Текст книги "Прости, Пушистик (СИ)"

Автор книги: Чиффа из Кеттари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Стайлз пропускает тот момент, когда Питер встает со своего места и обходит стол, и изумленно моргает, обнаруживая мужчину совсем рядом.

– Я не уверен, что это вообще… нормально…

Питер принюхивается, на этот раз почти касаясь губами шеи окончательно окаменевшего Стайлза.

– Ни отвращения, ни даже злости, Стайлз. Не пытайся обмануть оборотня. Но я не спорю с тем, что ты испуган. Мне бы не хотелось тебя пугать, олененок.

– Тогда расскажи, что ты знаешь о том, что произошло.

Питер согласно кивает, отстранившись, берет со стола бутылку, и отходит в сторону стоящего неподалеку дивана, жестом приглашая Стайлза следовать за собой.

Стайлз мешкает несколько мгновений, но все-таки соглашается, садясь неподалеку от оборотня.

– Я уже тебе сказал, что не стану причинять тебе вред. Я связан с тобой, олененок, поэтому для меня необычайно важно, чтобы с тобой всё было в порядке.

– Я обзавелся личной охраной, да? – Стайлз кривовато улыбается под внимательным взглядом Питера.

– Я не буду таскаться за тобой везде и всюду, если ты об этом, Стайлз. У меня своих дел достаточно накопилось.

Стайлз неловко замолкает, уткнувшись носом в бокал.

– Мне нужно будет от тебя еще кое-что, если ты не против, олененок.

– Еще кое-что? Еще какой-нибудь жуткий ритуал? Поднять армию зомби? А отказаться можно?

Питер закатывает глаза.

– Нет, армия зомби мне не нужна. И никаких жутких ритуалов мне от тебя не потребуется, – волк плавно придвигается ближе к замершему, завороженному человеку. – Мне нужно немного твоей крови. И еще Неметон. Чтобы закрепить связь.

– То есть так… без этого…

– Боюсь, что в следующее полнолуние я снова окажусь несколько менее живым, чем сейчас, если этого не сделать.

– А “немного” – это сколько? – Стайлз невольно смотрит на свою ладонь, залепленную пластырем. Питер тоже опускает взгляд.

– Определенно больше, чем я получу, когда залижу эту царапину… примерно столько же, сколько ты пролил на той поляне. Не смертельно.

– Когда ты… что?.. – Стайлз по-девчачьи позорно взвизгивает, когда оборотень перехватывает его ладонь и неаккуратным рывком сдирает с поврежденной кожи пластырь.

– Тише, олененок, – ласково, и даже как-то виновато мурлычет Питер, подняв на Стайлза взгляд прежде чем провести языком по царапине.

Жжется. Не сильно, но немного неприятно, по всей длине царапины. Но через несколько секунд жжение проходит и, когда Питер поднимает голову, Стайлз видит ровную, чистую кожу на том месте, где вполне вероятно должен был остаться шрам.

– Что, об этом в твоих книжках не пишут?

– Мелькало что-то, – Стайлз зачарованно смотрит на свою руку, затем переводя взгляд на мужчину, как раз облизывающего губы.

– Ты вкусный, – сообщает Питер, и Стайлз мучительно краснеет от этих слов. – Разрешишь?

– Мне семнадцать! – успевает пискнуть Стайлз, прежде чем одновременно произойдет множество приятных вещей.

Одна рука мужчины ложится на шею, легонько погладив, скользнув подушечками пальцев за ухом, вторая ладонь тепло устраивается где-то под ребрами, неторопливо и аккуратно притягивая Стайлза ближе. Питер наклоняется к Стайлзу, на мгновение прижавшись щекой к его щеке, щекочет горячим дыханием шею, прижимается губами к изгибу шеи, и Стайлз, до этого момента совсем небалованный подобными ласками, плывет, прикрывая глаза от распирающего грудную клетку удовольствия.

– Именно поэтому я сначала спрашиваю у тебя разрешения, – тихо и насмешливо поясняет Питер, снова прижимаясь губами к шее Стайлза, на этот раз выше, почти под ухом.

У Стайлза совсем сбивается дыхание.

– Важно ведь, чтобы все было по взаимному согласию, оленёнок.

Наверняка здесь играет роль вино, животное обаяние Питера и гипервозбудимость подросткового, пресыщенного гормонами тела – Стайлз сам, осторожно и неуверенно находит губами губы Питера, выпрашивая поцелуй, который тут же получает.

Где-то в голове мигает лампочка, оповещающая его о том, что то, что он делает, в высшей мере безответственно и опасно.

Но Стилински не обращает на неё внимания, в какой-то мере даже по привычке. Он никогда не обращает внимания на такие вещи.

А поцелуй хорош. Стайлзу не особо есть с чем сравнивать – несколько определенно мокрых и неловких поцелуев, случившихся за последнюю пару лет в самых разнообразных ситуациях были именно неловкими и мокрыми. И совсем не были возбуждающими, в отличие от того, что происходило со Стайлзом сейчас.

Питер гладит его везде, куда только дотягиваются его руки, и ткань футболки и домашних штанов совсем не мешают прикосновениям быть такими… такими горячими. Возбуждающими. Заставляющими мозг плавиться.

Где-то тем же участком мозга, в котором горит предупреждающая лампочка, Стайлз понимает, что помимо прочего – того, что он позволяет происходить очень опасным вещам, – ему должно быть как минимум хоть немного стыдно..

Потому что Питер ловко подхватывает его под спину, укладывает на диван, и сам нависает сверху, продолжая целовать, вылизывать и легонько покусывать. Продолжая гладить, в какой-то момент порывисто и недвусмысленно сжимая ладонями бедра, и Стайлз стонет в его рот, сам еще больше возбуждаясь от этого.

Стилински подкидывает бедра вверх, притираясь пахом к крепкой и весьма заметной эрекции оборотня, и тот тихо, глубоко порыкивает, теснее прижимаясь к человеку, широкими мазками вылизывая его шею.

Затем осторожно отстраняется на несколько дюймов, переводя дыхание, и ласково гладит замершего Стайлза по щеке.

– Ты действительно очень вкусный, солнышко. Не оторваться…

В следующий поцелуй Стайлз мычит что-то задушено-сладкое, мгновенно напрягаясь, когда чувствует, как чужие уверенные руки легко стягивают с него штаны.

– Не бойся, олененок, мы с тобой не станем заходить слишком далеко, да? – Питер улыбается, негромко, довольно зарычав, когда Стайлз неосознанно потирается пахом о его ладонь, сквозь хлопковую ткань трусов накрывшую твердый член. – Тебе не помешает снять напряжение. А я хочу попробовать тебя на вкус.

– Господибоже, – скороговоркой выдыхает Стайлз, и буквально видит, как Питер давит в себе желание самодовольно подколоть его этой фразочкой.

– Солнышко? – вместо этого уточняет Питер, ритмично поглаживая член сквозь ткань белья.

Стайлз в какой-то момент думает, что ему это снится. Горячий, обходительный любовник, лет на двадцать пять старше его. Не то чтобы Стайлз фантазировал о взрослых мужчинах.

Но теперь определенно будет.

Под тихий, подтвержденный кивком стон, Питер соскальзывает по дивану ниже, попутно задрав футболку Стайлза, мазнув языком у пупка, заставляя его содрогнуться в сладком, почти предоргазменном спазме.

– Тише, олененок, – Питер смотрит на Стайлза снизу вверх, и тот ему отвечает потерянным, возбужденным взглядом, начиная заливаться румянцем от приходящего постепенно осознания того, что он лежит на диване в гостиной, с раздвинутыми ногами, задранной футболкой и спущенными штанами, а над ним склонился как минимум сорокалетний – красивый – мужик, не так давно выбравшийся из могилы…

У Стайлза много мыслей, он думает еще быстрее, чем говорит, но как только Питер прикасается губами к его члену, все мысли у Стайлза из головы улетучиваются. Полностью. Без остатка.

Мужчина медленно двигает головой, скользя языком по гладкому, ровному члену, подрагивающему от ласки, посасывает головку, сцеживая из щелки уретры капли солоновато-пряной смазки, мягко сжимает в горсти тугие, поджавшиеся яички, и Стайлз выгибается, толкнувшись в рот мужчины, царапает пальцами диванную обивку, и, когда Питер негромко гортанно урчит, заставляя свое горло вибрировать, содрогается в оргазме, выплескиваясь в ласкающий его рот.

Питер, кажется, действительно смакует его вкус – Стайлз все-таки заливается краской, сквозь дымку оглушительного оргазма рассматривая облизывающего губы мужчину, только что тщательно и нежно вылизавшего его член.

– Я был прав, – информирует Стайлза Питер, снова наклонившись к его лицу. – Ты очень вкусный, солнышко.

У Стайлза нет сил сопротивляться очередному ласковому прозвищу. Стайлзу так хорошо, что он позволяет своим рукам уютно устроиться на талии мужчины.

– Ты же меня не съешь? – сквозь сладостную истому словно осколок снаряда прорывается очередная дурацкая мысль.

– Не съем, – Питер даже не скрывает смешка и улыбки, изогнувшей губы. – Это было бы расточительно.

Еще дюжину минут Стайлз просто расслабленно млеет, пока мужчина поправляет его одежду, снова и снова обнюхивая его шею.

– Мне бы не хотелось, чтобы ты меня боялся, оленёнок. Друид не должен бояться своего альфу.

– Ты не мой альфа, – Стайлз толкает оборотня в плечо, нахмурившись. – Альфы – у волков.

– И у друидов. Ты – мой друид. Я – твой волк, альфа. Все просто и определено, Стайлз. И мы оба это знаем. Ну или чувствуем, в твоем случае. Потому что ты, судя по всему, не много знаешь об обязанностях друидов.

– Вервольфов не осталось, – тихо напоминает Стайлз, садясь рядом с Питером на диван. – Я не настоящий друид, я просто учусь магии… Успешно учусь, да. Но друиды должны оберегать волков от людей… и людей от волков. Все остальное – второстепенно.

– Ты умный мальчик, Стайлз. Ты мне нравишься, – Питер выдыхает это Стайлзу в висок. – Вервольфов не осталось… и друидов, значит, не осталось.

Стайлз пожимает плечами, коротким кивком признавая правоту мужчины. Оборотень негромко, с отчетливым порыкиванием фыркает, внезапно проводя пальцами по шее Стайлза и приподнимая его подбородок тыльной стороной удлинившихся когтей.

– Если есть альфа, – лазурные радужки разбавляются неоново-алым свечением, – то должен быть и друид. Ты меня вернул, Стайлз. Ты – мой друид.

– Я, может, архитектором хотел стать, – ворчит Стайлз, скрестив руки на груди.

Питер не успевает ничего ответить – Стилински рывком встает с дивана, обходит обеденный стол, аккуратно достает из коробки задремавшего кролика, и с ним на руках возвращается под бок к Хейлу.

– Никто не мешает тебе стать архитектором, – Питер косится на Пушистика, а кролик в свою очередь опасливо косится на него, подергивая носом. – Ему нужна просторная клетка, мне так сказали в зоомагазине.

Стайлз смешливо косится на мужчину, кивая.

Вся твоя жизнь – сверхъестественный бардак, если ты – Стайлз Стилински. И, если ты – Стайлз Стилински, ты к этому привыкаешь.

***

К Дитону Стайлз приезжает в половину восьмого утра и полчаса сидит в кабинете, от скуки даже подготовив все необходимое для начала приема – обязанность, которой он по возможности избегал, усаживаясь в первую очередь с какой-нибудь книгой в углу приемной.

Сегодня мысли никак не хотят концентрироваться на книгах, Стайлз едва не подпрыгивает от нетерпения, периодически срываясь с места, подходя к окну.

Первым, без десяти минут восемь, приходит Питер.

Точнее приезжает на какой-то шикарной спортивной тачке – Стайлз, как раз стоявший у окна, тихо присвистывает, и пытается как можно быстрее нырнуть за стену, слабо надеясь, что Хейл его не увидел.

Не увидел, так учуял. Настойчивый звонок во входную дверь раздается через секунду, и Стайлз с обреченным вздохом идет открывать дверь.

Краснеет, только глянув на мужчину, хмурится, и говорит, что клиника еще закрыта. До девяти утра, вообще-то.

Питер наклоняется ближе, опираясь рукой о дверной косяк, и мягко впечатывается губами в губы ойкнувшего и закрывшего глаза Стайлза.

– Доброе утро, олененок. И – я умею читать, – Питер указывает взглядом на висящую справа от двери табличку с расписанием работы и номерами телефонов. – Пустишь? Я хочу поговорить с твоим наставником.

– Ты добрых чувств к доктору Дитону не испытываешь, – замечает Стайлз, все-таки пропуская мужчину в помещение. – Постой… ты ведь не собираешься сделать что-то…

– Что-то плохое? – Питер задумчиво оглядывает стены, увешанные рекламными плакатами и постерами с советами по уходу за животными, и каким-то неприязненно-нервным движением оттягивает в сторону и без того свободный ворот футболки. Стайлз засматривается на V-образный вырез, на мгновение зависая на разглядывании чужих ключиц, но быстро отвлекается, вспоминая суть своего вопроса, и поднимает беспокойный взгляд на Питера.

– Нет, – в конце концов качает головой Хейл. – Я не причиню ему вреда. Но явно не потому, что не хочу этого.

– Стайлз, я вижу, пара дней твоего вынужденного отпуска дарят мне возможность видеть тебя на работе вовремя?

– Доктор Дитон… – Стайлз отскакивает от Питера, спотыкается о стоящий неподалеку стул, едва-едва сохраняет равновесие и замирает, вцепившись в его спинку. – Алан, я…

Взгляд наставника, обращенный на Питера, убеждает Стайлза в том, что зря он понадеялся, что вся эта большая сверхъестественная история с воскрешением из мертвых оборотня, пройдет спокойно и хорошо закончится.

Настороженность в темных глазах друида сменяется недоверием, затем секундной вспышкой злости, быстро погасшей, а затем Питер тихо, гортанно рычит, умудряясь вплести в рык слова:

– Здравствуй, Алан.

– Здравствуй, Питер, – ветеринар старается не выдавать своей нервозности, одновременно с этим не приближаясь к оборотню ни на шаг. Бросает взгляд на растерянного Стайлза, затем снова на Питера.

– Я же говорил вам, доктор Дитон… Я же говорил, что я…

– Поднял из мертвых оборотня, – едва слышно бормочет Алан, а Питер в это время ухмыляется так самодовольно, словно это его заслуга.

– А ты думал, что вы с Дереком хорошо все продумали, да, Алан? Ну и зачем? Кто был прав?

– Какая теперь разница, кто был прав, Питер, – Дитон устало вздыхает, на выдохе словно постарев на десяток лет, и направляется к своему кабинету, проходя мимо Хейла. Тот пренебрежительно кривится, и проходит следом за ним, садясь на один из стульев у стены.

Стайлз проскальзывает в кабинет, усевшись напротив друида и оборотня и стараясь не отсвечивать и не мешать.

– Хочешь отомстить? – неожиданно спокойно уточняет Алан, подойдя к столу и поставив свой дипломат на стол. – Ты имеешь на это право, Питер… Чудовищный пожар… и я должен был догадаться, что Ардженты способны на нечто подобное…

– Пожар? – оборотень хмурится, а затем срывается вперед, ударяя когтями по деревянной столешнице и перегибаясь через стол, словно собираясь вцепиться ветеринару в горло. – Что ты несешь?

– Как ты умер? – Алан недоверчиво хмурится, не сдвинувшись с места.

– Ты сам дал Дереку книгу, – по телу оборотня проходит заметная дрожь, сдерживаемая трансформация. – Ты рассказал ему, как убить меня.

Стайлз едва слышно ойкает, тут же прикрыв рот ладонью и виновато заморгав, когда оба мужчины скашивают на него взгляд.

– И Дерек остановил тебя, – кивает Дитон, делая акцент на слове “остановил”. Питер выпрямляется, рывком убирая руки в карманы джинс, неотрывно следя взглядом за садящимся в своё кресло друидом.

– Он убил меня, – пренебрежительно кривится Питер. – Выждал момент, и полоснул по горлу когтями. А затем навешал заклинаний на место, где меня похоронил, щенок. Впрочем, это-то как раз и помогло мне так неплохо сохраниться, – язвительная усмешка дается Питеру великолепно.

– Этой же ночью в особняке был пожар, – бесцветно произносит Алан, поднимая взгляд на отступившего назад, к стулу, Питера. – Погибла вся стая.

– Все? – переспрашивает Хейл, садясь.

– Все. Дерек пошел на обмен, он отпустил Кейт, Ардженты отпустили Талию. И сожгли всю стаю в доме.

Волк внезапно затихает – совсем. Смотрит куда-то в стену, хмурится, не обращая внимания ни на Алана, ни на Стайлза, осторожно перебравшегося поближе.

Стайлза вообще накрывает какое-то бесконечно тоскливое чувство вины. За то, что вернул волка туда, где после его смерти все стало только еще хуже.

Питер встает и так же молча направляется к выходу из кабинета, так и не взглянув на ерзающего на стуле, обеспокоенного Стайлза.

От этого, возможно, немного обидно… С другой стороны – до того ли?

– А где был ты, Алан? – Хейл останавливается на пороге. – Где был ты, свято уверенный, что мою сестру отпустят живой и всей стае дадут уйти?

– Существовал Кодекс, Питер. И Ардженты всегда придерживались его. До той ночи.

– Кодекс?

Питер успевает преодолеть половину расстояния до старшего друида, прежде чем Стайлз, внезапно кожей ощутивший клокочущую в оборотне ярость, его жажду вспороть Дитону когтями горло, срывается со своего места, повисая на руке у оборотня и пытаясь остановить его.

Ничего лучшего просто не приходит в голову – во всех склянках Дитона не наберется и пяти грамм аконита, слишком опасного и слишком ядовитого, чтобы хранить его в отсутствии угрозы в виде оборотней.

Но волк останавливается, удивленно смотрит на Стайлза, и тот, собрав всю свою наглость в кулак, строго напоминает:

– Ты обещал, Питер.

– Кодекс, – еще раз повторяет Питер, скривившись, и не отводя взгляд от Стайлза. – Вот тебе твой Кодекс, Алан. Семнадцатилетний колдун смотрит на оборотня как на диковину из пыльного бестиария.

Питер аккуратно стряхивает Стайлза со своей руки, вроде бы успокоившись, и подходит к столу, тяжело опираясь о столешницу, продолжая:

– Этого вы для нас хотели, друиды?

– Твой план в любом случае был хуже, Питер.

– Он бы сработал, если бы этот щенок не влез с твоей подачи! – Питер срывается на угрожающий рык, но не выпускает когтей, контролируя себя.

– Выпустить Адских Гончих? – повышает голос Дитон, безбоязненно наклоняясь к Питеру. – Это по-прежнему кажется тебе хорошим планом? Спустить Адскую Свору на охотников?

– Да! – звучит больше утвердительным рыком, чем словом.

– Ты сумасшедший, – друид качает головой. – Ты просто ненормальный, Питер. И Дерек это прекрасно видел. И я видел.

– И теперь он в могиле, а ты кастрируешь котов с девяти до шести, – альфа пренебрежительно кривится.

– Адских Гончих? – растерянно подает голос Стайлз. – Для того, чтобы их призвать, нужно принести жертву. Живую жертву. Живую человеческую жертву.

Алан подтверждает слова ученика кивком, а Хейл внезапно меняется в лице, увидев, как Стайлз отступает шаг за шагом, пока в его взгляде расцветает то ли испуг, то ли отвращение.

– Оставь его, – Дитон качает головой, когда Питер пытается остановить Стайлза, метнувшегося к выходу из кабинета.

Через несколько секунд хлопает входная дверь.

– Он не станет твоим друидом, Питер, – Алан качает головой, рассматривая замершего оборотня. – Он…

– Слишком хорош для меня? – волк показывает друиду удлинившиеся клыки.

– Слишком умен, Питер. А ты – безумен.

***

Безумным Питер себя не считал. Он считал куда более безумной мысль о том, что охотникам можно доверять.

И в любом случае считал, что он был прав. Потому что попытался сделать хоть что-то. Да, жестокое, да, запрещенное, да, это один из самых темных разделов магии, но Питер уверен, что у него получилось бы.

А сейчас… В городе действительно нет ни одного оборотня. Ни запаха, ни намека, ни подсказки.

========== Часть 3 ==========

Друид злится – не Алан, Стайлз. Питер дает ему пару дней передохнуть, обдумать произошедшее, но сам не забывает приглядывать за мальчишкой. Питер в жизни не видел таких юных друидов. И таких сильных – тоже.

Стайлз большую часть времени проводит за тем, что злится. На Питера, который со всем этим своим нечеловеческим обаянием, обходительностью и прочим, оказался психопатом, способным принести жертву Всаднику, чтобы приоткрыть врата Ада. Ну или собачью дверку, в данном случае.

На себя, потому что глупое сердце сладко екает, стоит Стайлзу вспомнить любую крохотную деталь из того вечера, когда состоялся их первый и, судя по всему, последний странный ужин вдвоем. Еще потому, что сны снятся душные, томные и жаркие. Почти ощущаются на коже прикосновения чужих рук и чужого дыхания, и Стайлз точно знает, чьи это руки и чье дыхание. Так отчетливо, ясно и возбуждающе, что легко можно спутать с реальностью.

На Дитона, потому что… Стайлз сам не очень понимает, почему. Потому что тот мог раньше рассказать всю эту историю.

С наставником о Питере Стайлз не заговаривает. Алан только спрашивает, закрепляли ли они с Хейлом их связь, каким-нибудь способом, и Стайлз качает головой, отчего Дитон вздыхает с явным облегчением.

– Он не сможет причинить тебе вред, Стайлз, – серьезно произносит Алан следующим вечером, когда клиника уже закрыта, а в окна заглядывает промозглая, хоть и летняя ночь. – Поэтому тебе стоит просто… просто не делать ничего.

– Если я ничего не сделаю, он умрет в следующее полнолуние, – Стайлз задумчиво смотрит на свою руку, стараниями оборотня лишенную даже намека на шрам от пореза.

– Он уже умер, Стайлз. Пятнадцать лет назад.

– Это правда, что ты рассказал его племяннику, как его убить?

– Дерек пришел ко мне и рассказал о планах дяди, – Дитон немного хмурится, погружаясь в воспоминания. – Ему было чуть больше двадцати тогда, и он… он косвенно был виноват в сложившейся ситуации. Я нашел подробное описание ритуала, нашел момент, когда… когда он сможет осуществить задуманное, нашел в книге способ для того, чтобы обезвредить на время мага, погруженного в ритуал… Я только не знал, когда Питер решит его провести, поэтому думал, что вся Стая погибла в пожаре.

– А он умер немного раньше… И в другом месте, – Стайлз тяжело вздыхает, пытаясь себе представить, что двигало всеми, кто оказался втянут в события пятнадцатилетней давности .

– Иногда мертвым лучше оставаться мертвыми, Стайлз.

Стилински морщится – ему не нравится ассоциация, которую вызывает эта фраза.

***

Через несколько дней после того, что произошло в клинике, Питер снова появляется на пороге дома Стилински, и снова с кроликом в руках.

Стайлз думает, что это очень хорошо, что папа на месяц уехал в Даллас. Стайлз даже не представляет себе, как объяснить отцу такие знакомства.

– У меня тут твой кролик, – Питер взглядом указывает на зверька, примостившегося у него на руках. Как и всегда в присутствии оборотня кролик выглядит испуганным, но смирившимся.

Стайлз внимательно оглядывает грызуна, убеждаясь, что это действительно его кролик.

– Ты взял Пушистика в заложники? – уточняет Стилински, внезапно понимая, что не чувствует злости. Не сейчас, глядя на стоящего перед ним мужчину, кажущегося очень, очень уставшим.

– Вообще-то, твой кролик пытался выбраться к соседям и застрял в изгороди. Это немного жутко, на самом деле, – Хейл протягивает зверька Стайлзу, и тот принимает его с обеспокоенным вздохом, аккуратно поглаживая дрожащего кролика между ушек.

– Ты следишь за Пушистиком, волк? То есть… – Стайлз недоверчиво косится на Питера. – Ты следишь за мной?

– Я за тобой присматриваю, Стайлз. За тобой и за… Пушистиком, получается, тоже. Может, поговорим? – Хейл кивает на ступеньки крыльца, и Стайлз, подумав секунду, соглашается.

Ступеньки холодные, от них немного тянет сыростью, и Стайлз уходит в дом за пледом, а подумав еще и над тем, что отцу точно не нужен подробный отчет соседей о том, что происходило дома, зовет Хейла на заднее крыльцо.

Устроившись там, рядом со Стайлзом, отпустившим Пушистика погулять на газоне за домом, Питер долго, задумчиво молчит, почти не сводя взгляд с упрямо смотрящего только вперед Стайлза.

– Ты расскажешь, что произошло?

Альфа кивает, минуту собирается с мыслями, и рассказывает.

О том, что Дерек, разбалованный и бестолковый щенок, несколько месяцев встречался с сексапильной блондинкой на несколько лет его старше, даже не подозревая, что она охотница. Что Питер об этом узнал, Дерек получил выволочку от матери, а Питер получил Кейт – дочку сумасшедшего старика Арджента, – в свое полное распоряжение. Нельзя сказать, что она была разговорчива в итоге, но она достаточно красноречиво молчала, так что Питеру вполне хватало информации, чтобы сопоставить факты и понять дальнейшие планы охотников.

Как Ардженты заполучили Талию, для Питера оставалось загадкой, но они не стали её убивать, как делали обычно с попавшими к ним оборотнями. Старик предложил обмен – свою дочь на альфу стаи и возможность для всей Стаи покинуть Штаты.

Учитывая, что кампания по истреблению оборотней как раз начинала набирать свои обороты, это, безусловно, было выгодным предложением.

А дальше начались основные разногласия, потому что Дерек охотникам поверил, а сам Питер – нет. Не было прецедентов.

– Ты хотел спасти сестру? – тихонько уточняет Стайлз, разглядывая погрустневшего мужчину.

– Её невозможно было спасти, – Питер проводит рукой по лицу, задерживая ладонь на глазах. – Я знал, что её не отпустят живой. Я хотел отомстить. За неё, за тех, кого они уже убили, за тех, кого они собирались убить. Я хотел стать сильнее.

– Получить силу, о которой даже оборотню можно только мечтать. Даже альфе… Чем ты вообще думал?! – Стайлз внезапно повышает голос на последнем предложении и возмущенно толкает оборотня в плечо.

Питер негромко взрыкивает от неожиданности, и удивленно смотрит на Стилински.

– Вызвать Адских Гончих! Они же… Адские! Никто не может управлять ими долго, они сжирают своего так называемого хозяина, – Стайлз замолкает, и смотрит на Питера так оскорбленно, будто винит Хейла в том, что тот едва не лишил Стайлза встречи с ним этой амбициозной затеей.

– Я бы справился.

– Никто бы не справился, – Стайлз снова толкает оборотня в плечо и обиженно замолкает, через минуту уже аккуратно прижимаясь к Питеру боком.

– И ты хотел принести в жертву охотницу, так?

Питер не видит смысла отрицать очевидное.

– Это ужасно, – резюмирует Стайлз.

– Ужасно то, что они с нами сделали. С моей семьей, с моей Стаей. Со всеми нами.

Стайлз медленно кивает, признавая его правоту в этом вопросе.

– Но ты бы ничего не исправил этим, Питер. Все стало бы еще хуже.

– Ты не знаешь, – альфа терпеливо вздыхает, но почему-то не собирается ничего доказывать молодому друиду.

– Я в этом уверен, – Стайлз еще пару минут молча наблюдает за кроликом, жующим одуванчик. – А что ты собираешься делать сейчас? Какие у тебя планы?

– Сложно строить планы, если не знаешь, переживешь ли следующее полнолуние. Поэтому мне бы для начала хотелось закончить то, что мы с тобой так или иначе затеяли…

– Хорошо, – едва слышным шепотом отзывается Стайлз, не дожидаясь, пока волк договорит.

– Разве Дитон не запрещал тебе этого? – Питер лукаво усмехается, качнув головой.

– Он сказал, что не стоит этого делать. Что мне вообще не стоит ничего делать для тебя. Но… – Стайлз замолкает, поднимая беспомощный взгляд на Питера. – Я совсем тебя не боюсь, хотя должен… почему?

– Потому что ты и не должен меня бояться, – спокойно и задумчиво отзывается альфа. – Я не причиню тебе вреда. Еще потому, что Неметон не случайно именно тебя привел на ту поляну, и ты это понимаешь, чувствуешь. Мы связаны, Стайлз. Связаны, как альфа и друид. Это все меняет. Мировоззрение, мироощущение… Просто всё.

Стайлз как-то неопределенно хмыкает, передернув плечами и едва заметно краснеет под взглядом Питера.

– Ты ведь неплохо колдуешь, раз взялся призывать Гончих? – Стайлз вопросительно приподнимает бровь, разворачиваясь к оборотню всем корпусом.

– Вполне, – согласно и немного самодовольно кивает Питер. – Что тебя тревожит, олененок?

– Мои сны, – осторожно и смущенно отвечает Стайлз. – Ты ведь наверняка можешь…

– А что тебе снится? – Хейл наклоняется ближе, вдыхая запах Стайлза где-то у шеи, отчего Стайлз сладко, предвкушающе замирает. – Ну же, солнышко?

– Всякое… – Стайлз густо краснеет и явно сожалеет о том, что вообще затеял этот разговор, тем более, что Питер явно теперь не отстанет.

– Всякое, – повторяет волк, коротко ухмыльнувшись, и, наклонившись еще ближе, медленно ведет языком вдоль шеи Стайлза. – Что-то приятное, солнышко?

– Да, – Стайлз натужно сглатывает, закрывая глаза. – Даже слишком приятное.

– Меня умиляет, олененок, что твои эротические сны связаны со мной, – мурлычет Питер в ухо Стайлзу, – но разве раньше тебя не посещали подобные сновидения, раз ты так удивлен?

– Ну не настолько же, – слабо возражает Стайлз.

– Просто я чертовски хорош, – хмыкает Питер, внезапно прижавшись губами к виску Стайлза. Нежный, интимный жест совершенно сбивает Стайлза с толку.

Будто он один-единственный, кто остался у этого мужчины.

– А ты правда хотел стать архитектором, солнышко?

– Ты пытаешься со мной познакомиться поближе? – неловко усмехается Стайлз. – Нет, я не хотел стать архитектором, если честно…

Питер смотрит еще более заинтересованно, ожидая продолжения.

– Я хотел стать друидом… Настоящим. Чтобы Стая была настоящая. Волки и волчата. Альфа. Ну, понимаешь, до недавнего времени проще было стать Бэтменом, поэтому… я не очень знаю, как на все происходящее реагировать…

Питер негромко хмыкает, дернув плечом, и поднимается на ноги, подавая Стайлзу руку.

Стайлз только сейчас замечает, что на город уже опустились полупрозрачные вечерние сумерки.

– Хочешь, можем куда-нибудь съездить, поужинать, – предлагает Питер, сворачивая плед, пока Стайлз старается покрепче и покомфортнее ухватить кролика, не желающего покидать газон.

– Мой отец – шериф, – веско предупреждает Стайлз, весело хмыкнувшего оборотня. – А мне – семнадцать лет, Питер. И я не очень готов афишировать…

Стайлз намертво зависает на слове “отношения”.

Хейл пару секунд наблюдает за ним, а затем предлагает заказать пиццу.

***

Сидя на полу перед телевизором, откинувшись спиной на грудь Питера, задумчиво оценивающего первую часть трилогии Кристофера Нолана, Стайлз внезапно отчетливо понимает, что обычных, этаких “нормальных-человеческих” отношений у него никогда не будет.

И его не пугает этот факт, напротив, вызывая где-то внутри глубокое удовлетворение.

Питер даже кажется милым, когда снимает пиджак, закатывает рукава рубашки, и весело улыбается, вгрызаясь в острую мясную пиццу.

Стайлз позволяет чужим рукам обнимать его мягко и бережно.

Дитон, наверное, будет очень зол, но единственное, что может Стайлз сказать в свое оправдание – он чувствует, что происходящее правильно.

– Когда возвращается твой отец? – спрашивает Питер, когда Стайлз почти уже задремывает под конец фильма.

Стайлз немного настораживается от этого вопроса, хмурясь и изворачиваясь, чтобы посмотреть на оборотня.

– Я не уверен, что смогу объяснить ему…

– Меня? – с ехидной улыбочкой Питер приходит на помощь. – Это не очень просто, согласен.

– И кролика, – Стайлз косится на коробку, в которой дремлет Пушистик. – Я обещал не приносить домой животных.

– Не приносить и не приводить, – Питер фыркает, жестом указав на себя.

Стайлз улыбается, обреченно кивнув. И спрашивает, не останется ли Питер на ночь.

Ну а вдруг.

Хейл удивленно приподнимает брови и, когда Стайлз уже готов провалиться сквозь землю от стыда, кивает.

И смотрит так заинтересованно, словно это Стайлз представитель древнего, вымершего вида.

Неловко.