Текст книги "Формалин (СИ)"

Автор книги: Baal

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Я не давала. Помню, чем это опасно.

Но, на самом деле, меня беспокоило другое: в мире технологий очаг не работал так, как нужно.

Проще говоря, чакра в моём теле не восстанавливалась.

– Ого, да ты вылитая Хината! – прервал девичий возглас мою медитацию. – Как насчёт фото?

– Без проблем.

С такими предложениями ко мне уже подходили, всё же фанатов аниме довольно много. Со всеми я фотографировалась – сама бы пищала, если бы увидела детализированный косплей той же Принцессы Тютю. О, да, я обожала эту историю…

Несколько фоток, шутки в ответ на предложение показать бьякуган и довольно тёплое прощание. Я вновь осталась одна в мелком парке.

Медитировать больше не хотелось, думать о чакре тоже. Хотя с последним, пожалуй, придётся чуть позже разобраться. Я всё-таки беременна, да ещё и двойней. И я собираюсь попасть обратно в мир шиноби.

Как-то собираюсь, да.

В руках у меня было ещё два кошелька от девочек-любительниц аниме. Несколько тысяч и бесполезные для меня банковские карточки. Вот же… шинигами бы подрал все эти высокие технологии!

Небо медленно затягивалось тяжёлыми тучами. Не желая мёрзнуть и мокнуть, я отправилась туда, где знала всё до последней мелочи – к себе домой.

Только вот сначала на точке выхода и в парке оставить несколько заметок. Ну, у меня ещё есть несколько чакропилюль, могу позволить себе шикануть и выжечь энергией послания прямиком на земле и стенах. Благо, контроль позволяет.

***

– Я твоя дальняя подруга, приехала из другого города. Ты разрешила пожить у тебя в квартире и взяла на себя все расходы. Повтори установку.

Глядя на то, как моя сестра безропотно повторяет мои слова, я ощущала себя не слишком хорошо. Одно дело – воровать у незнакомцев, другое – промывать мозги близкому человеку.

– Хорошо, – сказала я, – веди себя как обычно. Ты только что открыла мне дверь и рада меня видеть. Меня зовут Мари. Если я скажу «ген», то ты снова погрузишься в гипноз и будешь слушаться меня беспрекословно. Если я скажу «кай», то ты будешь вести себя нормально. Ты слушаешься только меня. Теперь забудь, что я подвергла тебя гендзюцу… гипнозу. Кай.

Серые глаза с поволокой медленно приобрели осмысленное выражение. Я же смотрела на знакомое лицо и с удивлением обнаруживала всё больше схожих черт с Ханаби. Разве что бьякугана не было.

Параллельность миров?

– А, Мари! – обрадовалась сестра. – Проходи скорее. У нас тут такое произошло, ты не поверишь! Опять в свои мультики наряжаешься?

– Да, ты знаешь, я это люблю.

Она усадила меня на кухне и принялась хлопотать. Я внимательно следила за каждым знакомым жестом и ничего не понимала: не было ни скорби, ни грусти. Немного нервозности и какая-то болезненная весёлость, и всё.

Чай был готов, закуски выставлены. Есть я не решалась. Кто знает, как отреагирует чистый организм на нитраты и прочие примеси. Я даже курса отравления не проходила, моё тело не приспособлено и для минимальных доз яда.

Коты недоверчиво щурили глаза из-под кухонного гарнитура. Ну да, не признали. Не виню.

– Так она под трамвай попала! – продолжала сестра свой рассказ. – Головой шандарахнулась так, что память отшибло. Даже говорит еле-еле. Зато всплыли давнишние уроки японского. Представляешь, на нашем языке ни бум-бум, зато всякие аригаты – это пожалуйста! Но хоть ноги целы, и на том спасибо.

Эта новость царапнула моё сознание. Японский, да?

– О, это ужасно! Может, я смогу с ней поговорить? Я знаю язык, только недавно закончила курсы! Представляешь, как ей одиноко в больнице?

На улице разыгрался ураган, и на лице сестры была явно видна борьба: нежелание выходить из тёплой квартиры против желания хоть как-то поговорить с сестрой. Победило второе, но с минимальным перевесом. Да уж, сестрица, любишь ты меня.

До больницы домчались с ветерком – вызвали такси. Признаться честно, так себе поездка: в салоне воняло, меня укачивало, да и скорость оказалась ниже средней для ниндзя. Так что когда мы вышли у знакомого мне здания, я вздохнула с облегчением.

Вообще, все эти улочки, дома, крошечные парки вызывали у меня тёплые воспоминания, но не больше. Сердце у меня не билось быстрее, когда я попадала в знакомое место, на глаза не наворачивались слёзы. И, напротив, если я позволяла себе задумываться о том, что я могу никогда больше не увидеть Неджи, Ханаби или Наруто, мне хотелось выть.

Привыкла, за два-то года.

В больничных коридорах пахло медикаментами и спиртом. Тсунаде никогда такого не позволяла: в коноховских учреждениях обычно стоял мягкий аромат лаванды и цитрусов. Для успокоения, наверное.

На регистрации нас пускать не хотели, но лёгкое гендзюцу позволило решить эту проблему играючи. Нам выдали два халата с непонятными грязными пятнами и проводили прямиком до палаты. От тряпки я избавилась, едва переступив порог.

– Привет, сестричка! Смотри, кто к нам приехал. Давно у нас не было Мари, верно?

На меня смотрели удивлённые светло-серые глаза. С моего прошлого лица.

Странно, что я больше не ассоциировала эту внешность с собой. Скорее, первой мыслью у меня было удивление: как так, почему эта девушка мне настолько знакома? Потом уже было осознание. Это же я! Только в прошлом.

– Вы… вы пришли за мной? – спросила девушка на чистом японском.

Хотя, нет. У неё был замечательный диалект страны Огня.

– Ген. Выйди, – сказала я своей сестре, – и жди меня около двери. Найди лавочку и посиди на ней, пока не будет других распоряжений. Повтори.

У сестры тотчас пропала осмысленность из глаз. Повторив мой приказ и получив разрешение на выход, она оставила меня в палате. Вместе с предполагаемой…

– Как тебя зовут?

– Хината Хьюга, Хьюга-дзин. Я не помню вас в клане…

Руки у девушки дрогнули, пальцы устремились друг к другу. Ну да, точно Хината. Я от этого жеста отвыкала целых полгода, так он въелся в тело.

– Забудь это имя. Теперь тебе придётся привыкать к новому.

– Ч-что? Но я… как же… как же так?

– Подожди, – поморщилась я, – я тебе всё объясню. Ночь длинная, знаешь ли.

В коридоре меня дожидалась сестра. Приказав ей отправиться домой, я вернулась в палату. На всякий случай установка дополнялась наказанием забыть меня до новых распоряжений.

Хината смотрела на меня испуганно, но с надеждой в светлых глазах. Я мысленно передёрнулась.

Мне надо было многое объяснить этой девчонке, что заняла моё прошлое тело.

***

К восходу солнца все надежды и чаяния бывшей Хинаты Хьюга развеялись, как и предрассветный туман. Она выглядела потерянной и подавленной, но я её не винила – через три дня после переселения я сама, помнится, тихонько скулила под тяжёлым и душным одеялом. Это потом, намного позже пришло осознание того, что не всё так плохо. Что даже в мире малолетних убийц можно жить.

– У тебя остались ещё вопросы?

Она, на самом деле, не так много спрашивала. Про Ханаби, про погибшего Инудзуку и выжившего благодаря мне Шино. Про клан, отца. Я отвечала без подробностей, так и оставшись безликой Хьюга-дзин.

А ещё мы говорили про Наруто.

Узнав, что последний вполне счастлив с другой девушкой, Хината только тихонько заплакала. Очередная нить, связывающая её с миром шиноби, оборвалась.

– Я думаю, тебе тут будет лучше, – уговаривала я её, – легче. Тут не нужно убивать, просто живи себе, социализируйся. Сестра тебе поможет. Она не такая бука, как Ханаби, так что обращайся к ней смело. Только язык выучи. Но тебе, с клановым воспитанием и умениями, должно быть полегче.

– А чакра? – тихо спросила Хината. – Как жить без неё?

– К этому придётся привыкать. К тому же, в этом мире есть боевые искусства и философия внутренней энергии. Тебе остаётся лишь найти то, что тебе подходит. В этом мире чакры нет.

– Но вы же использовали гендзюцу…

– У меня есть очаг чакры, я не из этого мира. У твоего нового тела его нет. У тебя осталось что-то, что держит тебя в том мире?

Тонкие брови сошлись к переносице. Ну да, да, думай, девочка. Что тебя там держит? Драгоценный Наруто-кун, который давно помолвлен с Шион? Отец, не ставящий тебя ни во что, по твоему мнению? Или клан, который с презрением относится к своей вроде бы будущей Главе?

Про временной разрыв я умолчала. Но, если девочка будет цепляться за идею возвращения, то можно сказать, что там прошло намного больше времени. Чтобы окончательно отсечь Хьюгу Хинату от того, моего мира.

***

Домой я не пошла, видеть сестру не хотелось. Установка гендзюцу была мягкой, так что со временем сама бы выветрилась.

С момента моего попадания прошло чуть меньше суток. Если следовать логике, то в Конохе прошло семь или девять месяцев. Надеюсь, меня ещё ищут.

Стоя в парке возле место своего переноса в мир технологий, я уныло жевала пищевые таблетки. На десерт у меня были чакропилюли, которых осталось всего две. Ещё на теле у меня был инфуин, запасов которого должно хватить на довольно долгое существование.

Был ещё один вариант пополнения запасов чакры – электричество. Шиноби иногда прибегали к нему, если совсем всё было плохо. Ток при соприкосновении с кожей давал заряд, достаточный для того, чтобы наполнить половину моего резерва. Ну, а тело шиноби выдержит и двести, и тысячу вольт. Мы вообще крепкие.

Хотя, конечно, до такого не хотелось бы доводить. Боль я не люблю. Но как запасной план потянет. Можно какого-нибудь богатея обработать гендзюцу, с голоду не пропаду. Но это план на самый крайний случай.

Меня тянуло обратно к переулку, из которого я вышла после переноса. Не став сопротивляться своему желанию, я направила стопы туда.

Может, меня ведут боги?

Мысли у меня текли вяло, постоянно возвращаясь то к сестре, то к Хинате. И если первую я почти отпустила за два года другой жизни, то вторая…

Мягкая. Нежная. Добрая.

Слабая?

Не думаю. Но быт шиноби её бы сломал, сделал из неё что-то другое. Более сильное? Или смирившееся?

В манге она стала домохозяйкой. Такой, с передником и поварёшкой. Практически Ямадо Надесико, идеал японской жены. Вот только в том мире не нужны домохозяйки, там нужны бойцы. И клану советник-домохозяйка тоже не нужен.

А тут? Среди технологий мало нежности, люди больше становятся похожими на машины, а машины – на людей. И капля доброты бывшей Хинаты наверняка растопит чьё-нибудь сердце.

К тому же, может, тут она найдёт своего Наруто-куна? Параллельность миров и всё такое…

Все эти размышления были больше похожи на вялые попытки совести меня растормошить. Вот только что я могла бы сделать? Я не знаю, как вернуть нам наши тела, да и не хочу этого. Поэтому Хинате придётся привыкать к новому миру, учить язык, искать свою любовь тут.

Меня же ждёт муж и названный брат.

В конце концов, в мире шиноби я справлюсь лучше.

– Нма… Хината-чан? Хорошо, что ты не отошла от места переноса. Тут много людей.

– Да, Какаши-сан. Даже с шаринганом было бы сложно меня найти, не так ли?

Я уже справилась.

Комментарий к 1

Вот и всё. Спасибо всем, кто был со мной на протяжении этой истории. Она закончилась даже резче, чем я думала – ещё планировалась глава 0… которая внезапно показалась мне глупой и ненужной.

Поэтому – конец. До встречи в новых историях, друзья.

.

А, ещё вопрос. Есть идея немного показать историю со стороны Неджи. Необычного Неджи, да. Хотите видеть?

Алоха!

________________________

Поддержать автора:

Яндекс: 410016920315962

Сбербанк: 4276 3801 4984 4602

WebMoney: R208572242009

========== 0 ==========

Комментарий к 0

Читать на свой страх и риск, я предупредила.

Для меня эти две истории взаимосвязаны, однако я понимаю, что кому-то они могут показаться совершенно отдельными друг от друга.

.

Хотите игру?

Найдите отражения персонажей аниманги в описанном техномире)

.

И на этом – точно всё. Ещё раз спасибо всем, кто читал эту историю!

Алоха!

Отказаться от собственного имени и принять позывной почему-то вышло очень легко. Словно он сам остался ДО. ПОСЛЕ выжил Восьмой, согласный на любые эксперименты над собой.

Да ему и не за что было цепляться. В жизни Восьмого было мало хороших моментов. Все они были ДО. О том существовании, что настигло его ПОСЛЕ, он старался не думать совсем. Не было ничего хорошего в ежедневной рутине и жалости окружающих. Ему, Восьмому, казалось это унизительным.

Он даже в туалет сам сходить не мог! Ничего не мог, только глазами мотылять. Туда-сюда, туда-сюда. Рассматривать опостылевшую комнату, которая стала его вечным пристанищем ПОСЛЕ.

Он даже выучил весь гардероб своей сиделки. От молодой девицы можно было ожидать чего-то экстравагантного только на большие праздники. А так – скукота, чёрное и белое, коричневое и серое. Словно девушке было не двадцать три, а все восемьдесят. Ещё пучки эти на голове… в самом деле, ей бы больше пошли распущенные волосы.

– Вы чего-то хотите? – спросила сиделка, заметив его пристальный взгляд. – Есть? Пить?

На улицу он хотел. Глотнуть хоть немного свежего воздуха. Самостоятельно!

Раздражение вылилось в закатывание глаз, больше ничего он сделать не мог. Даже вдохнуть посильнее не получалось, мешала трубка, засунутая ему в глотку.

Вся его жизнь ПОСЛЕ – это тупое существование в виде овоща, неспособного контролировать ни дыхание, ни собственный туалет. Он не мог выйти на улицу, потому что за ним тянулась бы вереница проводов.

И просто умереть тоже не мог. Было слишком страшно.

***

– Полнейшее погружение, понимаете? Ваш мозг будет ощущать совершенно всё, от запахов до боли. По желанию, конечно, можно уменьшить болевой порог…

Восьмой снова закатил глаза. Ну уж нет, он не желал терять ни капли ощущений. Всё должно быть по-настоящему!

Девушка приятной наружности, представитель компании Унитек, мягко улыбалась. Она бы выглядела очень взросло и строго, если бы не волосы, выкрашенные в светло-розовый. На красавице было потрясающее облегающее чёрное платье и лёгкий светлый шарфик. Туфли на высокой шпильке делали икры приятно-округлыми.

Если бы у Восьмого всё работало, он бы оценил. Но ПОСЛЕ он мог только бессильно скользить взглядом по девичьим изгибам.

– Конечно, всё связано с риском. Мозг всё ещё не слишком хорошо изучен, поэтому мы не можем гарантировать полного попадания… простите, погружения. Рабочий термин.

Восьмой медленно моргнул. Его риски не слишком волновали. Если был хоть один шанс вернуться к нормальной жизни, практически ДО, то любые риски подходят.

– Мы можем транспортировать вас в наш офис прямо сейчас, – правильно расценила взгляд Восьмого девушка.

Если бы он мог, то улыбнулся бы. Вместо этого Восьмой только прикрыл глаза.

Сборы заняли очень мало времени и омрачались лишь жалостливым взглядом его бывшей сиделки. Она всегда так на него смотрела, когда думала, что он не видел. Но в отражении идеально чистых стёкол окна Восьмой мог видеть не только свои бесцветные глаза, но и выражение её лица.

«Как же так! Такой молодой, красивый!» – читалось в её сведённых бровях.

Когда ради операции на мозге ему сбрили волосы, – его гордость ДО, тёмные и длинные тяжёлые пряди, – то во взгляде стало ещё больше жалости.

Восьмого вместе со всеми трубками и аппаратурой перенесли в тёмный фургон. Поездка была смазанной, реальность перемежалась с вымыслом и галлюцинациями. Из этого марева Восьмого вывел визг трамвая и громкий женский крик.

– Успокойтесь, – мягко произнесла представитель Унитека. – Это всего лишь небольшая авария. Сбили девушку, – пояснила она, увидев вопросительный взгляд Восьмого.

Он мог только сочувственно прикрыть глаза. Восьмой желал той девушке быстрой смерти, чтобы её жизнь не делилась на ДО и ПОСЛЕ.

***

– Очень приятно работать с теми, кто ничего не чувствует, – тонко ухмыльнулся учёный, подключая к затылку Восьмого какие-то провода с острыми наконечниками. – Не дёргаетесь, молчите… помнится, Первый и Третий были такими же. Одно удовольствие, в самом деле!

Одни провода заменялись другими, и вскоре Восьмой мог видеть только их извивающиеся изгибы. Ему казалось, что он лежит в окружении клубка змей. Вот уж где порадуешься, что не шевелишься.

– Кстати, знаешь, что случилось с прошлыми? – ухмыльнулся врач, сверкнув глазами. – Не проснулись, сов-сем. Четвёртый, правда, до сих пор подаёт признаки активности, мозг пашет на полную катушку. А вот остальные – чистые овощи. Как тебе такая участь?

Восьмой закатил глаза. Чем его состояние было лучше того, что описывал этот фрик?

– Мы почти закончили, друг мой, так что скоро ты или станешь овощем, или станешь овощем с высокой мозговой активностью. Закрой-ка глазки.

На веки Восьмому положили кружочки тёмной ткани, потом придавили чем-то, напоминающем очки. Тотчас перед зрачками вспыхнули и затанцевали разноцветные круги, точки и салюты.

– Включаю ток, – услышал Восьмой.

Это было последнее, что он слышал ПОСЛЕ.

***

Симуляция была качественной, даже очень. Восьмой ощущал дуновение ветра, запах опавшей листвы, солнечный свет и землю под ногами.

Была и боль. Когда парень в зелёном трико по-дружески ударил Восьмого в плечо, маячки ощущений вспыхнули во всю силу. И это было прекрасно.

Как Восьмого и предупреждали, в его мозг была загружена вся информация по, так сказать, персонажу. Хьюга Неджи. Имя казалось знакомым, возможно, мир симуляции был списан с какого-то произведения, которое Восьмой когда-то видел. Да и огромные деревья вокруг навевали воспоминания. Что-то такое точно было, только когда?

Память тела оказалась сильнее собственной неуверенности. Ноги легко перепрыгивали с ветки на ветку, а в голове у Восьмого звучал его собственный нервный смех. Высоко, как же высоко, Господи! А если он упадёт?!

Тело жило собственной жизнью. Пока Восьмой тихонько паниковал и радовался возвращению подвижности, оно самостоятельно переговаривалось со скачущими рядом подростками. Зрение менялось на чёрно-белое и обратно, но дискомфорта это не приносило.

В какой-то момент тело остановилось, как вкопанное, а Восьмой ощутил, что может им управлять. В полной мере.

– Неджи? – позвала Восьмого девушка. – Что-то не так?

Всё было в порядке, только на границе чёрно-белого зрения вспыхивал отчего-то знакомый огонёк. И Восьмому казалось, что ему обязательно нужно оказаться рядом с ним.

– Я… идём, – вместо объяснений сказал он.

Огонёк оказался девушкой. Она смотрела сверху вниз на Восьмого невыносимо грустными глазами без зрачка. На белой коже ярко выделялась россыпь капелек засохшей крови.

Мозг услужливо предоставил информацию: Хината Хьюга, будущая Глава клана Хьюга и его собственная. Потому что он теперь тоже Хьюга.

Разговор прошёл мимо сознания Восьмого. Он несколько раз опростоволосился: едва не забыл уважительный суффикс, не уследил за мимикой, да и вообще как-то тормозил. Когда Тен-Тен спустила Хинату вниз и девушка, – сколько ей лет вообще, четырнадцать? – скинула плащ, то Восьмой к своему ужасу ощутил… в общем, организм работал и был готов к продолжению рода.

Из оцепенения и автоматических ответов Восьмого вывел громкий крик парня в зелёном трико.

Рок Ли, его зовут Рок Ли.

Надо бы привыкать.

***

Мозг потихоньку принимал новую информацию. За несколько дней до боёв между детишками Восьмой сумел ассимилировать практически всё, что ему было нужно: умения, привычки, знание кто есть кто и ещё множество мелочей. Сокомандники, то ли видя его задумчивость, то ли просто привыкнув, не требовали внимания и не приставали с расспросами.

Бои прошли на автопилоте, Восьмой ещё не доверял себе. Переключаться с управления телом на пассивность вышло практически сразу, хотя последнее ощущалось неправильно.

Потом был клан. Поклоны, суффиксы, общение, выказывание уважения. Если бы все не были так заняты принцессой клана, то неуверенность Восьмого бросалась бы в глаза.

Он был благодарен всем за полученную передышку и возможность привыкнуть к миру. А ещё ему было интересно: это специально так настроили симуляцию или нет? Вроде Восьмому говорили, что компьютер задаёт только основные параметры, остальное додумывает сам мозг. Что-то связано с массивом информации. Вроде ни одно устройство не может обрабатывать такие объёмы.

Восьмой тренировался, привыкал к телу и общению на новом языке, много гулял и наслаждался жизнью. Он дышал полной грудью, с удовольствием бегал и отжимался, а ещё – творил настоящую магию. Когда голубой вихрь энергии закручивался вокруг него, Восьмой ощущал себя так, будто попал в сказку.

А ещё Восьмой наблюдал.

За жизнью других людей, за существованием клана, за тем, что и как делали другие маги. Шиноби, если быть точнее. Ниндзя. Убийцы и наёмники, к которым относился и он сам.

Он наблюдал за принцессой клана, которая внезапно оказалась беременной. И лет ей было не четырнадцать, а всего двенадцать. Но, как говорили здешние врачи, благодаря чакре, – той самой магической энергии, – она могла без проблем выносить и родить ребёнка.

Глава клана, отец беременной Хинаты, несколько раз вызывал Неджи к себе для разговора. Сначала Восьмому казалось, что его рассекретили, но Хиаши говорил исключительно про Хинату и её будущее.

Беспокоился, хотя сразу этого не было видно.

В клановой политике Восьмой пока не разбирался, поэтому просто соглашался с любым предложением Главы. Взять в жёны его дочь? Хорошо. Стать советником? Прекрасно, только обучите. Снять печать подавления?

Восхитительно!

Действие этой печати Восьмой уже ощутил на собственной шкуре и тотчас же возненавидел рисунок у себя на лбу. Казалось, что боль от этих линий шла прямиком в мозг, настоящий, а не тот, что был в черепушке Неджи. Всего два раза Восьмой попадал под горячую руку старухи-Хьюга, и уже мечтал о её смерти.

Из воспоминаний Неджи было ясно, что чёртова Ёшико измывалась так над парнем чуть ли не с младенчества. Самая первая картина в памяти гения Хьюга была связана с болью от этой треклятой печати.

Восьмой продолжил приходить к комнате Хинаты, сам не зная зачем, практически каждый день. Из всех Хьюг эта девушка казалась ему самой близкой и понятной. Она могла показать, что была растеряна или зла, что ей больно или нехорошо. При длинных пространных речах она кривилась, что хотел сделать и Восьмой.

Она была самой родной из всех.

И тем неприятнее было видеть на её ещё немного детском лице выражение ужаса и непринятия, когда Глава клана сказал о скором замужестве. Неужели Восьмой такой страшный?

Или же дело в Неджи?

***

Свадьба была красивой. Фонарики, кимоно, цветы, благовония, поздравления.

Первая брачная ночь – ужасной. Не удержался, сорвался, не смог подавить свои желания после многих лет неподвижности.

Каково было молоденькой девчонке лишаться невинности с чёртовым насильником?!

Восьмой поклялся себе не прикасаться к Хинате до тех пор, пока она сама того не захочет.

***

Вторым шокирующим и ужасающим воспоминанием для Восьмого стали «роды» Хинаты. Он даже не удержал её руку, когда девушка вскинулась от боли во время экзекуции.

Ему было страшно и неприятно смотреть на то, как из девичьего живота вытаскивают кровавое нечто. Оно напоминало свернувшегося таракана, с таким же жёстким панцирем и длинными усиками. И то, как мужчина-Абураме в тёмных очках бережно прижимал к себе этого монстра, вызывало только рвотные позывы.

После удаления паразита Хината стала выглядеть лучше: исчезла бледность, наросло немного мяса на хрупкие косточки. Под дивной красоты глазами больше не залегали чёрные тени. За неделю из полутрупа медики сделали симпатичную девушку.

И, всё-таки, она выглядела намного старше своего возраста!

***

Два года слились в череду нескончаемых миссий и тренировок. Восьмой практически свыкся со своим именем и без проблем отзывался на него.

Он старался успеть как можно больше, уйти как можно дальше, осмотреть весь мир. Чего он только не видел на миссиях! И радужные снега, и невероятных размеров насекомых, и ещё более странных людей, чем в Конохе – всего этого было в достатке.

И каждый раз, возвращаясь в клановый квартал к Хинате, он понимал, что она всё ещё самая родная для него в этом сумасшедшем мире.

Он не позволял себе нежности рядом с ней, не брал за руку. Обнимал очень осторожно, едва касаясь. Млел от мягких поцелуев и мог лишь мечтать о чём-то большем. Из страха навредить Восьмой мог только смотреть на свою жену, когда она спала. Но даже этого хватало, чтобы ощущать себя почти счастливым.

Когда в деревню вернулся Узумаки, бывший другом Хинаты, Восьмой ощутил укол ревности. Наруто позволял себе всё то, чего не мог он сам: объятия, прикосновения и смех.

И эта ревность разгорелась бы диким пожаром, если бы у Узумаки в скором времени не появилась невеста.

Жрица Шион до боли была похожа на Хинату, но не была ею.

***

Третье полное ужаса воспоминание появилось после разрушения Конохи.

На самом деле, Восьмому было плевать на деревню. Он немного волновался о соклановцах, к которым успел привыкнуть, и о садике, который полюбил всей душой.

И его сердце сжималось от мысли, что с Хинатой могло что-то произойти. Поэтому когда он в чёрно-белом мире бьякугана увидел слабый огонёк её чакры, то кинулся к нему без разбора.

Пламя чакры в её теле едва трепыхалось. Но она была жива. Жива!

В ту ночь он нарушил собственное правило и всё-таки прикоснулся к Хинате. Они занялись любовью как дикие звери, скрытые лишь тонкой тканью ненадёжной палатки.

Восьмой смотрел в прекрасные глаза своей жены и видел в них отражение собственного желания.

Она была не против.

***

В медитации перед новой мировой войной шиноби Восьмой принял своё новое имя. На адаптацию у него ушло несколько больше времени, чем говорили: не пара месяцев, а два года. Он уже даже не был уверен, что находится в симуляции. Могло ли быть так, что вся его прошлая жизнь – лишь хорошо запомнившийся сон?

Сражение в объединённой армии шиноби запомнилось Неджи постоянным напряжением. Особенно оно скапливалось в уголках глаз: бьякуганы начинало печь от малейшей подачи чакры.

Неприятно, но терпимо. Его «волшебное» зрение позволяло отделять врагов от друзей, а потому Неджи пришлось попрощаться со сном. Доходило до того, что он просто выключался на полчаса, потому что мозг требовал передышки.

Белые человекоподобные твари лезли из всех щелей. И в какой-то момент всё прекратилось: тело Неджи обвили гибкие белые ленты, дышать стало нечем.

Сознание померкло.

***

– Мозговая активность высокая, центры… по идее, он должен нас слышать.

Это было давно забытое ощущение: в глотке у него что-то находилось. Он хотел было вскочить, отпрыгнуть, да хотя бы открыть глаза – и не смог.

– Эй-эй, Восьмой, как себя чувствуешь? О, ты и правда меня слышишь! С добрым утром, красавица!

«Нет, нет… нет. Верни меня. Верни меня!» – думал Неджи.

Собственная беспомощность била по нервам. Два года в шкуре шиноби сделали из него совершенно другого человека, и теперь невозможность пошевелиться была подобна смерти.

Нет. Она была хуже смерти!

Пищали приборы, провода по-змеиному вились вокруг. С глаз сняли повязку, и чернота с плавающими кругами превратилась в ослепительный свет.

– Мы тут тебя немного подлатали, – ухмылялось пятно с очертаниями давнего знакомого. – так что сейчас будет больно. Терпи!

Глотку разрывало. Неджи с облегчением ощутил, как из него вытащили трубку. Первые вдохи обрывались кашлем, попытки сказать хоть что-то превращались в хрипы. Учёный заинтересованно щурился.

– О, да ты ещё и в своём уме! Потрясающе! Чего хочешь?

– В-вер…

– Да-да?

– Верни!

– Мы тебя еле откачали, друг мой, какое «верни»? Нет уж, нет уж.

Неджи дёрнулся, часть проводов натянулась так, что едва не выскочила из его головы.

– Эй-эй, спокойнее! – забеспокоился учёный. – А ну прекрати! Чёрт бы тебя побрал, Восьмой!

В руку Неджи впился шприц, от места укола тотчас распространился жар. Приборы заверещали ещё противнее, а учёный зашёлся руганью.

В следующее мгновение Неджи выпал из кокона прямиком на руки своим сокомандникам. Под сердцем у него вновь пульсировал очаг чакры.

***

– Что значит «её нет»? – удивился Неджи.

– То и значит, – призывной мопс Хатаке почесал за ухом. – Нет её, и всё. Совсем нет, как будто она в призывном мире.

– Кацую не перемещала её, – нахмурилась Тсунаде. – Я уже общалась со слизнем. Последнее, что она помнит – это то, как Кагуя швырнула Хинату в портал.

– Да он может вести куда угодно! – всплеснул руками Узумаки.

Импровизированное собрание по поводу пропавшей Хинаты длилось уже довольно долго. Сначала клоны Узумаки прочёсывали лагеря шиноби, затем Наруто вошёл в режим отшельника и принялся искать девушку по следу чакры. Члены клана Хьюга с квадратными от усердия глазами скакали тут и там с той же целью.

Слова Паккуна всё объяснили. Хинаты не было в этом мире.

Но и на призывном плане слизней её тоже не было. Где же её искать?

– А Хината не может быть у других призывных существ? – спросил Неджи.

Наруто, казалось, задумался. Потом его взгляд скользнул к полевому госпиталю, и в глазах Узумаки зажёгся огонь.

– Шион! – завопил он, размахивая руками. – Нужна твоя помощь!

Жрица, хоть и не была шиноби, явно устала не меньше ниндзя. Её способности к предсказанию благодаря постоянному использованию существенно улучшились: теперь Шион могла видеть не только смерть, но и другие события. Она точно могла помочь найти Хинату.

Неджи едва не хлопнул себя по лбу. И как он сам не подумал об этом?!

Но даже благодаря предвидению поиски Хинаты существенно затянулись. За прошедшие десять месяцев успели отстроить не только Коноху, но и другие деревни. Павших в войне похоронили и оплакали. Клан медленно поднимался на прежний уровень силы.

Ханаби с Хиаши мотались по всей стране огня, как проклятые. Нужно было перезаключать все торговые договора, налаживать утерянные в неразберихе связи, восстанавливать утраченное благосостояние. Потери в войне оказались скорее экономическими, чем среди людей, во многом благодаря перестраховщице-Хинате.

Возвращение жены было каким-то будничным. Наруто позвал Неджи на седьмой полигон, откуда Хатаке Какаши уходил в другие миры благодаря своему шарингану. По словам Шион, сегодня был тот самый день.

Из чёрной воронки вышел Какаши, ведущий под руку драгоценную для Неджи девушку. Хината выглядела так же, как и в день, когда она исчезла: мятая куртка, штаны в пыли, скол на подошве жёстких сапог. Только чёлка появилась, которая сильно меняла восприятие её лица.

Наруто как-то говорил о различии в течении времени для разных планов реальности. Похоже, что для Хинаты не прошло и недели с момента её пропажи. Неджи даже выдохнул от облегчения: не желал он своей супруге тех нервов, которые он испытал за десять месяцев разлуки.

Увидев своего мужа, Хината несмело улыбнулась, а её рука в бессознательном жесте накрыла живот.

Всё было ясно и без слов.

Воспоминания о ДО и ПОСЛЕ настолько затёрлись, что осталось только ощущение СЕЙЧАС.