Текст книги "The Promise Land (СИ)"

Автор книги: Billie Quiet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

На шатающихся ногах, Курт принялся обследовать столовую. Большая половина людей лежала на полу: кто-то оплакивал погибших, кто-то изучал травмы на теле. Но Курт хотел найти Блейна или Хантера, который, как он думал, спас его. Однако ни Андерсона, ни Кларингтона нигде не было. Хорошо это или плохо Курт не знал. Неожиданно он услышал приглушенный плач. Голос показался ему странно знакомым. Все нутро Курта похолодело и он на негнущихся ногах пошел на его звук.

Глазам его предстала картина, которую он никак не ожидал увидеть. Только не они. Себастиан склонился над Хантером, из груди которого, в районе правого легкого, струилась кровь. Курт медленно подошел ближе, не в силах оторвать глаз от страшной раны.

– Все будет хорошо, ты поправишься. Все будет хорошо, – бормотал, как умалишенный, Смайт, прижимая голову Хантера к груди и гладя его по волосам. Кларингтон чуть отстранился, насколько хватило сил, и посмотрел на него. Затем, грустно улыбнувшись, покачал головой.

– Тебе нужен доктор, – тихо произнес он.

– Нет, – звонким и дрожащим голосом ответил Себастиан. – Нет. Сначала ты. Он вылечит, зашьет рану. И все будет хорошо, – слезы катились по его щекам, не переставая.

Хантер ухватил его за ворот рубашки и, задыхаясь, с трудом пробормотал.

– Мне надо было говорить тебе, что я люблю тебя, каждый день. Потому что ты заслуживаешь этого, – он закашлялся и принялся судорожно хватать ртом воздух.

Курту показалось, что удар, полученный по затылку, обрушился на него с новой силой. Он опустился и сел рядом с Хантером.

– Я могу чем-то помочь? – тихо спросил Курт.

Смайт, глотая слезы, покачал головой. Хантер посмотрел на Курта взглядом полным боли, но вовсе не душевной. Он постарался сесть, насколько позволяли руки Себастиана, и притянул Курта за плечо. Собрав последние силы, он прошептал:

– Прошу, береги его. Ты его единственный друг.

Курт кивнул, чувствуя, как ком встал в горле. Кларингтон поморщился от боли, сильно сжал плечо Курта, а затем его рука безвольно упала на пол. На лице его отразилось странное спокойствие, которого Курт не видел прежде.

То, что произошло дальше, виделось, словно во сне. Смайт оттолкнул Курта и закричал. Это был самый страшный звук, который он слышал за всю жизнь. Вся боль и отчаяние отразились в нем. Он прижал мертвого Хантера к себе и зарыдал. Его голос срывался на визг, на крик, а иной раз пропадал совсем. Курт впервые видел человека, настолько раздавленного и разбитого. Ему бы стоило жалеть Хантера, но ему уже было не помочь. А вот Себастиан не заслужил такого. Найти что-то, впервые в жизни что-то действительно хорошее, чтобы потом безвозвратно потерять.

Кто-то поднял Курта, ухватив за талию, но он все еще неотрывно смотрел на истерику друга. Себастиан гладил окровавленной рукой лицо Хантера, целовал его, но он уже не мог этого почувствовать. Смайт уткнулся лицом в его волосы и зарыдал с еще большей силой, покачивая его тело.

Подошли какие-то люди, которые попытались оттащить его от трупа, но Себастиан вцепился в него мертвой хваткой. Наконец, после некоторых усилий, его схватили за руки и оттянули в сторону.

– Нет! Оставьте его! Что вы делаете?! Не трогайте его! – истошно кричал Себастиан, наблюдая за тем, как Хантера кладут на носилки и уносят прочь. – Оставьте его!

Его отпустили, но он не мог пошевелиться. Только плакал. Курт глядел на все это, и ему казалось, что все не по-настоящему. Его легкие сдавило от ужаса, когда он смотрел на лежавшего на полу Себастиана, который не мог перестать рыдать. Он кусал губы, кожу на кистях, только бы отвлечься, но все было без толку.

– Пойдем, – вдруг сказал голос ему на ухо, и Курт подчинился. Ему было трудно передвигаться: от шока у него отказали конечности.

Его привели в светлую комнату, в которой пахло лекарствами. Кто-то потрогал его голову, приложил к ней что-то влажное, а потом воткнул шприц в руку. Курту сразу захотелось спать, и он упал к кому-то в объятия.

***

Курт открыл глаза в своей каюте. Он не знал, сколько часов проспал. Повернувшись на бок, он заметил спящего на соседней койке Блейна. Его голова и правое колено были перебинтованы, но в целом выглядел он неплохо.

Курт почувствовал невероятное облегчение, от осознания того, что все позади, что все закончилось, и что все они…

– Бас, – выдохнул Курт. Воспоминания навалились на него огромной грудой. Он резко сел, но тут же почувствовал подступающую тошноту и лег обратно.

«Ты его единственный друг», – стучали в его голове слова Хантера. Его последние слова. Курт тяжело задышал и заткнул рот кулаком, чтобы не разбудить Блейна. Он тихо рыдал, не в силах остановиться. Это все было нечестно. Так не должно было закончиться, только не для них. Он боялся, что Блейн застанет его в таком состоянии, но еще больше он боялся за Себастиана. Курт сотрясался от непрекращающегося потока слез. Такой резкой жалости он никогда ни к кому не испытывал. Ему было жаль не только лишившегося самого дорого Себастиана, но и Хантера, который вовсе не заслуживал смерти. Из всех них, только он и был достоин жить.

Спустя несколько минут, успокоившись и выплакав, казалось, всю грусть и боль, Курт провалился в глубокий сон, а оставшиеся слезы катились к кончику его длинного носа.

Через какое-то время, Курт проснулся снова. Он не совсем понимал, что происходит. Открыв глаза, он увидел сидящего на койке Блейна. Он смотрел на стену позади Курта, и во взгляде его был паника. Заметив, что Курт проснулся, Андерсон улыбнулся уголками губ, а затем снова вернулся к изучению стены.

И только тогда Курт понял, что его разбудило. Душераздирающие крики доносились из каюты Себастиана. Курт медленно сел и прислушался. Страх и душащая горечь снова наполнили его. Он посмотрел на Блейна, как бы спрашивая, можно ли что-то сделать, но Андерсон покачал головой. Он судорожно выдохнул и подошел к Курту. Сильные руки обхватили его, и он уткнулся носом в плечо Андерсона, вдохнул его запах и мысленно поблагодарил судьбу за то, что Блейн все еще жив.

========== Глава девятнадцатая, в которой Себастиан принимает решение ==========

– Он просто сидит в каюте и молчит. Даже не ест ничего, – громко пожаловался Блейн.

Прошло два дня после стачки, и все постепенно начало приходить в норму. Управление кораблем, как и предполагалось, взял Андрей, который теперь следовал курсу, рассчитанному им вместе с Хантером.

– Ну а что бы ты стал делать на его месте? – поинтересовался Курт. Может, и не полностью, но он понимал состояние друга и не винил его за это. Пережить такое он бы никому не пожелал, а Себастиану тем более.

– Но он так изведет себя. Нельзя оставлять его просто так. А если он покончит с собой? – обеспокоенно произнес Блейн.

– Не думаю, что он сможет это сделать, – задумчиво сказал Курт и запустил мячиком в стену, и тот отлетел в сторону, чуть не попав в и без того больную голову Курта. – Но сходить к нему все же надо.

Немногим позже, Курт постучал в дверь каюты Смайта, но ему никто не ответил. Тогда он толкнул дверь и вошел без приглашения. Себастиан действительно сидел на своей койке, закутавшись в одеяло. Лицо слегка опухло от слез, но было сухим. Глаза покраснели, а на щеках уже была заметна небольшая щетина. Курт опустился рядом с ним и протянул ему пластиковый стакан с вином.

– Это все, что было. Крепче здесь только за наличные, – попытался пошутить он, но Себастиан не отреагировал. Он продолжал тупо смотреть в стену. – Ладно, я знаю, все это ужасно, и комиком мне никогда не стать, – Курт поставил стаканчик на стол под иллюминатором.

Смайт проследил за его движениями и снова вернулся к изучению стены.

– Мы решили, что будет лучше, если он останется нетронутым. Поэтому положили в хо… в криогенную камеру, – Курт следил за лицом друга, но оно оставалось неизменным. – С ним ничего не случится, он будет таким, как прежде. Поэтому, если хочешь, можешь сходить к нему.

Они посидели еще некоторое время в тишине, после чего Курт продолжил.

– Я знаю, что тебе тяжело, и знаю, что ты не заслуживал этого, ни в коем случае. Но я обещал ему присматривать за тобой, поэтому не дам тебе себя угробить, – он поднялся и пошел к выходу. – И выпей вина, тебе станет лучше, – он скрылся за дверью, оставив Смайта наедине с его мыслями.

Ближе к вечеру, когда Курт читал книгу, найденную в грузовом отсеке, в попытках отвлечься, в каюту ворвался испуганный Блейн.

– Он пропал, – выдохнул он. – Ушел, в каюте его нет. И никто его не видел.

– Так, ты, главное, дыши, – отложив книгу и выставив вперед руки, произнес Курт. – Сейчас мы его поищем. Он не мог далеко уйти, – несмотря на напускное спокойствие, ему тоже стало страшно. Он не был до конца уверен в адекватности действий Смайта.

Оба парня выскочили в коридор, и Блейн запричитал:

– А если он покончил с собой? Или вышел в открытый космос без скафандра?

– Прекрати истерику, – Курт обхватил его лицо руками. – Он где-то на корабле, скорее всего… – он замер, будто вспомнив что-то. – Я знаю, где он.

Он быстрым шагом направился к центру криогеники. Блейн пытался не отставать (с больной ногой было сложно быстро передвигаться) и, видимо, начинал успокаиваться. Когда парни вбежали туда, Андерсон облегченно выдохнул. Себастиан сидел рядом с одной из капсул и молча смотрел внутрь. Медленно, чтобы не спугнуть, Курт подошел к нему.

Хантер лежал внутри капсулы и был почти неотличим от живого. Только небольшие льдинки застыли на его лице и волосах. Курт придвинул стул и сел рядом. Он провел взглядом по телу и, посмотрев на Смайта, положил руку ему на плечо. Себастиан тут же ее сжал своей.

Они сидели в тишине довольно долго, как показалось Курту, когда Себастиан, наконец, подал голос:

– А откуда взялась форма? – тихо спросил он.

Курт снова оглядел Хантера. На нем был темно-зеленая форма офицера, которую они нашли в рубке капитана корабля. Все же это было лучше, чем-то, в чем он был до этого. Размер подошел, и они одели Хантера подобающе. Это он и объяснил другу.

Блейн посмотрел на Курта, взглядом показав, что лучше его оставить. Когда парни поднялись и отправились к выходу, они услышали слово, которое до боли сжало их сердца, с такой горечью оно было произнесено:

– Спасибо.

***

Через пару дней Себастиан сел рядом с Куртом и Блейном на обеде. Оба были настолько удивлены, что даже пронесли вилки мимо ртов. Он был все еще бледный и крайне подавленный, но глаза светились решимостью.

– Я тут подумал, – тихо начал он, и друзья подались вперед. – Я не хочу лететь с вами.

– То есть как это не хочешь? – удивленно спросил Курт, но Себастиан прервал его движением руки.

– Я не хочу создавать новый мир, в котором не будет Хантера, – судорожно выдохнул он, произнеся имя Кларингтона. – Поэтому я хочу вернуться на ту планету, на которой мы застряли. Только там я был по-настоящему счастлив.

Блейн кинул вилку на стол и запустил пальцы в волосы. Курт же, внимательно глядя на друга, произнес:

– Ты действительно хорошо подумал? На этой планете, хоть и слабый, но губительный уровень радиации. Ты не протянешь там долго, – он скрестил руки на столе.

– Я знаю. Мне и не нужно много. Я просто хочу вспомнить то время, когда все было чудесно, – он с грустной улыбкой посмотрел на Курта. – У тебя не получится отговорить меня, Хаммел. Я никогда не был ни в чем настолько уверен.

Блейн застонал, и Курт толкнул его ногой в здоровую коленку.

– Я постараюсь поговорить с Андреем, но ничего не обещаю, – соврал Курт, глядя на Себастиана в упор.

– Спасибо, – улыбнулся Себастиан и вышел из-за стола.

Блейн тут же опустил голову на стол.

– Ну, и какого черта ты согласился? Он же погибнет там, – простонал он, глядя на Курта.

– Я сделаю все, чтобы он передумал, – мрачно ответил Курт. – Я ведь обещал, что присмотрю за ним. Но, а если нет… – он опустил глаза на столешницу. – Я буду вынужден его поддержать.

Однако даже тонны доводов, которые приводил Курт, объясняя, что Хантер хотел, чтобы Себастиан жил, на Смайта не действовали. Он только качал головой и смотрел на Курта, как на дурачка.

– Подумай сам, Курт, – сказал Себастиан, когда Курт снова сидел в его каюте, пытаясь отговорить его в очередной раз. – Если бы умер Блейн, что бы ты делал?

– Я бы сделал так, чтобы его смерть не оказалась напрасной, – выпалил Курт первое, что пришло в голову. На самом деле, он старался не думать о том, что стало бы, если бы Блейн и правда погиб в тот день, но, наверное, он не стал бы сходить с ума. По крайней мере, социальное самоубийство не было выходом.

– Она и не оказалась бы. Ведь столько людей остались живы. Ну а я… Курт, – Смайт наклонился вперед и сжал руку Курта своей, когда тот попытался в очередной раз возразить. – Я знаю, что он просил сделать. Знаю, что ты пытаешься исполнить его последнюю волю. Но Курт… Я не представляю своей жизни без него. Ее просто не будет, если я соглашусь остаться. А так… может, мне и удастся прожить долго. Но зато я буду там, где впервые понял, что такое любовь на самом деле. Не на этом корабле, не с вами, – он покачал головой и грустно улыбнулся. – Я правда ценю то, что ты делаешь, но… ты все же подумай. А что бы ты сделал на моем месте?

Когда Курт вышел из его каюты, а сам Смайт снова ушел в криоцентр, он долго бродил по кораблю. Ему было страшно думать, до чего довела Себастиана потеря самого дорогого ему человека и к чему еще она его приведет. И все же Курт знал, что метод Себастиана ему не подходил, и сам он бы так не поступил с собой. Наверное, Курт слишком любил жизнь и себя, в отличие от Смайта, который, испытав настоящие чувства к кому-то, понял, что без них уже не выживет.

Убедить Себастиана оказалось невозможным. И, в конце концов, Курту пришлось его поддержать, ведь, как сказал Хантер, он был его единственным другом.

***

Гранев долго отказывался сворачивать с курса, несмотря на то, что только благодаря Хантеру они и были на полпути к спасению. Но спустя несколько минут уговоров и весомых доводов, наконец, сдался.

– Но только пусть делает это быстро, – резко отозвался он, когда Курт выходил из рубки.

Себастиана Курт нашел в криогенном центре. Он снова сидел рядом с Хантером, но в этот раз что-то ему рассказывал. Это показалось Курту немного странным и пугающим, но затем, решив не обращать внимания, поспешил к другу со своими новостями.

– Он согласился. Мы возвращаемся. Это потребует больше времени, чем хотелось, но все же, – сказал Курт, тяжело выдохнув, все еще лелея остатки надежды на благоразумие Себастиана.

– Правда? – лицо Смайта засветилось от радости. – Ты слышал, мы вернемся туда! И будем вместе, – весело сообщил он Хантеру, и брови Курта поползли вверх.

– Подожди, ты что, хочешь взять его с собой? – удивленно спросил Курт.

– Ну да, а как же иначе? – Себастиан посмотрел на него, как на идиота. – Только вместе с ним я буду по-настоящему счастлив.

Курт сел рядом с другом и осторожно произнес:

– Бас, он умер. Ты же понимаешь, его не вернуть, и…

– Хаммел, ты меня совсем за дурака держишь? – сердито спросил Смайт. – Я собираюсь взять его с собой не для того, чтобы жить долго и счастливо, а чтобы мы оба были там. Вместе и навсегда.

Это звучало не просто странно. Его слова были пропитаны безумием, которого так опасался Курт. Но он ничего не мог сделать. Что значили его доводы против боли разбитого сердца? Поэтому, не сказав ничего, он вышел, оставив друга рядом с самым близким и теперь самым далеким человеком в его жизни.

На выходе он остановился и принялся украдкой наблюдать за Себастианом. Тот наклонился ближе к Хантеру, осторожно поцеловал его, а затем пропел строчки из одного старого, но так любимого Куртом мюзикла:

– Что бы ни случилось, я буду любить тебя до конца моих дней.

***

Дни тянулись, словно длинная и противная резина. Рана Курта постепенно затягивалась, ровно, как и Блейна. Вот только скорость его перемещений значительно упала, все же, ранение оказалось серьезным. Но корабль восстанавливался вместе с ними, и не прошло и недели, как под новым руководством все наладилось.

Многие погибли в тот злосчастный день, не только противники, но и невинные пассажиры. Курт чувствовал себя виновным во всем, хотя и не нес никакой ответственности. Но осадок оставался и не собирался исчезать, когда он смотрел на пустые места в столовой или грустные лица людей.

Курт не пытался поддерживать всех, кому была нужна помощь, хотя бы потому, что он никого практически и не знал. Но одному человеку она была просто необходима. Вот только он от нее отказывался.

Теперь каждый день Себастиан проводил в двух местах: в своей каюте и рядом с Хантером. Курт видел в этом приближающееся помешательство, а если Смайт останется один, то он совсем спятит. Но Себастиан считал свои действия совершенно нормальными. И в какой-то момент Курт просто перестал пытаться образумить его. Он устал от всего этого и практически отказался от общения с ним.

Отношения с Блейном приобрели новый оттенок: теперь они знали, насколько хрупка их жизнь здесь, и старались как можно больше времени проводить вместе. Ведь никто не гарантировал, что и завтра они будут в порядке.

Зато Андерсон разрывался на две части. Он не хотел оставлять Курта одного, но и Себастиана бросать не хотел тоже. После того, как Курт махнул на Смайта рукой, сообразив, что нормального разговора от него не добиться, Блейн решил, что друга все равно оставлять нельзя. И это было вдвойне тяжело, потому что в основном все их разговоры проходили в криогенном центре.

Курт же туда больше не приходил. Не потому, что его бесило поведение Смайта. Ему было страшно осознавать, что очень скоро он их больше не увидит. Ни Хантера, в каком бы стоянии он ни был, ни тем более Себастиана. И именно эта, а не какая-либо другая надуманная причина скрывалась за его поведением: он решил отдалиться от Смайта, чтобы прощание было не таким болезненным.

Но, в конце концов, прощаться приходится со всеми. Накануне приземления, Блейн все же уговорил Курта увидеться с Себастианом. Тот нехотя согласился и направился следом за Андерсоном.

Смайта они нашли в полусонном состоянии. Он сидел на скамейке возле капсулы, положив голову на ее край. Блейн тут же подошел к нему и приподнял. Себастиан что-то пробормотал, и Андерсон попытался поставить его на ноги.

– Поможешь мне или?.. – прокряхтел он, глядя на Курта. Но тот стоял возле капсулы и, не отрываясь, смотрел на Хантера. – Понятно, – фыркнул Блейн.

Курт опустился на скамейку. Заморозка хорошо справлялась с работой, стоило отдать ей должное. Боковым зрением Курт заметил, как, пыхтя, Блейн утаскивает сонного Себастиана из криогенного центра.

Снова повернувшись к капсуле, Курт судорожно выдохнул. Он никогда не думал, что дойдет до такого, но просто не было сил. Ему нужно было выговориться.

– Это так странно, – наконец произнес он, смахнув несколько льдинок со щеки Хантера. – Я никогда не думал, что смогу так сильно привязаться к тебе. Да ни к одному из вас, но… Вы стали моей семьей. А теперь я потерял вас обоих, – Курт почувствовал, как горячие и обжигающие слезы готовятся брызнуть из глаз. – Я не хочу больше терять никого, – прошептал он, опустившись на колени. – Ты нужен нам, Хантер, ты нужен ему. Я не смог выполнить то, что ты просил, прости меня, – Курт прижал руки к лицу, и дал волю слезам. – Я прошу тебя, пожалуйста. Я никогда ни о чем не просил, но пожалуйста, пусть он будет живым, – надрывающимся голосом произнес он, зажмурившись. – Пожалуйста, сделай так, я прошу тебя, – шептал он, прижавшись головой к краю капсулы, ища спасения у того, в кого никогда раньше не верил.

Он не знал, сколько времени провел в таком положении. Но в реальность его вернула опустившаяся на плечо рука. Курт вздрогнул: она была прохладной. Медленно подняв голову, он застонал: руки Хантера так и лежали перед ним, бледные и неподвижные.

– Он уснул, – тихо сказал ему на ухо Блейн, чья ладонь и покоилась на плече Курта. – И тебе тоже не мешает.

Курт вернулся к себе, а слезы так и текли по его щекам. Словно за все те дни, что он сдерживал себя, они решили вырваться.

– Я не хочу, чтобы он уходил, – прошептал он, уткнувшись в шею Блейну. – Мне плевать, что он там удумал, но я не хочу, Блейн!

Он провел целую ночь в объятиях Блейна, а на следующее утро был крайне подавлен. Он наблюдал за тем, как тело Хантера выгружают из корабля, а Себастиан, со всеми собранными им нужными вещами собирается покинуть их навсегда.

– И это все? – наконец спросил Курт, подходя ближе к другу.

– Похоже, что да, – Себастиан кивнул и проследил взглядом за помогающими с выгрузкой его багажа парнями. – Могу я сказать тебе кое-что?

Курт подошел к Смайту ближе. Тот обхватил себя за плечи, судорожно выдохнул, видимо, еле сдерживая себя. Подождав пару секунд, когда помощники отойдут на достаточное расстояние, он произнес:

– Я так и не сказал ему, что люблю его. Потому что был трусливым идиотом, – Себастиан покачал головой. – Не повторяй моих ошибок. Ты должен следить за ним. Потому что вы – самые идеальные друг для друга люди, которых я когда-либо видел, а уж я-то кое-что понимаю в отношениях, – он усмехнулся. Обняв Курта, Смайт прижался губами к его виску. – Я рад, что встретил тебя тогда. Потому что без тебя ничего бы не вышло. Прощай, Курт, – прошептал он и отстранился: он впервые за долгое время назвал друга по имени. – Береги его. Потому что оно того стоит.

Грустно улыбнувшись, он спустился вниз по трапу. Курт, не отрываясь, смотрел на него, но Себастиан не оборачивался. Ни когда его ноги ступили на землю, ни позже, когда корабль взлетал. Смайт на них не смотрел. Он просто стоял рядом с капсулой с любовью всей его жизни. И ничего больше ему было не нужно.

========== Глава двадцатая, в которой Курт узнает тайну Хантера ==========

Это была странная и сосущая изнутри пустота. Курт ходил по кораблю, но все было не так. Пропало что-то важное, что-то, что могло разбавить картину общего уныния. Конечно, у него был Блейн, Курт был невероятно счастлив этому, но все же…

Однажды, когда Андерсона не было поблизости, Курт, сам не зная как, забрел в старую каюту друзей. Сначала он не понял, что не так, и очень удивился, не обнаружив своих вещей. Его взгляд зацепился за заправленную постель Хантера, в отличие от беспорядочной и брошенной как попало Себастиана.

Курт снова окунулся в это гнетущее чувство. Он опустился на койку Кларингтона и провел рукой по подушке. Курт с грустью смотрел на нее, когда неожиданно его пальцы нащупали что-то твердое. Нахмурившись, он вытащил из-под подушки маленькую книжечку коричневого цвета. Идея казалась безумной – Хантер Кларингтон был не из тех людей, которые ведут личный дневник. Но все факты указывали именно на это.

Курт забрался на койку с ногами и открыл книжку. На форзаце была надпись: «Дорогому сыночку в день окончания колледжа. Надеюсь, что это поможет тебе совладать с эмоциями. С любовью, мама».

Странно было осознавать, что где-то там, в другой жизни у них всех были семьи, которые их любили. И у них могла быть другая жизнь. Быть может, если бы не чертовы идеи правительства, Хантер бы учился на астрофизика, у него была бы девушка, и он мог бы жениться, завести семью. Но теперь всего это не будет. Никогда не будет.

Сразу же за титульным листом лежал вчетверо сложенный кусок бумаги. Курт развернул его и тихо пискнул: это был тот самый рисунок, который когда-то нарисовал Себастиан. Курт не мог знать, как именно Хантер его заполучил, но тот факт, что он сохранил его, показался Курту невероятно трогательным. С тех пор, как он видел рисунок в последний раз, к нему прибавилась приписка: «Ты не такой идеальный, как здесь, но мне хватает и этого. С.С.» Это все было слишком личным, но в то же время Курт был рад, что они пережили такие чувства друг с другом.

Судорожно выдохнув, Курт перелистнул страницу. Каждая новая запись начиналась с аккуратно выведенной даты и не занимала и половины листа.

23-VII

Очередной день моей «взрослой» жизни.

Несмотря на это, я все еще живу дома, на полном попечении. Мама не хочет отпускать меня никуда, но отец полностью на моей стороне. Армия – это действительно то, что мне нужно. Как бы я ни старался, у меня ничего не выходит. Хватит мечтать о том, чему никогда не бывать. Я не спасу миллионы жизней чирканьем бумаг. Больше пользы будет на практике и в реальных боевых действиях.

27-VII

Весь день пытался успокоить маму, после чего она все же согласилась. Сначала, я даже не поверил. Она действительно меня отпускает. С другой стороны, это может быть какой-то ход, потому что она сделала это слишком легко… Вдруг она все же обижается на меня?

Нет, не обижается. Отец все же ее переубедил. Ну, хотя бы одна моя мечта сбудется.

Следующие несколько записей содержали небольшие отчеты о жизни Хантера в армии, Курту они казались не особо интересными. Пока он не зацепился взглядом за относительно небольшую запись.

15-II

Сегодня весь день преследует чувство непонятной тревоги. Начальство ничего не говорит, но я вижу, что что-то случилось. Ненавижу неопределенность.

Запись оборвалась, а затем продолжилась, спустя несколько строк.

Позвонила только что. И папа… Черт, я… Нет, завязываю с этим.

Следующая запись расположилась на новой странице и датирована была примерно полугодом спустя. Она была довольно большой, по сравнению с остальными. Курт провел глазами по строчкам и тут увидел имя «Адам». Внутри все похолодело.

31-VIII

Не пойму, что не так. Все, вроде, в норме, а все равно, какое-то странное чувство неправильности.

С последней записи прошло… ого, полгода. Многое изменилось, и я не думаю, что когда-нибудь смогу чувствовать так же, как раньше. Меня повысили до лейтенанта, жаль, что мама так и не узнала. С тех пор, как она и папа… Не важно.

Мне повезло, меня выбрали для операции спасения. Земля погибает, и люди вместе с ней. А я попал, просто так, просто, потому что я – военный. Интуиция не подвела, и я спасусь. Да только я вовсе не рад этому.

Ах да, сегодня произошел занятный случай. В мои обязанности входит проверять личности людей, проходящих на корабль. И вот пару часов назад я отправил восвояси двоих ребят с липовым письмом. То есть письмо настоящее, но оно принадлежало не им. Тогда мне показалось это правильным, а сейчас думаю, что я просто обрек двух человек на смерть.

Да, я не должен был их пускать, но все же…

И вот снова. Я думаю об этом «Адаме», и это странное чувство в груди. Как будто легкие сдавливает. Никогда такого не было, и, честно говоря, меня это пугает. Это просто ненормально. А может, это чувство вины?

Нет, тут что-то не так, и я не знаю… Но, может, мне только кажется?

7-IX

Нет, Кларингтон, тебе не кажется. Хотя бы потому, что ты намеренно спас того парня. Будто они не знали, что я их вижу.

Меня всю жизнь растили с установкой на то, что когда-нибудь появится девушка, которую я назову своей женой, и которая родит мне сына. И до вчерашнего вечера я был твердо уверен в том, что я ее встретил. Куинни милая и веселая, она безумно мне нравится, но…

Не из-за нее у меня голова кружится, и не она заставляет мой желудок сжиматься от одной мысли о ней. Я бы не рискнул бы назвать это чувство любовью, потому что… А, что уж, я никогда не верил в любовь с первого взгляда, все это чушь. Но вот влюбленность…

Себастиан. Мне хочется улыбаться, как только я произношу это имя. Но тут же себя одергиваю и ругаю. Потому что так нельзя. Я ничего не знаю об этом парне, может, он даже и не… Нет, ну я-то точно не гей. Уверен в этом. Практически. Наверное. Я не знаю.

Курт почувствовал, как улыбка растянулась на его собственном лице. Это было так странно, в тоже время, так ожидаемо. Когда он начал читать, он предполагал, что найдет нечто подобное.

21-IX

Он бесит и доводит меня до белого каления. И делает это специально, я уверен. И я бы мог его понять, я никогда особо приветлив с ним не был, но, черт, это уже чересчур! Я не врагом ему хочу быть, почему он не понимает этого?

И мне страшно. Страшно, что когда-нибудь я спасти его не успею.

Следующие несколько страниц занимали подобные записи, но не было последовательных и ежедневных. Хантер относился к дневнику не очень добросовестно и писал только в моменты особых эмоциональных всплесков.

5-X

У меня до сих пор трясутся руки. Что же я наделал? Зачем я все это сказал? В голове все еще стоит испуганное лицо Баса. Я не должен был… Нельзя было так срываться.

Но ведь, по сути, он сам виноват. Никто не просил его идти за мной. И если бы я не заметил, то всего секунда, и… Нет, все закончилось, все хорошо. А иначе бы я себе этого никогда не простил.

Курт перелистнул страницу, и по телу словно прошел удар электрошока. На странице была выведена дата их появления на «Авроре». А это значило, что дальнейшее чтиво может оказаться слишком личным. Но он и так прочел уже достаточно, так что терять было нечего.

16-X

Я не знаю, что именно люди пишут в таких случаях. Но мне хочется кричать. Просто кричать от радости.

Он мой. Вот так просто. Он мой. Фраза странная сама по себе, а если задуматься, так и вовсе сумасшедшая. Но он мой. Себастиан мой. Окончательно и бесповоротно. Я не дам ему уйти, ни за что не дам. Я даже рад нашей с ним глупости, которая привела нас обоих к этому. Быть может, это просто судьба, и так должно было случиться. А может быть, мы и правда имеем власть над будущим. Но я знаю, что мое только рядом с ним.

12-XI

Я нашел его. Нашел выход. Меня немного раздражает тот факт, что я не сам все сделал, но иногда помощь не повредит.

Узнавать правду не всегда приятно. Мне было мерзко услышать, что страна, которой я служил, относилась ко мне не меньше, чем к отбросу. Но теперь я знаю, что нужно делать. Я смогу все исправить. Смогу сделать так, чтобы я и Себастиан получили свое чертово «долго и счастливо»! Потому что мы заслуживаем этого!

14-XI

Никогда не спешите с выводами. За все хорошее приходится платить. Иногда цена может быть слишком высока для вас, но вам придется ее выплатить. Хотите вы того или нет.

Я никогда не участвовал в восстаниях, никогда их не организовывал. И сперва эта идея казалась захватывающей. А сейчас я смотрю на спящего Баса и думаю: а во что я вообще ввязался? Я поставил на карту все, что мне дорого.

Когда Курт перевернул страницу, его дыхание перехватило. На листе стояла дата – канун восстания. Курт боялся читать то, что написал Хантер, боялся найти там что-то, что вернуло бы боль от потери. Он боялся, но все же принялся читать последнюю запись погибшего друга.

23-XI

Я люблю Себастиана Смайта. Я люблю в нем все: его шутки, его смех, его яркие зеленые глаза. Его миллион родинок по всему телу, которые похожи на созвездия. Я люблю его всего и каждую его черту в отдельности. И от этого сейчас я чувствую, что умираю.