Текст книги "Партнеры по Закону (ЛП)"

Автор книги: DelphiPsmith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

С какими домашними обязанностями ваш партнер справляется лучше всего? С какими хуже всего?

“Он талантливый повар”, – написала Гермиона. Что было не только не удивительно, ведь готовка принципиально не отличалась от Зельеделия, но также и весьма удачно, ведь сама Гермиона едва ли могла отварить яйцо. Гарри и Рон даже позволяют себе заявлять, что Гермиона способна испортить еду на вынос, даже если просто несёт ее домой. Она вынуждена была признать, что за последние два года замужества она успела привыкнуть к хорошему питанию. Гермиона погрузилась в уныние, подумав о том, что без Северуса она снова вернется к полуфабрикатам и малиновому желе из пакетика и рядом не стоявшего с настоящей малиной. Вероятно, в двадцать пять лет было бы неприлично просить маму приготовить обед с собой? Что говорить об ужине.

С другой стороны, несмотря на безупречно убранную лабораторию, этот же человек был совершенно не знаком с уборкой. Стоит оставить его одного всего лишь на пару дней, и дом станет выглядеть будто в нем прописалось стадо Нюхлеров.

“У нее талант к уборке”. И это еще мягко сказано, – про себя добавил Северус. Стоило ей пройти мимо, как одежда раскладывалась по местам сама собой, а кухня и ванная тут же приобретали блеск сравнимый с сиянием звезд. Он был вынужден признать, что за последние два года ему необычайно полюбилась аккуратно разложенная по местам чистая посуда, а также пол, так любезно более не прилипающий к подошве. Сам он, к сожалению, так и не научился творить подобные чудеса. Северус вздрогнул, на мгновение вообразив себе, во что превратится дом спустя лишь месяц после ее ухода. Конечно, он мог бы перебраться обратно в Паучий тупик; тогда бы разница между бардаком снаружи и бардаком внутри дома не бросалась бы в глаза так разительно.

С другой стороны, несмотря на все его усилия, Гермиона не сумела научиться варить даже яйцо. К счастью, его навыки зельеварения распространялись и на еду, иначе они оба слегли от заворота кишок, авитаминоза, и общего недоедания.

Имя лучшего друга вашего партнера.

Северус был уверен, что большинство людей назвали бы Джинни лучшей подругой Гермионы исходя из предположения (ошибочного), что лучшими друзьями могут быть лишь представители одного пола. Они действительно проводили много времени вместе, зачастую в компании вина и смеха, а еще чаще того и другого в большом количестве. Тем не менее, не Джинни сопровождала Гермиону в охоте за крестражами, они не сражались с Волдемортом плечом к плечу, и не бросались в бега через всю Англию. Так же, не с ней Гермиона делила участь жертвы жестокого Мастера Зелий, – подумал Северус с толикой черного юмора. К тому же, Джинни была сестрой Рона Уизли, и это казалось Северусу причиной определенной негласной неловкости, присущей их отношениям.

Думаю, где-то в глубине души она все еще немного злится за то, что я обидела Рона, – протянула Гермиона, зевая. Был поздний вечер, и она только вернулась после посиделок с Джинни. – Поэтому я не уверена, что она не рассказывает ему что-то из того, чем я с ней делюсь. Конечно, она это делает исключительно из желания помочь, или потому что считает, что так будет правильно, но все же.

Сложно быть до конца откровенным, зная, что человек верен не только тебе, – согласился Северус.

И это, конечно же, значит, что она определенно не была бы рада услышать, что я испытываю к… – Гермиона запнулась на полуслове и отвела взгляд.

К кому?

Ни к кому. Ничего. И это не имеет значения, ведь у меня есть Гарри. Не думаю, что это приведет его в такой уж ужас, – поднявшись, Гермиона поцеловала Северуса в щеку, явный признак того, что она выпила на один или два бокала вина больше обычного, и побрела по лестнице наверх в свою спальню.

Нет, не Джинни. Учитывая все обстоятельства, это должен был быть Гарри. С чем-то, отдаленно напоминающим укол ревности, Северус задумался о том, куда эта дружба могла привести Гермиону и Гарри, как только Министерство одобрит их развод.

Конечно, у Северуса были коллеги, тем более теперь, когда он снова начал работать, ведь, как Гермиона успела убедиться, фирма “NovaPotio” набрала в свой штат наиболее одаренных личностей. Но друзья? Она покачала головой. Сложно было представить, чтобы столь скрытный человек кому-то открылся. Конечно, они с Люциусом дружили в течение многих лет. То немногое количество фактов, о которых он успел проговориться за последние два года, позволило Гермионе узнать, что именно Люциус покровительствовал ему в Слизерине, а также нередко приглашал его в Поместье Малфоев. Он научил меня, какой вилкой когда пользоваться. Знала бы ты, как стыдно – не знать этого, – однажды проронил Северус с сожалением в голосе. К тому же, Люциус защищал его от Джеймса и Сириуса, и вообще был добр к нему, как никто другой. Как-то раз он признался, что самым трудным в его работе шпиона во время войны было променять эту настоящую дружбу на ложную; восстановить ее оказалось невозможным. Так кто...?

Тебе еще одно письмо от Драко, – сообщила Гермиона, перебирая утреннюю почту, и протянула Северусу толстый сверток пергамента, украшенный печаткой в виде чрезмерно большой буквы М, оттиснутой на изумрудного цвета воске. – Это уже третье за этот месяц. С прошлой недели появились какие-то новости?

Он в порядке, – ответил Северус после того, как пробежался глазами по письму. – Он наткнулся на гримуар пятнадцатого века и, по его мнению, мне стоит увидеть. Он нашел его в маггловском букинистическом магазине в городке Торки, подумать только. Я напишу ему ответ сегодня же вечером.

Я рада, что вы поддерживаете общение, – протянула Гермиона. – Нет, правда, – добавила она в ответ на скептический взгляд, которым ее одарил Северус. – Я не держу на него обиды. У него не особо был выбор, учитывая то, кем был его отец. К тому же, мне даже страшно предположить, через что ему пришлось в итоге пройти.

Грехи отцов… – пробормотал Северус, поморщившись. – Он мой крестник. И поначалу мне казалось, что оказание ему всевозможной поддержки и помощи – это достойный способ отплатить Люциусу за его, как я понял лишь спустя время, продиктованную корыстными интересами помощь. Однако, Драко оказался вполне сносной и приятной компанией; жизнь преподнесла ему трудные уроки, но он хорошо их выучил. Знаешь, связаться с NovaPotio было его идеей. Я хотел податься в одну из более старых компаний, но он настоял, – и оказался прав, – на том, что молодая компания может оказаться куда более перспективной и свободной от устарелых методов работы. Я ему очень благодарен. – Оторвав взгляд от пергамента, Северус улыбнулся. – Он спрашивает о тебе.

Ну конечно же. “Драко”.

Чем ваш партнер гордится больше всего?

Постукивая пальцами по столу, Снейп раздумывал над вопросом. Работа в Отделе Магического Правопорядка казалась самым очевидным ответом. Гермиона была неописуемо рада перевестись в их Службу Общественной Защиты, где она получила возможность защищать тех, кто не был способен защитить себя самостоятельно. Взять хотя бы прошлогодний коллективный иск “Драконы против Гринготс” – она была в восторге от шанса сразиться с самым могущественным банком Магического мира, заставив их возместить ущерб, нанесенный драконам за годы их жестокой эксплуатации. Ей удалось стянуть целых шесть миллионов галлеонов, а половину своего десятипроцентного гонорара она пожертвовала новому фонду по исследованию драконов, основанному на выигранные деньги. Он вспомнил, как светилось лицо Гермионы всякий раз, когда ей попадалось новое дело – еще одна возможность восстановить справедливость, исправить ошибку, ухватиться за меч и встать щитом перед очередной жертвой несправедливости. Если задуматься, то так же она сражалась и за него. Гарри как-то упомянул, как Гермиона защищала его в течение того последнего полного ужасов года войны, вопреки всем фактам и несмотря ни на какие доводы.

Если уж на то пошло, все это произросло из непродолжительной деятельности общества с на редкость неудачным названием Г.А.В.Н.Э. Он едко вспомнил ей это в тот день, когда ОМП одобрило ее перевод. Гермиона рассмеялась

Ох, я все делала неправильно, – ответила Гермиона, рассмеявшись. – Было совершенно нечестно с моей стороны пытаться дать Домовым Эльфам свободу обманом. И тем не менее, оглядываясь на прошлое, я горжусь собой. Тогда я впервые столкнулась с несправедливостью и попыталась исправить это. Вот это, – усмехнувшись, Гермиона вытянула руку с письмом из ОМП, – не более, чем логическое продолжение тех вязаных шапочек.

Северус улыбнулся и написал “Г.А.В.Н.Э.”.

Северус мог бы гордиться многими вещами; Гермионе представлялось невозможным выбрать лишь одну его заслугу. Не беря во внимание тот очевидный факт, что он сыграл решающую роль в победе над Волдемортом, без Северуса не было бы в живых Гарри. И уже очень давно. Он на протяжении многих лет успешно вводил в заблуждение одного из наиболее могущественных волшебников, когда-либо живших на земле; он был бесценным членом Ордена Феникса; он добровольно рисковал своей жизнью снова и снова; он сдержал каждое данное им слово до конца, защищая каждого из них, и, взяв на себя бремя убийства, служил директором в школе, которая ненавидела и презирала его, а также едва не погиб от рук Волдеморта.

И все же, задумавшись, Гермиона с горечью пришла к заключению, что едва ли хоть что-то из этого имело для него значение. Цена оказалась слишком высокой, а прошлое оставило в его душе непомерно глубокий след. Доверие Волдеморта досталось ему ценой жизни Чарити Бербидж. Орден Феникса принял Северуса в свои ряды не за его заслуги, но исключительно по настоянию Дамблдора. Дабы успешно оберегать жизнь Гарри, он был вынужден относиться к нему с презрением и насмешкой. Наконец, так много людей погибло, в то время как он остался в живых. Неудивительно, что Министерское письмо о присвоении ему Ордена Мерлина первой степени тут же отправилось в пламя камина. Пускай это и разбивало ей сердце, Гермиона полностью осознавала, что она права, и потому медленно и неохотно написала “Ничем”.

Какие две вещи ваш партнер ценит в отношениях больше всего?

“Независимость”, – вывела Гермиона, а затем добавила: “И искренность”. Может ли быть иначе, учитывая, как мало он получал и того и другого на протяжении всех этих лет? Она изо всех сил старалась дать ему первое, с самого начала…

Гермиона замешкалась у входной двери их маленького домика, не зная стоит ли ей ожидать, что Северус подхватит ее на руки и перенесёт через порог. Она быстро опомнилась и раздосадовано покачала головой, злясь на себя за эту романтическую бессмыслицу, – он всего лишь придержал для нее дверь.

Мисс Грейнджер…

Мы женаты, помнишь? – рассмеявшись, прервала его Гермиона. – Думаю, ты можешь звать меня Гермиона.

Он проследовал за ней на кухню и, встав у окна, устремил свой взгляд в темноту. Шел дождь и из сада доносился свежий, сладкий аромат.

Значит, Гермиона. – согласился он, произнеся это с такой нежностью, какой она ранее никогда не слышала. – Ты можешь считать себя совершенно свободной от любых обязательств в отношении меня. Я не намереваюсь принуждать тебя. – Он замолчал в нерешительности, Гермиона была в этом уверена, пытаясь подобрать наименее обидный способ сообщить ей, насколько неприятной он находил всю эту ситуацию. – Я понимаю, что никто из нас не желал этого брака, но…

Гермиона оборвала его на полуслове, подняв руку; на удивление, она чувствовала себя как никогда прежде уставшей. А все могло бы быть так сказочно, подумалось ей. Но все это было так неправильно.

Все в порядке, Северус, – бесцветно произнесла Гермиона. Чего она ожидала? Цветов и признаний? – Большую часть своей взрослой жизни ты был вынужден подчиняться чужой воле – Дамблдора, Волдеморта, и даже собственному чувству вины. Уверенна, это лишь одно из тех многих нежелательных событий. – Она запнулась, чувствуя, как вся ее смелость медленно иссякала. Что бы она ни воображала себе о его чувствах к ней, совершенно очевидно – это было ничто иное как фантазии. – Пожалуйста, не беспокойся об этом. Я не желаю быть частью очередной несправедливости по отношению к тебе. Тебе не нужно притворяться… нам не нужно притворяться, что мы любим друг друга.

Несмотря на неутешительное начало, они сумели построить взаимоприемлемую дружбу. Гермиона сознательно избегала привязывать его к себе, ни чувством вины, ни долга. Она позволила ему быть настолько свободным, насколько позволяли обстоятельства. Именно поэтому Гермиона искренне не понимала, почему теперь, когда у нее появилась возможность сделать его по-настоящему свободным, она так отчаянно желала, чтобы Министр Валериан оставила все на своих местах.

Что касается искренности… Почему-то Гермиона вдруг почувствовала, что все, что она ему дала, было не более, чем ложью.

“Интеллектуальное общение”, – написал Северус. – “И честность”.

Первое было для него явным свидетельством того, что ее отношения с младшим сыном Уизли были обречены с самого их начала. Нет, Уизли был вполне достойным молодым человеком. Как и все Уизли. Северусу даже казалось, что это было заложено в них генетически. Но таланты Рональда заключались в действии, поспешных решениях, и хорошо отточенных инстинктах (из него получился бы первоклассный Мракоборец, как и из Гарри). Однако, ему было чуждо полагаться на остроту ума, исследование и анализ, а также тщательное построение аргументов и умозаключений. Северус получил неподдельное удовольствие, когда по прошествии менее чем недели после заключения брака, Гермиона раскритиковала одно из его утверждений. Отчасти потому, что это значило, что она принимала его как равного, и потому, что она обосновала критику большим количеством доводов. Его удивило и даже порадовало, когда Гермиона взяла за привычку делиться с ним юридическими доводами, присвоив ему роль тестового слушателя, помогающего выявить слабые стороны в ее аргументации. Со своей стороны, Гермиона стала бесценным первым читателем его собственных рукописей, выискивающей различного рода противоречия и несоответствия с высококлассной проницательностью. Он задумался о вероятности того, что она продолжит помогать ему и после их развода… И тут же удивился тому, какую боль причиняло это простое слово, ведь они никогда не были женаты по-настоящему.

А что до честности… Был ли он честен с ней? Или страх оказался сильнее? И не поздно ли было пытаться это исправить?

Какое самое глубокое сожаление вашего партнера?

Ох, Северус был знаком с чувством сожаления как никто иной. Если и был на свете человек, вкусивший сожаление во всех его красках, изучив тончайшие его нотки и горькое послевкусие, то это был он. Но едва ли Северус сумел угадать, о чем сожалела Гермиона, если бы не столкнулся с этим менее месяца назад.

Северус тихо затворил за собой дверь. Было поздно, а значит Гермиона наверняка уже давно уснула. Однако, не успев закончить мысль, он заметил горевший на кухне свет и услышал ее голос. Обрадовавшись тому, что сумел застать Гермиону до того, как она отправилась в свою комнату, Северус уже почти вошел на кухню, чтобы поприветствовать ее, однако замер, заметив насколько поникшим был ее голос. Осознав, что Гермиона вот-вот расплачется, он отступил назад, не желая вмешиваться и, более того, подслушивать.

Мама, я поступила так не потому что не доверяла тебе… Я боялась за твою жизнь, за жизнь папы… да, но… Я знаю… Мне жаль… Если бы был другой выход, ты же знаешь… да… да, я знаю, Мам… Я помню… Я тоже тебя люблю… Спокойной ночи.

Северус услышал, как Гермиона звучно опустила телефон на стол, после чего горько разрыдалась.

Гермиона, – нерешительно протянул Северус, переступая порог кухни.

Северус, – отозвалась Гермиона, поспешно утирая слезы со щек. – Я не знала, что ты уже дома.

Ты в порядке? – спросил он, понимая, как глупо это звучит со стороны. Конечно же она не в порядке. – Извини, я не собирался подслушивать твой разговор, это случилось мимо моей воли.

Я не знаю, что делать, – выдавила из себя Гермиона и, поморщившись, уткнулась лицом в ладони. – Мама все еще обижена на меня за то, что я наложила на нее и отца заклятие забвения. А ведь я даже представить не могла, как поступить иначе. Я так боялась за их жизни, но она полагает, я поступила так исключительно потому, что не верила, что они смогут сохранить все в секрете. Обычно она не упоминает об этом, но я всегда чувствую какую-то… напряженность в общении с ней, а иногда… Она говорит, что после того, как я однажды вторглась в ее разум, ей кажется, будто бы он он больше не принадлежит ей, и потому не может меня простить, – ее голос едва можно было расслышать за рыданиями. – Как же я жалею, что сделала это! Если бы я только придумала другое решение.

Милая моя, мне так жаль, – протянул Северус и, придвинув стул поближе к ней, принялся поглаживать ее по спине, всем сердцем сопереживая ей. – Но ты же действовала из благих побуждений, – мягко добавил он. – Ты была молода, напугана, и хотела уберечь их. Твоя мама поймет это. Ей просто нужно время.

Нет, не поймет, – Гермиона подняла на него взгляд красных от слез глаз и покачала головой. – И будет права. Никто не имеет права вмешиваться в разум других. Цели не всегда оправдывают средства.

Северус обнимал рыдающую Гермиону, разделяя всю глубину ее боли и печали так, как невозможно было выразить словами. В тот вечер он был как никогда прежде близок к тому, чтобы решиться поцеловать ее. Лишь слова, сказанные ею в их первую брачную ночь, и обещание, которое он дал сам себе, удержали его.

Оглядываясь на жизнь, прожитую этим человеком, сложно было вообразить о сколь многих вещах Северус сожалел. В чем Гермиона была уверена наверняка – он не простит себе ни одной из них, даже тех, без которых было не обойтись. Смерть Дамблдора, вероятно, далась Северусу труднее всего, даже несмотря на то, что старик итак медленно умирал, а потому имел право самолично избрать себе смерть. Дамблдор сам попросил Северуса сделать это, и по вполне понятным причинам – его смерть окупилась сполна. Однако Северус видел в этом лишь очередную загубленную им жизнь, и так будет всегда. Ложь, которую он был вынужден говорить, люди, которых он не сумел спасти. Пускай он никогда этого не признает, но Гермиона знала наверняка, что смерть Чарити Бербидж все еще мучила его, и узнала она это совершенно случайно...

Боясь разбудить Северуса, Гермиона на цыпочках кралась мимо его спальни, но резко замерла, услышав приглушенный, прерывистый голос, доносившийся из-за двери. Она осторожно приоткрыла дверь. Проникающий сквозь окно лунный свет озарял фигуру, беспокойно мечущуюся на постели.

Нет... молю… – пробормотал Северус. Гермиона беззвучно проскользнула в комнату и окинула Северуса, погруженного в удушающий кошмар, пристальным взглядом. Лицо Северуса исказилось в мучительном отрицании того, что его спящий разум показывал ему. – Чарити… – простонал он снова. – Нет… прости меня…

Гермиона прикусила губу, придя в замешательство. Она не знала, стоило ли ей будить Северуса. Не будет ли ему неловко от того, что она увидела его таким?

Прости меня, – удушающе простонал Северус.

Этот зов отчаяния стал последней каплей. В конце концов, она была ему женой, а значит он заслуживал ее поддержки, даже если не желал разделить с ней постель.

Тише, – пробормотала она, мягко поглаживая его по голове. – Тише. Не бойся.

Постепенно Северус начал успокаиваться, его дыхание выровнялось в ответ на ее утешающие прикосновения, и вскоре он снова погрузился в сон. Затем, чувствуя, как неистово ее сердце билось в груди, Гермиона наклонилась и поцеловала его.

Уже у двери Гермиона обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на своего спящего мужа, прекрасно отдавая себе отчет в том, что она не отыщет в себе смелости, чтобы спросить следующим утром, помнил ли он эту ночь.

Покачав головой, Гермиона отогнала от себя воспоминание о том, каково это – быть в его спальне, у его постели. Вопрос касался его сожалений, а не ее.

Все, что он сделал, размышляла Гермиона, все то, о чем он сожалел, он совершал по необходимости. За исключением того самого первого случая, который положил начало остальным: смерть Лили. Дитя амбиции, израненного сердца и уязвлённой гордости, непреднамеренное, но оттого не менее опасное. Он любил Лили Эванс и его необдуманные поступки привели к ее непосредственной смерти. Гермиона была убеждена, более всего он сожалел о том, что не сумел спасти Лили.

В зависимости от того, как взглянуть на ситуацию, этот факт одновременно упрощал и усложнял ситуацию, в которой оказалась Гермиона. Его сердце все еще принадлежало Лили, да и как Гермиона могла соперничать с мертвой женщиной, которая для него навсегда останется молодой, неизменно идеальной и вечно красивой. Особенно если дело касается мужчины, для которого одна попытка забыть ее способна лишь больше усугубить чувство вины.

Почему ваш партнер согласился на этот брак? (Этот вопрос служит исключительно для статистики и не будет учитываться при подсчете результатов).

“Не имею ни малейшего представления.”

“Не имею ни малейшего представления.”

Гермиона отложила перо и со вздохом отодвинула от себя оба экземпляра анкет. Ее удивило то, с какой легкостью ей удалось ответить на большинство вопросов, но, конечно, это совершенно не означало, что они были правильными. Что она в действительности знала о Северусе Снейпе, пусть он и приходился ей мужем? (До чего же странным ей было произносить слова “муж” и “Северус Снейп” в одном предложении!) А что он мог знать о ней? В конце концов, она была не менее скрытной.

Вопреки той странной ситуации, в которой они оказались, между ними возникло некое подобие дружбы. Казалось, он всегда понимал, когда она нуждалась в чашке чая, а когда в бокале вина; когда ей хотелось поговорить, а когда побыть наедине с собой. Северус проявлял искренний интерес к ее работе, каждый раз веселя ее своими язвительными и колкими замечаниями в адрес ее оппонентов; он отыскивал нестыковки в ее аргументах с неподдельным удовольствием, а как только Гермиона отыскивала хитроумный способ все исправить, искренее поздравлял ее. Северус стал неотъемлемой частью ее жизнь, ее партнером во всех отношениях, за исключением одного. В ту ночь, когда он утешал ее после телефонного разговора с мамой, Гермионе показалось, что ей удалось разглядеть за его добротой нечто большее. Слова “Будь со мной этой ночью, пожалуйста” вертелись на кончике ее языка, но она проглотила их, опасаясь поставить под удар ту хрупкую идиллию, что им удалось создать.

Какого же результата она ждала от этой анкеты? Гермиона искренне не имела ни малейшего понятия. В случае ее провала, если тест покажет, что образовавшаяся между ними связь недостаточно прочна, Северус получит право развода по умолчанию. Он будет волен жить своей собственной жизнью, что ему удавалось с большим трудом на протяжении последних двадцати с лишним лет. Разве он не заслужил этого? Если она его действительно любит, то не является ли свобода меньшим, что она могла ему дать?

Гермиона действительно любила его. Впервые она готова была признаться в этом самой себе свободно и до конца. Она любила Северуса, и, тем не менее, уже почти наверняка потеряла его. Ведь даже если каким-то чудом она ответила на достаточное количество вопросов правильно, какова была вероятность того, что Северус знал ответ хоть на один из вопросов о ней?

Гермиона спешно упаковала листы пергамента и засунула их в карман. Она отправит их по дороге домой.

Пролистывая страницы анкеты и перечитывая вопросы, Северус впадал во все более глубокое уныние. Гермиона никак не могла знать всего этого о нем. Его любимый цвет – откуда, во имя Мерлина, ей могло быть это известно? Что уж говорить о его наиболее глубоком сожалении, или о чём-то, чем он мог гордиться? В конце концов, он ведь и сам не торопился делиться с Гермионой чем-то личным. Это была лишь его вина; он слишком привык быть одиноким и держать свои секреты при себе. Доверие и открытость – черты не его характера, да и вряд ли когда-нибудь ими были. Северус боялся это признавать, но он не был тем партнером, которого Гермиона хотела бы и, более того, заслуживала.

И все же, один или два раза, он замечал в её взгляде, голосе что-то, что заставляло его надеяться, вдруг Гермиона чувствует к нему нечто большее. Северус не находил в себе решимости действовать, просто наслаждаясь новизной ощущений, построенной на взаимоуважении и общих интересах дружбы. Будь у него еще год-другой, он мог бы набраться смелости или, быть может, подвернулся бы удобный случай. Но теперь было уже слишком поздно.

Вздохнув, Северус запечатал пергамент и вызвал почтовую сову. Как сказал один маггловский драматург: “О, будь конец всему концом, все кончить могли б мы разом.” *

Комментарий к Вопросы *(Уильям Шекспир. Макбет (пер.Ю.Корнеев))

========== Ответ ==========

Гермиона? Прошу, заходите и присаживайтесь, – вызвавшая ее женщина была высокой, спокойной, и внушающей доверие. Бросающийся в глаза диплом на ее столе явно свидетельствовал о том, что онв имела ученую степень по Психо-Магическому анализу, а также Магическо-Семейному Консультированию. – Меня зовут Рута.

Гермиона нервно присела на краешек стула напротив стола Руты. Другим знакомым ей парам, которые также прошли тест, совы принесли результаты спустя несколько дней, в то время как Гермиона получила письмо с просьбой явиться в Министерство и получить ответ в личном порядке. Она умышленно утаила этот факт от Северуса.

Я… я не до конца понимаю, почему я здесь.

Не переживайте, ничего катастрофического, – участливо отозвалась Рута. – Просто ваша ситуация оказалась весьма специфической.

В каком смысле?

Погрузившись в размышления, Рута сложила руки на столе.

Информация, предоставленная об анкете была намеренно неполной, – наконец произнесла она. – В случае непрохождения теста одним партнером, второй автоматически получает право на развод, это верно. Также верно и то, в случае достаточно высоких показателей со стороны обоих партнеров, брак не расторгается, но Министерство просит пару не расторгать брак в течение еще двух лет с целью выяснить, возможно ли создание успешных отношений, – Рута сделала паузу, после чего добавила: – Но есть и третий вариант.

Я слушаю, – с трудом сглотнув, спросила Гермиона.

Основной идеей, лежавшей в основе теста, было предположение, что каждый подающий прошение на его прохождение, будет уверен в том, что в каком-то смысле их брак неэффективен. Что кто-то из супругов, – или же оба, – не были заинтересованы в его сохранении. Предложить заявителям развод или же, если результаты теста покажут минимальный уровень заинтересованности в судьбе друг друга, дать браку чуть больше времени было разумным решением проблемы. Но в вашем случае, что ж…

Рута открыла папку и, достав два комплекта пергаментов, положила их на стол перед Гермионой. Гермиона узнала свои ответы о Северусе на одном из комплектов, а на втором комплекте она заметила почерк Северуса – это были его ответы о себе. Рута поднесла кончик палочки сначала к одному комплекту, а затем к другому, и пробормотала заклинание Кампаро. Ответы на обоих экземплярах тут же озарились светло-зеленым свечением.

Зеленый обозначает правильные ответы.

Гермиона протянула руку и пролистала один лист пергамента за другим. Каждая страница светилась зеленым цветом.

Я… я не понимаю.

Гермиона, – с улыбкой отозвалась Рута, – вы ответили верно на каждый вопрос о своем супруге. Вы знаете его так хорошо, как немногие жены знают своих мужей. Очевидно, что вы очень его любите.

Люблю, – подтвердила Гермиона, чувствуя, как ее глаза застилает пелена слез. – Он… Да, люблю, – шмыгнув носом, только и смогла произнести она.

Подобные результаты предоставляют вам выбор. Министерство может просто уведомить вашего мужа о том, что вы успешно прошли тест, что означает, что ваш брак будет продлен по закону еще на два года. Или, если вам угодно, мы можем сообщить ему, что вы не прошли испытание. В таком случае он, – и вы тоже, – будете свободны жить своей жизнью.

Гермиона вытерла слезы. Одна мысль о том, чтобы потерять Северуса убивала ее, но удерживать его законом, а не любовью, казалось столь же немыслимым.

Тут не о чем думать, – вытерев слезы, произнесла Гермиона. – Он заслуживает быть свободным.

Не торопитесь, – мягко попросила Рута. – Я бы хотела показать вам кое-что, дайте мне минутку.

Северус перелистывал листы пергамента, – набор своих ответов о Гермионе слева, ее ответы о себе справа, – и не верил своим глазам. Зеленый, зеленый и снова зеленый. Он ответил правильно на каждый из вопросов.

Рута пристально наблюдала за его действиями с другого конца стола.

Полагаю, – начала она, – вы очень любите свою жену. Как еще объяснить то, как хорошо вы ее знаете, несмотря на то, что ваш брак таков лишь на словах.

Его сердце затрепетало, но затем сжалось от боли по мере того, как он осознавал, что именно это значило для него.

Вы упомянули третий вариант, – проговорил Северус, скрепя сердце. – Полагаю, он подразумевает ситуацию, в которой один из супругов прошел тест не с минимальным, но с максимальным результатом, а второй… – он запнулся. Должно быть, Гермиона не прошла тест, и в этом не было ни капли ее вины. Всему виной был лишь он сам и его неприступная броня.

Министерство, конечно же, не предполагало, что Меморандум столкнется с браком, в котором хотя бы один из супругов проявил столь глубокую заинтересованность и узнал своего партнера настолько хорошо, – сообщила Рута.

Министерство не впервые оказывается неспособным предвидеть последствия своих действий, – сухо усмехнувшись, произнес Северус.

Печально, но верно, – рассмеявшись, подтвердила Рута. – Но вам предстоит сделать выбор. Во-первых, исходя из высоких показателей вашего теста, Министерство может постановить чтобы ваш брак продлился еще на два года с тем, чтобы предоставить вам возможность…

А второй вариант? – отмахнувшись, потребовал Северус. Он не собирался привязывать Гермиону к себе столь эгоистичным способом.

Если вы считаете, что для нее так будет лучше, мы можем сказать ей, что вы не сдали тест, – тихо произнесла Рута. – В этом случае, вы оба будете свободны жить так, как вам заблагорассудится. Это трудное решение, я понимаю…

Нет, нетрудное, – выдохнул Северус, чувствуя как его грудь сжимало словно железной цепью. – Она должна быть свободной. Очевидно. Я не имею ни малейшего права удерживать ее, и если я люблю ее…

Любите?

Да, – глубоко вздохнув, ответил Северус. – И если я люблю ее, то лучшее, что я могу для нее сделать, – это освободить ее от этого фарса, позволить ей жить собственной жизнью.