Текст книги "Остров невезения (СИ)"

Автор книги: Cuberta Indelio

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Вопросы, вопросы, одни вопросы.

Есть ли жизнь на марсе? Почему небо голубое? Как потактичнее заставить Свету отказаться от идеи столь скорого переезда? Скоро ли выставка в столице? Пригласят ли ее туда? Возможно ли вправить Шурику мозги и наставить его на путь истинный? Или это уже клинический случай?

Мысли Нины скакали, как блохи, пойманные Левшой и явно не желающие обзавестись подковами. Хотя, похоже, подковы у них уже были, так как голова от таких усердных размышлений болела нещадно. Нина, как и все нормальные люди, не любила проблемы. А особенно она не любила, когда эти проблемы непосредственно касались ее самой. Правда, если подумать, то не все так плохо. Уедет эта сумасшедшая семейка – головной боли станет гораздо меньше. Только вот что-то подсказывало Нине, что пустить все на самотек не позволит ни совесть, ни забота о племяннике.

Нина, будучи женщиной неглупой, хладнокровной и рассудительной, не стала сразу бросаться с порога, умоляя нерадивую семейку одуматься или хотя бы повременить с переездом. Да и семейки-то не наблюдалась на горизонте. Шурик гуляет со своим «дружком», Света, скорее всего, помогает мужу разобраться с делами на работе или еще с какой-нибудь безумно важной ерундой. А к сыну внимательней приглядеться у нее времени нет.

Тяжело вздохнув, Нина стянула с себя пальто и неровно повесила его на деревянную вешалку. В руках она до сих пор до боли в пальцах сжимала букетик васильков, подаренных ее племянничку. Маленькие детки – маленькие бедки, а больше – так просто катастрофа мирового масштаба. И угораздило же Шурку связаться с этим белобрысым.

И так, думая свои тяжелые думы, Нина с горя заварила себе крепкий чай и поставила перед собой большую вазочку с конфетами. Проверенный способ. Только стоит ей сесть в одиночестве за чашечкой чая, как тут же появится какой-нибудь незваный гость. На этот раз незваным гостем оказалась запыхавшаяся и раскрасневшаяся от мороза Света.

– Я тебя как раз жду, – серьезно сказала Нина, не отрывая взгляда от янтарной поверхности чая. – У меня отличные новости. Вы не будете переезжать, – четко, как приказ, произнесла она.

– Ой, не говори глупостей, – отмахнулась от нее вошедшая на кухню Света, принеся с собой атмосферу уютной домашней суеты. – Кстати, ты случайно Веснушку не покормила?

– А должна была? – удивлено приподняла бровь Нина, но тут же опомнилась: – Не переводи тему! Я тебе сообщить хотела, что твой обожаемый сын вряд ли горит желанием переезжать.

– С чего ты это решила? – спросила Светлана, колдуя над плитой, одновременно моя посуду и изредка почесывая за ушком ласкающуюся к ноге Веснушку. Нину всегда удивляла эта особенность сестры: та могла делать столько дел одновременно, что сам Цезарь умер бы от зависти.

– А это Шурик сам как-нибудь тебе объяснит, – ее глаза блеснули недобрым огнем, а на губах расплылась злорадная ухмылка. Пускай помучается, выдавливая из себя слова признания. Не все же за него должна решать заботливая тетушка?!

– Что-то ты темнишь, – подозрительно сощурилась Света.

– Может быть, – загадочно ответила Нина.

***

За окном школы №6 шел снег. Первый за этот год.

Лёнька уныло проводил взглядом падающие хлопья снега, такие красивые, пушистые и будто манящие выйти на улицу и начать снежный бой с лучшим другом. А потом вместе упасть в только что образовавшийся сугроб, зарыться в него с головой и нежно, неторопливо целоваться, пытаясь продлить эти счастливые мгновения до тех пор, пока не пришлось расстаться.

К сожалению, такой роскоши Лёнька позволить себе не мог, так что продолжал слушать монотонное бормотание учителя на какую-то, безусловно, увлекательную тему. С корней третьей степени и свойств логарифмов его мысли плавно перетекли на Веснушку, которая тоже, наверное, сейчас была бы не против прогуляться вместе с мальчишками по заснеженному городу. Они бы пошли в старый парк, построили бы крепость из снега под свой веселый смех и заливистый лай их четвероногого друга, поиграли бы в снежки, а после, промокшие насквозь, но счастливые, вернулись бы домой отогреваться горячим чаем с приготовленными мамой пирожками.

От долгих мечтаний веки налились свинцом и медленно, даже незаметно для Лёньки закрылись.

Перед ним предстала знакомая картина пешеходного перехода у небольшого продуктового магазина с неизменным недовольным милиционером-помидором. Лёнька улыбнулся, вспомнив, как они с Сашкой только познакомились и начали придумывать всем фруктовые прозвища. И тут, как по мановению волшебной палочки, перед ним появился Саша. Но не такой, каким был сейчас, а какой-то серьезный, погруженный в свои проблемы, скользящий отрешенным взглядом по прохожим. Короче говоря, взрослый и чужой, уже не Сашка, а настоящий Александр. Он действительно выглядел гораздо старше, мужественней, черты лица, казалось, заострились, а взгляд стал цепким, но потухшим. Но Лёнька все равно был рад этой встрече. Внутри сразу же разлилось тепло, а сердце бешено заколотилось в груди, ведь, он знал, они с другом не виделись уже много лет.

И вот они поравнялись. Лёнька уже раскрыл объятия, чтобы поприветствовать старого друга, но тот, даже не задержав взгляда синих глаз на белокуром парне, прошел мимо. Шок наполовину с растерянностью начали проступать на лице Лёни. Может, он перепутал? Может, как последний дурак, принял какого-то совершенно незнакомого парня за любимого друга? А может, это друг так изменился?

Встряхнув головой и прекратив бесконечный поток вопросов, Лёнька развернулся и, быстро нагнав Сашку, поймал его за руку. И наткнулся на полную презрения гримасу, а губы, которые он так любил целовать, строго, срывающимся голосом произнесли:

– Леонид! Опять вы спите на моем уроке!

Лёнька подскочил на стуле, как ошпаренный, перевел мутные, все еще сонные глаза на разъяренного преподавателя и только сейчас понял, что все это было лишь сном. Он облегченно выдохнул, но учитель принял это на свой счет, притом жутко интерпретировав, и еще больше рассердился:

– Так, давайте, идите к доске, раз вы считаете, что можете себе позволить такое поведение…

Лёнька без вопросов поднялся из-за парты под сдавленные смешки одноклассников и пошел решать какие-то скучные, никому не нужные и до омерзения однотипные примеры. Под успокаивающий скрежет мела по доске он пытался переварить увиденный сон, но отчего-то плохо получалось разложить все по полочкам, а в голове постоянно всплывала одна-единственная мысль: «Я не хочу тебя терять».

Из школы Лёня выходил в подавленном настроении, и уже первый снег не казался таким радостным событием, солнце скрылось за тучами, а под ногами была какая-то каша из грязи и талого снега. Но как только он завернул за угол и буквально налетел на спешащего к нему навстречу Сашку, то все плохое было сразу же забыто.

Рыжик лучисто улыбнулся, обняв друга, и задорно воскликнул:

– Завтра отправляемся в плавание, капитан!

Что значит эта фраза, причем сказанная с таким энтузиазмом, будто они действительно отправляются в кругосветное путешествие, Лёнька так и не понял, а Сашка отказывался объяснять, обещая другу, что он сам вскоре разберется.

***

На следующий день, как и договорились, мальчишки встретились на баскетбольной площадке и медленно направились в парк. Погода радовала не по-осеннему теплыми солнечными лучами на безоблачном небосводе, под ногами чавкала неаппетитного вида масса, состоящая из грязи и талого снега, а рядом с бордюром журчал ручеек.

Сашка шел впереди, прокладывая путь между лужами. Причитающий позади него Лёнька скакал следом, но такого же удовольствия от этой прогулки не испытывал.

– Ну расскажи, что ты задумал? – не выдержал Лёнька, утомившийся изображать из себя горного козла, который по неосмотрительности выбрал себе в проводники Ивана Сусанина.

– Сейчас увидишь, – заговорщически ухмыльнулся Сашка, подбираясь к ни в чем не повинной елке. Он осторожно оторвал большой кусок сухой коры от ствола дерева и разломал его на несколько частей.

Лёнька скептически следил за действиями друга, но сдерживал себя от комментариев. Наконец воткнув в один из кусочков коры небольшой корявый прутик, Сашка протянул его другу с победной улыбкой.

– Что это?

– Кораблик, – широко улыбаясь, ответил Сашка, как будто бы это была прописная истина. – Знаешь, весной обычно, когда снег тает, их запускают по ручью и смотрят, чей победит. Сегодня нам повезло, погода теплая, и весны ждать не нужно.

– А это… это капитан на корабле, что ли? – разглядывая торчащий из коры прутик, спросил Лёня.

– Вообще-то парус, но это все фигня. Так, готов? Шлюпки на воду! – крикнул Сашка и присел у ручейка. Лёнька повторил его действия, занеся руку с корабликом над водой. – Отпускаем на р-р-раз! Два! Три!

И меленькие корабли понеслись по талой воде, огибая препятствия в виде пожухлой листвы, веток и прочего мусора. Мальчишки бежали за ними, чтобы не упустить из виду, подбадривали юркие куски коры и уже не обращали никакого внимания на разлетающиеся от каждого шага брызги грязи и любопытных прохожих, останавливающихся посмотреть на разыгравшуюся перед их глазами нешуточную гонку. Вскоре кораблик Лёньки зацепился за перекинувшуюся через ручей наподобие моста ветку и был дисквалифицирован за неспортивное поведение и категорический отказ двигаться дальше, в то время как Сашкин продолжил путешествие по парковым дорожкам.

– Оп, – Сашка ловко поймал Лёньку сзади за талию и притянул к себе. – Ну все, ты проиграл мне поцелуй, – жарко прошептал он, едва касаясь губами виска друга.

– А мы разве играли на поцелуи? Что-то я такого не слышал, – в шутку засопротивлялся Лёнька, хотя теплые объятия отбивали всякую охоту вырываться.

– Ты, наверное, прослушал, – усмехнулся Сашка, приподнимая лицо друга за подбородок и поворачивая для поцелуя.

Но тут на них обрушился поток недовольных высказываний старушонки, у которой сегодня день не задался с самого утра (свежий хлеб в палатке закончился прямо перед ее носом). Размахивая тростью, она самозабвенно ругала развратившуюся, не уважающую старших и вообще прогнившую насквозь молодежь, причем один раз все-таки съездила своей палкой Сашке по спине. Сослепу Лёньку она назвала девушкой легкого поведения, Сашку – неотесанным мужланом. Мальчишки еле дождались, когда она успокоится и отойдет на приличное расстояние, и заливисто засмеялись.

– Не приставай ко мне, подлец! – сквозь хохот сказал Лёнька, отвесив шутливую пощечину другу.

– Ах так? – рыкнул Сашка и подхватил Лёню на руки, изображая из себя злостного похитителя прекрасной принцессы. Но вскоре смех исчерпал их силы, и рыжику пришлось опустить друга на землю.

Минут через десять инцидент был забыт. Кораблики спускались на воду все чаще и чаще, а поцелуи проигрывались и выигрывались все быстрее и быстрее.

– Все, давай последний раз, и пойдем по домам, – устало произнес Лёнька, поглядывая на неумолимо темнеющее небо.

– Без проблем, – с готовностью отозвался Сашка. – Но сейчас сыграем на желание. Что скажешь?

С тем, кому не доверяешь, но все-таки собираешься заключить такое пари, обязательно начнется «только не это… и вот это тоже не загадывай, и это тоже, и еще это…», поэтому, посмотрев в горящие озорством синие глаза, Лёнька без раздумий ответил:

– Конечно! А теперь берегись, потому что я точно выиграю!

И опять кораблики, подгоняемые водой, журчание ручья, бег по парковым дорожкам, желание победить, азарт… Как в замедленной съемке, мальчишки догоняют уплывающие лодочки и видят: медленно-медленно оба кораблика падают в решетку коллектора, исчезая в черной бездне.

– Бывает же, – озадаченно прошептал Лёнька.

– Не свезло, – пожал плечами неунывающий Сашка. – А я такое желание уже придумал… ммм…

***

– Алло. О! Привет, Маргарита! Давно я тебя не слышала. Да, собираемся переезжать… ну что поделаешь, работа есть работа, – Света уселась на табурет, наматывая телефонный провод на палец. – Что? Конечно же, приглашение в силе! Приходите хоть сейчас, мы будем рады. Бери с собой мужа, думаю, он найдет общий язык с моим Вадимом. Ну и Лёню, само собой. Они с Сашей, кажется, хорошо проводят время вместе. Удивительно, как они еще друг от дружки не устали, – Света засмеялась, – ой, и не говори! Настоящая мужская дружба. Через часик? Хорошо. Все, пока-пока, ждем вас.

– Мне уйти? – спросила Нина, как только сестра повесила трубку.

– О чем ты говоришь, оставайся, конечно же. Сейчас Сашу пошлем за сладким к чаю, можно даже что-нибудь по-быстренькому испечь… хотя всего час… вряд ли успеем, но попытаться стоит!

Конец сбивчивого монолога Нина так и не дослушала, предпочтя провести сегодняшний вечер в одиночестве, тишине и спокойствии. Короче говоря, на работе.

Разведя бурную деятельность, Света сумела приготовить все за отведенный час и даже успела опуститься на секунду на стул, чтобы перевести дыхание, как раздался звонок в дверь. По одному лишь взгляду уставших, но довольных маминых глаз, Сашка понял, кому придется встречать гостей, и беспрекословно пошел открывать.

– Здравствуйте! – улыбаясь, поприветствовал гостей Саша. Маргарита ответно тепло улыбнулась, Лёнькин отчим невнятно пробормотал себе что-то под нос, а сам Лёнька хмуро посмотрел на друга и отвернулся, давая понять, что они обсудят все позже.

Наконец все расселись за столом. Моментально две семьи разделились на группы по интересам: Света с Маргаритой обсуждали одновременно учебу детей, новые кухонные принадлежности и популярную в этом сезоне диету, Сергей Васильевич с Вадимом дружелюбно спорили о преимуществах малолитражек на российских дорогах, а Лёнька с Сашкой делили на двоих неуютное молчание.

Пытаясь привлечь внимание друга, Сашка легко тронул того за коленку, но Лёнька сразу же ощетинился и стряхнул его ладонь.

– Ты чего? – не понял Сашка.

– Твоя тетя, – прошипел Лёнька, не поднимая глаз от кружевной скатерти, – столкнулась с нами. И много чего интересного высказала про нас. Особенно это понравилось моему отчиму.

– Пошли, – резко сказал решительно настроенный Сашка, выдергивая друга из-за стола. Взрослые, занятые своими беседами, и не обратили внимания на отсутствие детей за столом.

– А теперь рассказывай, – строго произнес Саша, закрывая дверь своей комнаты на ключ. Лёнька обессилено плюхнулся на его кровать и прикрыл глаза.

– Да ничего необычного. Просто все началось с того, что она попросила меня поторопиться, а то ты уже извелся «без своего любимого». Я ее сразу не узнал и сказал, что она меня с кем-то перепутала. И… – Лёнька тяжело вздохнул, – и она дала понять, что не обозналась, рассказав в подробностях, как мы с тобой целовались на площадке, а я подарил тебе васильки. Вот такие вот дела…

– Лёнь, – у Сашки не было слов. Он, конечно, предполагал, что его тетка способна на подлость, но чтобы вот так подставить его Лёньку… Это было крайне неожиданно. Саша осторожно прилег рядом с другом на бок и успокаивающе положил руку на нервно вздымающуюся грудь.

– Мама-то нормально отреагировала, только улыбнулась, а вот отчим… пообещал разобраться дома. Надеюсь, без рукоприкладства, – вяло улыбнулся Лёнька.

– Совсем сдурел? Какое еще рукоприкладство?! Да я сам, кому хочешь, руку приложу, если тебя кто хоть пальцем тронет! – тут же взвился Сашка, не на шутку напуганный фразой друга.

Лёнька открыл глаза. Он долго всматривался в бушующий синий океан во взгляде друга, перед тем как нежно провести пальцами по щеке рыжика.

– Ты хороший, – прошептал он, и вдруг порывисто обнял Сашу. – Ну зачем ты уезжаешь? Зачем? Я ведь без тебя загнусь. Стану как раньше серой, никому ненужной мышью… Останься со мной… пожалуйста…

– Лёнь… – Сашка закусил губу от боли. Каждое слово попадало точно в цель, глубоко царапало душу и оставалось там тяжким грузом. Нужно было сказать что-нибудь типа «это от меня не зависит» или «мы же не навсегда расстаемся», но слова застряли в горле горьким комком, и оставалось только поглаживать спину друга, надеясь, что это поможет им обоим успокоиться.

– Знаешь, любить так неприятно, – неожиданно подал голос Лёнька. – Как будто вырывают часть тебя и отдают другому человеку на растерзание, мол, делай, что хочешь. А этот человек берет и отдаляется от тебя. И ты стоишь, такой половинчатый, и совершенно не знаешь, как поступить…

– Сколько тебе лет, старик? – тихо засмеялся Сашка, пряча под улыбкой страх от мыслей друга. – Говоришь, будто прожил большую часть жизни и собираешься на покой.

– Уедешь, так и произойдет, – совершенно серьезно сказал Лёня.

– Перестань, – Сашка крепко прижал к себе несопротивляющегося друга и начал судорожно покрывать его шею поцелуями, – перестань меня так пугать. Все будет хорошо… и на нашей улице будет праздник.

– Да, конечно, – апатично произнес Лёнька. – У нас пока сплошной остров невезения, а не праздник.

Внезапно голоса с кухни стали становиться все громче, и мальчишки мгновенно притихли, вслушиваясь в разговор.

– Мы как раз собираемся на неделе съездить на новую квартиру, вещи какие-нибудь перевезти и так, по мелочам.

– А много у вас вещей? Мы могли бы помочь вам.

– Да? Это было бы замечательно! Правда, Вадим? Но сейчас мы справимся сами, а вот «в последнем плавании» вы бы нам очень пригодились. Как раз мальчишки рады будут попрощаться.

В своей комнате ребята переглянулись, зеркально ухмыльнувшись друг другу. Кажется, погода над их островом начинает налаживаться.

***

 Сашкины родители, как и обещали, уехали, оставив сына на попечение доброй тетушки, с которой Сашка уже неделю не разговаривал. Нина отвечала ему тем же, только не играла в молчанку, а придумала более увлекательную игру под названием «Сделай из Шурика Золушку или тысяча и один способ довести неконфликтного племянника до белого каления». Лёнька всячески пытался помогать другу с бесконечными делами по дому, но иногда натыкался на грозный взгляд Нины и холодную просьбу «убраться вон из ее квартиры».

И, о чудо, Дед Мороз, видимо, решил подарить мальчишкам подарок заранее и организовал внеочередной слет фотографов не где-нибудь, а в Екатеринбурге, то есть за тридевять земель от их родного города. Безусловно, Нина моментально собрала вещи и первым же поездом отправилась покорять коллег своим мастерством.

Радости мальчишек не было предела. Наконец-то! На-ко-нец-то они избавились от этого тирана. Да мачеха из «Золушки» была в тысячу раз гуманнее, чем Нина! Громче всех радовалась, конечно же, Веснушка, заливисто тявкая вслед уходящей тетушке, грозе всех четырехлапых и хвостатых.

В этот же день Маргарита сообщила Лёньке, что они с Сергеем (который так и забыл отчитать мальчика за «неподобающее мужчине отношение к Саше») уедут к внезапно заболевшей бабушке. Болезнь бабушки – это, естественно, не повод для праздника, но Лёнька все равно не удержался от сладкой улыбки, когда осознал, что их с Сашкой оставили одних. Дней на пять точно. И было принято решение отпраздновать это совместной прогулкой на свежем воздухе. Как раз за недавнее время выпало безумно много снега.

– Саш, Сашка! Подойди сюда! – прокричал Лёнька, безрезультатно пытавшийся дотянуться хотя бы кончиками пальцев до свисающей с крыши гаража сосульки.

Ответа он не дождался, так как Саша был занят поистине увлекательным делом: лепкой снеговика. Или снежной бабы. Он об этом пока не задумывался и продолжал, кряхтя,  катать огромный, доходящий уже до его талии, снежный ком. Как он будет поднимать этот ком на еще больший, Сашка тоже как-то не подумал.

– Саш! Да ты глухой что ли совсем?! – все еще продолжая прыгать до сосульки, попробовал достучаться до друга Лёня. – Оторвись ты от эт…

Но тут после очередного не увенчавшегося успехом прыжка Лёнька неудачно оступился и, взмахнув руками, упал прямо в слепленный с таким усердием Сашкин снежный ком. Удивлению и негодованию рыжика не было предела.

– Мог бы для приличия и промахнуться, вредина, – показал он Лёньке язык, протягивая руку.

– О да. Я же всегда сначала целюсь, куда бы упасть, а потом уже, рассчитав скорость падения, силу притяжения и упругости, плавно опускаюсь на выбранное место, – пробурчал запорошенный снегом Лёня.

– Конечно, – подтвердил Сашка. – Ведь именно поэтому ты всегда на меня приземляешься, – он озорно подмигнул, но Лёнька, видимо не поняв юмора, с наглой ухмылочкой схватился его за руку и потянул на себя.

Рыжик, явно не ожидавший таких решительных действий от друга, без особого сопротивления повалился на него. Под куртку, за шиворот забрался обжигающий снег. Даже все лицо залепило белой массой. Сашка, отплевываясь от снега и протирая глаза, поднял на Лёньку обиженный взгляд:

– Ну и за что?

– Не одному же мне мучиться потом, – улыбнулся Лёнька. – А еще одному так сидеть холодно. С тобой теплее.

Устало вздохнув, Сашка попытался устроиться так, чтобы меньше давить своим весом на друга, и, обняв за талию, положил голову ему на плечо. Лёнька прикрыл глаза, а на его губах заиграла такая солнечная улыбка, что, казалось, снег вокруг растает.

Неожиданно Лёня почувствовал, как что-то горячее ткнулось ему в шею, потом в ухо и снова обожгло дыханием шею.

– Саш, прекрати… – прошептал он, в противовес своим словам подставляя шею под легкие, практически невесомые поцелуи.

– Почему?

– Щекотно, – хихикнул Лёнька, все-таки оттолкнув рыжика, чтобы опять притянуть его к себе за ворот куртки для очередного сладкого поцелуя. Сашка, уже развязывающий свой шарф и медленно расстегивающий Лёнькин пуховик, вдруг прекратил свои действия, оперевшись на руки по обе стороны от головы друга и тяжело дыша.

– Так. Стоп. Давай подниматься, – и, встретившись с непонимающим и даже несколько разочарованным взглядом голубых глаз, объяснил: – Простудишься.

Он с трудом скатился с друга и помог ему выпутаться из снежных объятий.

– Ты, кажется, что-то кричал мне, перед тем как убить моего снеговика, – напомнил Сашка, отряхивая Лёню.

– Точно! Достань во-о-он ту сосульку! Пожалуйста, – Лёнька преданно заглянул другу в глаза, и тот просто не смог отказать.

Легко дотянувшись до вожделенной сосульки, Сашка сорвал ее, как спелый плод, и протянул Лёньке.

– И зачем она тебе?

– Смотри, – воодушевленно сказал Лёня, начиная рисовать тающей сосулькой по красной двери гаража. – Здорово, да? – и так по-детски наивно улыбнулся, что Сашка не сдержал ответной теплой улыбки. И тут синие глаза рыжика загорелись очередной идеей.

– Дай-ка сюда, – попросил он, забирая сосульку из рук друга. – А теперь ты смотри…

Закусив губу от старания, Сашка вывел на гараже: «Я. Тебя. Люблю». Надпись искрилась на солнце, разбрасывая блики на веснушчатое, улыбающееся лицо Сашки и отчего-то грустное – Лёньки.

– Ведь сейчас высохнет и исчезнет, как будто ничего и не было, – вздохнул Лёнька.

– Неправда, – улыбнулся Сашка.

– Правда-правда. Из-за солнца вода испарится и… – договорить он не смог, так как Сашка мягко, но настойчиво втянул его в головокружительный поцелуй. Рыжик, не прекращая ласки, обвязал вокруг глаз друга свой шарф.

– Ты мне веришь? Эта надпись там останется и никуда не денется.

– Эй, убери шарф, все равно там ничего уже нет, я же знаю!

– Ты мне веришь? – настойчиво повторил Сашка.

Лёнька замялся. Причем тут вера другу и прописные истины, не требующие доказательств? Но все же, криво улыбнувшись, ответил:

– Верю.

– Значит, ничего не исчезнет, – сказал Саша, смазано, будто в благодарность поцеловав друга в уголок губ. – Пошли отсюда, – и потянул Лёньку за собой.

***

На следующий день Лёнька зашел за Сашкой, чтобы вывести того на очередную прогулку. Чувствовал он себя как-то странно, будто во сне, но не придал этому особого значения.

Правда, когда Сашка выскочил из дома, Лёньку согнуло пополам от сильного кашля, который почему-то не хотел прекращаться.

– Так, – протянул рыжик. – Заболел, что ли? После вчерашнего?

– Нет, – мотнул головой Лёнька и, обняв Сашку за шею, жарко поцеловал в губы. Тот удивленно распахнул глаза: так несвойственно было его другу такое поведение. Лихорадочные поцелуи уже переместились с лица на шею, горячие руки пробрались под куртку, рисуя замысловатые узоры. Сашка сосчитал про себя до двадцати, успокоился и все-таки оттолкнул от себя друга.

– Ты чего? – возмутился Лёнька, обводя мутным взглядом нечеткую фигуру Саши. Почему фигура была нечеткой, он так и не понял. Вообще мысли текли очень медленно, а голова тянулась к земле.

– Блин, да тебя же шатает! – воскликнул Сашка, поддерживая чуть не упавшего друга за плечи. Он приложил тыльную сторону ладони ко лбу Лёньки. – Черт! У тебя еще и жар. Возвращаемся, горе мое. Ну и как ты мог так сильно заболеть?

Мелкими перебежками добравшись до квартиры, Сашка уложил невменяемого друга на постель и принялся снимать с него одежду. Кожа, казалось, горела под робкими прикосновениями.

– А теперь будем тебя лечить! – строго сказал Сашка, укутывая Лёньку теплым одеялом.

– Ты ведь не уйдешь? – донесся тихий голос из-под плотной ткани.

– Нет, конечно, – ласково улыбнулся Саша и погладил друга по белокурой голове. – Только схожу за чем-нибудь от температуры. Подожди секунду.

Сашка быстро сбегал в соседнюю комнату, постоял немного перед шкафом, выбирая необходимую бутылочку, и вернулся, неся в руках сироп ядрено-малинового цвета. С кровати сразу же раздался стон, полный нежелания употреблять какие-либо лекарства.

– Ну ладно тебе, – сочувственно сказал Сашка, присаживаясь на край кровати и протягивая пластиковую ложечку с жаропонижающим. Лёнька нехотя выпутался из одеяла, чтобы покорно проглотить предложенное снадобье, и снова зарылся в ворох покрывал.

– Вот и молодец, – шутливо похвалил друга Саша и поцеловал его в макушку.

– Не надо, заразишься, – вяло отозвался Лёнька и тут же совершенно убитым голосом добавил: – Извини…

– За что?

– Ну, тебе приходится возиться со мной, когда, наверно, у тебя было столько планов на эти дни.

– И все эти планы были связаны с тобой, – тепло улыбнулся рыжик. – Со всеми бывает. Не переживай ты так.

– Ага, конечно. Тебе сейчас надо развлекаться с друзьями, устроить там прощальную гулянку или еще что-то, а…

– Та-а-ак, – угрожающе прорычал Сашка, нависая над другом. – Кажется, у кого-то, не буду показывать пальцем у кого, с повышением температуры понижается самооценка. Какие, нафиг, друзья, когда ты тут при смерти валяешься! Перестань, – и чмокнул, как ужалил, в уголок губ.

– Не совсем уж и при смерти, – фыркнул Лёнька, но настроение у него заметно улучшилось. Не хотелось быть обузой.

– Вот такого тебя я люблю, – нежно прошептал рыжик на ухо другу. – Не надо грустных мыслей.

– Я постараюсь их держать при себе, – криво ухмыльнулся Лёнька.

– Не в этом дело, – тряхнул головой Сашка и вдруг стал каким-то непривычно серьезным. – Просто не думай о плохом. Ну уеду я в другой город, на этом же жизнь не кончается! – попытался он уговорить друга и себя в первую очередь.

– Ошибаешься, – грустно улыбнулся Лёнька.

– Все, спать! – резко скомандовал Сашка, прикрывая веки друга ладонями. – А то еще чего-нибудь похлеще напридумываешь…

Целый день Лёнька спал, мучимый бесконечными, тягучими, как мед, кошмарами, из которых невозможно было выбраться. Сашка постоянно менял холодные полотенца на голове друга, чтобы хоть чуть-чуть сбросить жар.

Ночью рыжик тоже так и не присел, так как у Лёньки начался жуткий кашель. Белокурый мальчик задыхался, хрипел, дрожал и никак не мог остановить кашель. Из глаз полились слезы от недостатка кислорода…

И наконец Сашка догадался залезть к нему под одеяло и крепко прижать к себе в попытке согреть. Потихоньку Лёнька успокоился и даже забылся тревожным неглубоким сном. А тем временем Сашка осторожно целовал спящего друга в волосы и пытался вспомнить, когда ему еще было так же спокойно, как сейчас, вместе с Лёнькой.

Через два дня интенсивного лечения температура спала, но чувствовал себя Лёнька до сих пор неважно. Это время они провели с Сашкой, смотря телевизор, играя в какие-то настольные игры и просто болтая. Удивительно, но Саша не то что не заразился, он даже в нос не начал говорить. Сам рыжик отшучивался, говоря «зараза к заразе не прилипает», а Лёнька глубоко-глубоко в душе хотел, чтобы друг тоже слег с простудой и… не смог уехать. Но к таким мыслям он решил не прислушиваться, считая их недостойными и чуть ли не предательством по отношению к Саше.

Этим вечером у Лёньки что-то опять начался кашель и голова казалась какой-то тяжелой, так что решено было отложить запланированную лечебную прогулку. И так, он полусидел на кровати, опираясь спиной на гору подушек, стащенных со всей квартиры, а Сашка уютно устроился у него в ногах, рассказывая истории из своей школьной жизни. Плавно они перешли на обсуждение друзей-приятелей, потом девушек, добрым словом вспомнили Олечку, и как-то само собой так получилось, что начали целоваться. Медленно, неторопливо и нежно. Лёнька пытался выразить, как он благодарен Сашке за заботу, а Сашка – насколько ему приятно ухаживать за любимым другом. Тонкие пальцы привычным жестом зарылись в рыжих волосах, губы распахнулись навстречу ласке…

– Сашка, давай займемся этим, – явно не соображая, что говорит, прошептал Лёнька, жмурясь от удовольствия, которое дарили лихорадочные прикосновения к разгоряченной коже.

Саша оторвался от методичного проставления темных отметин на хрупкой шее друга и медленно поднял глаза на Лёню. Тот никак не отреагировал. Быстро сморгнув шок, накатывающийся девятым валом, Сашка приподнялся над другом… и, быстро нацепив на лицо фальшиво-умиротворенную улыбку, сказал:

– Тогда я на момент отойду. Жди, – подмигнул он, оставляя Лёньку одного, а сам удалился на кухню.

Мысленно досчитав до ста и тем самым успокоив нервы, Сашка встал перед плитой и поставил на нее чайник. За эти дни он уже успел изучить поведение друга, когда у того была высокая температура, и заметил закономерность, что в такие моменты Лёнька совершенно не контролирует себя. И чаще всего это выражалось милыми приставаниями к Сашке, против которых он ничего не имел. Сейчас было то же самое, и поэтому Саша, как примерная сиделка, сделал чай, капнув туда ложку малинового варенья для понижения температуры больного, и понес его Лёньке в комнату.

Перед дверью Сашка не сдержался и тихо хихикнул в кулак. Его друг в нормальном состоянии, похоже, сдерживает внутри себя та-а-акой вулкан страстей!

Когда он тихо притворил за собой дверь, то увидел на кровати мирно посапывающего Лёньку. «Чего и следовало ожидать», – улыбнулся про себя Сашка и поставил дымящуюся кружку с чаем с малиной на прикроватную тумбочку. Он, как и в прошлые ночи, залез к другу под одеяло, обнял со спины, уткнувшись носом в макушку, и, убаюканный размеренным дыханием Лёни, погрузился в спокойные и светлые сны.