Текст книги "Если бы (СИ)"
Автор книги: De Rua
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
– Адель, не будь такой наивной.
Слова в тишине прозвучали, точно набат, – громко, резко, ударяя по барабанным перепонкам и заставляя содрогаться. Впрочем, этот льдистый голос всегда, когда хозяин придавал ему насмешливо-высокомерные интонации, заставлял любого трепетать.
Девушка почувствовала, что ноги, утянутые в джинсы, вспотевшие то ли от волнения, то ли от душного тепла, что шел от слабо тлеющих углей в камине, на какой-то миг так ослабли, что только волевое усилие удержало ее в прямом положении. Она не сводила взгляда с мага, что стоял по другую сторону письменного стола, за креслом, обитым зеленой жаккардовой тканью. А он, наоборот, намеренно отвернулся, сцепив руки за спиной и устремив взор на книжную полку. Адель хорошо знала, что такая поза – это признак редкого сомнения и, может быть, легкой тревоги. Будто бы маг, давно решившись на что-то, все же не до конца был уверен в правильности своего решения.
– Это почему я наивная, Салазар? – наконец спросила Адель Ансо, когда пауза стала невыносимой.
Салазар Слизерин, получивший бессмертие и проживший тысячу лет, ответил не сразу. Он медленно обошел кресло, положив руку, увешенную древними перстнями на край его спинки, и замер, как змея, приготовившаяся к смертельному броску на свою наследницу, далекую праправнучку. Она спасла его из плена, открыла темницу, спрятанную в подземельях Хогвартса, в которой Салазара Слизерина заключили Дьявол и собственный дед, и он стал обучать смелую девчонку, чьи глаза точь-в-точь повторяли его. Но сейчас… нет, сейчас он не готов был играть роль наставника, как прежде. Их с Аделью отношения приняли совсем иной облик. Общие тайны и проблемы сблизили их и создали между ними неочевидную, но прочную, необычную связь.
Стальные, властные глаза Слизерина слегка сузились, словно угрожая воспитаннице. Жутко, пугающе искривились и тонкие губы, подчеркнутые черной полоской усов, которые, охватывая краешки рта, в низу лица соединялись с бородой. В последнее время в черных, жёстких волосках, растущих от висков вдоль нижней челюсти, появилось больше серебристых, точно кто-то прошил бородку серебряными нитями.
Адель чуть отступила назад, но вдруг это леденящее кровь выражение на лице Салазара Слизерина исчезло, словно его смыли водой. Однако добродушнее он выглядеть не стал, но по крайней мере у Адели дух не захватывало от страха.
– Бестия, а тебе не кажется нелепым, – неспешно обволакивающим тоном промолвил Салазар, – что я не притрагивался к тебе только из-за того, что я, как некстати, обнаружил в себе некую отцовскую привязанность? За тысячу лет никаких привязанностей не было, а тут вдруг отцовская объявилась!
Адель не успела ответить.
– Мне вот кажется это нелепым, – продолжил он и отчетливее добавил: – Никогда, Адель, никогда не представлял я тебя своим отцом. Никогда не чувствовал, что ты мне дочь.
– Отлично! – фыркнула обиженная девушка, пытаясь не подавать виду, что удар попал в цель. Ее задело признание Салазара.
– Я не смотрел на тебя как мужчина на женщину, оставался даже целомудренным, – продолжал Салазар, – потому что овладевать силой первой и единственной девушкой, которую уважаешь, – это кощунство. Да, бестия, я горжусь тобой, я уважаю тебя, ибо ты взяла все, что можно было получить от меня. Более того, ты если не в корне, то достаточно веско изменила мое представление о женщинах. И после этого взять тебя не с доброй воли, вколачиваться в твое тело, зная, что ты этого не хочешь, – значит, разрушить свои обновленные представления, которыми я, надо сказать, дорожу. Свести на нет все труды, которые я вложил в тебя.
Адель открыла рот от изумления. Она вспомнила заместителя директора детского приюта, в котором она жила в первые года после того, как попала в волшебный мир. Крейг Стонусер, извращенный, безнравственный, торговавший детьми из приюта и предоставлявший их для грязных утех тем, кто платил деньги, тоже не мог прикоснуться к ней, к Адели, потому что не терпел насилия. Только с согласия девушки мог… И вот Салазар…
– Так тебя останавливало только то, что я не отвечала… взаимностью? – прошептала Адель. – Но ты все это время… видел во мне женщину?
– Ее трудно не заметить, бестия!
Салазар отвернулся и не произнес больше ни слова, но для Адель все, конечно, прояснилось. И что-то екнуло в ее сердце. Она тяжело сглотнула. И сама испугалась того, что произнесла в следующую секунду.
– Но я хочу попробовать тебя, Салазар… Давно хотела… Только боюсь…
Салазар не шелохнулся. Повисла томительная тишина. У Адель уши закладывало от стука сердца, казалось, что оно бьется не в груди, а в голове.
Наконец Салазар развернулся. Адель стала пятиться, испуганная стальным взором, но он схватил ее за руку и стремительно притянул к себе.
– Повтори, – потребовал колдун, приподняв девичий подборок.
– Я… я хочу попробовать тебя, но…
Салазар не позволил ей закончить. В один миг он властно прижал свои губы к ее губам, она дернулась и повернула голову вбок.
– Нет!
Это отчаянное «нет» сказало Салазару больше, чем длинные речи. Он все увидел, все понял: Адель волнуется, что ее ненаглядный Северус Снейп может узнать о недозволенной связи с наставником, о потаенных желаниях избранницы. А она ведь любит Северуса. Искренне и крепко. И боится его потерять. Но при этом страсть и влечение к мужчине, который несколько лет пестовал ее, которого она видела во всем его великолепии и многообразии, распирают изнутри юную девушку. Хотя она сильная – она борется со своими пороками.
Но Салазар всегда победитель.
Слизеринские, змеиные глаза вспыхнули, и точно невидимая молния скользнула по просторной комнате, лизнула чуть влажные стены подземелий Хогвартса. Адель со свистом втянула воздух, едва не теряя сознание. Ведь по части пороков нет человека, искушеннее Салазара Слизерина. Он умел манипулировать самыми светлыми чувствами, так что уж говорить о слабостях человеческих!
Пора было бежать. Вот теперь точно пора. Пошутили – и хватит.
Адель рванулась было, но Салазар не позволил ей и до шкафов добежать. Он твёрдой рукой вынул палочку – железные половинчатые обручи появились в воздухе и резко прижали шею, и руки, и ноги девушки к стене возле одного из огромных книжных шкафов, что доставали почти до потолка. Затем маг ярче осветил полукруглый просторный зал, что располагался прямо под Хогвартсом. Люстра в центре зажглась полностью, блики забегали по камням, составлявшим стены, и по корешкам многочисленных книг.
– Пусти меня, гад! – возмущалась Адель. Но обручи словно вросли в стену. Она забилась, пытаясь вырываться, осыпая Салазара бранью, но от волнения и подкатившего возбуждения не смогла сосредоточиться и применить магию, которая могла бы ее спасти.
Салазар применил заклятие немоты и подошел к распластанной девушке вплотную. Не прижимаясь к ее телу, он все же стоял слишком близко, так что Адель чувствовала исходящий от него жар. Златовласая головка оказалась чуть ниже его подбородка – Слизерин носил сапоги на каблуках.
– Адель, как же я тобой горжусь, – сказал Салазар, касаясь ее лица тыльной стороной ладони. – Ты отказываешься от близости со мной не потому, что не хочешь, даже не потому, что меня боишься, ибо твое желание сильнее страха… Тебя пугают последствия. Это правильно. Это очень правильно, черт возьми. Ты молодец. Но на самом деле преграда ничтожна. Я освобожу тебя от любой отвественности, клянусь.
Его руки опустились вниз, и пальцы переплелись с пальчиками онемевшей девушки. Она совсем затихла. Салазар едва поцеловал мочку ее уха и, дотронувшись до девичьего виска губами, прошептал изменившимся голосом:
– Клянусь тебе, Адель, Северус никогда не узнает о нашей связи… Я ему не расскажу и буду всеми силами препятствовать тому, чтобы он узнал. А если он узнает, я заставлю его забыть об этом. Обещаю тебе, Адель, я не хочу рушить твое счастье. Ты по-своему нужна мне. Вот мой Непреложный Обет.
От пальцев по кисти и дальше, по всему телу девушки, разошлась теплая волна: заклинание подействовало. У нее сердце бешено забилось и закружилась голова, ведь Салазар был чересчур, чересчур, черт побери, близко… И тут она внезапно ощутила, что снова может говорить.
– А теперь… что ты скажешь мне, бестия? – продолжил интимно Салазар. Он расстегнул две верхние пуговички на облегающей блузке и обнажил изящную шею. Обруч уменьшил ширину, мужская рука как будто вместо металла обхватила шею, и Салазар прильнул к матовой коже губами.
Адель часто-часто задышала.
– Я… я боюсь тебя все равно…
– Останови меня тогда, – усмехнулся Салазар, издеваясь над нею.
– Пожалуйста, не… Салазар, боже… О! – выдохнула мучительно-сладко Адель. Она вжалась в стену, когда рукой маг проник под блузку и пальцами провел по животу. Он стянул одну чашечку лифчика, небрежно порвав бретельку, и обхватил мягкое полушарие груди, сильно сжал его, отчего пленница вскрикнула и закрыла глаза.
– Боишься, но не остановишь, ибо ты такая же порочная, как я…
Адель зажмурила глаза. Почему он прав? Ну, почему он, мерзавец, всегда прав?
– Боюсь… – снова повторила она в губы мужчины, словно прося у него что-то особенное.
– И правильно, крошка моя, – прошептал Салазар, сильно сминая грудь, вырывая у Адель пока тихие стоны и все так же не прижимаясь к ней, – бойся меня. Меня боялись все. Но ты… Тебе я не причиню зла, наоборот, цель моя – сделать тебя очень счастливой. Тебе стоит бояться только того, что сегодня я залюблю тебя до изнеможения, ведь я пьян от страсти к тебе, бестия.
У Адель начали подкашиваться ноги, и, если бы не обручи, то она упала бы. О, она не верила, что сейчас стоит перед Салазаром Слизерином, доступная, бесстыжая, будто околдованная, и стонет в ответ на его ласки. Не верила, что деспотичная власть, которой сильнейший маг ее окружил, может так действовать и так нравиться. Адель чувствовала, что она быстро теряет себя, а Салазар с легкостью увлекает ее в бездну.
– Ах!
Салазар сжал и потянул сосок.
– Другую, пожалуйста… – взмолилась покоренная Адель, мучаясь оттого, что левое полушарие начинает ныть от боли, а правое – от желания.
Любовник только усмехнулся и, закрыв рот девушки поцелуем, убрал обе руки, положил их на девичьи бедра. Пара слов заклятия, и Адель оказалась свободна. Салазар подхватил ее, чтобы она не упала, и тотчас нежные руки обвились вокруг него, а розовые губы с жадностью вырвали новый поцелуй. Он целовался грубее, чем Северус, властнее и небрежнее. Движения были размашисты, хотя и точны.
– Теперь я не отпущу тебя отсюда, бестия, пока не испью до дна, – проговорил он, оставляя поцелуи на шее и влажных ключицах.
– Звучит как обещание… – шепнула Адель.
– О, Ансо! Не буди зверя, я и так готов растерзать тебя, – теперь Салазар буквально вдавил ее в стену собой. – Я готов терзать тебя всю ночь… Знаешь, я видел, как ты с Северусом… Да, я смотрел, Адель, на это… на тебя… – повторил он в ответ на испуганно-взволнованный выдох. – Мечтал, чтобы ты также произносила мое имя, как произносила имя Северуса. И я видел, что тебе хорошо, но знал, что могло бы быть лучше, если бы это я, а не Северус, был подле тебя. Я ведь знаю самые лакомые твои места, крошка…
Адель громко застонала, когда Салазар в подтверждение провел языком от яремной впадинки и до плеча. Мысли, совершенно развратные, неприемлемые, бились в ее голове, как во время бури. Она представляла, что с ней может сделать такой мужчина, как Салазар, и исходилась от желания.
– Но запомни, – маг вдруг прижал ее шею к стене своей рукой, заставляя мутным взором посмотреть на себя, – ты принадлежишь Северусу, и только ему, а мне же в меньшей мере. И не дай Мерлин, я узнаю, что ты изменила ему с кем-нибудь другим, кроме меня…
Адель опустила голову, тяжело дыша, и чуть сползла вниз. Губы Салазара едва касались ее лба.
– Никогда, Салазар, я люблю его. Но сейчас…
– Сейчас ты моя девочка, – закончил Салазар и, подняв руку, взялся за следующую пуговичку.
– Да…
Адель, держа Салазара за шею, затаила дыхание и слегка изогнула спинку, когда он начал одной рукой расстегивать блузку, на которой была уйма маленьких пуговиц, а другую поднес к красивому личику. Она, подняв ручки, закрыв глаза от блаженства, посасывала его палец, которым Салазар игрался с ее припухшими губами.
– Какая же ты, Ансо… – прохрипел он, перемещая руку на грудь и целуя.
– Хочешь, я разденусь для тебя, Салазар? – прошептала она завлекающе, с придыханием.
Маг изумленно посмотрел в такие же серенькие, потемневшие от страсти глаза. Ответ был очевиден.
– Да.
Адель толкнула его в грудь.
– Сядь.
Салазар, заинтригованный, отошел от Адели и сел в кресло. Она же по-кошачьи грациозно отделилась от стены и вышла на свет, так чтобы Слизерину был виден каждый изгиб ее тела и при этом некоторые части оставались в тени, чтобы получался таинственный эффект. И пусть Адель еще не поднаторела в любовных утехах, но соблазнять умела неплохо, ибо мужская сущность была ей известна.
Она, не торопясь, ловко перебирая пальчиками, без усилий расстегнула блузку и скинула ее в сторону. И алчному, дьявольскому взгляду мужчины, который только усилием воли подавлял свою растущую похоть, открылось порванное белое белье. Девушка приспустила бюстгальтер, высвобождая два небольших, аккуратных полушария. Мягкий, невесомый свет от богатой люстры, отраженный хрусталем оправы, ласкал их, обнимал, как полупрозрачной шалью. Левая грудь слегка покраснела, на ней остались отчетливые следы от пальцев мужчины. Зрелище было невероятное, точно с картины художника. Впрочем, даже самые прекрасные музы известнейших творцов блекли на фоне точеной наследницы Слизерина. Взор Салазара разгорался сильнее, что безумно заводило девушку и придавало ей больше очарования. Собирая золотистые длинные волосы в косу повыше, она специально двигала руками так, чтобы груди приподнимались и опускались: она словно демонстрировала их красоту и упругость. Затем Адель положила обе ладошки на грудь, подразнив длинными заостренными ногтями с дорогим маникюром соски, чтобы они затопорщились, пощипала розовую ареолу.
– Давай же, бестия… – сиплым от желания голосом сказал Салазар.
Адель улыбнулась. Она представляла собой совершенную абсолютную красоту и наслаждалась впечатлением, производимым на обычно хладнокровного колдуна, которого трудно сбить с толку. Но сегодня представлялся иной случай.
Хотя многие уверены, что блондики не умеют быть страстными.
Адель повернулась спиной и стянула джинсы. Ее нежно-голубые трусики подчеркивали округлости крепких бедер. Не зря она утрами бегала и в фехтовании упражнялась едва ли не ежедневно. Снимая джинсы, Адель, проявляя врожденную хитрость, нагнулась так, чтобы Салазар увидел под полоской ткани слегка выступающее, увлажнившееся и налившееся лоно.
Показав во всем великолепии свои прелести, девушка повернулась к Салазару. Опустила руки и, поглаживая талию, взглянула прямо на него, молчаливого и будто бы беспристрастного. И только глаза выдавали верхушку эмоционального айсберга.
– Я красива? – спросила она.
– Безумно…
Салазар поднялся. А Адель, зная, что именно обязательно понравится ему и желая возбудить его еще больше, медленно опустилась на колени и склонила голову.
Повисла полная, звенящая тишина. И только слышны были звуки шуршащей ткани – Салазар освобождался от камзола – и равномерных шагов. Раз, два, три… четыре… Адель подняла глаза с видом полнейшей покорности. «Этой ночью я твоя раба», – говорила она.
Салазар стоял перед ней уже в одной рубашке, без сапог, и сверху-вниз, почти не склоняя головы, смотрел пристально. Этот взгляд прошиб Адель как током. «Сработало», – подумала она, но довольства не выказала, скрылась, ведь Салазар не спускал с нее глаз. И тут он сделал едва уловимое движения. Не прося – приказывая. И Адель, хмыкнув тихонько, обняла его бедра руками и прижалась личиком к отвердевшему паху.
– Стой, – велел он, когда Адель взялась за ремень. Она послушно остановилась.
Пока Салазар неспешно снимал рубашку, она сквозь брюки терлась о него носиком, а другой ладошкой то ласкала себя, то сжимала потяжелевшую грудь, то обнимала ногу мага. Однако Адель, не столь еще умудренной в делах страсти, трудно было держать себя в руках так же хорошо, как Салазару. Отодвинув край тонких, прозрачных трусиков, она начала постанывать, скользя пальчиками по увлажнившемуся естеству.
Наконец Салазар освободился от промокшей от пота рубашки. Запустив руки в волосы девушки, он позволил ей еще немного поиграться с собой, а затем шепнул:
– Вынь ремень.
Адель издала протяжный стон, ибо была вынуждена оторваться от себя. Она спешно переключилась на Салазара и, расстегнув черный с аккуратной резьбой ремень, вытащила его.
– Дай мне его.
Адель передала Салазару ремень, а сама взялась за пуговицы на его темно-зеленых брюках. В прошлом титулованный лорд, привыкший к порядкам одиннадцатого века, никак не мог использовать современные молнии и носил брюки, что застегивались на пуговицы. Адель тысячу раз успела проклясть эти чертовы брюки, которые расстегнуть трясущимися руками было ужасно сложно. Она безмерно хотела Салазара как мужчину, почти потеряла разум от возбуждения и свободно выдохнула после того, как победила последнюю пуговку. Когда любовник, намотав косу на кулак, толкнулся в ее ротик, Адель удовлетворенно застонала. Маг не привык к изощрённым ласкам, и он не позволил ей взять инициативу: ему нужно было наконец получить удовлетворение, а не затягивать процесс. С трудом сдерживаясь, он медленно, чтобы не затруднить неопытную девушку, двигал бедрами, держа ее за волосы и жёстко фиксируя. Адель поразилась, насколько сильные у него руки. Но ей нравилось чувствовать безграничную власть, которой дышал весь облик Салазара, полностью отдаваться на его волю. Она без сомнений доверилась своему наставнику и вбирала его в себя, судорожно царапая ногтями напряженную спину, оттого что не привыкла к такому: Северус обычно позволял Адель самой развлекаться с его плотью, а Салазар не требовал чужого почина. Привык все контролировать сам. Но, несмотря на это, понимая, что для Адель такой опыт внове, чувствуя совершенно незаслуженное доверие, Слизерин не перегибал, хотя ему все равно казалось мало, хотелось большего. Если бы Адель понимала, что значит эта сдержанность мага…
Салазар никогда не думал о партнерше, и, будучи полным эгоистом, он заботился только о своем удовольствии. Но сейчас, врываясь в горячий ротик Адели, у него в воспаленном мозгу, среди множества других, проскакивали и мысли о том, что нужно двигаться тише, чтобы не причинить боль, не сделать неприятно. И все же толчки становились сильнее, глубже. Адель начала стонать от восхищения и, слыша ее гортанные стоны, Салазар сам распалился до предела. И вдруг Адель, слегка оттолкнув любовника, извернулась и высвободилась из его хватки.
– Дай мне… – прошептала она. —
Дай мне почувствовать тебя…
– Ансо!.. – прохрипел Салазар и, сжав до побеления костяшек ремень в одной руке, вцепился в ее волосы. – Нашла момент… А раньше бы…
Адель фыркнула, сверкнула глазенками, мол, цыц, не разглагольствуй. Слизерин дышал тяжело, как бык после корриды, однако смог утихомирить свое тело и свои желания. Ради Адели. Она хотела попробовать его – ну, пусть пробует, фурия.
Адель, потерев немного свое текущее лоно, взялась обеими ладошками за налитую кровью плоть и стала ласкать его.
– Бестия… – прорычал Салазар, который усердно пытался смолчать. Да, ласки Адели были примитивны, маг видал и лучше, но то, что дарила их именно она, искупляло всю неловкость. А ведь Салазар давно заглядывался на Адель пристальнее, чем следовало, и вот наконец… Воспитанница была так прекрасна, влажная, возбужденная, блестящая от пота, с завившимися волосами… и у его ног. На минуту Слизерин дал ей полную свободу: она слизывала влагу языком, дразнила зубками, еще и еще она вбирала его в ротик, царапала коготочками самые чувствительные места.
– Довольно… – рыкнул наконец Салазар, не в силах терпеть, и, снова схватив Адель, довел себя до бурного конца. Она послушно замерла, позволяя ему кончить, и, только когда последняя судорога свела тело мага, отстранилась, чтобы отдышаться.
Адель, гордая собой донельзя, в общем-то рассчитывала на продолжение банкета, поэтому она страшно удивилась, когда Салазар застегнул брюки.
– А теперь, крошка моя, – обратился он к своей наследнице, поглаживая ее разрумянившуюся щеку, – я совершу то, что хотел изначально.
– Залюбить меня до изнеможения?
– Нет, новая мысль появилась у меня чуть позже…
– Когда?
– Когда ты сняла мой ремень.
Что-то мефистофельское проявилось в чертах Салазара. Его глаза действительно темнели от возбуждения, а черные с серебристой проседью волосы слегка растрепались, но Адель не обратила внимания на неуловимое изменение в его облике.
– Что же тебя остановило? – продолжала улыбаться она, слизывая белесую влагу с губ.
– Ты слишком сексуальна. Мне нужна была разрядка.
Салазар повернулся к девушке спиной и освободил центр полукруглого зала: он отодвинул письменный стол, два кресла и диван ближе к стенам, а в середине вместо них наколдовал широкую кровать, на которой спокойно бы уместились четыре человека.
– Подожди меня, – велел он, оставив на губах вставшей на ноги Адели поцелуй, и отошел. Он скрылся за дверью, что расположилась рядом с камином и вела в коридор, откуда можно было попасть в другие комнаты.
Пока Салазар отсутствовал, Адель бегло осмотрела полукруглый зал, в котором провела столько волнительных часов. Здесь она впервые встретила легендарного основателя, что просидел в заточении много веков, здесь он читал ей пространные лекции и передавал житейские мудрости, здесь он обучал ее дуэльному искусству и здесь же они ругались, шипели друг на друга… И здесь, наконец, он ее…
Адель судорожно вздохнула, и боясь, и предвкушая дальнейшего. На нетвердых ногах дошла до кровати и потрогала черное совсем легкое покрывало. Известно, почему он выбрал черное, тут даже гадать не надо: на таком фоне бледное тело девушки будет мерцать белизной и свежестью.
Слизерин вернулся скоро. Видно, принял душ. Не сказав ни слова, он стал прибирать зал. А его наследница, пока он поднимал с пола раскиданные вещи, села на мягкую, пышную постель с горой подушек. Дыхание снова стало рваным, она как заколдованная следила за своим любовником. Приземистый, с узкими плечами, впалой грудью и сильной шеей – снаружи весь такой же крепкий, как внутри. Рука сама потянулась к ноющему от неудовлетворенности, влажному естеству. От своего бесстыдства Адель заводилась еще больше. В общем-то, ей никогда не была присуща скромность. Ни раскаяния, ни чувства вины не появлялось в душе, хотя иногда она пугалась: Адели казалось, что Салазар по-настоящему околдовал ее чем-то. Иначе как можно испытывать подобную страсть к несгибаемому, злому и коварному колдуну? Но, следя за ним, за его уверенными отточенными движениями, Адель снова и снова восхищалась им.
Как он хорош! При не очень привлекательных чертах лица, при ничем не выделяющей фигуре вид Салазара, стоящего в одних брюках, взмокшего, удовлетворенного, будоражил и так горячую кровь. Адель готова была полностью подчиниться ему, лишь бы он оставался сейчас рядом, касался ее своей рукой.
Она невольно сравнила Салазара с Северусом. Имена созвучны, и характеры похожи, но как разнятся впечатления от близости! Снейп хоть и являлся мужчиной не менее сильным и волевым, чем Салазар, но к Адели он питал чистейшую нежность и самую благородную любовь, а потому никогда не был в постели столь же категоричен, как Салазар, он не утверждал своего диктата, не подавлял волю любимой. А вот Слизерин…
Маг, не обращая внимания на свою обворожительную любовницу, тем временем приводил в порядок помещение. Ему хотелось, чтобы ничто не мешало в дальнейшем. И поэтому камин по мановению палочки потух, треск догорающих поленьев затих, столик и одно кресло придвинулись ближе к кровати, а диван и другое кресло отправились в дальний угол. Так стало комфортнее.
Закончив с обстановкой, Салазар, умывшийся и освежившийся, налил себе вина. И тут услышал сдерживаемые, слегка приглушенные стоны. Оглянувшись, он усмехнулся, ибо Адель, устроившись на кровати, вовсю ласкала себя: широко разведя ноги и ерзая, она потирала лоно сквозь ткань трусиков, а другой ладошкой мяла грудь. Покрывало смялось, волнами разошлось вокруг изящного стана, которое, действительно, будто бы светилось. Недолго Салазар с алчной улыбкой любовался девушкой: до тех пор, пока с ее губ не начали срываться особые стоны, вернее, пока они не стали различимы.
– Салазар, ох… Салазар… – пришептывала Адель, облизываясь и жмуря глазки. Ее животик поднимался в такт с дыханием, а волосы беспорядочно упали на лицо. Она была пленительна.
Маг залпом опустошил бокал вина и взял палочку, оставленную на столе. Но Адель этого не заметила, конечно. Она увлечена собой.
– Я здесь, девочка моя, – отозвался Салазар. Адель удовлетворенно охнула и приоткрыла глаза.
– Салазар, пожалуйста… ты мне нужен…
– Терпение… – прошелестел маг многообещающим тоном, от звука которого у Адель свело внизу едва ли не боли. – Повернись на живот.
Девушка послушно перевернулась на животик и приподняла бедра, умоляя Салазара. Но вместо того, чтобы ощутить плоть мужчины, она вдруг почувствовала веревки, обвившие тонкие руки и ноги и привязавшие ее к кровати. Вслед за тем грудь обхватила кожаная портупея с металлическими кольцами, такие же кожаные полоски стянули икры.
– Что ты делаешь? – изумилась Адель, впервые заподозрив неладное. Она попыталась освободиться, но тщетно, и вдруг, совершенно сковав движения, Салазар прилег на нее сверху. Он запустил руку меж телом и постелью, чтобы добраться до ее груди, и несколько раз прихватил зубами мочку уха, вырвав у девушки громкие стоны, заставив ее изогнуться. Он покрыл беззастенчивыми поцелуями и ее шею, и ключицу, и острые плечики.
– Салазар, пожалуйста…
Слизерин, торжествующе и недобро ухмыляясь, легко угадывая желание неопытной девушки, приподнялся и едва коснулся ее изнывающего лона пальцами.
– Да, да… Здесь… О, Салазар, прошу!
Самодовольно хмыкнув, маг слегка надавил и слабо потер розовые губки, как будто лишь на пробу. Адель заерзала сильнее, стараясь насладиться его прикосновениями, но Салазар не позволил. Она протестующе захныкала.
– Терпение, Адель, – как Мефистофель, проговорил снова Салазар. Он вдруг встал с кровати и, снова взяв палочку, взмахнул ею. Тут же появились новые веревки и, зацепившись за кольца на портупеях и за остов кровати, совсем обездвижили Адель. Она ахнула.
Салазар отложил палочку и теперь поднял со стола отложенные туда рубашку и ремень. С дико бьющимся сердцем Адель смотрела на него. И сознание на миг прояснилось: что она творит, боже! Это же Салазар! Он ведь на все способен! Адель и впрямь страшилась могущественного мага, на какой-то миг даже пожалела, что с ним связалась. Однако не в характере ее было бояться. Она успокоилась и заставила себя сосредоточиться. Но Салазар, глаз с нее не спускавший, не дал ей воспользоваться магией, и по телу Адель прошел легкий, безболезненный, но неприятный разряд.
– Веди себя хорошо, бестия, – усмехнулся маг. Он расправил рубашку и встряхнул ее.
– Что ты делаешь? – тихонько прошептала Адель, глядя на то, как он с треском рвет свою рубашку.
– Ты уже спрашивала, – сказал Салазар, растягивая слова.
– Ты не ответил…
– Ах да, верно! – глумливо произнес он, и у Адель ухнуло сердце. Вот и вырывалась из Слизерина дьявольская сущность, а она добровольно прыгнула к нему в когти. У девушки засосало под ложечкой.
– Что я делаю?.. – повторил Салазар. Он сел возле Адели, вытянутой как струнка на постели, и рядом положил ремень и кусок рубашки.
– О, девочка моя, раз уж такой момент представился, я не могу его упустить.
Он погладил тугое плечико, ласково и даже нежно провел по спине, ниже, погладил ножки, опоясанные кожаными ремнями с металическими колечками, за которые держались веревки. Но теперь от каждого его касания у Адель захватывало дух, она готова была потерять сознание. И вот Слизерин навис, поцеловал в плечо. Снова обхватил грудь и стал легонько дразнить сосок.
Почувствовал, как бьется сердце.
– Боишься?.. – прошелестел Салазар.
– Отпусти меня… – не то с мольбой, не то с угрозой слабым голосом потребовала Адель.
– Умница, боись. Такой я хотел видеть тебя всегда. Покорной и трепещущей.
Салазар оттянул сосок, и девушка снова тихо ойкнула.
– Ауч! Больно!
– Сейчас будет еще больнее.
– Салазар!
Адель начала возмущаться и биться в путах, но маг взял кусок рубашки и скрутил его в жгут. Этим жгутом он, изловчившись, «обуздал» вырывающуюся девушку; скрученная рубашка, как уздечка, закрыла ее ротик. Салазар с помощью магии закрепил жгут на затылке, чтобы норовистая девушка не стянула его. А та была слишком взволновала, чтобы применить магию. Она только шипела, посылая в адрес Слизерина неразборчивые проклятия.
– Я искренне горд тобой, девочка моя, – заговорил Салазар, взявшись за ремень. – И хочу видеть тебя предовольной, но… Я так часто хотел хорошенько отлупить тебя за непочтение ко мне, Салазару Слизерину, сеньору де Вержи, графу де Шалону, милорду Дорсетскому и прочая, прочая, прочая… перед которым склонялись все сильнейшие люди мира, отхлестать тебя за твои бессовестные выходки, за вопиющее пренебрежение ко мне в иной раз… И вот теперь ты, бестия, не убежишь, а я возмещу… Как это нынче у крючкотворов говорится? Моральный ущерб?
Адель как могла оглянулась, но Салазара не увидела. Он встал на колени позади нее, и кровать слегка прогнулась. Девушка услышала, как звякнула снятая пряжка, которая соскользнула на пол, раздался хлесткий звук ремня, сложенного вдвое.
– За то, что мерзавцем назвала.
Свист и удар слились в одно. Адель зашипела и дернулась от острой жгучей боли.
– За подлеца.
Салазар снова с удовольствием опустил ремень на ее покрасневшие бедра.
– За «сволочь слизеринскую».
Он бил несильно, но от трех ударов полушария порозовели как спелые яблоки. Каждый удар мужчина сопровождал напоминанием о какой бы то ни было наглости Адели по отношению к нему. Она вырывалась, но кожаная портупея и веревки крепко удерживали на месте, и она только рычала от злости. Боль – это пустяк, и не такое вытерпели. Но вот же гад!.. Как он всё запомнил?
И ведь благородничает еще! Адель чувствовала, что не со всей силы бьет, что мог бы и получше ее выпороть, и с новым ударом приходилось все больше смиряться. Вычерчивалось в сознании понимание: заслужила все-таки. Действительно, Адель столько раз измывалась над самолюбием Салазара, а он ей все с рук спускал… ну и доигралась.
