Текст книги "Партнеры по Закону (ЛП)"

Автор книги: DelphiPsmith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Письмо ==========

Когда почтовая сова приземлилась перед Гермионой и выронила из клюва письмо, Гермиона вздохнула и выпрямила спину так, что та тревожно затрещала. Стулья в Министерских архивах были сущим наказанием, а Гермиона вот уже четвертый час сидела, сгорбившись над своими записями, – кратким изложением основных различий, которые Магическое законодательство выделяет между правами существ, привезенных в Соединенное Королевство и теми, что были рождены здесь. Она протянула сове угощение, а как только та взмыла в воздух, Гермиона перевернула конверт, чтобы посмотреть имя адресанта. Она узнала почерк Джинни сразу же и Гермионе стало любопытно, что такого Джинни так не терпелось сообщить, что она решила не дожидаться встречи, назначенной уже на завтра. Сгорая от любопытства, Гермиона вскрыла конверт и обнаружила там вырезку из газеты и короткую записку:

Дорогая Гермиона, поскольку я прекрасно знаю о твоей привычке погружаться в дело с головой, я предположила, что ты, скорее всего, еще не видела сегодняшний выпуск Пророка. Что ж, пишу сказать – ПРОЧТИ ЕГО!! И подавай ходатайство немедля (убеждена, Снейп свое уже подал). Ты должна вернуть свою жизнь обратно.

Придя в замешательство, Гермиона переключила свое внимание на газетную вырезку: это были два коротких абзаца прямо под фотографией нового Министра Магии – производящей сильное впечатление седоволосой женщины, смотрящей на Гермиону с колдографии свирепым взглядом своих черных глаз. Подпись гласила: “Министр объявляет Закон З.П.П.П. недействительным и издает приказ, предоставляющий гражданам лазейку”.

Мадам Джессика Валериан, новый Министр Магии, победившая на выборах с подавляющим большинством голосов, подписала сегодня Министерский Меморандум, предоставляющий возможность освободиться от Закона о Браке, принятого ее предшественником два года назад. По словам Министра, закон, официально носящий название Закон о Принудительном Приросте Популяции – З.П.П.П., более известный как просто Закон о Браке, “равносилен рабству”. “Меня не волнует, насколько сильно страна нуждается в приросте населения Волшебников; этот закон абсолютный вздор от первой и до последней его буквы. Всем голосовавшим за его принятие не помешает пройти обследование в Мунго.” Когда Министру напомнили, что ее речь записывается для печати, Министр Валериан рассмеялась и добавила: “Замечательно”.

Согласно новому Меморандуму, супружеские пары имеют право ходатайствовать об аттестации своих отношений при помощи так называемого Теста на Совместимость, результаты которого определят, подлежит их брак аннулированию или нет. Некто из представителей Министерства отказался предоставить подробности, однако добавил: “Я надеюсь вы будете довольны, когда Британское Волшебное общество вымрет. Опомниться не успеете, как нам ничего не останется кроме как импортировать мадемуазелей и фрау ведьм.”

Гермиона отложила письмо и газетную вырезку в сторону, чувствуя, как ее сердце больно сжалось в груди, а логика уступила место эмоциям. Несомненно, эта новость вызвала у нее чувство облегчения, но, она не могла не признать, было место и сожалению. Носить звание жены Северуса Снейпа было не так уж плохо. На самом деле, это было совсем не плохо. И если ее недавно зародившимся надеждам не было суждено оправдаться, что ж, может им действительно стоит вернуться к жизни порознь.

Многие ведьмы и волшебники просто-напросто покинули Англию, как только Закон З.П.П.П. вступил в силу. Вот только Гермиона все продолжала колебаться. Ее лишь недавно приняли на работу в Отдел Магического Правопорядка, и ей совершенно не хотелось ставить свою карьеру под удар. И хотя Гермиона осуждала тактику, выбранную Министерством, она понимала природу их беспокойства. Население магической Британии продолжало сокращаться на протяжении десятилетий; взять хотя бы ее собственный поток в Хогвартсе, который насчитывал всего-навсего сорок пять студентов, распределенных между четырьмя Факультетами. Тем не менее, она твердо решила, что не станет слушать чужих указаний, как ей поступать со своей личной жизнью. Поэтому Гермиона наметила продолжительную поездку по Магическим архивам Европы, собрала чемоданы, слезно попрощалась с родителями… однако потом она получила письмо, в котором сообщалось, что ей в пару был выбран Северус Снейп. Гермиона перечитала министерское письмо по меньшей мере трижды и только после того, как она призналась себе в некоторых вещах и переспала ночь с этой мыслью, отправила в Министерство письмо, в котором подтверждала свое согласие выполнить их требование. Она привела своим друзьям все возможные доводы и практические соображения, тем не менее, очевидно, что всей правды Гермиона не раскрыла...

– Ты собираешься сделать ЧТО? – потребовал объяснений Гарри. – То есть, конечно, я уважаю этого человека за все, что он сделал, он герой войны и все такое, но… выйти за него замуж?

– Северус не из тех людей, кто стал бы принуждать человека делать что-то против своей воли, – ответила Гермиона, игнорируя ошарашенное выражение лица Гарри в ответ на ее обращение к Снейпу по имени. – Так же и я. Я считаю, что этот брак будет таковым лишь формально.

– О, так вы не собираетесь спать вместе.

– Конечно же нет, – возразила Гермиона, залившись румянцем. – Я бы не посмела заставить… То есть, Министерство может принудить нас вступить в брак, но они не могут заставить нас делать это.

– Так в чем же тогда смысл? – спросил Гарри, окинув Гермиону подозрительным взглядом.

– Ну, так никому из нас не придется срываться с места и уезжать, жертвуя собственной карьерой. Я только начала работать в ОМП, а Северус наконец нашел работу по душе в новой фирме, торгующей зельями в Дербишире. Если я откажу его кандидатуре, они могут подобрать кого похуже и мне, и ему. Кроме того, закон…

– Ой, к черту закон, – воскликнул Гарри. – Какой смысл придерживаться буквы закона, если ты собираешься нарушить его дух? – Гарри нахмурился, прежде чем озвучить свою догадку: – Ты же не делаешь это лишь бы насолить Рону?

– Не будь тупоголовее обычного, Гарри, – буркнула Гермиона, окинув Гарри уничтожающим взглядом.

Гермиона не солгала, отъезд стал бы большим ударом для ее карьеры. Было так же правдой и то, что Министерство могло подобрать ей кого-нибудь совершенно ужасного, откажись она от кандидатуры Северуса. Но где-то в глубине ее души, втайне ото всех – и в какой-то мере от нее самой, – теплилось нечто мало похожее на догадку, но больше – на надежду, которая нашептывала ей, что, быть может, он что-то к ней испытывает. Этот закон давал ей ту редкую возможность, которую она просто не могла упустить.

========== Решение ==========

Северус сидел за кухонным столом дома, где они с Гермионой жили вместе на протяжении последних двух лет. Он так сильно погрузился в раздумья, что едва не упустил из виду, как Гермиона отворила дверь и вошла в дом.

Значит, ты уже видел, – протянула Гермиона, направляясь к столу. Встав рядом с Северусом, она окинула взглядом Ежедневный Пророк, со страниц которого на нее смотрела Министр Валериан.

Гермиона стояла достаточно близко, чтобы он мог услышать запах, исходящий от ее волос: свежий цветочный аромат, который был присущ исключительно ей. Он узнал бы его где угодно. Чуткое обоняние было полезным качеством в Зельеварении, однако в последнее время это лишь отвлекало.

Да, – подтвердил Северус и перевернул газету. – Чашку чая?

Было бы замечательно, спасибо, – ответила Гермиона и со вздохом рухнула на стул.

Она принялась молча наблюдать за тем, как Северус суетился над чайником, чаем, хлебом и маслом, а также чашками и блюдцами. Его руки двигались уверенно и изящно, и Гермионе вдруг вспомнилась ее привычка наблюдать, как он готовит зелья в своей лаборатории. Как это часто бывало и раньше, Гермиону одолевало любопытство: каково это – ощущать его руки, двигающиеся так же уверенно и мягко, на своем теле. Однажды она понадеялась, что, возможно, ей удастся это выяснить. Теперь было уже слишком поздно.

Ну, и каково твое мнение?

Я считаю анкетирование довольно своеобразным способом определить, кто имеет право на развод, а кто нет, – беспристрастно ответил Северус. – Какого рода могут быть эти вопросы?

Могу сделать предположение исходя из своего опыта, – выпалила Гермиона сквозь смех. – Магглы частенько проходят такого рода тесты. Какой у вашей половинки любимый цвет, любимая песня, любимая поза в сексе… – Гермиона запнулась, ее щеки залило румянцем. – Ты уловил суть. Подобные глупости.

Северус поставил чашку с чаем напротив Гермионы, при этом безжалостно отгоняя моментально пришедшие ему на ум мысли, навеянные ее последними словами.

Но для чего?

Полагаю, потому что это легче, чем поговорить с твоим партнером лично, – предположила Гермиона, пожав плечами.

Или, быть может, результаты будут считаться более достоверными, если тебя проверит так называемый эксперт, – выдвинул свою догадку Северус.

Может быть, – Гермиона сделала глоток чая. – Однако, мне любопытно, не является ли принудительное расторжение брака таким же ужасным, как и его навязывание.

Если этот закон был неправомерным изначально, то, несомненно, инициатива его отмены должна только приветствоваться, – заключил Северус.

Верно, – согласилась Гермиона и замолчала, погрузившись на какое-то время в раздумья. Северус не смел утверждать, но ему показалось, что в ее голосе проскочила нотка неуверенности. – Полагаю, мы должны подать прошение об аттестации. Ведь никто из нас не желал этого брака.

Эта фраза отбросила Северуса на два года назад в прошлое. Когда он получил из Министерства письмо с уведомлением о том, что он, Северус Снейп, был выбран в пару Гермионе Грейнджер согласно Закона З.П.П.П. Он был так потрясен, что не знал, что и думать об этом, не говоря уж о том, как ему стоило к этому относиться. Они лишь изредка пересекались после войны и иногда бывали моменты, когда ему начинало казаться… нет. Он тешил себя ложными надеждами.

Поэтому его первым порывом было отказаться, ведь сама сила его желания согласиться свидетельствовала о том, насколько это было бы неправильно. Сложно представить что-то менее смехотворное, чем неразделенная любовь, особенно, если один старше другой почти на тридцать лет. Неужели ему было мало того унижения, которому он подвергся из-за его чувства к Лили? Последнее, что нужно молодой ведьме вроде Гермионы, – это Летучая Мышь Подземелий, повисшая на ее шее непосильной ношей.

И все же, он колебался. Не воспримет ли Гермиона его отказ как оскорбление? Очевидно, глупо было о таком думать, однако Северусу меньше всего хотелось предстать в ее глазах настолько высокомерным – будто бы он мог расценить ведьму столь умную, талантливую и (стоит признать) привлекательную, как Гермиона, недостойной кандидатурой. Тогда он решил, что стоило бы предоставить возможность отказаться ей самой. Тем не менее, если бы они все же поженились, он, вне всяких сомнений, смог бы убедиться, что никто не ограничивает ее свободу, не принуждает ее… скажем, делать то, чего бы ей делать не хотелось. В случае же его отказа, лишь Мерлину было известно, кого бы ей навязали взамен. Гермиона Грейнджер, одна из Спасителей Волшебного Мира, стала бы завидным трофеем для любого волшебника. Северус даже не сомневался, что многим хватило бы совести сполна воспользоваться этой возможностью, так любезно предоставленной Министерством.

В конце концов, Северус решил, что ему вообще не стоит предпринимать каких-либо действий. Гермиона, несомненно, осознает, что Северус – наименее подходящая для нее пара. Она сама отвергнет его кандидатуру с тем, чтобы попытать счастье с любым другим магом, предложенным ей Министерством. Он отчаянно придерживался этого мнения до последнего – ровно до того момента, пока они не встали друг напротив друга, произнося слова, сделавшие их мужем и женой. Таким образом, пускай Северус не мог утверждать, что женился на Гермионе вопреки собственному желанию, он совершенно точно сделал это непреднамеренно.

Когда они остались наедине в их первую брачную ночь, первое, о чем Северус позаботился, – четко обозначил, что он ни в коем случае не собирается использовать их положение, каким бы неловким оно ни было…

Мисс Грейнджер…

Мы женаты, помнишь? – рассмеявшись, прервала его Гермиона. – Думаю, ты можешь звать меня Гермиона.

Значит, Гермиона. – Она выглядела так очаровательно, что он был вынужден приложить все усилия, чтобы сохранить бесстрастие в голосе и выражении лица. Однако, он хотел расставить все на свои места немедля. – Ты можешь считать себя совершенно свободной от любых обязательств в отношении меня. Я не намереваюсь принуждать тебя. – Затем, собравшись с мыслями и духом, чтобы сказать ей хотя бы половину того, что лежало у него на сердце, а также смирившись с возможными последствиями сказанного, Северус продолжил: – Я понимаю, что никто из нас не желал этого брака, но…

Все в порядке, Северус, – прервала его Гермиона, подняв руку. Вместо чувства облегчения, которое Северус ожидал увидеть на ее лице, Гермиона выглядела лишь уставшей. – Большую часть своей взрослой жизни ты был вынужден подчиняться чужой воле – Дамблдора, Волдеморта, и даже собственному чувству вины. Уверена, это лишь одно из тех многих нежелательных событий. Пожалуйста, не беспокойся об этом. Я не желаю быть частью очередной несправедливости по отношению к тебе. Тебе не нужно притворяться… нам не нужно притворяться, что мы любим друг друга.

Тогда он пообещал себе, что она никогда не узнает. Он сдержал свое обещание, несмотря на то, что порой это казалось выше его сил.

Да, – ответил он на ее вопрос. – Полагаю, мы должны. В конце концов, как ты и сказала, никто из нас не желал этого брака.

========== Вопросы ==========

Пакеты документов прибыли почтовой совой утром следующего четверга. Гермиона оставила тот, что был адресован Северусу, на столе, где он должен был обнаружить его по возвращении домой, а второй взяла с собой на работу. Закрыв за собой дверь своего кабинета, Гермиона мечтала, чтобы ее не тревожили хотя бы несколько минут. Она открыла конверт и обнаружила там два комплекта анкет, каждый из которых состоял из набора скрепленных пергаментов, а также письмо.

Благодарим Вас за подачу ходатайства об аттестации Ваших отношений, инициированных согласно З.П.П.П.. В этом пакете Вы найдете два экземпляра анкеты. Первый содержит вопросы о Вашем партнере; второй требует, чтобы Вы дали ответы на тот же перечень вопросов о себе. Вы должны заполнить оба опросника (как и Ваш партнер), чтобы перейти на следующий этап аттестации.

Гермиона отложила письмо в сторону и окинула взглядом оба экземпляра пергамента. Один из них был озаглавлен следующим образом: “Анкета Заявителя. Пожалуйста, ответьте на нижеприведенные вопросы о себе”. Самый первый вопрос был простым: “1. Дата вашего рождения.” Титульный лист второго экземпляра венчала надпись: “Анкета Партнера. Пожалуйста, ответьте на нижеприведенные вопросы о Вашем партнере”. Первый вопрос был таким же: “1. Дата рождения вашего партнера.” Окинув взглядом все остальные страницы, Гермиона убедилась, что последующие вопросы также были идентичными. Ее внимание снова привлекло письмо.

По завершении опроса, пожалуйста, направьте обе анкеты обратно на адрес Министерства Юстиции, в Отдел разработки З.П.П.П. Ваши ответы о партнере будут оценены путем сверки с ответами Вашего партнера о себе. Ответы Вашего партнера о Вас будут оценены путем сравнения с Вашими ответами о себе. В случае взаимного непрохождения теста, свидетельствующего об отсутствии существенного прогресса в понимании друг друга и развития отношений, брак будет автоматически аннулирован. В случае непрохождения теста одним партнером, второй партнер автоматически получит право на развод.

Гермионе стало любопытно, что могло помешать супругам просто-напросто договориться отвечать на все вопросы неверно, тем самым моментально положив конец своему браку. Затем ее взгляд упал на приписку внизу страницы:

Обратите внимание: Все пергаменты были подвержены Заклятию Правдивости, чтобы обеспечить честность Ваших ответов. Это не требует от Вас правильного ответа, Вы вполне можете ошибиться. Однако, Вы не сможете дать заведомо ложный ответ на какой-либо из вопросов. Ответ “я не знаю” будет принят только в случае искреннего незнания ответа.

Интересно. Гермиона снова взглянула на первый вопрос. Она прекрасно знала ответ – день рождения Северуса был 9 января. Однако, вместо этого, просто из любопытства, она вывела чернилами 1 апреля. Несколько секунд не происходило ровным счетом ничего, однако вскоре чернила медленно выцвели и поверх них появилась надпись: “Вы знаете, что это не так. Попробуйте еще раз.” Гермиона рассмеялась. Когда все будет позади, она непременно выяснит что за гений это придумал.

Гермиона положила оба комплекта анкет перед собой, решив, что будет намного легче проходить оба теста параллельно, отвечая на каждый вопрос о себе и о Северусе по очереди. Она заточила свое перо и приступила к тесту.

Любимая еда вашего партнера.

Северус принял решение сначала разобраться с комплектом вопросов о себе, однако вскоре обнаружил, что не мог найти в себе силы сосредоточиться, так как с каждым новым вопросом он погружался в раздумья о том, как бы он ответил в отношении Гермионы. Поэтому очень скоро он сдался и, положив два набора анкет рядом, принялся отвечать по одному вопросу из каждого.

Северус небрежно нацарапал название своей любимой еды на листе слева, после чего переключился на тот, что лежал по правую руку. "Паста," – вывел он, не колеблясь ни секунды, а затем добавил: "В частности, пенне с водочным соусом." В его памяти тут же всплыло воспоминание о том, как они с Гермионой впервые обедали в ресторане. Это случилось незадолго до того, как их поженили. Начальник Гермионы из ОМП поручил ей исследовать ингредиенты одного зелья с черного рынка на предмет наличия в них слез русалки. Тогда Гермиона обратилась к нему за консультацией, и они вместе аппарировали в Венецию. Там им довелось зайти пообедать в небольшое бистро, где Северус порекомендовал ей заказать Пенне а-ля водка. Он отчетливо помнил, в какой восторг пришла Гермиона едва вилка оказалась у нее во рту. С тех пор, только завидев это блюдо в меню, Северус был уверен, Гермиона не станет заказывать ничего другого.

Гермионе вспомнилось, как однажды ей довелось наблюдать, как Северус, погруженный в очередной журнал по Зельеварению, не глядя перебирает конфеты в коробке, стоящей на столике у его кресла. Он долго перебирал их пальцами, пока не остановился на конфете из самого горького шоколада. В другой раз она стала свидетелем того, как Северус выбирает между шоколадным тортом, шоколадным суфле и шоколадным муссом. А еще она прекрасно помнила, как Северус протянул ей плитку молочного шоколада, себе же оставляя настолько темный, что его можно назвать черным, и с таким большим процентом какао порошка, что он почти высыпался из обертки. Все в этом мужчине было противоречиво горько-сладким.

"Шоколад. Чем темнее, тем лучше", – написала Гермиона.

Любимый цвет вашего партнера.

Вписав ответ о себе, Северус откинулся на спинку кресла, погружаясь в размышления о том, каким бы мог быть любимый цвет Гермионы. Конечно, традиционными цветами Гриффиндор были алый и золотой, но, какой бы знаковой ни была данная расцветка для любого выпускника этого факультета, это совершенно не делало их любимыми. Однако, он так же не мог строить предположения исходя из ее нарядов, так как зачастую Гермиона облачалась в свою черную мантию с бейджем ОМП. Северус задумчиво постучал пером по носу. Что Гермиона носила, когда хотела чувствовать себя комфортно, когда была самой собой? Он представил Гермиону, свернувшуюся калачиком в кресле их крошечной библиотеки, одетую в… да, старый свитер, слегка поношенный, однако все еще сохранивший тот милый иссиня-зеленый оттенок, подчеркивающий цвет ее глаз. Его накрыло другое воспоминание и Северус с готовностью погрузился в него, вспоминая как часто Гермиона, уходя на очередное важное задание, задерживалась только для того, чтобы протянуть ему особое ожерелье со словами: “Вот, не мог бы ты застегнуть, пожалуйста?” Он живо припоминал его вид: турмалиновый кристалл в нежном винтажном обрамлении на тонкой серебряной цепочке, словно замерзшая капля морской воды. И, наконец, фотография на каминной полке… "Иссиня-зеленый", – вывел Северус. Цвет глаз ее матери.

Пока Гермиона обдумывала вопрос, насыщенный аромат пионов, казалось, просочился сквозь стены ее унылого министерского кабинета. Сад их небольшого домика был усыпан кустами пионов всевозможных оттенков, начиная от белоснежно-белого и заканчивая разнообразием розовых оттенков, некоторые из которых были настолько глубокими, что отливали пурпуром. Как только они зацветали в начале лета, их аромат просачивался повсюду. На протяжении всего периода их цветения Северус ставил на кухне вазу со свежими цветами; вот только он всегда предпочитал их в одном виде: ярком, огненно-алом цвете, который, казалось, источал какое-то особенное свечение. А еще, вдруг вспомнила она с улыбкой, такого же цвета была его любимая пара шерстяных носков.

Какую часть своего тела ваш партнер любит больше/меньше всего?

Северус слегка удивился, когда пергамент отказался принять “Мой голос” как вариант ответа. Поэтому ему пришлось потратить определенное время, обдумывая другой ответ. Отвечать на вопросы о Гермионе было куда легче. Он отчетливо припоминал (хоть и не без легкого чувства стыда за свою грубость, пусть и вызванную необходимостью соответствовать роли) эпизод с заклинанием Дантисимус. Эта тема всплыла во время их разговора однажды вечером, но Гермиона лишь отшутилась, заверив его, что это не имело уж такого большого значения – в конце концов, это сделало ее зубы идеальными, как она всегда об этом мечтала.

Когда пришло время отвечать на вопрос о наименее любимой части, у Северуса поубавилось чувства уверенности. Что же Гермионе могло не нравиться в себе? Волосы, глаза, фигура, все в ней было прелестно. Даже если предположить, – вопреки всей логике, – существование какой-нибудь физической черты, которая не устраивала бы Гермиону в себе, разве они с ней были настолько близки, чтобы она обмолвилась о чем-то настолько личном? Он снова прочувствовал всю иронию того факта, что они были скованы узами брака, но не связаны интимными отношениями. Северус задумался о тех вещах, которые он успел узнать о ней. Хотя ей нравилось наряжаться на Министерские торжества или очередную свадьбу друзей (то облегающее платье изумрудного цвета, которое она надела на Рождественский прием в Министерстве, отняло у Северуса дар речи на добрых пять минут), во время сборов она никогда не проявляла никаких признаков неуверенности или же беспокойства. Он никогда не слышал, чтобы Гермиона жаловалась на размер своих бедер или, например, ягодиц; и то и другое казалось ему вполне безупречным, однако, как он слышал, именно эти места вызывали у женщин больше всего недовольства. В самом деле, Гермиона была на удивление уверенной в себе личностью, не заботящейся о подобной чепухе. Наконец, Северус написал – "Отсутствует."

Гермиона даже не сомневалась в том, что ее предположение верно. Менее всего Северус любил (и так будет всегда) свой нос. Несмотря на то, что Гермиону весьма опечалила гибель крестного отца Гарри, она так и не смогла простить ему ту жестокость, с которой Сириус и остальные Мародеры относились к Северусу, не забыв даже заколдовать Карту Мародеров так, чтобы она и много лет спустя вернулась к нему с колкими издевательствами. Что касается его любимой части, то его голос служил ему почти как вторая волшебная палочка; шелковистый, гладкий, пленяющий, Северус был хорошо осведомлен о его свойстве действовать как в роли кнута, так и пряника, и наслаждался этим. Звучание его голоса обычно бросало ее в дрожь, но всего несколько раз, – впервые, когда Живоглот умер годом ранее, и во второй – после ее совсем свежего болезненного разговора с матерью, Гермиона услышала в нем такую нежность, что у нее едва не перехватило дыхание от удивления.

К ее изумлению, пергамент отказался принимать такой ответ, заявив (довольно самодовольно, отметила Гермиона), что “Голос – это не часть тела”. Такой поворот событий привел Гермиону в замешательство. Она же находила в Северусе привлекательным многое – его руки, то, как разлетались полы его мантии, его (редкие) улыбки, изгиб, где его шея переходила в плечо… Однако, сам он был гораздо более низкого мнения о своей внешности. Его юношескую вражду с Сириусом и Джеймсом усугубил тот факт, что оба гриффиндорца были невероятно привлекательными. Удачей было то, что Гарри передался цвет глаз его матери; вероятно, это уменьшило его внешнее сходство с отцом и слегка улучшило положение вещей для них обоих. Гермиона нахмурилась. Разве они с Северусом не говорили о чем-то подобном одним тихим вечером, сидя у камина вскоре после заключения брака?

Легче? Возможно. Конечно, это позволяло не забыть о данном мной обещании. Как будто я мог об этом забыть. – Он ненадолго замолчал, однако вскоре продолжил уже более смущенно: – Знаешь, у меня тоже глаза моей матери.

Я видела ее фото, – произнесла в ответ Гермиона, слегка удивившись, но, одновременно, обрадовавшись этому небольшому откровению. – Ты очень на нее похож.

Он медленно повернул бокал вина в руке, наблюдая, как пламя камина рубином переливается на дне.

На протяжении многих лет мои глаза представлялись мне как одностороннее зеркало: я мог видеть сквозь них, но для других они были преградой. За ними я чувствовал себя в безопасности. Всякий раз смотря в зеркало, я видел ее глаза, смотрящие на меня, и чувствовал ее защиту. Нелепая самонадеянность, однако это… утешало.

Нет, – мягко возразила она. – Я совершенно не считаю это нелепым.

Он так долго был одинок, прячась за этими глазами.

В каком виде магии ваш партнер преуспевает больше/меньше всего?

Северус не был уверен, было ли это любимым занятием Гермионы (возможно, для нее это просто было недостаточно сложным), однако, у нее, безусловно, был талант к авторским Чарам. К примеру, невероятно полезные Указывающие Чары, или та же порча, которой она наказала Мариэтту Эджком за донос об Армии Дамблдора. Только на прошлой неделе она изобрела заклинание, предотвращающее накопление статического электричества на его мантии, чтобы та не прилипала к его ногам так раздражающе всякий раз, когда он парил (по ее словам) или несся (тоже – по ее словам) по коридору школы. Что касается магии, удающейся Гермионе труднее всего – здесь Северус не смог сдержать довольной усмешки…

Как это ты не можешь? – недоумевая выпалил Северус, держа в одной руке метлу, а в другой – маршрут к месту проведения Министерской конференции.

Я просто... не могу, – протянула Гермиона, скрестив руки и уставившись на Северуса в ответ.

Существуют ведьмы, не умеющие летать?

Лети сам, – выпалила Гермиона, вздернув подбородок. – Встретимся там.

Каким образом?

Я трансгрессирую.

Ты не сможешь, ты там никогда не была. Как и я, поэтому мы не можем использовать парную трансгрессию.

Ты можешь отправить мне Порт-ключ, когда доберешься.

Они запрещены по соображениям безопасности. Почему, во имя Мерлина, ты не упомянула об этом раньше? Мы… – он замолчал, заметив выражение ее лица. Северус понял, что Гермиона была близка к тому, чтобы разреветься от одновременно нахлынувших на нее чувств гнева и смущения. Он отвернулся, чтобы поставить метлу обратно в шкаф, а также дать Гермионе время прийти в себя. А повернувшись к ней, добавил: – Поедем на метро.

Выражение ее лица смягчилось, и Гермиона приподняла бровь в изумлении.

Что, добираться маггловским способом? Ты уверен, что твое чувство собственного достоинства это переживет?

Мое чувство собственного достоинства неуязвимо, – заявил он с притворной строгостью и обхватил ее ладонь своей. – Ты, конечно, не могла этого не заметить.

Гермионе не пришлось думать дважды о первой части вопроса; она написала “Зельеварение, конечно же” прежде, чем дочитала вопрос. Вторая часть вопроса озадачила ее куда больше. Разве существовало что-то, в чем Северус бы не преуспевал? Чары, беспалочковая магия, невербальные заклинания, Легилименция и Окклюменциа, а также Патронус. Его талант ко всему даже внушал ей легкий ужас. Однако, все же что-то было. Нахмурившись, Гермиона прикусила кончик своего пера. Что-то связанное с… садом?

Гермиона отворила заднюю дверь, ведущую в сад, намереваясь узнать, не желает ли Северус выпить чаю, и замерла на месте.

Чем это ты тут занимаешься? – изумленно воскликнула Гермиона, глядя на склонившегося над горой компоста Северуса.

Северус тут же выпрямился; на нем были надеты садовые перчатки, в одной руке он держал лопатку, пара садовых ножниц оттопыривала его левый карман, а катушка ниток – другой. У его ног Гермиона заметила мешки с удобрениями разного вида, а также тарелку, на которой лежала…

Это что, мертвая рыба?

Да, – коротко ответил он. – Это для роз.

Зачем ты этим занимаешься? – спросила Гермиона, сморщив нос.

Мне нравится работать на свежем воздухе, – заверил он, словно оправдываясь.

Конечно, – согласилась Гермиона, – после стольких лет проведенных в стенах подземелий, не сложно догадаться, где тебя следует искать. Но зачем ты делаешь все это вручную? Тебе ведь не обязательно иметь шестнадцать видов удобрений. Достаточно использовать заклинание Флореско.

Я не могу сотворить Флореско, – прошипел Северус и, снова склонившись над горой компоста, принялся ковырять его лопаткой.

Что значит не можешь? Этому учат на начальных курсах.

Ну, а я не выучил. Вернее, выучил, но мне эта магия не дается. Заклинания, связанные с живыми существами, всегда вызывали… трудности, – пояснил Северус и, взяв в руки рыбу, добавил: – А сейчас, если ты не возражаешь, я хотел бы закопать эту рыбу, пока Живоглот не положил на нее глаз.

Точно, это было оно: "заклинания, связанные с живыми существами". В тот момент ей стало жаль Северуса, и Гермиона предположила, что, возможно, виной отсутствию у него способности к подобного рода заклинаниями было его затворничество и стремление отгородиться ото всех. Однако же, мастерское владение немагическими методами явно компенсировало этот недостаток – их сад вызывал зависть у всех соседей. Гермионе вспомнилось то выражение приятной усталости на лице Северуса, которое ей доводилось наблюдать каждый раз, когда он возвращался в дом после целого дня, проведенного за подвязыванием георгин или обрезки кустов гамамелиса. Такое же лицо было у ее отца, довольно копошащегося на клумбах у родительского дома. В конце концов, стоит признать, что Северус имел на это право. Возможно, естественные средства были полезны не столько саду, сколько садовнику.