Текст книги "Проект "410" (СИ)"

Автор книги: ComradFelix

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Что там? – Выглядывая из-за моего плеча, спросила Лена.

– Боюсь представить, – тихо ответил и осторожно схватился за красный вентиль.

Он шёл туго, но мало-помалу двигался, заржавевшие засовы зашумели и начали отодвигаться. Когда раздался щелчок, удостоверяющий нас, что дверь открыта, я, затаив дыхание, толкнул её.

***

Шурик злобно шёл впереди, он сжимал кулаки и всеми силами проклинал Электроника. Мику маленькими робкими шажками шла за ним и старалась успокоить.

– Может, задержались, скоро нас догонят, – тараторила она. – Ты же знаешь Электроника, а я знаю Женю, они обязательно вернутся, вот увидишь!

– В том-то и дело! – Закричал кибернетик. – Я знаю Электроника! Он уже вторую неделю вокруг Жени вьётся! Пару раз даже на кружок из-за неё не пришёл!

– Да всё будет в порядке, – Мику подошла к нему ближе. – Там же этот… Как его зовут… Этот в фуражке, он их найдёт, наругает и отправит назад.

Шурик остановился и бросил на Мику осуждающий взгляд, затем махнул рукой и продолжил идти вперёд.

– Неужели ты ещё не поняла, что Женя теперь не перед чем не остановится, лишь бы доказать Славе, что была права?! А Электроник будет бегать за ней попятам!

– Ну… Ну, давай вернёмся и поищем их! – Мику неуклюже замахала руками в сторону злосчастного оврага. – Они не могли далеко уйти. Правда? Может, они заснули или отдыхают, и мы их быстро найдём.

– Что за чушь! – Шурик демонстративно ударился головой о дерево. – Ты совершенно ничего не понимаешь? Неужели ты настолько глупая?

Японка резко переменилась в настроении, её возбуждённое беспокойство и хаотичные движения сменились трясущимся подбородком и намокшими глазами. Шурик же осознал, что спорол горячку, и виновато заозирался по сторонам.

– Я не глупая! – Мику уселась на обочину дороги и захныкала. – Понятно тебе?! Не глупая! Не кричи на меня!

– Мику… Я не это имел ввиду, – Шурик сел рядом. – Я не специально.

– Конечно, не специально он, – девочка отвернулась. – Это ты глупый, а я – нет! Понятно тебе?!

Шурик молчал, повисла неловкая пауза. Мику продолжала хныкать и, обхватив колени руками, качаться из стороны в сторону.

– Только со своими винтиками умеешь общаться! – Всхлипывая, снова начала Мику. – Больше ничего не умеешь!

– Я же извинился, – парень изо всех сил пытался оправдаться. – Просто я разозлился на Электроника, вот и сорвался.

Мику развернулась и устремила на него грустный взгляд, она ударила парня в плечо, видать, приложила все свои силы, но Шурик лишь слегка пошатнулся.

– Больше не называй меня глупой, – пионерка поднялась с земли. – Теперь рассказывай, кто у тебя там?

– Прости? – Шурик поднял на неё недоумевающий взгляд. – Кто у меня?

– Ну! – Протянула Мику. – Ты говорил, что у тебя есть девочка. Так кто она?

– Я думаю, сейчас не время, – пионер тоже встал с земли.

– Нет, сейчас! – Мику топнула ногой. – Иначе я снова обижусь.

Шурик закатил глаза и вздохнул, Мику его утомила, но в тоже время он чувствовал какое-то умиротворение, какое получал только от занятий в кружке.

– Да нет у меня никого, – отмахнулся он. – Я тебя позлить хотел.

– Так и знала, – японка снова ударила его в плечо. – Дурак.

Парочка снова двинулась к лагерю. Темнело, последние лучи заходящего солнца коснулись деревьев, и на землю опустилась ночь. Шурик понемногу успокоился и, держа руки в карманах, медленно брёл вперёд.

Мику плелась рядом и странно косилась в сторону Шурика, впервые ей не хватало слов, она что-то шептала себе под нос, но вслух сказать не решалась.

– Ночь какая тихая, – заметил пионер. – Ни сов, ни сверчков, будто все вымерли.

– Как динозавры? – Уточнила японка.

– Точно, – Шурик усмехнулся. – Как они самые.

– Слушай, – Мику решительно сжала кулачки. – Давай заночуем у меня?

– Зачем? – Предложение обескуражило парня.

– Лены нет – мне одной страшно ночевать, – японка застенчиво отвела взгляд. – После всего, что случилось, мне как-то не по себе.

– Даже не знаю, – Шурик поправил очки. – Если Ольга Дмитриевна заметит?

– Её сегодня не будет, – заулыбалась Мику. – Она же ребят ищет.

– И что мы будем делать?

– Я могу на гитаре поиграть, ты рассказать мне о ваших этих роботах, – девочка подошла ближе.

– Я как бы не против, – Шурик смутился. – Но ты уверена, что не хочешь пригласить Славю или Ульяну?

– Нет, – протянула пионерка. – Не хочу.

К одиннадцати часам пара вышла к воротам родного лагеря, большинство пионеров уже спали. Мику и Шурик прошли на площадь. На скамейке у памятника Генды сидела Ульянка, она тёрла заплаканные глаза.

– Уля, – Мику села рядом. – Ты чего?

– Алисы нет… Семёна нет… – Ульяна силилась не пуститься в рёв. – В домике пусто, играть не с кем, одной ещё и страшно.

– Как же Славя? – Шурик сел по другой бок девочки.

– Она злится, – пионерка вытерла слёзы. – Я звала её к себе, но она ничего не ответила…

– Уля, где она сейчас? – Поинтересовалась Мику.

– На пляжу, вроде.

Японка, недолго думая, встала и направилась в сторону пляжа, в её лице читалось негодование и даже, скорее всего, злость.

– Ты куда? – Окликнул её Шурик.

– Я скоро, посиди с Ульяной.

Парень пожал плечами и снова уставился на Ульяну, она перестала реветь и только болтала ногами, смотря в землю.

– Давай жуков половим, – предложила она. – Ночью такие жирнючие выползают, можно их Ольге Дмитриевне под подушку положить.

– Зачем? – Парень непонимающе развёл руками.

– Представь: она просыпается, а к ней такой жирный жук ползёт, она как закричит! – Ульянка заулыбалась. – Мы с Алиской так часто делали, даже тебе хотели подкинуть.

– Чего не подкинули?

– Семён помешал… Вернее, мне-то он не мешал, но Алиса же за ним бегает, вот и забыла про жуков.

Неожиданно послышались голоса. Разговаривали на повышенных тонах, звук доносился со стороны пляжа.

– Она сама виновата! – Раздался голос Слави. – Тоже мне, звезда пионерлагеря «Совёнок»!

– Да причём тут Женя?! – Мику шла рядом. – Ульяна плачет, одна сидит, ей грустно! А ты ходишь и бурчишь. Как так можно? Тебе её, что, совсем не жалко?

– Ты же сама начала, – Славя откинула косу. – «Не нужно было ссориться, не нужно ругаться», – ведь ты прекрасно знаешь, что она неправа!

– Да неважно уже, кто прав, кто нет, – японка нахмурилась. – Нам теперь надо вместе держаться.

Славя не ответила, но по её выражению лица было видно, что она чувствовала себя виноватой, но никак не хотела этого признавать. Девочки подошли к скамейке, на которой сидели Шурик и Ульяна.

– Уля, – Мику улыбнулась пионерке. – Славя хочет тебе что-то сказать.

Ульянка заинтересовано уставилась на девочку и замерла в ожидании. Славя теребила косу и виновато отводила взгляд.

– Я, в общем, – пионерка собралась с силами. – Может, пока нет Алисы, ты поживёшь со мной?

– А можно? – Ульянка радостно спрыгнула со скамейки.

– Да, – Славя протянула ей руку.

– Ты знаешь какие-нибудь истории? – Ульяна крепко схватилась за её ладонь.

– Нет, – девочка неуверенно ответила.

– Ничего, – Уля потащила её вдоль площади. – Я тебе расскажу, Алиска их много знает.

Мику и Шурик остались у памятника вдвоём. Японка радостным взглядом провожала удаляющихся девчонок, парень облокотился на спинку скамьи и задремал.

– Эй! – Мику растолкала его. – Вставай, мы же ещё не пришли. Или ты устал? Можем чуть-чуть отдохнуть, но тут немного холодно. Или тебе жарко? Мне вот прохладно, да ещё и комары закусали.

– Нет-нет, – зевая и потягиваясь, ответил ей Шурик. – Идём, конечно.

Ускорив шаг, пионеры совсем скоро оказались у домика Мику, она открыла дверь и пропустила Шурика вовнутрь. На лице её сияла улыбка, да и вообще, она чуть ли не прыгала от восторга.

Шурик щёлкнул выключателем, и в комнате загорелся свет. Разбросанная на полу одежда, раскрытый чемодан, кое-как запиханный под кровать, недопитая кружка с чаем, раскиданные на столе медиаторы вперемешку с кисточками и красками, гитара в углу. Комната выглядела не так, как он себе представлял.

– Располагайся, – Мику сняла туфли и бросила их к шкафу. – Может, ты есть хочешь? У Лены тут было печенье. Не хочешь? Или я могу сходить до кружка, у меня там пирожки лежат. А хочешь, можем у Слави ключи от столовой взять?

– Нет, Мику, – Шурик улыбнулся. – Я спать хочу.

– Конечно-конечно, – кивнула японка. – Ложись. Тебе подушку чистую дать? У нас тут ещё покрывало запасное есть. Шурик?

Парень уже лежал на кровати, обхватив руками одеяло, и слегка похрапывал. Мику на носочках прошла к двери, выключила свет и легла рядом. Она уставилась в потолок и старалась не дышать, сжимая от радости кулаки, она мечтательно закрыла глаза и вскоре заснула…

***

Коршаков прислонился к дереву, веки его устало опустились, и он едва слышно засопел. Весь день чекист вместе с пионерами прочёсывал территорию леса, прошёлся по всем его окрестностям, заглянул в каждую яму, под каждый куст. Но всё безрезультатно.

Женя хмуро сидела на земле и ковыряла в траве палкой. Она выглядела жутко расстроенной, ноги у неё болели от постоянной ходьбы, глаза закрывались от усталости, а в животе громко урчало. Пионерка считала, что всё спланировала, что всё должно было быть так, как она то задумала, но теперь, когда всё пошло под откос, просто сдалась.

– Всё в порядке? – К ней подсел Электроник.

– Нет, – Женя выбросила палку в ближайшие кусты.

– Ты не расстраивайся, мы их найдём, вот увидишь, – он слегка толкнул её в плечо.

– Никого мы уже не найдём, – девочка легла на землю и устремила взгляд в небо.

Электроник лёг рядом и так же уставился на пышные вечерние облака, которые купались в лучах заходящего солнца, переливаясь то красным, то оранжевым цветом. Он нерешительно и робко положил руку на плечо Жени, отчего та вздрогнула, но ничего не сказала.

– Всё будет хорошо, – парень улыбнулся. – Я уверен, что они не пропадут.

– С чего вдруг? – Её голос дрожал.

– Алиса точно не пропадёт.

– Конечно, – Женя застенчиво отвела глаза. – Я-то помню, как она тебе в глаз зарядила.

– Да я!.. Я бы дал сдачи, но она же девочка, а это не по-пионерски! – Электроник возмутился и чуть ли не бил себя кулаком в грудь.

– Не сомневаюсь, – раздался ехидный смешок. – Не будь она девочкой, а ты пионером, так прописал бы ей хук справа и дело с концом!

– Да хватит тебе! – Парень отмахнулся. – Ты же всё понимаешь.

– Я же не ты, конечно, всё понимаю.

Они снова замолчали и уставились на облака. Тишина, покой и умиротворение. Пение какой-то птицы, копошение букашек в траве и едва различимый шум ветерка, который качал листья деревьев из стороны в сторону.

– Жень, – полушёпотом начал Электроник. – Так ты подумала?

– О чём? – Голос её звучал тепло, не так, как обычно, исчезли командирские нотки и вечная мерзлота.

– Мы же разговаривали, помнишь? – Пионер засмущался.

– Мы в последнее время часто разговаривали, – Женя усмехнулась. – Поточнее?

– Когда, я сказал тебе… Кое-что очень важное.

– Можешь перестать говорить загадками? – Девочка перевела на Электроника непонимающий взгляд. – Скажи по-нормальному: над чем, я должна была подумать?

– Когда я сказал тебе, что… Что ты мне нравишься, – парень испуганно сглотнул. – Ты сказала, что подумаешь – злиться на меня или нет.

Женя рассмеялась и, хватаясь за живот, начала кататься по земле, звонкий смех разошёлся по лесу эхом. Когда она остановилась и, вытирая слёзы, издала последний смешок, то ответила:

– Какой же ты дуралей, мозгов вообще нет, – она встала с земли. – Как ты до годков то своих дожил?

– Эй! Ты так и не ответила, – Электроник последовал её примеру и тоже поднялся в полный рост.

– В общем, так, – Женя демонстративно поправила очки. – Когда мы вернёмся в лагерь, поможешь мне в библиотеке. Там посмотрим – буду я на тебя злиться или нет.

– Чем помочь-то?

– Да откуда я знаю, – пионерка снова рассмеялась. – Придумаю что-нибудь.

– И как долго мы будем делать это «что-нибудь»?

– Сколько захочешь, столько и будем, – она отвела взгляд в сторону. – Если ты, конечно, не хочешь…

– Ты что! – Парень заволновался. – Хочу, очень хочу.

– Ладно тогда, – Женя неоднозначно улыбнулась и села, опираясь на дерево. – Только смотри у меня, чтоб не опаздывал.

– Не опоздаю, – Электроник присоединился и попытался приобнять её, но девушка ударила его по руке.

– Не так быстро! Тоже мне, Дон Жуан нашёлся.

– Извини, – парень виновато уставился в землю.

***

Старые печатные станки, радио, папки с чьими-то досье, куча непонятных документов, огромные наушники, микрофоны и куча канцелярии. Мы медленно вошли в комнату и разбрелись по ней, высматривая что-то полезное.

Большинство документов были зашифрованы, и не один из немногих шифров, которые я знал, к ним не подходил. Лена перебирала папки с досье, но, видать, ничего интересного там не нашла, она открывала первую страницу, читала ФИО и закрывала папку. Алиса осматривала огромный печатный станок, он даже для раннего СССР был старым, а судя по радиооборудованию, это место построено в пределах сороковых годов.

– Семён, – Лена подозвала меня. – Смотри.

Она протягивала мне старую пожелтевшую фотографию, на ней были запечатлены три человека в белых халатах и очках, рядом с ними шёл высокий плечистый человек в военной шинели, но внимание привлекало скорее место, в котором они находились. Я сразу узнал «Совёнок» – автобусная остановка отсутствовала, да и зданий «Клубов» не было, но родные до боли в сердце каменные изваяния пионеров бросились в глаза.

– Кто эти люди? – Я недоумевающе посмотрел на девочку.

– Учёные, думаю, – она пожала плечами.

– Но что им нужно в лагере?

– Я не знаю, – Лена снова взглянула на фото. – Но эта фотография очень старая, лагерь ещё не достроили. Видишь?

Пионерка указала на кучу кирпичей у ворот и мешки с цементом, где-то вдалеке можно было разглядеть строителей в касках.

«Что же здесь происходит? – Я вертел фото в руке. – Что это за лагерь такой?».

Неожиданно послышался грохот, стальная увесистая дверь захлопнулась. Алиса стояла напротив неё в ужасе. Вентиля с нашей стороны не было, а железные ставни замкнулись, другого выхода из помещения не наблюдалось: ни вентиляции, ни секретных лазов.

– Что ты натворила?! – Я с ошалелым взглядом бросился к двери и начал елозить по ней руками. – Что ты наделала?!

– Я… – Двачевская начала пятиться назад. – Я случайно задела её плечом… Случайно, я клянусь!

– Твою мать! – Я со всей силы ударил по стальной двери ногой. – Открывайся, тварь! Давай! Откройся, сука!

Меня всего передёрнуло: руки похолодели, в глазах темнело, я интенсивно ударял о дверь ногой, бил её руками, матерился и снова бил, разбил все костяшки в кровь, ступня отнималась. И только когда почувствовал боль где-то в районе груди, я остановился.

Девочки дрожали от страха, Лена впала в панику, она носилась по комнате, осматривая углы и холодные каменные стены на предмет выхода, но всё тщетно – комната была полностью изолирована от внешнего мира. Мы тут застряли.

Алиса сложила ладони у лица и постоянно повторяла: «Случайно, я случайно, я не хотела, простите-простите!». Она стояла на месте, как вкопанная, и смотрела на запертую дверь. Медленно она попятилась к стене, начала оседать рядом с ней, руки легли на лицо, и послышались истеричные всхлипы.

Лена продолжала суетиться, бегая взад-вперёд, метая взгляд то в одну сторону, то в другую. Всё это не прекратилось бы, если бы я не закричал:

– Да остановись ты уже! Сядь!

Лена резко затормозила и испуганно посмотрел на меня: на лбу у неё выступил пот, глаза покраснели, слышалось тяжелое дыхание. Девушка еле держалась на ногах.

– Успокойся! – Продолжил я. – Дай подумать, ты мешаешь!

В голове сумбурно с бешеной скоростью летали мысли, я пытался собрать их, пытался сориентироваться в данной ситуации, но ничего не выходило. В голову лезла лишь одна мысль: «Мы похоронены заживо! Никто не придёт! Никто нас не спасёт!».

Лена села рядом и зарыдала мне в плечо, захлёбываясь слезами и нервно всхлипывая, она начала почти неразборчиво говорить:

– Что теперь будет… Что теперь делать?

Я ничего не отвечал, лишь провёл трясущейся рукой по её волосам и уставился в стену, я не ожидал подобного. У меня были предположения, что мы погибнем от голода, от лап диких животных, утонем в этих болотах, в конце концов, но в догадки не входила смерть в запертой комнате.

– Тише, мы что-нибудь придумаем, – прошептал я. – Нам просто нужно отдохнуть.

Следующий час прошёл в тишине. Мы немного успокоились и могли более-менее здраво рассуждать, и думать на тему произошедшего.

– Так, – поднялся я с пола. – Если это кабинет, значит, здесь кто-то работал. Верно?

– Наверное, – неуверенно ответила Алиса.

– А значит, они как-то отсюда выходили и открывали дверь, – я подошёл к столу с документами. – Не по свистку же их выпускали.

Шифры-шифры-шифры, бессмысленный на первый взгляд набор букв и цифр, какие-то имена, бумаги с печатями, чьи-то фотографии, карты местности, снова шифры. Я уже было отчаялся, но в одной из столешниц заметил небольшую книжицу в кожаном переплёте.

На ощупь она была приятной, мягкой, закрывалась на заклёпку, которая со щелчком открылась. На первой странице открытой книги, титульной странице, были написаны инициалы: «Ф.Н. Бернидский». На следующей странице была указана дата: «1946 год, 15 января», затем мысли самого загадочного Бернидского: «Великий день! Центральный комитет и лично Иосиф Виссарионович одобрили проект «410», разработка началась полным ходом, наши фундаментальные знания о ноосфере и секретные проекты Третьего Рейха, добытые нашими доблестными солдатами, позволят заглядывать в будущее, изменять его! Безусловно, великий день для нас и всего Союза!».

Дальше куча каких-то заумных фраз, формул и теорем, которых я не знал, да и разбираться в этом не горел желанием, я перелистнул страницу.

«1950 год, 4 Июня: Недалеко от нашего НИИ началась стройка детского пионерлагеря, это может нам повредить, многие сотрудники негодуют. Невежда чекист постоянно запирается в своём доме, переводит немецкие документы слишком медленно, многие ещё и неправильно. Работать становится всё труднее».

Следующая страница, затем ещё и ещё, наконец, попалось что-то интересное…

«1959 год, 3 августа: Проект близится к завершению, первый подопытный, готовый заглянуть в будущее, уже найден. Странный такой паренёк, имя его забыл, а ведь он даже не спросил, что с ним будут делать, всего-то подписал бумагу. Что ж, нам проще».

«1960 год, 2 сентября: Дверь в рабочий кабинет постоянно захлопывается, вчера в нём застряла уборщица, бедная Вера так перепугалась, так сильно звала на помощь, что сорвала голос. Попросил механика оборудовать кабинет аварийной кнопкой, которая открывала бы двери, дабы избежать подобного в будущем».

Я краем глаза покосился под стол, там и вправду находилась красная кнопка за стеклом, на душе от этого стало спокойней, но я повременил с нажатием и открыл последнюю страницу, на которой тоже была запись.

«1963 год 9 октября: Где мы ошиблись? В чём просчитались? Машина повела себя не так, как мы планировали. Вместо зацикливания пространства и времени, она начала создавать множество циклов, нереальное количество, приборы фиксируют просто ужасные цифры! Бедный паренёк сошёл сума, потерял возможность воспринимать мир, не разделяет «Я» и «Они». Аварийно выключили все приборы, начали немедленную эвакуацию персонала, дабы никто больше не пострадал. Проект «410» официально закрыт».

Теперь картинка стала более понятной: лагерь, НИИ, учёные, проекты, подопытные, циклы, ноосфера! Но почему я?! Почему именно я попал в этот лагерь?! В чём моя избранность?! Несмотря на новые ответы вопросов лишь увеличилось, да я примерно понял природу «Совёнка», но всё остальное… Всё остальное для меня – загадка.

Я со вздохом нажал на красную кнопку. Неожиданно загорелся оранжевый свет, послышался протяжный свист сирены, и дверь отворилась.

«Чёрт! – Ноги стали ватными от радости. – Неужели это не конец?!»

– Семён! – Лена радостно вскочила с пола и бросилась ко мне. – Ты её открыл! Ты…

Она крепко обхватила меня руками и прижалась всем телом, я ещё чувствовал дрожь, но теперь Лена не плачет.

Алиса смущённо смотрела в сторону и водила ногой по полу, видать ей было стыдно за свою истерику, не иначе.

– Давайте уйдём отсюда, – я взял Лену за руку, и мы втроём вышли из злосчастной комнаты.

Перед нами снова предстали тёмные холодные коридоры. Я зажёг фонарик, и его луч в очередной раз рассёк сгустившуюся вокруг тьму. Мы медленно двинулись вперёд, наши шаги отдавались гулким эхом, и иногда казалось, будто за нами кто-то идёт.

Позднее коридор стал расширяться, появлялось множество дверей, комнат, и вскоре мы вышли в просторное помещение, чем-то она напоминало школьный актовый зал: наспех собранная сцена, ряды стульев, микрофон, дешёвые усилители звука, а на одной из стен висела огромная доска с надписью: «Известия».

«Сотрудник! Помни:

1) Участие в общественной жизни института – твоя обязанность, не оставайся в стороне;

2) Тишина – твой друг и товарищ, не мешай коллегам работать;

3) Ты работаешь над секретным проектом, держи рот на замке, не выдавай тайн врагу;

4) Ни при каких обстоятельствах не трогай аппаратуру вне своего кабинета;

5) Работай честно, двигай нашу науку вперёд к светлому коммунистическому будущему!».

Обычная агитация, в Союзе такая висела на каждом углу, возможно, толка от неё было маловато, но, как говориться: все средства хороши. Выхода наверх всё ещё не наблюдалось, а ноги от долгой ходьбы начинали болеть, да и после пережитого стресса хотелось отдохнуть в относительном спокойствии.

На сердце стало спокойней от того, что двери в жилые комнаты были деревянными и закрывались на обычный ключ, потому мы без опаски вошли в одну из них. Зелёная двухъярусная кровать, тумбочка с часами на ней, засохший фикус, фото миловидной девушки в рамке и пустой чемодан, вот и всё, что было в комнате.

Алиса молча взобралась на второй ярус кровати и, повернувшись лицом к стене, заснула. Мы с Леной уселись на первый и, упираясь друг в друга, замолчали. Сон не шёл, потому я решил разбавить длительное молчание.

– Лен, – шёпотом начал я. – Ты никогда не рассказывала о жизни до лагеря, о школе, о детстве, о семье.

– А не о чем рассказывать, – тихо ответила она. – Ты хочешь услышать что-то удивительное, захватывающие? Но в моей жизни такого нет.

– Знаешь, за последнее время мне хватило удивительного и захватывающего, я всего лишь хочу узнать о тебе.

– Я даже не знаю, о чём рассказать, – она смутилась. – С чего начать…

– Начни сначала, – я улыбнулся.

– Родилась, росла, училась… – Лена сильно задумалась. – Большую часть жизни, жила у родственников, воспитывалась у бабушки.

– Она у тебя хорошая?

– Нет, – такой ответ стал неожиданностью. – Ей на меня всё равно, в детстве она меня вовсе не любила, называла «совковым отродьем», позже ко мне привыкла, но лучше не стало.

– Да уж, – я приобнял её. – А отец?

– Что отец? – Лена прижалась ко мне. – Я видела его пару раз в своей жизни, даже не знаю, любил он меня.

– Как вы с Алисой познакомились?

– Мы с детства знакомы, – девочка улыбнулась. – Ещё с детского сада, мы с ней в одной группе были, познакомились, когда она вылила мне манку на голову.

– Нечего было языки показывать, – послышался голос Двачевской.

– Нас обеих поставили в угол, с тех пор мы… – Лена осеклась.

– Кто вы?

– Подруги… Или знакомые.

Алиса спустилась сверху и села напротив нас на тумбочку, она устало улыбалась, довольно длительное время этой эмоции не было на лице Двачевской.

– Помнишь, как мы впервые приехали в «Совёнок»?

– Да, – Лена подняла на Алису глаза. – Сначала ты говорила: «Отстойник какой-то! Лучше бы в ГУЛАГ отправили, чем ко всем этим сопливым пионерам!».

– Я и сейчас так думаю, – фыркнула Двачевская.

– Неправда.

Девочки будто забыли, что я сижу рядом, но, признаю, мне было интересно наблюдать за их разговором.

– Может и не совсем так, – Алиса поправила волосы. – Но пионеры вокруг всё равно сопливые.

– Мне в лагере сразу понравилось, – Лена закрыла глаза. – Так тихо, тепло…

– Ага, – Двачевская усмехнулась. – Представь, Семён, она всю смену просидела в домике в обнимку с книжками.

– Не ври! – Лена нахмурилась. – Я купаться ходила.

– Один раз за двадцать четыре дня.

Голоса девочек стали отдалёнными, они звучали всё тише и тише, веки закрывались, а сознание погружалась в объятия морфея…

========== Глава VII ==========

Коршаков вышагивал вперед с опущенной головой, он совершенно потерял надежду найти пионеров, чекист всё время молчал и смотрел себе под ноги. Он продолжал поиск и тщетные попытки что-то узнать, но, казалось, что он уже не верит в себя.

Женя и Электроник шли за ним, настроение у обоих так же было отвратительным. Возможно, они даже пожалели, что отправились за Коршаковым, но сейчас лишь молча перебирали ногами.

Через полчаса блужданий, чекист устало осел на землю, под глазами у него виднелись синяки, лицо выглядело жутко – и без того староватое, теперь оно казалось на несколько лет старше: морщины стали глубже, кожа бледнее, щёки впали вовнутрь.

– Может, стоит отдохнуть? – Женя села рядом.

– Стоит, – устало ответил Коршаков. – Стоит…

Электроник сел поблизости. На лес опускались сумерки, тени становились всё менее яркими и плотными, постепенно вовсе исчезали. Сегодня ночь была более зловещей.

– Может, вернемся? – Предложил Сыроежкин. – Столько дней прошло.

– Я могу отвести вас обратно, – чекист говорил тяжёлым уставшим голосом.

– Нет, я имею ввиду всем нам, – Электроник уставился в небо. – Может быть, они вернулись в лагерь, только мы не знаем.

Коршаков достал рацию из-за пояса и показал её пионеру, после чего объяснил:

– Если бы они нашлись, то мой человек сразу бы об этом сообщил.

– Тогда стоит привлечь вертолёт? – Парень развёл руками. – Какие-нибудь локаторы?

– Какой вертолёт, какие локаторы? – Мужчина с грустным смешком посмотрел на Электроника. – Мальчик, ты серьёзно считаешь, что ради трёх пионеров, КГБ будет поднимать вертолёты?

– Люди всё-таки.

– Сейчас не то время, чтобы ради трёх подростков срывать с постов боевые машины.

– Что нам делать? – Влилась в разговор Женя.

– Не знаю, – Коршаков натянул фуражку на глаза. – Расскажите мне ещё раз о лагере, об этих троих. Чем они занимались, о чём говорили, что планировали?

– Да я толком и не знаю, – девочка пожала плечами. – Лена в бадминтонную секцию хотела, прям мечтала о ней, разговаривала мало. Правда, с Семёном вела себя более уверено, чем с остальными.

– Не говори о них так, будто их уже нет, – поправил её Коршаков. – Почему: «Мечтала», «Разговаривала»? Она и сейчас мечтать может.

– Алиса? – Женя задумалась. – Она – бедствие нашего лагеря на пару с Ульянкой. Тоже за Семёном бегала, но, в отличии от Лены, постоянно его донимала, пыталась как-то подколоть.

– Я тебе что сказал? – Чекист поднял фуражку с лица. – Они ещё живы, говори о них в настоящем времени.

– Семён… – Пионерка будто не слушала Коршакова. – Этот вообще странным был – в первый день бегал по лагерю с ошалелыми глазами, кидался на всех, бессвязно что-то бормотал. И, главное, на протяжении всей недели что-то вынюхивал, задавал глупые вопросы. Немудрено, что они с Леной сдружились, она такая же была.

– Хватит! – Неожиданно закричал Коршаков. – «Был», «была», – они живы! Тебе ясно?! Они ещё не погибли!

Подбородок у Жени затрясся, глаза начали наполняться слезами, голос задрожал, но девочка держала себя в руках из последних сил.

– Откуда вы знаете? Вы не можете быть уверены!

– Я знаю всё! – Чекист поднялся с земли. – Я во всём уверен! У меня профессия такая – всё знать и быть уверенным!

Оставшееся время до утра просидели молча, никто не спал. У каждого в голове витали мысли о судьбе пропавших. До этого никто как-то не задумывался об этом, но теперь, после стольких дней, мало у кого теплилась надежда на хороший конец.

Сценарии у каждого были свои. Особенно ужасными они были в голове Ольги Дмитриевны, которая последние дни вместе с поисковым отрядом кинологов обшарила весь лес. В мыслях вожатой пионеры зверски разодраны дикими зверями или заживо похороненными в каких-нибудь пещерах.

Большинство пионеров, которые общались с беглецами, считают, что те погибли от голода или жажды. Версий было много, но официально лагерь признал пропавших ребят мёртвыми.

Ульяна заперлась в домике и никого к себе не впускала, несколько дней она даже не ела, всё время твердила об Алисе и о том, что та должна скоро вернуться. Многие начали бояться, что девочка замкнётся и сделает себе что-то плохое.

Сильнее Ульяны убивалась Мику – она долго и громко рыдала, не появлялась в своём кружке и даже соорудила Лене и Семёну алтарь у себя в доме. Шурик старался успокоить её, но сам был крайне подавлен случившимся.

Один лишь Коршаков до последнего верил, что они живы и не переставал надеяться и искать…

***

Вокруг всё шумело: громкие голоса, смех, шум мотора, топот сапог, из стареньких колонок доносилось знакомое: «Взвейтесь кострами». Я продолжал держать глаза закрытыми и никак не хотел их открывать.

Все, решился. Солнце резко ослепило, я стоял посреди толпы на какой-то площади, вокруг пестрили красные галстуки, флаги, множество разноцветных шариков, плакатов. Недалеко от нас стояли автобусы и вовсю пыхтели, готовые куда-то отбывать.

Я собирался пойти к автобусам, но меня кто-то схватил за руку и настойчиво не отпускал. Когда я повернулся, то удивился, потому что обнаружил перед собой Лену; она была в коричневой школьной форме, в руках держала портфель того же цвета, в волосы у неё вплетены белые банты, а на шее, как всегда, крепко повязан красный пионерский галстук.

– Семён! – Она крепок обняла меня. – Ты куда? Нам в другой автобус.

– Какой? Куда? Где? – Я совершенно потерялся. – Где мы?

– Ты что?! – Лена игриво стукнула меня по лбу. – Сегодня же каникулы начались, мы в лагерь едем!

– Какие каникулы? Какой лагерь? – Я испуганно оглядывался по сторонам.

– Каникулы – летние, лагерь – пионерский. «Совёнок» называется, – Лена засмеялась. – Мне путёвка пришла.

– Какая путёвка?! – Я разглядывал радостные лица пионеров. – Мы ведь застряли в том чёртовом подземелье!

– В каком подземелье? – Девочка испуганно посмотрела на меня. – Ты меня пугаешь, Сём. Ты, что, перегрелся?

– Хорошо, – я насторожено взял её за руку. – Куда идти?

– Бежим!

Лена бегом потащила меня через толпу пионеров, расталкивая всех подряд, она вывела меня к красному «Икарусу», на стекле красовался номер маршрута «410». От неожиданности и испуга я резко затормозил и чуть не свалил Лену с ног.

Неожиданно из-за «Икаруса» выскочила Алиса, она так же была облачена в школьную форму, но в отличии от формы Лены, та была чёрной и без белого кружевного воротничка, а также без красного галстука и бантов.