Текст книги "Стринги Судьбы (СИ)"

Автор книги: Чарли Маар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Ты не права, детка! Нам есть много о чем поговорить! Открой дверь. Что мы как дети? Взрослые не боятся смотреть друг другу в глаза.

– Не пройдет – можешь не стараться. Я попросила тебя уйти, просто выполни мою просьбу без лишнего драматизма, Антон.

– Хочешь сказать, что разлюбила меня так быстро? Это на тебя совсем не похоже! Ты же у меня однолюбка, Ветточка.

От уменьшительно-ласкательного имени, произнесенного его устами, меня стало подташнивать. Помню как утром перед тем, как уехать на работу, он поцеловал меня в лоб и сказал: "Вернусь поздно, Ветточка, так как у меня много работы. Не скучай!" Мне было грустно, а потом я обнаружила, что Антон забыл свой обед на кухне, и обрадовалась, решив, что у меня появился повод увидеть его. Лучше бы я этого не делала! Лучше бы не ехала в его офис. Картина до сих пор стояла перед глазами, как секретарша Эля лежит с задранной юбкой перед ним на столе…

– Была однолюбкой. Я исправилась. Так что катись!

– Мне твоя мама звонила.

Что блин?! Она что совсем с ума сошла?!

– Сказала, что после вашего последнего разговора подозревает, что ты беременна, Ветта, от меня. И скрываешь от них. Боишься признаться, утверждая, что беременна не ты, а Алена, – голос Антона стал ближе, как будто он приблизился к двери вплотную, а я осела на пол в полном изумлении над поведением своей матери.

Что не так с моими родителями?! Почему они себе позволяют вмешиваться в мою жизнь, что-то докладывать посторонним людям, даже не будучи уверенными в информации?! Ярость пробрала меня. Давно пора было сказать им пару ласковых. Без оскорблений, конечно, но твердо. Так, чтоб стало понятно: в мои дела больше не суйтесь.

– Знаешь, Антон?

– Я весь внимание, детка!

– Мне абсолютно наплевать, о чем вы там говорили с моей матерью, потому что я все равно тебя не пущу и не прощу! Что бы ни происходило в моей жизни, тебя это отныне не касается!

– А мне вот не наплевать на то, что сказала твоя мама. Если это правда, и ты действительно ждешь от меня ребенка, то я имею на него все права.

Только преследований Антона мне не хватало! Он мне и так полжизни испортил, вторую часть я ему отдавать не собираюсь. К тому же, мне сейчас нервничать нельзя, чтобы не навредить малышу. Но я, кажется, знаю, как его отвадить!

– Я действительно жду ребенка, Антон.

– Это же прекрасно, крошка. Ради ребенка мы…

– Но не от тебя.

По возникшей за дверью тишине, я поняла, что бывший замер в очередном приступе ступора, и представила, как он по обыкновению приглаживает темные волосы, отчего челка становится прямой, как у первоклассника. Дурацкая стрижка мне никогда не нравилась. Вот Слава выглядел безупречно во всем…

Молчание затянулось, и я решила посмотреть в глазок, не убежал ли он после озвученной новости. Нет, черти его отпинайте! Стоит, прислонившись двумя руками к двери и опустив голову вниз так, что я видела лишь его макушку.

– Ты с кем-то спала? Ты изменяла мне?! Мне?! – зазвучал нервный голос Антона, а мне хотелось расхохотаться. Этот кобель патлатый еще смеет удивляться? И что значит "изменяла"? Мы уже развелись так-то! Какие могут претензии ко мне?

– Представь себе, спала. И мне очень даже понравилось!

– Ты это сделала, чтобы отомстить мне! – не унимался бывший.

– Какое самомнение! Больно много чести! Я это сделала, потому что просто хотела. Мне приглянулся другой мужчина.

Переговариваться через дверь мне изрядно надоело, но открывать я была не намерена, потому что, если Антон зайдет в квартиру, я его потом отсюда не вышвырну!

– Хорошо. Я понимаю. Ты злилась. Тебе было обидно. Я готов тебе простить этот поступок.

Чего он там фыркает?! Он готов мне простить? Просто поразительная наглость! И как только мне его терпеть удавалось столько времени?!

– Зато я тебе ничего простить не готова.

– Не глупи. Мы созданы друг для друга. Что скажут твои родители, когда узнают, что ты забеременела от непонятного мужика?

– А вот это не твое дело. К тому же он никакой не непонятный.

– Да срал я на него! – заорал Антон на весь подъезд. Еще не хватало, чтоб соседи повыбегали. – Ветточка, сделаешь аборт и проблема решена.

Аборт? Я инстинктивно прижала руку к животу. Избавиться от моего малыша? После того, как я ревела несколько дней, думая, что ребенка не будет, а теперь, наконец, обрела его, какой-то проходимец (больше Антон мне никем не был) будет говорить мне про аборт?

– Не собираюсь я от него избавляться! Я рожу и воспитаю чудесного ребенка. Сколько я мечтала об этом! Ты-то не мог – слишком часто отвлекался! А сейчас у меня есть мужчина, настоящий мужчина, который позаботится и обо мне и о малыше! – я, конечно, приукрашивала факт того, что Слава у меня прям есть, это еще под вопросом, но Антону-то об этом знать незачем. – Уверена, он будет лучшим отцом! Так что тебе могу только посоветовать убраться отсюда и поскорее! – вылила я на бывшего мужа всю накопившуюся ярость, а в довершении стукнула кулаком в дверь. Шумно вздыхая, я пыталась успокоиться (разговор об аборте не понравился ни мне, ни малышу, судя по неприятному потягиванию внизу живота), и тут услышала голос, который Антону не принадлежал, зато принадлежал другому человеку.

– Ты понял, что она сказала? Лети отсюда. Могу помочь, только полетишь дальше.

Слава приехал…

14 часть

Слава

Как хорошо, что Алена жила совсем недалеко от Лизы – всего пять минут на машине. Если бы было дольше, то я бы себе зубы стер от ревности, которая меня буквально жрала изнутри, пока я ехал до дома Лизаветты. Когда Алена сообщила о несвоевременном возвращении бывшего мужа моей золушки, меня посетила мысль о реальной хрупкости моих мечтаний и надежд в отношении создания семьи, счастливого отцовства и любви до гроба. По факту я Лизе чужой человек. Мы всего-то разок переспали, она забеременела, но это совсем не значит, что у нее появятся какие-то чувства ко мне. Нет, я не сомневался в себе, и точно ощутил реакцию Лизы на мои поцелуи, но я не знал, насколько сильны ее чувства к бывшему мужу. Вдруг, она по-прежнему любит его? И что в итоге? Она преспокойно простит ему все обиды, откроет двери в свою обитель, и они вместе будут воспитывать нашего ребенка? Ну уж нет! Так дело не пойдет!

Подъехав к подъезду, я, буквально, выпрыгнул из машины, и даже не поставив на сигнализацию, побежал внутрь. Мужской голос я услышал до того, как поднялся на нужный этаж. Он показался мне противным, но это, видимо, проекция моего восприятия данного персонажа. Признаться, было трудно держать себя в руках, слыша ересь, которую нес этот идиот. Я бы его спустил с лестницы, но не знал, как отреагирует Лиза на подобное поведение.

Ее голос я смог расслышать только тогда, когда уже была видна дверь из-за перил, к которой прислонился высокий темноволосый мужик. Очевидно, бывший Лизин муж. Гондон. Слова Лизы меня поразили. Я, конечно, не идиот, и понимал, что говорит она это, скорее всего, чтобы придурок от нее отвязался. Но, бля, мне все равно было приятно, что Лиза не стала скрывать свою беременность, хотя могла ведь. Наплела бы ему, что любила-ждала, а потом соврала бы, что ребенок от него. Но моя Лиза совсем не такая. Она чудесная, честная и действительно устала от выходок бывшего. Мудак предложил ей сделать аборт. Избавиться от нашего ребенка. Челюсть у меня нехило свело! Лучше бы его маме подобная мысль пришла вовремя.

Когда Лиза, наконец, прокричала, чтобы тот убирался, я решил вмешаться. Теперь стало понятно, что возвращаться она к нему не собирается, и его общество, судя по всему, ей нисколечко не мило.

– Ты понял, что она сказала? Лети отсюда. Могу помочь, только полетишь дальше.

Он был в неплохой физической форме, но худее меня и немного ниже. Я бы, конечно, и бугая не напугался, только вышвырнуть отсюда его было бы сложнее, что могло привести к лишнему и абсолютно ненужному неврозу со стороны Лизаветты.

– А ты кто такой? – обратился ко мне объект моего презрения.

– Я жених Лизы. И отец ее ребенка. Как ты понимаешь, терпеть, что ты ошиваешься рядом с ее квартирой я не намерен. Так что вали подобру-поздорову, пока имеется на чем уходить.

– Жених? – он окинул меня брезгливым взглядом. – Пару раз трахнул – это у нас теперь жених называется? Ты, между прочим, мою жену поимел. Это я тебе харю набить имею полное право, но не стану этого делать. Как я уже сказал Ветточке, я признаю свою вину. Так что будем считать, что я разрешил тебе временно ею попользоваться. Она оклемается, поймет, что жить без меня не может, в больничке вычистят твоего ублюдка, и мы с ней заживем счастливо, как раньше.

Зря он все это сказал…Преодолев расстояние между нами в два шага, я схватил ублюдка за грудки и впечатал в стену так, что тот ударился головой. Не обратив внимания на Лизин возглас, раздавшийся за дверью, я переместил руки чуть выше, надавив на горло Антона. Он мгновенно покраснел, потому что не мог сделать вдох.

– Внимай сюда, дриопитек пустоголовый, если я тебя еще раз здесь увижу, то следующим твоим местом жительством будет кладбище, если ты подойдешь к Лизе и станешь волновать ее своими безмозглыми речами, я сломаю тебе ноги и вырву язык, а уж если ты еще раз что-то вякнешь в сторону нашего с ней ребенка, я оторву тебе яйца, чтоб не плодился! Тебе все ясно? Или повторить?

Антон судорожно закивал, и я выпустил его, когда тот уже начал задыхаться. Свалившись на пол, он схватился за шею и попытался откашляться.

– Это…еще…не…конец…

– У тебя что, суицидальные наклонности? Проверься у психиатра, пока не поздно. А теперь, чеши отсюда!

Когда, поднявшись, опираясь о стену, мудак, слава небесам, свалил, подарив мне на прощанье взгляд "мы еще встретимся", я услышал щелчок открывающейся двери. Из квартиры вышла белая как полотно Лиза босиком и в том же халатике, в котором я ее оставил.

– Он ушел? – прошептала она.

– Да, – ответил я, затем подошел к ней и приобнял. – Надеюсь, навсегда. Ты в порядке?

Я внимательно изучал лицо золушки. Она выглядела так, как будто бы ей было нехорошо. Кожа бледная, лоб сморщился (словно от боли), под глазами выступили "синяки".

– У меня что-то живот болит.

– Что?!

– Мне больно…в животе…, – Лиза похлопала в области матки. По ее щеке покатилась слеза.

– Что же ты молчала?!

Не дожидаясь ответа, я поднял ее на руки и понес в свой автомобиль, чтобы отвести в больницу. Боль на ранних сроках не редкость, но и риск потерять ребенка очень высок. Медлить нельзя, потому что каждая минута играет значение. Если с ребенком что-то случится, я понятия не имею, как помочь Лизе это пережить. Я слишком часто сталкивался с подобными ситуациями на работе, и видел, в каком отчаянии пребывают женщины, когда теряют желанное дитя. Но свое дитя я не терял. Я должен уберечь Лизу и малыша…должен попытаться…

15 часть

Слава

– Гипертонус по передней стенке, Вячеслав Анатольевич. Серьезной угрозы я не вижу, кровотечения нет. Видимо, будущая мамочка просто сильно переволновалась. Пока сохраняем. Срок две-три недели.

Как гора с плеч! Заключение узистки меня успокоило, не говоря уже о Лизе, у которой от облегчения слезы потекли из глаз.

– Не надо плакать, мамочка. А то еще больше растревожитесь, что в вашем состоянии недопустимо. Поберегли бы себя и ребеночка! Вот видите, где ваш малыш растет?

Мы посмотрели на маленький кругляшок на экране, и меня обуяла настоящая мужская гордость. Кто бы мог подумать, что такое необычное знакомство с девушкой на маскараде, приведет меня к подобному результату. Что я буду стоять в кабинете УЗИ и смотреть на прямое доказательство того, что скоро стану отцом.

Лиза в смятении поднялась с кушетки и вытерлась салфеткой, пришмыгивая.

– Спасибо, Анна Геннадьевна, – поблагодарил я врача. – Пожалуй, я все же определю девушку в палату гинекологического отделения. Помониторить ее состояние лишним не будет.

– Конечно-конечно, – пропела узистка. – Вам лучше знать, Вячеслав Анатольевич, как пациентов вести.

Когда Лиза оделась, мы вышли из кабинета ультразвуковой диагностики, и я повел Лизу в соседнее крыло.

– Документы я твои позже сам из квартиры заберу. Ключи мне дашь и скажешь, где они.

– Ты что, действительно намерен меня в больницу положить? – Лиза удивленно подняла брови. – Но…но ведь серьезной угрозы нет…Разве нельзя мне полечиться дома?

– Тонус необходимо снять. На таких ранних сроках он может усугубиться и стать причиной выкидыша. К тому же, тебе следует сдать анализы. Причиной тонуса помимо стресса может быть низкий гемоглобин, высокий уровень белка в моче…

– Боже, Слав! Вы всегда такой…такой…

– Какой? – я выгнул бровь.

– Ответственный…

– А как ты хотела? Тебе больше по вкусу безответственные, как твой бывший муж?

Сказав это, я сразу же пожалел. Лиза выглядела, словно затравленный зверь, и, готов дать руку на отсечение, обиделась. Да что со мной? Она и так расстроена, и ей нервничать нельзя, а я решил свою ревность продемонстрировать?

– Нечестно говорить такое, – прошептала она.

Я осторожно дотронулся пальцами до ее плеча, а вторую руку опустил на живот. Уткнувшись носом в ее шею, я поцеловал ямку, где ключица. От нее пахло клубникой. Мне захотелось вобрать в себя этот бесподобный запах и запечатать его внутри намертво.

– Прости, – глухо прохрипел я. – Я чуть с ума не сошел от ревности, когда Алена мне сказала, что Антон вернулся. Мчался к тебе, как сумасшедший, чтобы показать тебе, что я лучше. И сильно испугался из-за болей у тебя в животе. Не хочу, чтобы ты страдала. Не хочу, чтобы вы страдали. Позволь защитить тебя и нашего ребенка.

Лиза прильнула ко мне в ответ.

– Хорошо.

– И перестань обращаться ко мне на Вы, – я легко поцеловал ее в губы.

– Хорошо…

Лиза

Слава был не только потрясающим мужчиной, но еще и потрясающим врачом. Редко встречаются такие внимательные к своим пациентам доктора. Честно говоря, я даже немного ревновала его к тем женщинам, которых он обследовал. Они напропалую флиртовали с ним! И пятидесятилетние, и беременные, и замужние, и незамужние. Все! Просто настоящее испытание наблюдать за бесконечной вереницей женщин, приходящих к нему, и не сорваться как бешеный пес с цепи. А именно бешеным псом я себя сейчас и ощущала.

Мало того, что я лежала в одиночной палате, которую организовал для меня Слава, и скучала тут уже третий день, так еще и Алена укатила со своим Михаилом в Крым! Напоследок я успела только высказать ей о том, какая она предательница, потому что сдала меня с потрохами Славе. Все ведь рассказала обо мне с Антоном, и даже то, что он вернулся. Коза эдакая! Но злиться на нее сильно я не могла, ведь отчасти благодаря ей Слава приехал и выпроводил Антона.

Маме я звонить не стала. Вместо этого написала смс, красочно высказав все, что я думаю о ее неуместном вмешательстве в мою жизнь, и сказала, если она хочет нянчить внука, то ей не стоит так себя вести. Сказать ей это вслух, у меня вряд ли получилось бы! После смс она несколько раз мне перезвонила, но я не взяла трубку. Говорить сейчас была не готова. Мне нужно было успокоиться, чтобы не нагрубить.

А в Славу я потихоньку влюблялась. Как можно было не влюбиться в этого галантного, обходительного и чувственного мужчину? Проходя мимо моей палаты, он всегда заглядывал, даже если был сильно занят, просто ради одной теплой улыбки и вопроса:

– Вы с малышом сегодня хорошо себя чувствуете? – за одно "сегодня" он мог спросить об этом раз десять. А я чуть ли ни ревела от такой нежности. Да здравствует гормональная перестройка беременных!

Я видела, как сильно он уставал под конец дня, а однажды ночью, когда Слава дежурил на каких-то тяжелых родах, я проснулась и увидела его спящим рядом со мной нос к носу, прямо в халате. Убрав прядь светлых волос с его лба, я не удержалась и поцеловала его, очень аккуратно, чтобы не разбудить, а он во сне притянул меня за талию к себе и ласково провел костяшками пальцев по голому животу под майкой. Так мы и проспали до утра, а когда проснулись, он поблагодарил мне за спокойный сон и рассказал, что помог появиться на свет четверняшкам.

Господи! Я бы сейчас все отдала, чтобы на мгновение вернуть ту ночь между нами и получить то наслаждение, которое он мне подарил. Интересно, если бы я предложила, Слава бы согласился? Тонус почти спал. Наверное, уже можно было? Я покраснела от собственных мыслей.

– Внуча! Кто тебя обидел?! Расскажи мне, я ему яйца оторву!

Дедушка?!!

Я приподнялась на постели как раз в тот момент, когда дверь в палату распахнулась, и внутрь влетел сначала мой дед (который вообще как здесь оказался?!) в тельняшке и трениках советских времен, за ним заламывающая руки мама, а за ними бабушка Славы, почему-то пытающаяся успокоить моего деда, называя его Семой.

– Сема, не дури!

– Папа! Папа, угомонитесь! У вас больное сердце!

– А ты! – кинулся дед на маму, но бабулька остановила его зонтом. – Я тебе сейчас покажу! Довели мою внучку до такого состояния!

– Что здесь происходит? – громкий, но спокойный голос Славы остановил творившийся балаган.

Мой дед своим фирменным взглядом никогда не сидевшего зэка, вперился в мощную фигуру Вячеслава.

– Это я у вас, молодой человек, хотел бы спросить. Сейчас будете отчитываться мне, как допустили вы, что мою внучку обижают, и вот результат – она в больнице!

16 часть

Слава

– В мой кабинет. Все. Живо! Лиза, остаешься в палате, я сам разберусь.

Строгим взглядом я пригвоздил золушку, уже собиравшуюся встать с постели, к месту. Тонус только начал спадать, не хватало еще, чтобы угроза возобновилась из-за неурядиц с родственниками.

– Что?! Но это мой дедушка и моя мама! Почему я не могу присутствовать при разговоре? И с чем ты собрался разбираться?

– Ишь, какой командир! – вставил свое слово Лизин дед, который так и норовил незаслуженно треснуть меня первым, что попадется под руку. В эту минуту я был непередаваемо рад, что палаты были оборудованы максимально безопасно.

– Вас попрошу успокоиться. Лизаветте необходим покой, а вы цирк устроили. Хотите, чтобы ей снова стало плохо?

У всех троих щеки покрылись краской стыда, и они виновато опустили головы.

– Внуча…ты это…не сердись и не переживай! Я просто забеспокоился, когда Зиноч…то есть Зинаида Семеновна сказала, что тебя в больницу определили. Я сразу же твоей матери позвонил, чтобы в тык ей дать! – дед зло зыркнул на свою, как я понял, дочь. – Так и подумала, что она с твоим папаней чего-то натворила!

Лизина мама недовольно поджала губы.

– Чтобы я ни делала, я делаю это во благо своему ребенка!

– Этого козлорыла ты ей тоже во благо пихаешь?! Эх, знал бы я, что он творил, давно бы за шкирняк его восвояси отправил! Но мне ж никто ничего не говорил. Про развод в самую последнюю очередь узнал, про гулянки его тоже! Сказал бы сейчас еще, про что я узнал, что муженек твой, – дед ткнул пальцем в свою дочь, – учудил, но поберегу Лизино здоровье и жизнь будущего правнука! А вы, Вячеслав, где все это время были?! Ребенка сделал и все, прошла любовь – завяли помидоры?

Я посмотрел на Лизаветту и заметил, как та побледнела.

– Ччто папа сделал, дедушка? – дрожащими губами вымолвила она.

Моя бабушка, до этого момента молчавшая, вышла вперед и взяла разъяренного деда под руку.

– Так Семен! Не время сейчас. Слава прав, Лизаветте покой нужен. Выйдем отсюда и поговорим.

Я отошел от двери, пропуская делегацию родственников в коридор. С дедом объяснюсь чуть позже. Подойдя к постели Лизы, я присел на край и обхватил ладонями ее обеспокоенное лицо.

– Слав, что происходит? Как дедушка здесь оказался? И что натворил мой папа? Что-то мне нехорошо! Предчувствие плохое!

– Я тебе говорил, чтобы ты не переживала? Теперь у тебя есть я, а значит, что бы ни случилось, я рядом и решу возникшие проблемы. Отдыхай, хорошо? Пойду, угомоню их и успокою, что с тобой и малышом ничего страшного не происходит.

Лиза рассеяно кивнула мне. Сомневаюсь, что удалось ее утешить. Нужно поскорей разобраться с Лизиным дедом и матерью, выяснить, что же натворил ее отец, и каким боком ко всему этому причастна моя дорогая бабуля.

– Как, кстати, зовут твоего деда и мать?

– Семен Степанович и Катерина Семеновна, – прошептала Лиза, откинувшись на подушки.

– Вернусь-ка я к ним, а то не дай бог Семен Степанович угрозу исполнит и яйца мне оторвет. Мне бы хотелось, чтобы мои яйца оставались на своем месте. Это, кстати, и в твоих интересах тоже, – я игриво пошевелил бровями, на что моя золушка звонко рассмеялась. Хоть удалось ее повеселить! Чмокнув Лизу в нос, я вышел из палаты. Нежданно свалившихся на мою голову родственников в коридоре не оказалось. Видимо бабуля уже проводила их в мой кабинет, поэтому я сразу направился туда. Эх, надо было догадаться оставить кого-то из медсестер с Лизой! Нельзя было оставлять ее одну… (К ни го ед . нет)

– Как ты могла позволить ему такое?! Да вас на кол мало посадить! Да было бы у меня ружье, я бы тут всех подчистую грохнул! – это первое, что я услышал, подойдя к дверям своего кабинета. Да уж, Лизин дед выражения не выбирал.

– Позволить что? – пробасил я, войдя внутрь.

Присутствующие разом замолкли. Бабушка вообще опасалась на меня смотреть. Вполне ее понимаю, ведь она прекрасно осознавала, что я не отстану от нее, пока не выясню, откуда она вообще знает деда Лизы, и почему они так неформально общаются.

– У нее спрашивайте! – Семен Степанович зло глянул на дочь, не первый раз за последние полчаса, уверен, что и не последний. – Разве я тебя так воспитывал? Что за бессердечность по отношению к своему ребенку?

Я устало потер переносицу. Этот балаган, к которому примешивались интриги и тайны, мне стал порядком надоедать. Надо заканчивать всю это околесицу!

– Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит? Или я должен клещами вытягивать из вас любую информацию? Чем больше я буду знать, тем выше вероятность, что я смогу защитить Лизу от лишних волнений. Кстати, если вас волнует, то у нее все хорошо, и с ребенком тоже.

– А почему же она в больнице?! – рявкнул дед, ткнув меня кулаком в плечо.

– Потому что перенервничала, когда к ней в квартиру пришел ее бывший муж и стал молить о примирении, еще и заикнулся про аборт. В итоге у нее заболел живот. Я его выпроводил и отвез Лизу сюда, чтобы обследовать и назначить лечение, – спокойно ответил я, не придавая значения резкому тону Семена Степановича. По его поведению я, во всяком случае, видел, что Лиза ему дорога, и он так вспылил лишь из-за любви к ней и беспокойства.

– А! Приходил зятек! Вот скот! Подлец! Про аборт ей мыкнул! Ты этого хотела, Катерина?! Что ж, радуйся! Вам практически удалось купить "счастливую" семейную жизнь для дочери! Если бы не Вячеслав, кто знает, на какие отчаянные меры пошла бы моя девочка! Вернулась бы к нему, не зная даже, почему этот говнюк притопал к ней обратно. А когда узнала, это бы разбило ей сердце! Лиза такая ранимая.

То, что говорил Семен Степанович, все меньше и меньше мне нравилось. Что разбило бы сердце Лизе? Что он имел в виду, когда сказал, что родителям Лизы почти удалось купить ей "счастливую" семейную жизнь? Какого черта тут вообще происходит?!

– Я жду объяснений! – не выдержал я. Катерина Семеновна и бабушка вздрогнули от моего голоса. Бабуля даже выронила из рук зонтик. Да сколько можно с ними церемониться, в конце концов?!

– Они предложили Ринатову деньги, чтобы он вернулся к Лизе и убедил ее в своей любви. Николай, мой зять, пообещал, что передаст ему руководство своей фирмой, если тот сможет убедить мою внучку снова выйти за него замуж, – почти выплюнул признание Семен Степанович.

Я в ужасе от услышанного переводил взгляд с Катерины Семеновны на ее отца, а затем на бабушку, которая, кажется, была в курсе всего, учитывая ее осуждающее, но ничуть не удивленное выражение лица. Что это за родители такие, которые предлагают деньги за свою дочь какому-то ублюдку, издевающемуся над ней на протяжении стольких лет?! Они вообще ее не любили? И, очевидно, не считали, что Лиза заслуживает любви достойного человека.

Второй факт, который меня шокировал – Ринатова – это фамилия Антона. Она не поменяла ее после развода. Бешеное пламя пронеслось по венам. Не хочу, чтобы она носила его фамилию! Ведь у нее под сердцем растет мой ребенок! Да и вообще, не хочу, чтобы Лиза имела к тому мудаку хоть какое-то отношение. Она должна быть Болотовой, Лизаветтой Болотовой, должна быть моей даже по паспорту, ей намного больше идет моя фамилия!

– Узнал я об этом не от любимой дочки! А от хорошего друга, который давно работает в фирме зятя. Он-то и услышал разговор между этими двумя, когда бывший Лизин муженек приперся по первому же щелчку пальцев Николая, чтобы заграбастать денежки и теплое место в кабинете руководителя фирмы по производству банных принадлежностей. Ты должен знать моего друга, Вячеслав, он отец Михаила Александрова.

Господи, да откуда они вообще все друг друга знают?! Мне всегда казалось, что Москва больше!

– Вячеслав, не думайте обо мне так плохо! – заплакала мать Лизы. – Это была идея Николая! Он об этом мне рассказал уже после того, как все было сделано! А я-то всего лишь поделилась с ним переживаниями о Лизаветте. Думала, что она забеременела, и ребенка в грехе растить будет! Вот Коля и среагировал сгоряча. Он ведь тоже Лизу любит, просто мы видели, как она по Антону убивается, и он решил помочь. Пусть хоть так он рядом с ней бы был!

– Тьфу! Баба! Совсем дурная?! – завопил Семен Степанович. – Лиза тебе сколько раз говорила, что обижал он ее? Что ж она по гроб дней своих терпеть его должна была?! В каком веке ты живешь? Я стар, но не отупел еще, в отличие от вас с твоим дурнем!

Я вздохнул.

– Давайте договоримся, что сказанное в этом кабинете останется здесь и только между нами. С Антоном я разберусь, но до Лизаветты эта информация никак не должна дойти, вы поняли? Семен Степанович был прав, когда говорил, что это разобьет ей сердце. Так и будет. Мама, – я повернулся к Катерине Семеновне, – я попрошу больше в нашу с вашей дочерью жизнь не вмешиваться. Мы сами разберемся. – Как же Лиза была на нее похожа. Но только внешне, разумеется, внутренне это были настолько разные люди, что я вообще удивлялся, как у такой матери могла вырасти такая дочь, чуткая и благородная. – Теперь, когда мы более-менее разрешили возникший казус, вы можете быть свободны. Кроме бабушки. Вас, Зинаида Семеновна, я попрошу остаться!

– А я что? – бабуля шокировано затормозила у двери, уже готовая втихую прошмыгнуть в коридор. Но сбежать ей не удастся.

– Вы, кажется, хотели познакомиться с моей золушкой? Но что-то мне подсказывает, что вы с ней уже знакомы.

– Так нет же! – нервно засмеялась бабушка. Семен Степанович тут же встал на ее защиту.

– Мы недавно выяснили, что моя внучка и вы…и ваш ребенок…то есть…ну того…что мы родственники будущие. И нечего трепать нервы бабушке, сынок, она и так стара!

– Стара?! – Зинаида Семеновна, что было сил, приложила деда по голове зонтом. – Что-то раньше вы мне подобного не говорили, Семен!

– Мне интересно, какие отношения связывают вас двоих? – я иронично выгнул бровь, глядя на свою покрасневшую как девочку бабулю.

– Дружеские! – проворчала Зинаида Семеновна, и высокомерно вскинув подбородок, прошествовала в коридор.

Мать Лизы робко приблизилась ко мне, когда дед побежал за моей бабушкой, словно школьник. Честно говоря, мне не хотелось общаться с этой женщиной. Злость на нее и ее мужа колотилась глубоко во мне и готова была прорваться наружу в любой миг, а я не привык грубить людям, тем более малознакомым.

– Могу ли я навестить дочь?

– Только недолго. И не беспокойте ее неприятными разговорами об Антоне.

Надеюсь, общение с матерью не навредит ей. И оказался прав – не навредило. Потому что Лизы вообще не оказалось в палате. И во всей больнице тоже…

17 часть

Лиза

"Они предложили Ринатову деньги, чтобы он вернулся к Лизе и убедил ее в своей любви. Николай, мой зять, пообещал, что передаст ему руководство своей фирмой, если тот сможет убедить мою внучку снова выйти за него замуж".

Они его купили. Купили…Слова эхом звучали в моей голове, и мне никак не удавалось заткнуть этот мерзкий внутренний голос. С того самого момента, как я на цыпочках вышла из палаты, через несколько минут после ухода Славы, подошла к его кабинету и услышала то, что слышать видимо не должна была, голос твердил: "Тебяяя продалии твои родииители".

После того, как дед признался во всем Вячеславу, и правда вылилась на меня двухсотлитровой бочкой с отходами, я не стала дослушивать весь разговор до конца – боялась, что меня стошнит прямо там. Я побежала обратно в палату, натянула на себя джинсы с майкой, взяла сумку и ушла. Нет, не безвольно бродить по улице и оплакивать себя. Нет, не утопать в жалости к собственной бесхребетности и слепоте. Они во мне все сильно ошиблись. И родители, и Антон, и даже дедушка. Я не трусиха и не какая-нибудь плакса, которой только и нужно, чтоб с ней нянчились! Я смогу дать отпор! У меня теперь есть нечто бесценное, за что я буду бороться, и никому не позволю навредить.

Я поехала к отцу.

Даже не стала заморачиваться с такси, а у дороги поймала первую попавшуюся маршрутку, идущую в сторону отцовской фирмы. Он, несомненно, был сейчас там. Николай Сомин работал безвылазно, и никогда не опустился бы до того, чтобы прибежать в больницу к своей дочери, распустить сопли и нежничать. Я думала раньше, что он просто такой – неэмоциональный трудоголик и консерватор, не способный открыто демонстрировать чувства, а сейчас осознала, что все гораздо проще. Он меня не любит. Интересно, он вообще умеет любить? Или это чувство ему чуждо? Пусть! Я не заплачу! И не покажу, какую боль причинил мне тот факт, что он предложил другому мужчине деньги за меня.

Выйдя на остановке, я направилась к красивому зданию в стиле неоклассицизма с полукруглыми окнами посередине разбитыми стойками. Отец выкупил помещение под офис, когда я еще училась в школе, и с тех пор успешно развивал свое дело, которое, оказывается, он вот так с легкой руки собирался отдать чужому человеку за то, что тот пожертвует свою жизнь в мое пользование. Как же мерзко и гадко было на душе от этого…

Войдя внутрь, я поднялась по лестнице на третий этаж, где в самом роскошном кабинете восседал мой любимый папа. От которого я пришла отказаться. Как бы не рвало это решение мне сердце.

– Здравствуй, папа…Не ждал?

Отец поднялся, пригладив редеющие волосы и поправив рубашку на своем заметно выступающем животе.

– Лизаветта! Ты что здесь делаешь, дочь?

– Пришла узнать, – я прикрыла за собой дверь. – Сколько?

– Чего сколько? – нахмурился отец, сведя густые брови вместе.

– Сколько ты ему заплатил?