Текст книги "Эхо твоей жизни"
Автор книги: Деми Тайлер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Деми Тайлер
Эхо твоей жизни
От автора.
Не держи душу в цепях. Иначе всё не имеет смысла…
Все события и герои вымышлены. Любые совпадения случайны.
Пролог
… Всепроникающий эфир парализован. Театр замер. Воздух в зрительном зале стал болезненно-прозрачным и наполнился острым напряжением, пронизывающим каждую частицу общей реальности. Публика застыла в едином спазме безысходности и муки. На сцене кричала женщина. Кричала, заходясь в припадке ужаса, пряча мокрое от слез лицо в трясущиеся ладони, вскидывая голову, вновь и вновь пронзительным криком исступленно требуя ответа у кого-то сверху: “Почему??! Нет!!! Не верю!! Ты не можешь оставить меня!!!..... Вставай!! Проснись!! Нееееет!!! Почему?!?.....Не оставляй меня!! О,Тея….Тея….нет…..“ и словно теряя рассудок от нестерпимой боли, яростно трясла за плечи лежащую у её ног женщину. Та оставалась недвижима. Как и кто-то наверху, к кому она криком взывала, был нем. На всей земле остались трое… Безмолвная женщина на полу. Взывающая к ней в стенаниях брюнетка. И горе, навсегда пришедшее к той, которая до конца своих дней будет требовать ответ у кого-то неизвестного, очень жестокого и равнодушного: “Почему??? “
“… and let the Universe hold the guilt.”
Посвящается
Жемчужине На Дне Колодца
Глава 1
Метроном
2014 год, Лестер
“Тайлер!” – раздраженный мужской голос за дверью заставил женщину вздрогнуть. “Ты готова наконец?? Мы опаздываем!”
“Минуту, Винс! “
Тайлер Морган слегка отодвинула тяжёлую жакардовую штору кремового цвета в своей спальне на третьем этаже и бросила взгляд на улицу: машина с шофером ожидала у ворот особняка. Сентябрь стоял удивительно бархатный, тёплый. Впрочем, она не любила солнце и никогда не впускала его в свою комнату, прячась от светила за плотными шторами.
Последний оценивающий взгляд на свое отражение в зеркале. Строгое чёрное платье, едва прикрывающее колени, броско подчёркивало превосходную фигуру – высокая, стройная, с длинными волнистыми каштановыми волосами, на высоких каблуках, Тай прекрасно знала какой эффект она производит на окружающих, и “бессовестно “ пользовалась дарами природы и генетики в своих незамысловатых целях.
Обезоруживающую силу своих невероятно красивых зелёных глаз она осознала ещё в подростковом возрасте, когда впервые пробовала свои женские чары на одноклассниках. А в дальнейшем пользовалась силой своего взгляда как “оружием массового поражения”. С целью и просто так. Просто по женской природе, предписывающей брать в плен даже тех, кто после покорения будет незамедлительно ‘списан в архив’. Коварное женское начало. Ранимое женское начало. Непредсказуемое и непонятное даже самим женщинам.
Парадокс женской природы: сегодня она готова пойти за тебя, любимого и единственного, на плаху, готова принять любую муку во имя своей всепоглощающей любви, а завтра будет хладнокровно смотреть на тебя же, больного и убогого, испускающего дух в канаве.
Где на нашем пути находится тот роковой перекрёсток, после пересечения коего дороги путают свое направление, вопреки всем картам и ожиданиям? В какой момент раздаётся тот самый щелчок метронома, роковой и неслышный, запускающий отсчёт новой реальности, которую мы беспомощно описываем словами “что-то пошло не так”?
… Нетерпеливо вошедший муж вырвал Тайлер из тумана раздумий.
“Долго ещё будешь торчать перед зеркалом?!” – со злостью гаркнул Винсент. “Жду в машине через две минуты! Или еду в театр один!“
Высокая худощавая фигура мужа источала, казалось, физически ощутимое мрачное напряжение. Тонкие губы резко выплевывали слова.
Взглянув на его хмурое лицо и злые серые глаза, женщина мысленно повторила самой себе: “Что-то пошло не так… “
Грохоту захлопнувшейся за обозленным мужем двери вторили щелчки хладнокровного метронома…тик-так…тик-так…что-то пошло не так…не так… тик-так…
Дорога до театра проходила в холодной тишине. Как всегда. Как практически все её поездки с мужем, куда бы они ни направлялись: будь то визиты к друзьям, которые проходили в шутливых пустых разговорах, или на приёмы в высшем свете, где Тайлер предписывалось быть “аксессуаром” своего супруга: заученная улыбка, блеск драгоценностей, обмен “стеклянными” любезностями, светские разговоры, под действием шампанского плавно перетекающие в сплетни и откровения, приправленные многозначительными ухмылками.
Особым испытанием для Тай были их с мужем визиты к его родителям. За шестнадцать лет её брака с Винсентом отношения со старшими Морганами так и не обрели ни малейшей родственной ноты – те по-прежнему принимали жену своего сына с непроницаемой холодной вежливостью.
Владельцы сети клиник и крупного издательского дома, родители Винса имели свое собственное видение его супруги. Список достоинств предполагаемой родственницы включал в себя множество пунктов, каждый из которых был непреложен и не подлежал обсуждению.
С первой минуты их знакомства с Тайлер Лилит и Адам Морган с ледяной прямолинейностью поставили избранницу их младшего отпрыска перед фактом её вопиющего несоответствия их представлениям о будущей спутнице сына. Лилит Морган, олицетворяющая собой каменную безупречность в её самом ядовитом проявлении, несколькими короткими предложениями отхлестала двадцатилетнюю девушку за её не-светское происхождение, за её не-престижное образование, за не-достойную-ее-сына-саму-Тай. Разве могла эта провинциальная простушка, работающая помощником редактора в не бог весть каком гламурном журнале, быть достойной партией их сыну и членом семьи Морган?? Самонадеянная выскочка. Эти провинциалы такие хваткие…
Адам Морган не принимал участия в казни. Он не снизошел до разговора с “наглой девицей”. Стоя поодаль, за спиной Лилит, он холодно наблюдал за действиями изощренного экзекутора в лице своей супруги и презрительно ухмылялся.
Юная Тайлер Райли крепко и навсегда запомнила тот день. И даже решила прекратить отношения с Винсентом, не представляя как она может иметь хотя бы ничтожное отношение к этой семейке спесивых истуканов. Но молодой и пылкий Винс неожиданно преступил жёсткую волю своих родителей и влюбленные продолжили встречаться.
Годы брака не принесли оттепель в её отношения со старшими Морганами. Их общение оставалось в климатическом поясе вечной мерзлоты. “Истуканы” не утруждали себя даже имитацией родственности.
В той же сухой манере Морганы общались с обоими своими детьми: Винсентом и его старшим братом Сэмом, который благоразумно и своевременно сбежал из родительского дома в Норвегию, поступив в университет в Тронхейме, где в последствии устроился на работу в средней руки IT-компанию, решительно оборвав связь с родителями.
Чего так и не смог сделать Винс, приняв на себя весь гнет родительского авторитета. С детства желавший посвятить себя музыке, Винсент был вынужден отказаться от заветной мечты в угоду родительской воле. Оставив игру на гитаре и клавишных инструментах вкупе с написанием песен, он последовал заготовленному для него сценарию: окончил Оксфорд и возглавил несколько семейных клиник.
… Несбывшиеся, преданные нами мечты продолжают жить где-то очень глубоко в душе, под плотным покровом повседневности; мы редко и нерешительно заглядываем туда, в темноту разочарований, угрызений, не осмеливаясь облекать в слова горечь собственного поражения. Мы малодушно отталкиваем это колкое эхо прошлого, заглушаем его слабые вздохи дневными заботами, прячемся за грузом рутинности, растворяем сожаления о самих себе в алкоголе, в легкомысленных посиделках с друзьями, в разговорах на кухне под зарождающийся за окном рассвет.
Глава 2
Твой успех. Моя смелость.
Тайлер любила дух театра. Любила убранство помещения, церемонную волнующе-тягучую атмосферу перед представлением, монотонный гул публики, витающую в воздухе торжественность. Её волновало само пребывание в Sublime Opera, в этом коктейле запахов, приглушенных голосов, взглядов, улыбок, элегантных нарядов. Даже лёгкое поскрипывание кресел так приятно вливалось в общую симфонию сиюминутного эгрегора зрительного зала.
Держа Винса под руку, она восхищенно рассматривала окружающую обстановку холла театра, в котором бывала уже десятки раз.
“Винсент, Тай!” – к Морганам подлетело воздушное создание в светло-розовом платье, принеся с собой тонкий аромат дорогих духов.
Тряхнув весёлыми платиновыми кудрями, явление прощебетало:
“Вот вы где! Наконец я вас нашла! Рэй, они здесь!” – блондинка обернулась к кому-то позади себя.
“Молли, ты как всегда неотразимая зефирка!” – радушно поприветствовала девушку Тайлер.
“Она неугомонная зефирка “ – подхватил шутку подошёдший невысокий элегантный мужчина лет сорока.
“Рэээй!” – игриво протянула Молли, легонько толкнув локтем мужа в бок, продолжая сиять.
“Привет, Винс “ – после обмена рукопожатием Рэй добавил: “Коньяк в местном буфете – та ещё кошачья моча”.
“Мы уже давно здесь “ – со смешком закатила глаза Молли.
Рэй Каллен, лучший друг Винса, пожалуй, единственный человек, к которому Винсент питал искренние тёплые чувства. Он был своего рода слабостью Моргана. Парни познакомились двадцать лет назад на какой-то студенческой попойке и с тех пор не расставались. Сегодня Каллен владел итальянским рестораном, который был его выстраданным детищем с самого первого фунта прибыли.
Его жена Молли – белокурое эфирное создание, созданное из звонкого смеха, детской беззаботности, любовных романов и лени. Смотря на наивность и беззащитность Молли, как и на её бесконечную доброту, Тайлер всегда благодушно удивлялась как та умудрилась дожить до 35 лет с такой “пыльцой единорога” в голове…
Рэй и Молли часто бывали в особняке Морганов, вместе и порознь. Молли обожала розарий Тай – маленький эдем ее оранжереи. Невероятно умилительно было наблюдать как кукольная Молли гуляет среди роскошных роз, всплескивает ладошками от восхищения, мурлыкает что-то себе под нос, нежно касаясь своими фарфоровыми пальчиками прекрасных соцветий. Она сама была как неожиданно оживший цветок. Рэй Каллен, казалось, именно так и воспринимал свою супругу: восхитительное сказочное создание, трогательный предмет своего обожания.
Тай – или Ти как её называли близкие – любила общество фееподобной миссис Каллен – несмотря на кажущуюся зефирную невесомость, Молли многие годы была единственным и преданным хранителем её мыслей. Можно было бы сказать “тайн “, но в накатанной жизни Тайлер Морган не было того, что называют “вторым дном “. Волнующая эйфория начала супружеской жизни постепенно превратилась в комфортное плавное скольжение, которое однажды предстало перед миссис Морган ноющей внутри отрешенностью, разрастающимся холодом в их общем мирке, постепенно исчезающим из их повседневности слова “наш” как значимости супружеского союза.
И даже реакция Молли на появление других женщин в жизни Винсента была болезненнее и ярче, чем у его жены.
У Тай были её розы. И театр.
… Премьера спектакля шла оглушительно. Молодая прима, новая незнакомая Тайлер актриса, была восхитительна. Казалось, дива проживала роль как свою собственную жизнь. Реплики, посылаемые со сцены, упоенно впитывались публикой в зале, актриса виртуозно вела зрителей через калейдоскоп эмоций и поворотов сюжета. Ти не дышала. Её глаза были прикованы к главной героине пьесы. Места Морганов как обычно находились близко к сцене, очень близко. Винс всегда покупал партер.
Отсюда, благодаря эксклюзивной локации зрительских мест, была прекрасная возможность рассмотреть диву с ее чёрными вьющимися волосами до плеч и огромными тёмными глазами, яркий красиво очерченный рот, миниатюрную фигуру. Невероятная сила её низкого голоса была удивительна для такой изящной комплекции.
Публика словно в немом удивлении застыла, всецело отдаваясь пронзительной энергии смелой темноволосой лицедейки, которая на глазах сотни оцепеневших людей по кусочкам складывала мозайку человеческой жизни, осколок к осколку, любовь к ненависти, разочарование к сожалению, горе к надежде… И, казалось, публика в зале – лишь случайные зрители сотворяемой у них на глазах драмы, которая пульсирует, ликует и болит, мается и поёт.
Пару раз Тай показалось, что актриса мазнула взглядом по ней на секунду. Тай замерла.
“Какая она…восхитительная…она…кто она?… “– рассеянно пронеслось у неё в голове. Программка. Максин Хилл-Богарт. Её зовут Максин Хилл-Богарт. Тайлер подняла глаза на актрису. Мазок взгляда. Она оцепенела. Не показалось.
… Такого грома оваций не помнили завсегдатаи Sublime Opera. Зрители восторженно рукоплескали, ликовали, после двухчасового гипнотического онемения публика взорвалась в единодушном восторженном порыве признания.
Сцена, утопающая в цветах, аплодисменты, смех, выкрики восхищения, уставшая и счастливая труппа, – за всем этим наблюдала абсолютно счастливая Тай, прижав руки к груди, не в силах оторвать глаз от блистательной Максин Хилл-Богарт.
В её опьяненной голове вспыхнула дерзкая идея.
Глава 3
Я. Ты. Мы.
… Оставив Винсента и Калленов болтать в холле театра, миссис Морган, задыхаясь от волнения, шла по закулисному коридору в сопровождении Оуэна Борна, главного менеджера театра, который приходился дальним родственником Молли Каллен и был в очень тёплых дружеских отношениях с Тайлер, что фонтанирующая альковными идеями Молли трактовала не иначе как в романическом ключе. Она имела обыкновение мечтательно вздыхать, что прими её подруга однажды ‘правильное’ решение – и – о боже, какая прелесть! – быть им тогда родственницами.
Но природа трепетного пиетета утонченного 34-летнего мужчины, знающего лоск в одежде и манерах, по отношению к Тай была известна лишь им двоим. В один прекрасный день став нечаянным свидетелем красноречивого эпизода между Оуэном и неким светловолосым молодым человеком, она поняла, что не суждено трепетной Молли когда-нибудь познакомиться с потенциальной миссис Борн. Поклявшись Оуэну сохранить его тайну, Тайлер приобрела в его лице преданного друга.
… “Ти, умоляю, недолго! Мисс Хилл меня убьёт… Она не принимает ни журналистов, ни поклонников! Умоляю, недолго, не серди её! “ – Оуэн прижимал руку к груди в умоляющем жесте. Они остановились.
Тай накрыла руку менеджера своей ладонью, успокаивая друга и тщетно пытаясь скрыть собственное удушающее волнение.
“Клянусь! Оуэн, я не подведу. Успокойся. Давай! “ – она подмигнула и призывно кивнула в сторону двери гримерки с табличкой “Максин Хилл-Богарт”.
Борн провел рукой по своим тёмным густым волосам и нервно поправил светло-серый костюм от Loro Piana, сидевший на нем безупречно. Глубоко вздохнув, он обречённо закатил на секунду глаза и постучал.
“Мисс Хилл! Мисс Хилл! Это Оуэн Борн! Вы позволите войти? “
“Да, Оуэн. В чем дело? “ – ответил глубокий низкий голос изнутри помещения.
Менеджер скользнул за дверь, сделав спутнице жест ожидать.
Прижавшись спиной к стене, Тай дрожала от волнения, слабость в ногах и сухость во рту добивали остатки самообладания. Она сделала глубокий вдох.
“Собственно, что я так умираю от тремора?? Я просто хочу выразить восхищение и признательность актрисе! Наглость, конечно…..хотя, почему?? Она….такая….я не могу….она..... Господи, зачем я… “ – в отчаянии прижатая ко лбу холодная ладонь легонько подрагивала.
Она не слышала о чем говорили Оуэн и прима за дверью. Только невнятный гул диалога, сильный голос актрисы, сквозь пелену волнения показавшийся раздраженным.
“Оуэн, прости” – пронеслось в агонизирующем сознании.
Борн показался из гримерки и приглашающим движением руки дал добро на аудиенцию.
Шаг. Второй. Третий. Отсчёт поступи отдавался гулкими ударами в голове. Переступая порог помещения, она оставила за дверью всю знакомую ей реальность. Казалось, этот главный шаг увяз во времени и пространстве, словно сбой в замедленной съёмке. В течение этих бесконечно длинных секунд не было ни сердцебиения, ни дыхания, ни других звуков, только ожидание чего-то очень важного, прекрасного и…
Тайлер увидела Её. Так близко. Глаза. Эти невероятные глаза. Большие, тёмные, глубокие, зачем они такие красивые?.. Изгиб ярких красных губ. Столько воли в этом прекрасном лице… Какая она миниатюрная… Её глаза смеются, в них нет ни капли раздражения. Она что-то говорит… Этот голос можно слушать бесконечно…
Откуда-то издалека, до сознания Тай донесся её собственный голос.
“Мисс Хилл-Богарт… простите мне… восхищение… никогда прежде… мы счастливы… примите…”
26-летняя Максин Хилл-Богарт приветливо смотрела на сидевшую перед ней молодую красивую женщину смеющимися глазами. Несмотря на усталость после спектакля , она охотно поддерживала беседу с неожиданной посетительницей. Максин узнала её. Да, это она, та сногсшибательная особа из партера, которая даже в разгоне представления зацепила взгляд актрисы. Надо же, какая смелая оказалась. (Внутренний смешок). И какие красивые глаза, зелёные. Волнуется. (Опять смешок).
Хорошо, что это оказались не журналисты. Впрочем, добросовестный и надёжный Борн и не допустил бы их к приме. Она не потерпит снова эти бестактные расспросы медиа-ищеек о её разводе, о последующем за ним переезде из Ноттингема в Лестер – пресса уже достаточно поворошила её жизнь.
А эта сидящая перед ней девушка очень милая, да. К тому же, по всей видимости она знакомая Оуэна Борна, а ему можно доверять.
Тайлер Морган и Максин Хилл-Богарт сидели в актёрской гримерке театра Sublime Opera города Лестер и вели беседу, лёгкую, плавную, глаза напротив, улыбки, вопросы, всплески рук, шутки. Тай пропустила в какой момент растаяло то невероятное, бросавшее её на грань обморока напряжение, с которым она входила в гримерную. И стоило так….
Резкий стук в дверь, громкие голоса снаружи.
“Мисс Хилл, прошу прощения! Это…. “ – Оуэна отпихнул в сторону бесцеремонно и раздражённо зашедший в гримерку высокий худой мужчина, колючий взгляд остановился на посетительнице.
“Добрый вечер!” – кивок в сторону удивлённой актрисы.
“Прошу прощения за вторжение, но мне хотелось бы донести до сведения своей запропастившейся супруги, что нам пора отправляться домой!”
Тай вспыхнула и закусила губы. Актриса понимающе хмыкнула.
“Ещё раз прошу меня извинить!” – прима оставила реплику визитера без внимания.
“Через пять минут в машине! “ – развернувшись Винсент Морган задел плечом стоявшего в дверях Оуэна и скрылся в проёме двери.
Оуэн удалился следом по кивку примы.
Тай прикрыла глаза.
Боже, какой стыд… Ненавижу…
“Миссис Морган” – та вздрогнула от прикосновения тёплой ладони, накрывшей её руку и открыла глаза. “Тайлер”, – повторила актриса, наклонившись к собеседнице. “Не переживайте, всё хорошо. Ступайте. Спасибо за то, что Вы оказались здесь.”
Гостья подняла глаза на Максин. Тёплая подбадривающая улыбка была так близко…
“Простите за…” – она слабо махнула рукой в сторону двери.
“Не извиняйтесь! Вы ни в чем не виноваты!”. – голос актрисы звучал решительно.
“Спасибо за Вашу смелость сегодня.“ Эти произнесенные на прощание с мягкой улыбкой слова Тай уносила с собой, покидая театр. Уносила бережно. Где-то в районе сердца.
Глава 4
В раю розы без шипов
У каждого человека есть свой персональный ад. Своя личная преисподняя, в которой клубятся наши страхи, неубиенные временем воспоминания, сожаления, невыплаканные слёзы, несказанные слова. Мы носим в себе это адское варево день за днем, с необъяснимым мазохизмом мысленно помешивая его в сознании перед сном, пряча от мира настоящего себя в безопасной и уютной темноте.
И, как другая, светлая сторона луны, есть рай. Свой собственный эдем, в котором такие же настоящие мы заполняем карстовые провалы в своей душе особым сортом абсолюта: будь то музыка, горные тропы, книги, ветер автотрассы или разведение улиток. И, наверное, не познав тьму и отчаяние собственного эреба, мы не могли бы в полной мере ценить кусочки своего земного парадиза.
Тай обожала блуждать среди райских кущ своего обожаемого розария. Там так хорошо и спокойно думалось. Она уходила туда побродить среди торжественной безмятежности роз, чтобы успокоить мысли, забыться в благоухании восхитительных соцветий. Здесь, в царстве молчаливого великолепия, не было ни колкого равнодушия, царящего в её доме в последние годы, ни окриков мужа, ни всего того, что наполняло её жизнь в прекрасном и холодном особняке.
Стоя перед кустом пышных белых роз, она размышляла.
“Белые. Да, белые. Элегантно, нейтрально, утонченно. По темпераменту скорее подошли бы красные. Но остановимся на белых. У извинений белый цвет. Цвет поражения, вины и… И?… “
Ответ не находился. Он был где-то совсем близко, окружал её прозрачным облаком, щекотал сознание, но оставался невидим.
… Спустя несколько дней, Тайлер заметно волновалась, подъезжая к театру. Рядом с ней на заднем сидении автомобиля лежал роскошный букет белых роз. Она посматривала на цветы с какой-то особой, непонятной ей самой нежностью, аккуратно поглаживая плотные белые лепестки кончиками пальцев.
Спасибо за Вашу смелость сегодня….Спасибо ….смелость….сегодня… смелость…
Окруженная тонким благоуханием, она мягко улыбалась своим воспоминаниям. Мерное покачивание авто, шуршание шин, за окном машины сменялись улицы, дома, шли по своим делам люди… Мир пребывал в плавном и непрерывном движении.
Поджидавший в холле театра Оуэн Борн всплеснул руками.
“Боже, какие розы! Они восхитительны! Я завидую мисс Хилл.”
“Обещаю привезти тебе такие же!” – Тай заверила друга, рассмеявшись.
“Дилан обожает белые розы, ты же знаешь”. – мило смутился Оуэн и осторожно провел пальцем по одному из изящных соцветий. “Они приводят его в непонятный мне восторг.“ – мужчина мягко улыбнулся своим мыслям и на секунду будто забыл о присутствии владелицы букета.
“О, милый трогательный Дилан!” – гостья расплылась в восторженной улыбке, вернув Оуэна в реальность. И заговорщически продолжила. “Ты уже шесть лет кружишь парню голову, сердцеед! Как насчёт окольцевать этого красавчика? Дилан без ума от тебя!”
Оуэн вскинул на неё ставший серьёзным взгляд.
“Я думаю, Ти. Я много думаю об этом. Ты считаешь, Дилан согласится?” – он напряжённо потёр пальцами лоб и сам себе ответил. “Конечно, да, я не сомневаюсь, я знаю. Но… Серьёзнее шага не было в моей жизни!“ – с обречённым вздохом покачал головой Борн.
Девушка успокаивающе положила руку на его плечо.
“Оуэн, ты знаешь моё мнение. Что бы ты ни предпринял – я поддержу. Если понадобится – поговорю с Молли. Хотя, с этой сверхромантичной особой проблем не будет!” – смеясь продолжила она. “Как раз ей-то давно стоило рассказать о вас с Диланом. Я уверена, Молли будет отважно отстаивать ваше счастье перед лицом семьи, если понадобится!”
“Надеюсь, всё обойдётся мирными переговорами в рамках парламентских выражений. Обойдёмся без тяжёлой артиллерии в лице Молли.” – отмахнулся Оуэн. И, встрепенувшись, кивнул в сторону служебных помещений театра: “Мисс Хилл у себя, пойдём.”
Двигаясь по коридорам в сторону заветной двери, Оуэн рассуждал на ходу:
“Ти, позволь мне сказать пару слов. Это, конечно, не моё дело. Пни меня, я пойму. Но ты не можешь всю жизнь извиняться перед людьми за Винсента. Ты так переживала из-за той его выходки в картиной галерее. Ты извинялась перед владельцем галереи, перед автором картин, перед обслуживающим персоналом. И так всегда. Ти, мне больно это видеть. Но ты ведь не виновата. Дело в Винсе. У него проблемы. Ты попала в воронку его злонравия, и… “
Тай прервала его, остановившись. Она мягко прикоснулась к руке Борна. Во взгляде читалась мольба и грусть.
“Оуэн… Я знаю. Пожалуйста. Прошу тебя. Винсент не всегда был таким. Я сейчас совсем-совсем не хочу думать об этом. Не сейчас.” – она с нежностью посмотрела на букет в руках. “Только не сейчас”.
“Но спасибо тебе. Ты всегда понимал меня “. – Ти с благодарностью прижалась своей щекой к щеке спутника.
Оуэн вздохнул. “Ладно. Просто я переживаю за тебя… Пошли. “
У извиненй белый цвет. Цвет поражения. Цвет вины. И….? Тайлер Морган не знала ответ, стоя в розарии перед кустом роскошных белых соцветий. Ответ нашёлся, когда она оказалась в гримерной театра перед миниатюрной черноволосой девушкой с горящими глазами и восхитительной улыбкой. Девушка с удивлением рассматривала огромный букет белых роз в своих руках, принесенный неожиданной посетительницей.
Максин Хилл-Богарт с улыбкой выслушала извинения гостьи за неподобающее поведение её супруга, ворвавшегося в гримуборную несколько дней назад.
“Тайлер, умоляю, хватит извиняться! Я повторюсь: Вы ни в чем не виноваты. Ну правда.” – глаза актрисы весело блеснули. Её низкий голос упал до уровня интимности. “Я очень рада Вашему визиту. Здорово, что Вы снова здесь. Розы невероятные!”
Тай смотрела на свою визави счастливыми гглазам. Нечто невесомо-прекрасное разливалось внутри, заполняло душу неуверенным ожиданием чего-то пока не нашедшего слов для ссебя. Оно волновало, зарождалось, распускалось сияющим цветком в глубине сознания.
Почему она такая? Она….цветок. Яркий, прекрасный, поражающий, хрупкий.
“Тайлер! Вы меня слушаете? “ – донеслось издалека. Ти тряхнула головой. “Так что насчёт ланча в Синнамон? Мне нужно десять минут для пары слов с Оуэном. Теперь я понимаю почему этот хитрый лис так дотошно выспрашивал меня о планах на сегодня! “ – её смех звонкими кристаллами рассыпался по комнате.
“Я скоро!” – прима исчезла за дверью.
Тай опустилась на кожаный диван у стены. И что это было?? Она ведь даже не успела дать согласие пообедать. Или всё же кивнула? Ах, неважно. И когда Максин успела поставить розы в эту металлическую расписную вазу? Так. Дыши. Ты совсем теряешь ясность рассудка. Соберись. Вдох-выдох. Не этого ли ты хотела? Не об этом ли мечтала в глубине души? Ну давай, признайся самой себе… А что, собственно, такого? Подумаешь, ланч со своей знакомой. Ничего особенного. Таких “событий “ по несколько на неделе….. Ну и кого ты хочешь обмануть?? Ты же сейчас самое счастливое растаявшее ванильное мороженое на свете! Стоп, я не….
Внутренние прения Тай были прерваны вернувшейся хозяйкой комнаты.
“Я готова, идём! “ Максин была невероятно хороша в ярко-синем платье до колен и чёрных туфлях на низком каблуке. Завитки чёрных волос так красиво подчёркивали броскую красоту её лица.
За тобой куда угодно…
Уходя, Тайлер бросила взгляд на букет роз в разукрашенной вазе. Роз торжественно-белого цвета.
Теперь Тай знала ответ: цвета нежности.
