Текст книги "Блюз одиночества (СИ)"

Автор книги: chate

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 6

 На зачёт профессор Арно едва не опоздал. Стыдно признаться, но он… проспал. Впервые за свою преподавательскую карьеру. Хотя причина у него была вполне удовлетворительная – один наглый и очень темпераментный альфа не давал ему нормально спать уже пятую ночь.

Устало потянувшись при первом сигнале будильника, профессор Арно развернулся на другой бок, уткнувшись носом в плечо Марко, глубоко вдохнул его аромат, наслаждаясь тем, как гармонично слились их запахи, и снова заснул. Во сне он улыбался, чувствуя, как его обнимают надежные и крепкие руки, отгораживая от всего мира с его проблемами. Вот и проспал. Хорошо еще, что ему надо было ко второй паре, и Марко подбросил его практически к дверям университета.

Взбегая по ступенькам, профессор не увидел, что за ним наблюдает один из студентов, а даже если бы и увидел… ну что тут криминального? С его точки зрения – ничего, но был человек, думавший иначе.

Аудитория встретила Арно привычным гудением голосов, разве что сегодня они звучали несколько тревожно.

– Доброе утро, господа студенты. Готовы к зачету?

Нестройный хор голосов в разнобой ответил «да» и «нет».

– Поздравляю тех, кто «да», и сочувствую тем, кто «нет».

Профессор Арно обвел взглядом аудиторию, чтобы убедиться, что на зачёт пришли все студенты, и сел за стол.

– Что ж, начнем. Задаю три вопроса из разных тем. Оцениваю по заслугам, разжалобить меня тем, что вы забыли, волнуетесь или не спали всю ночь из-за затопившего вас соседа, не выйдет. Сдавший зачет может быть свободен. Кто первый? Господин Дарсинг? Прошу ко мне.

Проверка не принесла каких-либо неожиданностей. Отличники отвечали без запинок, хорошисты немного похуже, а те, кому история давалась с трудом, заикались, запинались, путались и облегченно вздыхали, получив свою троечку.

Когда предпоследний студент покинул аудиторию, радостно размахивая зачеткой, профессор Арно обратил внимание на последнего оставшегося:

– Господин Парэтти, спуститесь с галерки, побеседуем.

Когда студент, как-то странно улыбаясь, занял свое место на стуле перед преподавателем, профессор задал ему вопрос:

– Расскажите мне о причинах начала войны Алой и Белой розы.

Анжело Парэтти тихо фыркнул:

– Я, конечно, могу тут потрепаться языком, но думаю, что вы, профессор, по-родственному, можете мне и так оценку поставить.

– Что, простите? – Арно недоуменно приподнял бровь и откинулся на спинку кресла.

– Я говорю, что мы теперь в некотором смысле родственники, так что оценку можете мне и так поставить. Кстати, на пятерку не претендую, четверки хватит, хотя оценка «отлично» больше обрадует моего брата.

– Господин Парэтти, либо вы больны, либо очень больны. Какое родство? При чем тут брат?

– Вот через брата и родство. Марко Гаррисон – мой брат, и вы, кстати, должны быть благодарны мне за знакомство с ним. Это я его отправил в то кафе.

Ехидная улыбка на губах студента и его слова заставили профессора Арно задохнуться от боли, кольнувшей в сердце.

– Значит это ваших рук дело? – голос преподавателя звучал глухо, но Анжело не обратил на это никакого внимания.

– Ага, брат всегда выполняет мои просьбы, так что ставьте мне хорошие оценки, тогда сможете и дальше пользоваться его благосклонностью, вернее, это ведь он пользуется вами? – Анжело уже откровенно смеялся. – Братишка у меня такой, на него все омеги вешаются, и молодые, и старые.

Профессору Арно понадобилось две минуты, чтобы взять себя в руки. Закрыв глаза, он сделал глубокий вдох, мысленно сосчитал до десяти, и только потом взглянул на наглого студента-альфу.

– Вы будете отвечать на заданный вопрос? – голос профессора Арно звучал холодно и сухо, а лицо напоминало каменную невыразительную маску, и только в глазах горел мрачный и решительный огонь.

– Нет, вот моя зачетка, и я пошел, – Анжело протянул зачетку профессору, но тот закрыл ее и кинул на стол перед студентом.

– Вам не получить у меня оценку ни взяткой, ни шантажом. Могу поставить только неуд, если желаете, а нет – тогда пересдача через неделю. Свободны. И передайте брату… чтобы ноги его больше в моем доме не было, иначе я вызову полицию.

Арно плохо помнил, как добрался домой. После предательства того, кому он только начал доверять, жить просто не хотелось. Не помогли ни горячий душ, ни виски, оставшийся в его доме с незапамятных времен. Попытка лечь в кровать закончилась провалом, стоило только омеге унюхать, что постель пахнет ИМ. В результате, зло сорвав с постели все белье, Арно засунул его в стиральную машину и лег на диван, закутавшись в плед, словно в кокон, и лежал так, стараясь ни о чем не думать. Только из его стараний ничего не вышло. Арно все время вспоминал Марко, то, как хорошо было с ним, легко, тепло, и каким огромным обманом все обернулось. Эта боль была сильнее той, которую причинил Эжен – его первая любовь. Тогда он был наивно-глуп, доверчив, а теперь…

– Такой же идиот, какой и тогда! Ничего не поменялось.

Звонок в дверь заставил его вздрогнуть, но открывать Арно не собирался. Пять минут звонок надрывался, потом в дверь забарабанили, но и тут омега не встал, и тогда все стихло.

От того, что альфа ушел, стало еще хуже. Сразу же захотелось догнать, ударить так, чтобы появилась кровь, накричать, выливая на него накопившуюся боль и обиду. А еще очень захотелось… плакать. Он даже на похоронах родителей не плакал – после предательства Эжена слезы словно навсегда высохли, а тут…

– Будь ты проклят, Марко Гаррисон! Ну почему ты появился в моей жизни? За что? – тихо всхлипнув, Арно уткнулся лицом в подушку, когда сквозь горечь и обиду до него донесся странный стук. Так звучит стекло, когда по нему стучат костяшками пальцев. Но как?..

Подняв голову, Арно увидел темный силуэт за балконной дверью, и стук снова повторился, на этот раз вместе со словами:

– Мишель, что случилось? Открой мне, пожалуйста. Я знаю, что ты дома и все равно не уйду, пока мы не поговорим. А если надо будет – разобью это чертово стекло!

«Этот действительно разобьет».

Выпутавшись из своего кокона, Арно подошел к балконной двери и только потом удивился тому, как альфе удалось сюда забраться – пятый этаж ведь.

Поворот ручки, и балконная дверь отворилась, впуская в квартиру вечернюю прохладу и напористого альфу с букетом белых роз.

– Мишель, что с тобой? Я чуть с ума не сошел, ты дома, но не открываешь. Что-то случилось?

От заботы, прозвучавшей в голосе Марко, слезы все-таки навернулись на глаза. Арно пришлось прикусить изнутри щеку и напомнить себе, что это все спектакль.

– Разве брат тебе ничего не передал? – Арно попытался говорить ровно, но в конце голос все же сорвался, выдав его с головой.

– Брат? Анжело? При чем тут он? – Марко потянулся, чтобы обнять омегу, но тот отступил, отбросив от себя его руки.

– Не надо. Мистер Парэтти мне все рассказал, так что заканчивайте вашу игру и покиньте мой дом. Через дверь. Пока я не вызвал полицию и не обвинил вас в сексуальных домогательствах.

Грозный тон омеги не испугал Марко. Кроме гордо вздернутого подбородка и презрительной улыбки альфа разглядел в нем еще кое-что. Отчаянье и боль, поселившиеся в голубых глазах, не дали ему выполнить требование оскорбленного Арно. Вместо того чтобы покинуть дом, Марко отбросил в сторону букет и решительно шагнул вперед, крепко обхватив омегу за плечи и не давая вырваться.

– Я не знаю, что наговорил тебе мой брат, но прошу выслушать то, что я скажу. Только выслушай, а потом можешь решать, верить мне или нет. Да, я встретился с тобой не случайно. Анжело сказал, что влип в очередную переделку. Он просил встретиться с тобой, поговорить, очаровать, чтобы потом заступиться, если ты потребуешь его исключить. Но стоило мне увидеть тебя, как я и думать забыл о брате и его проблемах. Ты стал мне нужен сам по себе, потому что ты особенный, не такой как все, ты самый… лучший. Я не очень умею объясняться в любви, потому что раньше этого никогда не делал, но я прошу тебя дать мне шанс. Один маленький, совсем крохотный шанс доказать тебе, что я люблю тебя. Правда, люблю. Арно, я…

– Вы закончили? Теперь послушайте меня. Я не собираюсь добиваться исключения вашего брата из университета, так что не вижу смысла в вашем дальнейшем пребывании в моей квартире. И отпустите меня, наконец. Вы делаете мне больно! – не выдержав, Арно сорвался на крик, и Марко отступил, отпуская его.

– Значит, не поверил, – Марко низко опустил голову и направился к входной двери, думая, как еще убедить омегу в своей искренности, и приходя в отчаянье от того, что способа не находилось. Он, бизнесмен, проворачивающий в год десяток сложнейших сделок, не мог ничего придумать, чтобы убедить того, кого полюбил всем сердцем, в своей честности.

Когда за его спиной захлопнулась дверь, Марко прислонился к ней, уткнулся лбом в холодное дерево и тихо простонал:

– Почему ты не веришь мне? Как мне доказать?..

– Никак, – раздалось из-за двери. – Тебе я больше не поверю. И не вздумай приводить ко мне своего брата с оправданиями, потому что вы в очередной раз сговоритесь, чтобы обмануть легковерного глупого омегу, падкого на смазливых молоденьких альф. Прощай. И не звони мне. Никогда.

Весь следующий день Арно провел дома, сказавшись больным. Поскольку у него в тот день была всего одна пара, ему простили пропуск и пожелали скорейшего выздоровления. Арно вежливо поблагодарил и положил трубку, а потом вернулся к тому, чем он занимался с середины ночи, так и не заснув. Арно обрывал лепестки с роз. По одному. Сначала он приговаривал детскую считалочку: «Любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет», а потом замолк и просто медленно дергал несчастные лепестки, глядя на то, как они опускаются на пол у его ног. Лепестков было много. Щедрый альфа принес ему тридцать пять белых роз, но, как говорится, «дорогу осилит идущий», и Арно расправлялся со своим подарком медленно, но верно.

Когда последний лепесток опустился на кучу своих собратьев, Арно сгреб их и выкинул с балкона, так и оставшегося открытым после посещения сумасшедшего альфы. От мысли, что Марко мог сорваться с пятого этажа и разбиться, на душе стало муторно, но омега отогнал прочь мысли о нем.

– Он этого не достоин!

Арно решительно захлопнул балконную дверь.

Больше заняться было нечем. Приняв душ, Арно попытался посмотреть телевизор, но просмотр свелся к бессмысленному перещёлкиванию с канала на канал в течение двух часов. Потом омега умудрился как-то позавтракать. Солнце стояло уже высоко, и было, скорее, время обеда, но в горло ничего не лезло, так что вяло пожевав кружочек колбасы, Арно взялся за чтение. Увы, но и из этого ничего, кроме тупого просмотра страницы не получилось. Пролежав на диване с книгой в руках около часа, Арно заметил, что она была перевернута вверх ногами. Захлопнув ни в чем не повинную книжку и отбросив ее в сторону, Арно решительно поднялся.

– Если я не могу ничего делать, значит, пойду гулять. Просто гулять, и все!

И он гулял, пока гудящие от усталости ноги не принесли его в знакомое и давно полюбившееся кафе. Сделав заказ, Арно занял свой постоянный столик, бросив хмурый взгляд на мужчину, попытавшегося познакомиться, так что тот сразу же извинился и отошёл. Официант быстро принес заказ, но, сделав один глоток, Арно поставил чашку на стол и замер, разглядывая пирожное. Есть, в общем-то, хотелось, но этот столик так живо напоминал ему о том, что он мог бы иметь, не окажись надежды ложью, что аппетит пропал.

Из состояния «тупого созерцания мира» его вывели звуки живой музыки, чего в этом кафе раньше никогда не бывало. Совсем рядом кто-то играл на саксофоне, да еще как играл... звуки тоски и боли просто перевернули душу Арно, заставив поднять взгляд, чтобы отыскать музыканта, так точно выразившего все, что он чувствовал.

– Не может быть…

Глава 7

 Марко еще около часа простоял под дверью, надеясь, что Арно ее все же откроет, но так и не дождался. Телефон тоже оказался отключен, видимо, обиженный омега поставил запрет на соединение с его номером, а может, просто отключил телефон, не желая видеть или слышать Марко. Все это время альфа размышлял о том, как вернуть доверие Арно, но отметал один план за другим. Некоторые казались слишком заковыристыми, другие – недостаточно разумными, а третьи попросту напоминали бред сумасшедшего. Нет, он, конечно, перелез на балкон Арно с соседнего, но в другой раз подобный трюк может не получиться. И сосед вряд ли его снова пустит, учитывая, что Марко, перелезая, уронил с соседнего балкона цветочный горшок. Хорошо, что внизу никого не было, а то его эпопея с проникновением могла бы печально закончиться. Самым реальным был вариант приволочь к Арно младшего брата, и пусть объясняется, но, во-первых, никакой гарантии того, что омега поверит, не было; а во-вторых, Анжело вполне мог соврать ради спасения собственной шкуры, и тогда…

– Черт его знает, что произойдет тогда, но Мишель, сто процентов, мне больше никогда не поверит.

Так, за размышлениями, Марко добрался до дома. В собственной гостиной он обнаружил Анжело, нервно расхаживающего от окна к двери.

– Ну, наконец-то! Где тебя носит? Я уже начал беспокоиться.

– Беспокоиться? – переспросив, Марко с совершенно бесстрастным лицом расстегнул и начал снимать брючный ремень.

– Ну, да. Все-таки ты мой брат, хоть и не выполнил того, что обещал.

– И что же я обещал? – Марко мог бы собой гордиться: никто не догадался бы по лицу о его задумке, хотя Анжело всё же сделал небольшой шажок назад, сбитый с толку движениями брата, сложившего ремень пополам.

– Ну, не совсем обещал, – молодой альфа замялся, – но я просил соблазнить нашего профессора, а ты… Когда я увидел, как ты его к универу подбросил на своей тачке, решил, что у вас все на мази. Кто ж знал, что он окажется таким… непробиваемым?!

– Понятно. Ты в очередной раз решил, что мир крутится вокруг тебя, а когда все оказалось не так, ты сделал очередную глупость, а вернее, гадость, и думаешь, что тебе это просто сойдет с рук? – Марко начал наступать на попятившегося брата, выразительно похлопав по ладони сложенным ремнем.

– О чем это ты? Я ничего не сделал. И вообще, ты не имеешь права!

– Имею. Тебе давно надо было всыпать, может, тогда бы у тебя совесть проснулась, только отцы тебя слишком жалели, вот и вырос эгоистом и сволочью. Ну, ничего, сейчас я это исправлю.

Соседи, жившие рядом с домом Марко, были людьми нелюбопытными, а может, просто занятыми. Как бы то ни было, на крики в его доме никто внимания не обратил и не вызвал полицию, как, вереща, умолял сделать высокий молодой голос. А через час дом Марко покинул его брат, тихо постанывая и держась за филейную часть. Когда же ему пришлось сесть в машину, Анжело вообще взвыл:

– Сво-о-олочь! Я тебе этого никогда не прощу!

– Мне твое прощение на хер не нужно, но запомни, если Арно не простит МЕНЯ, я продолжу тебя воспитывать теми же методами! – прокричал в ответ Марко, выйдя на крыльцо дома с ремнем в руках.

Злобно шипя и ругаясь, Анжело уехал, а Марко вернулся в дом, чтобы выпить чего-нибудь покрепче и в сто первый раз подумать над сложившейся ситуацией. Он вспоминал все счастливые минуты и часы, проведенные рядом с Мишелем, вспоминал его глаза и улыбку, его нежные руки и голос, вдохновенное выражение лица, когда они вместе ходили на концерт, и…

– Стоп! Концерт! Вот оно!

Утром следующего дня Марко был возле дома Арно. Спрятавшись за кустами, он видел, как несколько сот лепестков роз взвились в воздух, подхваченные ветром, и медленно закружились, оседая на землю, словно крупные белые снежинки. Потом несколько часов ничего не происходило. Омега так и не пошёл на работу, но Марко упорно оставался на месте, боясь упустить его.

Наконец, когда день давно перевалил за половину, Марко увидел, как Арно вышел на улицу. Он хотел действовать сразу, но потом удержался, решив посмотреть, куда пойдет Мишель, и надеясь, что у него появится более удачное время для выполнения задуманного. Все-таки действовать вблизи дома было несколько рискованно: Арно мог забежать в подъезд, откуда его можно было извлечь только с помощью силы, но в данной ситуации ее применение могло принести не столько пользу, сколько вред.

Шпион из Марко получился не лучший. Если бы омега не шел вперед так… потерянно, он бы непременно заметил его, но Арно, кажется, вообще ничего вокруг себя не замечал, иногда сталкивался с прохожими и запинался, но не останавливался, пока не пришел к кафе, где они познакомились меньше месяца назад.

– Бог явно благоволит мне, – решил Марко, заходя следом.

Найти администратора и договориться с ним о небольшой услуге оказалось не так уж сложно. Пожилой бета сразу же согласился, как только узнал, что всё затевается, чтобы вымолить прощение у любимого.

– Эх, молодость, – только и проворчал он, – сам был молодым, так что понимаю, насколько можно быть несдержанным на язык и как потом сложно помириться. Действуй.

Сопровождаемый этим напутствием, Марко бережно вынул саксофон из футляра. С инструментом в руках он подошел к столику омеги, но тот, занятый своими мыслями, его не заметил. Глубоко вздохнув, Марко облизал губы, зажал между ними мундштук, прикрыл глаза и заиграл, стараясь передать в музыке все своё отчаянье, одиночество и боль. Альфа надеялся, что Арно, не пожелавший выслушать его, послушает музыку и… если не простит, то хотя бы позволит объясниться. Он хотел начать все сначала, без недомолвок и тайн. Он хотел, чтобы Мишель, его упрямый и очень умный омега, дал ему еще один шанс. Уж его-то Марко ни за что не упустит.

Печальная мелодия, в которой переплелись боль одиночества, отчаянье и страх потерять только что приобретенное счастье, лилась и лилась, рождаясь в его душе и рассказывая всему миру, как он сожалеет о случившемся. Когда отзвучал последний аккорд, Марко открыл глаза, чтобы встретиться взглядом с голубыми, полными невыплаканных слез глазами Арно.

Прошла минута, другая, а они все смотрели друг на друга не в силах разорвать безмолвный контакт, и каждый из них словно понимал, чувствовал мысли другого, как свои собственные. В себя Марко привели аплодисменты, зазвучавшие за соседними столиками. Арно тоже очнулся от наваждения, навеянного музыкой, вздрогнул, отводя взгляд, и судорожно вздохнул, когда поймал завистливый взгляд молодого омеги, сидевшего за дальним столиком. Он еще никогда не ловил на себе таких взглядов. Да, он добился признания, можно даже сказать, успеха на поприще науки и преподавания и не раз замечал зависть коллег, но никто и никогда ему не завидовал вот так, из-за альфы. Это смущало, но оказалось неожиданно приятно.

– Арно, – Марко опустился рядом с ним на колени, – я прошу прощения за все, что натворил, но поверь, я никогда не обманывал тебя. Ты мне понравился. Очень. С первой же секунды, как я тебя увидел, я не мог думать ни о ком другом. Я знаю, что недостоин такого подарка судьбы как ты, но прошу, позволь НАМ начать все заново. Позволь мне показать, как я люблю тебя, и всегда буду любить, стань моей второй половинкой, стань моим омегой.

Кольцо, протянутое на раскрытой ладони, не было вычурным. Это был тонкий ободок из белого золота с сапфиром, но при этом на лице Марко отражалось столько чувств, от надежды до страха, сменяющих друг друга, что Арно, поколебавшись, все же протянул альфе руку.

– Но это не значит, что я тебя уже простил, – предупредил омега, разглядывая поблескивающее на пальце кольцо. – И поднимись с колен. Думаю, на сегодня зрителям хватит развлечения.

– Конечно, я не думаю, что ты простишь меня сразу, – в голосе присевшего рядом Марко послышалось такое вселенское облегчение, что Арно невольно улыбнулся. – Просто дай мне еще один шанс, и я не подведу. Клянусь. И еще, Анжело я наказал. Не знаю, поможет ли ему порка, но если он так ничего и не поймет, я откажу ему…

Договорить Марко не дала ладонь на губах.

– Не надо, он еще молод и избалован, оттого и глуп, – Арно смутился, почувствовав, как язык скользнул по ладони, но руку сразу не убрал. – Если я дал шанс тебе, то и ему не следует отказывать.

Теперь Марко сам прижал ладонь омеги к своим губам и начал медленно плести узор из поцелуев на ней, не пропуская ни сантиметра.

– Марко, может, на этом стоит остановиться? – Арно почувствовал, как краска заливает его щеки.

– Ни за что. Я не готов остановиться, даже если крыша этого кафе обрушится на мою голову. Но чтобы пощадить твою скромность… поехали ко мне?

– К тебе? – Арно поначалу немного опешил, но потом согласно кивнул. Все-таки у своего альфы он еще никогда не был, так отчего же не сейчас?