Текст книги "«Лорелея» (СИ)"

Автор книги: Darlenne

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Они замерли. Ричард – с введённым до упора членом в заднице Мизуори, и девушка – зажатая между мужчиной и огромным вибратором, который продолжал ласкать её промежность. Она трепетала от ощущений и старалась не дышать. Влагалище содрогалось от жужжащих внутри приборчиков и давящего на них крупного члена в заду. Болезненная дрожь от нагревшегося бревна заставляла её плакать и вскрикивать. Но Ричард был неумолим. Он лежал на ней сверху, не давая и шелохнуться. Кляп мешал говорить и попросить о пощаде.

Она не могла это больше терпеть. Раздражённый вибрацией клитор, не получив отдыха, отреагировал болезненным горячим возбуждением. Девушка забилась под мужчиной, на что он только крепче пригвоздил её к месту. Напряжение накапливалось внутри по капле, пока не взорвалось, и волны прокатились по всему телу. Мизуори подскочила и вскрикнула. Анус сжался, доставляя Ричарду новую порцию удовольствия. Мышцы влагалища свело мощным спазмом, который быстро стимулировал стеночки по всей длине.

И только тогда Ричард вышел из неё. Член с чавкающим звуком выскользнул. Внутри появилась блаженная пустота, мышцы расслабились, ничем боле не тревожимые. Осталось только жжение от растекающейся внутри спермы по порванным стеночкам.

Тяжесть чужого тела пропала, и Мизуори тут же отодвинула таз от бревна. Тело всё ещё потряхивало от пережитого и от напряжения в затёкших мышцах. Резь в натёртых до крови руках под верёвками уже не ощущалась так остро.

– Хорошая девочка, – Рик потрепал её по влажным от пота волосам и вышел за дверь. Мизуори осталась привязанной к бревну несчастно смотреть ему вслед, вздрагивая и попискивая каждый раз, когда натруженный клитор касался рабочей поверхности вибратора.

***

Во рту до сих пор стоял горько-солёный вкус спермы. Девочка шмыгнула носом, глядя на себя в зеркало, и снова расплакалась. Чёрные глаза смотрели несчастно, веки опухли. Множественные укусы и засосы на белой коже без капли загара. На скуле наливался огромный синяк – наказание за то, что посмела воспротивиться пытке и укусить. Ухоженные некогда волосы торчали во все стороны, слипшиеся и испачканные мужским семенем. Её не один раз дёрнули за них, и почти каждый норовил намотать локоны на кулак, чтобы лучше направлять её голову для заглота. А потом и вовсе окружили толпой, чтобы спустить ей на лицо и волосы. Мизуори выплюнула слюну в раковину и снова прополоскала рот. После вязкой смазки собственная слюна вызывала омерзение и глоталась с трудом.

Горло саднило. Воспоминания подкинули недавнюю сцену о том, как головка члена упирается ей в глотку, как Мизуори кричит, но рвётся только гортанное хлюпанье и глотающие стоны. Шестеро мужчин без перерыва имели её в рот. И пока один ждал, пока его член снова встанет, ею занимались остальные.

Чужие слова о её хорошенькой внешности и красоте вызывали нервную дрожь.

Мизуори уставилась в своё отражение. Покрасневшая, с опухшими глазами и сухими обкусанными губами, – даже в таком виде она была мила. Девушка зажмурилась. В своих бедах она винила только свою внешность. Если бы она родилась страшненькой и не ухаживала за собой, её бы не терзали так жестоко.

Девушка сжала кулачок и стукнула зеркало изо всех сил. Осколки со звоном посыпались в раковину, Мизуори отпрыгнула назад, запнулась в своих ногах и повалилась на пол. Из рассечённых костяшек брызнула кровь, заляпав белое короткое платьице. Мизуори обхватила ранки губами и высосала всю бегущую из них кровь, зализала порез и утёрла слёзы. Она неловко поднялась и доковыляла до раковины.

Разбитое зеркало глядело на неё из раковины скалящейся пастью. Самый крупный осколок легко поместился в руке, будто создан был под её ладошку. Мизуори надолго задержала на нём взгляд, покачиваясь из стороны в сторону. Снова на ум пришли недавние мысли о том, что проще умереть, чем раз за разом переживать кошмар, от которого нигде не скрыться. Но внутренний голос упрямо возражал, что нельзя опускать руки. Её ищут. И её непременно скоро найдут. Сумираги. Валери. Мама. Хоть кто-нибудь. Её отыщут и спасут.

Мизуори не знала, чему из этого верить. Смерть страшила её, но её участь была страшнее смерти.

Рука с осколком у шеи дрогнула и опустилась.

Вновь мысли о том, как очередной враг её папы насилует её, заламывает, избивает. Мысль, что она никого из них даже не знает, даже не слышала их имён ни разу и тем более никому из них не делала зла. Тем не менее, это не мешало никому из них ранить её.

За всем произошедшим с ней кошмаром она не нашла в себе сил даже оплакать своего отца.

Пальцы сжались вокруг осколка, обагрив его новой кровью. Мизуори зажмурилась и сорвалась на крик, когда острый край воткнулся в кожу и распорол по всей длине щеки.

Губы дрожали так, что она не могла закрыть рот. Повернула осколок, найдя в нём своё отражение.

Кровь залила её щёку, которую от виска до подбородка рассёк уродливый кривой разрез.

Красавица швырнула осколок в стену и зарыдала в голос.

Комментарий к Глава 3. Часть 2. Красавица

Финишная прямая. Осталась одна глава – развязка истории, закономерный конец. Ждём-с.

========== Глава 3. Часть 3. Лорелея ==========

Самым простым способом было бы держать её на снотворном или транквилизаторах, но в теле Колисы и так было достаточно всякой дряни. Валери не хотела травить сестру ещё сильнее, но и наблюдать её ломку было невыносимо тоже. Иногда у неё случались просветления, и крохи разума проявлялись на осунувшемся сером личике. Она улыбалась беззубым ртом и пыталась говорить, но речь Колисы напоминала лепет ребёнка. Словно она не знала ни единого слова или не могла их выговорить. В такие моменты Валери улыбалась сестре в ответ, а колючий ком в горле нагонял на глаза слёзы. И девушка прорыдалась бы вдоволь в своей комнате, но пока она была дома, Валери не оставляла сестру в одиночестве ни на минуту.

В моменты её отсутствия за Колисой присматривал кто-то из нанятых ею медицинских сестёр. Девочке требовались постоянное внимание и неусыпный круглосуточный уход. На мужчин она реагировала истерикой, когда ненадолго приходила в себя. Всё остальное время её корёжило и скручивало от ломки по наркотикам. И Колиса постоянно, в любое время, в любом состоянии, испытывала сексуальное желание. Валери ненавидела её мучителей за это ещё сильнее. Момент её выздоровления, когда ломка прекратится, когда остатки веществ наконец покинут юное тело, когда Колиса излечится от зависимости, – Валери ждала с нетерпением. Хотя и понимала, что прежней сестра не станет никогда, что химозная дрянь настолько сильно ударила по мозгу, что случилась тотальная деградация. Колиса была как новорождённый младенец – вроде как иногда осознавала происходящее, но контактировать с миром не умела. Пускай хотя бы она очистится от яда, что травит её тело, а потом… Чудес не бывает, но Валери хотела верить.

Колиса выла белугой и царапала свои предплечья. Из зажмуренных глаз беспрерывно текли слёзы. Девочку выгибало дугой, она то и дело тянула руку к промежности, но плотно надетый подгузник не давал ей прикоснуться к себе. От этого Колиса впадала в истерику и билась на кровати, будто в неё вселился бес.

Дрожащие пальцы с трудом выцепили сигарету из пачки. Валери заставляла себя смотреть в окно, не переводить взгляд на сестру. Тогда она точно сорвётся. Невыносимо. Не донеся сигарету до рта, она выронила её и цыкнула.

Юное тело на кровати, мёртвое внутри, перекатилось и со стуком ударилось об стену. На светлых обоях начали появляться глубокие царапины с багровыми краями. Колиса, рыча, раздирала стену израненными пальцами и всё кричала: «Али! Али!». Валери не понимала, что это значит. Её губы задрожали, она зажмурилась и спрятала лицо в ладонях. За воем Колисы никто не услышал её тихого плача.

***

– Отец недоволен, что я убиваю его партнёров по бизнесу, – хмыкнула Валери. Бессменный бармен Саймон Джонсон пододвинул девушке её заказ и взялся за новую бутылку. Кивком он показал, что слушает. Валери провела пальцем по кайме бокала и снова фыркнула.

Дорогие клиенты, которым в этом городе открыты все двери, нередко спускались на первый этаж «Лорелеи». Элитный клуб, пусть и не самый дорогой на вид, был рад любым гостям. С танцпола нельзя было разглядеть публику ВИП-ложи второго этажа, поэтому в Валери никто не заподозрил важную шишку. Она часто этим пользовалась, чтобы выпить в компании какого-нибудь зелёного юнца или подцепить девочку-провинциалку на пару ночей.

Это было первой причиной, почему такие как она спускались вниз, к «простым смертным». Компания. Новые лица. Второй причиной был Саймон. Бармен хранил любой секрет, долгие годы держал язык за зубами и повидал немало дерьма за время своей работы в «Лорелее». Пожалуй, им всем светило бы несколько пожизненных, а то и смертная казнь, если бы Саймон пошёл к копам. Но мистер Джонсон получал за свои скромные услуги едва ли не больше, чем генеральный директор местной крупной корпорации. Неплохо для человека, от которого требуется просто молчать.

Как и в любом баре или клубе, бармен выслушает – хочет он того или нет, – может, даст совет. Другое дело, что в простом клубе так просто не расскажешь о том, что два месяца назад ты грохнула своего бывшего и отдала его дочку в блядушник. Конца истории может никто и не услышать, копы нагрянут раньше. Саймон слушал всегда. Дальше него не ушла ни одна фраза. Потому и приходили высокопоставленные господа мажоры, когда хреново становилось, не на второй этаж для птиц высокого полёта, а сюда, к Саймону. Чтобы жрануть хорошенько дрянного дешёвого пойла и вывалить мужику все свои проблемы как на духу. Валери не была исключением.

– Патронов в моём пистолете не хватит, чтобы очистить этот город от грязи, – продолжила девушка свой монолог. Яркий макияж глаз и подведённые чёрным губы превращали её в проститутку на вид. Взлохмаченные волосы и сигарета в пальцах с несколькими кольцами создавали самый грязный и дешёвый образ. Красные кеды, атласные чёрные шорты до середины задницы и кожаная куртка поверх бюстгальтера. Наверху её наряд не поймут. Здесь она была своей. Вписывалась в толпу. Девка на одну ночь. – Их всего пять осталось, понимаешь? Этого мало. И не говори о том, что я могу раздобыть хоть целый арсенал. Не могу. Я вообще руки пачкать не хочу. Никогда не ввязывалась во все эти разборки, нейтралитет держала, дура такая. Ради чего? Чтобы об меня ноги вытирали? За дерьмо держали? Я никого раньше не убивала, но в тот раз я не почувствовала страха. Просто – тишина. Насрать.

– Вам не было жаль его? – нейтральная интонация дала понять, что Саймон не осуждает, но и не одобряет её поступок. Просто праздный интерес с целью поддержать разговор, помочь сбросить камень с души незадачливому клиенту. – Вы с Майком встречались несколько лет. Этого ничего не значило?

– В тот момент – нет. Ублюдок был только насильником моей маленькой сестрёнки. Он заслуживал смерти. Только легче всё равно не стало. Ну подох он, и что? Колиса не стала прежней, жизнь не повернулась на сто восемьдесят. Ничего не изменилось. Просто сдох очередной мудак. Но этого мало.

Валери умолчала о том, в каком состоянии находится её сестрёнка, что улучшений не последовало. Что её оттрахал Ричард. Она упомянула вскользь о том, что он помог ей с этим чёрным делом, но подробности оставила при себе. В Саймоне она была уверена, но не хотелось озвучивать то, что вызывало дикий стыд. Тот эпизод своей жизни она хотела бы забыть как страшный сон.

– Этот порочный круг никогда не замкнётся, Саймон. Майку с Марком не нравилась я – они похитили мою сестру и отомстили через неё. Я прикончила Майка и ради мести отдала его дочь в секс-рабство в бордель Ричарда. За Мизуори наверняка тоже отомстят, но скорее всего уже Ричарду. Потом будут мстить за Ричарда. Когда прервётся эта цепочка ненависти?

– Может, стоит просто сделать первый шаг и остановиться? – предложил Саймон с безучастным видом. – Если месть не приносит Вам счастья, зачем продолжать топить свою и чужие жизни в крови и ненависти?

– И позволить ублюдкам наслаждаться победой? Ни за что.

О том, что она лично передала послание бывшей жене Майка, Валери тоже умолчала. Слёзная история, как бедняжку Мизуори похитил злодей Ричард, как наверняка мучает девочку в своём притоне. У бедной женщины без связей не останется другого выбора кроме как попросить помощи у местной мафии. Валери прозрачно намекнула на это и ненавязчиво предложила финансовую помощь и содействие.

Сливать Ричарда было не жаль. Друг семьи, добрый и принципиальный человек. Если бы не секс между ними, Валери и не подумала бы становиться крысой. Но пока ходил по земле человек, который был свидетелем её позора, она не успокоится. Ричард должен умереть. И Марк. Но его она должна убить собственными руками. Больше нечего терять, когда уже ничего не осталось.

Девушка расплатилась за заказ и молчание бармена и подозвала личного водителя. Дома ждала Колиса. Валери впервые не хотела возвращаться.

***

Ричард любил шумные празднества, вечеринки и прочие сборища необременённой моралью швали. Но отрицать то, что делал он это красиво, было глупо. Без помпезности и вычурности. В его доме всегда царил уют, и даже на многолюдных сборищах находиться было приятно.

Обслуга на праздниках была вышколенная и обходительная. Официантками были сплошь девочки из его борделя, он приплачивал им за подобную халтурку. За развлечение гостей отвечали они же. Красивые, ухоженные – глаз радуется.

Валери прошла по широкой плиточной дорожке во внутренний дворик поместья, отгороженный от дороги густыми зарослями кустов и деревьев. Низенькие садовые фонарики вдоль дорожки освещали её небольшими кружками желтоватого цвета. На дворе стояла ночь, и звёздное небо над головой украшало этот праздник лучше всяких гирлянд.

Огромный костёр озарял небольшой двор. На расстоянии с трёх сторон вокруг него прямо на земле лежали толстые брёвна, на них сидели гости. Юная танцовщица с прозрачным палантином на плечах изгибалась у костра под одной ей слышимую музыку. Движения быстрые, плавные, как маленький огонёк в бушующем костре. Светлые волосы ореолом светились вокруг головы на фоне жаркого костра. Девушка прокрутилась на кончиках пальцев одной ноги, подняв руки над головой и отведя вторую ногу в сторону, как хрупкая статуэтка в музыкальной шкатулке. Свет играл на влажной от пота коже, выделяя изгибы и очерчивая обнажённые груди и широкие покатые бёдра. Живот её напрягался от энергичного танца, тренированные мышцы проступали кубиками пресса.

Девчонка была богиней этой ночи.

Прозрачная лёгкая ткань, будто сотканная из лунного цвета, скользила по гладкой оливковой коже. Она шлейфом тянулась за ней, когда танцовщица срывалась грациозным прыжком, и вновь возвращалась на плечи от лёгкого мановения руки девушки. Прикрывала острые лопатки, щекотала пышные ягодицы. Наверное, многие из зрителей мечтали оказаться на месте этой тряпки.

Валери качнула головой, сбрасывая наваждение, и направилась в дом. Вот так просто стоять и пялиться было некрасиво, но именно это она и делала, заворожённая лунной прелестницей и её колдовским танцем.

В главном зале дома стоял гул голосов. Столики сдвинуты к стенам, чтобы освободить пространство в центре, у одной из стен шеренгой выстроились официантки, которым не нашлось дела. Прочие же сновали между столиков с подносами или занимались обслуживанием клиентов более привычного профиля. Для этих целей у одной из стен стояло два дивана, или для уединения было несколько комнат на выбор. Форма у девушек была одинаковая: лакированные туфли на высоком каблуке, плотные чёрные чулки, ошейник и браслеты с бантиками. На некоторых девушках, у кого размер груди был достаточно велик, были бюстгальтеры или корсет. Валери не могла не признать, что у Ричарда определённо был вкус.

Она не стала задерживаться на девушках взглядом и уверенно прошла вперёд. Среди гостей был и сам хозяин дома в винного цвета костюме. С бокалом горячительного в одной руке и сигарой в другой он вёл оживлённую беседу. Заметив Валери, Ричард кивнул, и девушка направилась было к нему, но её остановил негромкий вскрик. Валери обернулась на знакомый голос и замерла.

Мизуори, прикрываясь подносом, стояла в одном ряду с остальными девочками-прислужницами. По розовой мордашке бежали слёзы, она смотрела на Валери как на ангела с небес, разве что на колени не упала.

Туфли на высоченном каблуке стройнили её ноги и делали её бёдра тоньше. Как и у всех девушек из обслуги на этом торжестве, у Мизуори между ног был небольшой вибратор. Она сжималась, переступала с ноги на ногу, но стеснялась стирать с кожи влагу у всех на глазах. Круглый поднос был слишком мал, чтобы прикрыть всё сразу, поэтому Мизуори то прижимала его к груди, то, когда кто-то начинал рассматривать её лобок, прятала под ним самое сокровенное.

– Валери? Валери! – пропищала девочка и закрыла рот ладошкой. На ней были длинные перчатки до локтей из полупрозрачного белого материала с блёстками. Вместо браслетов с запястий свисали наручники. Ей определённо шёл такой прикид, а если пофантазировать, как этими самыми наручниками её прикуют и отшлёпают у всех на виду, то зарождалось некое подобие возбуждения. И уродливый кривой шрам на щеке нисколько не умалял её красоты. – Ты здесь!.. Ты пришла спасти меня!

– Мизуори? Вот так встреча, – натурально удивилась Валери, быстро обернулась на посмурневшего Ричарда и перевела взгляд на японку.

– Валери! Они все мучают меня! Я не могу здесь больше находиться, это все бандиты! Помоги! Пожалуйста!..

Тишина в зале стала незаметной. Взгляды обратились на Мизуори, но она не замечала внимания. Девочку трясло от страха, но она пыталась улыбаться, ведь верила в скорое неминуемое освобождение.

– Как ты здесь оказалась? – подняв брови, медленно спросила Валери. Мизуори умоляюще смотрела на неё, одним взглядом прося поторопиться и прекратить её мучения. Для девушки, никогда не оголявшейся на публике, Мизуори держалась потрясающе. Ричард славно потренировался, надрессировав её. И даже то, что в ней жужжал вибратор, а по бёдрам текли соки, казалось, её нисколько не смущал в тот момент. И десятки раздевающих взглядов оказались незамеченными.

– Я… Сейчас это не имеет значения, – она отвела глаза и уставилась в пол. От прерывистого быстрого дыхания и плача грудь часто вздымалась. Украшенные глиттером соски, твёрдые и острые, топорщились и блестели от света ламп. – Ты должна мне помочь! Если… если не ради меня, то хотя бы ради папы. Ты же любишь его, правда? Пожалуйста…

Валери усмехнулась и вздёрнула подбородок. Она наклонила голову вбок и встала к девочке в пол-оборота.

– Ричард, – в мёртвой тишине позвала она. – За сколько Майк продал меня тебе в качестве шлюшки?

– Валери… – в ужасе прошептала Мизуори и сильнее покраснела.

– Он не потребовал ни цента.

Девушка вздохнула и с непроницаемым лицом обернулась к Мизуори.

– Что ж, предсказуемо. Я помогу тебе, дорогая, – ответила наконец она, и Мизуори просияла. – Ричард предпочитает больше смотреть, чем участвовать, поэтому, когда начинаешь ублажать его, не приступай к ласкам слишком быстро. Для начала покажи себя. Стриптиз вполне подойдёт. Хм, думаю, растяжка тоже должна быть хорошей, чтобы продемонстрировать себя со всех сторон. Ему это понравится. Так, что ещё…

– Валери… – выдохнула Мизуори и помотала головой.

– Любое празднество Ричарда заканчивается потрясающей оргией с участием девушек из его заведения. Поэтому можешь начинать морально готовиться, ты сегодня обратила на себя достаточно внимания, чтобы вызвать интерес. А каким он будет… не мне это знать, – с холодным безразличием чеканила она с лёгкой полуулыбкой на бордовых губах. – Хм, зря отказалась от игрушки-хвостика. Она, конечно, выглядит как украшение, и доставляет некоторое неудобство, но по окончании праздника хвост – это знак, что девушка против анала. Никто не будет насильно и без согласия вытаскивать игрушку и насиловать. Ночка тебя ожидает жаркая. Может, мне даже захочется остаться и понаблюдать, кто знает?

– Валери…

– Добро пожаловать домой, Мизуори, – пожала плечами Валери и отвернулась. Она махнула Рику и вышла прочь. Мизуори, дрожа всем телом, упала на колени и зарыдала. – Развлекайся.

Празднование продолжилось. Мизуори за руки подняли двое галантных мужчин и, приобнимая с обеих сторон, проводили полуобморочную девочку в одну из комнат для уединения.

– Тебе у нас понравится, – только и услышала она.

Валери качнула головой и посмотрела на звёзды в небе. Плевать она хотела на Ричарда. И на Мизуори тоже. Годы тесной светлой дружбы не имели никакого значения, когда Колиса лежала овощем, пускала слюни и ходила под себя. Только сестра была её миром, её маленькой звёздочкой, самой яркой на чёрном небесном полотне жизни.

***

Они сидели на кровати друг напротив друга. Взгляд Колисы был вполне осмысленным. Она даже улыбалась, но правая часть её лица в некоторые дни, когда состояние вроде как улучшалось, работала плохо, поэтому один глаз был закрыт, а уголок губ опущен. Даже таким подвижкам Валери была рада. Пять месяцев терапии, сочувственные слова медиков и прочее, прочее, прочее. Все руками разводили и предлагали отдать Колису туда, где о ней будут заботиться до конца её дней, потому что лучше всё равно не станет. Урон здоровью химией необратим, но Валери не слушала и не сдавалась. Колиса ходит. Видит. Слышит. Пытается говорить. Значит, не всё потеряно. Но каждую ночь, засыпая рядом с маленькой сестрёнкой, Валери плакала. От горя, боли и усталости. Она бесконечно устала.

– Али! – радостно закивала Колиса и засмеялась. Видеть её такой было безумно больно. Жалкое беспомощное тельце без толики разума, убитое изнутри, и любое крошечное мимолётное улучшение, которое назавтра сойдёт на нет, вызывало радость и горечь. Это никогда не сравнится с тем, кем Колиса была изначально. Замкнутая, закрытая, но она была живой. Ненавидела Валери. Но она жила. Так почему вид обтянутого кожей скелета вызывает в ней болезненный трепет, стоит только Колисе улыбнуться и начать лепетать на своём внеземном языке? Валери помешалась на Колисе.

– Я не понимаю, – пожала плечами в ответ и улыбнулась. – Не понимаю, что ты говоришь.

– Али! – Колиса тыкнула пальцем сестру в грудь и деловито кивнула. – Али. Али!

Валери моргнула и глупо уставилась на палец, которым Колиса продолжала её тыкать. Она вздрогнула, перестав дышать на миг, и блестящими от слёз глазами посмотрела на сестрёнку. Вид жёлтой высохшей кожи, натянувшейся на щеке, с живой улыбкой и сияющими глазами тронул её. Что-то так остро дрогнуло внутри, раздирая душу когтями, и Валери бросилась к сестре, сжав её в объятиях. Она впервые плакала так громко. От слёз не становилось легче. Грудь сжимало тоской по сестре, такой далёкой от неё. Эта подделка, жалкий муляж, – всё, что осталось, единственное, что ей было доступно, оставленное как слабое утешение. Настоящая Колиса жила внутри, и её нужно было просто разбудить.

– Али? Али. Али-ли! – позвала девочка. Она слабо сопротивлялась, отодвигаясь назад, ладошки скребли одеяло и сминали его в пальцах. Больше всего Валери хотела, чтобы Колиса обняла её, но её желание осталось бесплотной мечтой. Быстро отстранившись, она помотала головой и натянуто улыбнулась.

– Прости. Ты такая милая, что я не смогла удержаться. Прости. Я не буду больше тебя пугать. Всё хорошо. Всё будет хорошо, солнышко. Моё маленькое сокровище. Колиса, – шептала она девочке, обняв себя руками и раскачиваясь из стороны в сторону. В ушах неприятно звенело. – Никто тебя больше не обидит. И мы всегда будем вместе. Я тебя не брошу. Прости меня. Прости. Прости. Прости…

– Как трогательно, – раздался насмешливый голос. Валери похолодела и рывком загородила собой сестру. Из-за гардины, покручивая на пальце пушку, выступил Марк. – Твоя одержимость сестрёнкой пугает. Я всегда подозревал, что с башкой у тебя не лады. Н-да. Жалкое зрелище, честно говоря. Как будто поучаствовал в тройничке с калеками. Грязно.

– С-сука… – зашипела Валери, поднимаясь. В груди как бешеное колотилось сердце, кровь грел адреналин. Она выслеживала Марка почти месяц, но ублюдок как сквозь землю провалился. После своего побега он пропал с концами, и где-то внутри теплился уголёк надежды, что он получил ранение в той перестрелке и сдох рядом с мусорными баками, став кормом для крыс. Но он стоял живой и здоровый, нахально улыбаясь. Лоснящиеся щёки на откормленной роже смотрелись особенно отвратительно. Валери ненавидела каждую частичку его тела. Так даже лучше, что он жив. Она сможет убить его сама.

Он последует в ад вслед за Ричардом. Туда ему и дорога.

– Сидеть, – рыкнул он, направив дуло пистолета на Валери. Девушка замерла. – Вот так. Рыпнешься – прострелю башку тебе, а потом вышибу мозги крошке Лисси.

– О, только не говори мне, что ты собираешься толкнуть пафосную речь. Помаринуешь нас часок в таком положении, угрожая своей пукалкой, а потом, потешив самолюбие и убедив своё эго, что ты пуп земли, прикончишь нас. Ба-наль-но.

– Хах, нет, дорогая, всё намного проще. Мне нужно просто задержать тебя на месте, пока сюда едут копы. Видишь ли, один добропорядочный гражданин, которому небезразличен покой нашего любимого города, слил полиции видео, как ты безжалостно и хладнокровно убиваешь другого уважаемого гражданина. Но поскольку у тебя серьёзная крыша, мне пришлось нехило потратиться, чтобы наша доблестная полиция подняла свои жопы с кресел и двинула выполнять свой долг. В общем, жди гостей.

Валери помотала головой и засмеялась.

– Что за бред, Марк? Ты себя слышишь? Какой тебе-то с этого резон? Убьёшь меня – отомстишь и успокоишься. Посадят меня за решётку – папочка вытащит. Какой толк?

– Вытащит, да не сразу, – охотно ответил мужчина, ласково улыбаясь. – Когда ты отправишься покорять просторы грязных нар, мне, как небезразличному к чужому горю человеку, придётся взять Колису на попечение. Кто-то же должен о ней заботиться? Мистеру Грэмсхоллу класть на свою меньшую дочь, так что… Понимаешь теперь? Боги, какая же это сочная будет месть! Ты будешь гнить за решёткой и знать, что любимая сестрёнка, которую ты так обожаешь, вновь в заботливых лапках злейшего врага, кушает вкусный наркотик и ищет приключения на свои дырки. Хм, на самом деле трахать полутруп ни разу не в кайф, но ради тебя приходится терпеть. Вот такие жертвы, дорогая. Ты мне за это должна. И теперь главный вопрос на повестке дня. Что ты теперь мне сможешь сделать? Пожалуешься папочке? Назовёшь букой? У-у, может, порычишь немного? У тебя сексуально получается. Твой ход, Грэмси.

Пистолет лежал под подушкой. Подушка сзади. Она всегда держала его под рукой на случай, если придётся защищать Колису. Они спали в одной постели, но кровать была достаточно велика, чтобы оружие не попало к сестре в руки. За Колисой требовался присмотр, и глаз с неё Валери не спускала, поэтому за её безопасность она не волновалась.

Другой вопрос – как ублюдок проник в дом. Перебил охрану? Но никаких звуков не было. И сигнализация активна. Пробрался тайно? Купил её охрану, как когда-то сделал Ричард? Иронично. В её доме крыса? Нет смысла гадать. Дуло револьвера смотрело ей в лоб. Колиса позади монотонно хлопала ладошкой по одеялу и смотрела в одну точку, как всегда бывало, когда перед ней никого не было.

Пожалуй, ей стоило признаться себе, что она в тупике. В самой заднице. И если бы на кону не стояла Колиса, Валери бы сдалась. Собственная жизнь не представляла большой ценности, и тюрьма для человека, которому нечего терять – всего лишь новая локация для бесцельного существования. Но под её защитой была сестра. Её мир. Её звёздочка.

– Моё солнце… – прошептала она невольно и встрепенулась.

– Ну Грэ-э-эмс, ну прекращай, меня ж затошнит. Фу, смотреть противно! – сморщился Марк. – Кстати! Как невежливо с моей стороны, мы ведь здесь с тобой не одни. Верно, Лисси? Лисси! Лисси, тебя ждёт непыльная работёнка, но много от тебя не потребуется, всего лишь раздвинуть ножки и получать удовольствие. Или, может, желаешь поработать ротиком? У тебя замечательно получается. Лис-си! Чего же ты не обращаешь внимание на своего хозяина? А, команды, точно. Запамятовал. Лисси, голос!

Валери с ужасом наблюдала, как Колиса дёрнулась и, словно ожила и вернулась в прошлое, повернула голову к говорящему. На её лице нарисовался кошмар, она широко раскрыла рот и закричала.

– Колиса! – Валери под прицелом револьвера рванулась к сестре, которая повалилась на бок и истекала пеной изо рта. Она так же вопила, словно её резали живьём, а Марк хохотал да приговаривал похвалы «хорошей псинке». – Колиса! Очнись! Успокойся! Он не причинит тебя зла, я не позволю, слышишь? Девочка моя, милая, Колиса…

– Да-да, заговаривай ей зубы. Мастерица вешать лапшу на уши.

Девушка перевернула сестру на спину и уложила её голову к себе на колени. Она удерживала её на месте, пока тело билось в судорогах, гладила редкие волосы на макушке, склоняясь всё ниже и ниже, чтобы прикрыть собой от всего света. И чтобы рука скользнула под подушку, к холодному металлу пистолета.

– Если ад есть, там тебя уже заждались, – медленно и спокойно ответила Валери, с нежной улыбкой поглаживая девочку по впалой щеке. – Если ты вызвал полицию, зачем выдал себя? Меня бы и так схватили.

– Грэ-эмси, ну не тормози. Разве я мог упустить шанс покрасоваться? Ткнуть тебя носом в то, что я тебя переиграл и сорвал джекпот, – чёрт, всегда мечтал! – с довольным оскалом разорялся Марк, прохаживаясь вдоль панорамного окна и всё так же держа её на мушке. Девушка кивнула.

– Сволочизм. Так свойственно тебе, Марк.

Колиса вопила до звона в ушах. Зажмуренные глаза слезились, но Валери вытирала её щёки холодными пальцами. Девушка шмыгнула носом и выпрямилась.

– Я проиграла.

– Я об этом и толкую тебе уже добрые нацдать минут. Обернись, милашка, хочу в последний раз посмотреть на твою надменную рожу. Может быть, мне повезёт, и я увижу на ней отчаяние.

Она переложила Колису с колен на кровать и повернулась к Марку всем корпусом. Заметив её красные глаза и дорожки слёз, он ухмыльнулся.

– Я ничуть не жалею, что пристрелила Майка. Была бы возможность, я бы сделала это снова. На твоих глазах. Тебе понравилось смотреть, как подыхает твой лучший друг? И вместо помощи ему ты сбежал, поджав хвост. Не мучает совесть? Не снятся кошмары о том дне? – вкрадчиво чеканила она, глядя в его холодные глаза. Только в его глазах был мороз, а в её – арктический убийственный лёд. – Храбришься, рисуешь из себя мудака, хотя в душе хочешь снести мне башку десять тысяч раз. Ради чего? Тупой мести? Злости ко мне? Всё это так тупо, Марк. И не имеет смысла.