Текст книги "Примерно с вечность (СИ)"

Автор книги: Девочка с именем счастья

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Ведьма и (с) Маг(ом) ==========

Тут слишком много народу, слишком много примитивных. На Магнуса Бейна практически никто не обращает внимание, поэтому маг достигает барной стойки в считаные минуты. Магнус смотрелся здесь немного не к месту – примитивные были пьяны, от них невыносимо тянуло запахом пота, алкоголя, блевоты. Это был самый примитивный, малоизвестный клуб людей, Магнус такие не переносил. Обстановку, посетителей, музыку – все тут его раздражало. И лишь одно стоило его внимание. Нужного человека он находит сразу – ее тонкая фигурка маячит в привычном месте у барной стойки.

− Алексис!

Девушка вздрагивает и быстро оборачивается, причем так быстро, что ее каштановые волосы с медовым отливом, бьют ее по щекам. У Алексис Эйбрамсон, черт возьми, слишком много достоинств – красивое личико, бледная мраморная кожа которая делает ее похожей на куклу. Ее большие глаза напоминают свежую озёрную пену и, как любит говорить Магнус, в этих глубинах взаправду можно утонуть. Розовые пухлые губы растягиваются в улыбки, стоит Алексис заметить, как губы Бейна дергаются в улыбке. Она ловит какую-то девушку за локоть, что-то быстро говорит и подходит к магу за барной стойкой.

− Магнус! Какая встреча! – Алексис приходится наклониться, чтобы Верховный Маг Бруклина расслышал ее слова. Дыхание Эйбрамсон холодное, но Магнусу от него становиться невообразимо жарко. Он проводит носом по ее щеке, вдыхая не передаваемый запах шоколада и клубники. Так по-детски, и одновременно так соблазняюще. Магнус любил сладкое. Шоколад создавал приятный запах, бодрил и освежал, а вот клубника чудесно успокаивала, помогая после ванной быстрее провалиться в царство Морфея. Магнус шепчет ей в ушко, и Алексис кажется, что нет даже этой глупой примитивной музыки, только его шепот.

− Почему ты здесь? Я искал тебя в «Студии 54», но тебя там не было. – ее губы на ровне с его ухом, поэтому он слышит, как Алексис усмехается. Маг смотрит на нее с недовольством в желтовато-зеленых кошачьих глазах. – Очень рад, что тебе это веселит, Алекс.

Девушка смеется, потому что ей кажется очень смешным, что Магнус каждый раз ищет ее сначала в самом престижном клубе Нью-Йорка, а лишь потом идет сюда. Он знает, насколько бывшая ведьмы не любит клуб «Студия 54», хозяйкой которого является. Потом что ведьма вспоминает, кто она, кем была и кем всегда будет. Даже если магия спит глубоко в ней. Алекс не будет спрашивает его, зачем он снова пришел, почему искал ее. Почему она, в конце концов, дала ему себя опять поймать. Магнус ласково проводит рукой по ее, подносит к губам и целуют каждую вперяющую костяшку. У нее очень красивые, ухоженные руки. Магнус всегда восхищался их грациозностью. Алекс всегда ухаживала за ними, чтобы кожа была мягкой, а ногти – в идеальном состояние. Верховному магу так нравилось, когда их покрывал еле заметный фиолетовый блестящий лак.

− Уйдем отсюда. – просит Бейн, и Эйбрамсон кивает. Она быстро меняет свою рабочую форму на платье-футляр черного цвета и серебристые блестящие туфли. Она не высокая, но на каблуке у них с магом один рост.

Когда это стало нормой? Лет двести назад? Когда Магнус Бейн стал чувствовать острую необходимость в ее присутствие. Возможно, триста лет назад он искренни думал, что они – союзники, лучшие друзья, и сама Алекс была такого же мнения. А потом Маг увидел, какими глазами она смотрит на мальчишку, имени которого он не запомнил − первая детская и нелепая любовь к примитивному. Именно тогда Магнусу стояло невероятно обидно, он… ревновал. И попросил Алексис не смотреть так больше никакого, кроме него. Она смеялась, долго и заливисто, от этого смеха становилось хорошо, но смех смолк, и она серьезно кивнула. Магнус очень долго считал себя, не беспричинно, королём, любил держать все под контролем. Да, был такой момент в его длинной биографии. Маг и сейчас любил владеть ситуациями, но больше полюбил опасные авантюры. Но была всегда она – каштановолосая ведьма, которую он не мог подчинить себе. Никогда. Она была его верным другом, знающем все его тайны; она была страстной любовницей и утешением. В ее объятьях Магнус мог забыться, потерять счет дням и ночам. Он забросит все дела. Выкинет бумаги в камин. Пошлет всех на девятый круг ада. Лишь бы быть с ней. Она не была моделью, хоть и была невероятно красивой, не бизнес-леди, но была доброе и понимающей. Глубокие глаза Алексис всегда светились мудростью и пониманьем. С ней было легко и просто, жизнь была проста.

Они подходят к большому зданию − Алексис любит жить шикарно. Маги подходят к лифту, Алекс набирает на панели код, и дверь открывается. Внутри тепло, стены сделаны из зеркального стекла. Всюду, куда ни посмотри, бесконечные отражения Магнуса, который, совершенно машинально обнимает Алексис. Ведьма нажимает другую кнопку, двери закрываются, и лифт идет вниз. Через пару секунд они попадают в абсолютно белое фойе, посередине которого стоит большой круглый стол черного дерева, а на нем – ваза с огромными белыми цветами. Все стены увешаны картинами. Магнус присвистывает, и Алексис виновато смотрит на него.

− Здесь мало ярких цветов. Зато у меня спальня яркая.

Магнус, как настоящие джентльмен, открывает двойные двери, и белая тема продолжается по всей длине коридора до великолепной двухсветной залы. Этот белый цвет напоминает стены больницы, ни одного яркого пятна. Магнус не нравиться, но он ничего не говорит. Гостиная. Огромная – это еще мягко сказано. Дальняя стена стеклянная и выходит на балкон.

Справа – диван в форме подковы, на котором легко разместятся десять человек. Перед ним современный камин из нержавеющей стали – а может, и платиновый, кто его знает. Огонь уже зажжен и ярко пылает. Справа, рядом с входом, – кухонная зона. Она вся белая, за исключением столешниц темного дерева и барной стойки человек на шесть. Рядом с кухней, перед стеклянной стеной, – обеденный стол, вокруг которого расставлено шестнадцать стульев. А в углу комнаты сияющий черный рояль.

− Ты научилась играть? – восхищенно спрашивает маг, выпуская Алекс из объятий и подходит к роялю. Пробегает тонкими смуглыми пальцами по клавишам, и они послушно отзываются. Алекс волей не волей сравнивает себя с таким же инструментом. Магнус играет на ней так, словно она новый музыкальный инструмент. От этих сравнений становиться неловко, несмотря на то, что она в собственном дома. Обилие белого цвета быстро наскучило Бейну, он посмотрел на Алексис.

− Так что там в твоей спальне? – это слишком призрачный намек, и Алексис понимает его мгновенно. Пухлые губки растягиваются в улыбке, она протягивает Магнусу руку и тот отвечает на жест. Ее кожа потрясающе. Он идет с ним обратно по коридору. Слева от двойных дверей, через которые маги вошли, – другая дверь, ведущая на лестницу. Они поднимаются на второй этаж и поворачиваем направо. Надо было видеть, как послушно Верховный Маг Бруклина шел за этой хрупкой на вид девушкой, которую когда-то сам обучил магии. Такой послушный, а глаза сверкают таким желанием, что посмотрев всего на мгновенье, Эйбрамсон чувствует себя сжигаемой.

Дверь открывает бесшумно. Огромная небесно-голубая кровать, облака черного тюля на балдахине спускаются легкой дымкой до пола. Пол из красного дерева, с неярком свете ламп выглядит почти красным. Стены – фиолетовые, а одна из стен полностью сделанная из стекла и показывает все, что происходит внизу. Магнус даже не заглянул в окно, хотя казалось, мерцающий и сверкающей Нью-Йорк должен был привлечь мага. Он смотрит прямо в небесно−голубые глаза Алекс. Его любимый цвет. Глаза ведьмы всегда должны быть пустыми лишь иногда поддернутые мутной пеленой, в них появляются эмоции. Но в глазах Алекс нет той пугающей пелены – в ее глаза мир, поистине огромное и невероятно удивительное место для существования. Магнусу кажется, что этот мир создан только для них двоих, и когда-нибудь он уйдет туда, чтобы больше не вернуться.

Холодные губы грубо скользят по дугам хрупких рёбер, ощутимо надавливая на бархат обнажённого тела и едва-едва сохраняя невесомую грань до того, как маг начнет кусать нежную кожу, оставляя кровоподтеки и засосы. Алексис выгибает худую спину, дрожа и слабо сжимая в одеревеневших пальцах шёлковую простыню; внимание Магнуса тут же переключается на крепкую и упругую грудь и призывно набухшие соски, что девушка непроизвольно выставила вперёд. Ногти юноши медленно очерчивают тёмный ореол, а свободная ладонь с силой сжимает округлое бедро, невесомо задевая внутреннюю его часть; с губ Алекс срывается тихий стон, тут же потонувший в глубоком поцелуе. Язык скользит по девичьему нёбу, очерчивая ряд ровных зубов и переплетаясь с чужим, а длинные пальцы уже ощутимее поглаживают сочащуюся плоть, проникая в давно исследование им тело. Магнус хрипло рычит, чувствуя, как кровь прилила к низу живота, и в брюках стало так раздражающе тесно. А ведьма внутри такая узкая и горячая…

Они сидят на кухне и в абсолютной тишине. Она – в одних шортиках и черном кружевном лифчике, а он – без рубашки. Вместе они составляли какую-то идеалистическую картину. Оба с аристократическими чертами лиц, чуть смуглые и с пронзительными глазами. Магнус откидывает со лба прядь розовых волос, и спрашивает, стараясь разбавить ситуацию:

− Поговаривают, ты в очередной раз собираешься уехать? – Алекс давится своим чаем, но кивает. Магнус говорит это таким уничтожающи-безразличным тоном, что ведьме становится не по себе. Таким тоном обычно интересуется люди, которые точно знают, что не отпустят.

− Да. – с улыбкой отвечает девушка. – Хочу съездить в Россию. Если ты помнишь, то там мы впервые познакомились.

− Я помню. – отвечает маг, вспоминая, как Рагнор притащил к нему тощую, еле живую девчонку−полудемона. Верил ли Магнус, что она станет такой хорошей ведьмой? Нет, конечно нет. А еще он никогда не верил в то, что она станет его.

Магнус ловко спрыгивает с высокого стула, который стоит около стола и подходит к роялю. Он заинтересовал его раньше, но маг был слишком заинтересован Алекс. Сейчас же первая страсть схлынула, и Магнус мог уделить внимание интересующим его вопросам.

− Сыграешь мне что-нибудь? – просит маг. Конечно, Алекс могла отказаться, но она лишь пожимает плечами, мол, почему бы нет и ловко спрыгивает со стула. Босыми ногами ступая по холодному кафелю, она не теряла своей привычной грации. Магнус послушно отступил, позволяя Алекс приблизиться к инструменту. Ведьма плавно скользнула на обитое бархатом сиденье, слегка поерзав ягодицами по сиденью. Магнус присел рядом, переводя взгляд от точного профиля Алексис на белые клавиши – Эйбрамсон не любит, когда кто-то наблюдает за ее действиями. Страсть внутри требовала чего-нибудь драматически громкого, но, мысленно полистав свой репертуар, Алекс выбрала “Дождь” Брайана Крейна. Несложная и красивая вещь.

Инструмент запел под тонкими умелыми пальцами. Кап-кап, кап-кап, хрустальная капель наполнила темную комнату, переливы мелодии исцеляли, очищали душу. Такую музыку невозможно играть с ненавистью в сердце. Алексис отрешилась от всего, слилась с нежной темой, погрузилась в исполнение. Мелодия скользила шелковыми лентами и серебристыми переливами, отгоняя мрак. Ведьма словно плела звездное покрывало музыки, стараясь, хотя бы на мгновенье изгнать одиночество и какую-то непонятную ей таску из глаз Магнуса. Маг в безмолвии и неподвижности слушали ее, словно под гипнозом.

Ночь всегда принодлижит ведьме и магу

Спустя три недели

Алексис заливисто смеется, когда ей сообщают о том, что дом Магнуса Бейна сгорел. Ей сообщил об этом один из посетителе забегаловки, и Эйбрамсон привело это в дикий восторг.

«Давай Магнус, удиви меня!»

Алекс никогда не устраивали их отношения, и каждый раз ведьма порывалась порвать их. Просто в один момент отказаться от протянутой руки Магнуса и остаться в своей темноте. Эта темноте затягивала, Алексис упивалась ей. Но Верховный маг Бруклина неизменно появлялся рядом с ней, протягивал руку и вытаскивал из кромешной темноты. Даже если Алексис сопротивлялась, Бейн настойчиво тянул ее за собой… А после – бросал, оставляя лишь надежду. Магнус как будто подыскивал те моменты, когда Эйбрамсон просто не могла более оставаться одна, когда трясина затягивала ее почти с головой – он появлялся, вновь и вновь останавливая ее.

Они познакомились около триста лет назад, и между парой образовалась какая-то странно-нерушимая связь, которая не оставляла в покое ни ее, ни его.

Воспоминания об этом маге разжигали внутри странный огонек, и каждый раз, когда она видела эти глубокие, как омут, желтовато-зеленные, кошачьи, глаза, пламя вырастало до невероятных размеров, заполняя все тело и каждый уголок внутри него, изнутри плавя кожу, как воск. Мурашки бегали по спине, словно стадо гончих, а воздуха постоянно не хватало, и девушка начинала задыхаться. Она отводила глаза и убегала, а Магнус находил. Находил и утягивал ее губы в страстный поцелуй, покрывая нежную кожу тысячами поцелуями, вытягивая все терзающие ее душу чувства, ее боль и нерешительность без остатка. Магнус любил говорить с ней, считал прекрасной собеседницей, и их разговоры она помнила наизусть. Все, что он говорил. Но еще более четко, она четко помнила это тяжелое дыхание над своим ухом, когда он входил до конца, сводя любовницу с ума. Она помнила абсолютно все разы их порочного соития, и всегда краснела, когда неожиданно в памяти возникали пробирающие до костей прикосновения, которые мягко скользили по коже, убирая ненужную одежду. Она помнила его сильные руки на своих бедрах, пальцы, сжимающие их до синяков, которые прятала ото всех под длинными подолами платьев. Помнила этот похотливый взгляд в свете серебристых лучей луны, помнила ласкающие ее холодные губы, а также его нетерпимость и властность, затмевающую разум с каждым разом сильнее и сильнее.

Алексис всегда пыталась призывать свой разум, но ведьма сама решила себя права выбора. Магнус Бейн был необходим ей, а она ему?

***

На свете было много вещей, которые могли заинтересовать Магнуса Бейна, но не так много, которые он мог любить. Раньше, он причислял Алексис Эйбрамсон в раздел «любимая вещь». Потом «хорошая подруга», «умелая ученица» и все тому подобное. Магнус был искренни уверен в том, что: дружба, восхищение, преданность и нежность – не самые плохие чувства к Алексис. А потом…потом он влюбился в нее. Как самый последний примитивный дурак. Было немного непривычно, любить кого-то, кроме себя. Заботиться о ком-то.

Он хотел забыть ее, пытался. Мог ли Магнус позволить себе эту роскошь? Нет, более нет. И все же отослал ее продолжать обучение о Рагнора. Тогда началось безумие, наркоманская ломка: всё вокруг напоминало о ней, по сей день. Порой казалось, будто весь мир сговорился, чтобы принести несчастному страдальцу как можно больше отчаяния и боли. Во всём он видел частицу её. И в такие минуты он возвращался к ней, тянул из невообразимой топи. Алекс была уверена, что он вытаскивает ее, а потому не видела, как он сам старается не упасть к ней. Вместе упиваться темнотой было бы лучше.

Для Алексис у Бейна все, как нужно: покой и преданность. И ни одной лишней проблемы.

Первое и заслуженное место в его системе ценностей совершенно оправданно занимает Алекс. В её силах заменить даже самый страшный его кошмар самым прекрасным сном. А вот попытаться уйти от него – не в е силах, и Магнус этому чертовски рад. Алексис первая в списке, на кого Бейну не плевать. И это её вполне устраивает.

Магнус, смотря днем на горелые остатки своего жилища, думает о том, что квартира Алекс вполне подойдёт для двоих.

***

Этим же вечером она обнаруживает Магнуса в своей квартире. Маг стоит, раскладывая что-то на каминной полке, а вся гостиная и коридор уставлены большими чемоданами. Красивые брови вопросительно взметнулись вверх, и ведьма рыкнула:

− Магнус!

Маг поворочается медленно, словно недовольный тем, что его отвлекают. Как-будто, это она ворвалась без предупреждения к нему в дом, а не он к ней! Бейн недовольно цокает языком:

− Невежливо заставлять гостей ждать!

Алексис задыхается от возмущения, но разве можно отрицать тот факт, что привезённые вещи Магнуса – а их было очень и очень много, на обычные визиты «пожить-пять-дней» не похоже – ей удивляют. Неужели, он решил жить у нее, пока не найдет новую квартиру? Не то чтобы, Алекс недовольна, но ведьма не любила, когда врывались в ее дом.

Магнус Бейн плюхается в кресло, любимое место Эйбрамсон, по-хозяйски оглядывается и совершенно обыденным тоном заявил:

− Я поживу у тебя. Примерно с вечность.