Текст книги "Игрушка (СИ)"

Автор книги: Чиффа из Кеттари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Ты – моя игрушка ==========

Людская половина далеко не всегда принимает выбор волчьей. Айзек знает об этом как никто другой: ему раз за разом приходится отступать от нежелающего принять его человека, податливо стелясь раз в месяц под определившегося с выбором пары волка.

Питер смиряется с выбором своей волчьей сущности, но вовсе не собирается потакать ей, с насмешливой холодностью отталкивая от себя жаждущего его признания волчонка. Айзек дуреет от его запаха, от его взгляда, от случайных и таких редких прикосновений – с первой встречи, наверное, дуреет. И Айзек хочет его. Его обычного, не волка, человека; Айзек хочет если не ответа, то хотя бы признания.

И Лейхи не скрывает этого, грустно улыбаясь в ответ на возмущение Скотта.

А старшему Хейлу все равно. Он говорит: “Ты – моя игрушка”. И пускает в свою квартиру только на этом условии. Лейхи согласен. Но даже в таком качестве он неинтересен бывшему альфе, не обращающему на него ровно никакого внимания. Волчонок смирно сидит в углу дивана, тихонько поскуливая от боли – сломанные на тренировке ребра еще дают о себе знать – и пытаясь вникнуть в мысль, обозначенную в параграфе учебника. Хейла он раздражает сегодня – это чувствуется по косому взгляду, нервному передергиванию плечами, но и уйти не может: альфу он сегодня уже случайно довел, что и стало причиной сломанных костей.

А Питер разрешил остаться на ночь. Причем сделал это так, что у Айзека не осталось даже мысли о том, что он это делает для него. Позлить Дерека, укрывая опального волчонка – это Питер считает достойным развлечением.

– Долго еще скулить будешь? – Хейл смотрит на него, совершенно не стараясь скрыть раздражение.

– Прости, – Айзек опускает голову. – Я… я не буду. Просто…

Питер жестом заставляет его замолчать, наклоняясь, рывком задирая темно-зеленую футболку волчонка до груди и укладывая ладонь на ребра. На самом деле, даже если бы вены на руке оборотня не стали окрашиваться черным, Айзеку все равно стало бы намного легче.

– Не так уж и больно было, – бросает Хейл напоследок, выходя из комнаты. – Еда в холодильнике. Я – спать.

Лейхи кивает, глядя уже ему в спину.

Айзек возвращается на следующий день, сразу после школы, потому что показываться на глаза альфе все еще боится. Питер снова открывает дверь, окидывая подростка усталым взглядом, но снова пускает в квартиру.

Быть игрушкой не так уж обидно. Обидно быть игрушкой, которую игнорируют. Игнорируют с издевкой, раз за разом давая понять свою ничтожность.

– Возьми меня, – просит Айзек, замирая перед вышедшим из душа мужчиной. Питер чуть вскидывает брови и качает головой, проходя мимо. У Лейхи не хватает смелости задержать его, поэтому он просто идет следом, чувствуя себя отвергнутым глупым щенком. Коим, по всей видимости, и является в глазах Питера.

Хейл раздраженно рычит, оборачиваясь, и Айзек делает несколько шагов назад, повторяя свою просьбу.

Питер прищуривается, внимательнее осматривая худощавого семнадцатилетнего парня, стоящего перед ним в одних джинсах, излучающего запах покорности, желания и страха. Эта смесь определенно нравится Хейлу, поэтому, подойдя ближе и кивнув в знак согласия, он выпускает когти, опуская руку на плечо мальчика. Все три запаха становятся интенсивнее и ярче.

Айзек не очень боится боли, но Питер и не делает ему больно в физическом плане – не кусает, не вонзает когти, но и не целует, вообще лишний раз не прикасается. Хейл ставит волчонка в коленно-локтевую на своей кровати, легко вводя в него пару пальцев, смазанных каким-то кремом. После одуряюще жесткого, без подготовки и смазки, секса двух сходящих от Луны с ума волков, это кажется самой настоящей нежностью. Лейхи стонет, не сдержавшись, хоть и не уверен, что ему это позволено, сильнее разъезжается на коленях, приглашающе выгибаясь.

Питер берет его не грубо, но равнодушно, вцепляясь пальцами в волосы на затылке, ни разу не разрешив повернуться. После очередной попытки Айзек роняет голову на скрещенные руки, концентрируясь на другом – на запахе Хейла, по-прежнему холодном, хоть и прошитом слабой нотой возбуждения. Лейхи дрочит себе, почти попадая в такт движениям Питера, выгибается, плавно изгибая спину и покусывая губы в предвкушении, глубже заводит руку между ног, неторопливо поглаживая пальцами свои тугие, поджавшиеся яички, прогибается сильнее, насаживаясь на член Хейла. Айзек сладострастно стонет, сжимаясь в предоргазменной судороге: томной, накатывающей медленными волнами, кончает в свою ладонь, запрокидывая голову и тонко подвывая.

Питер замирает, дожидаясь, когда мальчик чуть вернется в реальность, и отстраняется, садясь на кровать, неспешно одеваясь. Волчонок смотрит непонимающе, испуганно, тянется всем телом к старшему волку, но Хейл предупреждающе рычит, заставляя подростка замереть.

– Спать можешь лечь здесь, – коротко бросает Питер. – У меня дела.

Для Айзека это как удар под дых – и намного больнее сломанных ребер.

========== Ты мне не нужен ==========

– Можно я буду жить у тебя? – тихо спрашивает Айзек, подходя к Питеру в лофте. Старший Хейл редко посещает прибежище племянника, но Лейхи терпеливо ждал несколько дней, не найдя в себе смелости снова заявиться под дверь квартиры Питера.

Хейл явно не удивляется, хоть и смотрит неприязненно, а затем все-таки спрашивает:

– Зачем?

– Ты сказал, что я – твоя игрушка, – тихо и упрямо говорит волчонок, не поднимая глаз. – Я буду твоей игрушкой. Я буду таким, как ты захочешь. Просто позволь мне жить рядом с тобой.

– Ты мне не нужен, – Питер проводит ладонью по щеке подростка, заставляя поднять голову.

– Ты меня защищал, – Лейхи отводит взгляд.

Это правда – на тренировке после предыдущего полнолуния. Дерек наотмашь рванул когтями по груди, когда Айзек не успел увернуться, отвлекшись на воющую от боли Эрику, а Питер зарычал – глухо и страшно – сверкнув льдистыми глазами. Айзек знает, что на нем еще был тогда запах Питера – насыщенный и терпкий, оставшийся с ночи – и только поэтому волк кидается защищать свою пару. Так, что от рыка Дерек на мгновение подается назад, но в следующую секунду уже сам рычит в ответ, заставляя дядю нервно передернуть плечами и чуть склонить голову, подчиняясь своему альфе.

– Инстинкт, – холодно улыбается Питер. – Можешь переехать ко мне. Но не попадайся мне на глаза, когда ты мне не нужен.

На четвертую ночь их “совместного проживания” Питер приходит не один. Спальня волчонка через стену, но даже если бы Айзек жил тремя этажами ниже чуткий волчий слух не позволил бы ему не слышать стонов парня, извивающегося под Хейлом.

Айзек жмурится, закрывая уши руками, но все равно слышит ритмичные постанывания неизвестного ему человека, тихий довольный рык Хейла, слышит все до мельчайших подробностей: звонкие шлепки сталкивающихся, чуть влажных от пота тел, влажный от смазки звук быстро и глубоко двигающегося в растянутом анусе члена, ему кажется даже, что он слышит, как неизвестный ему счастливчик царапает спину Питера, прижимаясь к нему всем телом, обвивая руками.

Айзек хрипло рычит в подушку, пытаясь отгородиться от этих звуков одеялом, пледом, чем-нибудь еще.

Утром он случайно сталкивается с Питером на кухне – тот привычно уже не обращает на волчонка ни малейшего внимания, поднося к губам кружку с горячим кофе. Айзек не совсем уверен, что щелкнуло у него в голове – например, он точно знает, что ночной гость Хейла все еще спит в его кровати, но он подходит почти вплотную к волку, стараясь не обращать внимания на холодный взгляд, опускается на колени, медленно проводя кончиком носа по мягкой ткани домашних штанов. Он не решается поднять взгляд на мужчину, просто понадеявшись на удачу и благосклонность Хейла, тянет ткань вниз, стягивая до колен, обхватывает губами мягкий член, начиная посасывать.

Питер делает небольшой глоток.

Айзек готов скулить от жалости к себе.

Но он все равно продолжает медленно, старательно обсасывать напрягающуюся плоть, широко открывая рот, расслабляя горло, проводя языком вдоль всего ствола.

Питер делает еще один глоток, но Айзек слышит, как чуть убыстряется ритм его сердца, подгоняемый возбуждением.

Волчонок поглаживает крупные яйца ладонью, насаживаясь горлом на длинный ровный член, зажмуривается, позволяя набухшей скользкой головке ткнуться в заднюю стенку горла. Айзек сдерживает рвотный позыв, со следующим движением вбирая член по самое основание, плотно сжимая губами и чувствуя, что сейчас задохнется.

Хейл делает последний глоток и отставляет чашку, переводя задумчивый взгляд на стоящего на коленях мальчишку. Неопределенно дернув бровью, Питер кладет ладонь на курчавый затылок, надавливая.

Айзек со стоном кончает не касаясь себя, чувствуя, как в горло льется горячая густая сперма, рвано выдыхает, еще находясь в легком забытьи от оргазма, вылизывает опадающий член волка, поправляя его одежду, оседая куклой, у которой кончился завод, в его ногах.

– Неплохо, – констатирует Хейл, уходя.

========== Опекун ==========

Айзек абсолютно уверен, что у него ничего не выйдет, когда он кладет стопку распечатанных документов перед Питером, разбирающим какие-то свои рабочие бумаги. У Хейла благодушное настроение – иначе Лейхи не рискнул бы показаться ему на глаза – и он лишь фыркает:

– Ты хочешь, чтоб я и твои бумаги потерял в этом хаосе?

Волчонок несмело улыбается, качая головой.

– Я несовершеннолетний, – неловко произносит он, подталкивая листки к Питеру.

– И что? – Питер смотрит, чуть изгибая брови. – Решил накатать на меня заявление по этому поводу?

– Нет, Питер. Просто скоро три месяца со смерти отца. Мне… Мне нужен опекун, иначе… – Айзек неуверенно пожимает плечами. – Иначе я не знаю. Ты не мог бы?..

Оборотень задумчиво смотрит на подростка пару мгновений, а затем кивает:

– Я посмотрю, – кладет руку на листки. – Когда будет время.

– Хочешь кофе? – тихо, с мягкой извиняющейся улыбкой.

– Если бы мне нужна была горничная, я бы нанял какую-нибудь девчонку в короткой юбке, – раздраженно бросает Хейл, и Айзек спешно убирается из зала.

Хейл не говорит ему ничего – он вообще лишь в исключительных случаях заговаривает с волчонком – и Айзеку остается лишь дожидаться истечения сроков, назначенных службой по делам несовершеннолетних. Даже на эти три месяца он остался в городе только из-за того, что шериф, которого на это уговорил Стайлз, согласился подписать бумаги, по которым Айзек находился на попечении полиции Бэйкон Хиллс.

– По законам штата Калифорния совершеннолетие наступает в восемнадцать лет, – Хейл строго смотрит на Айзека, сидящего на кухне и меланхолично жующего пиццу, перелистывая страницы учебника.

Айзек чуть не давится, согласно мотая головой.

– Сколько тебе осталось до совершеннолетия?

– Почти год, – тихонько произносит волчонок.

Питер что-то прикидывает, кивая.

А через неделю кладет перед Айзеком бумаги об опекунстве. Лейхи неверяще переводит взгляд с белых, испещренных черными буквами и заверенных лазурными печатями бумаг на Питера и улыбается, произнося: “Спасибо”.

Хейл равнодушно пожимает плечами.

– Было бы больше проблем, если бы тебе пришлось уехать из города.

И всё. Никакого проблеска эмоциональности.

Впрочем, Айзек все равно считает произошедшее своей маленькой победой.

Вторая победа – то, что Питер помог ему перевезти вещи, аргументируя это тем, что Стайлз в окрестностях его дома ему не нужен, а альфа свою Камарро и свое личное время предоставить отказался.

Питер задумчиво обходит дом, рассматривая фотографии, развешанные по стенам, книги в шкафах.

– Тебе по наследству переходит владение кладбищем, – сухо замечает Хейл, когда Айзек проходит мимо, чтобы вытащить из шкафа свои книги. – Книги забирай все.

Волчонок кивает, а затем пожимает плечами, укладывая все подряд томики в коробку.

– Я плохо представляю, что мне с этим делать. С кладбищем. Да и с домом, в общем-то тоже. Может, его сдать?

Вервольф отвлеченно кивает.

– А с кладбищем?

Хейл безразлично пожимает плечами.

– Черт его знает. У твоего отца управляющего не было, я так понимаю, кладбище переходит в муниципальную собственность. Хотя я вообще не понимаю, как оно могло быть в частной. Тебе будет выплачиваться какой-то процент. Не знаю, – снова пожимает плечами.

Айзек, забив доверху одну коробку, быстро возвращается с другой.

– Несколько раз придется съездить… Ты не против?

Мужчина качает головой.

В последний заезд Питер спускается в подвал. Айзек несмело идет за ним, застывая на середине лестничного пролета, настороженно наблюдая за Питером.

Бывший альфа задумчиво ведет когтями по стене морозильной камеры, распарывая обшивку, разворачивается и, вопросительно глянув на Айзека, поднимается вслед за ним обратно на первый этаж.

Лейхи воспринимает произошедшее как молчаливое обещание никогда не пользоваться подобными методами воспитания.

– Мне бы хотелось его сжечь, – задумчиво произносит подросток, рассматривая дом.

– Не думаю, что это хорошая идея, – Питер внезапно чуть улыбается. – Дом застрахован, судебных разбирательств потом будет…

– Может, его продать? – Хейл на удивление разговорчив сегодня и Айзек беззастенчиво пользуется этим фактом.

– Как захочешь, – Питер пожимает плечами, разворачиваясь, уходя к машине. – Мне без разницы.

Айзек раскладывает свои вещи по комнате, выделенной ему Питером, в то время как сам Хейл, явно имеющий слабость к печатному слову, сортирует книги.

– По идее, я теперь должен интересоваться твоей успеваемостью, как минимум, – Питер приносит в комнату стопку учебников, аккуратно ставя ее на загроможденный барахлом стол. Айзек непонимающе смотрит на Хейла.

– У меня… не слишком уж… выдающиеся успехи…

– Я к тому, что мне до этого дела нет, – уточняет мужчина. – И ни на какие собрания я ходить не собираюсь. Разбирайся со всем этим сам.

Волчонок кивает.

– А если… ну вдруг… Тебя в школу вызовут? – Айзек жалеет о своих словах в то же мгновение – Питер резко подается к нему, грузно опуская когтистую ладонь на плечо так, что у мальчишки подгибаются колени.

– А ты постарайся, чтобы этого не произошло.

Айзек опускает голову, не двигаясь до тех пор, пока Хейл не отстраняется, выходя из комнаты.

========== Хороший мальчик ==========

В целом – ничего не меняется.

Айзек тихо проходит в квартиру, тихо занимается своими делами, вежливо здороваясь с Питером, бродит по своей комнате, зубря параграфы из учебников, каждую четвертую ночь зажимает руками уши, чтобы не слышать стонов очередного ночного гостя или гостьи, доносящихся из-за стены и, по какой-то странной, безмолвной традиции, пока очередная снятая в баре шлюха отсыпается на кровати Хейла, делает ему минет, пока тот пьет кофе, лениво пролистывая утреннюю газету.

Питер его не заставляет, не принуждает, не просит – Айзек приходит сам, наслушавшись за ночь очередных страстных вздохов какой-то девицы, очередного доказательства, что Питеру все равно кого трахать, лишь бы не его. Айзек приходит потому, что точно знает, что тяжело болен. Болен чертовым Хейлом, зависим от его хоть бы слегка учащающегося сердцебиения и хоть на мгновение сбитого дыхания, от прикосновений когтистой ладони к затылку и от редко слышимого голоса.

Доведя Хейла до разрядки, проглотив теплую, горькую сперму, Айзек обессиленно опускается у него в ногах, вымученно прижимаясь лбом к колену, размазывая по деснам привкус его спермы и медленно, тягуче дрочит себе, вдыхая прохладный воздух сквозь зубы. Питер шуршит газетным листом, переворачивая страницу, опускает ладонь на затылок подростка, выпуская когти, чуть касаясь ими шеи и, не терпящим возражений голосом, приказывает:

– Кончай.

И Айзека накрывает просто невероятным оргазмом.

Лейхи задыхается, непонимающе глядя на мужчину, а тот лишь пожимает плечами, вставая со стула и небрежно бросая ему:

– Хороший мальчик.

Волчонок медленно, на подгибающихся ногах, уходит в свою комнату, чтобы не столкнуться с проснувшейся, судя по стуку сердца, девицей.

Но все равно сталкивается с ней, когда в коридоре шнурует кеды, согнувшись, почти уткнувшись носом в пол. Ну как “сталкивается”… Получает игривый шлепок по заднице и резко выпрямляется, возмущенно оглядывая девицу лет двадцати пяти, шатенку с приятными чертами лица.

– А почему ты не сказал, что у тебя еще и такой очаровательный мальчик тут живет? Позвали бы третьим? – Девушка смеется, переводя взгляд со смущенного подростка на холодно вскинувшего брови Питера.

Девица качает головой, закусывая губу, но продолжает улыбаться и, проходя мимо, успевает шепнуть на ухо Айзеку: “Симпатяшка. Встретимся?”

Обычный человек, стоящий в паре метров, как Хейл, не услышал бы ничего, но Питер прекрасно слышит, и Айзек краем глаза замечает, как радужка вервольфа на мгновение наливается синевой. Наверное поэтому он нервно вскидывает ладонь, в жесте “о черт, я забыл супер-важную вещь” и быстрым шагом уходит в свою комнату, подхватив рюкзак, лишь бы не сталкиваться с девушкой в лифте, на лестнице, во дворе.

Хейл выпроваживает ночную гостью и только тогда Айзек несмело возвращается в коридор, медленно натягивая кожаную куртку.

Питер задумчиво бросает взгляд на часы – за всеми метаниями волчонка прошло минут десять-пятнадцать.

– В школу не опоздаешь? – Айзек в ответ пожимает плечами, тихо бормоча что-то о том, что будет идти быстрее.

Хейл качает головой.

– Я подвезу.

Лейхи знает, что если он сейчас хоть чем-нибудь выдаст свое изумление – это будет полный провал. Поэтому он тихо произносит очередное “Спасибо”.

========== Полнолуние ==========

– Что значит – ты сам будешь его тренировать? – Альфа недобро щурится, рассматривая родственника.

– Меня раздражает, когда ты ломаешь ему кости, – лениво, но безапелляционно произносит Питер, расслабленно развалившийся в кресле в лофте Дерека.

– И как ты, интересно мне знать, представляешь тренировки без сломанных костей?

– Ты меня не слушаешь, мой дражайший племянник, – старший Хейл еле сдерживает зевок. – Меня раздражает, когда ты ломаешь ему кости. Я лучше буду делать это сам.

Дерек мгновение смотрит удивленно, затем пожимает плечами.

– Тренируй. Но чтоб минимум раз в неделю он бывал у меня. Мне нужно знать… как продвигаются ваши… тренировки, – альфа чуть презрительно кривит губы, сверху вниз глядя на дядю.

Питер все так же лениво кивает, откидывая голову на спинку кресла и скучающе разглядывая потолок. Ждет следующего, неизбежного и предсказуемого вопроса.

– Зачем ты вообще его мучаешь? С волком не поспоришь – по себе знаю.

“Уж ты-то знаешь, – мысленно фыркает Питер. – Тебе как никому повезло с этим твоим гиперактивным человеческим детенышем”.

– Не твое дело, – безразлично тянет вслух, поворачивая голову на тихий звук шагов.

Айзек замирает, разглядывая своего альфу и Питера, вопросительно смотрит то на одного, то на другого.

Скоро полнолуние, и Дерек считает, что стая должна собраться вместе – но Питер так не считает. А Айзек не знает, чьего недовольства ему бояться больше. Вообще, предполагалось, что старший Хейл приехал поговорить именно об этом, а Айзек – забрать остатки вещей из лофта. Но Лейхи уверен, что о полнолунии эти двое не говорили: навряд ли Питер собирается облегчать волчонку выбор.

– Собрался?

Айзек кивает, демонстрируя рюкзак.

– Кстати, Дерек, – Хейл оборачивается, пройдя половину пути до двери, – меня совершенно не возбуждают твои идеи насчет “стайности” и прочего. На мое присутствие в полнолуние можешь не рассчитывать.

– Я готов сказать, что это меня радует, – хмыкает альфа, медленно переводя взгляд на Айзека. Но ничего не говорит, отворачиваясь.

– Ты… сам? Меня? Тренировать? – волчонок, не сдержавшись, изумленно вскидывает брови.

– Что из сказанного тебе не ясно? – Хейл раздраженно поднимает голову.

– Мне все ясно, Питер, – мальчишка поспешно кивает. – Я… просто не ожидал.

Запах. Приближение полнолуния обостряет чувствительность, а подростковые гормоны вовсе не облегчают жизни – Айзек почти не дышит, но его все равно ведет от запаха мужчины.

– Питер… – произносит еле слышно, с томным придыханием – ненамеренно, просто так получается.

– Нет.

– Питер, пожалуйста, – а еще Айзек знает, что он не только болен, но и жалок.

– Уйди с глаз, – небрежно фыркает, отворачиваясь к ноутбуку.

Лейхи заходит за его спину, неуверенно останавливаясь, порывисто наклоняется, касаясь губами изгиба шеи, успевая быстро лизнуть, почувствовать вкус кожи… Питер резко заводит руку назад, когтями легко вспарывая кожу под ребрами – глубоко и дико больно. Айзек отшатывается, зажимая рваную рану ладонью, тихо скулит, хмурясь, кусая губы.

– Я не разрешал тебе ко мне прикасаться.

– Прости, – подросток натужно дышит, впиваясь в раненый бок собственными когтями.

– Расслабься, – равнодушно советует Хейл. – Если нужно регенерировать – расслабляйся, так этот процесс проходит быстрее.

Айзек медленно отнимает руку, чуть наклоняется, стараясь выровнять дыхание. К боли добавляется жжение – ткани медленно срастаются, рана затягивается.

– Расслабься, – снова повторяет Питер, внимательно наблюдая за волчонком, кладет ладонь на его щеку, чувствуя, как мальчишка подается под его прикосновение.

– Прости, – волчонок повторяет тише, успокаиваясь. – Я не должен был…

– Не должен, – Хейл убирает руку. – В следующий раз – выломаю тебе ребра. Буду засекать, сколько времени тебе потребуется на регенерацию.

Айзек верит, потому что Питер говорит это с холодной отстраненной уверенностью.

Полнолуние проходит из рук вон плохо. Привыкший к обществу Питера, без него волк Айзека ведет себя как недотраханная сука (хотя почему “как”? – мысленно кривит губы Лейхи), присутствие стаи и альфы не сильно осаждают не получившее своего животное: зверь рвется наружу и бесится, когда глупый человек раз за разом не дает ему вырваться на волю. А когда человек не справляется – реагирует альфа, одним только взглядом алых глаз заставляя волчонка оседать на месте.

Ранним утром Лейхи тихо проходит в квартиру Питера: тот не спит, несмотря на то, что время еще действительно раннее, выходит в коридор – вот это действительно редкость – рассматривая подростка.

– Паршиво выглядишь, – резюмирует осмотр, чуть кривя губы.

– Можно я не пойду в школу? – Айзек устало опускается на пол в коридоре, зажимая виски ладонями.

– Без разницы, – бывший альфа пожимает плечами. – Ты знаешь условия.

– Да… никаких вызовов в школу. Я знаю. Мне так плохо… – ниже опускает голову. – Почему Дерек так поступил? Он же знал, что ты не согласишься прийти.

Питер оборачивается – не собираясь слушать жалобы мальчишки, он уже дошел до зала.

– Потому что тебе не стоит надеяться на то, что я буду рядом, когда тебе это нужно. Потому что ты должен рассчитывать только на себя и на свои силы, как максимум – на своего альфу. Не на меня. Я могу подавить свои инстинкты. И ты должен научиться.

========== Тренировки ==========

Питер бьет короткими, резкими и сильными движениями, почти без замаха – сложно определить куда придется следующий удар.

– Никогда не смотри туда, куда собираешься бить. Смотри в глаза, – с хищной улыбкой рычит волк, глядя в лицо мальчишке и нанося очередной удар под ребра. Айзека отшвыривает на несколько шагов, он кивает, хватая губами воздух, резко проседает, уходя от мощной подачи в висок.

Хейл одобрительно ухмыляется.

Первая неделя напоминала избиение младенцев – Питеру было очень скучно, а Айзеку – очень больно. И обидно.

– И не рычи лишний раз, – через несколько минут Хейл весело оглядывает растянувшегося на спине, после очередного удара, волчонка. – Ты своим рыком навряд ли сможешь кого-то впечатлить.

Лейхи смешливо фыркает в ответ, поднимаясь на ноги.

Вторая неделя пошла веселее – Айзек сносно научился уходить от удара, ну или хотя бы вставать сразу после очередного падения.

В очередной раз грохнувшись лицом об пол Лейхи понимает – этому засранцу ни в чем нельзя верить – если Хейл на долю секунды отводит взгляд, переводя, например, на левое плечо, то бить он наверняка будет ногой и по правому колену. Айзек перекатывается по пыльному полу заброшенного склада, рывком вскакивая на ноги и бьет в ответ – безуспешно, но попытка явно засчитана, потому что Питер довольно скалит клыки.

Волчонок с радостью забил бы на учебу и проводил на этом чертовом складе все свободное время – свое и Питера, но условия обозначены четко: одно нарушение установленных в доме правил, типа “Никаких вызовов в школу”, и Айзек отправится обратно, к Дереку. Этого Лейхи не хочет.

Возвращаясь домой он встает под душ, глотая теплые струи воды, остервенело дрочит себе, запрокидывая голову и прижимаясь лопатками к стене, вспоминая одобрительный оскал Хейла, близость его полуобнаженного разгоряченного тела. Айзек тихо постанывает, захлебываясь водой и кончая.

В середине третьей недели, примерно на четвертом часу тренировки, Лейхи легко подныривает под серию размашистых, в стиле Дерека, ударов, азартно рычит, чуть отступая для атаки, делает рывок вперед, в последнюю секунду понимая, что Хейл впервые подпустил его вплотную к себе. У волчонка не остается времени на раздумья – вместо того, чтобы ударить, он с тихим рыком вжимается губами в рот Хейла, задыхаясь от мигом накатившего возбуждения.

Питер не только не отшвыривает его от себя, он отвечает на поцелуй, глухо рыча, не обращая внимания на сталкивающиеся, мешающие клыки, на привкус крови от оцарапанных губ. Айзек почти не верит своему счастью, забывая дышать, четко ощущая, что сердце вот-вот проломит грудную клетку, а крепко стоящий член прорвет джинсовую ткань.

Мужчина жестко давит на плечи и волчонок резко бухается на колени, не обращая внимания на острую боль от такого размашистого соприкосновения с полом, тянется негнущимися пальцами к ширинке вервольфа, царапая кожу о металлическую молнию.

Питер несильно ударяет по щеке, отрывисто рыча:

– Клыки.

Айзек виновато и быстро кивает, неимоверным усилием воли втягивая и клыки и когти. Застежка поддается, и мальчишка стаскивает с бедер волка джинсы вместе с бельем, дергая до колен, короткими быстрыми движениями лижет твердый, упруго покачивающийся член, наскоро расправляясь со своей одеждой. Одна рука ложится на член Хейла, вторая – на его собственный, Айзек надрачивает себе и ему в одном темпе, со стоном зажмуриваясь, не отнимая мягких губ от сочащейся смазкой головки. Питер отталкивает его руку, почти нежно давя на затылок, и волчонок покорно открывает рот, жадно насаживаясь горлом, скользя губами по вздувшимся пульсирующим венам. Хейл с рыком запрокидывает голову, жестко и почти больно вцепляясь пальцами в завитки светлых волос на затылке подростка, удерживая его голову в одном положении, и впервые начинает двигаться сам, размашисто трахая горячий влажный рот мальчишки.

Хейл знает, как глубоко Айзек может его принять и не толкается глубже, пока Лейхи не расслабляет глотку, с неожиданной легкостью пропуская скользкую головку в горло. Волк издает восхищенный рык, почти доводящий его пару до оргазма, но подросток сдерживается, туго пережимая свой член у основания. Член поршнем ходит в глотке – о, Лейхи много и успешно тренировался на несчастных овощах нужной формы, перебарывая рвотный рефлекс – ладонь с выпущенными когтями беспорядочно скользит по затылку и шее, несильно оцарапывая, возбуждая этим еще больше, Айзек стонет и сглатывает, не выпуская изо рта твердой плоти. У Питера совершенно сбивается сердечный ритм – такое Айзек слышит впервые, ни с одной приводимой в дом шлюшкой у Хейла так не билось сердце – он гортанно полустонет-полурычит, глубоко вдалбливаясь в расслабленное горло, волчонок делает еще одно глотательное движение, сжимая стенки горла, и Питер бурно кончает в его глотку, давя на затылок, не давая отстраниться.

Юноша соскальзывает пальцами по своей плоти в заключительном движении и, не выпуская изо рта члена вервольфа, спускает в свою ладонь, восхищенно глядя на волка.

Хейл довольно прищуривается, сыто облизывая губы, отходит на шаг назад, приводя в порядок одежду и наблюдая за Айзеком, чуть растерянно слизывающим свою сперму с пальцев.

– Хорошее зрелище, – чуть хрипло комментирует, и волчонок замирает, поднимая на него взгляд, по прежнему держа во рту средний и указательный пальцы. – Поехали домой.

Неделя перед полнолунием всегда самая тяжелая. Нет, не из-за оборотнических закидонов, а просто так почему-то получается. Во-первых приходят проверяющие – из органов опеки или чего-то вроде. Айзек как раз возвращается из школы, когда Питер, ненавязчиво, но обольстительно улыбаясь, проводит строгую даму лет сорока пяти по квартире.

Да, его предупреждали об этом, но Лейхи уверен, что это все равно станет причиной паршивого настроения у Хейла.

Дама вполне себе ведется на улыбку и животное обаяние вервольфа, постепенно смягчаясь. Айзек, собравшись с духом ляпает непривычно-веселое:

– Привет, Питер, – получая в ответ благосклонный кивок и предупреждающий взгляд “не переигрывай”. – Здравствуйте, – так же жизнерадостно улыбается женщине.

Она задает ему несколько дурацких, на взгляд Айзека, вопросов и, по всей видимости, удовлетворившись ответом, уходит.

Лейхи кусает губы, настороженно глядя на вервольфа, потому что существует еще и вторая причина, из-за которой неделя перед полнолунием такая тяжелая.

Атмосфера в квартире, на самом деле меняется не сильно – Хейл по-прежнему равнодушно относится к волчонку, только на тренировках показывая ему другую свою сторону: азартную, хищно-веселую.

Айзек из кожи вон лезет, чтобы заслужить его одобрительный взгляд, но сейчас, судя по всему, все его многонедельные уже старания пойдут насмарку, потому что никто не отменял традиционного разговора учителей с родителями – и опекунами – перед весенними каникулами.

Хейл хмуро и тяжело смотрит на Айзека, когда тот сообщает ему эту новость.

– Только не отправляй меня к Дереку… Пожалуйста, – тихо добавляет волчонок, опуская голову, не выдерживая ледяного взгляда мужчины.

– В полнолуние ты все равно отправишься к нему, – едко сообщает Питер, оглядывая поникшего подростка.

– Питер… Но… я же не виноват…

– Не поэтому, – холодно обрывает его Хейл. – Я уже говорил тебе – почему.

Айзек слабо кивает, не поднимая головы. Питер молчит еще несколько мгновений, затем устало спрашивая:

– И что я там услышу?

– Что у меня проблемы с химией… Я… Я правда стараюсь.

– Еще?

– Все остальное в норме… Просто… Я не знаю, что ты там услышишь, Питер, но я правда стараюсь. – Айзек поднимает взгляд, уверенно глядя в глаза волка.

– Я это учту, – хмыкает Хейл, кивая.

========== Я бы хотел… ==========

А потом Айзек проваливается под лёд.

Точнее – говорит Питеру “Я люблю тебя”.