Текст книги "Волчья верность (СИ)"

Автор книги: crazyhead

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

День уже клонился к вечеру, вскоре Эска помог Марку раздеться, осмотрел зарубцевавшуюся рану и погасил свечу…

Эске было одновременно страшно и весело: интересно, какое лицо будет у Марка, когда он его увидит? Марку понравится?

МАРК

Марк проснулся, как от толчка. У него всегда была прекрасно развита интуиция, и сейчас она буквально кричала: «Опасность!». Римлянин сел на кровати, оглядел кубикулум и сначала не заметил ничего необычного. Вдруг ему показалось, что нечто движется из темноты прямо к нему. В тишине ночи явственно слышалось чье-то дыхание и тихое постукивание. Приглядевшись, Марк заметил силуэт. Он плыл в сторону Марка, именно шаги существа сопровождались дробным стуком, вскоре создание вступило в бледное пятно на полу, образованное падающим из окна светом. Фигура придвинулась ближе, полностью выйдя на свет, и перед Марком предстал огромный волк, серебрящийся под лучами луны. Он замер неподвижно, пристально уставившись на Марка, будто позволяя внимательно себя рассмотреть.

«Как здесь оказался дикий зверь? – лихорадочно рассуждал Марк. – Поблизости нет леса! Ну, вернее, есть, но он недостаточно близко. Волки выходят охотиться на людей, только если им грозит смерть от голода… Этот, конечно, довольно тощий, но не настолько…»

В мертвенном свете звезд зверь выглядел откровенно жутко, в желудке моментально образовался холодный ком, но так как животное не проявляло агрессии, то и римлянин оставался недвижим. Он разглядывал волка, не делая резких движений, и размышлял:

“Главное – не провоцировать его… Эска! – эта мысль ударила Марка, как молния. – Вдруг волк уже перегрыз ему горло? Хотя… крови на морде нет…»

Шкура у волка была редкого светлого окраса, что довольно странно летом. Да и вообще, Марк никогда не видел похожих животных: этот экземпляр был крупнее тех, что он встречал ранее. Гораздо. Зверь был не слишком широк, но его голова располагалась где-то на уровне Марковой груди. Когти были какие-то странные: темные и длинные.

Тем временем волку, кажется, надоело стоять неподвижно, он сел, перебрал лапами и облизнулся, пристально глядя на Марка. Потом заворчал и снова высунул длинный язык. Марк знал, что взгляд в глаза для животных означает вызов (впрочем, для многих людей так же), но все же не мог заставить себя оторвать взгляд от глаз волка. Радужка, кажется, была светлой. Впрочем, в темноте немудрено ошибиться.

Некоторое время человек и волк смотрели в глаза друг другу, затем волк занервничал, издал тихий скулеж, лег и спрятал нос под лапами. Через пару мгновений зверь по-человечьи приподнял брови, кинул взгляд на Марка, издал фырканье и на пузе, осторожно, подполз к человеку.

Дикие звери опасны, но у каждого – свой характер. Волк перед нападением скалится, шерсть на холке топорщится, мощный рык предупреждает смертельный прыжок. Вот так – из положения “лежа на животе” – прыгнуть не получится, поэтому Марк не испугался маневра. Когда зверь оказался совсем близко, Марка будто кто под руку толкнул. Мужчина медленно положил кисть животному на холку. Волк вздрогнул всем телом и сделал движение в сторону, но Марк сжал пальцы, и волк замер, а потом подарил ему очень знакомый взгляд исподлобья. Сердце сделало кувырок, заледенев от невероятной догадки. Животное больше не двигалось, только бросало на Марка удивленные взгляды. Это было очень забавное зрелище: брови приподнимались, зверь скашивал на человека глаз, встречался с Марком взглядом и тут же опускал морду, будто испугавшись, некоторое время сидел тихо, потом облизывался и снова приподнимал брови. Марк наблюдал-наблюдал, а потом хохотнул, не выдержав, волк дернулся, и мужчина успокаивающе потрепал его по холке. Животному явно понравилось прикосновение – холодный мокрый нос доверчиво ткнулся в голое марково колено, и мужчина продолжил гладить и почесывать в разных местах, волк начал подставляться, раскрыл пасть и вывалил наружу язык в своеобразной улыбке, забил по полу хвостом. Это было очень странно – без опасения прикасаться к дикому волку. Через некоторое время Марк задумчиво произнес:

– Знаешь, приятель, а я тебе завидую… Ты можешь бегать всю ночь, гоняться за грызунами или что ты там делаешь. А я со своей проклятой ногой даже на лошади не могу ездить…

Волк в ответ только посмотрел и облизнул нос. Потом поднялся с пола, вывернулся из-под рук Марка и легко вспрыгнул на кровать.

– Эй! – запротестовал Марк. – У тебя же ноги грязные! И шерсть наверняка налетит!

Волк ехидно фыркнул и начал устраиваться, демонстративно повернувшись к Марку задом.

– Ну, и наглый же ты! – констатировал мужчина.

Животное устроилось в ногах, свернувшись и заняв добрую половину кровати, Марк некоторое время размышлял, что ему делать с этим странным волком, взглянул на Эскино место – никого. Угрозы от волка Марк не ощущал, так что решил просто лечь и спать.

– Слушай… Ты так лег, что мне уже места нет. У меня нога больная, как скрутит судорогой – еще пну тебя в нос… Может, рядышком вытянешься?

Как ни странно, зверь его послушался, с ворчанием и кряхтением поднялся, дождался, пока мужчина устроится, и привалился под бок. Засыпая, почти уткнувшись носом в волчью шкуру, Марк отметил, что неожиданный сосед пахнет как-то знакомо, только никак не удавалось припомнить, где он уже слышал этот запах…

ЭСКА

Увидев, что Марк проснулся и начал озираться по сторонам, Эска медленно, чтобы не напугать, вышел на свет. Обычно через несколько ударов сердца после появления Эски в ноздри ударялся резкий запах ужаса. Двуногий обливался потом и начинал завлекательно отдавать загнанной добычей.

Римлянин испугался, но уже через пару мгновений запах стал слабее. От Марка немного тянуло беспокойством, но не страхом. А потом широкие ладони опустились Эске на шерсть, заставив его самого струхнуть – все-таки двуногие несут опасность, а причинить вред нынешнему хозяину невозможно из-за клятвы, и волк занервничал. Однако человек сумел его успокоить. Прикосновения Марка неожиданно оказались весьма приятными. Звериная сущность млела от уверенных касаний и настойчиво кликала Марка не “двуногим”, а “вожаком”. Сам Эска не совсем понимал, почему у звериной ипостаси сладко дрожит внутри и до безумия хочется перевернуться на спину и подставить брюхо.

Человек был слабее, это понятно, но жертвой не пах, наоборот – был столь спокоен, что из глотки рвался тихий просительный скулеж. Марк смеялся, тихо, необидно, чесал холку и спину, Эска ощущал довольство и расслабленность, однако человеческая его составляющая была обеспокоена: двуногие боялись перекидышей, считали их слишком опасными и безжалостно истребляли, если появлялась такая возможность. Волка Марк не побоялся, но перекидыш – это другое… Звериная сущность не волновалась ни о чем, близость “вожака” сделала эту часть Эски совершенно беспечной, в конце концов бритт перестал противиться прошивающей волка эйфории.

Ласковые руки заставляли плавиться от восторга, уже давно никто не был нежен ни с волком, ни с человеком. Эска поймал себя на мысли, что ему хотелось бы, чтобы Марк одарил его подобными прикосновениями и в другой ипостаси. Вслед за мыслью пришла короткая вспышка раздражения на самого себя, тут же, впрочем, растворившаяся – волк не умел злиться, когда ему так хорошо, значит, и Эска тоже был доволен.

МАРК

Утром Марк проснулся очень рано, едва встало солнце. Волка на кровати не было, зато спал голый Эска. Свернувшись клубочком…

Сердце пропустило удар. Многое становилось на места: нежелание говорить о себе, огромная для такого тела физическая сила, постоянная напряженность и это чувство… Марк все время ощущал бритта как нечто дикое, неукротимое и опасное, хотя и не для него. Римлянин был уверен в Эске, в том, что он не только не причинит вреда, но и будет защищать.

В первый день бритт признался в своей ненависти, но, хотя на словах Эска его ненавидел, заботливые руки выдавали истинные чувства. Ухаживая за ним, раб был очень аккуратен, боясь причинить лишнюю боль. Осторожно поил отварами, не проливая ни капли. Был терпелив к Марковым капризам. Все вместе это уже не походило на простое выполнение своего слова. В каждом жесте таилась симпатия, взгляд выражал беспокойство и искреннее желание помочь.

Пока Марк задумчиво разглядывал бритта, тот успешно имитировал дрему, и только дрожание ресниц выдавало его внимательному взгляду. Конечно, перекидыш проснулся одновременно с Марком, но по какой-то причине дал римлянину некоторое время на обдумывание ситуации.

Марк еще немного полюбовался на изгибы поджарого тела, покрытого еле заметным светлым волосом, и притронулся кончиком пальца к моментально заалевшему уху. Эска чуть слышно вздохнул, открыл глаза и нащупал Марков взгляд.

Серые глаза бритта загадочно мерцали, губы плотно сжимались в тонкую линию, волосы от соприкосновения с тканью растрепались и торчали во все стороны даже больше обычного…

Марк подумал, что Эска невероятно красив. Не так, как красивы ухоженные, облитые маслами и подкрашенные юноши, которых часто можно встретить в доме уважаемого римского гражданина. Бритт, в противоположность округлым, плавным в движениях мальчикам, словно бы весь состоял из острых углов, движения – точны и экономны, вместо покорности – сопротивление, вместо кокетливой завлекающей улыбки – ехидный оскал.

Эска наклонил голову и сел, не стесняясь своей наготы:

– Ну что? Как тебе мой секрет? – кривая улыбка изломала тонкие губы.

– Ошеломляюще! – честно ответил мужчина, борясь с желанием впиться в обветренные губы с поцелуем.

– Люди не любят таких, как я… – серьезно произнес бритт, Марк согласно кивнул, это было понятно.

– На нас охотятся и истребляют, – продолжил Эска, пристально вглядываясь Марку в глаза, римлянин пожал плечом:

– Ты намного сильнее обычного человека твоего сложения и, думаю, быстрее.

Бритт грустно вздохнул:

– Это правда. Но все же уязвить можно и меняющего облик…

– Там, на арене – на тебе был ошейник. Он выглядел довольно занятно, не похож на украшение.

При упоминании ошейника, Эскины глаза тревожно заблестели, он нервно облизнул губы и Марку сразу вспомнился длинный волчий язык.

– Он блокирует волчью часть. Я почти ничего не могу: ни перекинуться, ни обонять. Чувства слабеют… Мы со зверем – единое целое, без волка одиноко… Ты ведь не наденешь его снова?

– Мне с тобой не справиться! Как я сделаю то, чего ты не хочешь? – хохотнул Марк, Эска мрачно глянул из-под рыжеватых бровей:

– Против тебя я бессилен: ты спас мне жизнь, теперь она принадлежит тебе. Я не буду сопротивляться, как бы ты ни решил мою судьбу…

– Понятно… Я верю тебе, Эска, ведь ты не причинил никому вреда, хоть и давно уже здесь, – бритт быстро улыбнулся одним уголком рта, продолжая внимательно смотреть на Марка. – Скажи… твоя способность – что это? Ты можешь стать зверем только ночью?

– Нет. Когда мне надо.

Марк вспомнил, как чесал волка, и ему стало немного неловко. Бритта он так тискать не осмелился бы.

– Ночью ты вел себя… ну… как волк. Ручной. Ты думаешь как человек или как зверь?

– И то и то. У зверя есть определенные привычки, в теле животного я следую им, так проще. Иначе будет трудно управиться. Все-таки ноги-то четыре, а не две, еще и хвост… Но я не испытываю непреодолимого желания убивать, если ты об этом.

Марку было все еще непонятно, но он решил оставить выяснение деталей на потом.

– Слушай, если все так, как ты сказал, откуда же взялись жуткие истории о полностью истреблённых деревнях?

Бритт посмотрел печально:

– Волк тоже может сойти с ума, разве у людей так не бывает?

– Бывает, конечно… Не беспокойся, Эска, я не заставлю тебя мучаться в ошейнике и сохраню твою тайну…

Эска облегченно вздохнул, кивнул Марку и улыбнулся – крайне редкое зрелище. Раньше бритт, бывало, тоже улыбался. Это были такие быстрые улыбки-усмешки. Короткие и ослепительные, словно молнии. В этот раз улыбка проявилась на лице подобно торжествующему жизнь восходу солнца. Сначала лицо бритта расслабилось: разгладились упрямые складочки у губ, исчезла злая морщинка между бровями, потом глаза засияли облегчением и благодарностью, и только после этого взмыли вверх уголки тонких губ, приоткрылся рот и показались мелкие белые зубы. Марку почудилось, что он ослеп, такое действие оказало на него это нехитрое проявление радости.

Потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и продолжить расспросы:

– Скажи, чего стоят все эти рассказы об укусе перекидыша, обращающего человека в подобное существо?

– Только в полнолуние.

– Итак, ты – быстрый, сильный, выносливый. Какие еще у тебя способности?

– Чувствую мельчайшие оттенки запаха, зрение более острое и слух тоже. Ловкость, чувство равновесия, гибкость суставов… вижу в темноте, ну и раны заживают почти мгновенно…

– То есть, выйди ты на арену без ошейника – и у гладиатора нет шансов?

– Конечно. Даже с учетом того, что я бы не стал демонстрировать свои способности. Нельзя показывать такое двуногим. Двигаться пришлось бы лишь чуть быстрее, чем обычный человек. Но это все равно, что взрослый будет драться с трехлеткой…

– Твой прежний хозяин знал?

– Да. Вычислил по повадкам.

– По повадкам? – хохотнул Марк. – Я не заметил в тебе ничего звериного!

– Можно понять, если знаешь, на что смотреть. Я пью чистую воду, никогда не употребляю спиртного, мне неприятны некоторые специи… Но самое главное – любое повреждение затягивается прямо на глазах.

– Понятно. А почему ты вообще позволил себя пленить?

– На стаю напали, большая часть ушла, а я помогал малышне, и меня окружили. Проследил, чтобы мелкие убежали, а сам попался…

– Но как?

– Слишком большой отряд. Если бы я перекинулся у них на глазах – все равно бы не смог отбиться. От стрелы в глаз перевертыш умрет так же легко, как двуногий. Я надеялся сбежать потом. Но не удалось…

– О! А потом, что было потом? – с жадностью спросил Марк, Эска улыбнулся, устроился на постели поудобнее, накинул на тело покрывало – с утра в помещении было свежо – и продолжил:

– Приручить меня не получалось, в конце концов хозяин решил, что я, даже в ошейнике, опасен. Мне «повезло». Тот, кому хозяин поручал грязную работу, оказался весьма жаден и решил продать меня на арену. Его знакомый работорговец уезжал в другой город, так что можно было провернуть все это, не опасаясь быть раскрытым. Вот так все и вышло…

Они помолчали, Эска задумчиво глядел на стену, а в голове Марка копошилась одна дикая идея… и чем дальше, тем больше она ему нравилась…

– Ты сказал, что укус, пришедшийся на полнолуние, превращает в волка? Сегодня же как раз полнолуние?

– Это будет не совсем полноценный волк, – медленно произнес Эска, цепко глядя на Марка, – не такой, как я. Все способности будут ниже, чем у рожденного.

Тишина еще не проснувшегося поутру дома упала на них, Марк обдумывал сказанные слова. В сущности – что это меняет? Сейчас он даже не человек – так, половинка. Ничего толком сделать не может…

– Старые раны излечиваются? Иными словами – я смогу ходить? Бегать?

– Сможешь. Намного быстрее, чем до. Но не спеши радоваться: это не простая штука. Одно дело родиться с волком внутри, совсем другое – уже во взрослом возрасте отделить часть своей души и сделать ее волком. На тебя обрушится вся яркость мира. Это оглушит, ослепит, заставит задыхаться… Некоторые сходят с ума, не выдержав. Вот поэтому испокон веков обращенный волк в первое время должен подчиняться тому, кто его обратил. До тех пор, пока старший не решит, что обращенный контролирует себя и не наломает дров.

– Эска, мне даже нет еще тридцати! – голос Марка стал хриплым, римлянин ненавидел свою слабость, тяжело было высказывать вслух то, что его терзало. – Ты представляешь, что меня ждет? Я, как в клетке, заперт в своем теле. Еще недавно я был ловок и быстр, а сейчас без твоей помощи ни на что не способен…

– Может, со временем станет получше? – неуверенно протянул Эска, Марк мрачно зыркнул на бритта и тот стушевался: оба понимали, что нога лишь перестанет болеть, но останется слабой и ненадежной, деятельному мужчине придется значительно поумерить прыть, соразмеряя желания с возможностями.

– Я не хочу так жить. Абсолютно точно двинусь…

– Марк, подумай, потом ты не сможешь отыграть назад, – рассудительно произнес бритт. – Это навсегда. Решение очень серьезное: если не выдержишь и тронешься, придется тебя убить, чтобы не пострадали невинные.

– Невинные обязательно пострадают от моего ужасного характера, если эта проклятая нога продолжит мучить меня. Хочу бегать, – категорично заявил Марк. – О, кстати, говорят, лошади боятся волков! Было бы жаль, я люблю лошадей… хотя это не столь уж важно!

– Да не, брехня, – усмехнулся Эска. – В человеческом обличье волком мы не пахнем. Так что лошадям по барабану.

– Ну и хорошо. Тогда – сегодня ночью. Ради того, чтобы снова стать полноценным, я готов тебе подчиниться. Смотри не злоупотребляй! – полусерьезно предупредил Марк, Эска растерянно кивнул.

ЭСКА

Римлянин ставил Эску в тупик с первого дня знакомства, и в этом мужчина был замечательно постоянен. Марк с такой нежностью и теплотой поглядывал иногда на бритта, что тот терялся под его мягким взглядом. А какими глазами Марк смотрел на волка! Капелька опасения, немного любопытства и восхищение. Ни ужаса, ни гадливости, столь привычных для двуногих.

На голого Эску Марк смотрел с интересом. Запах явно говорил, что Эска его привлекает. Обычно подобного рода внимание со стороны хозяина было для бритта нежелательным, но Марк – особенный. Не такой, как другие…

От намерения Марка стать оборотнем Эска почувствовал настоящее смятение, ведь прежде он никого не обращал. Это большая ответственность. Осторожно формулируя свои мысли, бритт попытался указать римлянину на возможные опасности, но тот был непреклонен: «Хочу бегать!» Бритт его понимал: нога и впрямь делала здорового, энергичного мужика малоподвижным калекой.

– Ты ведь можешь стать волком днем?

– Конечно. Говорил уже, что могу… только мы так не делаем – двуногие к этому не очень хорошо относятся…

– Перекинься.

Эске даже в голову не пришло оспаривать приказ, он поставил ноги на светлую плитку пола и привычным усилием воли призвал волчью ипостась; пол стал ближе, все ощущения – еще ярче, чем в теле человека, запах Марка тут же забил ноздри, волк заворчал и вопросительно вскинул брови, мотыльнув хвостом.

– Хочу показать тебя дяде и остальным обитателям дома, – пояснил римлянин, протягивая руку к густой шерсти, – ведь, насколько я понимаю, несмотря на живучесть, ты все же не бессмертен.

Эска испуганно помотал головой и протестующе зарычал, его племя издревле хоронилось от людей, привычка настолько въелась, что стала второй натурой, но Марк был непоколебим:

– Пойдем.

От спокойного негромкого голоса шерсть на загривке встала дыбом, противиться приказу не было никакой возможности, но Эска все равно показал Марку зубы. Прижатые к голове уши, визгливое порыкивание, оскал – зрелище устрашающее. Однако римлянина эта демонстрация ничуть не впечатлила, он бестрепетно протянул руку и, не опасаясь острых клыков, почесал волку за ухом:

– Ну что ты? Я понимаю, волнительно. Не ворчи, не ворчи… Слушайся меня, делай, что скажу, и все будет хорошо… Да? Договорились?

Зеленые глаза смотрели ласково, но твердо. Эска посопел немного, недовольный, подергал ушами и испробовал на Марке свой лучший испепеляющий взгляд. Безрезультатно. Марк продолжал уговаривать. И гладить. Эска сдался – высунул язык и пару раз вильнул хвостом, как собака.

Когда они шли по двору, бритт прижимался к ноге Марка, низко опускал голову и старался игнорировать испуганный взгляд Стефаноса. Эска всерьез боялся, что старому зануде придет карачун(4) – пожилой раб страшно побледнел, зажал рот руками и попытался слиться со стеной.

Идея хозяина не казалась бритту разумной – дядя немолод, а ну как разволнуется?

Старший Аквила сидел в кабинете и правил свои мемуары. На приветствие племянника он ответил, не поднимая головы. Полюбовавшись некоторое время на седую макушку, Марк понял, что надо как-то привлечь внимание, сам дядя, похоже, не собирался отрываться от текста, он выглядел весьма увлеченным.

– Дядя, познакомься: это – мой ручной волк!

Эска фыркнул, а дядя подавился очередным глубокомысленным хмыканьем, вскинул брови и с изумлением воззрился на огромного белого волчару, ростом с хорошего теленка.

– Гм… – произнес он и, медленно приподнявшись, подошел поближе.

Зверь удостоился самого внимательного осмотра, дядя задумчиво покачался с пятки на носок, потом произнес:

– Это существо вообще не похоже на волка… Марк… откуда ты его взял?

– Спас.

Эска фыркнул еще раз: правду ведь сказал!

– Он… прирученный? – с сомнением спросил дядя.

– Не совсем… – признался Марк, дядя иронично вздернул бровь, спокойно ожидая продолжения. – Ты прав – это необычный зверь. Хотел бы я поведать про его удивительную особенность, но это не моя тайна. Нужно твое слово.

– У тебя оно есть, – легко произнес Аквила.

Марк кивнул, у Эски встала дыбом шерсть: не может же он…

– Это Эска.

Марк потрепал светлую шерсть, волк заворчал, выражая неудовольствие, извернулся и прихватил жесткую ладонь зубами. Осторожно, еле сжимая, чтобы не поранить. Мужчина только мягко улыбнулся, на эту демонстрацию агрессии и погладил другой рукой длинную волчью переносицу. Эска издал раздраженное ворчание и вынужден был выпустить конечность, слишком уж ласково улыбался противный двуногий…

– Не злись. Это же мой дядя, родня. Давай, обратись ненадолго, а потом сразу обратно – не надо, чтобы кто-то еще видел.

Эска скосил взгляд на застывшего Аквилу. Тот горестно поджимал губы и, кажется, считал, что племянник сошел с ума.

– Эска! – с нажимом произнес Марк.

В голосе бывшего центуриона зазвенела сталь, Эска тоскливо тявкнул, происходящее ему не нравилось, но приказ хозяина нельзя нарушить, и вот уже перед Аквилой разгибается голый бритт.

– Обратно, – почти сразу коротко приказал Марк.

Эска, не медля, вернул себе звериное обличье. Не зная, чего ждать от старика, Эска сильно волновался, длинный язык помимо воли облизывал и так мокрый нос, а из горла рвался позорный скулеж. Немного лучше стало, когда Марк радостно просиял:

– Вот, молодец! – и, схватив лобастую голову Эски, чмокнул его в нос.

Губы римлянина были мягкими. Никто еще не целовал зверя в нюхалку. Волк удивился. Чихнул и потряс головой. Потом боднул захохотавшего Марка в живот – не сильно, так чтобы не уронить. Пока Эска тер неожиданно зазудевший нос об Маркову тунику, Аквила подошел ближе и, улучив момент, погладил волка по голове, а потом и бочок почесал ошеломленно замершему зверю.

«Да что же за люди-то такие! Вместо того, чтобы орать и убегать, они радуются и тискают меня! А ведь приятно…»

Эска против воли завилял хвостом и радостно вывалил язык.

– Знаешь, а в виде волка он мне больше нравится, – заметил Аквила. – Дружелюбный такой. У меня в юности был ручной волк…

Аквила мечтательно улыбнулся.

– Он был настоящим боевым товарищем, тридцать лет всегда рядом… как тень! Когда умер от старости, рыдал, как над родственником. Ох… до сих пор сердце сжимает. Ты, Эска, что-то мне его напомнил, – улыбка дяди стала немного грустной.

– Хотел сказать еще кое-что. Если все пойдет, как следует, завтра появится еще один волк.

– Уверен? – Аквила сдвинул кустистые брови, всем своим видом выражая сомнение в плане Марка. – Это наверняка опасно, да и не всякий способен стать волком.

– Я скажу, на что я точно не способен, – прожить всю оставшуюся жизнь вот так, – Марк гневно ткнул пальцем в сторону больной ноги. – Если помру – не вини Эску, он отговаривал…

– Боги, даже волк мудрее моего племянника! – тихо пожаловался сам себе Аквила, Марк и бровью не повел, продолжая как ни в чем не бывало:

– …и предупредил обо всем. Но все же я должен рискнуть…

– Понимаю, – дядя неодобрительно набычился, но спорить не стал.

– Я бы хотел собрать всех и показать волка, пусть считают его моим ручным зверем. А завтра ты покажешь им меня, если все будет нормально.

– Да, конечно, сейчас всех построим…

Марк ободряюще потрепал Эску по холке:

– Еще чуть-чуть потерпи, я знаю, тебе не нравится показываться людям.

Волк тявкнул и снова провернул трюк с ладонью, Марк даже не поморщился, Эска выплюнул руку, потому что так было неинтересно и, по-человечьи вздохнув, потрусил за хозяином во двор.

– Всем внимание! Это мой ручной волк. Он особой породы, очень дорогой и прекрасно обученный. Запомните – ваша шкура стоит в разы дешевле, чем его, так что если на нем появится хоть царапина… Я заказал еще одного. Скорее всего прибудет завтра. Дядюшка вам его покажет.

В хозяйстве Аквилы людей было совсем немного, Эска хорошо знал каждого, кто стоял сейчас и с некоторой опаской смотрел на волка. Конечно, известие о новом домашнем животном хозяина никого не обрадовало, но недовольство было благоразумно оставлено для приватных бесед.

Марк успокаивающе гладил нервничающего волка, у Эски даже мелькнула мысль, что он нравится римлянину на ощупь. Твердые пальцы зарывались в шерсть, пропускали ее между пальцев, дотрагивались до кожи, по хребту бежала щекотка, и лапы подламывались, хотелось плюхнуться на спину и подставить уверенным рукам живот. Задумавшись о ближайшем будущем, Эска позволил себе помечтать о том, как же здорово будет бежать с Марком рядом, разделить восторг охоты, когда дичь бьется в хватке клыков, а ее кровь опьяняет не менее, чем вино, которое потребляют глупые двуногие. Лес примет их в свои объятия, и они поскользят стремительными тенями по еле заметным тропам, зверье, почуяв опасность, будет разбегаться с их пути, а Госпожа Луна осветит дорогу своими мертвенными лучами…

Очутившись в комнате, Марк проверил, чтобы никто не околачивался поблизости, и произнес:

– Обратись обратно, хочу узнать у тебя еще пару вещей.

Эска вернулся в свою человеческую ипостась и принялся одеваться. Он не стеснялся своего тела, но у людей было принято носить одежду. Марк наблюдал, храня невозмутимое выражение лица. Эска тишком принюхался, ловя запах, исходящий от римлянина, и улыбнулся краешком рта – от мужчины тянуло тяжелым ароматом желания.

«А ведь я ему все же нравлюсь… значит, сегодня ночью будет забавно!» – Эска позволил себе еле заметную улыбку. Лишь легкий изгиб губ, но Марк заметил:

– Ты не сердишься?

– За то, что напугал меня до смерти? Нет, ну что ты! С чего бы это?

Эска говорил все это с каменным лицом, но в глазах плясали смешинки.

– О! Вот не знал, что ты трусишка! Кстати, а огня ты боишься?

– Я-то нет, а вот волк – да! А насчет трусости – если мой клан все же выжил, а это вполне вероятно, посмотрю я, какой ты будешь смелый, когда я скажу: «Познакомься, папа, это мой хозяин-римлянин. Он теперь наш соплеменник!»

– Э-э-э… – протянул озадаченно Марк. – А я что, автоматически вступаю в племя, если становлюсь волком?

– Конечно! Думал, это и так понятно. Нас ведь совсем мало, и мы очень тщательно выбираем обращенных.

– Я прошу от тебя слишком многого? Ты преступишь какие-то ваши законы, если обратишь меня? – Марк серьезно смотрел на Эску, в его глазах была тревога.

– Нет. Я старший сын вождя и на многое имею право. Получится довольно абсурдно: ты мой хозяин, я дал тебе слово. И тебе придется дать мне слово. То есть, мы должны будем подчиняться друг другу. Смешно.

– Эска, правда, что скажет твой отец, если он жив?

Бритт озорно улыбнулся:

– Лучше тебе не знать те слова и выражения, которые он употребит, но я имею право, и он смирится…

– Прости, – покаянно произнес Марк и положил свою ладонь Эске на предплечье, – от меня столько проблем.

– О да, это будет просто отвратительно – кусать римлянина, а потом еще командовать им. Ужасное мученье, не знаю, как я только выдержу весь этот груз ответственности и всю эту власть над целым одним человеком!

– Да ты смеешься надо мной! – вскричал Марк в притворном возмущении.

Эска сделал постное лицо и ответил подчеркнуто безэмоциональным голосом:

– Ну что ты, хозяин! У меня чувство юмора атрофировано с детства, а веселиться мне по статусу не положено!

Марк на это только фыркнул и покачал головой.

МАРК

Марк очнулся на земле, где-то в лесу, они с Эской лежали на земле, голые, конечно, и… обнимались?

Бритт очень уютно умостился в его объятиях, положив голову на Маркову руку, и крепко спал. В его взъерошенных волосах застряли хвоинки, а лицо было такое умиротворенное, ни следа обычного напряжения и вызова. Мужчина прислушался к себе. Мир вокруг ощущался иначе. Прежде всего, Марк очень четко ощущал запах пробежавшей недавно белки. Сосна, у которой они лежали, воняла кабаном, на коре остались приставшие волоски – наверное, терся боком.

От Эски упоительно пало домом, солнцем, и почему-то – телячьей кожей. Очень хотелось прикусить оттопыренное ухо и впиться поцелуем в тонкие красные губы, сейчас соблазнительно приоткрытые во сне.

Фривольные мысли привели к предсказуемой реакции тела, это было несколько некстати, и Марк попытался отвлечься, разглядывая окружающие их деревья. Сосны. Сквозь плотные кроны пробивались лучи, значит, солнце уже высоко. Это сколько же они проспали? Где-то наверху копошилась белка. Марк слышал, как она шуршит, как маленькие зубы вгрызаются в шишку и коготки шкрябают о кору дерева. Кроме неугомонной белки, на ветвях щебетали несколько пичуг, а в отдалении кто-то маленький – мышь или еж – топал по своим делам. А еще Марк слышал дыхание Эски и ровный стук его сердца.

– Эй, Эска, что это было? Я что-то ничего не помню… – смущенно пробормотал Марк, так как и дальше просто лежать становилось невыносимым.

– Отстань, я сплю. Мне всегда после секса спать хочется…

Вот это был удар! Краска стыда залила Марка. Он же нифига не помнит! Даже кто кого! Хотя… если судить по довольной Эскиной морде… Ну ведь блин же ж! Что с памятью?!

– Эска! – требовательно затормошил бритта Марк. – Подробнее, пожалуйста. И почему у меня в голове так пусто?

– Впечатлений перебрал. Это же как извержение вулкана в голове… – сонно пробормотал Эска. – Ну, если вкратце: я тебя куснул, ты обратился, с ума ты не сошел – это уже понятно. Хотя, знаешь, с самоконтролем у тебя не очень: сначала меня чуть до смерти не затрахал, а это, поверь, довольно сложно, потом я полночи пытался не пустить тебя в город: ты все порывался загрызть какого-то Плацида… потом за всяким зверьем носился…

Это были какие-то очень неожиданные стороны самого себя. Марк покраснел от стыда.

– Я себя вел очень глупо?

– Да! – радостно подтвердил Эска, лицо его осветила открытая улыбка, Марк застонал и сделал попытку спрятать лицо. – Чего смущаешься? Неужели никогда не напивался в дугу? У двуногих такое случается…