Текст книги "Снов осколки (СИ)"
Автор книги: БЭТМЕН СТИЛИНСКИ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Антон позволил ему снова прокатиться на своём скейте, но на этот раз сказал, что для начала необходимо научиться уверенно стоять на доске. Арсений послушно кивнул и встал на скейт, тут же почувствовав, как ему на талию Антон положил свои руки и надавил, как бы захватывая и лишая возможности вырваться, но на самом же дела спасая от возможных падений. Арсений накрыл одну его руку своей, повернулся и долго смотрел в глаза напротив, не придавая ничему и никому уже кроме Антона значения, сосредотачиваясь на его голосе, готовый выполнять любое действие, что и как делать дальше, чтобы научиться кататься на скейте.
И тому в голову пришла идея получше. Он заставил Арсения переставить левую ногу к краю доски и вторую чудь дальше от середины, чтобы остальное место занять самому. Антон, предупредив, что не ручается за падения и травмы, поставил правую ногу, оттолкнулся левой, и вместе они медленно покатились по выложенной дорожке в парке, не обращая никакого внимания на прохожих. Но, если точнее, так это Антон не смотрел на них, а вот Арсений весь извертелся.
– Да что с тобой? – спросил парень, проговорив тому в ухо.
Арсений напрягся, а Антон ещё сильнее прижал его к себе за талию.
– Всё в порядке…
– В твоём мире это ещё не все приняли?
– Нет.
Проехав совсем немного, Антон остановился и спрыгнул со скейта, Арсений сделал тоже самое следом и взял доску, сказав соулмейту, что не против ещё понести.
Едва вечерело, и Арсений сразу вспомнил, как в прошлый раз они собирались забраться на крышу одного из зданий, чтобы посмотреть на закат, как вдруг оказавшись там обнаружили себя под пологом ночи и небесных светил. Антон тоже всё помнил, но, может как и Арсений, избегал разговоров о мире, в котором они не спят. Для чего? Лучше, как считал Арсений, насладиться всем здесь и сейчас, где-то на закоулках сознания не давая проснуться мысли, что после этого дня во сне наступит третий и последний. Он не желал думать, что же случится после, поэтому оставался во мгновениях, в секундах и минутах, прямо здесь, рядом с Антоном, идущим на два шага впереди.
– Куда мы идём? – спросил Арсений, догнав парня и вышагивая с ним вровень.
– Не спрашивай, – Антон на него посмотрел, – мы почти пришли.
Арсений огляделся. Они шли по мосту над какой-то рекой, название которой парень забыл, хотя перед этим спрашивал. С приближением сумерек и заката, появление которого так воодушевленно и сильно ждал Антон, высказывая с радостью свои мысли вслух, что они посмотрят вместе. Арсений помнил закат, знал, что он бывает необычайно красив, но не понимал, почему тот так ему радуется. Видимо, у каждого есть свои любимые вещи, самые простые и обыденные, но такие прекрасные.
Антон подошёл к перилам моста и протянул Арсению руку; тот вновь посмотрел по сторонам, обегая взглядом прохожих, убеждаясь, что тем абсолютно всё равно, затем перевёл взгляд на проезжающие машины, которых в этот момент было очень мало на земле – все передвигались по невидимой трассе над головой, – и не глядя протянул свою.
Он прижался к перилам и посмотрел вниз на воду. В отражении увидел лишь только мост, собственный силуэт невозможно было разглядеть из-за движения воды под действием ветра; он был теплым. Но даже если бы от него стало холодно, Арсений бы ни за что не замёрз, когда рядом пристроился Антон за спиной, завел руки и охватил парня, прижимаясь всем своим телом.
– Ты такой тёплый, – пробормотал Антон, уткнувшись подбородком в плечо Арсения.
– А мне кажется, что ты, – ответил тот, не поворачиваясь, всё равно не получилось бы рассмотреть лицо парня.
Антон прижался крепче и предложил посмотреть немного на закат, а затем уйти в сторону того же самого здания, куда забирались в позапрошлом сне. Он выбрал такое же место, как и тогда, чтобы сквозь здания, выстроенных так, чтобы было видно даль, смотреть на звезду, тихо удаляющуюся на запад, создававшую буйство красок на малооблачном небе, пробивая их своими ярким светом, окрашивая в различные цвета, меняя форму даже тех самых редких облаков.
***
Дима не поверил ему, или же только сделал вид. Арсений смотрел на Сашу, вернувшуюся к ним, а та в свою очередь на него своими глазами полными слёз, иногда стирая их с лица, если же они вдруг случайно катились по щекам.
– Арсений, прошу, скажи, что ты шутишь.
– С такими бы вещам я не шутил с серьёзным лицом, – грустно ответит парень и отвернулся.
– Да ну нафиг, я не верю в это!
– Поверишь, – усмехнулся Арсений, поднялся с дивана и вышел гостиной, направляясь в свою комнату за портретом Антона.
Вернувшись через минуту, он застал уже рыдающую Сашу и незнающего что делать с данной ситуации друга. Он только умолял девушку успокоиться, даже прибежал к словам, что Арсений спятил, поверил рассказам какого-то мужика и теперь мысленно убеждает себя в том, что мёртв, осталось лишь дождаться ещё несколько недель, чтобы умереть окончательно.
Арсений ничего не возразил, что вообще он был способен сказать, кроме того, чтобы повторить уже сказанное ранее? Ровным счётом ничего, обнадёживать друзей слепыми надеждами бессмысленно, потому что сам желал своей смерти. Только из-за Антона.
– Ну и что ты на него смотришь? – спросил Дима, подсев рядом с Арсением.
– Да просто, – едва слышно пробормотал парень в ответ, затем сказал более громким и уверенным голосом то, что в голове вертелось некоторое время. Решение, к которому не сразу пришёл после рассказа Димы. – Я отправлюсь в Воронеж.
Он тут же посмотрел на Сашу, и та убрала руки от лица и во все мокрые глаза уставилась на него.
– Зачем? – надрывно спросила девушка. – Арсений, хватит! Тебе скоро перестанут сниться эти сны, и с тобой всё будет в порядке, вот увидишь. Только не надо…
Она не договорила, слова становились менее понятными и звучали тихо, а на последнем предложении Саша проглотила все свои мысли и накрыла рот рукой, опустив голову.
– Зачем, Арсений?
Он повернулся к Диме.
– Я уже говорил.
– Да брось ты! Кладбище?
– Да, именно так, – Арсений отложил портрет, запустил руки в волосы и продолжил: – На кладбище, да и не только… просто хочу посмотреть город, – неуверенно добавил он и замолчал.
– Отговаривать тебя безнадёжно, поэтому просто скажу, что я с тобой.
Арсений повернулся к нему и улыбнулся.
– Только хотел попросить тебя это сделать, как ты будто мои мысли прочитал.
Дима положил руку ему на плечо и посмотрел на Сашу.
– А ты?
– А что я? – вероятно, она пропустила мимо ушей последние фразы парней.
– Ты с нами в Воронеж?
– Да! – девушка подскочила с места. – Если ты в это веришь, если это всё так и есть, то я с тобой.
– А ты по какой причине? – обратился Арсений к Диме.
– Я не буду отвечать на твой вопрос.
Арсений кивнул и предложил отвлечься от всех этих историй про сны, миры и Антона хотя бы на время. Никто не был против.
***
Арсений сидел на крыше, любуясь звёздным небом, узнавая какие-то созвездия и называя их Антону; парень расположился лежа рядом, убрав руки за голову. После пребывания на мосту, он предложил Арсению скорее пойти к тому же зданию, что и вчера, чтобы забраться на крышу и провести время там до пробуждения вместе, ведь не исключено, что совсем скоро они оба проснутся. Никто из них не предполагал, сколько времени могло пройти в их реальностях, задавали друг другу такой вопрос, но не находились ответом.
Антон взял руку Арсения в свою, и тот повернулся. Парень хотел сказать, что бесконечно рад оказаться здесь рядом с ним, что до сих пор не может поверить в эти встречи, и что ему всё безумно нравится, и даже больше – что ему нравится сам Антон. Но тот его опередил.
– Никогда не задавался вопросом, почему люди так удивляются тому, когда узнают, что мы можем смотреть на уже несуществующие звёзды? Что свет некоторых из них идёт до нас гораздо большее время, чем существует эта планета, и что смотря в любую сияющую точку, ты не можешь знать, что там – пустота?
Арсений не ожидал услышать что-то подобное, может сейчас или вообще, но улыбнулся и ответил, что думал, позволяя словам сливаться в поток, иногда во время произношения удивляясь, как до такого сам додумался, ведь он даже не знает (не помнит, что знает), во что верит, что знает о вселенной и космосе в целом.
– Это просто прошибает сознание, заставляет, пожалуй, задуматься. С мыслями о космосе все религиозные убеждения прошлого кажутся такими смешными. Люди испытывают взбудораживающее чувство, когда они только узнают подобные вещи, ведь знания об этом ломают все убеждения, взрывают сознание и подталкивают к смирению, – Арсений прилёг рядом, повернулся лицом к Антону и продолжил, всё так же не отрывая взгляд от глаз напротив. – Может, сейчас гораздо проще, но ведь очень давно человек должен был обладать силой характера, чтобы противостоять увещеваниям тех, кто убеждал каждого в нашем очевидном превосходстве над другими, что Бог, которого-то и нет, создал целый мир для нас, словно мы особенные, и что Солнце, Луна и звёзды, – он указал рукой в небо, – вращаются только вокруг нас, что Земля – центр вселенной. Но вселенная и космос – разные понятия. А мы-то теперь с тобой знаем о существовании мультивселенных, потому что только так я, полагаю, ещё можно это назвать.* И они так похожи, наши миры, вселенные, что даже наяву я не могу связать это всё. И ещё я считаю, что удивляются люди потому, что познают свою ничтожность.
Антон открыл рот, а затем закрыл. Наверное, пребывал в небольшом изумлении и шоке от сказанного парнем. Да Арсений удивлялся не меньше. И только когда он снова посмотрел в небо, Антон коснулся его руки, как бы отвлекая от мыслей и заставляя повернуться к себе, и ответил:
– Забавно, геоцентристы в любой Вселенной – глупцы, – парень усмехнулся. – Но ведь в прошлом людям нужно было во что-то верить.
– Нужно. А как же иначе? – Арсений сел, но не выпустил руку Антона. Он посмотрел на их переплетённые пальцы в замок и спросил: – А во что веришь ты?
– В нас. В то, что мы сможем встретиться не во снах, – Антон замолчал на пару секунд, отвёл взгляд и тихо добавил: – но вряд ли.
– Почему? Ты же знаешь, что скоро встретимся. Когда я умру…
Антон сел, подтянул колени к груди и обхватил их руками; смотря на Арсения, он долгое время молчал, пока тот всё ещё не понимал, как так легко с губ сорвались слова о своей смерти. Сказано так легко, что даже пугает, но не больше, чем молчание человека напротив, который в мгновение стал таким печальным и серьёзным, что хотелось обладать возможностью чтения мыслей, чтобы узнать, что же так тревожило Антона.
– Нет, Арсений, – он отпустил голову. – Ты не умрешь.
– Да нет же, – Арсений вскочил на ноги и взмахнул руками, – мне осталось так мало в своём мире. Я думаю, что после третьего сна придёт это время. Ну, смерти, – он опустил руки в карман и начал ходить взад-вперёд на два-три шага, озвучивая свои мысли и избегая встречи с взглядом Антона. – Наверное, мы так редко будем сниться друг другу, но это не продлится долго. Я уже готов, я уже в этом мире, Антон.
И он рискнул, повернулся и посмотрел в голубые глаза родственной души; Антон обхватил рукой запястье с татуировкой и сжимал-разжимал пальцы. Арсению нравился даже этот печальный взгляд, по какой-то причине тот выглядел подавленным, что стало удивлением, ведь в сознании только образ смеющегося и улыбающегося Антона, хотелось дойти до истины, и он чувствовал, что сейчас сможет, следует дать только чуть-чуть времени для того, чтобы соулмейт собрался с мыслями и выговорился.
Арсений подошёл ближе и сел напротив, и едва протянул свою руку, чтобы коснуться тыльной стороны ладони Антона, как тот резко встал и заговорил:
– Знаешь, мы же с тобой так близки, но и далеки друг от друга, – Антон протянул руку, Арсений схватился за неё и встал, а затем парень поспешно спрятал свои руки в карман. – Я могу ценить все эти сны, и я ценю, но если мы подобно звёздам, – глубокий вздох и взгляд в небо; Арсений смотрел не подобно ему – на звёзды, – а в его глаза, которые, кажется, блестели от выступивших слёз, – то наш свет никогда не сможет пересечься, и один из нас будет светить дольше, – Антон сделал шаг назад, вызвав у Арсения ещё больше вопросов, добавившиеся к тем, что возникали из-за сказанного парнем после долгого молчания, – намного дольше, когда другой станет только воспоминанием, которое тоже со временем забудут. Даже ты…
Арсений предпринял ещё одну попытку взять Антона за руку, и ещё никогда во сне не испытывал щемящую сердце и легкие боль, когда от него отступили вновь.
– Что? – неуверенно поинтересовался Арсений. – О чём ты, Антон?
Антон отвернулся и зашагал к краю крыши, по пути говоря:
– Арсений, я сказал, что мне семнадцать, – и Арсений с чувством страха шёл следом. – И мне было семнадцать, когда я погиб в мире, который разделял с тобой так давно, но я же сказал, что время здесь течёт по другому, и как тогда я был старше тебя, так и останусь.
Арсений схватил его за руку и дёрнул на себя, заставив развернуться и посмотреть прямо в глаза.
– Разделим этот вместе, – твёрдо сказал парень, сжимая руку Антона.
А тот усмехнулся, затем тихо засмеялся и вырвал руку, продолжая путь к краю.
– Но я же умру раньше тебя, и тогда ты забудешь меня, проснувшись однажды утром, или ночью, не важно, главное, что забудешь.
Арсений догнал его, и теперь они почти вместе стояли на краю. Ещё немного, и можно отправиться в полёт. Кануть в бездну, погружение в которую всё больше осознавал. Вот только это он – Антон, и Арсений захлёбывался на дне, но не собираясь выплывать; зачем, когда можно дышать чем-то (кем-то) другим, сплетая пальцы в замок и понимая, что любая из всех возможных вселенных сошлась только в одном человеке? Ему не важен мир, время и реальность, если сны, то, пожалуй, это прекрасно, ведь только здесь можно балансировать на краю, откладывая на потом понимание всего происходящего, чтобы в какой-то момент осознание ударило так сильно, что боль и досада вызывали слёзы.
– Что? Ты не можешь умереть, – почти крича сказал Арсений. – Родственные души должны быть вместе!
– Да, но только у одного из нас есть выбор, ты можешь забыть это всё, татуировка снова перестанет что-то значить, мой свет исчезнет, а ты так и не увидишь.
– Нет, есть способ. Я могу убить себя в таком случае!
Антон схватил его руками за лицо и прокричал:
– Даже не смей, слышишь?!
– Слышу, – Арсений вырвался и отступил на пару шагов назад, – но это ничего не меняет. И если тебе так нравятся такие слова, так услышь ты! – он немного успокоился, подавил в себе появившуюся злость, подошёл к Антону и взял его за руку. На этот раз тот не вырвался. Арсений посмотрел вниз, на пролетающие машины, на светящийся город под ногами, который чем-то похож на один из городов его собственной вселенной, но немного отстающий в развитии. Переведя взгляд на Антона, он тихо продолжил: – Наш свет должен пересечься, ясно?
– Арсений, но ты же… зачем? Какой смысл оставлять всю жизнь там, где у тебя есть близкие и друзья, где у тебя вся жизнь, чтобы попасть сюда, где ты будешь неизвестно кем, ведь от тебя останется только оболочка и воспоминания о прошлой жизни, по которой будешь скучать. Что если будет так плохо, что ты начнёшь винить себя в принятом решении? Ещё не поздно, Арсений.
– Что ты несёшь? Мне не нужен абсолютно никто в этом мире, и ни в любом из других, если есть ты!
– Чтобы это значило? Ты не можешь выбрать меня и отказаться от всего.
– Могу!
– Не можешь! – Антон подошёл ближе к краю.
Арсений, стоящий позади, спрятал лицо в руках, закрыл глаза и из уголков выступили горячие слёзы. Он не просто спит, он словно бодрствует в чужом теле, чужом мире и времени, чувствуя на себе всё, пытаясь сбежать от всех мыслей, от осознания одного и главного. Разве могут чувства появиться так скоро? Арсений предполагал, что – да, если сам в это угодил.
– Я готов умереть ради тебя! – он дернул Антона за плечо, тот повернулся и покачнулся, едва не свалившись с края. Арсений схватил его за руку и потянул на себя. – Скажи только, сколько тебе осталось?
– Нет. Не стоит этого делать, ты не должен.
Ему оставалось только отчаянно добиваться своего.
– Я хочу!
– Назови хоть одну причину, по которой ты пошёл бы на самоубийство ради меня.
Арсений замолчал. Он знал, что ответить, но боялся произнести слова вслух. Парень закрыл глаза и вспомнил, как они оба стояли на мосту, смотря на закат; Антон был рядом, обнимал его и шептал на ухо, вызывал новые и приятные чувства, в которых никогда прежде не хотелось утопиться. Хотя, ранее такого и не было. Ему нравится его улыбка, смех, глаза, голос, образ мыслей и просто он сам. Арсений влюблён в человека из снов, в свою родственную душу, которую не нашёл в своей Вселенной, но попал в общие с ним сны.
– О чём я и говорил…
Антон отвернулся и посмотрел вниз.
– Надо бы проснуться, может, сиганув с крыши, получится?
– Нет! – воскликнул Арсений, когда Антон едва поднял ногу.
– Что?
Арсений оттащил его от края и прокричал:
– Я люблю тебя!
– Т-ты… не можешь, – пытаясь не улыбаться, пробормотал Антон. – Нет.
Арсений решил, что нет пути назад, и что добьётся ответа.
– И если тебе так дороги эти сны, скажи, сколько тебе осталось!
– Арсений, прошу.
– Сколько?
– Два дня.
Арсений медленно попятился назад, не веря своим ушам.
Нет, нет, не может быть! – кричало сознание.
Но кричал не только мысленно Арсений, кричал и Антон, предупреждавший, что сейчас тот упадёт. Кажется, парень так ушёл в себя, что не слышал, не подумал об опасности, не подумал даже о том, что позади десятки этажей до земли. Да и какая разница, если вдруг что случится во сне? Вероятно, что самое страшное уже произошло, и совсем не важным считалось собственное падение вниз.
Мысль о том, что Антон проснётся и проживёт два дня, не покидала его, пока не закрыл глаза и где-то далеко за пределами снов не свалился с кровати, чувствуя боль во всем теле.
Комментарий к Глава 8
Карл Саган полагал, что Вселенная уникальна, но она лишь одна из огромного – возможно, бесчисленного – количества не менее полноправных, независимых, изолированных вселенных. В своей книге («Голубая точка») он писал, что Вселенная – это часть «Мультивселенной», и он предпочитал называть это множество словом «Космос», а название «Вселенная» оставить лишь для той вселенной, которая нам известна.
* эти Вселенные могут (если существуют) являться абсолютно разными, но я же, пользуясь жанром «фантастика», загоняюсь по своему, представляя две возможные из всех возможных вселенных, как известную нашу Солнечную систему.
Параллельные/зеркальные(?), я даже сама не представляю, как это назвать, но думаю, что все, кто был запутан, немного разобрались с пониманием моего д-э-э-э-билизма, да и на самом деле не нужно углубляться в космологию, это же просто фанфик. В конце следующей главы вы поймете, почему и в другом мире Антон старше Арсения, ведь имеется ещё один жанр :D
Я ещё немного фигею, что ты решил, что я – серьёзный и правильный человек, но безумно рада нашему общению уже какой день, поэтому, глава посвящается тебе, инкогнито.
========== Глава 9 ==========
Арсений распахнул глаза и уставился в потолок. В голове крутилась одна и та же мысль, повторялись слова Антона, и прострация не отпускала, даже не позволяла подняться с пола. Он чувствовал боль в каждой части тела, словно его пинали несколько человек; ужасно болел затылок, вероятно, из-за удара об пол; спина, руки, ноги – всё изнывало, как будто парень тренировался с непривычки так долго, что переборщил с нагрузками, и теперь все мышцы болят. Арсений попытался подняться, перевернулся на живот и взвыл. Он не понимал, как падение с кровати (ладно, не с кровати, а с многоэтажного здания, но ведь это случилось во сне, вообще в другой Вселенной. Как такое возможно?), повлекло за собой такую невыносимую боль.
Бросив попытки подняться с пола, Арсений лёг обратно на спину и продолжил смотреть в потолок, крутя в голове слова Антона. Соулмейт был так краток, но этого достаточно для того, чтобы Арсений пустился всё анализировать. Он уверен, что в следующем сне (если вообще получится заснуть в течении двух дней одновременно с Антоном, или если тот вздумает спать, ведь парень так не хотел, чтобы Арсений жертвовал собой ради него) будет точно помнить всю свою жизнь из этого мира, а когда попадет в чужую реальность, воспоминания останутся наряду со знаниями о себе настоящем Арсении, шедшим когда-то по направлению в парк под дождём.
Дима сказал, что Антон был его старше, всего на пару недель. Значит, подобным образом обстоят дела не во снах Антона, где-то ему двадцать пять, где-то два дня до смерти – до дня рождения и смерти. Арсений задумался о словах Паши и убедился, что Антон всегда на шаг впереди, всегда больше знает или осознаёт, поэтому стоит так же поверить в то, что есть шанс забыть родственную душу, как поверил во все первые сны. Если прожить эти два дня с мыслями об Антоне, то затем можно уснуть и проснуться совершенно не помня ничего, сказать своим друзьям, что это были обычные сны, и что он сам не умрёт, а продолжит жить здесь.
Арсений бы так и сделал, если не одно обстоятельство.
Он прикусил нижнюю губу и поднялся с пола на кровать. Всё таки боль ещё терпимая, можно попробовать добраться до другой части дома, испытывая себя на прочность. Но парень пока что не стал это делать. Арсений укутался в одеяло и позволил слезам катиться по щекам. За что ему всё это? Почему такая несправедливость и трудности выбора? Арсений смирился с тем, что умрёт, но не мог и свыкнуться с мыслью, что в течение двух дней сам себя убьёт. Он же пообещал Антону, сказал, что ради него готов на что угодно – на собственную жертву.
Перед закрытыми глазами проносился весь сон, столько времени рядом с Антоном позволило ему понять истину своей тяги ко снам и другому миру. И он снова оказался рядом.
Вот Антон улыбается, а капли дождя стекаются по его лицу, Арсений завороженно смотрит на парня и сам улыбается в ответ; другой момент, и Арсений стоит на доске, а тот его поддерживает и не отпускает, говорит так много и мало одновременно для парня, что кажется, будто у них ещё есть время; они стоят на мосту, Антон обнимает Арсения, прижимается к спине соулмейта и шепчет на ухо, а тому уже не важен закат, ему гораздо интереснее сосредотачиваться на человеке позади себя; они забираются на крышу, один лежит, а другой сидит, и первый начинает разговор… а затем Арсений признается и падает.
И это падение продолжалось до сих пор.
Он не может отказаться от всех воспоминаний, не хочет забывать и терять связь с Антоном. От непростого выбора для Арсения зависит жизнь соулмейта в другой Вселенной. Он хотел снова держать его за руку и ходить по улицам города, мечтал вновь уснуть, чтобы встретить Антона в парке и сказать, что ему плевать на свою жизнь, на всех кто рядом и весь мир, и если в праве быть со своей родственной душой, как и положено им, то пойдёт на всё.
Арсений знал, что сейчас ночь, но не мог определить точное время. Когда немного отошёл от сна и мысли направил в другую сторону, поспешил проверить телефон. Половина одиннадцатого ночи, вот только совершенно другого календарного дня. Арсений проспал почти двадцать четыре часа под действием снотворного, не удивительно, почему ему так плохо – из-за того, что переспал. В эту ночь он точно больше не уснёт, встретит среду, бодрствуя, а затем свяжется с друзьями.
Перед тем как отправиться спать, он с друзьями хорошо провел время вместе; они разговаривали о другом и не касались проблемы (именно так для Димы и Саши можно охарактеризовать сны Арсения и его желание скорейшей смерти) и даже посмотрели какую-то комедию.
В Воронеж они собрались утром следующего дня, чтобы к ночи вернуться обратно и утихомирить Арсения. Это же почти двенадцать часов ему сидеть в четырех стенах и ждать звонка от Димы или Саши. Ладно, не так уж и плохо. Проведёт время наедине со своими мыслями, а затем сойдёт с ума.
***
Дима настоял на том, что машину поведёт он, и плевал парень на возражения друга, что это к тому же его автомобиль. Саша утроилась рядом на пассажирском сидении, а Арсений был вынужден сесть на задние места, бубня себе под нос, что друзья вообще офигели. На своей же машине, да и ютиться сзади.
По дороге в Воронеж они интересовались тем, что же ему снилось последние сутки, Арсений, смотря в окно, наблюдая за своим миром в последний раз, ведь там, где Антон, всё выглядит иначе, рассказал им многое, но упустил момент на крыше, зато сообщил о том, что стало причиной пробуждения – неосторожность во сне и падение с крыши; они, разумеется, поверили, и Арсений грустно улыбнулся, понимая, что ни Саша, ни Дима, не позволят ему сделать то, что собрался совсем скоро.
Когда высохшие слёзы на лице стягивали кожу, он долго лежал и думал о предстоящем дне в Воронеже, о походе на кладбище и посещение бывшего дома Антона. Друзья не разделяли его последнюю идею отчасти потому, что Арсений им даже не сказал, они договорились только пойти на кладбище, дать другу какое-то время на нытьё (подобным образом отшутился Дима прошедшим вечером, добавляя, что эта затея идиотская и не нужна Арсению, но тот упорно стоял на своём, словно что-то или кто-то тянул его в чужой город) и затем вернуться обратно.
Ночь тянулась мучительно долго, парень посмотрел в интернете по ноутбуку два каких-то фильма, за сюжетом которых не особо следил, а лишь просто смотрел на экран, но как будто сквозь, думая о своём. Он успел посидеть с портретом Антона на балконе, дожидаясь рассвета. Всё, что делал Арсений, он делал для себя в последний раз, уже не в падая в отчаяние с тем, что предстоит пережить самому, какую-то боль, пожалуй. Страх присутствовал, но отступал сразу, как только он понимал, что если не он, то Антон.
Арсений не раз выбирал первое.
Саша повернулась и отвлекла его от своих воспоминаний о последней ночи.
– Ты в порядке?
– Мне соврать, чтобы ты успокоилась? – с усмешкой переспросил Арсений.
– Ты чего такой негодяй, а? – спросил Дима, не отрывая взгляда от дороги впереди.
– Да блин, – пробормотал Арсений и отвернулся к окну.
Ну и как ему сказать друзьям, что осталось всего меньше сорока восьми часов (а точно ли столько было с момента падения с кровати?)? Арсений знал, что его не поймут, да и не представлял сам, как он бы повёл себя, если бы кто-то из них переживал то же самое. Наверное, вёл бы себя, как Дима, не веря, но понемногу смиряясь с очевидным.
– Ладно, сделаем это и вернёмся, и тогда Арсений будет прежний, – сказал Дима и посмотрел в зеркало, в отражении которого словил взгляд друга. – Да, дружок?
– Не называй меня так.
– Да, Арсений?
Нет, Дима. Нет.
– Вероятно.
– Если вы сейчас снова начнёте говорить об этом, то я прямо на ходу открою дверь и вылезу из машины, – проговорила Саша, посмотрев на Арсения.
– Ну, дерзай, – саркастично бросил Дима, на мгновение повернувшись к девушке.
– Ах ты гад! Я бы тебе врезала, если бы не был за рулём.
Арсений улыбнулся, он знал, что её угрозы далеко не пустые, если Саша сказала, она бы так и сделала; подруга не любила, когда в напряженные моменты кто-то бросался сарказмом. Диме не повезло.
– Эй, не стоит, – вмешался он. – Чуть позже покараешь его.
– Да и тебя тоже, Арсений, за твои бредни, от которых мне спокойно не спится.
– Я же сказал, что это словно я улетаю от вас далеко и навсегда, – закатив глаза, повторил уже сказанное когда-то Арсений. – Но не в наш век, представьте, что мы в прошлом, и я отплыл Америку от берегов любой из стран Европы.
– Что ты несёшь, придурок?! – выпалила Саша, повернувшись к другу. – Прекращай говорить о прощании, хватит!
– А я всё ещё не могу в это поверить. Какие к чёрту другие Вселенные? Такое возможно?
– Возможно.
– Саш, на его день рождения скинемся ему на гроб?
Да как бы не стоит, – подумал Арсений. – День, два, и я уже не здесь.
Ты серьёзно настроен на это? – сам себе он задал вопрос и не ответил.
– Заткнись! – бросила Саша на предложение Димы. – Я вот не понимаю, ну соулмейт он твой, ну и что? Без этого люди жили и будут жить, кто всё это придумал? – отчаянно спросила девушка и отвернулась к окну. Она, по всей видимости, просто озвучила вопросы, досаждающие разум, и не ждала получить ответ. Но Арсений ответил.
– Я… – небольшая пауза. Саша резко повернулась к нему, – полюбил его.
– Правда? – поинтересовался Дима.
– Эм, да.
Саша ещё долго смотрела ему в глаза и не говорила ничего. Арсений запустил одну руку в карман ветровки, нащупал листок (портрет Антона), аккуратно сложенный, как бы убеждаясь в том, что тот на месте и вытащил руку обратно. Посмотрел на подругу, но та уже устремила свой взор в лобовое стекло и молчала.
***
– Арсений, давай вернёмся, – сказала Саша, повернувшись к другу.
Арсений шагал последним из всех. Первый Дима, знающий путь к могиле Антона, вторая Саша, и он. Всё это могло напоминать фильм ужасов, если только прошло бы больше времени, и они вооружились фонарями и своей смелостью. В голову почти убившего себя Арсения какие мысли только не закрадывались.
По въезду в город, Дима сказал, что им нужно на другой конец, там и расположено кладбище, где похоронен Антон. Арсений испытывал странное чувство, несмотря на боль во всем теле, болело что-то внутри. Он хотел как можно скорее заснуть и встретиться с Антоном, но убеждал себя, что делать это напрасно, потому что больше не встретит соулмейта, хотя и не понимал, откуда мог знать, что Антон не уснёт.
Арсений улыбнулся и ответил:
– Ни за что. Мы зашли слишком далеко.
– Да, но у меня взбудораживающее чувство, – Саша приложила руку ко лбу. – Даже нет, я в ужасе.
Я тоже немного в ужасе, а ещё мне почему-то холодно, – подумал, но не озвучил свои мысли Арсений.
– Вы чего встали там? – спросил Дима, внезапно остановившись и повернувшись к ним. – Почти пришли.
Арсений осмотрелся по сторонам, пробежался взглядом по надгробным камням неизвестных людей, которые для кого-то были соулмейтами, и задумался, если среди покойников такие, как он и Паша, рассказавший о невозможном несколько дней назад. Может быть, есть.
Саша пошла вперёд и догнала Диму. Арсений брел по тропинке и смотрел себе под нос, а непонятное чувство всё росло внутри и пробиралось в каждую клеточку тела. Его друзья одеты легче, чем он. Арсению сейчас бы не помешал горячий чай (с мыслями о еде пустой желудок дал о себе знать) и тёплая куртка.
Да что это, чёрт возьми, такое? – обхватив себя руками спросил себя парень.
Они отошли на несколько шагов назад, когда Арсений приблизился к ним и открыл калитку ограды. Инициалы, дата рождения и смерти, изображения – всё, что бросилось ему в глаза на надгробии. Арсений подошёл ближе, присел на корточки и коснулся камня. Холоднее становилось с каждой секундной, он обернулся на друзей, но те не подавали вид, что им холодно. И никому не могло быть холодно, когда ветра нет, а звезда всё ещё светит.
