Текст книги "Мелодия звезд (СИ)"

Автор книги: Bust

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Сидящие за столом удивленно посмотрели на парня, а один из мужчин нервно кивнул и ответил:

– Да. Как ты и рассказывал: русалка с серебряным хвостом.

– Когда это было?! – стукнув по столу ладонью, прокричал парень.

– С полчаса назад, – задумчиво проговорил мужчина и погладил густую рыжую бороду.

– Диппер, ты чего? – спросил Мэст, призывая парня сесть обратно, жестом руки. Пайнс опустился на скамью и судорожно выдохнул. После возвращения на корабль, капитан приказал составить самый короткий маршрут до русалочьей лагуны. Ему было уже все равно на то, через какие ужасы придется пройти и сколько морских чудовищ придется повстречать. Диппер боялся, что этим все и кончится. Он с ужасом в глазах посмотрел на помощника капитана и сказал:

– У нас была большая вероятность повстречать в этой местности сирен.

– Ну и что? Мы же их так и не встретили, – ободряюще улыбнулся мужчина.

– Большой корабль не подвластен одной сирене… Здесь должно быть место, где они заманят нас в ловушку, – отрешенным голосом проговорил парень, поднимаясь с места и уходя на палубу.

Нервы били через край, отравляя все сознание противными мыслями о неизбежном конце. Сердце сжималось от страха потерять семью, самое дорогое, что у него сейчас есть. Он не мог подвергать их такой опасности, но и не знал, как спасти. Мейбл не было ни видно, ни слышно. Тритон так и не смог докричаться до нее, и единственное, что могло его утешить сейчас – песня. Песня от всей души, чтобы успокоить себя, а не кого-то другого. Сейчас ему это было важно и нужно больше, чем кому-либо.

Диппер пел, сидя на борту у носа корабля и смотрел на звезды, что пропадали за тучами и снова появлялись, как по волшебству. Его волнение ощущалось покалыванием на кончиках пальцев, а сердце не переставало бешено стучать при мысли только об одном человеке. Человеке, которого он боялся потерять больше, чем остальных, как бы это эгоистично не прозвучало.

– Ты давно не пел, Сосна, – раздался знакомый голос, а Пайнс резко замолк, наблюдая за стоящим перед ним Биллом.

– К-капитан! – ошарашено воскликнул шатен, наблюдая за тем, как нарушитель его спокойствия подходит и опирается локтями рядом о борт, – Вы знали, что это я?

– Конечно, знал, – цокнул Сайфер, недовольно посмотрев перед собой, – ты забыл, что я вижу Все?

Тритон недоверчиво покосился на Билла, а потом тяжело вздохнул и снова устремил взгляд в небо.

– Бросьте, капитан. Такого не бывает, – вяло проговорил парень.

– Тебе не понравилась теория про кровь василиска и золотые нитки? – с наигранным удивлением спросил блондин.

– Конечно же, нет. Да, и Вы сами не верите в магические предметы, – беззаботно рассудил тритон.

– Это я перед Глифулом сказал, чтобы он не совал нос в эти дела, – недовольно проговорил капитан.

– Что? Так значит все-таки кровь василиска и золотые нитки? – с нескрываемым любопытством проговорил Пайнс, посмотрев на Сайфера. Последний в свою очередь тоже не сдержался и глянул в сторону собеседника, о чем и пожалел: мысли снова спутались. Недовольно фыркнув, блондин отвернулся, находя более интересным занятием разглядывание черных волн.

– Кстати, возвращаясь к разговору про Гидеона. Что за камень он ищет? – поняв, что тема про глаз закрыта, Диппер решил поддержать разговор новой темой, переводя взгляд на черные паруса.

– Слеза Эфира – это древний артефакт. Когда Черные берега еще не было осквернены пиратами, а на них, по легендам, обитали боги, существовал огромный камень, что служил магическим барьером для островов. Он не давал непрошеным гостям увидеть то, что они не должны были видеть. В этой легенде говорится про полубога, который родился далеко на юге, и обстоятельства призвали его стать капитаном морского судна, который изучал новые берега и делал новые открытия. Наткнувшись на этот остров, команда пошла на разведку. И только он видел, каким райским островом на самом деле было это место. Так вышло, что именно там и находился этот камень-барьер, там же находился и его отец, которого звали Эфир. Он полюбил своего сына, рассказал ему обо всем на этом острове, а последний попросил кусочек хризопраза, что охраняет все живое на этих берегах. Эфир не смог отказать сыну. После того, как камень треснул и потерял часть себя, все, что находилось на острове, начало погибать, а отец умер от рук собственного сына. Но катаклизм, произошедший там, убил и этого парня, а камень, что он жадно пытался заполучить, так и остался на острове. Слеза Эфира сохранила в себе магию всего камня. Одно из его свойств: приобретение человеком, что держит его, способности телекинеза, – без особого энтузиазма Билл поведал историю.

– И теперь Гидеон хочет заполучить его, – уточнил тритон и сразу же задал следующий вопрос, уже выставляя логическую цепочку в голове, – но от куда он узнал о том, что она находится именно на том затонувшем корабле?

– О, здесь судьба виновата. Видишь ли, Сосна. Когда я тебя только встретил, ты упомянул о книге, которую написал твой двоюродный дедушка, мол, путешествовал он по миру, всякое повидал. Книга, что у тебя – не первая его рукопись, верно? – начал подводить к ответу капитан.

– Да, – с подозрением протянул парень, – у него были еще две, которые он написал до этого. Про магические предметы и аномалии физические и психические. Состав последней я не совсем понял, но эти книги я никогда не видел.

– Так вот, одна из них, по счастливой случайности, попала в руки отца Глифула. Он знал, на что идет, когда отправился в это плавание, и сынку своему передал эту книгу в наследство, – недовольно проговорил Сайфер, – мой отец, Роджер… Ему предложили ту же работу, что и Глифулу старшему. Они вместе были на том корабле, что разбился у русалочьей лагуны. Этот черт пошел туда не за сокровищами, а за Слезой. Проблема в том, что никто не знает, нашел ли он ее или нет.

– Так вот оно что, – Диппер стукнул кулаком по ноге, хмуро смотря перед собой, – значит, Гидеон хочет ее найти! И в записке говорилось то, что он уже был на острове, но, если отталкиваться от его слов, он не нашел, что искал. Значит, он собирается пойти туда за нами, чтобы отобрать артефакт, когда его найдем мы!

– А ты догадливый, Сосна. Только не сможет этот сопляк получить то, чего хочет, – хмыкнул капитан.

– Мне все интересно, – протянул тритон с задумчивым видом, – факт того, что Гидеон был нанимателем Райана, взбесил Вас так, что Вы готовы были убить Вашего штурмана. Но при встрече с самим Глифулом, Вы вели себя довольно спокойно, будто давние друзья. Почему так?

– Почему? – Сайфер провел ногтем по краю борта, – Глифул – никто. Я никогда не воспринимал его всерьез. Он жалкое подобие пирата, что уж говорить о титуле капитана. Он ничего не знает о морских законах и о жизни, а уже смеет тягаться со мной. Все, что он делает против меня, это не больше, чем просто шалость. Порой, серые будни не плохо разбавлять такими детскими забавами. И, кстати, когда я узнал о предательстве Райана, я не был уверен на все сто процентов, что он марионетка Гидеона. В конце концов, у него было пять лет на то, чтобы обчистить этот корабль. Ему ничего не мешало. Вероятность того, что это будет в то же время, когда и я решу наведаться на тот остров, была равна практически нулю.

Диппер, широко раскрыв глаза, уставился на капитана. Что-то в его голове не сходилось, а сердце замирало каждый раз, когда догадки бросались вперед.

– П-погодите, капитан. Когда мы с Вами встретились в первый раз, Вы сказали, что идете за кладом… Но, почему только сейчас, раз знали, что не Вы один положили на него глаз?

Тритону было страшно узнать ответ, его голос дрожал, а сознание не могло прийти в себя, чтобы дать хоть какое-то внятное объяснение их диалогу. Нужно было срочно узнать все ответы, иначе мозг начнет бить тревогу по поводу пожара в главном отделе ЦНС, и все серое вещество покинет черепушку через эвакуационный выход.

Когда глаз Билла направил сосредоточенный взгляд в ответ, тритон замер. Будто за секунды, которые они провели, объятые тишиной, перевернулся весь мир.

– Просто, я солгал, – спокойно ответил блондин. Для него эта борьба была не легче. Он стойко выдерживал чужой взгляд только потому, что его собеседник был сейчас напуган по неизвестным причинам. Этот взгляд давал только надежду на то, что можно начинать действовать.

– Я должен был попрощаться с ним… – на выдохе произнес капитан.

Диппер почувствовал, как болезненно даются ему удары сердечной мышцы. «Они ошибались. Они не собираются трогать мою стаю…» Мысли тритона в беспорядочном урагане носились в голове, но теперь он сам не желал обращать на них внимания. Эта гармония с самим собой и желанием увидеть настоящего капитана, которого описывал ему Мэст все это время, пришла неожиданно, как дождь среди ясного неба в Китае. Полет этой неудержимой фантазии будто подхватил шатена, ведя его по волнам понимания собственной глупости и осознания собственной радости. Как же жалок он был, когда обвинял Сайфера в том, в чем он не был виноват, как бесполезен был, когда забивался в угол со своими проблемами, которые были совершенно пустые и безобидные по сравнению с тем, что переживает его капитан. «Добрый и дружелюбный скат, да?» Диппер не мог позволить себе улыбнуться, но его душа пела от радости. Он ошибался, когда думал, что капитан не такой сентиментальный для прощания с отцом. Почему-то эта ошибка делала его счастливым.

– После смерти моего отца, я собрал команду и отправился в кругосветное путешествие. Я не собирался возвращаться, пока в одном из сражений не потерял своего первого помощника. Он служил еще моему отцу, а защитил от удара в спину меня, закрыв собой… – слегка осипшим голосом проговорил Сайфер и перевел взгляд на горизонт, исчезающий в общем мраке.

– Они на многое идут, чтобы спасти Вас, капитан, – с печальной улыбкой произнес тритон.

– Понимаешь, Сосна. Даже если у меня будет шанс броситься под пули, чтобы защитить их всех, у меня ничего не получится. Они слишком хорошо знают меня. Железная стена из всех этих людей будет защищать меня до конца. Они без раздумий закроют меня собой. И мне от этого паршиво, – Билл ввел пятерню в волосы, слегка растормошив их, после чего снова посмотрел на Пайнса. – После смерти того человека, который пожертвовал собой ради меня, я вспомнил то, что потерять близких мне людей очень легко, я должен был вернуться к отцу и проститься. То, что это произошло только сейчас – глупое стечение обстоятельств, именуемое судьбой… Судьбой, где я встретил тебя.

Дипперу снова пришлось удивиться. Настолько, что забыл как дышать. Удивиться, от куда в этом моменте столько милых сцен, которые так любит его сестра и большая половина женского населения мира; удивиться, насколько спокойно сейчас лицо его капитана, как печален, и в то же время пронзителен его взгляд. Пайнс не мог осознать, что только что сейчас произошло, а в голове крутилась только одна мысль: “может, мне показалось?”.

Сайфер не был романтиком, никогда не любил, не состоял в серьезных отношениях. Он понятия не имел, что значит это чувство, которое зародилось в душе при первом взгляде на нерадивого официанта, не знал, что за эмоции он вызывает, попадаясь на глаза каждый день, не знал, как следует себя вести, когда они остаются наедине. И только Диппер начал понимать его без слов, читая в одном только взгляде все то, что когда-нибудь так хотел услышать, но, услышав, не мог в это поверить. В тот миг время, будто, остановилось, отдавая свои считанные секунды лишь одному тритону, чтобы он осознал все мелочи сказанных слов. Ему показалось, что в тот момент, когда Билл произносил их, его голос дрогнул. Сильный и отважный капитан, человек, который влетел в его жизнь, как яркая вспышка, раскрасил его серый мир радугой, взрывами и бесконечными мыслями, сейчас боялся. И чего? Того, что его чувства отвергнут! Но… “может, мне показалось?”

От секундных размышлений, которые длились для тритона вечностью, отвлекла лишь далекая, чарующая песня.

И последнее, что увидел Пайнс, прежде, чем капитан резко развернулся: покрытый голубой пеленой взгляд его глаза.

========== Глава 12. Сирены ==========

Диппер не был уверен ни в чем. Он всегда верил фактам, которые мог понять сам на все сто процентов, или увиденному, что рассматривалось более логично, чем бессмысленные доводы. Он прекрасно понимал, что теории о тайнах вселенной будут оставаться теориями, пока их не обоснуют законами физики, что, опять же, было логично. Если разбираться в точных науках, то ничего, кроме фактов, не могло доказать обратного явления, уже изученного человечеством, но когда дело касается понимания того, что нельзя потрогать, увидеть или почувствовать еще каким-либо образом, установление фактов казалось невозможным.

Так Диппер думал всегда, хотя учили его немного иначе. Образ мышления тритона не был предназначен для воображения себя Аполлоном, перед которым горами падали издыхающие от одного взгляда на него девушки. Именно поэтому, недоразвитое чувство прекрасного у парня не давало ему субъективно рассуждать о чувствах других людей. Лишь жалкие нотки эгоизма и проблески фантазии иногда давали себе волю, заставляя окунаться в пучину необъяснимых химических явлений, которые, окрылено, можно было назвать любовью.

Он уже облажался однажды, решив, что та милая русалка с двумя очаровательными хвостиками влюбилась в него. Эти томные вздохи, нежные взгляды украдкой, смущенный смех… Только Диппер не догадался, что она просто стеснялась познакомиться с первым мальчиком-тритоном, проплывая со своей стаей мимо его дома. И страдания, которые он получил в отместку за свою недогадливость, он переживал еще очень долго.

А потом была та рыжеволосая русалка с красивым зеленым хвостом, которая стала его взрослой подругой, с которой было так хорошо проводить время вместе, с которой снова появился этот «ту-дум», что не давал покоя долгими, неспокойными ночами. Он снова облажался, когда подумал, что такой маленький, неловкий, ничего не смыслящий в отношениях тритон, сможет заставить такую прекрасную, волевую и очаровательную русалку полюбить его. И снова были эти страдания, боль, бессонные ночи и бессмысленные прогулки по холодному океанскому дну.

Кажется, эти методы проб и ошибок, выбили из него ту сентиментальную дурь, которая давала ему мыслить более субъективно, когда требовалась ни то смелость, ни то разумность.

Спустя несколько лет с тех пор, тритон понял свои ошибки не так, как должно, переключил рубильник в своей голове на сторону, которая никак не реагирует на прямые логические доводы, объясняющие поведение других людей. Раньше это было незаметно, раньше от этого было спокойно. Сейчас, сидя на борту «Веселого Роджера», Диппер страдал. Страдал от непонимания, что имел ввиду его капитан, говоря эти слова, этой печальной ночью, с таким грустным, казалось, полным надежды взглядом.

Только песня, что пронеслась эхом в голове, заставила заблокировать все мыслительные процессы. Песня, которая увела его капитана к центру палубы.

Пайнс опомнился не сразу: чувство, что его тело сковали невидимые цепи, было настолько сильно, что пошевелиться удалось не сразу. Паника, охватившая тело, била в голову сигналом SOS, а когда на горизонте появился голубой туман, быстро приближающийся к судну, новая волна беспокойства заставила его подняться с борта и быстро ретироваться к центру носа, чтобы быть подальше от опасной сейчас воды.

Глаза быстро пробежались по палубе, находя на ней нескольких матросов, что вылезли из трюма, рулевого, покинувшего пост, и спешно возвращающегося к земле марсового. Голубой туман, тем временем, подобрался к кораблю с невероятной скоростью, а песня, что билась о его борта, стала громче и сильнее. В следующий миг тритон мог видеть, как несколько зачарованных песней матросов подбежали к краю корабля, с глупой улыбкой смотря в воду, а еще пара новых поднялась из трюма.

– Нет! – ошарашенно промолвил Диппер, не веря в происходящее. Все-таки они видели сирену, это была правда. И сейчас, по воле судьбы, это принесло небывалую беду на все судно. Парень не понимал, что ему нужно делать, а в голове все всплывали и всплывали картинки из прошлого, где тетушка Сьюзен и тетушка Сара учили его петь.

– Тогда, как же мне расколдовать моряков? Хватит ли у меня сил спасти целое судно от стаи сирен?

Они будто знали… Будто сама судьба одарила его этой способностью, чтобы однажды, чтобы именно сегодня, спасти его драгоценную семью от кровожадных сирен, но… нужно было вспомнить.

– Если будет заколдовано много людей, песня одной русалки не сможет перепеть всех…

Чтобы избежать больших жертв и дать себе надежду на спасение остальных, парень бросился к люку с лестницей в трюм, и закрыл тяжелую дверь на ставни. Это помешает оставшейся команде подняться наверх, это может стать и их спасением.

Пайнс не заметил, как рулевой вернулся на свое место, а корабль уже направлялся на открытые рифы. Если подумать, это был прекрасный вид: стая сирен, сидящая на острых, выточенных веками скалах, словно яблоки на дереве в саду его приемного отца. Они были прекрасны в этом образе с белоснежной кожей, серебряными, переливающимися хвостами, красивыми лицами, которые были у них еще в те времена, когда вместо страха они вселяли надежду в сердца людей. Они пели, чтобы выжить, и пели, чтобы убивать. И эта природа не нравилась Дипперу до глубины души, до боли в сердце, до неутолимой ненависти ко всему их роду.

– Тебе нужно просто петь эту песню, и ты сможешь их спасти.

Заветная фраза, которую он никогда не забывал, четко отразилась в мыслях, заставляя его сделать первый вдох для первых нот той песни, которая спасет их жизни.

Она эхом пронеслась по всей округе, заставляя удивленных русалок замолчать на мгновение, озираясь по сторонам в поиске глупой русалки, которая решила с ними потягаться. И тут же возобновили свою песню с большей силой, приметив на судне одиноко стоящего в стороне парня, что пел до боли знакомую, их старую волшебную песню, с помощью которой моряки, будто по звездам, могли найти дорогу домой. Эта сладкая мелодия, которая окутывала теплом всех, кто слышал ее, успокаивала, заставляла остановиться, присесть и расслабиться… Она всегда исполнялась от души, но сейчас, была приправлена нотками власти и воли, которые Диппер никогда не мог показать, будучи тритоном или простым человеком. Он просто был собой, когда ему не от кого было защищать своих родных и близких, и просто дарил им тишину и покой, которую они заслужили после долгого рабочего дня. Но сейчас, когда в опасности было само их существование, Пайнс был обязан выложиться на полную, открыв свой голос таким, каким наделила его судьба.

– Если их будет много… Одна русалка не справится…

Слова, которые раньше казались легендой, сейчас звучали как проклятие. Страх, который наполнял тело при одной только мысли о том, что он не справится, подкреплялся нарастающей волной песни сирен, которые сплывались на зов своей стаи за помощью. Диппер впадал в отчаяние, голос срывался и становился тише, но стоило одной из проклятых морских созданий запрыгнуть на борт корабля и поманить к себе пальцем одного из матросов, что безвольной куклой двинулся вслед жесту, в груди тритона проснулось что-то, невиданное ему доселе. Со злости топнув тяжелым сапогом по дощатому полу, парень громко крикнул:

– Пошла вон!

Перепуганная молодая сирена бросилась в воду, а Диппер запел с новой силой, срываясь на такие высокие ноты, о которых раньше и мечтать не мог. Моряки начали жмуриться, хвататься за головы, но были все еще без сил сказать хоть слово: они не могли прийти в себя.

Они приняли меня к себе. Они заботились обо мне все это время. Они помогали мне, когда я не справлялся, и поддерживали, когда мне доставалось от капитана. Они стали моей третьей семьей. И здесь я обрел свое счастье… Я не дам им забрать то, что у меня есть! Они бы сделали все, что в их силах, чтобы спасти меня! И ради них я тоже готов броситься под эти пули… Если обычная русалка с ними не справится, то тритон точно сможет разогнать стаю сирен!

Вдали прогремел гром. Дождь, каждый раз, неожиданно настигавший их во время плавания, и сейчас встал завесой, начиная свой порыв мелкими, редкими каплями. Закрыв глаза, Диппер отдался этому чувству, которое вело его вперед по дороге жизни, лишь в правильном и известном только ему направлении. Он почувствовал, как тело начинает промокать быстрыми темпами под начинающимся дождем, а так же силу, которой наполняла его вода.

После долгого время без влаги, Диппер перестал чувствовать в себе то, что делает его тритоном, но сейчас, он будто возвращал себе тот потерянный кусочек себя, о котором давно забыл. Мечтая жить на суше и путешествовать, он совсем забыл о том, что принадлежит другому миру. Миру, в котором нет места воздуху, танцам, забавным нарядам и… людям. Он тритон, который родился под счастливой звездой, которая дала ему дар спасения. И эта звезда оберегала его все это время.

Вода вокруг корабля засветилась изнутри, будто много маленьких флюоресцентных медуз поднялось с далеких черных глубин океана. Они танцевали под качающимися волнами, под кормой судна и скалами, превращая туманный, ужасающий пейзаж в маленькое подобие чуда. Свет, исходящий от них, дарил это волшебное спокойствие, которое только крепче устанавливало власть песни тритона, поднимая его выше над палубой, оборачивая его ноги в голубой перламутровый хвост, с четко очерченным знаком большой медведицы на боку. Плавники, перепончатые уши, тонкое сияние, что исходило от приоткрытых глаз, приподнятое в воздухе тело тритона, внушали в сирен непонимание и предчувствие опасности. Песнь, исходящая от Диппера, начала звучать невероятно громко, невероятно четко для лишь слегка приоткрытых губ. Будто он передавал свою песню телепатически, оставляя в чужих разумах лишь ее, полностью затмевая голос сирен и посторонних мыслей.

Команда начала приходить в себя. Они озирались по сторонам, вспоминая, что случилось, определяя, где находятся, с ужасом смотрели на исказившуюся в лицах стаю сирен, половина из которых уже скрылась в воде, с непонятными чувствами оборачивались на тритона, не веря своим глазам.

Почувствовав, что опасность миновала, Диппер замолк, прикрывая ослепленные светом глаза и снова открывая их, чтобы убедиться в своей правоте. То, что он увидел в этот момент, породило в сердце зверя, готового убивать. Стоящий у борта Билл и припавшая к его губам сирена.

– Если моряка коснется поцелуй сирены, то ты не сможешь его спасти…

Ты не сможешь его спасти.

Сирена, которая поняла, что им не победить, решила воспользоваться последним шансом, пока Диппер был отвлечен на других. И это было настоящей подлостью. Это было в стиле сирен – существ, которым ничего не нужно, кроме крови и свежего мяса.

Она потянула его за собой, но опомнившиеся моряки оттолкнули ее в воду, удерживая, порывавшегося прыгнуть следом капитана. Диппер, не в силах смотреть на это, быстро отпрыгнул в воду, теряя то самое чудесное равновесие, что удерживало его в воздухе над палубой. Обогнув корабль, парень запрыгнул на борт прямо перед лицом Сайфера, посмотрев в его глаз.

Боль, отчаяние, желание вырваться из крепкой хватки своей команды, чтобы броситься на верную смерть в воду, отдав свою плоть на корм сиренам. Это желание было так велико, что где-то на закромах мыслей, Диппер подумал, какую же иллюзию наслала на него сирена, что он так отчаянно хочет проститься со всем, что у него есть, лишь бы прыгнуть в океан за своей мечтой.

У края желтого глаза проступили слезы, и Диппер первый раз увидел, как его капитан плачет. Он что-то кричал о том, что ему срочно нужно туда, что он не сможет больше жить, если все закончится именно так. И на душе душе стало так тяжело, а сердце болезненно сжалось от вида Билла, который хочет совершить самый ужасный и в то же время самый отважный поступок в своей жизни. Бросить все ради мечты, но умереть ради иллюзии.

– Если моряка коснется поцелуй сирены, то ты не сможешь его спасти…

– Сирены как и русалки поют, чтобы зачаровать людей.

– Тебе просто нужно спеть, чтобы спасти их.

– Если она его поцелует…

«Мне просто нужно…»

Поддавшись порыву безумной идеи, к которой привел ужасно быстрый поток неразборчивых мыслей, Диппер обхватил лицо Сайфера ладонями и поцеловал, ощущая, как трепещет от страха и радости каждая клеточка его тела, а перепончатые уши, кажется, сейчас начнут покачиваться в такт бешеному ритму сердца. Прикрыв глаза, Пайнс пережил это волнение, до последней секунды надеясь, что это поможет ему спасти его капитана.

Через несколько секунд ладони перестали дрожать под прытким желанием Билла вырваться, а его губы слегка приоткрылись, словно давая добро на продолжение. Но это маленькое действие сыграло в другую сторону, заставляя Диппера отстраниться и посмотреть в чистый, золотой глаз Сайфера, который смотрел на него с неподдельным удивлением.

Тритон отпечатал в сознании этот лицо: каждый миллиметр, каждую длинную ресничку, каждый изгиб, каждый светлый, беспорядочно топорщащийся волосок, эти приоткрытые губы, красивый глаз, неизменную повязку и пару колец в ушах. Понимание того, в каком он сейчас виде и перед кем, пришло быстро. Осознание того, что ему больше нет места здесь – далось с трудом.

– Спасибо, – одними губами прошептал парень и нырнул в воду, забирая с собой свет воды, голубой туман, и беспокойную ночь.

Комментарий к Глава 12. Сирены

Осталась последняя глава .х

========== Глава 13. Раскрывая карты. Диппер Пайнс ==========

Диппер никогда не чувствовал себя героем. Если его кто-то обижал – сестра всегда заступалась за него; если у него что-то не получалось – на помощь приходили дяди, которые учили его; если он боялся – у него была семья, которая никогда не предала бы его. Он мог положиться на них, но никогда не доверял самому себе. Этот выбор он всегда проигрывал, оставляя другим более сложные миссии в своей жизни. Когда-то это должно было прекратиться. Когда-то ему суждено было перевоплотиться из мальчика в мужчину.

До этого момента Диппер не задумывался о том, что ему нужно что-то делать самому. Первый выбор, который он сделал, был между жизнью семьи и счастьем команды. Здесь, тритон, не задумываясь, выбрал семью. Второй выбор был между своей жизнью и жизнью команды. Ответ был так же очевиден – команда. Третий, который дался с невероятным трудом…

Брызги от падения парня в воду разлетелись вокруг, касаясь корабля и растворяясь в поверхности неспокойного океана. Он плыл глубоко, далеко и так быстро, что не замечал ничего вокруг. Глаза наполнились слезами, затуманивая взор. В голове бунтовались мысли, на душе скребли кошки, а где-то там, за спиной, осталось то, что он буквально оторвал от своего сердца.

Только резкой рывок назад заставил парня остановиться, поднимая красные глаза на нарушителя его побега, и встречаясь с ясным, беспокойным взглядом сестры.

– Диппер, ты меня вообще слышишь?! Что случилось?! – недовольно прокричала Мейбл, которая, судя по всему, неслась за ним от самого корабля.

Не находя слов, парень бросился ей на шею, обнимая, наконец, родную душу. Он не мог ничего сказать, не мог произнести ни звука, лишь тихо всхлипывая у него на плече. Альфа-близняшке ничего не оставалось, кроме как обнять непутевого брата в ответ и мягко погладить его по волосам.

– Диппер, все хорошо. Теперь ты дома, мы можем вернуться к семье, – она улыбнулась, а он отпрянул от нее, неловко смотря в карие глаза. – Ты хорошо справился, ты спас их. Сирены уплыли, теперь они будут в порядке, Дип-Доп. Мы больше никогда их не увидим.

Сестра пыталась успокоить его, но последние ее слова рассекли его грудь ножом, обрезая последнюю надежду на какое-либо понимание.

– Я знаю, – тихо проговорил парень, сдерживая новый поток слез. В голове стоял образ капитана, его шокированное лицо, которое так не хотелось выпускать из объятия холодных мокрых ладоней. Сердце кричало, что это неправильно. Голова молчала, не зная, какой выбор верный.

– Не расстраивайся, Диппер! – Мейбл ударила его по плечу и широко улыбнулась, прописав в воде пируэт и ловко махнув хвостом.

Диппер, не решаясь сказать что-то против, снова поплыл в сторону проложенного кораблем курса, медленно рассекая воду. Сестра последовала за ним, быстро нагоняя.

– Сегодня я немного задержалась и не успела за судном. Но, оно и к лучшему, потому что я приметила другой корабль. Оказывается, вас преследовали какие-то пираты. Я подслушала разговор этих людей на палубе. Жуткие вещи они говорили про этого Сайфера, – девушка слегка поежилась, поведя плечами, а Диппер нахмурился, вслушиваясь в ее слова. – Один из них сказал, что им нужна Слеза Эфира с «того» корабля. Я помню, как Форд нашел ее с затонувшими сокровищами и забрал себе. «Это не та вещь, которая не должна попасть к людям! Только морское дно может сохранить эти секреты», – пародируя голос дядюшки, Мейбл рассмеялась, – а потом он выкинул ее в бездонную яму, и, где этот камень сейчас, никто не знает.

– Так что с теми пиратами? – задал самый главный вопрос парень.

– Не знаю, но когда я нагоняла вас, видела стаю сирен, плывущих в их направлении. Думаю, уже покоятся в их желудках, – пожала плечами девушка.

Диппер опустил голову. Как бы он не призирал Гидеона, а то, что именно его судно было на подступах к ним, он не сомневался, такой участи не хотелось желать даже этому мелкому зазнавшемуся пареньку.

В тяжелом гнетущем молчании они плыли около получаса. Диппер думал о том, как сложилась бы его жизнь, если бы он остался на судне, а Мейбл о том, что творится в голове ее младшего брата. И все бы ничего, если бы парень не поперхнулся водой от мысли, что его жалкую тушку пираты продали бы на опыты или в рабство. Девушка же, рассмеявшись такому чудаковатому зрелищу, схватила брата за руку и подняла к поверхности воды, выводя его к выступающему рифу.

– Диппер, как ты умудрился? – сквозь смех спросила Мейбл, запрыгивая на выступ и осматривая ночное небо.

Парень, откашливаясь от попавшей в легкие воды, забрался на камень рядом с сестрой и сипло выговорил:

– Задумался.

В мгновение лицо старшей Пайнс преобразилось. Она посмотрела на брата серьезными глазами, слегка сведя брови к переносице. Девушка прекрасно помнила их первый разговор спустя два года разлуки, когда она, наслаждаясь его песней, плыла вслед за кораблем, а потом радостно щебетала с ним. В голове складывался определенный пазл, но какой-то кусочек упорно не мог найти свое место, чтобы дать ясное представление о картине. Было понятно, что Диппер любит этих людей, что они заменили ему семью, что он печется об их здоровье и счастье. Он один защитил их от стаи голодных сирен, рискуя своей жизнью, ведь, если бы он проиграл, то его ждала бы та же участь, что и пиратов. Однако, когда все теперь в безопасности, почему он до сих пор продолжает страдать?