в качестве дополнения с постепенным увеличением ее доли в рационе. Не то, что батя: либо жри, либо сиди голодный. Нет, здесь подход иной, здесь понимают, что малькам расти надо, развиваться.

Сегодня как раз такой удачный «мясной» день. Сумрак едва сдерживается от смеха, наблюдая, как набрасываются на пищу другие юнцы – многие из них до сих пор упорно бойкотируют паек, а потому вынуждены голодать, ожидая, когда же вновь подадут вырезку. За столом они ведут себя отвратно, рычат, чавкают, еще и чужой кусок урвать все время пытаются.

После кормежки дается традиционный час отдыха. Большинство юнцов расходуют его на драки с себе подобными. Сумрак редко с кем вступает в потасовки – только если доведут. А доводят редко, ибо уже знают: сын Грозы не умеет драться, он способен только с р а ж а т ь с я, и потому схватка с ним может иметь гораздо больше неприятных последствий, чем с кем-либо другим.

Сумрак неторопливо поглощает свою порцию и покидает пищеблок. Полученный в распоряжение час он тратит на ленивую послеобеденную дремоту, равнодушно пропуская мимо ушей раздающиеся из-за стены удары и вопли: похоже, к Махине пришли гости.

Дальше по расписанию – уроки выделки биоматериала. Молодняку на растерзание выдают груду животных «запчастей», обычно это банальные отходы из столовой: кости, шкуры, даже копыта. На данных объектах Неокропленные тренируются обрабатывать свои будущие трофеи. Не всем сразу дается это кропотливое занятие, а кое-кому оно кажется откровенно скучным, но только не Сумраку. Единственное, что его смущает, так это дальнейшая судьба получившихся изделий, ведь в них вкладывается уйма времени и сил, но их участь всегда одинакова – утилизатор. Дабы труды не пропадали даром, сын Грозы периодически возвращается к своему прежнему полузабытому увлечению: он режет из кости рукоятки ножей, вытачивает узорчатые пластины и бусины. Он не без удовольствия отмечает, что раз за разом выходит все лучше. Однако не копить же у себя весь этот хлам! Тем не менее, Сумрак и здесь придумал потрясающий выход: он просто дарит эти поделки Наставницам.

Надо сказать, Наставницы в большинстве своем любят Сумрака за спокойный и покладистый нрав, за сообразительность и прилежание, ну и, само собой, за то, что он, в отличие от многих других, малек весьма вежливый и тактичный. А эти его подарочки – дополнительный приятный бонус. Никогда не отказываются, хотя, и смеются порой.

Некоторые сверстники на основании данного факта полагают, что сын Грозы – бессовестный подлиза, но ему нет дела до чужого мнения. И совсем он не подлизывается, а просто терпеть не может что-то делать зря. И если уж посадили шлифовать кости, так чем выбросить потом свои старания в помойку, не лучше ли изготовить что-то полезное или приятное для кого-то? И, потом, Сумрак еще пока не в том возрасте, чтобы его подарки рассматривались самками как недвусмысленные намеки, а Наставницы уже не в том возрасте, чтобы подобные намеки от кого-то получать, так что ничего криминального в этих безделушках нет. Зато самки рады – им ведь давно никто ничего не дарил, и Сумраку приятно. Он об одном только все гадает: обнаглеют они, в итоге, подобно сестрам, начав делать ему заказы, или все-таки постесняются?

Наблюдая, как Старшая, радуется новой подвеске, точно девочка, а Сумрак, одарив дежурную, скромно удаляется на свое место, малек по имени Всполох презрительно фыркает и возвращается к испоганиванию выданного ему черепа. Сумрак знает, о чем думает в этот момент главный задира. «Нет, Всполох, меня не поэтому порют реже остальных», – хочется сказать ему, но сын Грозы предпочитает промолчать, в конце концов, какое вообще ему дело?

Молодому самцу не впервой ловить враждебные взгляды. Он научился не обращать на это внимания.

Наконец, Неокропленных отпускают, и они с воодушевлением несутся в тренировочный зал, им всегда в тягость сидеть на одном месте два часа и что-то делать руками, а вот помахать копьем – совсем другой разговор. Сумрак придерживается прямо противоположного мнения но, конечно, никому о том не сообщает.

Вторая тренировка уже боевая. С юнцами занимается кто-то из старших самцов, показывая простейшие приемы и затем наблюдая, как молодняк отрабатывает их. Сумраку скучно – эти навыки отточены им уже давно. И, кстати, Пустошь***, все это объяснял и показывал несравнимо лучше…