Текст книги "Пуховый Поттер (СИ)"

Автор книги: Charoit

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

У Драко Малфоя был свой Секрет. Хотя он относился, скорее, к категории секретов “маленьких и грязных”, Драко никогда не подразумевал его таковым, он хранил его не только ревностно, но и нежно и непременно произносил его про себя с большой буквы: Секрет.

Он немного больше стыдился бы его, если бы только не знал, что свои секреты есть у всех. Гойл, например, любит печь пирожки. Забини коллекционирует какую-то маггловскую ерунду не то с летучими мышами, не то с машинами, не то с какими-то непонятными мужиками в маске и плаще. А о коллекции плеток Панси Паркинсон ещё в Хогвартсе ходили легенды, хотя, конечно же, это тоже был большой секрет.

Драко отличался от них всех только одним – он, в отличие от этих идиотов, умел хранить секреты и о его маленькой тайне не знали ни друзья, ни мать. Самое удачное решение Малфой находил в том, что не прятал его. Секрет всегда был на виду, бросался в глаза почти сразу, и maman не раз сетовала на неаккуратность своего сына, но про сам Секрет не знал никто.

Его секретом было… одеяло. Толстое пуховое одеяло, свёрнутое рулоном и постоянно валяющееся на кресле. Оно было слишком душное и тяжелое, чтобы спать под ним и до некоторых пор Драко его искренне ненавидел, пока однажды не понял, что оно было создано совсем для другой цели. Его призванием было не душить в своих жарких объятиях наследников древних родов, а изображать Героя Магического Мира Гарри Поттера. И с этой задачей оно справлялось почти идеально!

Хотя, конечно, само то, что одним прекрасным днём Драко Малфой умудрился открыть истинное призвание своего одеяла, было ужасно. В смысле, не само то, что он познал его суть, а то, что ему вообще пришлось искать подобный… заменитель. А одеяло, к сожалению, было именно им.

Как бы Малфой хотел создать «пухового Гарри Поттера» для того, чтобы душить его, бить ногами, выдирать волосы и втыкать вилки в тело!

Со временем Драко в отчаянии признал даже, что чёрт с ними, с вилками, лишь бы он создал его хотя бы для того, чтобы трахать! Он бы набрался опыта с «пуховым Гарри Поттером» и… Увы, что именно «и…» Драко так и не придумал.

Вряд ли набравшись опыта с заменителем, он решился бы прийти к настоящему Поттеру и предложить ему перепихнуться, не боясь упасть в грязь лицом. Эти мысли порой повергали его в такое отчаянье, что Драко неистово жалел, что он не девушка. Для этих проклятых баб быть девственницей – настоящее достижение! Словно бы они с щитом и мечом каждый день защищают её от тысячи драконов, и только самая накачанная и матёрая воительница может «подарить свою девственность» своему любимому.

Для драконов же быть девственниками почти в двадцать лет было настоящим позором. Может быть, кто-то из них тоже хранил себя для любимого! Может кому-то не повезло влюбиться в идиотского лохматого очкарика, который не видит дальше своего носа, что в окулярах, что без них, а бедному дракону всё равно никто другой не нужен! Так не нужен, что он не готов раздвинуть перед кем-то ноги даже для того, чтобы лишиться своей позорной девственности!

Это был ещё один повод для Драко Малфоя быть геем – он ненавидел то, что девицам всё даётся настолько проще.

Так вот, Драко был девственником, и пока он оставался им, ему, конечно же, нечего было ловить. И это, разумеется, тоже был секрет, но не такой важный и вовсе не с большой буквы. Пуховое одеяло было значительно важнее.

Когда они учились в школе и Драко каждый день мог видеть Поттера, не обращать внимания на свои чувства, как не парадоксально, было значительно легче. Иногда они встречались в коридоре, Поттер говорил что-нибудь идиотское, Малфой испытывал поразительные по своей яркости смешанные чувства удовольствия и раздражения, и дрочил вечерами на дурацкий образ дурацкого гриффиндорца.

Потом была война и… чёрт, не стоит удивляться, что у Драко не было настроения! Даже если бы он чуть спокойнее переносил всё, что происходило вокруг, вряд ли хоть кто-то смог бы спокойно заниматься своей личной жизнью под одной крышей с безносым маньяком!

После войны тоже было не до этого – их держали сначала в камере временного заключения, затем назначили домашний арест и всё это время Азкабан угрожающей тенью нависал над их с матерью головами. Люциуса-то упекли значительно раньше, хотя точный срок всё ещё был неизвестен.

А потом этот чертов, дурацкий, отвратительный Поттер явился на суд и отмазал почти всё их семейство! Люциус остался досиживать свои три года, но в общем и целом семейство Малфоев, в очередной раз, легко отделалось.

Если, конечно, не брать во внимание то, что если раньше чувства Драко к гриффиндурку росли бурной зеленью, то теперь распустились множеством цветов и терпеть это стало просто невыносимо.

Сначала Драко собирал вырезки из газет, но чем чаще Поттер начал появляться на страницах «Ежедневного Пророка» в компании девицы Уизли, тем тоскливее становилось Малфою и тем меньше было пользы от глупой макулатуры.

Когда журналисты после очередного приема разразились бурным ором о том, какая прекрасная должна быть свадьба у Героя и его Невесты, Малфой сжёг свой выпуск Пророка и поклялся себе никогда больше не читать газет. Ну, по крайней мере, не те их страницы, где было о Поттере.

Без газет стало совсем худо и Драко уже почти был готов сломаться, когда на помощь ему пришёл Секрет!

Если честно, в тот день, когда Малфой впервые провернул всё это, он был пьян. Жизнь за последние полгода не баловала его – в обществе об их семье говорили только с презрением, Нарцисса всё чаще заговаривала о Франции, а Драко даже не мог читать газеты. И, конечно же, всё ещё был девственником, начиная подозревать, что такими темпами останется им навсегда.

В общем, кто бы не запил в такой ситуации? Особенно, когда лечить тоску можно прекрасными винами из подвалов Менора. Многие бы мечтали хандрить так, как мог хандрить Драко, но его мало волновали чужие желания.

Он пил в своей комнате, разглядывал старые послевоенные вырезки с лохматым улыбчивым Поттером и боролся с желанием разрыдаться.

На середине второй бутылки он уже пьяно рыдал и зацеловывал газетную фотографию смущённого очкарика, с трудом убеждая себя, что лизать её не стоит.

На третьей бутылке он начал её облизывать, думая, стоит ли попробовать подрочить.

Под конец третьей бутылки он понял, что слишком пьян, чтобы у него встало, а значит нужно идти либо за антипохмельным, чтобы освежиться и начать всё сначала, либо спать.

Драко решил спать.

Кровать тогда показалась ему слишком высокой, а потому, когда Малфой на четвереньках подполз к ней, он схватился за край своего отвратительного одеяла, стянул его на пол и, нашарив в кармане палочку, попробовал трансфигурировать из неё то, что ему сейчас было нужно больше всего – матрас.

Как оказалось, на утро, пьяному Драко Малфою по-настоящему нужным оказалось кое-что другое.

С утра он чуть не умер прекрасным, молодым и невинным от одного из самых огромных потрясений в его жизни – Драко Малфой проснулся под боком у Гарри Поттера!

Драко до сих пор не может сказать, о чём он подумал тогда в первую очередь. Кажется, шок полностью вытеснил все мысли из его головы и Малфой просто лежал рядом и с ужасом ждал решающего слова Поттера.

Через минут восемь ему надоело ждать.

Через одиннадцать он решился осторожно потрогать его за плечо.

Через пятнадцать он со всей дури тряс не то живого, не то мёртвого Героя, пытаясь добиться от него хоть каких-нибудь пояснений.

Признаков жизни Поттер не подавал, не шевелился и подозрительно не дышал, но за время пребывания в его доме Волдеморта Драко выучил, что трупы выглядят абсолютно по-другому. Синеть, холодеть и твердеть Поттер тоже не спешил.

В итоге этот неопределившийся гриффиндурок так достал Малфоя, что он плюнул на всё и пошёл приводить себя в порядок, то есть, пить зелье, принимать ванную и переодеваться. В момент какой-то из всех этих процедур Драко, наконец, удалось восстановить в голове приблизительные события прошлого вечера, а с ними пришла и ослепительная догадка, которую он бросился проверять, даже не удосужившись натянуть трусы.

Так и было, идиотский непонятный Поттер с готовностью вернулся к никчёмной жизни пухового одеяла.

С тех пор вырезки из Пророка Драко были больше не нужны. У него был Секрет.

*

*

Как его занесло на это мероприятие с помощью по восстановлению Хогвартса Драко и сам не понял. Тем более, что спустя полтора года всё, как он считал, должно бы уже было быть восстановлено. Но, как оказалось, директриса просто озаботилась тем, чтобы восстановить необходимую для учёбы часть замка, а другую часть магически опечатала, планируя восстанавливать постепенно силами добровольцев и меценатов.

Драко логичнее было бы откупиться деньгами, тем более, что после войны на них были наложены весьма смехотворные штрафы, но суть была не в этом. Суть была в том, что чёртов Забини пристал, как репей, припоминая всякие школьные долги и даже угроза продать Пророку его тайну про маггла-летучую мышь не возымела никакого успеха. Блейз заставил Малфоя идти вместе с ним на день благотворительной помощи «Построй Школу Своими Руками». Драко искренне считал, что если заменить первое слово на «разрушь» желающих было бы значительно больше, но по прибытию с удивлением обнаружил, что и этот дурацкий лозунг нашел отклик в сердцах слишком большого количества идиотов.

И, конечно же, если говорить об идиотах, то и Поттер был здесь.

– Ух ты, Малфой! – с неуместной радостью воскликнул очкарик, заметив его в набитом добровольцами холле и начал активно пробираться в их с Забини сторону.

Драко попробовал притвориться глухим, слепым и поспешно свернуть в ближайший коридор, но Блейз с невозмутимым видом перехватил его за локоть и мило улыбнулся приближающемуся к ним Герою. Малфой дёрнулся пару раз, бросил в сторону друга (наверное, уже бывшего) ненавидящий взгляд, но успеха так и не добился.

Когда Поттер, наконец, добрался до них, он окинул Драко каким-то восторженным взглядом и, вместо всякого приветствия, полез в карман. Малфой напрягся, ожидая увидеть в руках бывшего соперника палочку, но вместо этого с невероятным удивлением уставился на десяток золотых галлеонов, которые непринужденно перекочёвывали в руку довольного Забини.

– Надо же, я был абсолютно уверен, что не придёт, – как ни в чём не бывало, без всякого сожаления заметил несносный Поттер, всё ещё игнорируя Драко.

Блейз самодовольно улыбнулся и неторопливо спрятал деньги за пазуху.

– Будешь знать, как спорить со слизеринцами.

– Вы поспорили?! – поражённо и возмущённо воскликнул Драко раньше, чем успел взять себя в руки.

Уже совершенно точно бывший друг только отпустил его руку, непринужденно пожав плечами, а Герой снова принялся изучать Драко заинтересованным взглядом.

– Ага. Я был уверен, что ты ни за что на свете не решишься прийти сегодня, – невозмутимо и со всё тем же непонятным весельем поделился Поттер. – Но я рад, что ошибался на твой счёт.

– О, не порти мне настроение еще больше, Поттер! Меньше всего я хотел бы тебя радовать! – не сумев справиться со своей досадой раздражённо бросил Малфой и, отвернувшись, поспешил убраться поскорее, затерявшись среди множества людей.

Это всё было так отвратительно, что Драко почти готов был разрыдаться. И сука-Блейз, который вытащил его сюда только ради вшивого десятка галлеонов, и урод-Поттер, который спорил на его счет, и хуже всего было это отвратительное щемящее чувство внутри, заставляющее глупое сердце биться быстрее от этих довольных, таких не враждебных взглядов Героя.

Малфой уже почти было добрался до того крыла, которое его и группу других добровольцев послали восстанавливать, когда кто-то догнал его и схватил за локоть.

– Иди к Мордреду, Блейз! – раздражённо вскрикнул Драко, пытаясь вырвать руку из крепкой хватки. – Даже видеть тебя не хочу!

– О, ну значит вдвойне замечательно, что я не Забини! – раздался над ухом невозмутимый жизнерадостный голос и Малфой подавился воздухом.

Это снова был этот чёртов Поттер! Ну что, что ему еще было нужно от Драко?! Мало было того, как его, и без того ослепительный образ, мучил несчастного Малфоя каждый день?!

– Отпусти меня, урод! – Драко с ужасом понял, что взял слишком высокие ноты и поспешил захлопнуть рот, уповая на одни только ненавидящие взгляды. Даже гриффиндурки должны быть чувствительны к взглядам подобной температуры!

Может быть, гриффиндурки и были, но Поттер оставался исключением из любого списка, он только усмехнулся и пожал плечами.

– Да ладно тебе, Малфой, ты что, всё ещё школьные обиды пережить не можешь? Мне казалось, ты уже вырос из этого.

– Перед очкастыми ещё не отчитывался! – откашлявшись, зло огрызнулся Драко, снова дёргая рукой.

Но чужие пальцы не отпустили. Более того, сжались сильнее, причиняя пока ещё легкий дискомфорт, но было ясно, что и до «лёгкой» боли тут недалеко. Драко поджав губы отвернулся от потемневшего лица Поттера и перевёл упрямый взгляд на свой пойманный локоть. Всё и так было хуже некуда, а бешеный стук сердца и все время тянущийся к груди Героя взгляд не делал его жизнь проще.

Почему Поттер не мог так же, как все нормальные маги, носить мантии? Почему должен был щеголять в этих идиотских маггловских шмотках? Почему не мог выбрать такие же, как и в школе, мешковатые штаны, а не обтягивающие соблазнительный зад джинсы? Почему не носил идиотский свитер с буквой «Н» и зимой и летом, а натягивал эту черную футболку, облегающую заметно возмужавшую фигуру, широкие плечи и непонятно, когда и откуда взявшиеся рельефы на груди? Хотя, аврорская карьера, там их, наверное, как собак гоняли – и не такие мускулы накачаешь…

От размышления об отвратительном вкусе Поттера в одежде его выдернул хмурый голос.

– Следи за словами, Малфой. Не раздражай меня, мы уже не в школе и если не выдержу и потреплю твою шкурку тебя не спасет ни Снейп, ни Филч, ни дух Мерлина. Я нормально говорю с тобой, неужели ты не способен на хоть мало-мальски спокойную беседу?

– Был бы способен, если было бы с кем! – запальчиво отозвался Драко, вновь вскидывая злой взгляд на Поттера.

Если тот решил его запугивать, то с Малфоями этот фокус не пройдёт! Пусть ударит, если хочет, так даже лучше будет – может Драко хоть немного отпустят эти его идиотские чувства.

Хотя, конечно, он давно знал жизнь и все её подлости – скорее всего он будет дрочить на синяк, оставленный рукой любимого и ненавистного героя.

Поттер не спешил ни бить, не отпускать его, встретившись с Драко взглядом. Какое-то время они так и стояли, не сводя друг с друга глаз, скрестив взгляды, словно мечи на гравюре. А затем Поттер вздохнул, разжал руку и отвернулся.

– Ладно, Хорёк, катись по своим делам. Не стоило и пытаться заводить с тобой разговор.

Драко открыл было рот, но тут же захлопнул его, больно прикусив губу. Что он сейчас собирался сказать? Спросить, о чём Поттер хотел поговорить? Предложить попробовать ещё раз? Извиниться?!

Не хватало ко всем его унижениям ещё и этого. Поэтому Драко молча стоял, глядя, как народный Герой и любимец всей Магической Британии удаляется по полуразрушенным коридорам.

*

*

– Ненавижу тебя, урод очкастый! Ты…

Это было первое, что сказал Малфой «пуховому Поттеру», когда вернулся домой и закончил с уже отскакивающим от зубов трансфигурационным заклинанием.

Драко, как ни странно, был рад, что не сбежал из Хогвартса после той нелепой встречи с Героем, а остался помогать с восстановлением. Это дало ему время успокоиться, собраться с мыслями и хорошенько обдумать, что же это была за аномалия – пытающийся с ним что-то обсудить Поттер.

Вариантов было много, но в конце концов он пришел к выводу, что никчёмный урод его просто жалеет. Хотя очевидных причин для жалости и не было, но, в конце концов, речь же шла о Поттере! Когда ему хоть для чего-либо были нужны логичные и убедительные причины?

В общем, разумеется, даже если бы Драко и согласился общаться с Героем, то точно не тогда, когда тот его жалеет. А потому только в очередной раз похвалил себя, что не дал гриффиндурку себя запутать.

Ещё Драко радовался, что достаточно вымотался за сегодня, чтобы даже произносить трансфигурационное заклинание, чего уж говорить о том, чем он мог бы заняться с самим «пуховым Поттером». Но стоило тому только аппарировать домой и увидеть свёрнутое в кресле одеяло, как рука сама потянулась к палочке.

Хотелось высказать всё Поттеру в лицо! Ну, или, в «лицо». В любом случае, без трансфигурации было никак.

А уж когда с заклинанием было покончено, оскорбления сами сорвались с языка.

Правда, были они не совсем правдивы. У «пухового Поттера», конечно, очков не было, но Драко прекрасно знал всю суть этого засранца и одним отсутствием окуляров его было не обмануть. Но оборвался на полуслове Малфой вовсе не поэтому.

Он стоял напротив трансфигурированой копии и внимательно приглядывался к его голой груди, вовсе не такой широкой и сильной, как у оригинала. По крайней мере, если Поттер только не носил под футболкой какие-то специальные подкладки.

«Пуховый Поттер» всегда был голый и на это было множество причин. Начиная от «я ещё только одеяло не наряжал» и заканчивая тем, что зачем бы он Малфою вообще был бы нужен одетым. Но иногда, когда Драко злился, у его наготы была другая причина – она подчеркивала всё величие облачённого в полный комплект одежды Малфоя и ничтожность голого и уязвимого псевдо-Поттера.

Но никогда еще его нагота так не сбивала Драко с мысли.

– Ты… – попытался он ещё раз, сверля взглядом грудь «пухового Поттера» и безнадёжно пытаясь вспомнить, что же он хотел сказать.

– Ты не такой накачанный, – наконец, недовольно поджав губы, упрекнул одеяло Малфой.

И это была чистая правда.

Оно и понятно, что создавая копию Поттера, Драко мог допустить несколько неточностей. В конце концов, он никогда не видел того голым и опираться приходилось только лишь на собственное воображение. Слава Мерлину, его у Малфоя было с избытком! Он даже позволил себе помечтать и польстить Герою, создавая самую интимную его часть – красивый, ровный, длинный и, на взгляд девственного Малфоя, достаточно толстый член. С узором вен, конечно, пришлось импровизировать больше всего, но кого на самом деле волнует, как именно они обвивают ствол Героя? Важно только одно – в итоге Драко остался доволен членом Поттера.

Но если эта интимная часть и вызывала у Малфоя сомнения, если сравнивать с оригиналом, то во всём остальном он не сомневался.

Как же Драко был не прав!

Черт, а если он ошибся с грудью, то, может, был не прав и во всем остальном? Руки? Ноги? А член?! В нём Малфой и прежде был не уверен, а вдруг он зря льстил Герою и у него там гнилой стручок? Или, наоборот, конский агрегат, с которым никто из нормальных людей и за тысячу галлеонов дело иметь не будет?!

Не то, чтобы Драко всерьез рассчитывал когда-нибудь «подарить свою девственность» Поттеру, но и сильно разочаровываться на счёт никчёмного предмета своих неуместный фантазий не хотелось.

– Ты обманул меня! – хмуро заявил Драко своей пуховой копии и, направив на него палочку, принялся бережно приводить грудные мышцы к тому состоянию, который он видел у Героя. Ну, или какими они казались под футболкой.

Чёрт побери, если бы он хотя бы раз увидел Поттера голым было бы значительно проще!

Когда с работой было покончено, Малфой отложил палочку в сторону и, приблизившись к развалившейся в кресле подделке, осторожно коснулся его груди. Погладил, помял, сжал пару раз и, удовлетворенно вздохнув, широко улыбнулся, плюхаясь тому на колени.

– Молодец! – похвалил он не то его, не то себя. – Так намного лучше!

Прижиматься к такой груди и впрямь было намного приятней.

О Мерлин, ну конечно же, всё было очевидно! Драко должен был раньше это понять и просто больше доверять своей интуиции – если есть хоть что-то в теле Героя, что может быть лучше и удобнее, то так оно и есть на самом деле!

То есть, конечно же, было ужасно думать о чёртовом Поттере в таком ключе, но Малфой был достаточно умён, чтобы уметь признавать очевидные факты. А то, что Герой идеален, пусть и только внешне, было очевидно.

Погружённый в размышления об идеальном воплощении всех своих мечтаний, Драко разнежился на коленях «пухового Поттера» и, удобно устроив голову на одном его плече, легко хлопнул по другому, выражая своё мягкое негодование.

– Ты должен был раньше сказать мне, что ты лучше. Видел же, что я ошибаюсь! Порой ты такой же противный, как и Он, – с укором, но достаточно мягко пожурил Малфой, всё ещё нежась в… ну, объятиями это назвать было бы несправедливо, но Драко привык именовать это именно так.

Тем более, что становилось намного лучше, если приложить немного усилий и самому положить одну руку Героя себе на бедро. Да уж, так становилось почти идеально!

Если бы ещё этот Поттер мог бы погладить его, потянуться выше, приласкать член…

Драко позволил себе погрузиться в свои привычные фантазии и переместил руку «пухового Поттера» выше, накрывая свой пах и с силой прижимая её к нему. А чтобы было ещё лучше, он выгнулся на коленях своего заменителя героя, плотнее прижимаясь к ласкающей ладони.

– Ну же, Гарри, смелее! – всё больше и больше заводясь выдохнул Малфой и сам потёр широкой ладонью подделки свой уже окрепший в брюках член. – Да! Та-ак!

Чёртов Герой дразнил его, ничего не предпринимая и пришлось самому расстегнуть ширинку, спешно доставая член и вкладывая его в ждущую ладонь. Ну и ещё, конечно, пришлось сжать на нём чужие пальцы и начать ими спешно двигать.

– Да! Да! Да! Гарри, ещё!

Драко потерялся в собственных криках и стонах, выгибаясь на коленях «пухового Поттера», упираясь затылком в его плечо и толкаясь, толкаясь, толкаясь в ласкающий его кулак.

Он уже обливался потом, волосы налипли на взмокший лоб, локти путались в распахнутой мантии, а брюки и резинка трусов неприятно впивалась в зад, но в этот момент Малфоя не волновало ничего, кроме собственного удовольствия и такого близкого, такого желанного Поттера. Захлёбываясь собственными стонами, он почти слышал, как тяжело дышит над ухом его Гарри, как он сдерживает собственное возбуждение и, казалось, ещё чуть-чуть, ещё немного и он вскинет бёдра, упираясь своим вставшим, твёрдым, красивым членом между половинками задницы Драко. И Драко даже не будет спорить, он шире раздвинет ноги и… и…

Струя спермы брызнула сквозь их сжатые пальцы, пачкая руку «пухового Поттера», брюки и рубашку.

Измотанный ярким оргазмом Малфой размяк на заменителе и, открыв глаза, уставился в потолок, с трудом пытаясь восстановить дыхание.

– Ты тоже кончил, да? – разморённо поинтересовался он и, потянувшись рукой к промежности псевдо-Героя, довольно выдохнул, нащупав вялый член. – Молодец. Знаешь, с такой грудью тебе и впрямь намного лучше. Она идёт тебе. Или ты ей подходишь. Кто из вас там главный?

Драко глупо хихикнул и, расслабленно повернув голову, ласково чмокнул своего ненастоящего Героя в щёку. Он знал за собой, что после ярких оргазмов несёт обычно всякую чушь, но если уж он позволяет себе интересоваться удовлетворённостью собственного одеяла, то зачем бы останавливаться теперь? Малфой давно привык к правилам этой игры и больше не думал о том, как выглядит со стороны, просто получая удовольствие.

– Ты очень красивый, – выдохнул он, снова прикрывая глаза и еще раз целуя щёку Героя, уже чуть ближе к губам. – Очень желанный, – поцелуй в уголок губ. – Тебя хотят все в этой грёбаной Англии. Каждая собака провожает тебя взглядом, так что ты не можешь винить меня, что и я не удержался. В конце концов, это твоя вина. Ты мог бы не быть таким чертовски хорошим, сильным, смелым и очаровательным. Или хотя бы мог не быть таким идиотом! В конце концов, Поттер, это абсолютное свинство с твоей стороны, когда ты заставляешь меня любить в себе идиота. И вообще, ты слишком много треплешься после оргазма. Лучше заткнись и поцелуй меня.

И впился в губы «пухового Поттера». Слишком мягкие, слишком сухие и слишком равнодушные.

Если кто-то и мог бы подумать, что Драко Малфой окончательно утратил всякую связь с реальностью, то на самом деле это было не так. Он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что делал. А ещё понимал, что если уж его никто не видит и это большее, на что можно рассчитывать – зачем ограничивать себя хоть какими-то рамками?

Если бы только его псевдо-Герой ещё хоть иногда сам сжимал руку, отвечал на поцелуй и сопел над ухом… Если бы он сделал бы это хотя бы раз… Хотя бы один чёртов раз…

…то Драко, наверное, с ума сошёл бы от ужаса, что пуховое одеяло способно на такое.

Но хоть раз попробовать на вкус губы настоящего Гарри Поттера хотелось ужасно.

*

*

– Так о чём ты хотела со мной поговорить? – в третий раз спросил Драко, уже начиная раздражаться достаточно, чтобы забыть о лёгком ужасе, который навевала коллекция плёток и всерьёз размышлять о том, чтобы проклясть свою подругу.

Не далее, как час назад взволнованное личико Пенси Паркинсон показалось в его камине и потребовало срочно (то есть, как раз через час) встретиться с ней у Фортескью. Не то, чтобы Малфою нечем было больше заняться, но, если бы он отказался, Пенси бы его со свету сжила бы своими истериками о злых, равнодушных и высокомерных задницах благородных лордов. А потому пришлось перенести на вечер свой запланированный сеанс любви к «пуховому Поттеру» и идти на встречу.

Вот только в кафе Паркинсон вовсе не казалось обеспокоенной.

Она была задумчивой, рассеянной, размазывала изящной ложечкой клубничное мороженое по стенкам хрустальной креманки и бросала слишком частые для воспитанной девушки взгляды на входную дверь.

– Поговорить? – переспросила она удивлённо, в очередной раз отвернувшись от двери и Драко раздражённо выдохнул сквозь зубы.

– Поговорить. Ты связалась со мной час назад и сказала, что нужно срочно встретиться. Так о чём ты хотела поговорить?

– С чего ты взял, что я хотела с тобой о чём-то говорить? – она рассеяно нахмурилась и снова глянула на дверь.

– О, и верно, с чего?! – не выдержав, раздражённо вспылил Малфой и, с противным звуком выдвинув свой стул, поднялся. – Если это очередные твои женские припадки, которые ты пытаешься проворачивать каждый месяц, то на этот раз они не пройдут! Теперь у тебя, в конце концов, есть Нотт! Иди и своди с ума своего жениха!

– Ах, поговорить! – с неубедительным облегчением воскликнула Пенси и перехватила злющего Драко за руку. – Ну да, конечно, я вспомнила! Садись быстрее, и я тебе всё расскажу!

Это были заветные слова. Эти слова обещали информацию и, судя по всему, информацию, которая могла заинтересовать Малфоя. А потому он мигом забыл о своем раздражении, опускаясь обратно на стул и с нетерпеливым ожиданием взглянул на свою подругу.

Порой Паркинсон могла быть просто невыносима! Она редко интересовалась кем-либо, кроме себя, но была в этом так откровенна и искренна, что Драко просто не мог не понимать её. Наверное, именно потому, что он понимал её, они и продолжали считаться друзьями даже спустя столько лет. Малфой даже прощал ей, делая вид, что ничего не слышит, когда Пенси, забывшись, начинала рассуждать о различиях плёток и кнутов.

А еще в Пенси Паркинсон была одна очень полезная для их дружбы особенность – она умела из-под земли доставать необычайно интересную и, зачастую, уникальную информацию, по дружбе рассказывая Малфою под видом очередной сплетни, а не продавая по пять галлеонов за факт, как тому же Забини.

Вот и сейчас Драко весь превратился в слух, забыв о былом раздражении и приготовившись услышать, что…

– Мне не в чем идти с Теодором на приём к его кузине!

– Что? .. – Малфой растеряно моргнул, уверенный, что ослышался.

– Я говорю, что мне не в чем идти на приём к кузине Нотта.

Драко моргнул ещё раз, всё ещё не веря в то, что услышал.

– Ты только что сказала, что тебе не в чем идти на приём к кузине Теодора Нотта? – наконец неуверенно переспросил он.

– Именно.

– И именно об этом ты хотела поговорить?

– Именно, – ещё раз кивнула Пенси, огорчённо покачав головой.

– И это – твоя проблема, из-за которой я должен был нестись сюда, бросив все свои дела? – Драко никак не мог заставить себя разозлиться, потому что поверить в происходящее просто не удавалось.

– Конечно же, это проблема! – раздражённо воскликнула Паркинсон.

Малфой уже открыл было рот, чтобы во всех красках рассказать, насколько он не считает эту проблему достойной того, чтобы наследник древнего аристократического рода не то, что выходил из дома, но даже обувь переобувал! Но подруга неожиданно вскинулась, сунула руку в карман мантии и вытащила тускло блестящий галлеон. Покрутив его в руке, словно что-то на нём читая, девушка неожиданно подскочила на ноги и принялась собираться.

– Что ты… – растерянно начал Драко, всё меньше и меньше понимая происходящее. Похоже, ему всё же не повезло попасть на те несколько дней в месяц, когда Паркинсон становилась абсолютно неадекватная.

– Мне пора! Кажется, я знаю, где купить нужное мне платье!

И прежде, чем Малфой успел хотя бы проклясть её, девушка подхватила сумочку, оставив на столе полупустую креманку. Драко пару мгновений глупо пялился в растаявшее мороженое, за которое ему предстояло заплатить, а потом перевел взгляд вслед своей неуравновешенной подруге и похолодел.

В дверях Пенси замешкалась, здороваясь с кем-то и пожимая протянутую руку. Но хуже всего было даже не то, что Паркинсон опустилась до таких плебейских для девицы высшего общества приветствий, а то, чью именно руку она пожимала.

С каких пор чёртов Гарри Поттер, который когда-то не согласился принять дружбу Драко, здоровается за руку с такой неуравновешенной дурой, как Пенси Паркинсон?!

На мгновение Малфою показалось, что между их сомкнутыми ладонями что-то блеснуло, но он вовремя понял, что вместо того, чтобы злиться на Паркинсон, Поттера и придаваться безумным подозрениям, нужно убираться. Убираться быстро и незаметно, прежде, чем этот очкастый идиот заметил его и затеял очередную ссору.

– О, Малфой, а ты здесь какими судьбами?

Подскочивший было на ноги Драко опустился на стул и попытался принять как можно более непринужденный вид.

– Не твоего ума дело, – с достоинством отозвался он, стараясь даже краем глаза не пялиться на грудь Героя.

Тот, кажется, не сумел разгадать в этом сдержанном ответе нежелание продолжать разговор и, плюхнувшись напротив, поморщился, глядя на растаявшее мороженое.

– Мерлин, Драко, зачем ты так над ним издевался?

– Это не я! – воскликнул Малфой слишком поспешно, поражённый до глубины души фамильярным обращением дурацкого Героя. Но почти тут же устыдился своей реакции и, подобравшись, уже спокойнее пояснил. – Я имел в виду, что это не моё.