Текст книги "Сын вождя племени Сохо (СИ)"

Автор книги: Daisysan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Свадьба. ==========

Знойный день медленно подходил к концу. Солнце, так отчаянно палившее землю и испепеляющее все на своем пути, наконец-то садилось за горизонт, и жара начинала понемногу спадать. Прохлада, принесенная из Северных земель легким ветром, мягко обволакивала землю, принося ей долгожданный покой и отдых, позволяя всем живым существам собраться с новыми силами, чтобы встретить новый, еще более жаркий изнывающий день и пережить его.

Этого дня ждали с особенным рвением, ведь именно сегодня состоялась свадьба единственного сына вождя племени Сохо – храброго и достойного воина Дамира, на многие земли прославившегося своими победами и отвагой. Высокий, статный и невероятно привлекательный юноша мог с легкостью застрелить любую птицу со ста шагов прямо в сердце, даже не моргнув; о его силе слагали легенды, а слухи о красоте Дамира будоражили воображение, как и обычных рабынь, так и знатных девиц. Любая согласилась бы выйти за него замуж, даже не взирая на то, что, по обычаям, в случае смерти супруга, девушек также предавали смерти, а Дамиру часто приходилось рисковать жизнью. Ни одна битва не проходила без него, – юноша всегда был в самом центре самых жарких сражений и всегда приносил только торжествующую победу.

В этот день, на свадьбу сына вождя приехали сотни людей из разных деревень. Неся в руках подарки, они, опустив голову, возлагали дары у трона Дамира и его невесты и, отойдя поодаль, падали на колени, и, укутавшись в свои черные рубища, посыпали голову пеплом и тихо рыдали.

Ведь сын вождя был неизлечимо болен.

Невеста Дамира, укутанная в шелка и драгоценности, сидела рядом со своим женихом, смиренно опустив голову и положив руки на колени. Никто из гостей, прибывших на свадьбу, не видел ее лица, так как оно было закрыто легкой, но плотной вуалью с вшитыми в нее жемчужинами. Но, несмотря на это, всем рабам племени Сохо внешность девушки до боли в сердце была знакома. Они знали, что женой сына их любимого вождя вот-вот станет простая рабыня, юная семнадцатилетняя Даная, чьи руки, потемневшие от загара и покрытые мозолями, были практически до пальцев прикрыты белоснежными рукавами свадебного платья, тем самым не выдавая тайну происхождения девушки.

С каждой минутой Даная начинала дрожать от страха все сильнее, а когда ударил гонг, предвещающий конец свадьбы и символизирующий начало первой брачной ночи, юная девушка, резко побледнев, как полотно, задрожала от внезапного холода, насквозь пронзившего ее и заставившего заледенеть. Ее кожа, загорелая и бронзовая, будто бы растеряла все свои краски, так щедро подаренные солнцем, превратившись в белый цвет и уподобившись, тем самым, белоснежно-жемчужному одеянию девушки. Дамир встал со своего ложа и, медленно повернувшись к своей новоявленной супруге, устало улыбнулся и предложил ей руку. Тотчас по всей округе наступила тишина. Жители и гости неотрывно следили за этим ритуалом: первым касанием мужа и жены – ведь именно в этот момент, по легенде, благословлялся союз мужчины и женщины.

Даная медлила, и в толпе начались перешептывания. Девушка не могла найти в себе силы протянуть руку Дамиру, но, взглянув мельком в глаза матери, она медленно протянула руку жениху, и тот тотчас сжал ее в своих пальцах. Дрожь пробежала по телу девушки, и, собравшись с новыми силами, она встала со своего ложа. Свадебное одеяние племени Сохо включало в себя три отдельных платья, надевавшихся каждое друг на друга и украшенных драгоценными каменьями. Каждое из них весило по пять килограмм, и поэтому, жених и невеста шли неторопливым шагом по Дороге Любви, ведущей прямо к их новому дому.

***

Дамир аккуратно помог своей невесте сесть на колени перед их ложем и медленно опустился рядом с девушкой, практически вплотную. Слегка дрожащими руками, он аккуратно и не спеша откинул назад вуаль девушки и опустил руки на колени. Даная, не смевшая от смущения и страха поднять на него глаза, так и сидела, опустив голову, перед Дамиром. Ее длинные, отбрасывающие тень на покрасневшие щеки, ресницы слегка вздрагивали от волнения, и сердце юноши замерло от нежности к невесте, внезапно переполнившей его до краев. Дамиру хотелось рывком сбросить с девушки все ее одеяния, без всяких церемоний, но он чувствовал… он знал, что должен рассказать ей все.

– Даная, – тихо прошептал юноша, но его слова будто бы громом прогремели в хижине – стояла такая тишина, что любой шорох усиливался в разы. Даная, вздрогнув, медленно подняла глаза: ее муж, сидевший вплотную так, что она кожей ощущала его разгоряченное дыхание, устремил на нее свой сияющий взор черных, как вороново крыло, глаз. Слегка закрытые чуть длинными волосами, они сверкали, как два черных драгоценных камня, вселяя жар в сердце девушки: но, не выдержав, Даная тут же опустила глаза снова и залилась ярким румянцем, от которого ее бронзовая кожа приняла восхитительный оттенок. Дамир, не выдержав, медленно протянул руку к прическе девушки и вытащил огромную серебряную спицу. Тотчас же густые, завитые от прически волосы девушки градом посыпались по ее плечам. Они переливались золотым светом и блеском горящих повсюду свечей – в полутьме казалось, что волосы Данаи светились, заставив тем самым кожу девушки принять еще более восхитительный бронзовый оттенок.

– Даная, – прошептал Дамир и, затаив дыхание, взял локон девушки. Слегка потеребив его, юноша коснулся губами волос и, закрыв глаза, благоговейно поцеловал локон и нежно опустил его. – Ты помнишь, когда мы в первый раз встретились? – снова подняв свои горящие глаза на Данаю, продолжил Дамир. – Именно тогда я полюбил тебя с первого взгляда.

Услышав эти слова, Даная слегка вздрогнула и с удивлением посмотрела на юношу. Дамир, улыбнувшись, ласково коснулся руки девушки и, не отрывая взгляда от ее лица, начал говорить.

– … в первый раз я увидел тебя во время своей первой охоты. Мне тогда только исполнилось шестнадцать, а тебе двенадцать, но как все рабыни, начинающие работать с самого раннего возраста, ты выглядела гораздо старше своих лет, и в глазах твоих горел тот огонек, который был присущ только тем людям, на чью долю выпали многие несчастья и нелегкая доля. Я был верхом на лошади и наблюдал за рабами, заклеймяющими скот, и мое внимание сразу привлекла одна девушка. Ты стояла, такая стройная и хрупкая, устремив свой горящий взор на быка, ринувшегося к тебе, чтобы погубить, и ни один мускул не дрожал в твоем теле. Я помню, как нахмурились твои брови, когда грозное животное практически приблизилось к тебе – я задрожал, предвидя твою быструю смерть, но, внезапно, ты вскочила на быка и, вытащив кольцо из своего кармана, заклеймила нос животного. Бык тотчас взревел от ярости и, начав брыкаться, с силой сбросил тебя на землю… в эту же минуту я издал крик, ничуть не уступающий по своей мощи крику животного – как сильно испугался за твою жизнь. Вытащив стрелы, я быстро сразил быка, и тот, захлебнувшись собственной кровью, рухнул оземь и испустил дух. Я бросился к тебе – твое тело было все сплошь в синяках и ушибах, а из носа и ушей шла ярко-алая кровь. Мое сердце чуть не остановилось в этот момент, и я осмелился коснуться тебя, чтобы проверить пульс. В эту минуту ты взглянула на меня – взгляд карих выразительных глаз, которые, казалось бы, пронзили меня насквозь, тотчас же проникли мне в душу и заставили вскипеть мою кровь. Я замер, не в силах оторваться от тебя, как и ты от меня, и тогда любовь вошла в мое сердце.

– Даная, Даная! – раздался душераздирающий крик, и, повернув голову, я понял, что это была твоя мать. Она бросилась на землю и зарыдала, а ты в этот момент потеряла сознание. Тогда я нежно поднял тебя на руки и отнес к нашему шаману…

Дамир замолк. Он внимательно смотрел в лицо Данаи, изучая каждую черту ее красивого и миловидного лица, в надежде встретиться с ней взглядом, но девушка, все еще смущенная, не поднимая головы, слушала его.

– … тогда ты была без сознания три дня и три ночи, – продолжил Дамир, – но я каждый день тайком навещал тебя, сговорившись с шаманом, воспитывающим меня с детства. Мне было запрещено более подходить к тебе и, тем более, разговаривать – мой отец пригрозил, что убьет тебя, если увидит меня рядом. Сыну вождя запрещалось оказывать знаки внимания простым рабыням… И именно поэтому, в тот день, когда ты выздоровела и, увидев меня, бросилась благодарить, я холодным тоном приказал тебе не приближаться ко мне и, смерив презрительным взглядом, ушел, даже не взглянув напоследок в твое разочарованное лицо. Мое сердце ныло и мучилось, будто бы его разрывали крючьями, но я делал это для того, чтобы тебя спасти. Поэтому, прости меня.

Дамир медленно протянул руку к Данае и, нежно взяв ее за подбородок, приподнял голову девушки так, что она взглянула на него. В это мгновение юношу пронзили сверкающие в полутьме хижины глаза, и его кровь тотчас же вспыхнула, заставив сердце забиться с такой невероятной скоростью, что Даная услышала его бешеный ритм. Девушка едва улыбнулась, обнажив свои белоснежные зубы, и, сверкнув глазами, прошептала:

– Прощаю тебя.

Дамир, не переставая смотреть на Данаю, начал медленно снимать с нее ее первое платье. С каждым разом он дышал все тяжелее, и когда первое одеяние упало с плеч девушки, по его телу пробежала дрожь, а дыхание сбилось.

«Еще рано, – пришел в себя Дамир, – я еще не завершил свой рассказ.»

– … С тех пор, – продолжил юноша, сосредоточившись только на лице Данаи, уже более не опускавшей своей головы, – я не встречался с тобой и не заговаривал никогда более, до сего дня. Но, несмотря на это, всегда был рядом и оберегал тебя, как только мог. В особо холодные зимы я приказывал оставлять под твоим домом корзины с едой и теплой одеждой, а когда заболела твоя старшая сестра, послал вам знахаря под видом путника, попросившего у вас кров и оставившего, будто бы нечаянно, кошелек с золотом.

Шли годы, а я все не мог забыть тебя, и с каждым разом любовь все крепчала, уничтожая меня изнутри и одновременно доставляя невероятную радость. Я видел, как ты превращаешься в добрую, бесстрашную и справедливую девушку, распускаясь, как цветок, и привлекая к себе множество людей, идущих к тебе будь то за помощью или просто поговорить. Иногда ты замечала, как я следил за тобой, и каждый раз ты гордо вскидывала голову и усмехалась мне, будто бы знала тайну моего сердца. В эти минуты во мне особенно сильно вспыхивало желание быть рядом с тобою, но это было невозможно.

Дамир слабо улыбнулся и опустил голову. Увидев руки Данаи, он нежно взял их в свои и перевернул ладонями верх. Обнажив запястья девушки, Дамир медленно наклонился и поцеловал прямо в красноватые шрамы девушки, отчего та вздрогнула и глубоко вздохнула. Юноша опустил руки Данаи и снова взглянул ей в лицо: налюбовавшись на красивое выразительное лицо девушки, Дамир ласково провел по ее щеке рукой и снова заговорил:

– Я помню, как ты получила эти шрамы, видел это собственными глазами, и, клянусь, в этот момент мое сердце практически остановилось. Тебя собственноручно бил мой отец за то, что ты не желала остригать свои волосы, достигшие длиной до самых пят – ведь такое могли позволить себе только знатные девицы.

Тебя с позором били кнутом по запястьям на главной площади племени, прямо перед домом шамана – но ты не проронила ни одной слезинки. Твой взгляд был полон мужества и смелости, и в этот момент я полюбил тебя еще сильнее. Ты с гордостью смотрела прямо в глаза моему отцу, издевающимся над тобою. Он пришел в ярость от твоего взгляда и, наполнившись злостью, схватил нож и отрезал твои красивые волосы по плечи – именно в этот момент одна слезинка выскользнула из твоих карих глаз и, оставив после себя блестящую дорожку на твоей щеке, упала вниз, на мгновение блеснув в ярких лучах заходящего солнца. Тогда я взревел и пробился сквозь стражу, держащую меня в хижине, но, не успев добежать до двери, я был снова повязан. Меня с трудом удержали десять лучших воинов нашей деревни, и то только потому что они дали мне повязку с успокаивающим снадобьем, усыпив мой гнев. В этот момент мой отец взглянул на хижину, в которой меня повязали – и я понял, что во всем виноват был лишь я. Он догадался о моих чувствах к тебе и дал понять твоим унижением, что если не отстану от тебя, дальше будет лишь хуже.

На следующий день мне надо было выезжать с воинами сражаться с кочевниками, угрожающими нам с юга, и, дав указание своему слуге следить и заботиться о тебе, я отправился в поход. Ту роковую битву назвали Печальной – потому что именно в ней я чуть было не был сражен. Помню только, как меня сразила стрела, и я рухнул на высокую траву, потеряв сознание, а когда очнулся, то увидел себя в пещере, находившейся неподалёку от нашего племени. Я тогда был перевязан и исцелен неким добрым человеком, которого не смог найти. Я тогда не думал ни о себе, ни о человеке, спасшим меня – первой моей мыслью была ты, в порядке ли все с тобою. Когда я пришел в племя, была великая радость, а мой слуга раскаялся мне, что потерял тебя из виду и не смог исполнить волю мою. Я был взбешен и бросился искать тебя. Я был напуган, что ты сбежала или была похищена, но я тотчас нашел тебя у мельницы, разговаривающей с сыном мясника. Ты так задорно смеялась, и его лицо было настолько счастливым, что мое сердце поразила ревность, и гнев вселился в душу мою. Но я был рад, что с тобой все в порядке, поэтому, сраженный противоречивыми чувствами, я поспешил обратно, готовиться к празднику в честь моего возвращения.

Дамир снова замолк. Даная, не отрывающая своего взгляда от юноши, пристально смотрела на него и глубоко дышала, немного приоткрыв рот. Сердце юноши забилось сильнее, и, протянув руки к девушке, он начал снимать с нее второе платье, оставив на ней только легкое белое одеяние из невесомой ткани – последняя одежда невесты. Девушка едва вздрогнула и залилась краской, но не мешала Дамиру снимать с нее платье. Когда, наконец, оно упало вниз, юноша, снова взглянув на девушку, начал говорить, и уже явно в последний раз.

– Прошло два года, и мне минул 21 год. Тогда, месяц назад, устроили великий пир, и отец объявил о том, что намерен женить меня на дочери вождя соседнего племени – и тогда я потерял сознание. Шаман поведал, что я неизлечимо болен и скоро покину этот мир, и тогда невеста отказалась выходить за меня замуж – еще бы, ей не хотелось гореть вместе с мужем на погребальном костре. Тогда, в качестве своего последнего желания, я попросил своего отца позволить мне взять в жены ту, которая давно похитила мое сердце, и быть с ней до самого моего конца. И он позволил мне, ведь моим выбором стала ты, простая рабыня, чья жизнь для него не стоила ничего. Я ждал, что ты откажешь мне, но ты согласилась стать моей невестой. Я не мог поверить своему счастью и теперь желаю спросить: Даная, любишь ли ты меня?

Девушка, услышав его слова, горько улыбнулась, и две крупные слезинки скатились с ее щек – она заплакала. Подняв руку, она нежно коснулась лица Дамира – тот замер, не сводя с нее своих черных, как вороново крыло, глаз. И тогда, она начала говорить.

– В первый раз я увидела вас скачущим на лошади, мой господин, – начала девушка, – вам только исполнилось шестнадцать лет, и вы готовились отправиться на свою первую охоту. Путь лежал через нашу скотобойню, и тогда я заметила ваш пристальный взгляд, изучающий меня с головы до ног – но сначала, пока вы не заметили меня, это я изучала вас, сраженная с первого взгляда искренней доброй улыбкой, которой вы одаривали абсолютно всех, не взирая на их статус и положение. Статный высокий юноша, вы не замечали, какими взглядами на вас смотрели остальные девушки, знатные девицы племени, и я решила, что не должна позволять себе увлекаться вами, ведь по сравнению с ними, у меня не было ни единого шанса. Но вы заметили меня, мой господин, и помогли, когда я была ранена и находилась практически без сознания. В ту минуту, когда я очнулась и, открыв глаза, увидела вас и ваш пронизывающий взгляд черных глаз, я, несмотря на свое решение не увлекаться вами, всем сердцем полюбила. Когда я выздоровела и хотела поблагодарить за помощь, вы так холодно отвергли меня, что мое сердце в этот момент заледенело и разбилось вдребезги на сотни маленьких кусочков. Но вскоре я начала замечать, что вы следили за мной и заботились… вы думаете, я не догадалась, кто посылал нам те корзины с пищей и одеждой холодными зимними ночами? Тогда, мое сердце снова радостно забилось, и я решила хоть немножечко, хоть в своих мечтаниях быть с вами. Я начала отращивать волосы, чтобы хотя бы походить на тот класс, который был ближе к вам, и тогда была жестоко наказана вашим отцом – все по причине того, что он узнал о моих чувствах. Но мне не было больно – гораздо сильнее мое сердце терзало то, что вы отправлялись на битву. Я не могла бы стерпеть неизвестности и, переодевшись воином, отправилась с вами в поход. Лучше было бы мне умереть подле вас, нежели жить в мире, в котором не было вашего дыхания. Я увидела, как вы упали от сраженной стрелы, и бросилась спасать вас. К счастью, мне удалось в ходе битвы затащить в безопасное место, где я выхаживала и заботилась… и бесконечно молилась о вас. Сын мясника – мой давний друг – отдавал мне мясо, которое мне было не по карману, и я выхаживала вас, скрывая ото всех местонахождение той пещеры – каюсь, все ради того, чтобы хоть немного побыть с вами. Вы… прощаете меня?

– Прощаю, – залепетал изумленный Дамир, не сводя черных глаз с Данаи.

– Тогда, – продолжила она, пылая от смущения, – я была самой счастливой в мире девушкой. И… и сейчас тоже самая счастливая. – Говоря это, Даная начала медленно расстёгивать свое третье, последнее платье, и ее сердце забилось с такой силой, что ее удары достигли сердца Дамира. Он тяжело задышал и, медленно сняв с себя одеяние, наблюдал за тем, как Даная сбрасывала с себя свое.

– Ты не боишься быть заживо сожженой на костре? – тихо спросил он, коснувшись лица девушки и приблизившись к ней вплотную. – Не боишься, что тебе придется скоро умереть?

– Нет, не боюсь, – твердо ответила Даная, и от ее слов Дамир вздрогнул и задрожал. – Я готова умереть вместе с вами, потому что, – тут Даная тихо вздохнула и, закрыв глаза, медленно коснулась губ юноши своими, – …потому что люблю вас.

Дамир взревел и поцеловал девушку – она задрожала в его руках, и, на мгновение отпрянув от нее, он счастливо улыбнулся и, приблизившись к ее уху, быстро прошептал:

– Значит, ты не боишься, что скоро потеряешь меня?

– Я последую за вами, – ответила девушка. – И я ничего не боюсь.

– И правильно, – улыбнулся Дамир, – ведь я не болен. Я всего лишь обманул отца, сговорившись с шаманом, чтобы быть вместе с тобой.

Взглянув на изумлённое, но безумно счастливое лицо Данаи, Дамир рассмеялся и снова поцеловал ее.