Текст книги "Влюблённая по собственному желанию или Преданная (СИ)"

Автор книги: bezdelnitca

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== Знакомство ==========

Её зовут Китнисс Эвердин. Ей девятнадцать. Сразу после школа она пошла по неприглядной стезе, чтобы отомстить. Кому и зачем – она разберётся после, спустя время. В своей области она станет элитной, но не за какие-то заслуги – просто в кои-то веки удача не обойдёт её стороной и она вовремя окажется в нужное время и в нужном месте…

В день своего совершеннолетия она пришла сюда впервые. Уже учась в старших классах она определила для себя, каков её путь, и тщательно готовилась к нему: разговаривала с будущими коллегами, наблюдала за клиентами, прислушивалась ко всем мимолётным советам и замечаниям, которые доводилось услышать. Несмотря на то, что сотрудницы данного заведения были дружны между собой, секретами очарования (читай, профессионализма) делиться никто не спешил – это их хлеб насущный, поэтому каждая старалась утаить свою изюминку, особенность, которая привлекала клиентов, заставляя их обратить свой взор в сторону полёта конкретной ночной бабочки.

Сюда приходили мужчины чьи жёны, по их мнению, за годы супружеской жизни посмели всю имевшуюся между ними сумасшедшую страсть, весь потрясающий эротизм соития, гармонии их душ и тел использовать в виде кнута и пряника. Выполняя навязываемый обществом и традициями супружеский долг уже не приносил блаженства. Это уже стало механикой. Тем, что могла дать любая случайная девушка.

Переступив порог заведения первый раз, Китнисс была приятно удивлена царящей вокруг доброте, дружелюбию и даже некому уюту, который не все были способны увидеть и почувствовать. Да, клиенты попадались разные, но женская солидарность в этих стенах не была пустым словом. Хозяйка дала ей месяц, под предлогом «отгуляй своё совершеннолетие, попрощайся с родными». «Заверши все свои дела снаружи этого дома, – сказала дама, – потому что после вступления в клуб ты не сможешь покинуть его вплоть до своего двадцатипятилетия». Она давала шанс уйти, чтобы не вернуться, но девушка им не воспользовалась.

Хозяйку звали Маргарет. Эта женщина внушала какое-то успокаивающее доверие одним своим видом, но одновременно излучала власть и уверенность, которая присутствовала в каждом её движении и каждом взгляде пронзительных карих глаз, которые будто смотрели внутрь собеседника, выискивая самые сокровенные тайны и секреты. Её вид у многих вызывал восхищение. Её либо ненавидели, либо хотели быть ею.

Марго выглядела достаточно молодой, и её подопечные были убеждены, что она с лёгкостью может дать фору любой из них; тонкая талия, затянутая в корсет, привлекающее мужские взгляды декольте, всегда идеальная кожа и макияж – Марго соответствовала статусу своего заведения. Ни один уважающий себя мужчина не появился бы в публичном доме, чья хозяйка не выглядела бы желанной и сексуальной.

Через месяц, выделенный ей «на раздумья», как про себя назвала этот период Китнисс, она пришла снова. Марго скалилась, ругала, что такая непутёвая – она же дала достаточный срок, чтобы отгулять свою невинность. Объясняла, что за это не столь большая надбавка, чтобы лишаться такой возможности. Пыталась ещё раз выпроводить, но это не имело смысла – девушка уже стояла с чемоданами, полная решимости оставить последнее слово за собой.

Маргарет приютила девушку и дала освоиться. Прошел ещё месяц, за который Китнисс перезнакомилась с большей частью обитателей дома и адаптировалась к новому месту жительства. Привыкла к обстановке, атмосфере, которая царила в этом месте – одаривающем уютом одних и забирающем его у других.

Вызвала Хозяйка новенькую к себе внезапно, ближе к полудню: обычно в это время девочки, выпроводившие последнего клиента рано утром, либо спали, либо (страдающие бессонницей), проводили свой досуг листая глянцевый журнал, в поисках новых способов привлечь и удержать.

Кабинет Хозяйки не слишком отличался от других комнат в этом здании, но всё же роскошное убранство не могло остаться незамеченным. Преобладающий красный вовсе не смотрелся вульгарно, скорее тепло; иной расцветки даже представить было сложно. Цвет Марго был именно красный и никакой другой.

Когда девушка вошла, Хозяйка сидела за своим столом, закинув ногу на ногу и слегка откинувшись на спинку кожаного кресла. Шторы на окнах позади были слегка зашторены, и в комнате царил полумрак.

– Там, за дверью, сидит молодой человек, – приступила Марго сразу к делу, указывая на одну из дверей с решетчатым узором на стекле, за которой находилась комната для переговоров. – У нас он впервые. Воспитанный, деликатный, симпатичный. Хочет стать постояльцем. Взгляни на него, поговори, заинтересуй. Понравишься – отдам тебя ему, – закончила женщина, открывая дверь, где находился герой дня.

Спиной к ним сидел светловолосый парень. Он был спокоен и восседал на предложенном ему кресле, как на троне. Скрип двери выдал Китнисс, хотя та и не собиралась скрываться. Но парень не обернулся. Девушка обошла его справа и села напротив.

Он внимательно оглядел её, а она изучала его.

– Я Китнисс. Буду твоей, – произнесла она отчётливо. И тут же поспешно добавила: – Если хочешь.

– Пит.

Мысли в хаотичном порядке двигались в голове, но никак не желали складываться в связные предложения, с помощью которых можно было хоть как-то продолжить разговор. Поэтому Китнисс больше не знала, что сказать. Она уже дала своё согласие, не задавая лишних вопросов: в мыслях она уже давно решила, что не будет капризничать. Наслышанная историй о разных извращенцах, и сегодня увидев перед собой этого блондина, девушка не смогла разглядеть в нём изъян, который бы её насторожил. Интуиция давала добро.

Перед ней в роскошном сером костюме и голубой рубашке, под цвет глаз, сидел молодой человек, определённо старше её по возрасту. Весь его вид говорил о том, что он представитель влиятельного и состоятельного слоя общества. Светлые волосы обрамляли удивительно красивое лицо, достойное резца скульптора. Твёрдая линия рта, прямой нос, ярко-голубые глаза. Он обладал красотой, переплетённой с изысканной мужественностью.

После повисшей в воздухе паузы глаза его слегка сузились, однако лицо оставалось бесстрастным.

Тишина затягивалась и постепенно начинала угнетать. Китнисс уже не пыталась скрыть своё смущение – жутко покраснела и невольно ёрзала на стуле от проницательного взгляда молодого человека, но уйти не могла. Не хотела. А он буквально впился в девушку оценивающим, просвечивающим насквозь взглядом своих голубых глаз.

– У тебя когда-нибудь был секс? – Пит пытался деликатнее задать свой вопрос, но не смог сформулировать иначе. Он как-то и не подумал обговорить это с дамой, встретившей его.

Китнисс растерянно подняла на него глаза и судорожно сглотнула. Сердце её забилось быстрее, губы непроизвольно приоткрылись.

– Нет. Ещё нет, – поправилась девушка.

Взгляд юноши изменился – и в нём появилась испепеляющая сила воли, буквально вытягивающая воздух из лёгких девушки.

От царившей в комнате неловкости их отвлёк стук в дверь. Не дожидаясь разрешения, в комнату вошла Маргарет.

Она была удивлена картине, представшей её взору: двое сидели, словно статуи. Не ограниченные в свободе действий, молодые люди уже при первой встрече норовили залезть девушке под юбку, или, как минимум, облапать её всю. Сейчас привычной для неё картины не наблюдалось, всё шло не по привычному для неё плану.

За тот час, который Хозяйка провела снаружи, она сделала вывод, что пристроила свою новенькую: та не вышла, парень тоже не покинул помещение. Но теперь Маргарет была расстроена, хоть и не подала вида: судя по обстановке, общий язык они не нашли, а лучше этого вариант для Китнисс вряд ли что подвернётся; девчонке уже давно пора работать, чтобы самостоятельно оплачивать своё проживание и питание. До этого дня плата за содержание Китнисс снималась с общего счёта, – сотрудницы слишком уважали и ценили Хозяйку (и далеко не последнюю роль в этом играла её справедливость по отношению к своим подопечным), другими словами, жалоб на иждивенку не было, но и затягивать с безработицей Китнисс Марго больше не смела.

– Что вы решили? – спросила она, не обращаясь к кому-то из них конкретно.

Китнисс потупила взор: её ответ для Хозяйки ничего не значит, а Питу она его уже озвучила.

– Я хотел бы поговорить с вами наедине, – нарушил тишину блондин.

Китнисс вскинула брови, но не сдвинулась с места, ожидая разрешения от Хозяйки.

– Китнисс, выйди.

Как только за девушкой закрылась дверь, парень громко произнёс:

– Она делетант.

Китнисс ещё не решила, что ей делать, поэтому продолжала стоять возле двери и всё отчётливо расслышала. Услышать подобное от него ей было неприятно. В его голосе ей послышались нотки осуждения, которые и вызвали у неё обиду: даром она ему такая наивная, со своим «буду твоей», как выяснилось, не нужна. Видимо, именно об этом говорила Джо, когда произносила своё едкое: «Не каждый хочет быть открывашкой». Она и рада была бы вернуться к себе в комнату, но указание Хозяйки было только выйти.

Китнисс чувствовала себя неловко из-за того, что не знала, куда себя деть. Ожидание казалось вечным, а слова, что доносились из-за слишком тонкой двери, лишь слегка приглушающие голоса говорящих, – обидными. Не желая бродить по кабинету, девушка опустилась на кожаный диванчик, сложила руки на коленях, нервно теребя ткань одежды. Она смотрела на картину, висевшую на стене, разглядывая причудливые узоры на раме, но продолжала слышать каждое слово, доносившееся из соседней комнаты.

– Вы сможете воспитать её под себя, – тараторила Хозяйка в надежде, что шанс ещё не упущен. – Она молода и обучаема. Если у вас есть какие-то требования, я сама займусь её подготовкой. Что вам не понравилось – внешность, поведение, одежда?

– Полагаете, что дело только в этом?! Я пришёл приятно провести время, а вы мне предлагаете заняться, с ваших слов, огранкой бриллианта. Заплатив деньгами, я же и должен заниматься её воспитанием?..

Внезапно что-то изменилось в лице Маргарет – глаза блеснули гневным огоньком, нос был вздёрнут, губы высокомерно сомкнуты. Отчасти, причиной послужили воспоминания, лишь на мгновение промелькнувшие у неё в голове…

– Внешность – такая обманчивая штука, не считаете? – намекнула она, прищурив взгляд и, не мигая, смотрела на юношу, сидящего напротив. Выдержав паузу, женщина расслабилась, сбавив тон: терять клиента было полным безрассудством, но и от колкости не удержалась. Она берегла девочек. Насколько могла. Жаль, что её саму некому было беречь… Она снова заговорила, только теперь в её голосе отчётливо проскакивали стальные нотки: – Вы… Впрочем, как и многие другие, пришли за горячим…

– Достаточно! – прервал её попреки парень, вставая из кресла: его хотят пристыдить?! – Я ваших правил не знаю! Стоило обговорить нюансы.

Он распахнул дверь и вышел в коридор, где Китнисс терпеливо ждала окончания их разговора. Хоть она и сидела на диване с почти равнодушным выражением лица, и взгляд её был направлен в стену, было очевидно, что она слышала всё, несмотря на то, что вышла из комнаты.

– Сколько я вам должен? – обратился Пит к Хозяйке.

– Нисколько. – Женщина уже остыла и присаживалась на своё рабочее место.

– Всего доброго.

– А с ней-то мне что делать? – спросила вдогонку Хозяйка.

– Разберёмся, – удивив самого себя. Китнисс тоже облегченно выдохнула – «Не отказался!» – что не осталось незамеченным парнем. – До свидания, – чуть улыбнувшись, обратился он к ней и вышел.

Именно так Китнисс познакомилась с Питом Мелларком.

Комментарий к Знакомство

http://s020.radikal.ru/i717/1511/84/c412975dc141.jpg

Хозяйка – Маргарет (образ Доктора Горски / Мадам Вера Горски из «Запрещённого приёма»)

========== Первая ночь ==========

Он пришёл через неделю. Никто не знал, как ей себя вести и что нужно приготовить. Требований он не озвучил, дополнительной информации не предоставил.

Коллективно было принято решение: классическое чёрное платье до колен, туфли на высокой шпильке, распущенные волосы.

Но всё было напрасно.

Китнисс находилась в вестибюле: большое скопление людей придавало ей уверенности перед предстоящей ночью. Девочки то и дело подходили и подбадривали её, не забывая напоминать, как напутствие: «Как представился, так и называй». Алкоголь употреблять было запрещено. Да Китнисс и сама не хотела – воспитание не то. И единственное, что помогало ей успокоиться, – это ходить по залу, приветливо здороваться и любоваться разнообразием предоставляемых закусок, от которых она тоже любезно отказывалась: чтобы не размазать помаду и сохранить свежесть дыхания.

Условились к восьми, но взор Китнисс был пленён входной дверью, ожидая Пита.

Он подъехал к половине восьмого и решительно вошёл в заведение. Она увидела его первой – затем он поймал её взгляд и, поравнявшись с ней, извиняющимся тоном произнёс:

– Здравствуй. Подожди меня здесь, хорошо? – договаривался он с ней, как с маленькой, до конца не осознавая, куда и зачем пришёл. – Я хочу поговорить с вашей Хозяйкой.

Девушка испугалась: он передумал? И что же делать? Как задержать его? Не дать уйти? Но в то же мгновение она вспомнила и радостно сообщила:

– А её сегодня нет. Она была, но только утром.

Парень был явно озадачен и в скоростном режиме пытался сообразить, как себя вести дальше. Он винил себя, что отложил всё на последний момент, так и не выкроив пару часов в начале недели, чтобы приехать и поговорить.

– Значит, не судьба. Перенесём наш разговор. Ты поела?

– Нет, я не голодна. Но я знаю, где тебя могут накормить, – улыбнулась Китнисс.

– Могу обойтись закусками, – заикнулся парень, но девушка уже перехватила инициативу:

– Да брось! Пошли, – потянула она его за собой, но потом резко отпустила. Ей не положено себя так с ним вести, а как положено – она ещё не усвоила. Учтиво – да, с послушанием – без сомнения. – Извини.

Парень удивленно посмотрел на неё, не понимая, за что она извиняется, но выяснить это не удалось:

– Китнисс, девочка моя! Почему ты не в зале? – к ним шла женщина средних лет, озаряя улыбкой весь коридор, залитый приглушённым светом. Парня она заметила лишь подойдя чуть ли не вплотную – и тут же осеклась.

– Простите, – залепетала она, не понимая, как такое могло произойти: парочки часто обжимались в коридоре, и она их умело игнорировала… но Китнисс же не такая! «Нет, была не такая», – подумала она, вспомнив, что новенькой этой участи не избежать. Так вот, значит, кто этот молодой человек…

– Здравствуйте, – вежливо поприветствовал юноша. – Это Вы нас простите.

Его тон успокоил кухарку: им было категорически запрещено общаться с посетителями – и даже с самими девочками, когда те были с клиентами, – но парень внушал доверие и она сочла, что он не выдаст её.

– Мне обещали ужин, – напомнил парень затихшей Китнисс цель их прибывания здесь.

– Так это вы по адресу! – женщина окончательно приободрилась и уверенно повела ребят в столовую. Когда дверь открылась, Пит почувствовал на себе поток горячего воздуха. Замыкающая цепочку девушка заметила, как он слегка отпрянул. Поварихи хлопотали около плиты в таком состоянии души и тела, которые заставляли опасаться, как бы они в конце концов сами не воспламенились.

– Здесь всегда так, – сказала Китнисс. – Печки работают практически без перерыва, некоторые даже перегорали неоднократно. Когда есть посетители – готовят горячие блюда, чтобы подавать, не разогревая; когда их нет – готовят то, что подаётся в холодном виде, – выпечку, салаты. А какое здесь разнообразие десертов! Это нечто потрясающее, тебе стоит попробовать!

На кухне юной девушке всегда были рады: с первых же дней, пока осваивалась с режимом «Тюльпана», она часто помогала поварихам – и те очень к ней привязались. Здесь, в кругу знакомых, Китнисс вела себя раскрепощённо. В области кулинарии она была осведомлена значительно лучше, чем её коллеги, она это сразу поняла. Девушки редко готовили сами: заботливые повара всегда оставляли в холодильнике что-нибудь, чтобы заморить червячка, а сытным обедом или ужином себя мало кто баловал – нужно было заботиться о фигуре.

– Парень, ты что будешь-то? – уже по-свойски спросила их кухарка, которая шла впереди. Здесь, на своей территории, она чувствовала себя уверенно, а раз уж юноша не побрезговал войти сюда – значит, свой человек.

– На Ваше усмотрение. Я просто не успел поужинать, боялся опоздать, хотя в итоге всё равно не успел, – упомянул он о несостоявшемся разговоре с Хозяйкой.

Китнисс больно кольнули его слова, но она тряхнула локонами, отгоняя дурные мысли.

– Девочка, ты головой здесь так не тряси, волосы в еде мало кто жалует.

– Ой, простите, – Китнисс ловко заплела косичку и уже было бросила быстрый взгляд на руку, собираясь снять с неё резинку для волос, – но тут же застыла. Она в вечернем платье, и её деревенские манеры с привычкой носить на запястье пару резинок на всякий случай давно пора оставить в прошлом. К тому же ей так долго укладывали её непослушные волосы – а она разом всё разрушила, в то время как Пит всё ещё здесь и у них ещё ничего не было. Она судорожно расплела косу обратно и извинилась взглядом перед кухаркой, указав на Пита.

Пит намерений девушки, разумеется, так и не узнал: он был очарован витающими в воздухе ароматами и почти не обращал внимания на происходящее.

Уже через пару минут перед молодыми людьми стоял поднос из трёх блюд на две персоны.

– Я не голодна! – запротестовала Китнисс, но повариха так на неё посмотрела, что девушка решила ей не перечить.

Парень уже было сел на ближайший табурет за круглым столом, как услышал тихий голос Китнисс:

– Пит… нам лучше подняться наверх. Мы не должны здесь находиться.

Она первый раз произнесла его имя – и это приятно ласкало его слух.

– Да, разумеется, – согласился он, поспешно поднимаясь. – Веди. – Парень подхватил одной рукой поднос и направился к двери.

Уже шёпотом девушка спросила у кухарки:

– А можно конфету?

Парень, который всё же расслышал её вопрос, задержался у выхода и с улыбкой обернулся.

Китнисс любила сладкое – и здесь её баловали. В принципе, она была единственной, кто эти конфеты ел: они подавались гостям, но состоятельные постояльцы наелись этих конфет у себя дома на сто лет вперёд. Другие же жители «Тюльпана» игнорировали их, ибо «сладкое – зло для фигуры», – цитировала Диадема.

– Бери, девочка моя, бери, сколько хочешь, – протянула ей женщина миску со сладким.

Китнисс запустила ладонь в тарелку и набрала полную горсть – взяла бы и больше, да ладошка маленькая. Только сейчас она почувствовала на себе любопытный взгляд парня. Китнисс уже было протянула руку, чтобы вернуть конфеты на место, как парень в приказном тоне сказал:

– Неси сюда, – и весело рассмеялся, когда ошарашенная девушка застыла на месте от звука его голоса. – Клади на поднос, не бойся, я не возьму.

Она доверчиво положила свой трофей на поднос и прошла вперёд, обгоняя парня.

Когда они скрылись за дверью, по щеке кухарки покатилась скупая слеза. Женщина еле сдержалась, чтобы не остановить парня и не попросить его не обижать Китнисс. И так было каждый раз. Каждый раз, когда её девочки уходили девушками, а возвращались женщинами.

***

Они расположились на полу – Китнисс не знала, для чего в её комнате предназначен этот невысокий столик овальной формы, но использовала его как заблагорассудится. Сейчас же он благополучно компенсировал отсутствующий обеденный стол, с учётом того, что сидеть приходилось на полу. Подобным образом стол ею был использован впервые: девушкам запрещалось проносить еду в комнаты, но сейчас был не тот случай, к тому же она это сделала не для себя.

Парень ел неторопливо, всё тщательно прожёвывал и изредка прерывался на диалог:

– Расскажи о себе.

Китнисс задумалась. Здесь все именно так и начинали своё знакомство: каждый рассказывал о себе то, что позволял узнать другим; то, что считал достаточно важным. Но отвечать Китнисс затруднялась. Она была в замешательстве – ведь клиенту не расскажешь беззаботно то же, что девчонке-напарнице. Любая подружка как услышала – так и забудет; как говорится, отвернулась – ушла мысль. А он – другое дело: он всё запомнит и будет делать о ней выводы, опираясь на эту информацию. Тут нужно взвешивать каждое слово, чтобы понравиться ему. Не болтать же о том, как она провела день и что ела на обед. А что ему интересно – она не знала. И спросить стеснялась.

– Мне шестнадцать. Исполнилось. В мае. – Вот, собственно, и всё. Больше рассказывать ей было не о чем. Да этот лепет и рассказом не назовёшь – так, промямлила что-то, чтобы только не молчать. Ну, что ей ему о себе рассказать?

Он будто услышал её и начал задавать наводящие вопросы:

– Семья есть?

– Была. Они умерли.

– Расскажешь о них?

– Папа был шахтёром, а мама – медсестрой. Они познакомились, когда им было, как мне сейчас. С тех пор всегда были вместе. У них родились я и моя сестрёнка Прим. Первой умерла мама. Папа потом часто говорил, что исцелять других она могла, а себя не сумела. В заключении указали – остановка сердца. Да только один Бог знает, что там было на самом деле. Мама у нас никогда ни на что не жаловалась, терпеливая была. Может, и скрывала что. А потом я в этом убедилась – по тому, как отец вёл себя. Он быстро смирился с утратой. Будто долго готовился к этому. Смирился, а справиться не смог – истощение организма. Остались мы с сестрёнкой вдвоём – и нас уже распределяли в детские дома, когда вмешалась Сальная Сей, наша соседка. Они с мамой очень дружны были. Сей оформила опекунство. Мне было четырнадцать – именно тогда и было принято решение прийти сюда. Надо было помогать Сей…

– И ты выбрала самый лёгкий путь.

Китнисс вздрогнула. Сначала от звука его голоса – она и забыла, что в комнате есть ещё кто-то, кроме неё. А потом от смысла того, что он сказал. Он осуждал её. Ею овладела злость – и она уже набрала в грудь воздуха, чтобы высказать Питу всё, что думает.

Что это не такой уж и лёгкий путь – она это знала со слов своих коллег и из собственных выводов, сделанных в процессе стороннего наблюдения. И что прийти ей к этому «пути», как он выразился, было тоже совсем нелегко – она в любом мужчине на улице представляла потенциального клиента, под которым ей придётся лежать, и при каждом мимолётном прикосновении чужих рук – было ли то во время школьных игр в догонялки, когда ученики ловили её, или на рынке, когда продавцы отдавали ей товар и принимали деньги, – она пыталась свыкнуться с мыслью, что, возможно, эти руки когда-нибудь будут гладить её тело. Что ей было невыразимо стыдно перед Прим, потому что она понятия не имела, как объяснить, почему они больше не будут жить вместе и куда именно ей придётся уйти. И что она бы с радостью поступила в училище – но тогда их некому было бы содержать, ведь для любезно приютившей их Сей они и так были обузой, – а так хотя бы Прим сможет учиться, сможет посвятить себя врачебному делу, как мама… Прим так хотела этого, а Китнисс желала ей только самого лучшего.

А он… он не имел никакого права её осуждать! Он – тот, у кого, судя по всему, есть всё. Тот, кто сам обратился сюда…

Но Китнисс осеклась. Нельзя было поддаваться на провокации. Она уже давно поняла, что скрывать свой род деятельности ей долго не удастся и что тех, кто осудит её, будет много. К тому же, он оплачивает её, а значит, имеет право делать, что хочет. И говорить. А она должна вести себя кротко – это правила она запомнила хорошо.

Однако Пит и не ждал никакого ответа. Он продолжал неторопливо поглощать содержимое тарелки. Время шло – а он всё не приступал к действиям. Напарницы, конечно, говорили, что для самого процесса иной раз достаточно и пяти минут, но Китнисс думала, в первый раз это будет дольше. Также её предупреждали, что Пит не останется ночевать. А во сколько он уйдёт – неизвестно. Она томилась в ожидании, глядя на стрелки часов, но спросить не смела: он хозяин её времени.

– Мне не нравится чёрный.

Китнисс вновь дёрнулась. «Чёрный?» – не поняла она. Ах, да. Она сегодня в чёрном. Пит же был в светлых брюках и бежевом свитере, который сам по себе внушал уважение к его обладателю. Если чёрные лакированные туфли она сняла уже при входе, то платье всё ещё было на ней.

– Мне переодеться?

– Как хочешь.

Она ухватилась за это небрежное «как хочешь» – и, вскочив на ноги, бросилась сначала к шкафу, откуда вытащила первое попавшееся платье не чёрного цвета, а затем – в ванную.

Оставшись одна, она не выдержала. Содрогаясь в конвульсиях, обессиленно опустилась на пол и беззвучно заревела.

Ему не нравится.

Чтобы успокоиться, достаточно было просто побыть в тишине и сосредоточиться на дыхании, по возможности прогоняя все мысли и образы, которые толпой набежали в голову. Только сейчас она осознала, как болезненно реагирует на все его фразы, начиная с: «Был ли у тебя секс?», заканчивая выбранным ею платьем. Она сама его выбрала, ориентируясь на известное: «Маленькое чёрное платье должно быть в гардеробе каждой женщины». Может, подумала Китнисс, она вообще ему не нравится? Может, он считает, что её ему навязали? Может, об этом он и хотел поговорить с Хозяйкой, но: «Не судьба»? Он ведь даже ни разу не попытался к ней прикоснуться, хоть и руку не одёрнул, когда она сама до него дотронулась там, в вестибюле.

Или его замечание по поводу «лёгкого пути». Он что, думает, что она сама не знает, какое она ничтожество? Что ничего ей в жизни уже не добиться? Думает, что она гордится своим выбором?

Но всё же слёзы, по большей части, вызвал рассказ о своей семье, хоть фраза: «Мне не нравится чёрный» и стала решающей. Пит же наверняка догадывается, что это всё для него. Так нежели нельзя в ответ проявить хоть немного такта? Несмотря на то, что её услужливость оплачена им?..

Девушка всё возвращалась то к одной, то к другой своей мысли и упорно взращивала в себе ненависть к нему – или, скорее, к его отношению к ней. Но не могла. Он прав. Может, и не во всём, но во многом. К тому же, возможно, они больше никогда не увидятся – сегодняшняя ночь же когда-нибудь закончится, а визиты, зачастую, одноразовые. Сегодня уже ничего не изменитьь – придётся смириться и вытерпеть, чтобы он ни сказал или ни сделал.

В зеркале она увидела своё заплаканное лицо. «Рёвушка-коровушка», – усмехнулась она и вспомнила одно из правил, о котором упоминали её напарницы: не показывай мужчинам своих слёз. Никогда.

Что делать – она понятия не имела. Но выйти так не могла. Сполоснув лицо холодной водой, вытерла его насухо и переодела платье. Голубое. Посидела на краю ванны, ожидая, пока с лица спадёт краснота, и нанесла немного пудры.

Взгляд её упал на квадратный пакетик, переданном ей ещё до его прихода, о котором она успела позабыть.

Взяв его в руки, девушка вышла. Он поднял на неё взгляд и спросил:

– Всё в порядке?

– Да, – прохрипела она и, чуть откашлявшись, протянула ему презерватив. – Я не знаю, когда его использовать. Возьми.

Он перевёл взгляд с девушки на пакетик – и обратно.

«Возьми уже!» – мысленно кричала она, чувствуя в руке дрожь. Сейчас же выбросит, в конце концов! Парень осторожно выхватил пакет, не прикасаясь к девушке.

– Он нам сегодня не понадобится, Китнисс.

– Почему? Это одно из нерушимых правил.

– Мы не будем заниматься сексом. Пока.

– Почему? – Китнисс всё ещё не понимала, что она сделала не так. Завтра её наверняка вызовут в кабинет Маргарет, и она имеет право хотя бы знать причину. – Почему? – настойчиво повторила она.

– Хочу, чтобы мы лучше узнали друг друга… А сейчас мне пора. Я и так задержался, не планировал столько времени сегодня провести с тобой. Проводишь?

– Ты ещё придёшь? – уточнила она удивлённо.

– Обязательно! – заверил он её, будто были ещё какие-то варианты. – Только не знаю, когда.

Уже возле калитки он протянул ей маленькую коробочку.

– В честь нашего знакомства. Хотел подарить, когда ты выйдешь из ванны, подумал, как же ты удачно платье подобрала – голубое. Гармонировало бы. Но ты спутала все мои планы со своим презервативом, – улыбнулся он. – Бери!

Она осторожно взяла коробочку в руки.

– Можно посмотреть?

– Мне бы было приятно, если бы ты его ещё и носила.

Она открыла коробочку, в которой лежала цепочка с кулоном с синим сапфиром.

– Спасибо, – прошептала она одними губами. Дарителя следует поцеловать?

Но Пит уже обошёл машину и находился возле двери со стороны водительского сидения.

– До свидания, Китнисс, – попрощался он, как в первый раз. – Беги внутрь, а то простудишься.

Но она так и продолжала стоять, наблюдая, как он быстро отдаляется от неё в своём автомобиле.

Комментарий к Первая ночь

Собственно, кулон и платье в моем представлении:

http://s017.radikal.ru/i417/1409/26/6fa26e4d48f8.jpg

http://i037.radikal.ru/1409/f5/7b8864f5e645.jpg

========== В летнем саду ==========

На следующий день все задавали Китнисс один и тот же животрепещущий вопрос: «Ну как?» Было немного обидно, что ей нечего им рассказать.

– Не встал? – громко спросила Джо.

– Кто? – наивно спросила Китнисс, не понимая, о чём речь. Все по-доброму рассмеялись и объяснили ей суть вопроса. – Я не знаю, – смутилась Китнисс ещё больше. – А как узнать?

– Подрастёшь – узнаешь, – отрезала тут же Джоанна.

***

Хозяйке она рассказала всё, как на духу: и то, что он пришёл пораньше, чтобы увидеться с Маргарет, но не успел; и как он ужинал (скрыв некоторые детали); и как он осудил её выбор профессии, и как ему не понравилось, как она выглядит; и как он отказался от неё, но сказал, что они ещё увидятся. И показала кулон.

– А почему не носишь? – поинтересовалась дама.

– Так Пита ж здесь нет.

– Ты для себя носи. Или не нравится?

– Нравится. Очень. Только… а если вдруг потеряю? Он рассердится.

Женщина улыбнулась уголками губ и отправила Китнисс к девочкам – те сумеют её развеселить и рассеять осадок, оставшийся у неё от прошлой ночи.

***

Прошла ещё неделя, а Пита не было. То есть он приезжал, но не к Китнисс. Сначала она испугалась, что к другой девушке, но её быстро успокоили – всего лишь поговорить с Хозяйкой.

К Китнисс он не заходил. В ту ночь она плакала горючими слезами: она и сама не осознавала, с чем связаны её слёзы, – может, накопившееся за последнее время находило таким образом выход, откликаясь слезами каждый раз, когда парень задевал её словом или делом?

Объявился Пит на десятый день. Всё так же к восьми.

– Привет!

– Здравствуйте, – Китнисс неосознанно перешла на «вы», обнажая тем самым перед ним своё раненое самолюбие.

– Нам надо поговорить. Где удобнее: у тебя в комнате или во дворе? – заговорил Пит будничным тоном. – На улице тепло, но если озябнешь, то накинем мой свитер.