Текст книги "Его чрезмерный комплекс власти (СИ)"

Автор книги: Cinnamon7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Он приходил в паб на “Её” вечера, слушал Её музыку, а потом уходил. Они встречались и у фонтана в свой общий выходной, но почти не разговаривали, а лишь смотрели друг другу в глаза. Зачем говорить, подбирать слова, если всё можно донести до человека одним взглядом? Главное, чтобы он правильно понял его значение, и Эшли понимала, что он говорил ей взглядом, а он понимал, что она отвечала ему своими зелёными глазами, смотрящими на него из под ободка черных пушистых ресниц.

Однажды Майкрофт встретил Эшли около её дома, и они снова пошли от Шафтсбери авеню по лондонскому бульвару, развлекая друг друга дедукцией.

– Что скажешь вон о том молодом человеке? – спросил девушку Майкрофт, кивнув на прошедшего мимо мужчину.

– Сентиментальном отце двоих детей с облезлой кошкой и квартирой напротив Британского музея?

– Хм, грязь на щеке, которую никто не стер, комиксы в сумке, волоски на спине и ногах: собака навряд ли станет забираться Вам на спину, кошка – более вероятно. О квартире можно узнать, посмотрев на брызги на его джинсах. Ты упустила кое-что – он водопроводчик.

– Безработный водопроводчик. – поправила девушка с улыбкой. – Посмотри на его руки. К тому же, он явно страстный курильщик, что можно легко заметить по желтоватому следу между средним и указательным пальцем. Хорошо, а что насчет вон той особы в красном? – Эшли кивнула в сторону дамы, которая разговаривала по телефону невдалеке от афиши мюзикла “Chicago”.

– Она вдова, строчит статейки в Желтой прессе, а по ночам подрабатывает женщиной легкого поведения.

– В самом деле? Кольцо покойного мужа на шее, вызывающий наряд любителя “копаться в грязном белье”…

– Посмотри на её губы и руки.

– О, ты прав. Она хозяйка моей квартиры. – девушка засмеялась.

Майкрофт хотел было присоединиться к ней, но сдержался, зажав рукой правую щеку.

Девушка это заметила и разом смолкла.

– Что у тебя с щекой? – настороженно спросила она, в миг став серьезной.

– Ничего.

– Я знаю, когда ты врёшь, Майкрофт.

Мужчина закатил глаза.

– Открой рот.

– Что?

– Открой рот.

– На лондонском бульваре? Твоей квартирной хозяйке понравились бы эти слова.

Девушка смерила его взглядом, сдвинув брови на переносице.

Мужчина послушно приоткрыл рот.

– Собирайся.

– Куда?

– Я стоматолог, Майкрофт.

Через полчала они были в Бартсе. Майкрофт послушно следовал за девушкой вдоль длинного пустынного коридора госпиталя Святого Варфоломея, в котором так любил ошиваться его младший братец.

Эшли остановилась напротив кабинета с табличкой “Др. Кларксон”, дважды повернула ключ в замке и распахнула дверь. Но она не позволила мужчине войти сразу.

– Прежде чем ты сюда войдёшь, Майкрофт, пожалуйста, оставь за порогом этого кабинета свой чрезмерный комплекс власти. – затем она вошла в кабинет и, нащупав на стене справа выключатель, добавила, – Я здесь босс.

Майкрофт постоял перед порогом несколько секунд, словно стараясь систематизировать все, что творилось у него в голове, и вошел внутрь.

Позже, когда он сидел на стоматологическом кресле с открытым ртом, он понял, что не изменит своего отношения к врачу-стоматологу никогда и ни при каких обстоятельствах, даже если им окажется Эшли.

Он недолюбливал стоматологов с детства, каждый прием он переносил с трудом и на каждый шел неохотно, даже не будучи ребенком, борясь со всепоглощающим страхом жужжащей бормашины и человека с зеленой повязкой на лице. Он всегда стыдился этого “детского” страха, но смог практически навсегда избавиться от него, начав посещать дантиста лишь при острой необходимости. И всё бы хорошо, если бы единственная девушка, не вызывающего у него тошнотворного рефлекса, эта дерзкая девчонка, поющая по вечером в пабе рок-музыку, не оказалась чертовым стоматологом.

– У тебя флюс. – констатировала она, поправляя белые медицинские перчатки на запястье.

– Не надевай эту штуку. – Майкрофт помотал указательным пальцем на уровне рта.

Девушка рассмеялась.

– Люди обычно боятся в детстве Нас, а в зрелости гинекологов. Неужели у тебя наоборот?

– Тюрьмы они должны бояться круглосуточно.

– Не угрожай стоматологу, Майкрофт Холмс. Длинные ноги – не самое главное преимущество в жизни.

Через некоторое время, когда Майкрофт, совершенно опустошенный, сидел на кушетке напротив Эшли, которая с ногами устроилась на медкресле, в её кабинете, уже стемнело.

“Что с тобой?” – взглядом спросила девушка.

Майкрофт ей не ответил. Он сидел, упершись локтями в колени, и смотрел в пол, ощущая что для него было бы гораздо менее унизительным прийти на работу в колготках в сеточку и с ярко-накрашенными губами, чем просто просидеть несколько часов перед девушкой, к которой он испытывал некое подобие чувств, с открытым ртом.

Девушка повторила вопрос вслух, но он молчал.

– Так значит ты соврал тогда.

Майкрофт вопросительно посмотрел на девушку.

– В тот день. Ты сказал, что ничего не боишься, а это не так. – она встала со стоматологического кресла и подошла к нему. – Ты, Майкрофт Холмс (он встал и выпрямился, поравнявшись с девушкой), больше всего на свете боишься стоматологов.

Ему было невыносимо это слышать, но он не мог даже пошевелить пальцем под тяжелым взглядом Эшли, к тому же держала анестезия.

– Неужели ты предпочел бы и дальше мучиться зубной болью тому, чтобы я вылечила тебе зуб?– ей необходимо было сказать это вслух.

Майкрофт молчал. Ему было стыдно. Он метался между всепоглощающим чувством страха из детства и тем, что он испытывал к этой девушке. Он был ей благодарен, он ей восхищался, он желал её каждой клеточкой своего тела и хотел выглядеть в её глазах отличным от остальных глупых людишек, хотел быть для нее особенным, а сейчас он стал таким же обычным пациентом, который оказался слишком слаб, чтобы совладать со своей болью. Врачам никогда нет дела до своих пациентов, они просто выполняют свою работу, как юристы или бухгалтеры, для них люди являются заработком, все одинаковы на лицо, все лишены индивидуальности. Для Майкрофта Холмса лишится индивидуальности в глазах человека, с которым он считался, было непозволительной роскошью.

В один момент Эшли стало невыносимо смотреть в его стальные глаза, в которых было слишком много чувств, эмоций и переживаний, которые она читала словно книгу, и на этот раз содержание ей не нравилось. Она отпрянула от Майкрофта в сторону и закрыла руками глаза. Но приступ быстро прошел, Эшли снова посмотрела на мужчину.

– Не думай так обо мне. Это всё не правда. – сказала она.

Майкрофт быстро сократил состояние между ними до длины человеческой ладони. Он коснулся её лица, нежно провел рукой по щеке и остановился на шее, тонкой и изящной, такой же смуглой как и всё тело, еле сдерживая легкую дрожь внутреннего исступления. Он наклонился к ней, вдохнул сладкий аромат её волос и задержался на секунду, чтобы насладиться им. Эшли застыла без движения, зажмурившись: она испугалась. Её сердце колотилось так быстро, что она боялась, как бы Он не услышал его стук, а мышцы всего тела сжались от сладостного томления. Их дыхания смешались в густом и горячем желании, предметы вокруг начали постепенно растворятся, но…

– Ещё нельзя, – с закрытыми глазами проговорила девушка сдавленным от возбуждения голосом, – анестезия. – она помотала указательным пальцем на уровне правой щеки, скопировав жест Майкрофта.

Оба тихо рассмеялись.

Они доехали до бульвара на такси, а оттуда пошли пешком до её квартиры.

Майкрофт испытывал странное и до этого момента незнакомое ему ощущение – ощущение легкости. Словно с сердца упал тяжелый острый камень, обрушивший невидимый барьер между этими двумя людьми. Мужчина ощущал легкость редко или не ощущал никогда, ибо обстоятельства всегда требовали от него хладнокровия и соответствующего ситуации поведения. Находясь же рядом с этой девушкой он мог не притворяться и не бояться последствий.

Они беседовали, кажется, о Рафаэле.

– Я не понимаю восхищения людей от созерцания Сикстинской Мадонны. Что в этих картинах такого особенного? полная некрасивая женщина, изображенная или вылепленная во всех позах, – говорила Эшли. – Капелла Киджи в Санта-Марии дель Пополо, Пандольфини во Флоренции… Он не больше, чем архитектор с несчастной судьбой.

– Несмотря на всё это, ты неплохо разбираешься в его творчестве. А впрочем, я согласен с тобой: в искусстве нет объективных критериев. Восторгаться можно чем угодно, потому что весь этот восторг – это не более чем элементарное порождение детских впечатлений и художественных образов.

– Мы пришли. – констатировала Эшли.

Он изучал её взглядом: её неизменное темно-синее полупальто с косой застежкой, растрепанные ветром густые каштановые волосы, крупными волнами спадавшие ей на плечи, и горящие огнём зеленые глаза, смотревшие на него тем же, исследующим, взглядом.

– До встречи. – он уже повернулся, чтобы уйти, но видно не суждено им было так просто расстаться в этот вечер.

– Майкрофт! – он обернулся. – Уже можно, – улыбнулась девушка, указав пальчиком на щеку, как бы желая сказать, что “анастезия уже не действует”.

Легкая улыбка коснулась губ мужчины, он сделал несколько решительных шагов навстречу девушке, положил руки ей на шею и привлек к себе.

Однако, как ни странно, продолжения не было. Они разошлись, дав друг другу обещание позвонить на следующий день или встретиться в пабе.

========== Часть седьмая ==========

Продолжение шестой части

Интересная штука поцелуй. “Слюнявое лобзание” для человека, знавшего о нём лишь по рассказам, и “диалог двух душ” – для влюбленных. Ты не испытаешь никаких чувств при поцелуе с человеком, которого ты не любишь и совершенно обратное – с человеком, который тебе приятен. Выброс в кровь эндорфинов и адреналина, учащение сердцебиения, головокружение, ощущение (а точнее его отсутствие) окружающего пространства – всё это симптомы поцелуя. – Зачем люди это делают? Почему из семимиллиардного населения нашей планеты вам хочется поцеловать именно этого человека (ну и еще Бенедикта Камбербэтча)? Однозначно ответить на эти вопросы нельзя. С уверенностью можно сказать лишь одно – первый поцелуй меняет восприятие человека. Он перемещает отношения в следующую фазу или перечеркивает всё, а потому, если вам неприятно целоваться с вашим парнем, – кидайте его к черту.

Произошедшее было чересчур мило, чтобы быть правдой, однако Майкрофта это вполне устраивало. Он планировал поездку по государственным делам в ближайшие дни и хотел, чтобы Эшли его проводила, однако он не сказал ей, куда летит и за какой надобностью.

Эшли же с того вечера стала рассеянней, чем обычно, в её глазах предметы казались ярче, люди добрее, лондонский воздух (что действительно удивительно) чище, ибо когда человек влюблен (а она совершенно точна была влюблена), всё в его глазах кажется иным: острое – круглее, жесткое – мягче, а неприятности – незначительными, либо незаметными вовсе.

Она видела перед собой Его лицо, когда закрывала глаза, ощущала прикосновение Его холодных рук, Его горячее дыхание на своей щеке, снова и снова переживая события того вечера.

Майкрофт работал. В перерывах между подписанием бумаг и выборами в Корее он находил время, чтобы увидеть её, когда же у него это не получалось, он раскрывал маленькую книгу с надписью “Латынь” на единственной странице “Заметки”, бросал короткий взгляд на её портрет, который когда-то нарисовал сам, и снова включался в работу.

Вернувшись в Лондон из Рима после встречи с Папой и обсуждения, “стоит ли на этот раз праздновать Рождество или же все католики наконец поняли, что всё это пустая трата времени”? Что ж, узнаем. А пока Майкрофт ехал на Шафтсбери авеню. Он не предупредил Эшли о своём возвращении, зная, что до полудня во вторник она всегда была дома. Он не любил сюрпризы, впрочем его визит, как оказалось, им и не был.

“Майкрофт, входи!” – раздался голос Эшли из-за двери прежде, чем мужчина успел нажать на кнопку звонка. Он удивленно изогнул левую бровь, но спорить не стал и вошел в квартиру.

– Я знаю, что … – начал было говорить Майкрофт, но что-то заставило его прерваться и вполне возможно даже смутило его, а вначале я уже упомянула о том, что “чтобы смутить сего мужчину нужно было нечто большее”. Так вот это самое “нечто” сейчас стояло посреди гостиной, совмещенной с кухней, в коротком черном халате из плотной гладкой ткани, полностью обнажавшим стройные смуглые ноги.

– Извини, я… была в душе.

– Была в душе, – на автомате повторил Майкрофт, сохраняя внешнее спокойствие, но при этом рассеяно глядя на её ноги.

– Майкрофт!

Мужчина зажмурил глаза, снова резко открыл их и сконцентрировался.

Девушка внутренне торжествовала: произвести впечатление ей удалось.

– Я принес кое-что. – он показал Эшли небольшой пакет из коричневой хрустящей бумаги с фирменной надписью “Calens’”. – Как ты узнала?

– Спасибо. – девушка умудрилась забрать у него пакет и чмокнуть в щеку одним движением. – А-а, о том, что ты пришел? – она положила на стол в кухне пакет и с наслаждением развернула его, почувствовав сладкий запах корицы. – А не всё ли равно?

Оба улыбнулись. Майкрофт был рад её видеть, но держался воспитанно, стараясь больше не смотреть на её ноги. О, как это было непросто…

– Когда ты приехал?

– Несколько часов назад.

– И сразу ко мне? Я польщена. – девушка говорила с ним из кухни, заваривая чай и раскладывая румяные теплые пирожные из коричневого хрустящего пакетика на тонкую ажурную тарелку.

Майкрофт огляделся по сторонам: и гостиная, и кухня, и выглядывающий из-за двери уголок спальни – всё было выдержано в пастельных тонах. Оттенки мебельной обивки, расшитой бледно-оливковым цветочным орнаментом, фурнитуры, двух небольших кресел с короткими спинками, скатерти на столе в кухне и покрывале на низеньком журнальном столике в гостиной, обои и ковры на полу – всё это сливалось в одну очень светлую картину с еле различимыми переливами от белого к бежевому, светло-светло голубому и светло-светло кремовому.

Вскоре двое сидели в небольших мягких креслицах с короткими спинками друг против друга в гостиной за маленьким журнальным столиком в небольшой квартире Эшли на Шафтсбери авеню, что на лондонском бульваре.

Они молчали, пили крепкий чай из небольших красивых чашек (уготованных когда-то для особых случаев), обменивались взглядами, но в какой-то момент Эшли резко встала и подошла к окну. Свет, спокойно вливающийся в комнату сквозь ажурный тюль, отражался в складках черного халата из гладкой ткани, играл во влажных волосах девушки, ласкал её лицо и руки. Она казалась волшебной феей, такой необычной и неправильной для середины недели в шумном Лондоне.

– Забавно, правда? – сказала она, глядя в окно.

– Что именно?

– Ты возвращаешься из Рима, я встречаю тебя в своей квартире в одном халате, и вот мы сидим и пьем чай. Всё в мире закономерно, однако ты всегда исключение. Любой другой бы уже, как минимум, воспользовался бы моим, эм,… не самым выигрышным положением, – она обернулась и коротко посмотрела на Майкрофта, – но ведь только не ты, верно?

В этот момент, когда Эшли снова повернулась к окну, тоном с легкими издевательскими нотками, медленно перечисляя причастия вроде “Сдержанный” и “воспитанный”, Майкрофт медленно встал, поправил пиджак и подошел к Эшли, не видевшей его спины.

– Просто истинный англ… – но он не дал ей договорить, закрыв рот поцелуем.

Иногда бывают моменты, когда женщине просто необходимо закрыть рот без рукоприкладства. Майкрофт, слава Богу, это понимал.

Спорить было бесполезно, к тому же Эшли нравилась Его близость. Расстояние между ними сократилось до уровня “неприлично”; мужчина, чувствуя, как кровь больно стучит в висках, обвил руками её гибкую спину, стал покрывать поцелуями губы, щеки, а потом шею девушки. Её кожа горела от каждого прикосновения Его губ, отдававшихся сладким спазмом внизу живота.

– Не бросай… – прошептала Эшли, справляясь со сбившимся от возбуждения дыханием.

– Что?

– Пиджак … на пол не броса-а-ай…

Через час Майкрофт сидел на краешке кровати, наслаждаясь моментом, что бывало довольно редко, если брать в учет его характер.

– Эшли, где моя… – но слово “рубашка” застряло у него в горле, – Ну, да…

Прерваться его заставила девушка, показавшаяся в дверях спальни, одетая в Его белоснежную сорочку (не больше, не меньше).

Она улыбнулась. Ей было приятно ловить на себе Его восторженный взгляд. Эшли медленно приблизилась к нему, покачивая бедрами.

– Не будь слишком серьезным, когда перед тобой голая девушка.

Мужчине нравилась ее игра.

– Разве можно быть слишком серьезным?– загадочно ответил он, поймав всепоглощающий, дерзкий, огненный взгляд девушки.

Эшли резко поставила ногу на деревянный край кровати, как раз между ног мужчины.

– Ты можешь всё.

Секунду Майкрофт бездействовал, не в силах отвести взгляд от её глаз, но когда легкий туман в голове рассеялся, он повалил девушку на кровать, которая, не ожидая его действий, наполнила квартиру звонким хрустальным смехом.

Эшли спокойно и расслаблено лежала на спине в одной рубашке, в Его руках, и при этом была абсолютно счастлива. Она читала его взгляд, понимая каждое слово, но иногда и этого бывает недостаточно.

– Скажи “Это” вслух. – проговорила она.

– Я скучал по тебе…

========== Часть восьмая ==========

Продолжение предыдущей главы:

После этого они стали видеться чаще, при любой попавшейся возможности: в перерывах между встречами и пациентами, в парке и пабе.

Майкрофт чувствовал, что скоро нужно будет идти дальше, однако это его ничуть не смущало (как ни странно). Он словно чувствовал необходимость в этом. Точнее в ней, в этой девчонке с озорными зелеными глазами, в которых плясали чертики. И он смирился. С тем, что он тоже человек.

Следующая поездка по государственным делам, которую он планировал осуществить после праздников, обещала быть долгой, до неё оставалось меньше двух недель, и Майкрофт хотел, чтобы Эшли его проводила.

– Какие у тебя планы на Рождество? – как-то спросил у нее политик.

– Я не против знакомства с твоими родителями, если ты об этом. – Не отрываясь от модели человеческой челюсти ответила Эшли.

– Откуда ты… А в прочем, не важно. Так ты согласна?

– Да.

И она познакомилась с его родителями. Они приняли её. Холмсы старшие были сражены на повал, узнав о том, что Майкрофт не только решил отпраздновать Рождество у них, но и приехал не один. Младший брат же, как всегда, проигнорировал праздник.

Майкрофт не строил планов, не искал оправдания своим поступкам. Он просто жил и его все устраивало. Тем временем, “судный день” отъезда за границу неизбежно приближался, и когда до самолета оставалось всего несколько часов, а Майкрофт держал зонт “наизготовку”, стоя на Пэлл-мэлл напротив входа в свою квартиру, ожидая кое-кого, пошел снег.

Крупные густые хлопья, гонимые потоками легкого и свежего морозного воздуха, осыпали пустую улицу. Майкрофт терпеливо ждал девушку, а водитель, сопровождающие поездку дипломаты и пилот государственного самолета терпеливо ждали его.

Они прощались недолго и почти без слов. Ему важно было лишь увидеть Ее, запечатлеть в своей памяти Ее образ и звук Ее голоса, почувствовать тепло Ее рук и улыбнуться в ответ на Ее заразительную улыбку. Он пообещал, что позвонит, а она – что дождется. По приезду в Брюссель Майкрофт отправил ей телеграмму из трех слов: “У.Ш. Сонет 23”. Они часто обменивались в разговоре строчками из книг, на этот раз Майкрофт решил, что Шекспир сможет рассказать Эшли о его чувствах лучше, чем он сам.

С Его возвращением их жизни должны были стать одной, общей и, казалось бы, ничто не предвещало беды…

========== Часть девятая ==========

Наше время.

– Девчонка странная, определенно… – бормотал Шерлок, сидя в своем любимом кресле.

– Ты о ком? – осведомился Джон, отпив из своей чашки.

– О ней.

– Той девушке? …не помню ее имени.

– В том-то и дело. По всем документам она “Эшли Кларксон”, но нет. Это неправда. Я это докажу.

– Ты её всего несколько раз видел. Обычная девушка…

– Обычная девушка не может работать учителем информатики в школе, а потом мило напевать песню Спящей красавицы, вернувшись домой. Когда ты точно уверен, что находишься дома один, ты поешь песни, которые нравятся, а я знаю, что она пела в пабе хард-рок. Это не совпадение, Джон, – связь.

– “Связь”, Шерлок?

– Есть некоторое сходство между теми людьми и Мориарти. Она определенно существует, однако какая? – Совершенно не представляю. Однако…

Кудрявый мужчина резко встал, взял пальто и вылетел из комнаты.

– Не ходи за мной. – бросил он, выходя из дома.

– Что происходит у него в голове?.. – прошипел себе под нос Джон.

Друг не взял его с собой. В эти редкие моменты Джон чувствовал себя неуютно. Он достал телефон и набрал сообщение.

На другом конце города, в Букингемском дворце в небольшом кабинете, обставленном по-особому, высокий широкоплечий мужчина в дорогом костюме прочел смс:”Что с Вашим братом?”.

“Ну что опять он натворил…”– несмотря на то, что Майкрофт заметно изменился со “времен курсива”, возмужал и приобрел более чем представительный вид с легким оттенком угрозы в глазах, он по-прежнему был готов бросить всё ради дорогих ему людей. И сейчас Шерлок опять что-то выкинул.

Тем временем высокий кудрявый мужчина в темно-сером пальто шел по Пэлл-Мэлл стрит, размышляя: “Что может их связывать? Почему она не та, за которую себя выдает, но никакой подтверждающей информации нет?..” – Слишком много вопросов оставалось без ответа.

Когда затемно Джон вернулся домой из магазина за углом, прикупив на ужин сыра и хлеба, то обнаружил в гостиной Шерлока, прямо в пальто и шарфе сидящего в своем любимом кресле.

– Ты давно здесь? – обратился Джон к другу.

Тот не ответил.

– Шерлок, ты…

– Я нашел кое-что. – загадочно ответил детектив.

Джон грязно выругался про себя, но спокойно ответил:

– Что?

– Майкрофт завтра позовет тебя на обед, Джон.

– Что? Обед, я…

– Ты пойдешь туда, – не обращая внимания на реплики Джона, продолжал говорить Шерлок, – и познакомишься с его женой.

Джон Ватсон был военным человеком, а как известно, “военный” – это не профессия, а состояние души. Познакомившись с Шерлоком Холмсом, который вывел его из депрессии, избавил от психосоматической боли в колене и обеспечил ему приключения семь дней в неделю, Джон был готов следовать в любое место, куда его пошлет друг. Теперь он, одев свою лучшую (и совсем неношеную рубашку, подаренную ему на Рождество одной из его подружек), стоял перед роскошной дубовой дверью на Пэлл-Мэлл-стрит и звонил в звонок, до которого едва дотянулся.

Насколько мужчина был поражен, когда дверь ему открыл… Майкрофт, только гораздо моложе. Джон удивленно застыл на пороге, не в силах произнести ни слова.

– Вы доктор Ватсон? – спросила копия Майкрофта, приветливо улыбнувшись.

Джон перевел дух: Майкрофт мог забыть, как он выглядит, но не стал бы ему улыбаться.

Мужчина вошел в просторную и длинную прихожую, выполненную в теплых бежевых и бордовых тонах.

Копия Майкрофта забрала у Джона его пальто и протянула ему руку:

– Я Джон. – представилась копия.

Джон-доктор снова удивленно посмотрел на Джона-Майкрофта, стиснув широкую ладонь юноши.

“Так вот как выглядит сын Майкрофта…” – про себя отметил Джон-доктор.

На вид юноше было от силы лет 17, он был одет в светлые бежевые брюки, легкую водолазку и твидовый коричневый пиджак в клетку, линии его лица были гораздо мягче, чем у отца, а веселые зеленые глаза (отнюдь не похожие на холодные глаза Майкрофта) блестели совсем по-детски.

– Проходите в гостиную. Вас уже ждут. – посоветовал Джон-Майкрофт Джону-доктору.

Ватсон несколько растерянно спустился по лестнице в просторную гостиную, где со стороны левой стены из высоких и вытянутых окон со шпросами в комнату (а правильней было бы сказать: “залу”) проникал свет, напротив них расположился большой камин, в котором приятно потрескивали поленья, а в вечернее время суток язычки пламени отбрасывали на стены пляшущие тени; вдоль стен стояли кожаные кресла, посреди гостиной напротив камина расположился огромный мягкий диван, перед ним низкий деревянный журнальный столик (еще два таких же стояли вдоль стен); все внутреннее убранство вызывало восхищение, но вместе с тем не бросалось в глаза излишней изысканностью, в интерьере чувствовался вкус, а атмосфера внутри казалась (на удивление) теплой и уютной. Джон застыл, засмотревшись на внутреннее убранство гостиной, не заметив, как перед ним возник Майкрофт-старший, одетый в простой кремовый свитер крупной вязки.

– Прикройте рот, Джон, – говорил мужчина, пожимая доктору руку, – Вас могут неправильно понять. Новая рубашка? Странно, что вы решили надеть ее в первый раз именно сегодня.

– Добрый вечер, Майкрофт. – ответил привыкший к подколам Холмсов Джон.

– Пройдемте в столовую.

Джон послушно проследовал за политиком в столовую, по пути спросив:

– Я бы хотел узнать, зачем меня сюда…

– Вы все узнаете, а пока, – Майкрофт распахнул перед ним дверь столовой, – прошу к столу.

Джон был поражен небывалой гостеприимности Холмса-старшего.

Когда доктор занял свое место за столом, где уже сидели Джон Холмс и красивая женщина в темно-синем платье-футляре, которой на вид едва было сорок, чьи густые каштановые волосы были собраны в строгой высокой прическе и лишь одна непослушная прядка спадала на высокий лоб.

Однако, большее же удивление у Джона вызвала еще одна персона, сидящая поодаль от него, по правую руку от Джона Холмса. Доктор удивленно уставился на нее, но вспомнив о наказе Шерлока номер 127 “не задавать лишних вопросов и постараться не пялиться”, перевел взгляд на содержимое своей тарелки.

========== Часть десятая. Заключительная ==========

После сытного и вкусного ужина в компании семьи Майкрофта (причину своего появления на котором Джон так и не понял), он удобно расположился в гостиной в одном из мягких кожаных кресел, беседуя с сыном политика и по-прежнему не сводя глаз с особы, которая не могла не удивлять не то что своим появлением, а своим существованием.

За окном стемнело, холодный осенний вечер плотно окутал небо Лондона, разбросав по небосклону мириады блестящих звезд. Тихую вечернюю идиллию нарушал лишь внезапный и нетерпеливый стук в дверь, которого, казалось, ждали все присутствующие.

“Только Шерлок может колотить по двери, зная о существовании звонка”, – про себя отметил Джон.

Внезапно в гостиную влетел Шерлок Холмс, успевший освободиться от пальто и шарфа.

– Добрый вечер, дамы. – поприветствовал детектив, обратившись к обитателям гостиной.

– И тебе, Шерлок. – натянуто улыбаясь, ответил Майкрофт. – Что на этот раз заставило тебя навестить нас? Может быть “глобальное потепление”?

Но детектив не обратил внимания на комментарий брата. Он прошествовал в середину гостиной, приготовившись говорить.

– О, Джон, ты тоже здесь! – Шерлок внезапно обернулся к племяннику, – Как давно я тебя не видел?

– Вообще-то никогда.

– Вот и славно! – довольно потирая руки, ответил ему детектив, не обратив внимание на содержание ответа племянника.

– Ну вот, Джон, теперь ты понимаешь, о чем я тебе говорил, – на этот раз детектив повернулся к Джону-доктору, который по-прежнему сидел в кресле, недоумевая. – Когда мне стали поступать жалобы от скучных и неинтересных клиентов (говоря это, он сморщился), я не обратил на них внимания, но как только я встретился с Вами, мисс Кларксон, – он повернулся к особе, вызвавшей удивление у Джона-доктора с момента его появления в этом доме, – я понял суть вещей.

– О, бога ради, Шерлок! – попытался было прервать его Майкрофт, но детектив не обратил на него внимания.

– Помните, мы с Вами говорили о книге? – с этими словами Шерлок извлек из кармана пиджака маленький томик с позолоченными буквами, все еще глядя на особу.

– Откуда она у Вас? – резко спросила особа.

– Вы ведь не забыли, что меня зовут Шерлок Холмс. – наслаждаясь собой, загадочно ответил ей Шерлок. – Так вот, о чем я? Ах да, об этом! – он продемонстрировал всем присутствующим коллекционное издание, – Учителю информатики ни к чему подобная книга (разве что, выпендриться), но вероятность ниже, потому что все компьютерщики, как правило, люди математического склада ума и редко интересуются подобной чепухой, вывод: Вам ее подарили. Но книга не Ваша, потому что позолота сзади стерлась так, как если бы ее снизу постоянно придерживал правша, перелистывая страницы левой рукой, а Вы, Вики (он посмотрел в глаза особы), левша. Наверное, вам всем интересно, как я это узнал? Я пришел в Вашу квартиру без спроса, вы были удивлены и встревожены моим внезапным появлением, а значит уязвимы; вальсируя, в спешке вы протянули мне сначала левую руку, но поняв, что ошиблись, поспешили исправиться. Если вы пытаетесь притворяться своей сестрой, делаете это хотя бы уверенно.

– Сестрой? – спросил Джон.

– Близнецы! – вот ответ на все вопросы, Джон, “близнецы”! – вскричал Шерлок.

“Особой”, как вы уже, наверное, догадались, была та самая девушка, к которой без стука в квартиру вломился Шерлок, напевая мелодию из “Спящей красавицы”. Поэтому Джон был удивлен увидеть на ужине точную копию жены Майкрофта, сидящую по правую руку от его сына. Он видел Эшли Кларксон и до этого, но и подумать не мог, что она в действительности… не она.

– Почему ты никогда не показывал мне свою жену? – обратился Шерлок к брату, который бесстрастно наблюдал за его театральным представлением под названием: “Я обличу своего брата и всю его семью!”.

– Боялся, слюной захлебнешься, братец мой.

– Я никогда не видел твой жены, Майкрофт, твоей жены, Эшли Кларксон, зубного врача из Эдинбурга, которую ты повстречал, вероятно, у того самого фонтана. Добрый вечер, миссис Холмс. – он на секунду склонил голову, повернувшись к женщине в темно-синем платье-футляре.

– Что? О чем ты говоришь, Шерлок? – влез в разговор Джон, чей мозг отказывался понимать происходящее. Джон встал и отвел друга в сторону, повернувшись спиной к остальным. – Ты… ты хочешь сказать, что эти, хм… дамы один и тот же человек?

– Как только что справедливо заметил Джон, – Шерлок снова обернулся к Майкрофту и его семье, – в Лондоне может быть сколько угодно одинаковых девушек, но существование точных копий абсурдно.

“Позер”, – тихо сказал Джон.

– Эту “Латынь”, – снова заговорил детектив, вернувшись к книге, – я уже видел много лет назад в руках моего брата. А это (он извлек из внутреннего кармана пиджака какой-то листок, сложенный вчетверо, развернул его и показал остальным) 72 страница, на которой много лет назад мой бездарный старший брат нарисовал портрет своей жены, которая тогда об этом даже и не подозревала (он открыл книгу в нужном месте и приложил листок к оторванному корешку страницы). Эшли – врач, латынь ей известна, Майкрофт подарил ей книгу перед своим отъездом, отметив в ней несколько высказываний: они так общались. ..