Текст книги "Прости, Пушистик (СИ)"
Автор книги: Чиффа из Кеттари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
========== Часть 1 ==========
– Вы же не отправите меня снова копать эти дурацкие визжащие корни? – Стайлз тоскливо следит за своим наставником, колдующим – в сугубо медицинском смысле, – над пушистым шпицем, находящимся под действием наркоза.
К медицине, ветеринарии и прочим областям, связанным с лекарственными препаратами и полостными операциями у Стайлза нет ни малейшей тяги, но выбора нет – в их захолустье не так уж много друидов, и еще меньше тех, кто соглашается брать учеников.
И еще меньше тех, которые согласились бы взять в ученики Стейгвиласа зовите-меня-Стайлз Стилински, известного тем, что, во-первых, он был сыном местного шерифа, и, во-вторых, постоянно влипал в разнообразнейшие неприятности – то ли благодаря СДВГ, то ли из какой-то природной невезучести.
Стайлз, с другой стороны, себя невезучим не считал, в конце концов, он же дожил до своих семнадцати лет, несмотря на то, сколько раз он балансировал на грани жизни и “огосподибожемой, яжесейчасумру!”.
Все было неплохо, в целом. Можно даже сказать, что за те два года, что Стайлз обучался у Алана Дитона, жизнь начала потихоньку налаживаться. Отца вдохновляли успехи сына на колдовском поприще – горько было признавать, что до этого Стайлзу особо нечем было порадовать родителя, – вдохновляли и радовали настолько, что шериф почти прекратил прикладываться к бутылке, взял себя в руки и даже начал снова получать приглашения на всяческие конференции в другие штаты.
Стайлз им гордился. Шериф зовите-меня-Джон Стилински сильно сдал после смерти матери, на работе и должности держался только чудом и тем, что больше желающих на его пост не находилось.
Слишком много сверхъестественых смертей в округе, этому городу не полицейский участок нужен, а стоянка ведьмаков, как минимум.
Но отсюда даже колдуны с друидами уходят – слишком большая сила копится под землей, в корнях священного дерева, срубленного лет пятнадцать назад каким-то отчаявшимся умником.
Плохая была идея, – говорил Дитон. Проблем меньше не стало, а договориться с Неметоном возможности больше не было – не пускало древнее дерево к себе никого, кто хотя бы имел отдаленное представление о том, что это за огромный пень стоит в лесу.
Стайлз видел Неметон на картинках, видел даже пару фотографий, но сколько ни искал сам, конечно же не нашел его – ровно так же, как и все остальные ищущие за последние пятнадцать лет.
Говорят, что теперь, когда охотники извели всех оборотней, найти любую из священных рощ или священных деревьев все сложнее.
Ну, не говорят, а пишут, потому что Дитон, например, любых разговоров об оборотнях избегал, словно чувствовал некий стыд за то, что то ли не уберег, то ли не усмирил волков, древних подопечных всех друидов.
Стайлзу нравятся книги про оборотней, они похожи на научно обоснованные ужастики. А Стайлз вообще любит ужастики.
– Дурацкие визжащие корни, Стайлз, называются корнями мандрагоры, – терпеливо поясняет ветеринар, не поднимая взгляда на своего ученика.
– Я знаю, доктор Дитон, – смиренно вздыхает Стайлз. – И я знаю, что это было наказание за то, что я расколотил банки-склянки…
– Не наказание, а воспитательная процедура, – ворчит Алан, всегда трепетно относившийся к пусть даже пустым банкам и пробиркам для зелий.
– Воспитательная процедура, – кивает Стайлз. – Когда мне уже можно будет воскрешать кролика?
– Кто тебе сказал про кролика? – друид вздыхает, отходя от операционного стола, стягивая перчатки и метко выбрасывая их в мусорное ведро.
– Вы, – Стайлз скрещивает руки на груди, упрямо глядя на наставника исподлобья. – Когда вы меня брали в ученики, доктор Дитон, вы сказали, что у меня большой потенциал. И когда я спросил, насколько большой…
– Стайлз, это все..
– Вы сказали, что через пару лет я смогу воскрешать кроликов. Ну или хомячков. Это ваши слова, доктор Дитон.
Друид качает головой, оглядывая своего ученика с головы до ног – худощавый, не очень высокий, немного нескладный и неуклюжий, он совершенно не производил впечатления; никто, наверное, не мог бы предположить, что в этом теле – с нервно подрагивающими пальцами, повышенной болтливостью и гиперактивностью, – заключена действительно очень большая сила, которой Стайлзу предстояло научиться управлять.
Дитон, на самом деле, плохо представлял, как ему это удастся.
– Я не могу? – осторожно уточняет Стайлз. – У меня не получится, да? Еще рано? Или мне вообще лучше не браться за…
– Помолчи, Стайлз, – Алан вскидывает перед собой одну ладонь, пытаясь прервать поток слов, грозящий прорвать плотину и затопить Стайлза неуверенностью в себе. – Ты можешь попробовать. Но если у тебя получится, то это будет означать, что больше мне тебя учить нечему. Во всяком случае, в плане практической магии.
– В смысле? – парень хмурится все сильнее, осмысливая сказанное наставником.
– В смысле, это мой потолок, Стайлз. У меня не хватает сил в магии на большее, чем вернуть с того света… кролика. Я могу учить тебя теории, обращению с травами, могу помогать с бестиарием… Но в осязаемом колдовстве это мой предел. Мне сложно судить, достаточно ли у тебя сейчас сил и умениий для этого. Я бы предпочел, чтобы ты еще пару лет поучился… – Алан вздыхает, увидев, как тускнеет, скучнеет взгляд сидящего напротив ученика. – Но ты можешь попробовать.
– Могу? – недоверчиво уточняет Стайлз.
– Теорию ты наверняка знаешь, – Алан хмыкает, когда Стилински с воодушевлением кивает. – Как это происходит я тебе показывал. Можешь попробовать, когда посчитаешь…
– Сегодня! – Стайлз вскакивает со стула, и осторожно, чтобы не задеть спящую собаку, кружит вокруг наставника, явно сдерживаясь, чтобы не повиснуть у него на шее, обнимая – Алан не был в восторге от подобных проявлений чувств.
– Но ты же понимаешь, что кролика тебе придется убить самому? – серьезно уточняет Дитон. – Потому что у меня, слава богу, сегодня не было смертей в кабинете.
Стайлз тоскливо смотрит в подсобку, туда, где стоит огромная, больше похожая на вольер клетка с тремя кроликами, которым Дитон запрещал давать имена, но Стайлз, конечно, не послушал наставника.
Поэтому теперь ему предстояло выбрать, кого из кроликов принести в жертву собственным амбициям: Пушистика, Черноуха или Пуха.
– А я ведь предупреждал, – со вздохом качает головой Алан, верно угадав причину перемены настроения у Стайлза.
– У меня получится, – Стайлз кидает взгляд на часы, стрелки которых верно подбираются к девяти вечера. – Тем более, сегодня полнолуние, а мне везет в полнолуние.
– Смотри сам, – Алан кивает. – Я сейчас закончу и уйду, а ты закрой клинику и… делай то, что посчитаешь нужным. Я желаю тебе удачи.
– Спасибо, – Стайлз снова смотрит на дверь в подсобку. – Завтра утром я вам расскажу, что и как…
***
Когда за Аланом закрывается входная дверь, Стайлз уже принимает решение – из вольера Стайлз достает своего любимчика, Пушистика, и, вовремя вспомнив, что Дитон ни в коем случае не советовал усыплять животных для этого ритуала, вместо шприца берется за скальпель.
Затем тщательно отмывает лезвие, стол, укладывает бездыханную тушку в контейнер, кладет скальпель в чехол и в карман джинсов – еще пригодится, и выходит из клиники, тщательно закрывая дверь на все замки.
– Прости, Пушистик, – еще раз говорит Стайлз, садясь в машину и опуская контейнер с мертвым кроликом на соседнее сиденье. – Я очень надеюсь, что у меня все получится. Я знаю, ты всегда в меня верил.
Колдовать Стайлз предпочитал в лесу – там чувствовал себя увереннее, как будто деревья давали ему какую-то защиту и поддержку. Стайлз знал, что это удивляет Дитона – тот предпочитал вообще не выбираться в лес, в своей чаще приютивший Неметон.
Стайлзу здесь нравилось. Иногда он задумывался, почему всегда, в какую бы чащу он не заехал для очередного магического ритуала, дорогу назад он находит легко, будто лес сам его выводит в нужном направлении, но с Дитоном, предпочитавшим вообще обходить заповедник стороной, Стайлз свои догадки не обсуждал.
Сейчас Стайлз решил заехать как можно глубже в лес, все-таки ритуал возвращения из мертвых требует абсолютной тишины, спокойствия и уверенности, что никто не потревожит друида.
Выбрав приглянувшееся место – небольшую слабо освещенную полной луной поляну, края которой терялись в лесной чаще, – Стайлз вытаскивает контейнер с кроликом, проверяет на месте ли скальпель и нож, и, собравшись с духом, выпрыгивает из машины.
Около получаса у него уходит на то, чтобы вычертить ножом на земле большой, заполненный рунами круг, проверить последовательность рунных рядов и положить в его центр кролика.
Следующий этап – капля крови колдуна на объекте воскрешения, идет наперекосяк. Стайлз даже почти привык к тому, что в таких делах у него хоть что-нибудь, но идет наперекосяк.
Скальпель соскальзывает во влажной от пота и немного дрожащей руке, и вместо того, чтобы сделать небольшой надрез на указательном пальце, Стайлз неглубоко вспарывает всю ладонь почти до запястья, заливая кровью все вокруг – и кроличью шкурку, и траву вокруг, и вычерченные в земле руны. Вообще, именно на такие случаи у Стайлза всегда есть при себе отрез бинта. Сейчас он, коротко выругавшись про себя, перематывает руку бинтом, приводит в норму дыхание и старается сосредоточиться.
И произносит давно выученное наизусть заклинание, следя за правильным произношением, следя за своими мыслями, чтобы они были полностью направлены на кролика, лежащего сейчас перед ним.
А не на ту шальную мыслишку, что он сейчас один, глубоко в лесу, ночью и все вокруг залил своей кровью – отличная добыча для хищников.
Рунный круг по вычерченным линиям начинает светиться слабым золотистым светом после того, как Стайлз произносит последние слова заклинания и выходит за его пределы, останавливаясь, когда натыкается на какой-то пень, который умудрился не заметить раньше.
То, что происходит дальше, полностью отвлекает Стайлза от мыслей о кролике, которого он, кажется, подвел, все-таки не сумев воскресить – потому что кроличья тушка по-прежнему лежит бездыханная в центре рунного круга. Зато из-под земли, в лучших традициях низкопробных ужастиков, появляется рука. Натужным рывком, сжимаясь в кулак, чтобы убедиться, что слой земли преодолен и вот он воздух. Из-под земли раздается гулкий, совершенно нереальный рык, от которого Стайлз сползает на землю, вжавшись спиной в так вовремя подвернувшийся пенек. Но природное любопытство, всегда одерживавшее верх над инстинктом самосохранения, и сейчас побеждает, не дает Стайлзу встать на ноги и дать деру от происходящего – что бы там ни происходило.
Когда из-под земли появляется, собственно, хозяин рук, у Стайлза не остается сил даже орать от ужаса.
Полуголый мужчина, весь в земле, с горящим алым пламенем глазами заставляет Стайлза вспомнить все ему известные истории о зомби.
Мужчина медленно поднимается на ноги, заинтересованно разглядывая ойкнувшего Стайлза, и подается вперед, каким-то совершенно нечеловеческим жестом, глубоко втягивая в легкие воздух, принюхиваясь. И снова рычит – на этот раз тихо, проникновенно и как-то заинтересованно.
В первую секунду Стайлз с любопытством оглядывает его, скользя взглядом по чуть искаженным чертам лица, по заострившимся кромкам ушей, переводит взгляд на немного удлиннившиеся клыки, быстро рассматривает голый, припорошенный землей торс, опускает взгляд на руки с длинными, совсем не человеческими когтями, и, плюнув на любопытство, на четвереньках обползает пень, рванув в сторону брошенного неподалеку джипа. И уже отъезжая от поляны оглядывается, чтобы убедиться, что все это ему не привиделось.
Увиденное пугает его еще больше, чем все, что произошло с того момента, как он заехал на эту поляну.
Потому что, во-первых, этот рычащий мужик с алыми глазами по-прежнему там. Стоит, наклонившись, опираясь одной рукой о пень, о который запнулся Стайлз.
А во-вторых Стайлз узнает этот пень. Огромный, специфической формы пень с гладким, отполированным годами срезом.
Неметон.
***
– Доктор Дитон, доктор Дитон, доктор Дитон… – Стайлз монотонно колотит в дверь дома друида, все еще задыхаясь от сдавливающего легкие ужаса и периодически оглядываясь, будто странный, вылезший из-под земли мужик мог его, несущегося на всей скорости на другой конец города, преследовать.
Алан открывает достаточно быстро, и совсем не выглядит удивленным, напротив – всезнающе кивает и приглашает Стайлза войти.
– Я так понимаю, с кроликом не получилось, Стайлз? Или наоборот – получилось? – мужчина старается успокаивающе улыбнуться, вкладывая в руку Стайлза чашку с теплым травяным чаем.
– Нет… То есть да… То есть нет, с кроликом – не получилось… – Стайлз чувствует, как у него дрожат губы при воспоминании о Пушистике.
– Тише, – осторожно и растерянно приговаривает Дитон, – Тише, Стайлз, у тебя…
– Из-под земли вылезла какая-то хренотень! – восклицает Стилински, хватая губами воздух и с размаху плюхаясь в одно из кресел в зале.
– Значит, та магия, которая должна была быть направлена на кролика… зацепила какое-то другое несчастное существо, умершее на том месте… ты ведь в лесу колдовал? С лесом всегда все намного…
– Это мужик был, Алан, – Стайлз в один глоток осушает половину чашки и недовольно кривится, всем своим видом показывая, что он бы предпочел что-то покрепче. – Здоровый такой, крепкий мужик. В штанах. Глаза красным светятся, уши заостренные, клыки и когти, – Стайлз не забывает показывать на себе и уши, и когти, активно жестикулируя.
– Стайлз, мы уже разговаривали о твоем чрезмерном увлечении…
– И там был Неметон! – выпаливает Стайлз, допивая чаи и со стуком опуская чашку на стол. – Его-то я всегда узнаю! Найти Неметон – это же мечта!
Стайлз старается не обращать внимания на откровенное сомнение во взгляде наставника.
– Они там правда были, Алан… – Стайлз опускает голову, разглядывая свои пальцы. Нервно подрагивающие, со следами земли и крови.
Дитон хмурится, заметив порез на ладони ученика, выходит из комнаты на несколько минут и возвращается с аптечкой, аккуратно промывая, очищая и обрабатывая рану.
Все в полном молчании, которое даже Стайлз не решается нарушить.
Все и правда выглядит слишком нереальным. Неправдоподобным даже для стайлзовой жизни.
– Ты ведь понимаешь, что вернуть из мертвых человека – нереально? Практически нереально, – сам себя поправляет друид. – Есть несколько дюжин минут после смерти мозга, в течение которых можно вернуть человека с памятью чистой, как у младенца. Но невозможно вернуть того, кто похоронен – процесс разложения, ты должен понимать.
Стайлз кивает, потому что правда понимает, правда верит друиду, но еще он точно знает, что что-то произошло.
– Правда, из-под земли вылез, – растерянно говорит Стайлз, пожимая плечами.
– Тем более ты мне описал вервольфа, Стайлз, – со вздохом продолжает друид. – А в обеих Америках оборотней не видели уже больше пяти лет. Ты знаешь об этом. И я был бы рад, если бы ты интересовался этим в меру, а не заглатывал без разбора все книжонки от низкопробной фантастики до научных трудов. Оборотни исчезли как вид, Стайлз. Тебе придется с этим смириться.
Стилински недовольно кривится.
– Я думаю произошло вот что, – Алан еще раз осматривает перевязанную ладонь Стайлза. – Ты порезал руку, переволновался и упал в обморок. Может даже ударился головой о какую-нибудь корягу или пень…
– И мне все это привиделось, да? Так, по-вашему?
– Именно так, – спокойно отзывается Дитон, не обращая внимания на истеричные нотки в голосе ученика. – В любом случае, я предлагаю тебе завтра вместе поискать то место, где все это случилось. В лесу. Тогда можно будет судить о том, что произошло.
– Хорошо, – соглашается Стайлз, прекрасно понимая, что его шансы найти это место, учитывая, что он никогда не запоминал дороги, а в этот раз еще и плутал достаточно долго, один на миллион.
– Езжай домой, мой мальчик. Стопку виски и стакан молока с медом. И ложись спать, а завтра мы выясним все возможное о том, что произошло.
***
Все выходит именно так, как Стайлз и думал. Точнее – никак. Они проводят полдня петляя по лесу, но Стайлз не может даже найти следов своей машины, не то что начерченный рунный круг, раскопанную могилу и пень священного друидского дерева.
Ничего этого нет – только лес кругом, по-лесному шумный, пахнущий, живой и настоящий. Даже какой-то приветливый, словно пытающийся загладить впечатления о вчерашнем кошмаре.
Хотя это, конечно, Стайлзу просто кажется.
– Пушистика очень жалко, – тихо говорит Стайлз, останавливая машину возле клиники. – Я его подвел…
– Стайлз, поэтому я просил тебя не давать им имен, – терпеливо вздыхает Дитон. – Я понимаю, что это сложно, что они милые и… пушистые. Но они – единственная твоя возможность тренироваться в магии, не привлекая к себе внимания. Этих кроликов я отдам в зоомагазин, а новым ты не будешь давать имен. Обещаешь?
– Да, – Стайлз тяжело кивает, вспоминая умильную кроличью мордочку с умными темными глазками и подвижным, вечно что-то вынюхивающим носом.
– Иди домой, отлежись несколько дней… Я так понимаю, твой отец уехал?
– В Даллас, на конференцию, – уныло кивает Стайлз. – Но вы правы, доктор Дитон, я и правда лучше пока дома посижу… Нервы ни к чёрту, – Стайлз демонстрирует ветеринару свою дрожащую руку, и сам невольно засматривается на трясущиеся пальцы.
– Звони, если тебе что-то понадобится, – Дитон выходит из машины, задерживаясь, чтобы попрощаться.
Стайлз усмехается, и обещает, конечно, позвонить.
Но не звонит, конечно. Даже когда среди ночи ему кажется, будто кто-то ходит во дворе.
Вместо этого он берет из отцовского стола пистолет и выходит во двор, тщательно осматривая каждый метр. Убедившись, что ему послышалось – а может, какой-нибудь енот думал поживиться чем-то, но сбежал, заслышав топот Стайлза, – Стилински снова отправляется спать.
И следующий день тоже тянется нормально до самого вечера. Заходит Скотти, лучший друг Стайлза и тоже ученик Дитона, но только Скотт – настоящий “собачий доктор”, в отличие от Стилински. Полдня уходит на то, что они режутся в видеоигры, поглощая пиццу, колу и жевательный мармелад.
Не то чтобы Стайлз забывает о том, что произошло с ним в лесу. Просто Стайлз смиряется с тем, что у него нет шансов узнать, что же на самом деле произошло… И где произошло.
Стайлз сидит вечером на крыльце, проводив Скотта, которому нужно отвезти ужин матери, застрявшей на ночную смену в больнице, потягивает апельсиновый сок и почти бездумно листает ленту в фэйсбуке, одновременно подумывая, какой фильм посмотреть на ночь, и можно ли уже завтра вернуться на учебу к Дитону.
Сидеть без дела у Стайлза просто не хватает терпения.
Периодически Стайлз поднимает взгляд на дорогу, не особо фиксируя происходящее на улице, но в очередной раз взглянув вперед, замирает, чувствуя, как нижняя челюсть плавно опускается вниз, наверняка придавая Стайлзу на редкость дурацкий вид.
Потому что к дому подходит тот самый мужчина, уже почти доведший Стайлза до нервного срыва.
Выглядит он, конечно, намного лучше, чем тогда, выбравшись, судя по всему, из могилы. Без толстого слоя земли и грязи на коже и в волосах кто угодно будет выглядеть, в сравнении, достаточно сносно. Еще у мужчины определенно новая прическа, новая одежда и приятный парфюм – это Стайлз выясняет, когда тот подходит поближе.
Ах, да. На руках у него кролик. Живой кролик, судя по взгляду перепуганный, но предпочитающий не сопротивляться.
– Ой… – Стайлз вскакивает на ноги, рассматривая больше кролика, чем мужчину. – Это Пушистик?..
– Возможно, – мужчина пожимает плечами. – Если ты про того кролика в лесу, то нет. Это не он. Того я съел.
– Ты прикалываешься, мужик, – кривится Стайлз, но замолкает, увидев недвусмысленно удлинившиеся клыки, влажно блеснувшие в широком оскале. – Господи, ты сожрал Пушистика?
От вопля Стайлза кролик на руках у мужчины крупно вздрагивает и прижимает ушки к телу. Стайлзу становится стыдно.
– Во-первых, он был мертвый, – оскорбленно фыркает мужчина, внимательно оглядывая Стайлза. Глаза у него голубые, холодные и лукавые. – Во-вторых, я был голоден. Очень голоден. Кролик пришелся кстати.
– И ты думаешь, что это нормально, приходить вот так вот в дом к незнакомому человеку, с подарком в виде кролика? Кролик – это, по-твоему, нормально? Кто дарит животных?
Стайлз понимает, что нельзя в таком тоне разговаривать с существом, у которого клыки и когти удлиняются до двух дюймов, но остановиться не может – его несет, как в худшие моменты его жизни.
– Волки так и делают, – оборотень равнодушно пожимает плечами, укладывая ладонь кролику на затылок, отчего тот совсем затихает.
– Во… волки? – обширные знания Стайлза во многих областях тут же приходят ему на помощь, но он куда больше был бы рад, если бы просто мог заткнуться. – Волки вроде как приносят добычу в подарок, всяких несчастных мертвых животных…
– Не проблема, – мужчина задумчиво оглядывает пушистый, шевелящий носиком комок с длинными ушками. – Я просто подумал, что живой он тебе понравится больше…
– Отдай животное, изверг! – Стайлз требовательно протягивает руки и, получив кролика в свое распоряжение, бережно прижимает его к груди.
– Питер, – произносит мужчина, церемонно кивнув. – Питер Хейл.
– И ты оборотень, – Стайлз завороженно рассматривает вервольфа.
– Ты ведь колдун, – Питер недоумевающе приподнимает брови. – Почему тебя так удивляет встреча с оборотнем?
Стайлз внезапно понимает, что, кажется, ему самолично придется объяснять этому вылезшему из могилы зомби-волку, что представители его вида просто-напросто вымерли.
Гонцу, приносившему дурные вести, отрубали голову.
Стайлз очень надеется, что Питер Хейл не станет следовать этой традиции.
========== Часть 2 ==========
– Меня Стайлз зовут, – информирует волка Стилински, все еще раздумывая, что ему делать дальше.
– Пригласишь? – Питер кивает на дверь за спиной Стайлза, вопросительно приподнимая брови.
– Мне семнадцать, – предупреждает Стайлз. – И у меня есть пистолет.
– О, а ты считаешь, что я незамедлительно кинусь удовлетворять все свои физиологические потребности, верно? – ехидно уточняет мужчина.
– Ты сожрал Пушистика, мужик, я ничему не удивлюсь.
– Он был мертвый, – терпеливо повторяет Питер. – А я был очень, очень голоден. И я бы не отказался от ужина, кстати.
– У меня только кусок пиццы, – неискренне ворчит Стайлз, вспоминая о холодильнике, забитом продуктами, из которых можно что-нибудь приготовить, но лень. И зачем?
– Я могу приготовить, – оборотень поднимается по ступенькам, ведущим на крыльцо, аккуратно обнимая Стайлза за пояс и увлекая за собой. – Я вообще человек многих талантов. А ты мне пока расскажешь, что здесь происходило за последние пятнадцать лет.
– Мне семнадцать, – Стайлз поднимает на мужчину укоризненный взгляд. – Я не очень компетентен в этом, знаешь…
– Но ты умный и одаренный мальчик, – мужчина ставит на кухонный стол неизвестно откуда появившуюся у него в руках бутылку вина. – Я думаю, ты вполне компетентен, Стайлз.
– Мне нужно какую-нибудь коробку для кролика соорудить, – растерянно отзывается Стайлз, разглядывая незнакомца, по-хозяйски распахнувшего холодильник и разглядывающего его содержимое.
– Вперед, – оборотень благодушно взмахивает рукой. – Поговорим за ужином, Стайлз. Постой…
Стайлз сделавший шаг к двери, ведущей в коридор, замирает.
– У кого ты учишься? Твой наставник, как его зовут?
– Алан Дитон. Доктор Дитон, ветеринар…
– Я знаю, кто он, – Питер хмыкает, едва заметно скривившись. – Все там же работает, в своей клинике? Нужно будет завтра к нему наведаться.
– Так вы знакомы? – Стайлз почти что испытывает облегчение, правда в голосе оборотня нет и намека на теплые чувства к друиду. – Я могу ему позвонить, он приедет…
– Боишься меня? – мужчина удивленно вскидывает брови, оглядывая пожавшего плечами подростка. – Ты вернул меня из мертвых, Стайлз, мы теперь связаны. И я тебе вреда не причиню. Для меня самого это чревато.
– Я ничего не знаю про некромантию, – Стайлз невольно крепче прижимает к себе пискнувшего и толкнувшего его лапой кролика. – С кроликами таких нюансов никто не описывает… Никто не воскрешает людей… или оборотней.
Питер пожимает плечами и достает из холодильника охлажденную куриную тушку.
– Предпочитаешь поизысканнее или попроще? – как ни в чем ни бывало уточняет мужчина, снова насмешливо глянув на подростка. – Иди, делай коробку для кролика, Стайлз. Нам есть о чем с тобой поговорить наедине, а встречу с твоим наставником отложим до завтра. Возьми пистолет, который, как ты говоришь, у тебя есть.
– А смысл? – фыркает Стайлз, вспоминая рассказы о сверхсиле, сверхскорости и прочих “сверх”, описанных в книгах про оборотней.
Тем не менее Стайлз выходит из кухни, через несколько минут возвращаясь с коробкой и старым пледом.
Пока Стайлз обрезает у коробки лишние части и укладывает внутрь плед, Питер разогревает духовку, что-то делает с курицей, добирается до ящика с овощами, от запаха которых Пушистик начинает заинтересованнее дергать носом, и кажется, собирается резать салат.
Стайлз чувствует себя по меньшей мере странно. Очень странно, вообще-то.
– А ты правда оборотень? – снова уточняет Стайлз, принимая из рук Питера очищенную морковку и протягивая её кролику.
– Если я сейчас начну обращаться, у твоего Пушистика случится инфаркт, – Хейл кивает на кролика, увлеченного морковкой. – И я не шучу.
– Как-нибудь потом, – вздыхает Стайлз, завороженно разглядывая снова отвернувшегося к плите мужчину.
В конце концов, чему тут удивляться. Это же он, Стайлз Стилински. Нет ничего удивительного в том, что на его кухне хозяйничает незнакомый ему мужик, последний, судя по-всему из представителей древнего, магического вида. К тому же вернувшийся из мертвых, после того, как пролежал похороненным…
– Подожди, ты сказал, что я тебе должен рассказать о том, что происходило в последние пятнадцать лет?.. То есть…
– Судя по тому, какой сейчас год, меня похоронили пятнадцать лет назад, – спокойно и безэмоционально произносит Питер. – Так что я немного отстал от жизни. Но я быстро учусь.
– И кого ты ограбил, чтобы приодеться?
– В отличие от людей, деньгам полезно полежать десяток-другой лет в надежном банке под хорошими процентами. У меня всегда было замечательное финансовое чутье… в отличие от тех, кто меня похоронил, – с ожидаемой злостью заканчивает Питер, сметая с доски в контейнер с салатом нарезанную зелень.
– Это охотники сделали? – осторожно уточняет Стайлз.
– Охотники? – оборотень пренебрежительно фыркает. – Они бы до меня не добрались. Меня убил родной племянник.
Стайлз сглатывает, хмурясь, когда Питер подходит ближе к нему, наклоняясь.
– Убил, похоронил у Неметона, и позаботился о том, чтобы никто не нашел моей могилы, даже если бы очень захотел. Неметон и так найти непросто, а уж если искать место, где закопали Питера Хейла – так и вовсе невозможно.
Стилински чувствует, как по телу пробегает нервная дрожь от проникновенного, немного пугающего голоса мужчины.
– Волчья магия сильная и странная, не такая, как ваша, – теплое дыхание обдает ушную раковину, и Стайлз напряженно замирает. – Чтобы снять защитные заклинания, нужна была кровь сильного мага.. или девственника. Даже забавно, как эти два фактора иногда заменяют друг друга…
– Ну… значит, я сильный маг, – Стайлз тяжело, натужно сглатывает, буквально чувствуя, как мужчина улыбается.
– И это, наверное, тоже, – насмешливо хмыкает мужчина, даже и не думая отстраняться, напротив, все откровеннее принюхиваясь к Стайлзу. – Ты наверняка сильный маг, раз смог меня вернуть с того света.
Питер отстраняется, и Стайлз краснеет, увидев лукаво-насмешливые искры в чужих глазах.
– Достань бокалы, олененок. Я, конечно, только выбрался из могилы, но я не готов пить вино из стаканов для сока, – Питер кивает на стоящие в сушке стаканы в разноцветную полоску.
Наверное, пока что, этот ужин – самый странный в жизни Стайлза Стилински.
Питер на удивление спокойно относится к новости о том, что оборотни вымерли, точнее в этом активно принимали участие охотники. Может, конечно, не так уж и спокойно, может, мужчина просто сдерживал свои эмоции при Стайлзе.
– Значит, ты оборотней не видел, – еще раз уточняет Питер, накалывая на вилку кусок курицы.
– Не видел, – подтверждает Стайлз, упиваясь ароматом, исходящим от запеченного мяса. – Здесь уже лет десять никто не видел оборотней, а по Штатам – лет пять, ни одного.
– Паршивая статистика, – Питер подносит к губам бокал, и делает небольшой глоток, на мгновение прикрывая глаза от удовольствия.
Стайлз тоже осторожно пробует вино, плещущееся в его бокале, и приходит к выводу, что оно, пожалуй, вкусное. Пить можно.
– Не хотелось бы оказаться последним представителем своего вида… Хотя это всегда легко исправить, да? – Питер тихо фыркает, заметив, как Стайлз хмурится. – Я не собираюсь носиться по Бэйкон Хиллс, кусая всех без разбору, олененок. У меня есть некие принципы и гордость.
– Это хорошо, – осторожно отзывается Стайлз. – А что вы не поделили с племянником? Деньги?
– Нет, – оборотень усмехается как-то немного тоскливо. – Скорее власть. Мы никогда с ним особо не ладили, разве только в его детстве. Он меня убил и стал альфой, если тебе это интересно, – поясняет Питер, внезапно невидяще уставившись куда-то за плечо Стайлза.
Стайлз даже оглядывается, чтобы убедиться, что ничего интересного там нет.
– А я снова альфа, – поясняет Питер свое молчание. – Значит, сила ушла в землю. Ладно, это я выясню позже, олененок.
– Почему ты меня так называешь? – возмущается Стайлз, для храбрости еще хлебнув из бокала.
Волк довольно оскаливается, оглядывая раскрасневшегося от вина мальчишку, отмечая для себя, что он действительно симпатичный. Умный, сильный, талантливый, да еще и симпатичный – просто идеальное сочетание.
– А ты себя в зеркале видел? – оборотень ухмыляется, допивая вино и разливая по бокалам новую порцию.
Стайлз не успевает всерьез обидеться, потому что то, с какой интонацией Питер описывает ему то, что он в нем видит… завораживает. Возбуждает, на самом деле. Заставляет сердце аритмично подпрыгивать в грудной клетке, попискивая : “продолжай, не останавливайся, ещё, ещё, ещё…”
– Темно-янтарные большие глаза, иногда такие же удивленные, как у любопытного маленького олененка. Гладкая кожа – прикасаться приятно. Обманчиво-хрупкий, тонкокостный, но маленькие, нежные оленята, как известно, имеют все шансы превратиться в сильных, благородных животных…
Стайлз думает, что никто бы на всей планете не смог так эротично обозвать его оленем.
– Что скажешь, олененок?
