Текст книги "Остров невезения (СИ)"

Автор книги: Cuberta Indelio

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

К своему ужасу, проснувшись, Лёня все отчетливо вспомнил. А особенно то, как в бреду умолял Сашку… умолял… впрочем, и так понятно, о чем. Какое позорище! Лёнька залился краской до корней волос и стыдливо спрятал полыхающее лицо в ворохе одеял. Надо ж было такое ляпнуть! И как теперь Сашке в глаза смотреть? Он-то молодец, правильно поступил, в отличие от глупого, больного Лёньки. Белокурый мальчик в отчаянии приглушенно застонал: не везет, так во всем.

Разбуженные ворочающимся в его объятиях Лёнькой, Саша лениво приоткрыл глаза.

– С добрым утром, – зевнул он, сладко потягиваясь. В ответ ничего не раздалось, только белокурая голова подозрительно еще глубже зарылась в подушку. – Что-то случилось? – Сашка осторожно прикоснулся к плечу друга, стараясь развернуть его к себе лицом. С трудом, но это ему удалось. Только вот Лёнька старательно отводил глаза.

– Что-то случилось, – уже утвердительно сказал Сашка сам себе. – Сон плохой приснился? Нет? А, понял. Чай остыл. Нет? Да что ж такое…

– Саш, не придуривайся! – не выдержал Лёнька, вскидывая гневный взгляд на друга.

– А-а-а, так ты об этом, – протянул Сашка, растягивая губы в озорной улыбке. – Хочешь продолжить? – с готовностью спросил он.

– Ничего я не хочу! – тут же отпихнул его от себя Лёнька.

– Ну тогда в чем проблема? – все-таки извернувшись, Сашка обнял друга за плечи и прижал к себе. – Хватит париться по пустякам.

– Пустякам? – недоверчиво переспросил Лёня.

– Именно! Пошли, я тебе сделаю офигительный чай с малиной. Уверен, ты раньше такой никогда не пробовал!

И инцидент был забыт.

***

И вот, наступил день Х.

Лёнька уже давно выздоровел, Маргарита с Сергеем вернулись от бабушки с гостинцами, а Света с Вадимом уже десять раз перепроверили, все ли вещи они собрали. Только Нина все никак не приезжала, но никто этим расстроен не был.

Сашка сидел на чемодане, провожая безразличным взглядом уходящие поезда, Лёнька, держа неестественно прямо спину, стоял неподалеку, пока взрослые переговаривались о документах, билетах и прочей важной ерунде. Почему-то не верилось, что один из таких железных исполинов заберет с собой Сашку из Лёниной жизни. И даже Веснушка, которую на время поездки пришлось посадить в специальную клетку, больше не будет ютиться под ногами.

Когда до поезда осталось где-то полчаса, Маргарита решительно подошла к мальчишкам.

– Ну все, ребята, мы сейчас, наверное, уже поедем. Давайте попрощаемся.

Света первая подлетела к Лёньке, расцеловала его в обе щеки и пожелала больше не болеть. Вадим сдержанно пожал руку, попросив всегда слушаться таких замечательных родителей, как Маргарита и Сергей.

А Сашка улыбнулся так светло и так по-детски…

– Увидимся, – сказал он на прощание. Как будто их не будет разделять не одна тысяча километров, как будто завтра они встретятся вновь и пойдут гулять, опять придумают себе новое развлечение, еще веселее и интереснее прошлых. Сказал, и как будто они не расстаются на неизвестный срок. Без объятий, без слезных поцелуев. Как будто не прощается.

Лёнька скупо улыбнулся, не в силах вымолвить ни слова.

Он плохо помнил, как, смущенно улыбаясь, мама отвела его к машине, как они ехали по безлюдным утренним дорогам, как вошел домой, запер дверь своей комнаты и тихо сполз по стенке.

Просто какой-то остров невезения.

Встретить человека, которого смог полюбить всем сердцем, и так, из-за какой-то глупой прихоти неизвестных ему людей, по-идиотски расстаться. Лёнька стукнул кулаком по полу, стараясь сдержать рвущуюся наружу ярость наполовину с рыданием.

Это, как минимум, нечестно. Нечестно разбивать лодку детских мечтаний о проблемы взрослой повседневности. Нечестно дать понять, что такое нежность, искренняя забота и теплота, и тут же забрать, будто в насмешку над доверчивым ребенком, который, как за вкусным леденцом, потянулся к своему персональному солнцу.

Раздался осторожный стук в дверь.

– Лёня, – обеспокоено позвала мама.

– Извини, – неудачно попытался изобразить ровный голос Лёня. – Я хочу немного побыть один…

«Не реветь, не реветь, не реветь», – повторял про себя мальчик, до боли сжимая кулаки. И все-таки не сдержался. Поддался, сломался, прогнулся раненым зверем и тихо заскулил. Слезы на три части расчертили лицо, сбегая по бледным щекам, собираясь горькой каплей в уголке губ и капая на лихорадочно вздымающуюся грудь.

Стук повторился.

– Лёнечка…

Хотелось крикнуть, но не было сил даже на то, чтобы прекратить вести себя, как девчонка.

– Лёня! – прозвучало как-то то ли испуганно, то ли удивленно.

Лёнька, цепляясь непослушными пальцами за ручку двери и книжные полки, поднялся на ноги, стер  слезы рукавом колючего свитера и, пошатываясь, пропустил маму в комнату. Глаза у Маргариты были настолько расширены, что, казалось, они занимают большую часть ее лица.

– Лёня, иди…

Пожав плечами, Лёнька прошел в коридор, как и попросила мама. Сейчас все равно лучше чем-нибудь заняться, чем убиваться в одиночестве. И тут он застыл.

В дверном проеме, опираясь о косяк, стоял растрепанный, раскрасневшийся, запыхавшийся, улыбающийся ласково и устало… родной и любимый Сашка! Ни секунды не раздумывая, Лёнька с разбегу запрыгнул на друга, оплел руками и ногами, а Сашка что-то все шептал про Веснушку, внезапно вылезшую из клетки и убежавшую из поезда на перрон, про Нину, которую, наверное, почувствовало животное, про самого Сашку, бросившегося за домашним любимцем, про поезд, который должен был уже отходить, снова про Нину, выговорившую Свете с Вадимом много гадостей и разрешившую (то есть поставившую ультиматум) Сашке остаться с ней в квартире (в качестве бесплатной рабочей силы, естественно).

Лёнька его не слышал. И даже не пытался вслушиваться в его слова. Он только беспрерывно терся мокрым от слез лицом о шею Сашки, шепча одно лишь слово: «люблю».

***

Но остров невезения не дремлет.

Нина с видом злого гения, проявляющая безумно компрометирующие снимки своего племянника и небезызвестного блондина, слившихся в нежном поцелуе, случайно задела рукавом кофты какой-то рычажок, за ним потянулся второй, третий, а потом и целая полка со специальными приспособлениями. С громкими (и не всегда цензурными) ругательствами выбравшись из-под завала, Нина откопала необходимую фотографию… и от расстройства аж зарычала. Снимок был испорчен! Засвечен, испачкан, порван, короче говоря, искалечен до неузнаваемости всеми известными способами. И чем же теперь она будет шантажировать любимого племянника, чтоб тому жизнь медом не казалась? Не везет, так не везет.