Текст книги "101 Rosé (СИ)"

Автор книги: destininostalgic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Сказки о дурацкой любви ==========

Цветочный магазинчик мадам Стебель «Floré» был расположен практически в самом конце Косой Аллеи. Там, где, кому-то могло бы показаться, почти не ступала ни одна нога волшебника. Но несмотря на пустынность улицы, где расположился уголок процветания флоры, разрастающийся зелёными стебельками по стенам приближённых зданий, владелица действительно могла горделиво похвастаться высокой проходимостью, ведь бывшему профессору Хогвартса удалось создать как вокруг магазина, так и внутри него атмосферу, благодаря которой люди всегда так тянулись за цветами Стебель.

Наружному виду цветочного магазина часто удавалось завораживать случайно проходящих магов, отчего порой случались неловкие инциденты, когда некоторые буквально замирали, глядя на входную дверь магазина, которую обвивала ветвями лоза, переплетённая с новыми видами индивидуально выращенных самой владелицей роз.

И понять причину подобных замыканий у прохожих можно.

Цветочный расположился между двумя заброшенными магазинчиками, для которых всё никак не могли найти владельцев. И поражало то, как вне зависимости от погодных условий или времени года, он выделялся на фоне тусклых лавок, как первый красочный масляной мазок по ещё пустому холсту. Магия мадам Стебель позволяла ей, как пчёлке, распылять своё волшебство на каждый выросший на клумбе цветок или уже собранный и выставленный на витрину букет. Иногда казалось, что именно её магазин скапливал в себе всю магию переулка, ведь такие чудеса, как падающие солнечные лучи в вечно дождливой Англии именно на навес её цветочного уголка, действительно можно было называть самым настоящим волшебством.

***

Дверной колокольчик издал лёгкий звон, оповещая о ступившем на порог посетителе. Гермиона захлопнула роман Николаса Спаркса, перед этим оставляя стикер у строчки, на которой остановилась и планировала перенести вычитанную для аргумента цитату в доклад.

Она училась на втором курсе местного маггловского университета. Изучала литературу.

Почему в маггловском? Это было единственным условием родителей когда-то отпустивших дочь в мир магии, известный тогда им, как и всем магглам, как выдуманная для детских сказок реальность.

Хогвартс был коротким этапом её жизни. Всего-то шесть лет, которые развили в ней навыки самой способной на её потоке волшебницы.

Она получила пергамент, на котором красивым каллиграфическим почерком было выписано окончание школы волшебства с отличием, но случился нонсенс. Документ, ради которого она всегда так старалась и кропотала днями и ночами, упорным трудом выбивая себе самые высокие баллы, теперь пылился на одной из полок стеллажа, зажатый между книгами.

Многие из её однокурсников поступили на службу в Министерство – Гермиону тоже приглашали на стажировку в отдел Международного магического сотрудничества, но она отклонила это предложение, чем очень разочаровала многих обучавших её в школе учителей; кто-то стал целителем; некоторые служили на благо мирным жителям в Аврорате – Гарри, её лучший друг, с которым их связала судьба ещё в купе Хогвартс-экспресса, а она… Она хотела писать.

И сдержать когда-то данное родителям слово.

Кроме того, всё же Гермиона была магглорожденной и большую часть своей жизни проводила именно в этом мире. Поэтому было бы нецелесообразно кичиться всю жизнь аттестатом с высокими экзаменационными баллами по знанию мира магии, живя в цивилизации магглов. И что уж говорить о том, что именно маггловское издательство достигло куда большего прогресса в различных сферах, будь то наука или фэшн-индустрия, чем магическая пресса, которая славилась своей любовью к распространению слухов и сплетен на первых полосах главных новостных источников.

Она стянула с себя один наушник, приглушая звучание голоса Гомес в плеере, пропевшей строчки о вызывающих тошноту сказках о любви{?}[selena gomez – same old love], и спрятала его в кармашек рабочего фартука.

Наконец взглянув на посетителя, уже оглядывающего цветочные ряды, представленные в ассортименте, девушка слегка опешила. Ну, как слегка… она буквально сбилась под окутавшим пространство магазина ароматом мужского парфюма.

Воу.

Её взгляд начал хаотично бегать по бродящему высокому парню в чёрном костюме, сидевшем на нём так идеально, что, казалось, был отшит на заказ по точно вымеренным меркам – наверняка она была близка к правде. Из-за солнцепёка снаружи он держал в руках пиджак, на котором её глаза зацепились за бирку бутика «Твилфитт и Таттинг», и Гермионе вдруг стало тяжело дышать полной грудью от того, как её всю сдавило из-за вида белой рубашки, рукава которой были закатаны до локтей и открывали ей вид на переплетение выступавших вен.

Светлые – слишком светлые для натурального блонда – волосы были зачёсаны назад, и, когда парень наконец обернулся, от резкого движения пару прядок выбились из идеальной причёски, падая на лоб.

Воу.

Его черты лица… Они показались ей смутно знакомыми.

Их взгляды сцепились друг с другом, как магниты одного полюса, и серые глаза, блуждающие по ней с откровенным интересом, заставили сердце молодой волшебницы сделать сальто. Она прямо почувствовала этот прыжок внутри системы своих органов.

Линии скул вытачивали угловатую форму лица, будто перед ней стоял не живой человек, а вылепленный бюст, в который творец вкладывал все силы и душу, просиживая за работой сутки ради долгожданного лицезрения конечного результата творения. Нос, губы, разрез глаз – всё словно объединялось в то самое золотое сечение, о котором так грезили многие девушки раз за разом, разглядывая своё лицо в зеркале и выискивая новую деталь их внешности, так и ждущую в порядке своей очереди отборную порцию придирки.

Послышалось характерное покашливание, сопровождаемое прочищением горла, а затем низкий, чуть хрипловатый мужской голос вернул её лёгким способность дышать всего на секунду, прежде снова выбил, будто он не заговорил с ней, а ударил под дых, выкачивая кислород.

– Прошу прощения, – заговорил первым парень и бросил короткий взгляд на её бейдж, прежде чем продолжил: – Гермиона, – протянул он гласные её имени, словно смаковал звуки на своём языке. – Вы флорист?

Да. Гермиона была флористом, устроившимся год назад к мадам Стебель, желая найти подработку во внелекционное время, поскольку финансовой поддержки от родителей… можно сказать, практически не было. Пары сотен фунтов, что они ежемесячно высылали ей, хватало лишь на бытовые расходы и взносы за проживание в общежитии, комнату в котором она делила с соседкой, неожиданно ставшей для неё близкой подругой – особо проницательная, невероятно амбициозная, иногда чересчур навязчивая – Пэнси Паркинсон. Девушка, что училась на Слизерине в те же года, что и Гермиона, и была наследницей несметно богатого чистокровного рода. Девушка, отказавшаяся от всего, что приписали ей ещё с рождения, ради осуществления собственной – именно собственной, а не навязанной семьёй – мечты. Девушка, что поступила на факультет драматургии в маггловский университет. Девушка, чьё имя однажды вывесят на афише главной сцены Бродвея.

Поэтому, когда однажды под ноги Гермионы буквально упало объявление о поиске консультанта в только открывшийся на тот момент цветочный магазин, она побежала туда со скоростью, стирающей подошву её стареньких конверсов.

– Д-да, – запнулась она из-за пересохшего горла от длительного молчания, но быстро взяла себя в руки и с энтузиазмом, которого обычно ожидают покупатели от продавцов начала заваливать его вопросами: – Вам помочь с выбором? Есть ли какие-то конкретные пожелания? Ваши предпочтения?

– Вообще-то, – двинулся он своим размашистым шагом из-за внушительной длины ног в её сторону, на ходу доставая из пиджака кошелёк, светя своими дорогущими на вид часами, обвивающими кисть правой руки. – Думаю, я уже определился.

На прилавок упало пару бумажных купюр, быстро пересчитав в своей голове сумму которых Гермиона определила, что букет, который ей предстояло собрать, окупит расходы пустовавшего пару дней магазина из-за редко прогуливающихся по переулку в аномальную для Лондона жару покупателей.

Она уже представляла, как соберёт композицию в ярких оттенках из только утром привезённых прямиком из теплиц пионов под стать летнему настроению, когда парень напротив неё озвучил выбор и мгновенно разрушил идеальный образ, словно скинул на него с трёхметровой высоты бетонную плиту.

– Мне сто одну розу.

Гермиона сдержала все мышцы лица, чтобы, не дай Мерлин, её мимика выдала очевидное разочарование. Раздражение.

«Ну почему, скажите ей?» – мысленно заскулила она. – «Почему мужчины всегда считают букет из роз апогеем всевозможных вариаций цветочных композиций, которые только можно создать».

И будто ей было мало выбора цветов, на котором он остановился, волшебник добавил:

– Сто одну красную розу.

– Может, вы присмотритесь к букетам, что выставлены на прилавке? Все цветы свежие, привезли только утром, – все же рискнула поменять его выбор Грейнджер. – Вы выбираете букет для девушки?

«Сто одна красная роза. Очевидно, Гермиона, он выбирал букет для девушки», – нагнетал голос в голове.

Вероятно, самой счастливой девушки, которой достался такой невероятной красоты мужчина с таким, как не горестно ей это признавать, невероятно отвратительным вкусом.

Розы, без сомнений, всегда пользовались большим спросом, чем остальные цветы. Многие девушки их обожали, познания парней о цветах в принципе оканчивались на этих букетах.

Но, Дьявол, красные розы? Серьёзно?

Может, она единственная придерживалась такого мнения, но на дворе двадцать первый век и не кажется ли вам, что это слегка пошло?.. Вульгарно и чертовски, чертовски безвкусно.

И если уж она и начала полоскать эти цветы, то важно отметить, что даже у роз были сорта, славившиеся большей красотой и нежностью. Кустовые, например; пионовидные – они были её личными фаворитам; плетистые, что обвивали входную дверь их магазинчика. Множество. Их было бесконечное множество.

– Это имеет значение? – изогнул он вопросительно бровью.

– Да, имеет, – слишком уверенно произнесла она и горделиво вздёрнутый подбородок только подтвердил, что Гермиона нисколько не думала сомневаться в своей следующей речи: – Если бы вы собирались дарить цветы матери, например, вы бы с вероятностью девяносто девять и девять процентов попросили бы меня саму собрать букет, ведь единственное, что вас заботило, это более менее божеский вид композиции. Всё остальное не важно, ведь это мама, а она примет из ваших рук даже букет, собранный с клумбы, восхищаясь им каждый последующий день, пока он не завянет.

С этими рассуждениями Гермиона вместе с молодым человеком, на вид двадцати трёх-пяти лет, последовала в зону выставочного зала, где, поддерживаемая магией, стабильно держалась достаточно морозная температура для хранения цветов. Она потянулась к двери, но её опередила его рука, открывшая холодильную камеру и пропустившая девушку вперёд. Ещё и воспитанный. Грейнджер остановилась у ряда с собранными с утра пышными букетами из белых гортензий, перевязанных атласной лентой, виднеющейся из-под крафтовой бумаги.

– Если бы вы только знали мою мать, – на его губах заиграла усмешка. – Букет с клумбы точно не про неё. В вопросах цветоводства она переиграет и уничтожит любого флориста с многолетним опытом, – кивнул он головой в её сторону, как бы намекая, что говорил о ней.

Гермиона вовсе не была флористом с многолетним опытом. Она скорее самоучка, которой экстерном мадам Стебель объясняла некоторые азы искусства ухода за цветами, прежде чем всучила ей в руки ножницы и упаковочную бумагу со словами:

– Остальное наработаешь в процессе.

Но не всё складывалось так просто, как могло бы показаться.

Прежде чем её букеты приняли тот вид, ради которых сходились покупатели, Гермионе пришлось проделать долгий путь проб и ошибок. Девушка даже посещала пару недель курсы по психологии цвета, – да, такое существует – дабы передавать настроение собранных букетов. Она перебирала всевозможные комбинации – иногда те, которые априори казались несочетаемыми. А она сочетала. Сочетала, пробовала и училась, ведь она была Гермионой Грейнджер. Она была той, кого ещё ребёнком родители с теплотой называли маленьким гением, пророча великое будущее каждый раз, когда замечали вокруг девятилетней девочки выстроенную башенкой стопку книг. Той, кого всегда выделяли учителя, как в маггловской, так и в магической школе и буквально топили в постоянной хвальбе за её заметно выделяющуюся на фоне остальных успеваемость. Кто-то назовёт этот синдромом отличницы. Она ответит, что просто привыкла брать от интересующего её дела максимум и отдаваться ему целиком. Поэтому и с флористикой не могло сложиться иначе. Даже если это была лишь временная подработка, она хотела, чтобы это приносило удовольствие как ей, так и окружающим.

– И всё же, красные розы несут очень глубокий смысл, – ответила Гермиона и шёпотом добавила: – Если вы, конечно, не хотите затащить кого-то в постель.

Характерный смешок, скрытый под покашливание, подтвердил, что её слова не остались не замечены.

– А что бы предложили вы?

– Ну, чтобы всё-таки ни лишать вас выбора, могу предложить эти пионовидные розы, – указала она рукой на стоящую в ледяной воде охапку цветов. – Добавить можно белые кустовые, либо немного зелени.

Ей не дал договорить резко зазвонивший в его руке телефон, где на экране, Гермиона успела заметить, высветилась фотография девушки.

Как она и предполагала…

Единственное, что успели заметить её глаза, – это яркий взгляд девушки, в котором плескалась голубизна, сверкнувшая на дисплее, и спадающие на плечи волнами блондинистые локоны. Она зацепилась за букву «Д» в начале имени, но к тому моменту он уже ответил на звонок, коротко бросив Гермионе…

– Сделайте на свой вкус.

…и быстрыми шагами покинул магазинчик.

Девушка. Какая-нибудь длинноногая модель, идеальное лицо по стандартам современной красоты которой ежемесячно украшало обложку «Ведьмополитена».

Разве у такого мужчины, как он, могли быть другие предпочтения?

Ну, например… одна низкорослая шатенка с обрамляющими её веснушчатое лицо каштановыми кудрявыми прядями. Плавные линии подтянутых бёдер, форму которых она поддерживала, убивая часы в спортивном зале, в который таскала её с собой Паркинсон за компанию. И у неё была вполне неплохая талия. Разве этого недостаточно?

Дерьмовый вкус на цветы, зато отменный на девушек.

Гладкие волосы? Да, неплохо.

Длинные ноги? Прекрасно.

Грудь и остальные пропорции Эмили Ратаковски? Беру!

Выходя из холодильной камеры с охапкой персиковых бутонов роз, Гермиона пыталась придать выражению лица менее угрюмый вид. Он так и оставил в секрете адресанта подарка, поэтому пионы оттенка фуксия, разлетавшиеся, как горячие пирожки, она решила придержать для других букетов, выбрав универсальные пастельные цвета, которыми осталась бы довольна любая девушка. Нежно, даже невинно. Она бы осталась довольна.

Пионовидные розы одного оттенка так органично сочетались друг с другом, поэтому она решила не добавлять другие цветы и зелень. Когда Гермиона потянулась к крафтовой бумаге, чтобы завершить композицию получившегося монобукета{?}[Монобукеты – цветочные композиции, которые включают в себя цветы одного вида и одного цвета.], парень вернулся в цветочный, по пути сбрасывая звонок.

– Мило, – оценочно бросил он, пока Гермиона подравнивала кусочки бумаги.

– Я попала в предпочтения той, кому будет подарен букет?

– С поразительной точностью, – его локти упирались в прилавок и сам он наклонился так близко, что единственным объектом, разделявшим их, был букет, вокруг которого Гермиона шурша оборачивала светлую бумагу. – Николас Спаркс.

Она нахмурилась, отвлекаясь от дела и встречаясь с ним взглядом, когда он произнёс имя автора книги, сложенной в беспорядке между её тетрадями и упаковочной бумагой.

– Его слог напоминает мне Эрнеста Колтена, – назвал он имя писателя, чьи романы в последнее время заполонили прилавки книжных в Косом переулке.

Гермиона саркастично хмыкнула, выражая сомнения относительно его слов.

– Может, Эрнест Колтен напоминает вам Спаркса?

– Истории вполне схожи. Очевидно, одна книга автоматически отсылает к другой.

– Было бы так, если бы между их написанием не прошло десятилетие, – раздражённо отозвалась она, выравнивая длину стебельков. – По мне так, Эрнест Колтен – педант, возомнивший себя великим литератором магического мира, благодаря хвалебным статейкам Скитер.

– Обычно девушки вашего возраста скупают его романы с полок.

– Моего возраста? – усмехнулась она. – Я выгляжу на шестнадцать?

– Четырнадцать? – улыбочка, что исказила его лицо, передавала откровенную издёвку. Гермиона снисходительно изогнула бровью, мазнув по нему взглядом, прежде чем снова вернулась к работе.

– Продолжайте гадать, а к тому моменту, может быть, и вспомните, как мать однажды учила вас, что спрашивать возраст дамы неприлично.

– Повадки девятнадцатилетних.

Угадал всё-таки.

Гермиона проигнорировала ответ, развернувшись к ящичкам, где хранились открытки для подписей и стикеры с логотипами цветочного, чтобы приклеить один из таких к упаковке.

– Так значит, педант… – вернулся он к теме, вызывавшей в ней одно сплошное негодование.

– Если вы действительно знакомы с творчеством Спаркса, а судя по всему знакомы, я думаю, от вашего взгляда не могло ускользнуть поразительное сходство мотивов истории, диалогов и, чёрт возьми, он даже имена толком не поменял, – возмущённо размахивала она ножницами в руках, отчего парень слегка дёрнулся назад. – Делли вместо Элли. Серьёзно? Только глупец не заметил бы очевидное.

– Волшебники не так падки на маггловскую литературу. А Колтен удачно воспользовался обстоятельствами.

– Надеюсь, эти обстоятельства мешают его сну угрызениями совести, – грубо ответила она, подчеркнув тоном нежелание продолжать диалог на эту тему.

– Вряд ли, – просто ответил он, пожимая плечами и наконец делая шаг назад.

– Как подписать открытку?

– С этим я, пожалуй, справлюсь сам.

– Тогда всё готово, – протянула она собранный букет, к которому сбоку маленькой золотистой скрепкой была прицеплена открытка. – Надеюсь, она останется довольна.

– Да. Она точно останется довольна, – он оглядел букет и его взгляд смягчился в нежности, а сам парень стал выглядеть даже каким-то мечтательно отстранёнными. – Благодаря вам.

Она поджала губы, кивая.

– И возьмите это зелье. Если влить его в вазу с водой, цветы простоят дольше.

Он кивнул ей, забирая флакончик из рук, и направился к выходу, где только там, когда привычно звякнул колокольчик, Гермиона опомнилась от мимолётного касания их ладоней и крикнула, помахав купюрами:

– Букет стоит меньше, чем вы оставили.

– Считайте это комплиментом за приятное обслуживание, – подмигнул он ей. – И увлекательный разговор.

Когда мужчина скрылся за дверью, Гермионе показалось, что только тогда в её лёгкие снова начал поступать кислород.

Она провожала взглядом его спину, снова надевая наушники, где Гомес все повторяла строчки о дурацкой любви, что отозвались в сердце Грейнджер с таким понимаем, как никогда раньше.

Действительно.

Та дурацкая любовь, что существовала только в сказках, где такие принцы, как он, достаются не таким, как она.

Если только она не была Рапунцель, от которой восемнадцать лет утаивались её королевские корни. Судя по счетам её родителей… вряд ли.

Комментарий к Сказки о дурацкой любви

Так, начну с объяснений, что из-за того, что я загрузила бету своим макси, она пока никак не может добраться до этого миди, а у меня руки чешутся его опубликовать, поэтому первая глава не бечена и вы меня спасете, если укажите на опечатки и ошибки в пб. Буду очень-сильно-пресильно благодарна!

История почти дописана, главы будут выходить каждую субботу!

Буду рада слышать ваши впечатления и эмоции, всегда особенно рада их обсуждению с вами.

Скоро увидимся, милашки;) Всех обнимаю. Добро пожаловать в еще одну ванильную историю о дурацкой любви🤍

========== Мисс-ценительница-Спаркса ==========

– Поверить не могу, что в этом твоём цветочном был сам Драко Малфой, а ты даже не попросила у него автографа для меня.

Гермиона вырисовывала острый кончик стрелки под возмущённые лепетания Паркинсон и поддакивающего ей Поттера.

Спелись… Иногда Грейнджер скучала по тем временами, когда эти двое на дух друг друга не переносили.

Она бы так и не догадалась о том, кем был тот обворожительный парень, посетивший магазинчик днём, если бы спустя пару минут после его ухода, как и в любой другой день, к ней на обед не заглянул Гарри с новым выпуском Пророка, где лицо Малфоя красовалось на первой полосе, а Скиттер восхваляла победу его команды в национальном чемпионате.

Драко Малфой – новый ловец «Стоунхейвенских Сорок», побивший рекорд предыдущего по выигрышам за сезон.

– Не замечала за тобой раньше такого фанатизма по квиддичу, – на лице Гермионы читался скептицизм.

– Раньше я не знала, что на обложках журналов они красуются с оголёнными торсами, – приторно протянула Пэнси, помахав перед её глазами новой обложкой «Пророка». – Хоть что-то полезное от этих статеек Скиттер.

– Побереги мои глаза, – изобразила рвотные позывы Грейнджер.

– Ты стала такой злючкой после расставания с Роном, – заворчал Гарри ей в ответ.

– К слову об этом, я всё ещё не понимаю, почему ты, – тоном подчеркнула она обращение к Пэнси, – пригласила его на свой день рождения.

– Хотела порадовать подругу, – съехидничала в ответ Пэнси.

– О да, я буду так счастлива весь вечер слушать рассказы Браун, – она состроила оленьи глазки и сделала приторный голос, – как Бон-Бон сводил её на свидание в новый ресторанчик на Косой Аллее.

– Я пригласила его, – поднялась со своей кровати Паркинсон и встала позади неё, кладя свои руки на её плечи. Их взгляды пересеклись через зеркало, – потому что он рассказал Гарри, что все эти мутки с Браун затеял лишь для того, чтобы вызвать в тебе ревность, тем самым вернуть.

– А вдруг я этого не хочу? – насупилась Грейнджер, складывая руки на груди.

– Если бы не хотела, то не сталкерила бы его профиль. Каждый день.

– И вовсе я не…

– Всё, замолчи и прекрати портить настроение имениннице, – выставила ладонь Пэнси, закрывая Гермионе рот. – Я всё ещё злюсь, что из-за твоей невнимательности лишилась автографа Драко Малфоя.

– В следующий раз попрошу у него для тебя билеты, – прищурилась она, саркастично отвечая.

Как будто бы следующий раз будет…

Вероятно, сейчас он уже сидел в каком-нибудь ультрамодном и до неприличного дорогом ресторанчике, пока его длинноногая-модель-подружка восхищалась сделанным Гермионой букетом. А через пару часов парень будет втрахивать девушку в матрас своей кровати, пока её букет останется брошенным где-то у порога и завянет к утру, потому что вряд ли о нем кто-либо вспомнит, слишком занятый головокружительным сек…

Гермиона тяжело сглотнула ком в горле размером с булыжник и резко мотнула головой, отгоняя представления об оголённом торсе Малфоя.

Господи.

Почему она вообще об этом думала?..

***

Басы от музыки в клубе, где Пэнси решила праздновать своё двадцатилетие, били по ушам. Они сидели небольшой компанией за столиком у самого танцпола, ожидая пока парни принесут очередную порцию напитков из бара.

Пэнси и её новые подруги с факультета Стефани и Франсия были уже слегка захмелевшими, поэтому горлопанили громче всех на танцполе извинения Бибера{?}[sorry – justin bieber].

Рядом с ней сидела Джинни и посылала ей умоляющие взгляды о спасении от…барабанная дробь… Браун.

Так. Она. Блять. И. Знала.

Лаванда, будто нарочно, – очевидно нарочно – сидя в метре от Гермионы, рассказывала Уизли о всех подробностях личной жизни её брата. Джиневра выглядела так, словно ещё одно описания того, как сладко Бон-Бон целовал Лаванду в их празднование месяца отношений, и девушку стошнит. Гермиона разделяла это чувство.

Пэнси подлетела к ней, резко дёрнув за руку:

– Хватит киснуть, Грейнджер, – шёпот, которым это озвучила подруга, могли услышать все столики рядом. – Я хочу, чтобы моя лучшая подруга повеселилась со мной в мой праздник, – она сложила ладошки замочком и состроила глазки, напомнив этим Гермионе кота из «Шрека».

Гермиона обречённо выдохнула и позволила Пэнси увлечь себя в центр танцпола, где толкались в телодвижениях люди.

Плавным переходом ди-джей поменял пластинку и из колонок вырвались первые строчки Свифт о вражде между ней и её очередным бывшим{?}[bad blood – taylor swift], которую хором в ответ пропела толпа на танцполе.

Плейлист из песен, которые она слушала сегодня весь день, был так близок к ощущениям, что бурлили внутри неё.

Ты нанёс действительно глубокую рану,Так что, милый, теперь между нами вражда.

Весь вечер Гермиона наблюдала за Роном, который как ни в чём не бывало вылизывал глотку своей новой подружке, бегавшей за ним ещё во времена их учёбы в Хогвартсе.

Отвратительно.

Было отвратительно чувствовать, как рана после совсем недавнего расставания ещё кровоточила, пока её бывший своими действиями только замедлял её залечивание и раз за разом наносил ей в спину удары ножом.

Время лечит, но не такое,Так что даже не пытайся приблизиться ко мне.

Пэнси, вцепившаяся в ладонь Гермионы мёртвой хваткой, кружилась вокруг неё и пропевала каждую строчку прямо ей в ухо. Скорее орала.

В голове расплывался туман от алкоголя, притуплявшего неподвластные ей мысли.

Она подстраивала свои движения в ритм музыке и темпу, который задавала подруга то прижимавшаяся к ней со спины, то медленно спускающаяся к ногам Грейнджер вниз.

Боги.

От Паркинсон уже пора было прятать алкоголь.

Гермиона вела ладонями по своей талии то вверх, то снова вниз, играясь в танце подолом своего сатинового платья. Руки переплетались между собой в незатейливых движениях под мотивы переменившейся песни. Что-то интимное. Напоминало Эйбела, но это был не он. Грейнджер заслушала до дыр его последний альбом и даже во сне могла процитировать каждую строчку песни.

Песня сменялась песней. Кровь разгонялась по телу, и она чувствовала наступление того мгновения… Мгновения 128 ударов сердца в минуту. Ритм её сердцебиения, совпадающего с задаваемым ди-джеем битом, буквально контролирующего сейчас своей музыкой всю кровеносную систему танцующей толпы.

Она откинула голову назад, по-настоящему наслаждаясь этой атмосферой, заполонившей пространство танцпола. Они с Пэнси кричали друг другу в ответ тексты треков, путая строчки, кружились как сумасшедшие, сталкиваясь телами. Но кому было какое дело до них? Со стороны они были обычными счастливыми девчонками, взбудораженными до кончиков пальцев ног. Они были обычными девчонками, наслаждавшимися своей только начавшейся молодостью.

Ощутив сбившееся дыхание и тонкую струйку пота, стекающую по спине, Гермиона громко обратилась к Пэнси:

– Я подышать. Пойдёшь на улицу?

Пэнси заорала ей в ухо:

– Я ещё потанцую с девочками.

Грейнджер кивнула ей и направилась к выходу, пробираясь сквозь танцующую толпу разгорячённых тел.

Уже на улице она облегчённо вдохнула полной грудью воздух, ощущая приятное распространение кислорода в лёгких, вытесняющего табачный дым, которого она надышалась из-за столика рядом с ними, за которым сидела компания курильщиков.

Гермиона блаженно прикрыла глаза, ощущая, как холодные стены здания приятно охлаждали её тело, температура которого значительно разнилась с допустимой, а лёгкий ветерок обдувал оголённые коротким платьем ноги.

– Мисс-ценительница-Спаркса, – услышала она знакомый голос. – Вот так совпадение.

Глаза Грейнджер открылись и мгновенно расширились на пару размеров, когда её взгляд встретился с серыми глазами напротив, в которых плескались такие же искорки удивления и некоторого неверия.

Совпадение.

Чёртовы совпадения случаются только в дешёвых романах Колтана. А это было выдумкой. Выдумкой её пьяного разума. Разве бывало в жизни, как люди, ранее не подозревавшие о существовании друг друга, с совершенно необъяснимыми обстоятельствами пересекались второй раз за последние пару часов? Нет. Это лишь книжные вымыслы.

– Мистер-звезда-квиддича, – она проморгалась пару раз, убедившись, что стоявший сейчас перед ней мужчина в белой рубашке, которую она уже видела на нём часами ранее в более собранном виде, прежде чем ответила ему.

– Узнали, всё-таки, – с усмешкой качнул он головой.

– Не я. Мои друзья.

– Не интересуетесь квиддичем?

Гермиона сморщилась, безмолвно отвечая на вопрос. Её реакция позабавила Малфоя, тепло рассмеявшегося в ответ.

У него был приятный смех. И улыбка. И разве было в этом мужчине хоть что-то неприятное?

Чёрт. Она была просто глупой девчонкой, вздумавшей романтизировать мужчину, проявившего к ней больше вежливости, чем она обычно привыкла получать.

– Лично для меня есть более интересные способы времяпровождения, чем просиживание часов за просмотром игры, где кучка мужчин летают за мячиком в небе. Или от него.

– Правила немного отличаются от описанных вами, но, знаете, я глубоко ранен вашим мнением, – наигранно приложил он руку к сердцу, – в самое сердце.

– Я сказала, – решила повторить она в своё оправдание, – лично для меня. А вот мои друзья, например, те ещё фанаты. Моя лучшая подруга до сих пор злится, что я не узнала вас и не спросила автографа. В следующий раз я обещала ей билеты.

– Очень лестно, что вы думали о следующем разе, – ухмыльнулся ей Малфой, – и что всё-таки есть те, кто не обесценивают то, чем занимаюсь я, – взяв короткую паузу, он добавил: – И кучка мужчин. Не такая как все, да, мисс?..

Гермиона закатила глаза, распознав издёвку.

– Грейнджер.

– Гермиона Грейнджер. Будем знакомы, – протянул он ей свою ладонь. – Драко Малфой.

Его ладонь легонько сжала её собственную и всего за секунду, прежде чем он отпустил, чтобы не вызвать неудобства, взгляд девушки подметил идеальную форму, в которую сложились их руки. Её хрупкая и нежная. Его большая и мозолистая.

– И что в вашем понятии более интересные способы времяпровождения? – буквально процитировал он её.

– Мы можем?.. – она запнулась, чувствуя сковывающую рядом с парнем неловкость. – Чёрт, у нас не такая большая разница в возрасте, чтобы обращаться друг к другу на «вы».

– Понял, исправлюсь, – кивнул он и тихо добавил, будто прошептал самому себе: – Всё-таки девятнадцать.

– Я всё ещё не понимаю, как в…ты угадал.

– Наблюдательность.

Гермиона испытующе смотрела на него, ожидая ответа.

– Ладно-ладно, сдаюсь, – вскинул он ладонями вперёд в поражении. – У тебя рядом с тетрадями на столе лежало водительское удостоверение.

– Стоило догадаться, – зажмурилась Грейнджер из-за собственной глупости.