Текст книги "Если бы (СИ)"
Автор книги: De Rua
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– За то, что в окно меня выкинула перед Турниром Трех Волшебников, – процедил он, и снова хорошенько хлестнул ремнем. Адель уже не зашипела, а только жалостливо вздохнула, пряча головку меж рук. Она крепче вжалась носиком в покрывало, готовясь к следующему удару. Но его не последовало.
Салазар решил, что с Адели, возможно, и хватит. Выдохнув, он отложил ремень и тыльной стороной руки провел во воспаленной коже от бедер к пояснице.
– Итак, созрела ли ты к тому, чтобы принести мне извинения?
Несмотря ни на что, Адель была упряма и горда. И поэтому она гордо показала средний палец.
– Ну, хозяин – барин, – пожал плечами Салазар и, встав сбоку от кровати, достал палочку. Из нее выросла натуральная плетка, с двумя тонкими хвостиками. Адель приподняла голову и вздрогнула, увидев плеть. Но каков был Салазар… она засмотрелась на него. Взмокший от усилий, с напряженными мышцами и растрепавшимися черными волосами, обнаженная впалая грудь вздымается, а глаза горят холодным пламенем… Такой величественный, властный и непреклонный… Она чувствует во рту его вкус. Его рубашка пахнет им. Адель снова ощутила томительную, невыносимую тягу в низу живота и, глухо застонав, закусила руку.
Это, безусловно, не осталось незамеченным.
– Я тебе нравлюсь, бестия, – скорее утвердительно, нежели вопросительно сказал Салазар. Адель что-то промычала и слегка кивнула. Конечно, он ей нравился! Черт возьми! Она еще ни одного оргазма не получила, а дикое неконтролируемое возбуждение накатывало волнами. Адель изнемогала, и Салазар казался ей спасением.
Маг, недолго думая, взял подушку, подхватил очаровательную пленницу рукой под живот и приподнял. Адель тихо хныкнула, потому что ремни портупеи и веревки впились в кожу, как зимний морозец. Салазар подложил ей под таз подушку и заставил веревки укоротиться, чтобы раздвинуть ножки девушки. Он слегка провел ладонью по складкам, что набухли под мокрыми тонкими трусиками, ставшими из нежно-голубых бледно-синими. Он слегка помассировал лоно костяшкой пальца, отчего Адель застонала. Недвусмысленным жестом она еще шире раздвинула ноги, насколько это позволяли ей путы. «Пожалуйста, пожалуйста, дотронься еще», – молила она про себя, чуть двигая бедрами. И жестокий любовник, поймавший Адель, как птичку в клетку, словно слыша эти сакральные, бесстыжие мысли, продолжал водить пальцем по мягкому лону, слегка надавливая и заставляя девушку вздрагивать.
Слизерин оставался внешне беспристрастен, но внутри бушевал настоящий шторм. Огромными усилиями он держал себя в руках, ведь мог сорваться, утратить самоконтроль и накинуться на девушку, которая так много значила для него. Но поторопить события значило бы испортить себе утехи. Нет, нужно было вдоволь налюбоваться девушкой, пока она перед ним, совершенно покорная, непристойно обольстительная и сладко развратная, как и сам Слизерин.
При этом Салазар не мог не сравнивать Адель с Аделаидой, что умерла тысячу лет назад, оставив ему единственного ребенка. Праведница, скромница, Аделаида всегда была скованна, робка, потому что представляла собой образец добродетели. С ней приходилось обращаться, как с нежным бутоном, она никогда не пыталась соперничать с человеком, который не приходился ей мужем, но которого она почитала за господина даже тогда, пока жив был истинный супруг. А вот Адель… это маленькая демоница, сводящая с ума, буйная, своенравная. Даже будучи абсолютно беззащитной, отхлестанной ремнем, она не уронила чувства собственного достоинства и вместо извинений прямо послала мага куда подальше. За это он обожал свою воспитанницу.
Салазар и впрямь был как хмельной от постанываний девушки. Обузданная его белой рубашкой, связанная на его кровати и умоляющая о большем… и все равно сопротивляющаяся. Это опьянило бы любого, и Салазара в том числе. Ведь для его извращенной души не было ничего приятнее, чем сламывать препятствия. Ожесточенное сопротивление вызывало более яркую реакцию, чем слепое повиновение.
Глядя на девушку, Салазар размышлял. Месть он свою удовлетворил: на белой, матовой коже расплылись ярко-красные пятна. Неудовлетворенными оставались самолюбие и похоть. Для первого ему ныне во что бы то ни стало требовалось вырвать у Адели извинения.. А для второго – сделать это если не кнутом, так пряником…
Однако, рассудил маг, можно пока и кнутом закончить хорошенько. Пряники подождут.
Адель снова намокла и возбудилась от движений его пальцев. Кожаные ремни натирали под грудьми и меж них, на шее, на спине, особенно неприятно было ножкам от кусающихся и жалящиж ремешков. Это создавало безумный контраст между болью и наслаждением. Прикусывая тканевую «узду», девушка охала, рвалась из цепкого плена, молясь про себя, чтобы Салазар продолжал. И вдруг он отодвинул тонкую измятую ткань – Адель вскрикнула, потому что почувствовала его поцелуй. Влажный язык прошелся меж раскрывшихся складок. И снова Салазар вернул трусики на место.
Адель протестующе забилась и захныкала.
– Хочешь, чтобы я еще потрогал тебя, моя крошка?
Согласное, молящее мычание было ответом. Вместо этого Салазар поднял плетку.
– Этим будет больнее, бестия, – сообщил он обычным льдистым тоном, идущим вразрез с плавными модуляциями предыдущей фразы, и махнул раз для пробы тонкой, двойной плетью. Услышав этот угрожающий посвист, Адель снова уткнулась лицом в покрывало.
– За кинутую в меня и разбитую бутылку вина.
Плеть ударила Адель, и та опять вскрикнула.
Да, больнее. Определенно, больнее.
Но Салазар для того, чтобы Адель могла всегда сравнивать степень боли и бояться плети, бил по очереди то плеткой, то ремнем. Затем останавливался, чтобы самому передохнуть, и осторожно ласкал ладонью сквозь трусики ее возбужденное лоно. Иногда касался его губами, чтобы наверняка сломить девушку. Однако Адель держалась, чем вводила Салазара в поистине неудержимый раж. Наконец он, порядочно утомившись, склонился над ней, убрал с лица взмокшие волосы, погладив по голове, дал ей передышку.
– Упрямица, – прошелестел Слизерин на ухо своей пленнице. – Я ведь вижу тебя насквозь… ты заставляешь меня идти на крайности.
Рассерженный взгляд взбешенной фурии был ему ответом. Она отвернула голову.
Тогда Салазар отложил свои «инструменты» и сел меж раздвинутых ног Адели. Она захрипела и попыталась свести ножки вместе, когда ощутила, что Салазар убирает в сторону тонкие намокшие трусики. Он ввел в нее два пальца, и мозги девушки помутились окончательно от возбуждения. Маг ослабил веревки, чтобы она могла сама насаживаться на его руку. Меньше минуты быстрых, точных движений, – а ведь Салазар действительно знал все ее слабые места, – и Адель забилась, чувствуя подкатывающий оргазм. Но когда осталось чуть-чуть, один шажок, чтобы улететь ввысь, Салазар убрал руку. И кровать, скрипнув, приняла более правильное положение.
Слизерин отошел к столу, вытер салфеткой руки, взял бокал вина. Адель утомленно посмотрела на него, самодовольного, тихонько расстроенно ахнула. Если не кляп, то вовсе взвыла бы. Полностью обессиленная, она даже не попыталась позвать любовника, ибо понимала, что на зов он не откликнется, зато еще больше раздуется от важности.
Выпив вина, Салазар вернулся к своей пленнице.
– Бестия, я буду продолжать в том же духе, – предупредил он, поглаживая икры Адели. – Я себя контролирую прекрасно, поэтому у меня совершенное преимущество, и даже не надейся, что я сорвусь. Нет. Пока я не услышу от тебя, чего хочу, ты будешь лежать здесь.
Адель застонала.
– Но в твоих силах изменить тон нашей беседы. Я ведь могу подарить тебе невероятные ощущения, а не приносить страдания.
Адель услышала, как зашуршали пуговицы на брюках. В следующий миг она ощутила прикосновение мужской плоти к изнывающему естеству, однако это ощущение тотчас исчезло, потому что Салазар отодвинулся.
«Проклятый мучитель!»
Он вдруг грубо взял снизу шею Адель и потянул на себя, ослабив веревки. Ее блестящая спина прогнулась, когда маг приблизил головку пленнице к себе, что доставило ей тянущую боль, – она хоть и спортсменка, но далеко не гимнастка, к тому же проклятые ремни опять врезались в тело. Кулачками она уперлась в покрывало. Но Салазар не обратил внимание на неразборчивые мольбы, был непреклонен.
– Сейчас, Адель, послушай, что я сделаю, – прошипел он на парселтанге, чтобы нагнать пущей жути. – В отличие от тебя, я знаю в точности, что предпринять, а ты… ты же мечешься в ужасе… Я мерзавец, это верно. И я буду пользоваться твоей неопытностью, неготовностью, твоей слабостью и беззащитностью.
Салазар, однако, вынул скрученный кусок рубашки из ее рта. Она свободно громко выдохнула, но на слова сил не хватило.
– Ты еще наверняка не знаешь, Адель, но твоя любимая поза, когда мужчина находится сзади… – продолжал Салазар шептать пошлости, однако в его устах они звучали невероятно эротично. Он управлял своим голосом так же ловко, как Северус. Но если баритон зельевара успокаивал, то дребезжащий голос Слизерина сек, как кинжалами, душу.
– Тебе нравится, когда соитие происходит стремительно, чтобы можно было получить всё и сразу, не затягивать надолго. И поэтому, бестия, – закончил он, поцеловав ушко девушки, – я сейчас сзади и никуда не тороплюсь, как удав, переваривающий добычу.
– Салазар!.. Ах! Боже!..
Салазар медленно вошел в нее на всю длину и застыл. Держа девушку за шею, как котенка, и заставляя максимально прогибать спину, он сделал несколько плавных дразнящих движений.
– Знаешь, змеи – необыкновенные животные, – произнес Салазар непринужденно, точно они сидели у камина и пили чай. Он медленно вышел, скользнул по складкам, дразня, и снова погрузился в нее. С уст девушки сорвался хриплый стон, когда он намеренно задел пальцем клитор.
– Сытый удав может много дней находиться почти без движения…
И снова качнул мускулистыми узкими бедрами.
– Некоторые змеи умеют притворяться мертвыми…
– Ах!
«Да заткнись ты! – мысленно кричала она. – Сволочь!»
– А Василиск? Ты его видела, он великолепен.
И снова, играя с клитором пальцами, чтобы держать пленницу в постоянном напряжении, Салазар сделал один неспешный толчок.
– Хотя змеи далеко не такие мудрые, какими их представляют. Но они идеальные убийцы, грациознейшие хищники.
У Адель вырывались стоны, приглушенные оттого, что он сжимал ее шею, слабые и жалостливые. Было божественно наконец чувствовать его внутри! Но хотелось больше, резче, сильнее, глубже… Салазар был прав – медлительность изводила. А его издевательские речи только пуще бесили.
– Салазар! – вскрикнула она, когда терпение было на исходе, а организм уже не справлялся с накалом.
– Тебе не нравится мой рассказ? Могу поведать о чем-нибудь другом, – ухмыльнулся Салазар, продолжая сладострастные пытки.
– Салазар, пожалуйста, трахни меня уже наконец! Ну, пожалуйста… А!.. Я не могу так…
– Я это и делаю, разве нет?
Адель захныкала от безысходности. Ну, нельзя ведь быть настолько гадом, чтобы измываться и морально, и физически, и при том как измываться! Заставляя девушку хотеть продолжения этих мучений.
– Пожалуйста, Салазар, прошу, я так не кончу… – взмолилась Адель.
– Вот как мы заговорили! – усмехнулся Салазар, целуя не то щеку, не то краешек ее рта, а свободной рукой сжимая левый сосочек. – Нет, бестия, я не дам тебе кончить, буду водить по грани…
– Я… я упаду в обморок…
– Ну, я тебя тотчас оживлю, ведь не зря мы в мире магии живем.
С этими словами он покинул ее и, отпустив шею, но тут же взявшись за ремешки портупеи, сделал один резкий глубокий толчок. Адель взвыла и, так как Салазар ее больше не удерживал, упала на постель, мелко содрогаясь и стеная. Легко проведя ладонью по перламутрово переливающемуся лону, он накрыл его трусиками. Взялся за ремень.
– На какой наглости мы остановились?.. Ах да, на том, как ты порвала ворот моего зеленой кафтана. А был ведь еще и сапфировый, ты его в гневе спалила, только пепел остался…
– Какая же ты тварь, Салазар Слизерин! – прошипела Адель и тотчас взвыла. Сначала ее ударил ремень и следом за ним свистнула плеть, опустившись на красную попу. Оскорбление было отмщено сразу же. А Салазар снова занес ремень.
– Нет, нет, не надо! – слабо запротестовала девушка, осознав, что больше она не выдержит.
– Готова извиняться?
Адель едва кивнула. И выдавила:
– Прости…
– Что? Не слышу.
– Ну, прости, прости!
Ремень щелкнул в руке мага и снова безжалостно опустился на бедра девушки.
– За что, мерзавец?
Последовал удар плетью.
– Ау! Ну за что, Салазар?
– Я жду нормальных и осознанных извинений.
– Прости меня, пожалуйста!
Свистнул ремень. Адель ахнула и закусила губу.
– Пожалуйста, милорд, примите мои извинения! – проговорила Адель и не сдержала легкий сарказм. За что и получила. Салазар был неумолим.
– Извините меня! – уже в отчаянии выкрикнула девушка.
Снова не понравилось, и попа девушки покраснела еще сильнее.
– Ну, хватит! – взмолилась она.
– Я не верю тебе, Адель. Полежи, подумай, осознай, потом уже открывай свой ротик.
– Ну, это нечестно! Ты меня тоже изводил!
– Не спорю. И, вероятно, у тебя будет возможность мне отомстить. Но сейчас мой черед.
Адель вздохнула и уронила голову. Она тяжело дышала, чувствуя, как ладонь Салазара аккуратно поглаживает отбитые места, касается измученного естества. Девушка заставила себя снова вспомнить о том, как она глумилась иногда не за что и ни про что над самолюбием мага. Из недр души высвободила чувство вины, полудохлое раскаяние.
– Прости, Салазар… – почти искренне прошептала она. Адель подумала, что он не услышит, заставит повторить, но маг освободил ее от веревок. Она наконец-то почувствовала свободу, но не двинулась, отдыхая.
– Так бы сразу.
Салазар откинул ремень на стол, плетку убрал. Не замечая слабости девушки, он подхватил ее бедра, взялся за румяные полушария и прошептал заклятие, чтобы избавиться от неприятных последствий.
Когда любовник в одну секунду неожиданно заполнил ее, Адель чуть не сорвала голос. У нее потемнело в глазах. И от трех быстрых движений она моментально кончила; никогда с такой силой не трясло ее, не сводило до боли все конечности. А Салазар еще вколачивался в податливое тело, доводя до пика себя, и, завершив, отодвинулся, а девушка, ничем более не удерживаемая, упала на постель с бешено бьющимся сердцем. У нее плыли яркие пятна перед глазами.
Сняв брюки совсем, Салазар лег рядом с Аделью и перевернул ее бережно на спину. Ее тело все еще высоко поднималось, пара слезинок, выступившие от напряжения, остались в уголках глаз. Салазар отодвинул пряди волос, упавшие на ее лицо.
– Устала, крошка моя? – спросил он, поглаживая груди, стянутые портупеей, и едва задевая соски.
– Да… – выдохнула Адель. С ее лба катился пот. Но она была едва ли не счастлива.
– Злишься?
– Неимоверно…
– Ну, бестия, отомстить ты мне всегда успеешь…
Салазар слегка повернулся, чтобы призвать бокал вина и напоить им Адель, освежить ее. А она подумала, что любовник собирается уйти, и схватила его за руку.
– Салазар, я хочу еще…
Эта тихая по-детски наивная просьба вызвала улыбку у Салазара.
– Ремня еще?
– Нет! Ремня не хочу… Тебя еще…
– А кто сказал, что мы закончили? – усмехнулся он и поцеловал изнуренную девушку в висок. Бокал маг все же призвал и, приподняв ее головку, заставил выпить до дна.
– Полегчало?
– Да, спасибо, – ответила девушка, утирая поалевший ротик.
– Славно, – бокал вернулся на стол. – А сейчас, пока ночь не кончилась, я хочу наконец нормально заняться с тобой любовью.
С этими словами Салазар, накрыв ее собой, стал целовать приоткрытый, мягкий рот. На этот раз ласки его губ были медленные, неспешные, как будто внимательные: он то прихватит нижнюю губку, то оттянет верхнюю, чтобы успокоить и расслабить исстрадавшуюся девушку. Двумя пальцами он потирал сосочек и обводил ареолу, поглаживал живот. И его размеренность, контрастировавшая с прежней резкостью, действовала как следует: забывшаяся Адель потихоньку оживала, впрочем, ум ее яснее не становился. Ее действиями руководило одно желание – слиться воедино с Салазаром. И поэтому Адель сначала стала отвечать на его спокойный поцелуй, позволила углубить его, потом положила ладошку на волосы мужчины, затем уже обеими руками обняла его, ногу закинула ему на пояс и, наконец, призывно задвигала бедрами. Тогда Салазар, поставив меж раздвинутых ножек колено, оторвался от губ и переместился к плечику. Адель обхватила его колено ножками и прижалась к нему естеством. Салазар вздрогнул, плечи напряглись. Он, подразнив языком ямочку у основания шеи, переместился к груди. Адель жарко вздохнула и схватилась за его плечо, когда он втянул в рот сосок.
Ах, какой он потрясающий! Как охмеляюще водит по коже языком! Лишь бы это длилось вечно!
Пока Салазар был увлечен упругими полушариями, Адель самозабвенно терлась о его крепкое колено влажной промежностью, протяжно стонала, извивалась, когда язык и губы раздражали нежную кожу груди. А возбуждение опять начало приливать, как морской прибой. Хотя в комнате и так было душно от запаха похоти и влечения.
– Салазар, Салазар… – позвала Адель, пытаясь отстранить его от груди. – О, хватит… Лучше там… Ах!
Мужчина, как в наказание, резко дернул сосок. Она вся изогнулась от яркости ощущений.
– Тихо! Я сам решу, что, когда и где лучше.
– Что? Да ты!.. – не успела вспылить Адель. От нежности не осталось и следа, Салазар как будто оборотился. Придавив тонкую шею рукой к подушке, он впился в опухшие губки. Другой рукой он грубо тер ее соски, оттягивая их, шлепал, так что перси раскраснелись, а девушка извивалась, билась под ним, как необъезженная лошадь, стонала ему в рот, возмущаясь. Ремни портупеи натирали кожу, впивались кольцами, как зубами, при каждом неудачном движении. Наконец Салазар счел, что с девушки довольно и она достаточно укрощена. Он отпустил ее губы, но руку с шеи не убрал.
Адель с ужасом увидела, как пылают его стальные глаза, словно прожигая ее личико. И с удовлетворением почувствовала, что он дико возбужден. Из-за нее. Она желанна.
– Адель, будучи владетельным лордом, – просипел Слизерин, – я мог взять любую подданную в любое время, мог из любой сделать наложницу, мог заставить ее ублажать меня, пока она бы не упала замертво. Впрочем, я это не просто «мог», но я это делал. И мне было плевать на девок. Но ты… Адель, тебе я хочу доставить удовольствие, хочу, чтобы мое имя ты произносила с благодарностью. И при всем этом ты еще смеешь указывать мне, что с тобой делать?
Адель съежилась, вжалась в матрас. А рот пересох от волнения. Видя, что угрозы действуют, Слизерин немного смягчился.
– Будешь меня впредь слушаться?
– Да, Салазар… – покорно шепнула девушка. Колдун уже готов был отпустить ее, но тут что-то дёрнуло Адель за язык, и она добавила, указывая на кожаные ремешки, исполосовавшие ее тело: – Салазар, но портупея, пожалуйста…
И тотчас, ойкнув, закрыла рот рукой и зажмурилась, когда в глазах мужчины блеснула ярость. Но он, оценив сиюсекундное раскаяние, великодушно простил, смилостивился и только сказал, проведя ладонью по телу девушки:
– Ты в ней вожделеннее. Мне так больше нравится.
– Да, Салазар… – снова повторилась Адель, надеясь, что больше ей не влетит. Маг довольно улыбнулся, наблюдая почти полную покорность со стороны самого непокорного создания, и поощрительно поцеловал ее грудь. А затем встал на колени около стройных сильных ножек.
– Сними, – велел он и указал на трусики. Адель быстро сняла последний измятый клочок ткани и хотела его убрать, но Салазар остановил ее. Он жестом велел ей подняться. Когда любовница опустилась на колени напротив, он забрал у нее мокрые трусики.
Адель, не отрываясь, наблюдала, как Салазар поднес ее белье к лицу и полной грудью вдохнул запах той, которой восхищался. Его всего пробрало, глаза непроизвольно закрылись от блаженства. Вот оно, доказательство, что девушка принадлежит этой ночью только ему одному.
Сама не осознавая происходящего, Адель по наитию, дрожа, склонила головку и ручкой скользнула вниз. И теперь уже Салазар следил, как она проникает в свое естество и притом молчит и даже сосредоточена. Решив, что достаточно, девушка подняла свою ручку. Она блестела от влаги, от вязких соков. Глядя слегка испуганно, но прямо в глаза Салазара, она поднесла пальчики к его губам. Вдруг рассердится, что она позволяет вольность? Не встретив, однако, сопротивления, Адель провела пальчиком по нижней губе.
У Салазара ослабли ноги. Он едва не потерял контроль в этот миг.
Девушка взволнованно вздохнула, когда Салазар, прикрыв от наслаждения глаза и притянув обеими руками к себе любовницу за талию, собрал языком влагу с ее среднего пальчика. Трепеща, Адель погрузила пальчик в его рот и застонала от ласки его губ и языка. Салазар сам взял другой пальчик и тоже провел губами от основания и до кончика, прикусывая нежную кожу. Облизав все пять, он провел языком меж ними, отчего Адель застонала его имя, и оставил влажные поцелуи на ладошке. Так, он испил вкус девушки, смешанный с запахом ее кожи.
– Ты невообразима, бестия… – прохрипел Салазар и припал к лебяжьей шее. Насытившись ласками, он слегка надавил на плечо Адели, а другой рукой сжал свою плоть, приподнимая ее. Повинуясь немому велению, Адель склонилась, уперевшись локтями в постель, и открыла ротик, чтобы подарить требовательному любовнику удовольствие. Держась на одной руке, Адель, не выпуская его из плена своих губ, другой ласкала себя. В благодарность Салазар гладил и целовал ее волосы.
Почувствовав, что оба они близки к завершению, Салазар отстранил девушку.
– Повернись, – приказал он.
Адель, распрямившись, повернулась к нему спиной. Он погладил ее вдоль позвоночника, и любовница послушно прогнулась. Разведя ножки, она приподняла бедра, уткнулась лбом в подушку, пока любовник шептал специальное заклятие. Только с уст слетело последнее слово, схватившись за ремень портупеи, обтягивающей грудь и лопатки девушки, Салазар резко вошел в нее.
Их обоих захлестнуло. Бесстыдство унесло разум самым здравомыслящим людям. Минуты пронеслись как секунды, и вот Салазар крупно задрожал, всем телом лег на девушку и застонал. Адель, как ударом, пробило сразу же, как только она услышала этот удовлетворенный рокочущий звук, который вряд ли кому-то доводились слышать. Она рухнула без сил на постель.
Салазар первым очнулся от сладкой истомы. Пошатываясь слегка, он сел на край постели и, зачесывая насквозь мокрые волосы, призвал к себе домашний халат. Одевшись, он встал и подошел к столу, впрочем, налив вина, тут же снова упал в кресло.
Адель тоже пришла в себя достаточно скоро. И первым делом она бросила сердитый, очень сердитый взор на расслабленного мужчину в кресле, потерла попу.
– А для меня у тебя нет одежды?
Салазар кашлянул.
– Сейчас.
Он вышел из зала и, вернувшись, принес с собой самую длинную свою рубаху, какую нашел. Адель накинула ее на плечи.
– Ну что, попробовала меня? – спросил Салазар, когда Адель на нетвердых после порки и оргазма ногах встала напротив него.
– Да. Но ты ужасно невкусный, – скривилась она театрально.
– Неужто? А как же «да, Салазар, еще, Салазар, пожалуйста, Салазар»? – передразнил маг.
– У меня был помутнен рассудок, ты, без сомнения, наложил на меня Империо… – и, выдержав паузу, добавила: – А вот вина не налил.
– Исправляюсь.
Салазар наколдовал второй бокал и заполнил его рубиновой жидкостью. И Адель жадно отпила четверть. Вино остудило ее.
Очаровательно улыбнувшись, Адель обогнула столик и села на колени к Салазару. Он удивленно приподнял бровь, но обнял девушку.
– Удушить вздумала, фурия?
Адель рассмеялась.
– Нет, конечно! Ты меня отлупил знатно, и унизительно было, но за дело… Все-таки я тебе эти удары ремнем задолжала…
– Вот как? – даже удивился Салазар.
– Да. Ведь мой язычок все равно что ремень: бьет так же хлестко по гордости.
– Не поспоришь.
Адель прижалась к его груди головкой и глубоко вздохнула.
– Прости меня, Салазар. Честно. Прости. Я тогда не очень правильно извинилась… А теперь… Я ведь тебя всегда уважала и восхищалась тобой, – заверила она, глядя ему в глаза. – А борзела, ну, из-за врожденной вредности… Как Моська на Слона.
– Что? – не понял Салазар. Конечно, он никогда не читал аллегоричных произведений Крылова.
– Басня такая есть, – ответила с улыбкой девушка. – Ну, неважно! Но на самом деле я никогда не пренебрегала тобой. Ни в коем случае! Ты самый… ты стоишь превыше всех мужчин, всех людей, не считая Северуса. Но Северус – это особый случай. Но для меня… ты как отец всегда будешь.
– Отцы не спят со своими детьми.
– Но они их бьют ремнем.
Салазар улыбнулся.
– Я просто не знаю, как выразить… – проговорила сбивчиво Адель. – Может, и не отец… Но я люблю тебя, – она прямо посмотрела ему в глаза. – По-особенному как-то, не так, как Северуса. В общем… Спасибо, что ты есть. Такой… такой непонятный, запутанный, коварный, зловредный, но такой родной. Просто знай, что, что бы ни случилось, я буду твоей девочкой, готовой помочь и поддержать, и полюбить.
Адель целомудренно поцеловала Салазара в лоб. И даже не заметила, что после «спасибо» Салазар побледнел, как-то изменился в лице, и вообще словно впал в некую прострацию. Но после поцелуя он вздрогнул… У Адель перехватило дыхание от его просветлевшего, какого-то странного взора. Осторожно он снял с любовницы рубашку и расстегнул застежки на портупее. И затем…
Салазар подхватил вдруг девушку на руки, встал. Она прижалась к его груди и снова испуганно взглянула в стальные глаза. В них было что-то необычное, слишком мягкое, что заставило Адель заволноваться. Он усадил ее на кровать, а сам вдруг опустился рядом на одно колено. Адель обеспокоенно и завороженно следила за магом. Когда он встретился с ней глазами, в них не было обычной жесткости. Салазар никогда так мягко, так спокойно не смотрел на нее.
– Помнишь, когда ты была еще девчонкой, я поцеловал твою руку? – спросил Салазар серьезно и размеренно. Ни тени насмешки. На него непохоже.
Адель только и смогла, что кивнуть.
– Ты позволишь мне сделать это снова?
Салазар никогда так не говорил! С нежностью и уважением, проникновенно, словно бы его кто-то подменил. Он не приказывал – просил!
Адель растерялась, но выполнила просьбу.
Салазар необычайно бережно обеими руками взял маленькую ладошку и прикоснулся к ней губами, точно испил из святого источника.
– Ты чего, смеешься надо мной? – прошептала девушка. Она не понимала. Но все было очевидно: Адель – первая, кто приняла Салазара полностью таким, какой он есть. Кроме Аделаиды, что умерла тысячу лет назад, и деда, не было у надменного колдуна по-настоящему близких людей. Но Аделаида не знала, кто он на самом деле такой, она просто безумно любила его, не понимая противоречивой скрытной души; дед же вовсе ополчился на мага за то, что он вырос с таким могучим характером. А Адель, прочувствовав его насквозь, зная, сколько гнили в его нутре, но не страшась его, не отворачиваясь от закоренелого мерзавца, сказала ему, что-то тронув в окостенелой душе: «Спасибо, что ты есть».
– Девочка моя… – прошептал Салазар так интимно, так ласково, что у Адель задрожали не только руки. Творилось что-то необычайное. Салазар был как не свой. Он не отпускал ее ладонь, неспешно целовал.
– Ты не женщина, – продолжил он так же, но уже серьезнее, – ты, наверное, все-таки какая-нибудь богиня…
Салазар отпустил руку девушки и снял с ее ножек кожаные ремни, под которыми проступили красные следы. Огладив бархатистую кожу, он стал целовать коленки, лаская руками бедра, словно молчаливо извиняясь за причиненные неудобства.
Адель трепетала.
– Ты сказала какую-то глупость, а я почувствовал себя на миг как в раю, никогда не бывало такого… – произнес Салазар как будто сам с собой. – Как, должно быть, счастлив Северус, ведь он обладает достойнейшей женщиной, той единственной, которая достойна моей любви.
Адель чуть не ахнула. Вздох буквально застрял в горле. Поцелуи Салазара начали обжигать, а он словно не мог насладиться ее кожей. Она все же попыталась обратить в шутку.
– Ты признаешься мне в любви? – с легкой натянутой иронией спросила Адель.
Салазар без тени насмешки поднял на нее глаза.
– В обожании, Адель, – и, целуя руку, добавил: – В обожании… Адель, ты сломила двух самых волевых мужчин, железных мужчин. Ладно, Северус, он склонен к сентиментальности… Но я… Я чувствую, что ныне готов следовать одному твоему слову. Скажешь уйти, я уйду немедленно, скажешь целовать себя, я не оторвусь от твоих губ, скажешь встать на колени и стоять всю ночь, я простою, клянусь… Моя воля сильнее обстоятельств.
Он вздохнул, уронил бессильно голову на грудь. И вдруг воскликнул с необычными для него интонациями, будто не верил в то, что он, Салазар Слизерин, произносит такие слова:
– Была, была сильнее обстоятельств! Боже мой! Я требовал покорности от тебя, а ты, не сделав ничего и вместе с тем так много, поставила меня на колени!
Держа в одной руке ее руку, другой он провел по лбу, по которому тек холодный пот.
– Утром я выпью яду и меня не станет, ибо я не смогу жить после всего того, что сейчас… – он словно от внутренней боли, зажимающей сердце в тиски, пылко прижался к руке девушки. – Так или иначе я сделал все в этом мире. После заточения я всегда чувствовал себя лишним, я остался в прошлом, умер бы раньше от безысходности, но я боялся смерти… А ты освободила меня от этого страха, что-то сломала во мне. Не понимаю, Боже, меня лихорадит. Так и должно было кончиться… Я достиг вершины, я могу умереть. Боже!
Салазар зажмурил глаза, впился пальцами в коленку девушки. Едва переведя дыхание, снова заговорил:
– Девочка моя, скажи мне, чего ты хочешь. Ты дала мне то, что я не мог получить тысячу лет, я выполню для тебя самое невозможное. Я могу всё, ты знаешь.
Салазар, шепча это горячо и искренне, целовал ее ладошку, а когда поднял глаза, увидел, что Адель мелко дрожит и вся в слезах. Столкнувшись взглядом с Салазаром, она вдруг приоткрыла ротик, но, не сумев сказать, соскользнула с кровати и, обхватив лицо мужчины, принялась его с упоением целовать.
Он застыл как изваяние.
– Нет, Салазар, нет, – прошептала Адель плача. – Я скажу тебе другое: будь счастлив, будь моим наставником и… будь моим господином. Я ничего не желаю, кроме как повиноваться тебе и Северусу. Я не хочу быть больше сильной, я устала, я хочу быть вашей рабой. Салазар, я люблю тебя! Иначе, чем Северуса, но люблю. И я не позволю тебе уйти! Выпьет яду – щас, ага! – у нее слезы текли ручьем, а руки, держащие плечи Салазара дрожали. – Не отпущу, понял! Пусть это будет сном, я забуду обо всем, что ты говорил. Кто-нибудь сотрет мне память, но я хочу, хочу, чтобы ты был рядом со мной.
