Текст книги "Когда сталкиваются миры"

Автор книги: Brangusis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Мартин закатил глаза.

– А чего сразу я? Ну, была у меня не самая образцовая юность, общался я с парочкой неправильных парней, но что с того? В преступники меня теперь записывать? Это все в прошлом, ясно? А так главные поставщики травки окопались в верхней части города, а героином и коксом у нас промышляют две банды, вот там реальные перестрелки…

11

Когда на следующее утро Моника зашла в Хот Топик, она встретилась с Мартином лицом к лицу.

– Привет, – сказал он ей хмуро и продолжил свой путь.

– Привет, – сказала она растерянно, подошла к прилавку и шепнула Итану: – Кажется, он на меня дуется.

– Да неужели? С чего бы?

Следом пришла Диана с мертвенно бледным лицом, ярко-красными губами и густо накрашенными глазами.

– Привет, Ноа, – сказала она и захлопала ресничками.

Мартин засмеялся в респиратор. Айзек и Итан тоже начали хихикать в кулаки.

– Неужели так плохо?! – запаниковала Диана. – Я так и знала, что ничего не получится! Я впервые в жизни так накрасилась! Но почему? Я все делала, как на видео!

– Да нет, просто забавно, – сказал Итан. – Говоришь девушке отстать от парня, а она еще сильнее старается его завоевать.

– Да ну вас, кровопийцы! Не слушай их, Ди! – сказала Моника. – А что мамка сказала по поводу твоего макияжа?

– Она не видела. Я сделала вид, что иду в школу. Переоделась в подъезде. Потом пошла в торговый центр и купила косметику. Накрасилась в туалете.

– Тебе очень здорово. Так готично! Мой бывший не любил, когда я крашусь.

– Чудовище, куда деваться, – пробурчал Мартин.

– А мне нравилось глаза подводить. Они, правда, потом растекались. И черные козявки в уголках собирались. А мне влом было каждые десять минут в зеркало смотреть. Я и забила.

– А я пал так низко, что подтеки под глазами, как у шлюхи после тяжелого трудового дня, меня уже не дискредитируют, – сказал Итан. – Жаль только, я краситься не умею.

– Да это легко, – сказала Диана. – Набери на Ютубе какой-нибудь «эмо-макияж», и тебе куча тьюториалов вылезет.

– Тушью поделишься?

– Не вопрос.

Диана достала из сумки тушь, протянула Итану, и тот пошел к ближайшему зеркалу краситься. Моника, глядя на них, уперла руки в боки.

– Эй, народ! Готы эмо-кидов как бы не любят. Канон-то хоть немножко соблюдайте. А то развели тут солидарность.

– А панков вообще никто не любит, – сказал Итан, раскрыв рот в попытке накрасить нижние ресницы.

– Вы не понимаете! Мы вообще не должны друг друга любить! Мой бывший рассказывал, что рок-музыканты постоянно ссорятся.

– Ну, раз бывший сказал – значит, надо ссориться, – сказал Айзек и пихнул недовольного Мартина локтем.

– А по-моему, уж лучше ссориться, чем притворяться братанами, а потом цапаться из-за паршивого гонорара или из-за того, кто в группе главный, – продолжила Моника. – Так что давайте сразу договоримся. Главная в группе я. А за гонорар каждый борется сам. И без всяких «мы одна семья».

– Если кто-то загремит в тюрягу, никто не будет за него впрягаться и отдавать залог, – сказал Итан.

– И честно расскажет журналистам, какой он козел, – добавил Айзек.

– А еще скажет, что у него СПИД, проблемы с наркотиками и внебрачный ребенок, – сказала Диана.

– А может, хотя бы одну песню для начала напишете?! – прорычал в респиратор Мартин.

Моника закатила глаза.

– Зачем нам эти вшивые песни, если мы и без них можем ругаться и подставлять друг друга? В рок-н-ролле главное веселье!

– Нифига, Мона, будем песню добивать! – сказал Итан и вынул из-за прилавка потрепанную нотную тетрадь. – Вот мой школьный сборник упражнений для виолончели. Можем тырить мелодии, и никто не просечет.

– Да в музыке все друг у друга тырят, – сказал Айзек. – Нот всего семь, количество гармоничных созвучий ограничено. Смысл велосипед изобретать? Одну ноту изменил, в другую тональность транспонировал – и все, считай, шедевр собственного сочинения.

– Да ты, я смотрю, шаришь в грамотном воровстве, – потер затылок Итан.

– О, я тот еще ходячий стереотип! Вот, – Айзек тоже достал из сумки нотную тетрадь. – Собирал когда-то особо полюбившиеся звукосочетания. Подумывал саундтреки к голливудским блокбастерам писать. Но потом выяснил, что очередь в доходные студии выстроена на много десятилетий вперед, да и не такая уж это высокооплачиваемая профессия. Хорошо, что тетрадь не выбросил. Так и знал, что когда-нибудь пригодится.

– Да вы вообще серьезные! – вскричала Моника.

– По-моему, – сказал Итан, – тут только ты хочешь создать группу, чтобы выпендриваться, а не музыкой заниматься. Так что бери гитару и будем песню добивать. Над текстом, конечно же, никто не думал.

– Да давайте инструментал добьем, а там все вместе над текстом подумаем, – сказал Айзек. – Ди, я тебе бонго принес, экспериментируй.

– Ну круто, – отозвалась Диана.

Моника взвыла:

– Вот почему у нас нет пособия по написанию улетных песен с готовыми нотами и идеями для текста? Мы сейчас столько времени на эти эксперименты угрохаем!

– Потому что рок-группа – это не сборище виртуозов из консерватории, которые становятся глухонемым, когда им страничку с нотами забывают перевернуть! – выпалил Итан. – Музыка должна идти из сердца, а не из учебников по гармонии!

– Но я так не умею! – вскричала Моника в панике.

– От тебя этого никто и не ждет! Аккорды подбирать умеешь – и на том спасибо!

– Группа на то и группа, чтобы каждый делал то, что у него получается лучше всего, – сказал Айзек. – Не может один человек и мелодию сочинить, и ритм, и соло, и текст, а еще бочку барабана ногой подпинывать. Встречаются, конечно, гении, но мы не одни из них. И чем быстрее мы с этим смиримся, тем лучше.

– Ну а смысл тогда рок-звездой становиться? – захныкала Моника.

– Да ты задрала уже! – рявкнул Итан. – Ты и так у нас фронтменом будешь, чего тебе еще надо?! Бери уже гитару – и за работу!

– Вы, правда, не против, чтобы я была фронтменом?!

– Просто ты среди нас единственная, кто умеет закатывать грандиозные сцены на пустом месте!

Моника завизжала от радости, прыгая на месте и хлопая в ладоши, а потом схватила гитару и поспешно надела ремень через голову, путаясь в собственных волосах.

– Все, я готова!

Мартин хоть и злился на нее, но все равно мечтательно улыбнулся в респиратор: «Давно я ее такой не видел».

12

Через час сырая инструментальная часть будущей двухминутной песни была собрана.

– Итак, у нас есть вступление, куплеты, припевы, бридж, – перечислила на стертых пальцах Моника. – Соло только нет.

– Я только начинаю гитару осваивать, так что на первых порах можем и без соло обойтись, – сказал Итан.

– Черт, а нам ведь еще текст сочинять! Я думала, музыкальная часть – это самое сложное, а текст накатать – это плевое дело. Но, черт возьми, хоть кто-нибудь имеет представление, о чем писать песню?

– А о чем обычно песни пишут? – спросил Айзек.

– О своих проблемах, конечно же. Меня, например, парень бросил. У Ди, скажем так, нестандартное телосложение. Ты еврей. Итан – ущербный сыночек из богатой семьи с биполярным расстройством. Но кому это интересно? Такие, как мы, и так уже порядком платиновых альбомов наплодили.

– А может, напишешь песню о том, как сама от парня ушла? – подал голос Мартин. – Просто так, без видимых причин. Просто потому, что тебе показалось, что он козел, хотя он ничего плохого тебе не сделал. Поверь мне, это будет что-то новенькое.

– Ох, нифига ты разговорчивый стал, Ноа!

Итан дернул Мартина за пояс и заговорщицки шепнул сквозь фальшивую улыбку:

– Давай вы будете заниматься вашими семейными разборками где-нибудь в другом месте. Не хочу, чтобы она тут все разнесла, когда ты спалишься.

– Может, отдохнем немного? – потянулся Айзек. – На свежую голову обязательно что-нибудь сочиним.

– Погода хорошая, – сказала Диана, глядя в окно. – Вот бы на роликах покататься. У меня уже почти получается.

– Отличная идея! – подхватила Моника. – Где мой скейт?

– Ага, твой… – закатил глаза Мартин.

– Пойдем с ними? – ткнул его локтем Айзек. – Я на самокате сегодня. Видел когда-нибудь еврея на самокате?

– А меня, значит, одного за прилавком бросите?! – вскричал Итан.

– Ну так пойдем с нами.

– А магазин я на кого оставлю?

– Да господи, кто к тебе заходит? – фыркнула Моника. – Поехавшие анимешники и фанатки корейских бойз-бэндов? Они все равно у тебя ничего не покупают, потому что в аниме-магазинах затариваются. Нормальных субкультур уже не осталось нифига, все повзрослели, устроились на работу и отрастили бороду. Ради кого ты, спрашивается, 10 часов в магазине торчишь?

– Ну да, Хот Топик уже не тот, – вздохнул Итан и достал табличку «Технический перерыв».

Через пятнадцать минут на ближайшей площадке с приличным асфальтом Мартин сделал кикфлип (*Трюк на скейтборде), от которого Диана чуть не упала в обморок.

– Ноа, это так классно!

– Не поможет, Ди, – пробурчала Моника. – Я своим бывшим тоже восхищалась, а толку-то?

Мартин поймал свой скейтборд и был близок к тому, чтобы поцеловать обшарпанную наждачку.

– Надо же, даже не разучился! Я и не думал, что так по этому соскучился!

Айзек тем временем доводил до обморока Итана, выполняя мануал на самокате.

– Я тоже так хочу! – скулил Итан.

Мартин подкатил к ним на скейтборде.

– А, самокат – это типа скейт с рулем управления для слабаков, – усмехнулся он добродушно.

– Да ну тебя, мальчик-хулиган из трущоб, – горько вздохнул Итан. – Ты даже не представляешь, как сильно я хотел хоть какую-нибудь из этих штук, когда был моложе. Но куда там. Я ж будущий адвокат, я должен ездить сразу на Форде. Подарили на 18-летие. А толку-то? Все равно теперь на метро езжу.

– А что с Фордом случилось? – спросил Мартин.

– В Йеле разбил. Завалил важный экзамен, меня накрыло. Накидался вискарем, сел в свой Форд, выехал на шоссе и понесся со скоростью 70 миль в час, надеясь вмазаться в какое-нибудь дерево и отдать концы. Были сумерки, дождь, дорога мокрая. Меня занесло на повороте перед каким-то городишкой и вышвырнуло кувырком на детскую площадку. Благо, там никого не было. Через пару дней очнулся в реанимации. Потом клиника, диагноз. Водительских прав лишили, а останки Форда отправили на металлолом. Такие дела.

– Это очень печально, – сказал Айзек.

– Не то слово, – кивнул Мартин с сочувствием. – Мона, конечно, рассказывала мне ужасы из оперы «Богатые тоже плачут», но до такого у нее не доходило.

– Хах! Уверен, Мону с детства приучали, что у нее будет личный водитель и ей никогда не придется садиться за руль, – усмехнулся Итан.

– Ну нет, покупку автомобиля я не потяну, – помотал головой Мартин.

– Тогда хорош зависать с друзяшками по барам и научи ее по-человечески ездить на скейте.

Моника подошла, как по наитию, и потребовала обратно «свой» скейт. Мартин отдал его. Она неуклюже, как ребенок, сделала два коротких толчка и поехала. Немного криво, но уверенно.

– Молодец, хорошо! – крикнул Мартин, мечтательно глядя ей в спину.

– Ага, спасибо!

– Когда это она так научилась? – шепнул Мартин парням. – Когда мы ходили на покатушки в последний раз, она на доске еле стояла.

– Вообще-то, наукой давно доказано, что женщину парализует в присутствии симпатичного ей мужчины, – подмигнул Айзек.

– На что это ты намекаешь?

– На то, – шикнул Итан, – что она тебя любила и в твоем присутствии становилась принцессой Ой-Я-Вся-Такая-Беспомощная, чтобы ты уделил ей больше внимания и лишний раз проявил себя героем, которым бы она восхищалась. А в этом воплощении ты ей побоку, поэтому она рвет и мечет и ни разу не беспокоится о том, что ты о ней подумаешь. Идиот.

В этот самый момент Моника пронзительно взвизгнула и смачно шлепнулась на пятую точку. Скейт покатился обратно к ногам Мартина. Ее тут же окружили.

– Эй, ты в порядке? Больно ударилась? Ничего не сломала? Вызвать скорую?

– Я придумала! – заорала Моника, даже не думая подниматься. – «Сначала ты вкладываешь свое сердце в мою руку, а потом орешь, что ты не моя собственность».

– Странно. Мне показалось, ты головой не ударялась, – сказал Итан.

– Это текст нашей песни, болван! Вы же сами сказали мне написать песню о том, как я ушла от своего бывшего! Ну и вот, взбрело на свежую голову.

– Я никогда на тебя не орал, – пробурчал Мартин неслышно.

– Ну? А дальше что? – спросил Айзек.

– Это все, – покраснела Моника.

– Слушайте, а это идея! – подхватила Диана. – «Сначала вы говорите – люби себя такой, какая ты есть, а потом шьете трусы для манекенов».

– А что? Очень даже недурственно, – сказал Итан. – «Сначала вы говорите, что я ваша гордость, а потом заставляете продавать барахло для тупых эмо».

– «Сначала вы говорите, что все евреи хитрые и жадные, а потом удивляетесь, что так оно и есть», – сказал Айзек.

– Я диссертаций по литературе, конечно, не писал, но мне кажется, это какой-то белый стих, – сказал Мартин.

– Да какая разница! – подскочила Моника, сжав в кулаки ободранные ладони. – В панк-роке никогда рифмы не бывает! Айда записывать! За мной!

Она снова вскочила на скейт и криво покатила вон с площадки.

– Подожди!

Диана спешно похромала за ней на роликах. Айзек поехал на самокате. Итан и Мартин переглянулись и потопали на своих двоих.

13

– Ди, тебя точно провожать не надо? – спросила Моника вечером, когда Итан стал закрывать магазин.

Диана гордо хмыкнула.

– Нет, спасибо. Пусть лучше тебя Ноа проводит. Ты же так ему нравишься.

– Ди, какого хрена?!

– Всем пока, до завтра! – Диана сделала ручкой и вышла из магазина.

– Нет, ну нормально?! Ей все время кажется, что я хочу ее обидеть! Что я ей сделала?

– Да ладно? У кого, интересно, она этого нахваталась? – поднял бровь Мартин.

– Ладно, я домой, пока всем.

Моника вышла, и Мартин поспешил за ней.

– Эй! – завопила она. – То, что Ди глупость сморозила, еще не значит, что ты должен за мной тащиться!

– Причем здесь ты? Я просто в той же стороне живу, – ответил Мартин.

«Сейчас узнаем, где ты прячешься», – подумал он.

Моника гордо хмыкнула и продолжила свой путь. Мартин поплелся за ней на пару шагов позади.

«Она и правда идет в сторону нашего квартала».

Через двадцать минут они оказались прямо напротив дома, в котором жили.

«Ничего не понимаю», – подумал Мартин.

– Слушай, не мог бы ты меня не преследовать? – вспыхнула Моника и показала на их окна. – В этом доме мой бывший живет. Он, наверное, уже с работы пришел. И я очень надеюсь, что он рубится с друзяшками в Лигу Легенд (*Популярная видеоигра). Потому что не хочу, чтобы он выглянул в окно и увидел меня с каким-то левым чуваком.

– Но зачем ты мимо его дома ходишь?!

– Потому что я на другой стороне блока хату сняла.

– ЧТО?! В ЭТОМ ЖЕ БЛОКЕ?! ЗАЧЕМ?!

– Потому что так близко он меня не додумается искать.

Мартин хлопнул себя по лбу: «Ну, Мона!..»

Моника миновала дверь в их подъезд, пристально на нее глядя, а потом завернула за угол. Мартин увязался за ней.

– Что, в магазин тоже со мной пойдешь? – пробурчала она недовольно.

– Э-э… Д-да. Как раз молоко закончилось.

– Ты меня уже подбешиваешь.

Моника зашла в хорошо знакомую им обоим лавку Рихардо, в которой они закупали провизию на протяжении пяти лет.

– Хола, Мона! – крикнул из-за прилавка старый дон Рихардо. – Как поживаешь, нинья? А Марти как? Что-то я давно его не видел.

– Нормально Марти, целыми днями сидит за компом и рубится в видеоигры с друзьями, – пробурчала Моника и пошла к полкам с молочкой, бросив на ходу. – А это Ноа, наш новый э-э… знакомый. Он не такой страшный, как выглядит.

– Здрасьте, – неловко помахал рукой Мартин, а сам подумал: «Она не сказала дону Рихардо, что ушла от меня?»

Делая вид, что выбирает бутылку с молоком, он внимательно вслушивался в бормотание Моники.

– Блин, денег совсем в обрез. Так, кофе у Итана попью, тортик у Ди отожму. Надо что-нибудь на вечер. Что-нибудь питательное. Не, если два яйца за раз, то мне дюжины на неделю не хватит. А одним я не наемся. О, грибы со скидкой!

«Она любит яичницу и слегка обжаренные грибы», – вспомнил Мартин.

Моника стянула ячейку и коробку с шампиньонами и пошла к кассе.

– За товары со скидкой, как всегда, наклеечка, – сказал дон Рихардо. – Много уже собрала, Мона?

– Дайте посмотрю.

Моника достала из кошелька помятую листовку для сбора наклеек.

– Уже тридцать девять.

– Ого! Так ты уже на целую игрушку набрала. Возьмешь?

Моника вся засветилась от счастья.

– Конечно!

Дон Рихардо достал коробку с плюшевыми игрушками.

– Выбирай.

– Ой, они все такие милые!

Мартин почувствовал, что бутылка молока выскальзывает у него из рук. «Она никогда не рассказывала мне, что собирает наклейки на игрушку!»

Моника схватила самую мохнатую тварь самого вырвиглазного цвета и прижала ее к сердцу.

– Я с самого начала эту хотела! Теперь вон на ту розовую буду собирать!

– Собирай, Мона. Кроме тебя, в этой акции все равно никто не участвует. Детям нынче гаджеты подавай, так что все достанется тебе, – засмеялся дон Рихардо. – Выбрал, чико? – спросил он Мартина.

Мартин нервно закивал, схватил свое молоко и стянул с полки хлебобулочных изделий мясной бутерброд, который любила Моника. Дон Рихардо тоже дал ему наклейку.

– На, раз собираешь, – сказал Мартин, когда они вышли на улицу, и отдал Монике свою наклейку.

– Ой, спасибо! – покраснела она и с детской кропотливостью вклеила ее в свой листок. Ее глаза просто слезились от счастья.

– Ты любишь плюшевые игрушки? – спросил Мартин.

– Ну да. Когда с родителями жила, у меня их больше сотни было. Я любила складывать их в кучу и падать на них. А с тех пор, как я к бывшему сбежала, у меня ни одной не было.

Моника горько вздохнула.

– Если б ты ему сказала, что любишь плюшевые игрушки, он бы тебе их дарил, – покачал головой Мартин. – А то он, наверное, даже не знал…

– Да ну, – пожала плечами Моника. – Он бы сказал, что это глупо. Он и так постоянно называл меня ребенком.

Мартин выплюнул яростный пар через респиратор.

– А ты в этом уверена?! Знаешь ли, фраза «ты ребенок» – это не то же самое, что «ты ведешь себя, как ребенок»! И наверняка не так уж часто он тебе это говорил! Раза два, не больше! Потому что ты наверняка из-за этого так психовала, что он понял, что говорить тебе такое себе дороже! И я уверен, он бы сказал, что это мило, что тебе нравятся плюшевые игрушки! Как послушаешь тебя – твой бывший просто монстр какой-то!

– А я тебе сразу сказала, что никакой он не монстр! Он хороший парень, просто заслуживает более адекватную и зрелую девушку!

– Ну, ему, наверное, лучше знать! Он наверняка не имбецил, который понятия не имеет, на что подписывается, когда связывается с богатенькой девушкой!

– Да он под кайфом был, когда мы познакомились! Он вообще не соображал, что делает!

Мартин улыбнулся от уха до уха под респиратором.

– Правда, что ли?

– А то! Его выперли с работы за то, что он опоздал на полдня, да еще и под кайфом приперся. Он случайно пошел мимо моей школы, а я как раз с уроков сбежала, потому что психанула из-за двойки. Это было просто совпадение!

Мартин почувствовал, как его линзы жгут от подкатывающих слез. Пять лет назад, где-то в конце весны, он пьяно катил на скейте, не чувствуя ног, не зная куда едет и даже не догоняя, что его только что уволили с работы. Потом он увидел ревущую девчонку, которая яростно лупила кулаками каменную колонну у ворот школы.

– Эй, ты чего творишь? – подлетел он к ней и начал оттаскивать. – Камню все равно, а у тебя уже все руки в крови!

Она плюхнулась на асфальт и начала рыдать в голос.

– Эй, кто тебя обидел?

– Сраный Джордж Элиот! Ненавижу!

– Да я щас друзьям скажу, мы этого козла найдем и уроем! Эй, ну не плачь.

Он порылся в карманах и нащупал мелочь.

– Хочешь, пива тебе куплю?

– Я не пью пиво!

Этот возглас его шокировал и даже немного отрезвил. Тут-то он и заметил, что девчонка приличная: белая блузочка, юбочка ниже колен, волосы аккуратно собраны и перевязаны ленточкой. Мартин напряг обкуренные извилины, силясь вспомнить, что любят приличные девчонки.

– Эм-м… Мороженое?

– Клубничное! – сказала она надуто и требовательно.

Мартин стряхнул воспоминания, чтобы совсем не расслюнявиться.

– Интересная история, не так ли? – сказал он.

Раскрасневшаяся Моника тоже приказала себе перестать улыбаться и отмахнулась.

– Он добрый малый, просто пожалел меня. Даже мороженое мне купил, – сказала она.

– Вкусно хоть было? – засмеялся в респиратор Мартин.

– Очень! Клубничное, мое любимое. Он был такой милый, что я дала ему попробовать, – Моника накрыла рот пальчиками, сдерживая смех.

– Думаю, он был в шоке, что такая приличная девушка позволила ему лизать свое мороженое.

– Он мне понравился, – пожала плечами Моника. – Даже в голову не пришло, что он может быть заразным.

– Я уверен, он не настолько низко пал, чтобы заразу подцепить, – сказал Мартин, сложив руки на груди.

– Говорю же, я об этом даже не подумала! Потом он предложил отвести меня в больницу, чтобы мне руки обработали. Я двойку за долбаный доклад по Джорджу Элиоту получила, психанула, начала лупить по стене и разодрала руки. Но он был такой упоротый, что появись мы в больнице – его бы сразу в полицию загребли. А домой я идти не хотела. Знала, что от матери огребу. Тогда мы пошли в парк, и он показывал мне трюки на скейте. Боже, мне казалось, что он сейчас убьется! Я заставила его сесть смирно, он попросил разрешения прилечь, я сказала «да», он завалился ко мне на колени и уснул.

Мартин захохотал.

– Мне жалко было его будить, – сказала Моника, улыбаясь, вся красная. Глаза блестели от слез. – Когда он проснулся, уже темнело. Я сказала, что мне пора домой. Он пошел меня провожать, но когда мы дошли до моего района, он сказал, что пойдет, пока его охрана не пристрелила, и удрал.

– Я бы на его месте тоже испугался. Никто бы не поверил, что такой оборванец просто провожает тебя до дома.

– Вот уж нет! Не такой уж он и оборванец был! – надулась Моника. – Его, наверное, просто отпустило, и он не мог вспомнить, что вообще было, как он тут оказался и кто я такая.

– Если бы он этого не помнил, вы бы не встречались столько времени.

Моника задумалась.

– Слушай, а ведь правда! Он же ко мне в школу на следующий день приперся! Он запомнил, где я учусь!

– Рад, что ты поняла это после стольких лет.

– Все, хватит сопли распускать, я пошла домой! Если думаешь, что я приглашу тебя на чай, то зря надеешься.

– Если ты думаешь, что я пью чай с грибами и яйцами, то это ты зря надеешься.

– Я просто люблю яичницу и слегка обжаренные грибы. Не понимаю, зачем их подвергают такой жесткой термической обработке. Из них же весь вкус выходит!

– А еще у шампиньонов можно удалить ножки, всыпать в лунки сыр, посолить, поперчить, сбрызнуть оливковым маслом и запекать десять минут.

– Ты тоже знаешь этот рецепт?! Я очень часто так шампиньоны готовлю!

– Удивительно, какие у нас схожие вкусы, да? На, возьми к ужину. Надеюсь, это ты тоже любишь, – Мартин протянул мясной бутерброд из лавки дона Рихардо.

– Да, очень люблю! – обрадовалась Моника, но тут же запаниковала. – Эй, стоп! Чего это?! Ты совсем, что ли?! Ничего я не буду у тебя брать! Решил жратвой меня подкупить?!

– Нет, это просто в качестве извинений за неловкость, которую я тебе доставляю.

Моника поджала губы, поколебалась пару секунд и взяла бутерброд.

– Спасибо. Но учти, что это был твой добровольный жест и я ничего тебе за это не должна!

– Конечно.

– Ну и вали тогда! Сказала же, что на чай не приглашу!

– Спокойной ночи, – помахал рукой Мартин.

– Спокойной ночи, – кивнула Моника серьезно, прижимая к груди игрушку, яйца, грибы и бутерброд.

Сделав вид, что пошел дальше по улице, Мартин коротко обернулся, чтобы увидеть, в какой подъезд зашла Моника. Дойдя до перекрестка, он неспешно повернул обратно, вспоминая тот весенний день, когда встретил приличную девчонку. Это было настолько потрясающее событие, что даже косяк с травкой в рот не лез. Мартин просто сидел на своем скейте и плакал, уткнувшись носом в коленки.

– Она такая красивая… Такая чистенькая… Хрупкая… У нее от юбки так вкусно пахло… А я вел себя, как свинья… Мороженое ее лизал… На колени ей завалился… До дому не проводил… Даже не спросил, как ее зовут…

– Марти, тебя просто торкнуло! Это был глюк, Марти! – склонились над ним Мейсон и Скайлер, лучшие друзья.

На следующий день, примерно в это же время, он вернулся к той школе и уселся у колонны, которую она вчера лупила.

– Эй, парень, тебе чего надо? – подошел охранник.

– Я девушку жду.

Охранник усмехнулся.

– Девушку? Из этой школы? Парень, ты хоть в курсе, какие девушки здесь учатся? Мне, право, очень интересно, какую из них ты имеешь наглость ждать.

– Это ко мне, – раздался девчачий голос.

Она. В белой блузке с симпатичной брошкой, в узких клетчатых штанах, лакированных ботиночках. Волосы распущены, аккуратно причесаны, в них милый скромный ободок. Руки перебинтованы. К груди прижаты книжки.

Не отрывая от нее глаз, он попытался встать, но скейт уехал из-под задницы. Он упал на колено и даже не пытался подняться, глядя на нее снизу вверх.

– Мисс Розенберг? Вы уверены, что это к Вам? – спросил охранник, потирая затылок.

– Абсолютно уверена, – ответила она с достоинством.

– Что ж, тогда желаю хорошего дня, господа.

Охранник ретировался.

– Розенберг? – пробормотал Мартин, глядя на нее. – Я как-то работал на заправке Розенберга. Через две недели меня вытурили.

– Это заправки моего папы. Я Моника Шарлотт Розенберг. Вставай, – сказала она и протянула перебинтованную руку.

Он взял ее, сдавил, сделал ей больно. Хотя она ничего не сказала, просто чуть-чуть скривилась.

– Мартин Бенджамин Франклин. Я пришел, чтобы извиниться за свое свинское поведение вчера.

– Не понимаю, о чем ты. Неужто ты потомок того самого Франклина?

Он опозоренно потер затылок.

– Знаю, он бы таким правнуком не гордился.

– А мне кажется, ему бы понравилась твоя футболка.

Это была драная футболка со знаком анархии и криминальными рожами Sex Pistols, кое-как скрепленная булавками.

– Ты слушаешь Sex Pistols? – вскричал Мартин удивленно.

– Ну так, есть пара любимых песенок. Но вообще-то, мне больше нравятся Ramones.

Лязг ключа от входной двери выдернул его из воспоминаний. Мартин зашел в квартиру, на секунду представив, что вот-вот его обдаст теплым запахом мясного пирога или грибного супа, кругом будут гореть оставленные без присмотра ароматические свечи, а Моника, сонная или взвинченная, надутая или влюбленная, одетая в его футболку или свой кружевной пеньюар, выйдет встретить его, обнимет за шею, прощебечет какую-нибудь нежность и поцелует. Однако встретила его лишь полутьма городских сумерек и прохладная смесь запахов дорогого мыла и ароматизированного парафина. Но Мартин знал, что его Моника совсем рядом – всего лишь в какой-то из квартир на другом конце блока. Поэтому признаки ее присутствия по-прежнему ощущались очень ярко и живо: бардовые стены, которые она сама выкрасила, обувь и верхняя одежда у порога, которую она не стала забирать, поплывшие ароматические свечи, которые за пару дней покрылись легким слоем пыли, ее розовый пеньюар на матраце, который Мартин обнимал по ночам вместо нее.

– Мона-Мона, – с улыбкой сказал Мартин, сняв респиратор, – неужто ты и вправду думаешь, что я влюбился в тебя лишь потому, что был под кайфом?

14

На следующий день Айзек и Итан украдкой спросили у него:

– Ну что, как успехи?

– Ну, мне удалось выяснить, что она сняла квартиру с другой стороны нашего блока и ходит мимо моих окон именно в то время, когда я возвращаюсь с работы, – ответил Мартин.

– Как-то не похоже на поведение девушки, которая решительно хочет отделаться от парня, – вскинул бровь Итан.

– А я вообще недоумеваю, как она тебя до сих пор не просекла, – сказал Айзек.

Мартин в замешательстве почесал ухо.

– Нельзя говорить такое о своей девушке, но Мона слегка из тех, кто дальше своего носа ничего не видит.

– Слегка?!

Присутствие Дианы, которая пряталась за стеллажом и подслушивала их, они обнаружили только по ее злобному пыхтению.

– Моне, значит, вы помогаете, а мне нет! – выпалила она.

Итан и Айзек запаниковали.

– Ди, это совсем не то… Дело в том, что… Понимаешь, некоторые люди созданы друг для друга, а некоторые…

– Да какие «созданы»?! – закричала Диана. – Эта овца по своему бывшему сохнет и плевать на тебя хотела, Ноа! Ржете надо мной, что я за тобой бегаю, а сами-то! План Барбаросса составляете, как бы ее захомутать!

– Ди, поверь мне, это не потому, что ты толстая, – сказал Мартин холодно.

Диана обиделась и выбежала из магазина.

– Чувак, это было жестко, – покачали головой Итан и Айзек.

– Надо ее отвадить, а то она все пронюхает и Моне разболтает. Женская дружба – то еще оружие массового поражения.

– Думаешь? – удивился Айзек.

Мартин кивнул.

– Это, конечно, подло с моей стороны, но я рад, что у Моны нет подруг. Девчонки слишком уж зависят от мнения друг друга. Если пойти в гости к Мейсону и оставить Мону болтать с его женой Кэти – все, считай, что скандал обеспечен. Кэти сама по себе девчонка простая, но, блин, всю подноготную выложит! С кем я до Моны, где я, что я, да какая Мона молодчина, что такую ошибку природы терпит, мол, меня ни одна девка больше недели не выносила, такой я кусок говна. Нет, я от Моны ничего не скрывал. Как было, так и говорил. Но это все в прошлом. Зачем к этому возвращаться, да еще и нагнетать? Мона и так психованная. А представьте, что было бы, если б у нее были подружки из ее кругов! Они бы от меня мокрого места не оставили своими: «Мона, он наркоман и нищеброд, бросай его»!

Итан помотал головой.

– Я бы не стал париться на этот счет. Ребятишки из наших кругов с падшими не водятся. Вы можете быть лучшими друзьями, пока ты соответствуешь всем параметрам. Но стоит тебе оступиться, – вылететь из престижной школы, не унаследовать семейное дело, обанкротиться, – все, ты персона нон грата, сразу же из друзей удалят.

– Суровые у вас все-таки законы, приятель.

– Но ведь когда-нибудь тебе придется признаться, – вдруг сказал Айзек. – Не будешь же ты вечно за маской прятаться, правильно?

– Верно, – нахмурился Мартин. – Пожалуй, надо просто подождать, пока она успокоится. И убедить ее, что прежний бородатый я вовсе не такой моральный урод, как она думает.

Моника фурией влетела в магазин и, не здороваясь, направилась прямиком к прилавку.

– Значит, я дальше своего носа ничего не вижу?! – заорала она на Мартина. – Попробуй только еще раз за мной увязаться, псих, – башку снесу!

– Долго же ты будешь дожидаться, пока она успокоится, парень, – присвистнул Итан.

В дверях стояла Диана и коварно улыбалась ярко-красными губами.

– Да уж, женская дружба – страшная сила, – покачал головой Айзек. – Ди, это, конечно, мило, что ты побежала встречать Мону просто для того, чтобы рассказать, что о ней говорят грязные мальчишки. Но не ты ли сама ее овцой назвала?