Текст книги "Когтевранский шарф (СИ)"
Автор книги: Cinnamon7
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Длинные черные волосы девушки свободно рассыпались у нее по плечам; рукава рубашки Фрея наскоро закатала, ее жилет и мантия лежали рядом на лавке, а карандаши и остальные письменные принадлежности распределились по ее рабочему месту в поражающем своей хаотичностью беспорядке. К старосте никто не решал присоединиться, все боялись ее взгляда, обещавшего любому, кто попытается с ней заговорить или хоть как-то нарушить ее единение с домашним заданием, медленную и мучительную смерть. Девушка снова безразлично окинула взглядом широкие и полупрозрачные страницы учебника и сонно уронила голову на книгу, почувствовав лбом шершавую поверхность печатных листов. Так, ей казалось, ее никто не увидит и не тронет; сейчас ей как никогда не хотелось говорить по душам: Амбридж усилила гонения на непокорных старост, подкрепив лишения и наказания в виде внеурочных отработок муштрой на лекциях и школьных собраниях; Жаба писала родителям гневные письма, ее Инспекционная дружина подкарауливала “еретиков”, угрожала и запугивала “нарушителей школьного порядка”, не пожелавших пойти против Дамблдора.
Кинон показалось, что вокруг нее шум голосов, шуршание страниц учебников и скрип перьев о пергамент слились в один сплошной приятно убаюкивающий шелест, она закрыла глаза, дав им почувствовать темноту. На секунду старосте показалось, что, отодвинув ее мантию в сторону, кто-то присел рядом с ней на лавку. Нежданный гость застыл, терпеливо ожидая, когда староста обратит внимание на человека, дерзнувшего нарушить ее покой. Фрея медленно и сонно оторвала голову от учебника и сощурилась от резко ударившего в глаза холодного света. Он проникал внутрь зала сквозь высокие готические окна со шпроссами. Девушка посмотрела в сторону подсевшего к ней человека. Студент сидел спокойно, совсем даже не двигаясь, молча наблюдая за старостой, подперев кулаком щеку; когда девушка окончательно пришла в себя после минутного замешательства, студент легко улыбнулся одними губами, и в его глазах заплясали огоньки.
Фрея интригующе изогнула левую бровь, ее губы тронула легкая, едва заметная улыбка. Ей захотелось что-то сказать, но все слова вдруг смешались в ее голове, никак не желая складываться в предложения, поэтому староста просто молчала, глядя на подсевшего к ней студента.
– Ты снова ошибся столом? – довольно улыбаясь спросила девушка, наслаждавшаяся своим теперешним положением. Происходящее необычайно забавляло ее, придавая старосте сил.
Гриффиндорец усмехнулся, встряхнув головой.
Девушка поправила кончиками пальцев сбившуюся на лоб прядь, и коротко взглянула в сторону стола под золотисто-бордовыми флагами, где студенты младших курсов (все как один) уставились в их сторону, затаив дыхание. Это ее почему-то рассмешило.
– Ты с группой поддержки? – снова улыбнулась девушка, кивнув в сторону противоположного стола Гриффиндора, продолжавшего неотрывно наблюдать за происходящим.
Проследив за ее взглядом, Джордж укоризненно сощурился. Он обернулся в сторону младших курсов, отчего они мигом боязливо съежились и уставились в свои домашние задания, словно все это время были заняты только этим.
Гриффиндорец подвинулся к Кинон поближе и, запустив руку в правый карман своих брюк, достал шуршащую коробочку из темно-коричневой плотной бумаги с двумя большими ярко-красными буквами “СК”, что означало “Сладкое королевство”. Студент раскрыл коробочку, внутри которой обнаружились апельсиновые и лимонные дольки в сахаре, и подвинул ее к старосте.
Девушка с интересом посмотрела на содержимое коробочки, и двумя пальчиками подцепила маленькую желтоватую дольку, на которой мелкими кристалликами поблескивал сахар.
– Не злись на нас, пожалуйста, – сказал Джордж, наблюдая за тем, как девушка наслаждалась лакомством.
Фрея посмотрела на него и сощурилась.
– Мы больше не станем испытывать наши “Забастовочные завтраки” на детях. Хотя мы ведь не безвозмездно, они получали неплохие…
– Да! И абонемент на регулярное посещение мадам Помфри, – оборвала его Фрея.
– У тебя здесь… – Джордж слегка наклонился к старосте и большим пальцем аккуратно стер сахар с уголка губ девушки.
Гриффиндорский стол тихо ахнул.
– Зато теперь мы нашли двух новых добровольцев для испытаний, – озорно ответил Джордж, подмигнув девушке.
– И кто же они? – с интересом осведомилась староста, потянувшись за второй долькой.
– Один из них прямо перед тобой, – гордо ответил гриффиндорец, выпрямив спину.
Девушка едва не поперхнулась.
– Все известные изобретатели сперва пробуют свои творения на себе, мы поступили опрометчиво, решив сэкономить на ватных тампонах для кровопролитных батончиков.
– Ватных тампонах… – повторила девушка, хохотнув.
– Пока ничего лучше мы не придумали, – виновато ответил Джордж, угостившись апельсиновой долькой.
Конфликт был исчерпан. Фред и Джордж отныне перестали испытывать свои “Забастовочные творения” на младших курсах всех факультетов… кроме своего собственного – Гриффиндора. Впрочем, и это не убавило хлопот старостам, ведь приближалось Рождество; необходимо было украсить школу, составить списки тех, кто планировал отправиться домой к родителям, организовать отъезд младших курсов, и только после этого самим садиться в Хогвартс-экспресс в надежде спокойно провести каникулярное время и хотя бы немного отдохнуть от обязанностей, ответственности, лекций и толпы ошалевших первокурсников, постоянно теряющихся в незнакомых коридорах замка.
Тем временем окончательно исчез из виду главный антигерой с факультета Слизерин – Дэвид Макалистер, что не могло не насторожить внимательного читателя. Куда же он делся? Ушел в подполье, или, может, просто успокоился, смирился, добродушно пожелав счастья своей бывшей и удачи двоим Уизли в их начинаниях? Кто знает…
Однажды, возвращаясь из боковой комнаты за портретом Берти Боттса после очередных Зельеваренческих испытаний новых “Вредилок”, Фрея уже мысленно строила планы на грядущее Рождество, воображая, как сядет в поезд до Лондона, как снова вернется к отцу и младшему брату в этот старый и ветхий каменный двухэтажный дом на отшибе с длинными и узкими окнами, выходящими на маленький скромный дворик, за которым сплошным белым покрывалом тянется просторное и широкое поле… От этих мыслей по коже старосты пробежали мурашки, она поежилась, теплее закутавшись в мантию, и свернула в коридор первого этажа, граничащий с Вестибюлем, откуда две большие лестницы спускались прямо в Подземелья. Каким обычно бывает гром среди ясного неба, таким же необычным показалось Кинон появление Дэвида в пустынном, плохо освещенном коридоре.
Девушка вздрогнула, наткнувшись на слизеринца, поджидавшего ее прямо за поворотом.
– Не меня ищешь? – неестественно улыбнувшись, спросил он, скрестив руки на груди и оперевшись плечом о каменную стену.
– Нет, – быстро ответила девушка, попытавшись продолжить движение, но Дэвид преградил ей дорогу, широко разведя в стороны руки. Он гадко посмеивался, видя, насколько маленькой и беззащитной казалась по сравнению с ним эта когтевранская девчонка.
– Ну, конечно, я ведь не Фред… или Джордж, никогда их не различал.
– Видимо, из-за недостатка мозгов, – съязвила Фрея.
– Ну, куда уж мне до них! – картинно развел руками Дэвид, подернув широкими плечами. – Они талантливы, уважаемы, первые курсы – все от них без ума! Я смотрю, ты тоже.
– Тебя это не касается.
– Да неужели? А кого, если не меня? – он выждал паузу, – Или ты забыла?
Заметив, как напряглась девушка после его последнего вопроса, как сузились ее зрачки, как отчаянно она взглянула на него своими большими черными глазами, Дэвид усмехнулся.
– Как же так? – продолжал издеваться слизеринец, кружа вокруг девушки, – Жениха на предателя крови надумала сменить? Так я напомню тебе, дорогая Фредерика Элеонор Кинон, что ты обещана мне, и что я – твой…
– Замолчи! – что есть силы крикнула девушка, и ее голос отозвался эхом в пустынном коридоре.
– Значит, ты все-таки помнишь наш семейный уговор: я на тебе женюсь, и твой отец спокойно работает в Министерстве под началом моего.
– Мой отец никогда не будет таким, как твой! – перебила его девушка, повысив голос, – Он скорее умрет, чем станет помогать Темному Лорду, – со злостью в голосе довершила она.
– Это неизбежно и без того, – безразлично ответил Дэвид.
Кинон захотелось его ударить, но слизеринец остановил ее руку, больно вцепившись в ее запястье так, что кости девушки были готовы вот-вот сломаться. Она отчаянно взглянула на ненавистного слизеринца, и Дэвид, секунду посмотрев ей в глаза, отпустил руку старосты. Фрея с силой вцепилась в свое запястье.
– Больно, да? – сказал он. – А будет еще больнее. Ты можешь делать все что угодно, можешь даже трахнуться с этим Уизли в Большом зале на глазах у всех учителей и студентов, – мне наплевать. Но потом ты все равно вернешься ко мне.
– Никогда!
– Вот только не надо мне сейчас этих маггловских “Никогда” и “Ни за что”. Твоя новая компания предателей крови окончательно тебя испоганила. Ты еще не забыла, в какой руке держать вилку?
– Как думаешь, что же будет, когда я дойду до ножа? – с ненавистью глядя на слизеринца, бросила ему Фрея, не отпуская горевшее огнем запястье.
Дэвид вдруг резко приблизился к ней сзади, одной рукой сжав ее ладони за спиной, а другой прижимая к себе ее лицо. Он зашептал ей на ухо:
– Как тебе это? Уизли-то небось не такой грубый, как я, а?
Девушка дернула плечом, к которому прижимался слизеринец, с омерзением взглянув перед собой, стараясь отстраниться от дышавшего ей в ухо Дэвида.
– А ты подумай хорошенько, – продолжал шептать он, – Их папаша ведь тоже работает в Министерстве.
– Ты ничего не сделаешь с ним!
– Я – нет, безусловно, – спокойно ответил Дэвид.
Его горячее дыхание неприятно обжигало щеку девушки.
– Но вот кто-то другой, – продолжил он, сильнее сжав за спиной руки Фреи, – Поразительно, я ведь могу сейчас сделать с тобой все, что захочу. И никто, слышишь, никто не помешает мне! – быстро шептал он в ухо девушке. – Я могу даже взять тебя прямо здесь, прямо на этом полу, если только захочу этого!
Дэвид рывком оттолкнул от себя девушку так, что она едва не упала.
– Но я не привык к использованным игрушкам, – поведя бровями, сказал он, даже не посмотрев в сторону Кинон. – Что же ты стоишь? Даже не пытаешься убежать, неужто передумала?
– Хочу посмотреть в глаза человеку, который когда-то говорил, что любит меня, – холодно ответила Фрея.
Дэвид только ядовито усмехнулся и, запустив руки в карманы, скрылся на лестнице, ведущей в Подземелья. Его шаги еще долго потом эхом звучали в голове старосты. Ее сердце больно колотилось в груди, отдаваясь глухими и резкими ударами во всем теле. Комок, подкативший к горлу, сдавил легкие Фреи. Она сжалась пополам, и сползла по стене. Она не плакала, все слезы ее уже давно иссякли.
Кинон смутно помнила, как очутилась в спальне, как, не раздеваясь, легла на кровать поверх покрывала. Прежде чем заснуть, она вспомнила об отце и маленьком Джиме, еще недавно научившимся ходить. Одна маленькая слезинка скатилась по ее щеке. Следом за семьей девушка подумала о Джордже, и том, что судьба его, ее младшего брата и отца теперь зависела только от одного ее решения…
========== Дуэль ==========
Новый день начался для Джорджа Уизли с резкой головной боли. Он приподнялся на постели, но поняв, что это бесполезная затея, плюхнулся обратно на подушку и зажмурился, сдавив виски широкими ладонями. Он оглянулся по сторонам: Ли и Фред еще спали. Холодное зимнее утро обещало летную погоду, с ослепительно белого неба медленно спускались крошечные пушистые снежинки, легкий ветерок кружил их в воздухе. Щурясь от яркого и холодного света, Джордж нащупал на тумбочке наручные часы Ли и коротко взглянул на них, обнаружив половину пятого утра. Как приятно: проснуться ранним утром, а затем осознать, что ты можешь еще бесконечно долго спать. Сквозь резкую боль в висках Джордж улыбнулся, отложил часы обратно на тумбу и повернулся на другой бок. Зажмурившись, он вновь погрузился в царство Морфея, так легко и быстро, что даже не успел ни о чем подумать. Ему снилось, что он стоит посреди чистого зеленого поля; по-летнему ярко светит солнце. Внезапно небо становится черным, а под ногами трава превращается в пепел. Джордж оглядывается по сторонам: ни звука, ни шороха, ни души… Но вот картина меняется, и перед гриффиндорцем вырастет большой и мрачный готический замок; Джордж видит, как большой и прозрачный голубоватый купол над грозным зданием разрушается… Но это же Хогвартс! Купол – это барьер. Но что же дальше? Вокруг него бегут люди, не замечая гриффиндорца; люди напуганы, их одежда испачкана пылью, волосы растрепаны, а руки крепко сжимают волшебные палочки, словно последний кусок хлеба. Но куда бегут эти люди? Что напугало их? Вдруг Джорджа где-то в глубине души охватывает гадкое чувство тоски и одиночества, полнейшего опустошения и леденящей кровь тишины. Он оглядывается по сторонам и только сейчас понимает, что Фреда нет рядом. И никого вокруг нет. Он один. Один посреди пепла и запустения… Леденящий холод вдруг сковывает его легкие, вырвавшись наружу криком ужаса. Джордж вздрагивает и просыпается. Голова больше не болит. Гриффиндорец садится на постели, страшно глядя перед собой; он часто дышит, его зрачки то расширяются, то сужаются… он вдруг резко поворачивает голову в сторону кровати Фреда, задержав в голове страшную мысль… но волнение вдруг улетучивается. С братом все в порядке. Вздох облегчения разливается по телу близнеца, он тихо встает с кровати и подходит к койке Фреда.
Брат спит совсем тихо, на спине, свесив одну руку вниз; его рыжие волосы растрепаны, черты лица расслаблены, от чего кажутся еще более правильными, чем у Джорджа.
– Хватит на меня пялится, Фордж, – не открывая глаз вдруг отвечает Фред.
Губы Джорджа расплываются в улыбке.
– Хватит спать, Дред, – небрежно бросает ему Джордж, плюхаясь на край кровати брата.
Они оба улыбаются так, словно видят друг друга в первый раз. Наверняка, случись это в самом деле, они бы это непременно отметили, причем как минимум пару-тройку раз. Кстати, об этом.
– У тебя такое лицо, словно тебе нужно как следует выпить, братец Фордж, – замечает Фред, удобней устраиваясь на постели.
– Давно мы этого не делали, – соглашается Джордж. Он дотягивается до своей подушки и, прицелившись, бросает ее в мирно посапывающего на противоположной кровати Ли Джордана.
– Эй, Ли! – зовет его Фред, посмеиваясь.
– Отправляйся в ад, Уизли! – сонно бросает ему Ли, не поворачиваясь.
– Есть предложение: давай отметим вторник? – вторит брату Джордж.
– А жареную кошку Филча не хочешь? – по-прежнему лежа спиной к близнецам, сонно отвечает Ли.
– Как финал нашего праздника можно и поджарить, – хохочет Фред.
– За наш счет! – разом поняв, в чем дело, в один голос продолжают близнецы.
– Ну так это уже другой разговор, – моментально прогнав сон, поворачивается к ним Ли Джордан, широко улыбаясь. – А кошку я вам сам закопчу.
– Говорят, кошек нынче с Жабьими глазами едят. А я что-то давненько не видел Амбридж… – подал голос Джордж.
– У нее ядотерапия. В глаза себе закапывает, чертовка, – предположил Фред со своей постели, заложив правую руку за голову, чтоб было удобнее смотреть в окно над кроватью Ли.
– Кстати, никаких девушек сегодня, герой-любовник, слышал? – раздался голос Джорджа из ванной.
Фред ухмыльнулся, приподняв подбородок вверх, и слегка повысив голос, чтобы брат его услышал, ответил:
– Из твоих уст это звучит просто нелепо, братишка.
Теперь отвлечемся от этой прелестнейшей феерии братского идиотизма и мыслей о беспричинном пьянстве, и поговорим о браках по расчету. Тема это довольно мрачная и, как правило, пропитанная негативом, однако в нашем рассказе дела обстоят несколько по-иному. Фрея Кинон была дочерью скромного служащего Министерства магии, чистокровного, но обедневшего волшебника, Альфреда Кинона, трудящегося в отделе Магического транспорта. Он не был выдающимся работником, но был прекрасным человеком, добрым другом и любящим отцом, а жил небогато и аскетично. Для дочери он не жалел ничего, поставив себе цель сделать ее счастливой. Именно этим он и руководствовался, узнав о ее “дружбе” с Дэвидом Макалистером, и именно о ее счастливой жизни он думал, дав Макалистеру-старшему согласие на брак его дочери и Дэвида. Девушке было это известно, но она предпочитала об этом не думать, надеясь, что в один прекрасный день все изменится. Однако, теперь пришла пора платить по счетам. Данное ей обещание на помолвке влекло за собой череду обязательств. И теперь, когда Дэвид вновь проявился и напомнил о них Кинон, все в жизни когтевранки пошло наперекосяк. “Чистокровные волшебники должны выходить замуж и жениться только на таких же чистокровных…” – вспоминала она слова Макалистера-старшего, рьяного противника грязнокровок, который высоко устроился в Министерстве и считал, что это дает ему право понукать остальными людьми.
И если раньше, до встречи с Джорджем, у Кинон еще была надежда на будущее, то теперь нет. Ровным счетом ничего не осталось, все как будто выжгли, растоптали, рассеяли. Как ведро холодной воды слова Дэвида отрезвили девушку, вернули ее в реальность, напомнив о ее “обещании”.
Теперь она должна была оставить Джорджа. Навсегда. Потому что неповиновение угрожало ее семье. Что она могла сделать? Изменить ситуацию, но каким образом? Она, шестнадцатилетняя студентка? Да, ровным счетом никаким. Разве что она могла эффектно уйти. Что и решила сделать.
День прошел как в тумане, предметы вокруг виделись нереальными, слова расплывчатыми, и даже стрелки на циферблате, казалось, крутились чересчур быстро, приближая вечер. Близнецы, ссылавшиеся на “дела поважнее”, не виделись с Кинон и на следующий день. Инцидент беспричинного пьянства Уизли все-таки не обошел стороной Амбридж, а потому на следующее утро на двери кабинета ЗОТИ красовалось чучело кошки, перевязанное газовым розовым бантом. Виновников наказывать не стали, обошлись предупреждением. Эти “ночные забавы” Уизли воодушевили молодежь, и вскоре в ассортименте Всевозможных Волшебных Вредилок появились жевательные конфеты “Вяленная миссис Норис”, которые несмотря на неаппетитное название, начали пользоваться большим спросом.
Фрея ходила между стеллажами библиотеки, рассеяно оглядывая пыльные ветхие корешки книг со стершейся позолотой названий.
“Ах, если бы была книга с ответами на все вопросы…” – подумала Фрея и грустно вздохнула. Вечер близился к своему завершению, а депрессивное состояние когтевранки усиливалось. Она не пошла на ночное дежурство по школе, попросив подменить ее, и рано вернулась в спальню, забыв о незакрытых графах в планиаторе домашних заданий. Однако мысль об эффектном уходе по-прежнему не покидала ее. Тело девушки бросало то в жар, то в холод, в глазах все оставалось таким же нечетким, а ноги и руки просто не слушались ее.
Тем временем Фред Уизли исчез где-то в районе спальни Гриффиндора в сопровождении Анджелины Джонсон, Ли Джордан остался у шестикурсников за блэкджеком. Зато Джордж никуда не спешил. Он прогуливался по замку, оглядывая ветхие каменные стены, словно король, осматривающий свои владения. К его собственному стыду, он почти совсем позабыл о Кинон. Он не видел ее с того самого дня, как они помирились. Теперь он относился к их отношениям проще, а потому о старосте он вспомнил лишь, завидев пятикурсника, дежурившего уже вторую ночь подряд, что вызвало у Джорджа некоторые подозрения.
– Смотри, не споткнись, Альфред! – окрикнул он кудрявого мальчонку в форме с сине-серебристой полосой.
Мальчик действительно едва не упал, поскользнувшись на лестнице, но успел сохранить равновесие и оперся о стену, облегченно выдохнув и положив руку на лоб.
– Ты чего не спишь? – обратился к мальчику Джордж, игриво улыбаясь глазами.
– Дежурю же, Уизли, – нарочито властным тоном ответил серьезный Альфред, но Джордж ему нравился, и староста решил ограничиться предупреждением, – А Вам я бы порекомендовал проследовать собственному совету.
Альфред обращался к Джорджу на “Вы”, потому что был младше на два курса и на три головы ниже широкоплечего гриффиндорца, которого прилично побаивался и с чувством уважал.
– Ну не ври, Альфред, ты не можешь прохлаждаться по Хогвартсу вторую ночь подряд. Это ведь тебя я видел с моим братом вчера на дежурстве?
Мальчик кивнул.
– Я заменяю старосту Когтеврана. Вы ее знаете.
И именно в этот момент Джордж вспомнил о Фрее.
– А что же с ней не так?
– Не могу знать. Заболела, может. А теперь я, пожалуй, пойду. Доброй ночи.
Альфред уже было развернулся к лестнице, чтобы уйти, но быстро вернулся к Джорджу и зашептал:
– Вы если еще захотите погулять, то северным крылом не возвращайтесь на третий этаж, там Филч шезлонг поставил, говорят, кота хоронит.
Джордж благодарно кивнул и отпустил Альфреда, продолжив прогулку.
Кинон очнулась в холодному поту. В комнате царил полумрак. Староста села на постели и посмотрела в сторону окна:
– Не сильная… – тихо произнесла она, смотря на свое расплывчатое отражение в стекле, – Не такая, какой хочу казаться. Не соответствую своей маске. Слабая. – Фрея поднялась с кровати и приблизилась к стеклу, – Мой главный бич – зависть. Она пожирает меня изнутри. У всех дела лучше, чем у меня, – девушка провела кончиком пальца по своему отражению в стекле, – Они живут по-другому, – она взглянула на дверь, вспомнив о соседках по комнате, – Разгуливают по коридорам, находят новых друзей, не волнуются из-за Жабы..! У них другая жизнь. Им не нужно отдавать что-то взамен. Они не переживают. И продают себя легче. А те, кто ни разу этого не делал? – голос девушки звучал страшно, а потом сорвался вовсе. Она без сил опустилась на подоконник и уставилась в пустоту, – Как быть тем, кто не продавался? – ее шепот казался криком в звенящей тишине спальни, – Ни Амбридж, ни статусу крови? Тем, кто слабее?
Луна вышла из-за угольно-синих туч и осветила комнату. Кинон обернулась в сторону света и истерично хихикнула.
– Но ведь не конец света, – продолжала шептать она, – Сколько еще таких же, как Джордж? Сколько их еще может у меня быть? Но ведь мне все равно придется выйти замуж. Придется, – снова хохотнула она, – А я тут комедию ломаю, трагедию разыгрываю. А, может, трагедии вовсе и нет? Нет драмы, и Дэвид – лучшее, что со мной может произойти? – Кинон опустила голову вниз, обмякнув на подоконнике, и секунду молчала, но затем стремительно поднялась и заговорила быстро, обращаясь к невидимому собеседнику, – Но ведь он не любит. И дело не во мне, дело во всем мире! Рождаются ведь скептики и прагматики, но Дэвид, он… Он все это в кубе, он мистер “я вас ненавижу”, король отвращения ко всему не эталонному. Он радикальный идеалист, чистокровный и избалованный наглый козел, который, по правде говоря, единственное, что сделал в своей жизни, так это позволил мне спокойно существовать до 14 лет и, слава Богу, не знать о его существовании. Но если я теперь иду на такой важный шаг, если я продаю себя, то… мне нужно знать, от чего я отказываюсь – максимальную цену упущенной возможности. Мой отец, Джим… да, косвенно они зависят от моего решения. Но угрозы Дэвида хоть и звучат убедительно, но зиждутся ли они на чем-либо, кроме его обиды? Или все, что он говорил – номинально и не опасно? Я должна узнать это. Я чувствую, что-то произойдет прямо сейчас…
Девушка сгребла со спинки стула простое хлопковое светлое платье, быстро натянула его через голову поверх полупрозрачной сорочки и оставила комнату.
Дэвид Макалистер же – персонаж харАктерный и весьма колоритный. Высокий и статный брюнет с правильными чертами лица, прямым носом и идеальной формой ярко очерченных розоватых губ, бледной матовой кожей и прямым взглядом черных глаз. Он всегда выглядел безукоризненно. Его походка была уверенной, он всегда держал плечи расслаблено и никогда не смотрел вниз, только прямо, в глаза собеседника. Он не придавал значения эмоциям, но словам, да.
Теперь он решил проветриться и развлечь себя легкой прогулкой по подземельям. Однако сырость вскоре наскучила ему, и он поднялся на верхний этаж. Треск пламени горящих факелов, ударившее в голову тепло коридора и мягкий желтоватый свет быстро подействовали на Дэвида, и он приободрился. Теперь он не думал о вещах, которые были для него омерзительны, стараясь фильтровать все, что, так или иначе, поступало к нему в голову, выбирая только важное и нужное для него самого. Он ценил уединение, но не для достижения гармонии с собой, а просто потому что считал, что остальные не слишком подходят для того, чтобы составить ему компанию. Именно так он думал, пока не встретил Ее. Милую и сдержанную снаружи, но жесткую и властную внутри Фрею Кинон. Ему показалось, что они похожи. Что ее одиночество сходно с его мизантропией, что ее минутный гнев похож на его бесконечную ненависть. Они могли беседовать часами, проводя время в живописном сквере Хогсмида, или прогуливаться по парку. Но природа никогда не вызывала у него особых эмоций, в то время как Фрея особенно преображалась на свежем воздухе. Она кружилась в теплом вихре опавших бордовых листьев, гладила тонкие бархатные крылья бабочки, которая садилась на ее синее пальто, загадывала желание, видя яркую радугу после дождя, а Дэвид наблюдал за ней, как за существом с другой планеты. Но относился терпеливо ко всем проявлениям ее чувств, считая их ребячеством, которое вскоре должно пройти. Однако именно в этом он и ошибся. Его злая ирония со временем больно ранила ее, и она перестала часто бывать рядом с ним, придумывая причины и оправдания. Но Дэвид и это считал сезонным явлением, терпеливо ожидая, когда Фрея повзрослеет и станет столь же серьезной, сколь ее статус. Но когда в их жизни появился Уизли… Дэвид понял, что слишком долго ждал. Макалистер был терпелив по натуре и понимал, что люди, как и животные, со временем привыкают ко всему. И к разлуке, и к печали. Именно это было его планом. Они с Кинон уже были помолвлены, а Уизли в конечном счете Макалистер расценил как “девичник” перед свадьбой, легкое приключение, которое закончится само, без каких-либо внешних вмешательств. Но и тут он ошибся, потому что слишком плохо знал Уизли.
Из потока мыслей Дэвида вырвал бегущий по коридору Альфред. Юноша не успел затормозить перед слизеринцем и что есть силы врезался в Дэвида, едва не сбив его с ног. Когда же бедняга поднял глаза на человека, чей покой нарушил поневоле, то едва не упал. Альфред боялся всех слизеринцев, как огня, а Дэвида в особенности. Но то был другой страх, не тот благоговейный трепет, с которым он встречал Фреда и Джорджа, а животная немая паника.
– Я просил смотреть под ноги! – процедил сквозь зубы Дэвид.
– П… простите, – попытался вымолвить Альфред, отходя назад.
Позади послышались шаги, рядом с Дэвидом возник Клайд Муни, здоровый и плотный детина, однокурсник. Он искал Макалистера, чтобы сообщить ему о визите Снейпа, но увидев в коридоре Альфреда, позабыл о профессоре и воодушевился, предвкушая забаву.
– Скажите мне, – почтительно обратился Клайд к Дэвиду и краем глаза взглянул на Альфреда, – не этот ли самый мальчишка обещал нам то же на прошлой неделе?
– Я, пожалуй, пойду, – осторожно предложил когтевранец, намереваясь уйти, но возникший прямо возле него Клайд загородил проход пятикурснику.
– Делай с ним что хочешь, Клайд, – безразлично бросил ему Дэвид.
Муни не был глупым, однако его мстительность внушала страх всем, кто знал его в лицо. Мощный слизеринец достал из заднего кармана брюк волшебную палочку и направил ее на Альфреда.
– Ну, давай, – раззадоривая, кивнул он когтевранцу.
У Альфреда не было никакого желания драться, к тому же с Клайдом. Мальчика била мелкая дрожь, его руки онемели от волнения и страха перед неизбежной болевой атакой. На занятиях ОД Альфред немало постиг, однако ему показалось, что теперь, перед “живой угрозой”, он растеряется и спасует.
Дэвид облокотился о стену спиной и безразлично наблюдал за развернувшимся в коридоре поединком. Первая вспышка заклятья вырвалась из витой палочки Клайда, красный сноп искр полетел прямо в Альфреда, но мальчик успел вовремя уклониться и ответил противнику заклинанием “Остолбеней”. Однако когтевранцу везло недолго, и обманным путем завладевший его вниманием Клайд быстро обезвредил пятикурсника, выбив из его рук палочку. Альфред застыл, изумленно глядя на Клайда.
– А ну-ка, отойди, – раздался за спиной когтевранца голос Джорджа. Он отодвинул Альфреда с дороги и занял его место. – И вечно вас, когтеранцев, спасать, – недовольно посмотрев в сторону пятикурсника сказал он. – Эй, Муни, не желаешь прилуниться?*
Джордж спокойно выудил палочку, принял стойку и посмотрел на Клайда.
– Уизли! Сам пришел! – обрадовался слизеринский здоровяк, потирая руки. – Вот уж о чем не мечтал, так это надрать тебе задницу.
– Ведь на поле тебе это сделать не удалось, – ехидно улыбнулся Джордж и атаковал противника, отбросив его на пять метров.
Уизли вспомнил о последнем матче со Слизерином, который закончился, впрочем, не так хорошо для Джорджа, как для всего Гриффиндора (ведь матч они все-таки выиграли), однако все же лучше, чем для серебристо-зеленых. Вспомнил он так же и о том, как сам, изловчившись, успел стукнуть Муни бладжером, когда слизеринец едва не опрокинул Поттера с метлы.
Тем временем Альфред, беспокоясь за заваренную им кашу, уже был на пути к кабинету декана Гриффиндора.
Фрея свернула в коридор, обогнула статую сморщенной ведьмы у кабинета Заклинаний. Неведомое чувство вело ее по замку, но девушка не противилась, решив слепо довериться случаю. Она была совсем рядом…
Поединок же разгорался с новой силой, волнение закипало, а Дэвид наблюдал.
– А ведь говорят, что в жизни можно бесконечно смотреть на три вещи: как играют Пушки Педл, как танцуют вейлы и как выигрывает Уизли, – комментировал поединок Джордж, ловко парируя заклятья Муни. Однако противник был хитер и не желал уступать, он сорвал с шеи галстук и бросил его в оппонента, завладев его вниманием на секунду, Клайд сделал выпад вперед, оглушив Джорджа – волной заклятья Уизли отнесло к стене, где он выполнил сальто через голову, с треском врезавшись в стену. Весь в пыли в куче осыпавшейся штукатурки Джордж почувствовал резкую острую боль в колене, но желая отвлечь внимание, тряхнул рыжей шевелюрой и поднял глаза на Дэвида.
– А ты не желаешь присоединиться, Макалистер?
Гриффиндорец смог подняться, опершись о стену и, хромая, вернулся к Муни, терпеливо ожидавшему его на своей позиции.
