Текст книги "Не тот, кем кажется (СИ)"
Автор книги: Charoit
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Известие о скором возвращении Гарри Поттера нисколько не обрадовало Драко, но дело было вовсе не в их давней вражде, как могли бы подумать многие. Если уж Драко вздумал бы с кем-то говорить откровенно, он бы даже признался, что был бы счастлив, заключайся их отношения в одних только школьных сварах… Да что там, нынешний девятнадцатилетний Малфой и в расчёт бы не брал то, что было пять лет назад. Какая там, к черту, вражда? Так, детская возня в песочнице – два желторотых юнца что-то не поделили. Может быть, в приливе откровенности, Драко даже признался бы, что осознаёт, что его вины в той вражде несколько больше, но…
Увы, Малфои никогда не были склонны к откровенности, а отношение Драко Малфоя к Гарри Поттеру не упиралось в одну только вражду с первого по четвертый курс. К сожалению, Драко был влюблен в Поттера. До отвращения крепко и так же безнадёжно. Он мог бы повториться, признаваясь, что и здесь был бы рад, если бы проблема была в одной только вражде, но Малфои не повторяются и, как уже было сказано, ни в чём не признаются. Разве что только себе. А себе Драко мог сказать откровенно – у них с Поттером никогда ничего не получилось бы, даже если бы несносный очкарик в тот злополучный день пожал протянутую будущим слизеринцем руку. Между ними стояло что-то намного более могущественное и непоколебимое. Их разделяла сама природа. Потому что две омеги никогда не смогут составить счастливый брак.
То, что Поттеру суждено было стать омегой было ясно с первого курса. Щуплый, невысокий, неловкий и костлявый – даже в шутку нельзя было предположить, что из этого цыплёнка мог бы вырасти нормальный альфа. Странно, конечно, было, что Тёмный Лорд выбрал себе во враги именно омегу, но и тут всё с легкостью списывалось на самого Поттера. У него, дескать, всегда всё было через одно место.
Значительно позже, когда и Драко открылась его природа, он научился уважать Поттера, как символ того, что и омеги способны на подвиги.
Но тогда, в свои счастливые школьные годы Драко ещё был уверен, что вырастет в статного, сильного и красивого альфу и, если только у него не пропадёт такое желание, однажды с легкостью составит крепкую пару с лохматым Поттером. Он ссорился с этим недо-героем, цеплялся к нему и его друзьям, мстя за отвергнутую руку, но всегда держал в голове – всё это до поры, до времени. Однажды природа возьмёт своё и тогда Поттеру никуда от него, Драко, не деться.
А когда в начале четвертого курса природа если ещё и не начала что-то брать, то хотя бы потихоньку стала заявлять о себе, Малфой с леденящим ужасом понял, что ни одна омега никогда не будет стонать под ним, не помня себя от наслаждения. Всё намного хуже – это он, Драко, однажды получит в задницу чей-то крепкий член и забудет себя от блаженства. Это было унизительно, обидно, мерзко, но хуже того – это окончательно и бесповоротно ставило крест на всех мечтах о Поттере. Всё, что оставалось Малфою – иногда, тёмными ночами, обращаться к помощи правой руки и мечтать о том, чтобы хоть кто-то из них двоих оказался альфой.
А потом был финал Турнира Трех Волшебников, возрождение Тёмного Лорда и не вернувшийся на пятый курс Гарри Поттер.
Поначалу Драко даже обрадовался. Понадеялся, что вдалеке от объекта своей нелепой влюблённости эти чувства сойдут на нет, но, к сожалению, и спустя неделю, и спустя месяц, и спустя год ничего не изменилось.
Драко всё так же любил Поттера.
А теперь вот Поттер, три года назад победивший Волдеморта, но всё ещё где-то пропадающий, вздумал вернуться в Англию. Не иначе, как сыскать заслуженные почести.
Откровенно говоря, Драко было плевать на все восторги и награды, которые скоро достанутся герою – тот их заслужил по праву и самому Малфою, чудом избежавшему Тёмной Метки, тоже было за что поблагодарить несостоявшегося гриффиндорца. Но беда была в том, что они были ровесники, Поттеру тоже было двадцать и он пропадал где-то в неизвестности долгие шесть лет. В том, что тот уже обзавёлся своим альфой, Драко не сомневался. Сам же Малфой был редким и неправильным омегой, к своим ого-го-скольки годам умудрившимся не побывать ни под одним самцом, заглушая природу зельями и с успехом ими же подавляя свой запах до неприметного беты. Это стоило ему огромных усилий, скандалов и практически исключения из Рода, но Драко всё же сумел избавиться от всех претендентов и навязанного отцом жениха, чтобы… Чтобы что – Драко не знал. Возможно, чтобы сейчас увидеть Поттера со своим альфой, понять наконец, как глупо жить мечтами и найти своего партнёра.
Такого же, как у Гарри, мать его, Поттера.
*
Гарри перешагнул низкую каминную решётку, вежливо улыбнулся встречающему на пороге гостей швейцару и, пройдя по узкому коридору вышел в шумный, пышный, а главное, полный разодетых ведьм и волшебников, зал. Кто-то бросил на него короткий поверхностный взгляд, кто-то засмотрелся с лёгким удивлением, но Поттер только так же вежливо улыбался, с трудом сдерживая довольную ухмылку.
Сириус был прав – его никто не узнавал.
Впрочем, оно было и понятно. Всё, что осталось от того Гарри Поттера, которого когда-то знала Магическая Британия, так это зелёные глаза, сейчас спрятанные за узкими прямоугольными стеклами очков в серебряной оправе, да тёмные волосы. Да и те раньше выглядели, как воронье гнездо, а сейчас были уложены в художественном и сексуальном беспорядке. В остальном же, в этом дорого одетом молодом человеке ничто не напоминало четырнадцатилетнего Гарри Поттера, таким, каким его запомнило английское общество.
Но даже всё это было не самым большим различием, сводившим на нет любую возможность быть узнанным. Куда важнее было то, что в высоком, крепком юноше с уверенным взглядом сильный альфа угадывался даже в походке. Что уж говорить о подавляющем, мощном запахе самца-победителя? Гарри Поттер же для всего мира был омегой.
Как только в одиннадцать лет сам Гарри узнал о делении на альф, бет и омег, он и сам с огорчением решил, что ему повезёт, если он окажется хотя бы бетой. Такой тощий, хрупкий, неказистый, даже без намёка на запах будущего альфы – что ему было ловить? Даже то, что он когда-то победил Волдеморта при его-то внешности и природе казалось нелепой случайностью.
Именно поэтому, когда темный маг возродился, Дамблдор решил прятать Избранного сначала в штабе Ордена Феникса, а потом и в Хогвартсе. Вот только сам Гарри не хотел отсиживаться в норе, как какая-то крыса и Сириус его в этом поддержал. Когда стало ясно, что директор непреклонен и не спешит воспринимать всерьёз неказистого омегу, крестный вместе с Гарри бежал из Англии, чтобы в Дурмстранге мальчику восполнили те знания и умения, которые помогут ему в этой войне.
О да, в Дурмстранге ему восполнили все пробелы. Помимо физических тренировок, закаливших тогда всё ещё достаточно тощее тело, суровая северная школа научила его таким темным заклятьям и ритуалам, за которые в Англии его без суда и следствия приговорили бы годам к пятидесяти Азкабана. Но именно благодаря Дурмстрангу Гарри узнал о крестражах и сумел провести ритуал, собирающих осколки разделённой когда-то души вместе и уничтожая их одним махом.
Тогда-то и выяснилось, что один из этих осколков засел и в нём, Гарри. А еще выяснилось, что это именно он мешал проступить истинной природе мальчика. Так что, как только с крестражем было покончено, Поттер не только возмужал и окреп на глазах, но и обзавёлся таким запахом, что даже закаленные альфы Дурмстранга предпочитали не начинать с ним конфликта.
О том, что все омеги были его, можно было даже не говорить. И, на волне эйфории от своего нового образа, Гарри ни в чём себе не отказывал, хотя и не спешил ни вязаться, не помечать своего омегу. Что-то во всех них было не то, слишком податливым, слишком простым и пресным.
И даже когда последний бой был закончен, а Волдеморт побеждён, Гарри не спешил не только искать себе постоянную пару, но и возвращаться в Англию. Слишком давно он уехал оттуда и слишком много утрат и потерь было связанно с Туманным Альбионом, чтобы спешить обратно на родину. Да и Сириус, единственный родной ему человек, всегда был рядом, вместе с Гарри осев в Швеции.
Но и вернулся Гарри именно из-за него. Застав однажды крестного за весьма пикантным занятием в ванной и случайно услышав, как тот зовёт Ремуса Люпина, Поттер, наконец, понял, как от многого отказался Сириус ради него. И заставлять его и дальше жить вдали от любимого человека только из-за собственных капризов он не мог и не хотел. Тем более, что сам Сириус был оправдан ещё в течении войны, когда пленённого Питера Петтигрю доставили в Британский Аврорат.
Именно после того случая с Сириусом Поттер и решил ответить согласием на очередное приглашение Британского Министерства на рождественский бал.
И вот теперь, начитавшись громких статей о том, что Гарри Поттер возвращается в Лондон и курсируя между гостей, никем не узнанный, Гарри ликовал. Один раз он даже прошёл мимо Гермионы с Роном. Девушка скользнула по нему взглядом, но, к разочарованию Гарри, не узнала, двинувшись дальше. Почему он сам не подошёл к ним парень и сам не знал, но что-то в последний момент остановило его.
Гарри уже начал размышлять о том, что, возможно, следует уже сдаться журналистам, когда за его спиной послышался поражённый, почти уже забытый, но такой знакомый голос.
– Поттер?!
Он быстро обернулся и столкнулся взглядом с расширенными от удивления серыми глазами Драко Малфоя. Как, чёрт побери, из всех людей в Магической Британии именно этот
Хорёк узнал его спустя столько лет?!
Гарри набрал уже побольше воздуха, чтобы вслух посетовать на это, как его взгляд скользнул по фигуре школьного врага, и он захлопнул рот, так ничего и не сказав.
Малфой был… хорош. Гарри сам не любил себе признаваться в этом, но иногда он скучал по Хорьку. Уже давным-давно он пересмотрел их отношения, решив, что по-настоящему врагом Слизеринский Принц ему никогда и не был, да и соперничество их не всегда было неприятным. Особенно, когда дело касалось квиддича. Как часто, сталкиваясь в Дурмстранге с омегами, с жаждущими его, или альфами, раздумывающими, стоит ли вступать в бой с Поттером, Гарри с ностальгией вспоминал Хорька? Да, конечно же, тогда, в Хогвартсе, и сам Поттер был совсем другим, но всё же ему всегда было интересно, каким вырос его школьный соперник? Смог бы и решился бы противостоять ему даже сейчас? Стал ли он и сам достойным альфой, способным составить конкуренцию Поттеру?
Но сейчас перед ним стоял кто угодно, только не альфа. Высокий, совсем чуть-чуть ниже самого Гарри, стройный юноша с тонкими, островатыми, но всё равно изящными чертами лица был бы очаровательным омегой, если б от него только шёл соответствующий запах. Но запаха, как и у всех бет, у Малфоя не было.
Сказать, что Гарри был разочарован, значит не сказать ничего. Вот только природу своего разочарования Поттер и сам не понимал до конца – что больше огорчило его? То, что Малфой точно не стал достойным его соперником, не только достаточно сильным, но и вообще альфой? Или то, что, взглянув на этого юношу, Гарри внезапно остро пожелал, чтобы бывший соперник был омегой и он мог бы получить этого по-настоящему красивого, но, скорее всего, всё такого же колючего парня?
Драко Малфой был бетой – вряд ли судьба могла посмеяться над ними обоими более изощрённым способом.
– Язык откусил, Поттер, или разучил английский, пока прятался по норам? – первый «отмер» Драко и, насмешливо усмехнувшись, сложил руки на груди.
– И я рад тебя видеть, Малфой, – Гарри тоже усмехнулся, ещё раз обведя бывшего однокурсника, на этот раз уже нарочито внимательным, взглядом и разочаровано скривился. – Жаль, только, природа не была к тебе благосклонна.
– Зато ты, Поттер, полон сюрпризов, как я посмотрю, – не остался в долгу тот.
Поттер не удержался от самодовольной улыбки.
– Зависть – плохое чувство, Драко.
Тот передернул плечами, как-то странно взглянув на Гарри, но оставил эту колкость без ответа, переведя тему.
– Почему ты всё ещё не в свете софитов, Поттер? Ты – главное блюдо сегодняшнего дня, но вместо этого трёшься по углам, как какая-то приблудная дворняга.
– Драко, – обманчиво мягко начал Гарри, тем не менее подобравшись и угрожающе взглянув на собеседника, – тебе стоит следить за тем, что ты говоришь. Конечно, ты мне больше не соперник, но и я уже не гриффиндорец – пришибу и не замечу. – И тут же, без перехода продолжил. – И я вовсе не прячусь – вот он я, на виду. Да только никто не смотрит. Один только ты и узнал. Кстати, почему, Малфой? Так соскучился? Небось, думал обо мне все эти долгие годы, да?
Гарри было усмехнулся, но усмешка померкла, как только он заметил, что в ответ на простой, вроде бы, выпад Хорёк залился краской и резко отвернулся. Что ж это выходит? И впрямь думал? Поттер, конечно же, шутил, но, если отбросить шутки в сторону – Малфой и впрямь единственный, кто узнал его. Даже друзья спустя шесть лет прошли мимо.
Он ещё раз скользнул взглядом по собеседнику, уже искренне признаваясь себе – всё-таки чертовски жаль, что Драко оказался бетой. Даже то, что он остался всё так же остр на язык сейчас только привлекало Гарри.
– Ладно, Поттер, не буду тебя задерживать. Меня-то, в отличие от тебя, знают в этих кругах, а светиться слишком долго в твоей компании мне что-то не хочется.
Тот уже отвернулся, собираясь ретироваться, но Гарри успел податься вперед, перехватив его за запястье и удерживая на месте.
– Да ладно тебе, бросай уже это дело, Малфой. Вся наша с тобой вражда – не больше, чем детские разборки. Неужели ты до сих пор придаёшь ей значение? Мы с тобой столько лет не виделись, неужели тебе не хочется пообщаться?
Драко как-то странно всхлипнул, сглотнув, и попытался вырвать руку. Впрочем, Гарри не отпускал и тому пришлось обернуться.
– Слушай, Поттер, – ядовито процедил он, – мы не друзья и никогда ими не были, нам не о чём говорить и у нас нет общих хороших воспоминаний, которым мы могли бы с удовольствием предаваться. А теперь будь так любезен, отпусти и не позорь хотя бы меня.
Гарри хмыкнул, разжал руку и Малфой, сдержанно поблагодарив, чуть ли не бегом скрылся в толпе, которая, наконец-то, начала обращать внимание на Поттера. Сам же герой рассеяно посмотрел сначала вслед Хорьку, затем перевёл задумчивый взгляд на свою ладонь и, повинуясь какому-то порыву, поднес ее к лицу, принюхиваясь. От неё шел слабо ощутимый, но всё равно безумно приятный запах молодого, непокрытого омеги.
Какого чёрта?!
Гарри резко посмотрел вслед Малфою и уже хотел было метнуться за ним, но тут кто-то в зале, наконец, узнал его и героя плотным кольцом обступили журналисты, министерские чиновники и прочий свет магического мира. Его заставили пожимать множество рук (Гарри не нашел бы слов, чтобы описать, как жаль ему было перебивать омежий аромат), давать интервью, позировать для колдографий и даже экспромтом читать речь. Не говоря о всех тех омегах, которые явно начали заигрывать с героем, а некоторые даже откровенно предлагать себя. Напоследок его всё же выловила расплакавшаяся Гермиона и улыбающийся Рон.
За весь вечер Драко Малфой больше ни разу даже не попался ему на глаза. Но Гарри, разумеется, не собирался оставлять всё как есть, пока во всём не разберётся.
*
Драко позорно сбежал с приёма сразу же, как состоялся тот злополучный разговор с Поттером. И какого чёрта он его вообще окликнул?! Постоял бы, полюбовался бы и ушёл восвояси. Но когда в статном альфе с таким соблазнительным ароматом Малфой неожиданно узнал потерянного героя, здравый смысл покинул его.
Поттер оказался альфой – разве такое могло быть возможным? Сколько раз Драко мечтал об этом! Как часто хотел принадлежать Поттеру! Но сейчас, встретив его, понял, что одна только природа не делает всё проще. Пусть герой и сам признал, что не относится серьёзно к их школьной вражде, но сам Малфой так и не научился спокойно относиться к нему. Может, всё было бы проще, если б Драко, как и всякая порядочная омега, начал бы тереться об Поттера, практически умоляя такого статного самца сделать его своим. Но, видя того, все эти ядовитые гадости, кажется, сами лезли на язык и Малфой просто ничего не мог с собой поделать. Да и потом, он столько лет боролся и подавлял свою омежью сущность, что просто не научился быть «правильным омегой». Даже если бы все эти зелья не отбивали бы его запах, всё, на что можно было бы рассчитывать – пару неплохих сексуальных раундов с Гарри Поттером. В том, что нормальные, правильные, в совершенстве освоившие искусство обольщения омеги гроздями вешаются на героя не приходилось сомневаться. Зачем бы ему был нужен зубастый и языкастый двадцатилетний омега-девственник, перебивающий собственный запах горькими зельями? Тут не на что было рассчитывать. И до того печально было оказаться в шаге от своей мечты, чтобы неожиданно понять, что до неё всё равно никогда не добраться.
Уж лучше бы Поттер и впрямь был омегой.
Сбежав с приема, всё ещё не в силах успокоить бешено бьющееся сердце и чувствуя на запястье чужую сильную руку даже спустя несколько часов Драко было решил запереться дома. Благо, родители не препятствовали его переезду и после окончания Хогвартса он был сам себе хозяин, коротая унылые вечера в квартире посередине магического Лондона. От работы же можно было бы попробовать отговориться какой-нибудь болезнью. Заразной и очень долгой. На целый проклятый месяц, пока герой не пометит свои прежние владения, не покроет всех свободных омег, не наиграется и не свалит обратно в свою дыру, из которой так не вовремя соизволил вылезти!
Думать о том, что тот не наиграется ни за месяц, ни за пару лет, а то и вовсе решит вернуться в Лондон, не хотелось.
Это был прекрасный, чудесный и… очень трусливый план. Когда-то Драко мог себе его позволить, но, увы, не сейчас. Он не был альфой, но он столько лет притворялся сдержанной бетой, что позволить себе омежью, – непременно омежью! – трусость сейчас не мог.
И ещё что-то глупое, неправильное, совсем нелепое скреблось на душе, утверждая, что особенно трусом Драко не может быть сейчас – когда по Лондону бродит Гарри Поттер. Пусть даже герой никогда не поймёт и не оценит этого, но Малфой должен быть сильным и достойным его, хотя бы ради своих глупых и несбыточных чувств.
Поэтому-то, когда с трудом уснувшего под зельями Драко на следующее утро разбудили сигнальные чары, он честно начал собираться на работу.
*
Драко был уверен, что это будет очень тяжёлый день. Один из самых тяжёлых за всё время его работы в отделе международных связей. Ему и от самого-то себя было тошно, а постоянные разговоры о снова появившемся герое, таком красивом, статном и сильном, вовсе не помогали сосредоточиться. И первые часы именно такими и были.
Но потом с Малфоем связались представители Международной Квиддичной Лиги, улаживая все дела с предстоящим мировым матчем, который должен был проходить на территории Великобритании, и он благополучно забыл о всех своих проблемах под шквалом дел.
Он еле-еле успел разгрести первую волну до обеда, сам удивляясь, как сумел уложиться. Драко всегда был пунктуален в этом плане, чётко и поровну разделяя свой день обеденным перерывом. Случались дни, когда после обеда всё начинало вываливаться из рук и ни на что резко не хватало времени, стоило только сделать перерыв на пятнадцать минут позже, сбивая устоявшийся и привычный график. В свете навалившихся дел, Малфой ещё утром распрощался с этой стабильностью. Но, видимо, что-то в этом чертовом мире было всё ещё на его стороне и, когда Малфой, выдохнув, наколдовал Темпус, оказалось, что он укладывается аккурат минута в минуту.
Ещё до конца не решив для себя, собирается он идти в министерское кафе или то славное, хоть и маггловское заведение, буквально через дорогу от красной телефонной будки, Драко закрыл свой кабинет и задумчиво двинулся по коридору. Так или иначе, идти ему было в одну сторону – в сторону лифта, а тратить слишком много времени на решение он не мог, да и не хотел. И всё-таки размышления, видимо, захватили Малфоя слишком глубоко, иначе как ещё объяснить, что он не заметил и не почувствовал опасности, пока чужая сильная рука неожиданно не опустилась на его плечо?
– Привет, Малфой. На обед?
Драко вздрогнул, резко подавшись в сторону, сбрасывая с плеча руку и поспешно оборачиваясь к тому, кого меньше всего хотел сегодня видеть. Говоря откровенно, и одних только разговоров было более, чем достаточно.
– Какого чёрта ты подкрадываешься со спины, Поттер? – раздражённо прошипел он, отчаянно надеясь не покраснеть ни от стыда за явный испуг, ни от компании такого великолепного, такого сильного, такого… чёртового Поттера. – Ты меня преследуешь?
Гарри усмехнулся, насмешливо вздёрнув бровь.
– Преследую? Я? Тебя? Много чести, Малфой. Я заходил пообщаться с Министром.
Драко хмыкнул, вздёрнув бровь и красноречиво огляделся. От его кабинета до Министра было не только несколько коридоров, но и не один этаж. Под красноречивым взглядом Малфоя Поттер, к радости последнего, стушевался.
– Ну ладно, ещё я решил, раз всё равно в Министерстве, заскочить к тебе на обед. Ты вчера так быстро сбежал, Малфой. Не очень-то это вежливо с твоей стороны по отношению к старому однокашнику, не находишь?
– Знаешь, что, Поттер… – начал было Драко, но неожиданно оборвался.
За спиной придурошного героя прошла парочка сотрудниц из его же отдела. Девушки оживленно переговаривались шёпотом, бросая на Поттера восхищённые, а на самого Малфоя недоумённые взгляды. С другой стороны коридора уже начали подтягиваться остальные сотрудники, тоже освободившиеся на обеденный перерыв. А спор с Поттером, если вспомнить об ослином упрямстве последнего, может продолжаться до бесконечности и принести проблемы одному только Малфою. В конце концов, это ему здесь ещё работать.
– Ладно. Замечательно. Как хочешь. – Драко развернулся и быстрым шагом направился к лифту. – Но я не буду в твоей компании обедать в Министерском кафетерии.
Поттер, кажется, ни капли не огорчился. Более того, расплылся в широкой улыбке и уверенно направился следом.
За время пути до уличного кафе Поттер пару раз пытался завязать разговор, но, к его очевидному неудовольствию и небольшой радости Драко, последнему удавалось либо пресекать все попытки, либо вовсе их игнорировать. Впрочем, когда две порции бизнес-ланча постепенно начали остывать на разделяющем их небольшом круглом столике, уворачиваться от разговора дальше было невозможно. Малфой понятия не имел, с какого боггарта Поттер прицепился к нему, но сразу дал себе зарок даже не пытаться узнать, чтобы чёртов герой не попробовал подловить Драко на заинтересованности.
– Ты так и будешь отмалчиваться? – наконец, раздражённо поинтересовался Поттер, отламывая кусок свежего хлеба и макая его в суп.
Драко поморщился от этой отвратительной плебейской привычки и перевёл взгляд на свою еду.
– Возможно, – неопределенно пожал плечами он, берясь за ложку, – в конце концов я не вызывался тебя развлекать. Уверен, если тебе нужны развлечения, большая часть Магической Британии готова тебе их предоставить любыми способами. Ты выбрал самое неверное место из всех.
Поттер хмыкнул раз, другой, а затем неожиданно широко улыбнулся.
– Мерлин, Драко, как спустя годы ты умудрился остаться всё тем же противным Хорьком? Мне кажется, ты единственный человек из всех моих знакомых, до такой степени не изменившийся со школы.
– Полагаю, мне стоит поспешить назвать тебя шрамоголовым очкастым гриффиндурком, чтобы спасти ситуацию и добавить хоть крупицу правды в твоё утверждение, – недовольно отозвался Драко.
Разумеется, это было глупо, но услышать такие слова оказалось неожиданно обидно. И тем нелепее это было потому, что Драко следовало бы гордиться собой – выходит, он с успехом скрывает свой интерес и ни единым жестом не выдаёт своих истинных чувств к герою. Конечно, он ни на что не надеялся, не строил планов и не собирался его завоёвывать. Не собирался прекращать пить зелья и порядочной сукой-омегой стелиться под героем. Но узнать, что тот до сих пор видит его всё тем же самолюбивым и самодовольным мальчишкой, который только и умеет, что повторять за Люциусом, было по-настоящему обидно. Даже противно. Самому Драко всегда было стыдно и неприятно вспоминать о том, каким идиотом он был в школе.
– А как же Уизли и Грейнджер? – поспешил спросить он, только чтобы перевести тему.
Поттер как-то помрачнел и пожал плечами.
– Ну… много времени прошло, мы изменились, я уже совсем не такой, каким был в школе. Да и Дурмстранг повлиял на меня. Они, конечно, были рады меня видеть, но… нам особенно не о чем говорить.
– Не вижу проблемы, – Драко поморщился, – в моем случае это тебя совершенно не останавливает.
– Ну, мы и не друзья, – неожиданно расплылся в улыбке Поттер. – Ты сам сказал, помнится. Так что это совсем другое.
– Вот именно. Ума не приложу, зачем ты прицепился ко мне?
– Соскучился? – Поттер усмехнулся, но перехватив тяжелый взгляд Малфоя, поспешил поднять руки. – Ладно, ладно, Драко, не смотри на меня так! Ну, предположим, мне стало интересно. Ты первый узнал меня тогда, на балу и мне ужасно любопытно, как тебе это удалось?
– Если ты считаешь, что сам сильно изменился, Поттер, то ты просто льстишь себе. Ты как был лохматым придурком, не умеющим держаться на людях, так им и остался.
Не то, чтобы это было правдой, и Поттер на самом деле как-то нелепо выставил себя на балу. На самом деле, он держался там вполне неплохо. Нормально. Не приковывал к себе взгляды, но и ничего нелепого или неуклюжего не делал. Но Драко был готов сейчас сказать, что угодно, лишь бы побыстрее замять тему с тем, как ему удалось так шустро узнать в толпе Гарри Поттера. Чёртового Гарри Поттера, мысли о котором не покидали Драко все эти годы.
– Ну, думаю, лучше всего в мою защиту говорит то, что никто кроме тебя так и не узнал
меня.
– О да, Поттер, никто. Абсолютно. Иди, почитай все эти статьи в «Пророке», «Придире» и «Ведьмополитоне». Никто из них не узнал тебя. Совершенно. Конечно же.
– До того, как ты рванул через зал и привлёк ко мне внимание, я имел в виду, – раздражённо поморщился Поттер.
– Ты что-то путаешь, – процедил Драко, слишком поспешно возвращаясь к еде.
Поттер послушно замолчал и, пожалуй, это было самое лучшее, что происходило с Малфоем сегодня. Возможно, обед в компании альфы Гарри Поттера, о котором он мечтал столько лет, тоже был бы не плох, будь Драко в несколько другой ситуации. И если бы он каждый день не пил эти чертовы зелья.
– Итак, – наконец, устав от молчания, начал Поттер.
Малфой полностью проигнорировал его, отодвигая тарелку с супом и подвигая к себе второе блюдо.
– Слушай, Малфой, ты что, не можешь даже попытаться вести себя нормально?! – тот недовольно поморщился, глядя на невозмутимого Драко.
Малфой в ответ непринуждённо пожал плечами.
– Понятия не имею, о чем ты, Поттер. Я ограничен во времени, пришёл на обеденный перерыв и обедаю. Не представляю, что может быть более нормальным. Если ты не способен сам себя занять и тебе нужно, чтобы тебя кто-то развлекал, то ты не по адресу. Я уже говорил, что уверен – большая часть Магической Британии с радостью будут скакать перед тобой на задних лапках, как дрессированный крапы. Но я не вхожу в их число.
– Не входишь, – согласно кивнул Поттер, окидывая Драко медленным, внимательным взглядом. – Не входишь и именно это я сейчас очень ценю в тебе.
И прежде, чем Драко вообще смог сообразить, как реагировать на такое заявление, герой без перехода разочаровано выдохнул:
– Чёрт побери, ну от чего же ты бета, Малфой? Ты такой обломщик даже там, на что, казалось бы, ты никак не можешь повлиять!
Драко почувствовал, как сердце замерло где-то в горле, а холодная волна прокатилась по спине, оседая на кончиках пальцев. Невероятных усилий ему стоило никак внешне не выдать своего состояния, донести вилку до рта, механически прожевать наколотый на неё кусок и так же медленно отложить приборы.
– Не имею понятия, о чем ты, Поттер и меньше всего хочу с тобой это обсуждать, – холодно отозвался он и отодвинув стул, поднялся из-за стола.
Гарри подскочил следом, снова, как и тогда, на приёме, пытаясь перехватить Драко за руку, но Малфой был готов и вовремя отдёрнул её.
– Драко, погоди! Я не хотел обидеть тебя, просто…
– Я не обижаюсь на ущербных, – так же сухо обронил тот, бросая на стол несколько фунтов. – Всего хорошего.
Не сорваться на бег ни в кафе, ни по дороге в Министерство, ни во всех этих бесконечных коридорах было невероятно трудно. Весь этот путь впервые показался Малфою таким невыносимо длинным и всё это бесконечно долгое время сердце гнало по венам, кажется, совершенно ледяную кровь, а ком в горле мешал нормально дышать.
Лишь оказавшись в своём кабинете, он позволил себе запереть дверь, привалиться к ней спиной и обессиленно сползти на пол, пряча лицо в коленях.
Чертов проклятый невыносимый очкарик! Будь он проклят! Малфой готов был проклинать каждый день, который прожил зная, кто такой Гарри Поттер. Кажется, он никогда ещё не ненавидел этого придурка так сильно.
«Ты такой обломщик!» – крутилось в голове круг за кругом.
Чего от него хотел Поттер? Сетовал, что Драко не альфа и никогда больше не будет ему полноценным соперником? Хотел, чтобы он оказался омегой и герой смог бы занести его имя в список своих побед? Что ж, последнее было вполне возможно – Драко был омегой и он по-настоящему хотел принадлежать Поттеру. Беда была в том, что даже знай тот статус Малфоя, они хотели бы разных вещей. Гарри Поттер не стал бы связывать себя с ним, а Драко Малфой не собирался быть ласковой поблядушкой на одну ночь.
Драко не был бетой, но это ничего не меняло. Ничего, кроме горького кома в горле и злой, непрошеной влаги в уголках глаз.
*
Поттер не появился ни на следующий день, ни через день и Драко решил, что достаточно зацепил героя при последней встрече, чтобы раз и навсегда избавиться от его внимания. Он понимал, что теперь может, должен выдохнуть, но что-то глупое и нелепое скреблось в груди. Жалело и не хотело понять, что нынешний расклад – лучший из всех возможных.
«Мне не на что с ним рассчитывать» – раз за разом повторял себе Малфой. – «Нет никаких сомнений, что он перетрахал всех течных сучек в своем Думстранге и совершенно точно не будет останавливаться в Англии.»
Увы, подобные самовнушения не слишком помогали. И ситуацию совершенно не облегчал Поттер, который не спешил крутить новые романы на первых страницах «Ежедневного пророка».
А потом, в пятницу, чёртов герой поймал его почти у самого камина в атриуме. Просто схватил за руку и вытащил из толпы в сторону, на пустое пространство у стены. Драко поспешно освободился из крепкой хватки и злым взглядом уставился на улыбающегося рядом идиота.
