Текст книги "Разорвать цепь (СИ)"

Автор книги: darketo31

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Отчаяние.

Маленькой Шми шесть лет. Она плачет и кричит, видя, как работорговцы разделяют ее семью. Ее отец убит, мать продана, а сама Шми сидит в клетке, с ошейником на шее, как животное. Покупатели ходят между клетками, переговариваются, осматривают товар, брезгливо фыркают или заинтересованно хмыкают… Шми сидит в углу, отчаянно молясь, чтобы ее не заметили. Увы, напрасная надежда.

Ее хозяйка скептически поджимает губы, дергает плечами и забирает передатчик и коды у мерзкого вида трандошанина, щелкает пальцами, словно подзывая дрессированную зверюшку, и Шми покорно семенит вслед за ней в неизвестность.

Покорность.

Шми выросла, ей девятнадцать. Она провела в аду практически всю свою жизнь, но люди – твари живучие, они ко всему привыкают. Шми тоже привыкла. Иногда девушка размышляет о своей жизни, приходя к выводу, что она похожа на цепь. Продажа за продажей, от одного хозяина к другому. Звено за звеном.

Поначалу, пока она была маленькой, пока в ней сохранялась надежда на лучшее, она еще пыталась бороться. Глупо. Все ее попытки ни к чему хорошему не привели, только к травмам и боли. С тех пор Шми поумнела.

Вот и сейчас она собирает в узелок скудные пожитки. Ее опять продали, и девушка смутно надеется, что ее новый владелец не будет жестоким. На большее рассчитывать попросту глупо.

Она стоит в толпе разного возраста женщин, начиная с шестнадцати примерно и до тридцати, не больше, и тупо смотрит в потолок. Они ждут, и когда после долгого перелета непонятно куда их окидывает равнодушным взглядом высоченный муун в маске, Шми только вздыхает.

Ее гложут неприятные предчувствия, но что она может поделать? Ничего.

Их прогоняют через какие-то тесты, делают анализы… Время идет. Рабыни исчезают одна за другой, Шми видит, как редеет их группа, пока не приходит ее черед.

Ей двадцать два, когда она умирает на лабораторном столе.

Страх.

Евгении Дмитриевне пятьдесят два. Она очень умная женщина, очень терпеливая и хладнокровная. Она не понимает, что происходит, но держит себя в руках – иначе нельзя.

Она просыпается в холодном и пустом помещении, голая и дрожащая, а стоящий над ней нелюдь сипит в намордник, сверля ее желтыми рептильими глазами. Она молчит, хотя все, что хочется сделать – орать от ужаса. Но она молчит, потому что знает – нельзя. Что-то шепчет в подкорке ее мозга, и она опускает глаза, потому что так положено, и слушает бульканье и сипение, складывающееся в брезгливое бурчанье, что она – бесполезный кусок пуду, толку никакого, только ест и спит, и вообще ее надо продать, может за такое жалкое отродье удастся выручить пару кредитов.

У женщины создалось впечатление, что если бы на роже этого чудовища не был приклепан намордник, то ее бы просто оплевали.

А потом чужак свалил, оставив ее в компании с какой-то тряпкой, оказавшейся платьем, и Евгения просто рухнула на холодный металлический пол, неприятно напомнивший о прозекторской, пытаясь хоть как-то навести порядок в голове и хоть немного прийти в себя.

Одного взгляда на руки достаточно, чтобы понять – это не ее тело. Это руки чернорабочего, рабыни, шепчет что-то в ее голове, они мозолистые, с обломанными ногтями, отроду не знающими что такое маникюр, кожа загрубевшая, шершавая.

Тело молодое, но оно тоже изможденное. Оно не ело досыта, оно тяжело работало и не получало достаточно отдыха, но оно крепкое и более-менее здоровое, и этого достаточно.

Она пытается напрячь память, но смутные ошметки воспоминаний только прибавляют проблем. Женщина отрубается на холодном полу, скрутившись в комок, а в голове плавают мысли, и когда она просыпается, то знает, что ее новое тело зовут Шми Скайуокер, она человек, ей двадцать два, последние три года она провела в лабораториях мууна, чье имя ей неизвестно, но которого надо называть Владыка, иначе сдохнешь крайне болезненным способом, она была участницей какого-то эксперимента, закончившегося неудачей, она умерла (клиническая смерть), так как та, другая Шми, просто не имела сил бороться за свое существование, и теперь ее будущее зависит от милости сбрендившего чудовища.

Чудно, не так ли?

И что самое ужасное, есть в этом горячечном бреду что-то смутно знакомое.

Следующие дни Шми (это имя ей не нравится, но пока что у нее нет другого выхода, как использовать его), проводит инвентаризацию знаний, пытаясь найти выход. Выхода пока никакого нет, но есть что-то, что обращает на себя внимание.

В ней что-то меняется. Тихо, незаметно, просачивается по капле, она ловит их, с жадностью впитывает каждую. Словно кто-то (муун, конечно же, кто ж еще?) сломал дамбу внутри нее, и теперь она насыщается водой, как Нил заливает пустыню, даруя жизнь.

А потом, ровно через тринадцать дней, происходит взрыв. Невидимая волна затапливает лабораторный комплекс, электроника пищит и стонет, по стенам ползают фиолетовые и синие молнии, и Шми, валяющаяся на полу, чувствующая себя так, словно по ней пробежало стадо бант, захлебывается этой энергией. Она кашляет и стонет, сжимая зубы, пытаясь сожрать как можно больше. Ее инстинкты орут, что это правильно, что это – ее спасение, и она продолжает впитывать, впихивать в себя каждую каплю, молекулу или что оно там есть, что ей удается поймать, пока не теряет сознание.

Упорство.

Дальнейшее сливается в череду непонятно чего. Неожиданно объявляется новый хозяин, всех уцелевших сгоняют в кучу и продают.

И только когда Шми (это все еще не ее имя) видит здоровенного слизняка, у которого есть руки, и эта тварь еще и разговаривает, до Евгении доходит (наконец-то) где она находится.

И от этого волосы встают дыбом.

Очутиться в теле рабыни в Звездных войнах – не лучший вариант жизни, учитывая, что ее новая фамилия кажется знакомой. Она плохо помнит, почему, но ее фамилия важна, и женщина принимает это к сведению. А пока что она просто разрабатывает план побега и пытается понять, что же говорят ее новые инстинкты.

Инстинкты пищат, что они есть, что она беременна, и что ей надо бежать, потому что ее новый хозяин смотрит слишком плотоядно. И Евгения Скайуокер слушает эти тонкие голоса, вспоминает своего прежнего хозяина, и когда пьяный, как свинья, урод лезет к ней, женщина собирает волю в кулак, хватает его за плечи, кривясь от запаха пота и перегара, сжимает свои ненависть, боль и отчаяние, выковывая из них стилет, смотрит в глаза хозяина, и произносит с усилием:

– Ты хочешь меня освободить.

Стилет вонзается в разум пьяницы, впиваясь крючками, подчиняя, мужчина пьяно кивает, монотонно повторяя:

– Я хочу тебя освободить.

Он приносит передатчик, отключает имплантированную в тело женщины капсулу со взрывчаткой, регистрирует документы, тащит к врачу, удаляющему чип и капсулу. Она довольно улыбается, получает на руки документы (она теперь свободный человек), без зазрения совести грабит скотину, и сваливает с этой уродской планеты.

Ей надо найти тихое, благополучное место, где она сможет растить ребенка.

Евгения не совсем понимает, каким образом она забеременела, но грешит на мууна. От него всего можно было ожидать. В том числе и экспериментов, включающих в себя непорочное зачатие. Зачем ему это было надо, женщина не понимает, да и честно говоря, ей безразлично.

Она беременна, одинока, у нее денег в обрез, а эта галактика полна ужасов и боли, но плевать. У нее есть ее инстинкты (Сила, что-то шепчет в голове), и Евгения Скайуокер найдет способ решить эти проблемы. К примеру, играя в сабакк. Ей везет, она не рискует делать крупные ставки, зато часто выигрывает. Постепенно собирается приличная сумма, она обрастает имуществом и знаниями, и через семь месяцев обнаруживает себя за штурвалом кореллианской развалюхи, переругивающейся с купленным за бесценок в лавке старьевщика протокольным дроидом.

Экземпляр ей достался своеобразный, он одержим желанием убивать все живое, но если честно, женщине это нравится. Ей нужен защитник. Она ремонтирует грубияна, которого зовут НК-47 (это название вызывает чувство ностальгии), красит его корпус в черный цвет, рисует на плече маленькую красную звезду и обзывает его Калашниковым.

Дроид возражает, но ей плевать.

Впрочем, он соглашается на краткий вариант – Акки, после очередной перестрелки с группой работорговцев, которых Евгения люто ненавидит. Она с наслаждением наблюдает за расправой, чувствуя себя просто превосходно, и лихо орудует вибромечом. Последнего просто душит, сжимая руку в кулак, получая в награду лекцию о джедаях и ситхах.

Ей есть над чем подумать.

Работорговцы и пираты принесли ей корабль и маленькое состояние. Женщина продает оба звездолета, приобретает взамен третий, тоже кореллианской сборки, но новый, и летит туда, где она будет в безопасности.

Это чудесная планета, там много зелени, воды и очень культурные люди. Женщина покупает недвижимость, продолжает ремонтировать дроида, открывает маленькую мастерскую. Доход не очень велик, но он постоянный. А потом она рожает, радуясь тому факту, что свободна, ведь дети наследуют матери. Это закон не только на Набу.

Надежда.

Ее сын – прелестное существо. У него голубые глаза, золотые волосы и ямочки на щеках и на подбородке. Она называет его Анакином, и радуется, наблюдая, как малыш растет. Она учит его всему, что знает, включая особые умения, мальчик растет умным и не склонным к идеализму, они часто путешествуют по делам, и все просто чудесно, пока не происходит судьбоносная встреча.

На трон планеты садится очередная юная королева. Она красивая, энергичная и полна глупого идеализма, как по мнению Евгении, так и ее сына. Даже Энакин настроен скептично, слушая страстные речи о демократии, Сенате и прочей галиматье. Планета в блокаде, королева просит о помощи, и Евгения, которая делает состояние на контрабанде и прочих милых ее сердцу вещах, сталкивается с теми, кто пытается эту помощь оказать.

Ее просят об услуге, джедаи, и женщина кивает, разглядывая потрепанную и окровавленную парочку. Это мастер и падаван, им срочно надо лететь, а у Евгении самый быстрый корабль в этой части вселенной, и она – прекрасный пилот с отличными рекомендациями.

За миротворцами гонятся, но Евгения не теряется. У нее есть оружие, Сила и верный Акки, женщина только пожимает плечами, оценивающе оглядывая высоченного мастера, не скрывая хищный интерес. Она все еще одинока, а мужчина здоров, силен, и обладает крайне интересными навыками. То, что доктор прописал. Энакину нужен отец.

Несчастный падаван только сглатывает, завороженно наблюдая, как ловко Евгения припирает Квай-Гона к стенке. Бедолага и не догадывался, что разделив хлеб и воду со спасшей их женщиной, женился.

– Я с Татуина, – пожимает плечами Евгения, – там очень простые обычаи.

Возражения не принимаются. Все попытки удрать пресекаются (они в космосе, и сбежать можно только за борт), к тому же, Джинн сам виноват. Надо лучше учить матчасть.

Падаван пытается защищать ошеломленного мастера, но женщина просто обнимает парня, целует в щеку, называя сыном, всовывает ему в руки пищащего от восторга Энакина, и Джинн теряет дар речи, видя как довольно танцует вокруг них Сила.

Кеноби изумленно моргает, разинув рот.

– Мастер… – шепчет парень. – Это… Это мой падаван.

Квай-Гон молча тянется за стаканом с элем, пытаясь запить чудную новость. В его жизни случалось всякое, но это уже перебор. Что он скажет Совету?

– Как что? – язвительно хмыкает Оби-Ван, трепля волосы довольно жмурящегося мальчишки. Энакин в восторге от того, что у него есть брат. – То же, что и всегда. Это была воля Силы.

Джедай молча смотрит на падавана, пытаясь успокоиться и подумать, и не передушить окружающих. Евгения ласково проводит по его волосам. Она знает, что этот джедай – самый лучший вариант, а Кеноби станет прекрасным братом. Конечно, надо будет над многим поработать, и у Джинна, и у Оби-Вана полно проблем и тараканов, но она со всем справится.

В конце концов, любовь и настойчивость творят чудеса, а уж подкрепленные Силой, так тем более.