Текст книги "Арест в облаках"

Автор книги: Автор неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Повернись лицом к Марсу, если ты парень, который находится в той стороне… а Венера в той стороне для девушек, – указал я, прекрасно зная направления в этой комнате, хотя студенты могли использовать свои Атласы, если им нужно было проверить. – Направьте свою магию в такой щит.

Я позволил магии скользнуть с моей ладони, и свечение зажглось под моей ладонью, когда я провел по банану. Легко. Вот только я уже сейчас знал, что для них это не пройдет так легко. Никогда так не проходило.

– И вы закончили, – я положил банан обратно на стол и сложил руки. – Теперь попробуйте вы.

И так начался хаос.

Я сразу же посмотрел на Дарси, когда она, нахмурившись, взяла персик, обращаясь к Тори за поддержкой, но та прижалась лбом к столу, явно все еще покореженная похмельем.

– Оххх, как холодно и приятно, – вздохнула Тори.

– Тебе нужно наложить щит на свой персик, – подбодрила Дарси, подталкивая ее, но для мисс Вега было уже слишком поздно. Однако я не смог наказать ее сразу, потому что Тайлер внезапно заключил свой банан в тугие лианы, сжимая его в тисках до тех пор, пока плод не стал выглядеть так, будто вот-вот лопнет. Лицо Тайлера побледнело, и я бросился к нему, качая головой.

– Такая магия приведет к тому, что ты окажешься в лазарете, – сказал я.

– Помогите мне, – прохрипел он в отчаянии.

– Не придавай магии форму. Ты же не хочешь, чтобы твой Элемент был вовлечен в это, именно там происходят несчастные случаи, – у меня был соблазн рассказать ему о Билли Без Члена, но то, как он в ужасе смотрел на банан, заставило меня сжалиться над ним.

– Вот так, – сказал я, взял фрукт и показал ему снова. Его глаза загорелись, и он забрал банан обратно, попытавшись попробовать снова, но только для того, чтобы еще больше обвить его лианами и заставить часть банана выдавиться сквозь трещины в кожуре.

– Сэр, пожалуйста, не позволяйте этому случиться с моим членом, – взмолился Тайлер.

– Просто продолжай практиковаться, – настаивал я. – Никто не должен накладывать это заклинание на себя, пока вы не сможете сделать это на фруктах, – громко добавил я классу, и все быстро кивнули.

Дарси начала смеяться, и я поборол желание взглянуть на нее – этот звук, как всегда, вызвал жар в моих венах.

– Сэр? – позвала она, и я посмотрел на нее, подняв бровь. – Можно Тори еще один персик?

Я заметил косточку на протянутой ладони Тори и был рад возможности заставить ее поплатиться за то, что она явилась ко мне на урок с похмелья. Я направился к своему столу, подхватил еще один персик и на большой скорости помчался к столу Тори.

– ДЕРЖИТЕ, МИСС ВЕГА! – воскликнул я, и она закрыла голову руками, пытаясь отгородиться от меня.

– Почееему? – застонала она.

Дарси разразилась смехом из-за моей игры, и я подмигнул ей, не в силах устоять, когда она засветилась для меня. И теперь я полностью завладел ее вниманием, я собирался удержать его и посмотреть, насколько сильно я смогу заставить ее покраснеть.

– Тогда давай посмотрим на это, – сказал я, и улыбка Блу исчезла практически сразу.

Я пожевал внутреннюю сторону щеки, не сводя с нее глаз, в то время как она сдвинулась на своем месте, готовая отказаться. Но я не собирался отступать. Она собирается произнести противозачаточное заклинание у меня на глазах, и мы посмотрим, сможет ли она сдержать свои нервы.

Она вздохнула, опустив глаза на свой персик, и выглядела так, будто размышляла о смысле жизни.

Ну же, Блу, хватит оттягивать.

Она вздохнула, провела рукой по персику и закрыла глаза.

– Ты не повернута в сторону Венеры, – подметил я, и она вновь открыла глаза, прикусив губу и глядя на меня. Мне нравилось видеть ее снизу под собой, это давало мне ощущение власти, особенно когда она смотрела на меня вот так.

– Верно… да, – она подняла свою звездную карту на Атласе и повернулась на стуле, положив персик на краю стола и снова накрыв его ладонью. Я терпеливо наблюдал за ней, гадая, легко ли ей это удастся или она собирается отправить этот фрукт в загробный мир.

Она сжала пальцы, и персик отскочил от стола, когда воздух вырвался из ее ладони, и он врезался прямо в центр доски, разлетевшись каскадом оранжевой мякоти.

– Упс, – вздохнула она, в то время как Тори разразилась смехом рядом с ней.

– О Боже, Дарси, не делай этого с собой, – засмеялась она.

– Еще раз, – приказал я, быстро возвращаясь к своему столу, прежде чем вернуться к ней и положить еще один персик.

– Сконцентрируйся.

Она сглотнула, глядя на меня, и я наблюдал за тем, как поднимается и опускается ее горло, пока мои клыки покалывали во рту.

– Не могли бы вы просто отвернуться или что-то в этом роде? – она велела мне отступить, и мои брови удивленно поднялись. Я беспокою тебя, Блу?

– Нет, мне здесь хорошо, – я жестоко улыбнулся, и она сжала челюсть, явно разочарованная мной. Мне нравилось воздействовать на нее таким образом, зная, что я проникаю под ее кожу, возможно, даже так же, как она проникает под мою.

– Ладно, – сказала она, расправляя плечи, и решимость заполнила ее лицо.

Вот так, Блу, отбивайся. Покажи мне, на что ты способна. Докажи мне свою точку зрения.

Она снова сосредоточилась, ее глаза были прикованы к персику, в то время как мой взгляд не отрывался от ее лица.

Свет замерцал в ее руке и растекся вокруг персика, и на секунду мне показалось, что ей это удастся. Затем из ее ладони вырвался огонь и уничтожил персик.

Я рассмеялся и помчался за другим, одновременно разбрасывая фрукты другим ученикам, которые уничтожили свои. Когда я вернулся к ней, Диего отправил свой банан в полет над моей головой, но я проигнорировал его, сосредоточившись на Блу.

Я сложил руки, жестом показывая, чтобы она попробовала еще раз, и она сузила на меня глаза. Я ощутил ее пристальный взгляд, она искала причину, почему я так интересуюсь ее успехами, а не чьими-либо еще, и когда я тоже начал задаваться этим вопросом, я понял, что начну привлекать внимание других студентов, если не помогу им с этим заклинанием.

Я оставил ее практиковаться, отправившись дать совет Элайдже Индусу, с волос которого стекал банан. Класс начал делать реальные успехи только к концу урока, но в итоге наступил переломный момент, когда все хотя бы раз справились с заклинанием.

Когда прозвенел звонок и все начали выходить из аудитории, в классе был полный беспорядок. Мой взгляд зацепился за Дарси, когда она направилась к выходу вместе с Тори, и осознание того, что я, вероятно, не увижу ее снова до завтра, оставило внутри меня пустоту. Я колебался еще полсекунды, прежде чем принять безрассудное решение и броситься к ней, схватив ее за запястье, прежде чем она успела выйти за дверь.

– Мисс Вега. Останьтесь и помогите мне прибраться.

Наши глаза встретились, тайна между нами говорила о том поцелуе в бассейне, обо всех границах, которые мы пересекли и все еще хотели пересечь снова и снова. Она кивнула, и я отпустил ее, когда она повернулась к своим друзьям, чтобы попрощаться, а я отошел назад и поборол узел в животе, который говорил мне, что это опасная затея, но волнение победило, так как я получил возможность побыть с ней наедине.

Дверь захлопнулась, и наступила тишина, когда мы остались в классе друг с другом.

Дарси сунула персик в карман, затем взяла мусорное ведро и начала убирать кусочки фруктов с доски.

Я наблюдал за каждым ее движением и слушал бешеный стук ее сердца, который доносился до меня сквозь тишину, правда этого звука слишком хорошо говорила о том, что я заставляю ее чувствовать.

Тогда почему ты не смотришь на меня? Почему ты притворяешься, будто я действительно хотел, чтобы ты осталась и все убрала, когда ты знаешь, что я могу сделать это за долю секунды?

– Ты не ответила на мое сообщение, – сказал я.

– Это твоя новая коронная фраза? – беззаботно спросила она, опуская мусорное ведро, но не поворачиваясь ко мне.

Я мгновенно оказался позади нее, прижал одну руку к ее горлу, а другую к животу, притягивая ее к своей груди. Эта ситуация между нами выходила из-под контроля, я знал это. И, возможно, это только я чувствовал себя беспомощным перед этим, но когда мои клыки коснулись ее уха, а все ее тело задрожало в наслаждении, у меня появилось чувство, что я ошибся в этом.

– Ты должна сопротивляться, – прорычал я, гадая, сможет ли она.

– Я буду, если ты попытаешься укусить меня, но это не то, чего ты хочешь.

Мое сердце замерло на этих словах, от того, как она обратилась ко мне и выложила все как есть. Думаю, теперь я не особо скрывал свои намерения по отношению к ней, постоянно флиртуя, постоянно переступая чуть дальше черты, проведенной между нами.

Она повернулась в моих руках, глядя на меня из-под ресниц и оставляя меня потрясенным ее красотой и тем, как хорошо она чувствуется напротив меня.

– Не так ли? – спросила она.

Я сглотнул, когда в горле образовался комок, ее зеленые глаза были такими яркими, словно светились.

– Приближается Лунное Затмение. Все фейри ведут себя безумно, когда это происходит. Меня нельзя винить.

Улыбка заплясала в уголках моего рта, и ее взгляд упал на мои губы. Мне захотелось поцеловать ее еще раз. Забыть все, что я говорил до этого о правилах и последствиях, будь они прокляты.

– Звучит как очень удобное оправдание для нарушения правил, – обвинила она, переводя взгляд с меня на дверь и обратно. Я надеялся, что она не думала уходить. – А что бы подумала твоя девушка? – она строго посмотрела на меня, в ее глазах мелькнула обида, которая была мне чертовски интересна.

– Какая девушка? – спросил я, очарованный румянцем на ее щеках и сердитыми морщинками, образовавшимися на ее бровях.

– Франческа, – сказала она, пытаясь отойти от меня, но я крепко держал.

Я злобно усмехнулся, получая удовольствие от того, что вижу ее в таком напряжении.

– Ты ревнуешь.

Со скоростью Вампира я подхватил ее на руки, и она задохнулась, когда я развернул нас и усадил ее на край моего стола, прямо там, где я хотел ее тысячу раз. Я встал между ее коленями, ее бедра раздвинулись для меня, а дыхание участилось, и у меня появились всевозможные греховные идеи, за которые меня бы арестовали, если бы я когда-нибудь их осуществил. Даже такое положение, в котором мы сейчас находились, могло привести к серьезным неприятностям, если бы нас увидели, но опасность этого и бесконечное искушение от нее было лучшим, что я испытывал за последнее время, я просто не мог сопротивляться.

– Она не моя девушка, – я провел большим пальцем по шелковистой гладкой коже ее внутренней стороны бедра, в моих венах зажглись искры энергии, благодаря чему я стал твердым для нее.

– Нет? – спросила она, и я покачал головой, опустив взгляд вниз, туда, где ее юбка задралась на бронзовой коже бедер, туда, где мои пальцы касались ее плоти.

Я хотел большего, гораздо большего. Я хотел прижать ее к этому столу, спустить трусики с ее ног и широко раскрыть для меня. Я бы провел ртом по всей этой идеальной коже и узнал, насколько мокрой она станет от моих ласк, пока она будет стонать мое имя. Мое настоящее гребаное имя, а не профессор, или сэр, или даже Орион. Я хотел, чтобы ее язык извивался вокруг имени Лэнс, пока я пробовал на вкус ее кульминацию и чувствовал, как она наконец-то подчиняется мне.

Я моргнул, вспомнив, где нахожусь и насколько рискованны эти мысли. Ведь мысли могли привести к действиям, если она тоже этого хотела, если она была готова бросить со мной кости.

Я бросил взгляд на дверь, напряженно нахмурившись: все причины, по которым мы должны прекратить это прямо здесь, снова заполнили мою голову.

– Тебе лучше уйти, – сказал я, хотя на самом деле хотел сказать: «Останься здесь со мной, Блу. Оставайся, пока мы не узнаем, почему нас так тянет друг к другу».

Она кивнула, хотя на ее лице мелькнуло разочарование, когда она наклонилась вперед, чтобы встать, но я не двинулся с места, что означало, что она оказалась только ближе ко мне, чем раньше, и ее сладкий аромат донесся до меня и заставил мое горло пересохнуть от голода.

Моя рука все еще была между ее бедер, и я знал, что если она скажет мне хоть слово поощрения, я выброшу осторожность на ветер и дам волю своему желанию. Я буду требовать эту девушку, которая преследовала мои сны так же часто, как она преследовала мою бодрствующую реальность. Все остальное я выясню позже, потому что никогда в жизни я не хотел чего-то так сильно, и я устал жить, как зомби с вырванным из груди сердцем. Я снова хотел что-то почувствовать, даже если это было эгоистично и могло стоить мне всего.

Она крепко прижалась к моей груди, и я почти застонал от того, насколько хорошо она прильнула ко мне, не в силах пошевелиться, когда она оттолкнула меня назад.

– Это плохая идея, – предупредила она, ее голос был хриплым, а глаза были прикованы к моим.

Да, и одновременно лучшая из всех, что у меня когда-либо были.

Ее рука пробежала по моей груди, не торопясь, пока мои мышцы сжимались и сокращались под ее пальцами, и мое горло сдавило, когда разряд молнии прочертил путь через каждую часть меня, которой она коснулась.

– Я собираюсь уйти, – слабо сказала она, едва осознавая смысл этих слов.

– Правда? – спросил я, моя свободная рука скользнула по ее талии, и мои пальцы сжались, притягивая ее к себе, когда я шагнул дальше между ее ног. Я так сильно хотел ее, и если бы я подошел поближе, она бы почувствовала, насколько сильно она влияет на меня, как чертовски сильно я хочу ее.

– Да, – сказала она, задыхаясь, глядя на меня с целым миром желаний в глазах. – Да.

Но она не двигалась, не пыталась оттолкнуть меня. Вместо этого ее спина выгнулась еще немного, и расстояние между ними сократилось, мои пальцы скользнули между ее бедер, и она раздвинула их шире, даже не осознавая, что делает это.

Она была такой манящей, каждая ее частичка притягивала меня, словно она была Инкубом, смещенным в мое идеальное желание. Она должна была стать моей противницей, но вместо этого стала моим пристрастием. Эта девушка с ее надеждой на жизнь, с интересом к нашему миру магии и возможностям, которые были у нее украдены. Я хотел почувствовать это снова, эту чертову изюминку жизни, которая была потеряна для меня так долго. Она воплощала ее, это существо, которое, казалось, было создано только из света, хотя ее жизнь была полна испытаний, и все же это не было украдено у нее, как у меня. Она была сильнее меня, держалась за хорошее, даже когда ее окружало только плохое. А я, клянусь звездами, был тем самым плохим, которого она не заслуживала, тем, кто мог для нее все испортить, и все же я все еще двигался вперед, все еще жадно пытался урвать ее кусочек. Потому что она пробудила во мне что-то, чего мне не хватало, и эта часть меня умоляла о еще одном дне под солнцем.

Она переместила руку на мой бицепс и позволила ей пройтись по выпуклостям моих мышц до самого горла, которое вздрагивало в ответ на ее прикосновения. Она потянулась к ложбинке между моей шеей и ухом, где кожа встречается с грубой щетиной, и слегка нахмурилась, когда она сделала это, словно она уже думала об этом раньше. Она слегка прикусила губу, и этот вид привел меня на грань безумия, желание сократить расстояние между нами превратилось в плотскую потребность.

– Если ты не поцелуешь меня, я сойду с ума, – произнес я, мой голос был грубым от похоти, и я дал ей понять, что я весь ее, если она захочет, и дилемма блеснула в ее глазах, когда я отдал это решение в ее руки.

В дверь постучали, и Дарси перемахнула через стол назад, чтобы отстраниться от меня, и опустилась на другую сторону, а я остался на месте, зная, что могу двигаться со скоростью света, если понадобится. Вместо этого я оставался на месте с разгорающимся во мне гневом и желанием схватить ее и выпрыгнуть в это чертово окно, возникшим в моей голове, как маленький блуждающий огонек, манящий меня к верной гибели.

Блу расправила юбку, ее щеки вспыхнули, пока она пыталась скрыть любые доказательства того, чем мы только что занимались, а я, наконец, нашел в себе силы выпрямиться и поправить галстук. Я сделал вдох, успокаивая себя, осознавая, что у меня огромная эрекция, и я с таким же успехом мог бы помахать красным флажком тому, кто собирался войти в эту комнату.

Я прочистил горло, сделав единственное, что я мог сделать, и опустился в кресло за столом.

– Войдите, – позвал я, выравнивая свой голос, чтобы он звучал скучно, а не в неистовой жажде из-за присутствия моего ученика в этой комнате.

Дверь распахнулась, и вошла директор Нова, заставив мое сердце бешено заколотиться. Я молился, чтобы она ничего не заподозрила, и, к счастью, она проигнорировала Блу, когда ее взгляд упал на меня, и мои плечи опустились, когда я не нашел никакого обвинения в ее глазах.

– Я созвала собрание преподавателей в своем кабинете по поводу соблюдения комендантского часа. Студенты полностью игнорируют его. Ты ведь не против отказаться от своего обеда, чтобы присутствовать на нем?

У меня свело челюсть, и мой отказ мгновенно лег на язык, но мне нужно было увести Дарси отсюда, пока на нее не обратили еще больше внимания. Кроме того, Лайонел всегда узнавал, когда я не исполнял свою роль послушного профессора, и, по крайней мере, так я мог предложить более строгое наказание для студентов, нарушающих комендантский час, которое я мог потом с удовольствием привести в исполнение.

– Очень хорошо. Мисс Вега как раз уходила.

Нова кивнула, взглянув на Дарси с едва заметным намеком на признание, и я был благодарен, что ничего из этого не послужило тревожным звоночком. Нова сейчас находилась в состоянии сильного стресса: пресса дышала ей в затылок, а ФБР добивалось заявлений о том, как Зодиак собирается защитить своих студентов от новых нападений нимф.

Она кивнула Дарси, повернулась и поспешила обратно за дверь, и я двинулся следом, увлекая за собой Блу, прижав руку к основанию ее позвоночника.

Я жалел, что не могу улучить момент, чтобы сказать что-нибудь, пообещать, что это еще не конец, потому что, если уж на то пошло, я был вдохновлен как никогда, чтобы продолжать бороться за ее внимание, независимо от того, насколько безумным это было. Мои пальцы на мгновение коснулись ее спины, надеясь, что она поняла, какова моя позиция по отношению ко всему этому. Потому что, когда я отпрянул от нее вслед за Новой, я понял, что развращен своим желанием к Дарси Вега до предела. Одно ее слово – и между нами разгорится роман, ради которого я готов рискнуть всем.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

АКАДЕМИЯ ЗОДИАК 4: ПРИНЦЕССА ТЕНЕЙ

АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ГЛАВА ОТ ЛИЦА ДАРИУСА

МЕРЦАЮЩИЕ ИСТОЧНИКИ

Дариус

Всю ночь я лежал в своей кровати с Роксанией Вега, свернувшейся калачиком в моих объятиях, ее голова покоилась на моей груди, ее нога лежала поверх моей, а мое сердце колотилось по множеству причин.

Звук часов, тикающих в углу моей комнаты, составлял мне компанию до самого утра, а узел сожаления и, как я должен был признать, ненависти к себе нарастал с каждой секундой.

Я чувствовал себя мешком с дерьмом. Но сейчас я действительно ничего не мог с этим поделать. Статья была опубликована. Обратного пути не было, как не было и возможности передумать. Этот момент с ней в моих объятиях был украден, и я знал, что она возненавидит меня еще больше, когда поймет, частью чего я был прошлой ночью. И все же я не мог заставить себя разбудить ее и признаться в этом. Я даже не мог заставить себя встать с кровати и позволить ей спокойно спать без меня.

Я был совершенно беспомощен перед своим собственным надвигающимся разрушением, и я был слишком эгоистичен, чтобы отказаться от этих украденных часов с ней, прежде чем оно придет, и унесет меня.

Рокси что-то сонно пробормотала и придвинулась ко мне, заставив мою руку скользнуть с ее спины на изгиб ее задницы, когда она сдвинула бедра и ее нога проехалась по моей.

В моей груди раздался низкий гул, когда мой член запульсировал от желания, моя разгоряченная кровь судорожно забурлила, как это было с самого первого момента, когда я позволил ей повалить меня на кровать рядом с собой.

Лежать рядом с ней в таком состоянии было пыткой особого рода. Мое тело болело по ней так, как никогда не болело ни по одной другой женщине. Мои мысли переключились с сожалений о содеянном на грязные фантазии о том, как я хочу снова и снова разрушать ее, лежа рядом с ней. Я слишком часто представлял ее в своей постели, ублажал себя мыслями о ней каждый гребаный день на протяжении столь долгого времени, что уже сбился со счета. Она была моим запретным наваждением, моим тайным желанием и единственной вещью, которую, как я знал, никогда не смогу даже попытаться присвоить себе. И все же я был здесь, мой член стоял в штанах, мое тело болело, и я так ясно и отчетливо ощущал ее, что, вероятно, мог воскресить в памяти каждый ее вздох с того момента, как я привлек ее в свои объятия таким образом.

Если бы я не знал, что это не так, я бы поклялся, что эта девушка была самой могущественной Сиреной, с которой я когда-либо сталкивался, ее воздействие на меня казалось магическим и неестественным, не говоря уже о том, что сопротивляться ему было совершенно невозможно.

Она снова что-то пробормотала, и я сглотнул, моя рука переместилась к ее волосам. Я провел пальцами по ним и повернул голову так, чтобы поцеловать их.

– Что такое? – тихо спросил я, не зная, проснулась она или нет.

Она снова зашевелилась, ее рука прижалась к моим ребрам, прикосновение вызвало еще большую потребность в моей плоти, пока она устраивалась поудобнее, ее нога изогнулась по мне сильнее, как будто она пыталась прижаться ко мне ближе, несмотря на то, что мы уже были сплетены.

Она ничего не сказала, снова погружаясь в сон, и я испустил длинный вздох, моя кожа нагрелась, когда мои эмоции скользнули в мою магию и огонь разгорелся во мне.

Мышцы расслабились, и я сосредоточил свое внимание на этом моменте, на том, что я чувствую, держа ее в своих объятиях, и на глубоком удовлетворении, которое я находил рядом с ней.

Это не имело смысла. Возможно, мне следовало бы отнестись к этому с большим подозрением. Но по мере того, как темнота сгущалась вокруг нас, а мой взгляд был прикован к тому немногому, что я мог видеть на ее спящем лице, когда держал ее в руках, я почувствовал то, что обычно было таким неуловимым – покой.

Несмотря на все охватившие меня сожаления и разочарования, я позволил себе поддаться чарам этого момента, крепко прижался к ней и закрыл глаза. Я позволил сну захватить меня, наслаждаясь притворством, что она моя, зная, что это даже близко не похоже на правду.

***

Я почувствовал, как она отодвинулась от меня, когда утро наконец пришло, чтобы забрать у нас украденный момент, и я прикусил язык, чтобы не застонать.

Я знал, что принесет это утро: раскрытие правды и возвращение ненависти, которую она так сильно ко мне питала. Это была непрошеная агония, и прошлая ночь уже начинала казаться каким-то безумным, красивым сном, хотя я еще даже не открыл глаза.

Я прокрутил в голове несколько вариантов, которые у меня сейчас были. Я мог позволить ей уйти, открыть статью и вспомнить, кем она была и почему ненавидела меня. И я должен был этого хотеть. Я должен был радоваться ее падению, предвкушать унижение, которому она подвергнется, и надеяться, что это, наконец, сломит ее непокорность, которая доставляла мне столько гребаных проблем.

Но вместо этого мой язык потянулся к извинениям, которые я почти соблазнился произнести. Слова оправданий формировались на моих губах, пока я размышлял, сможет ли рассказ и попытка передать мои сожаления о том, что мы сделали, хоть как-то смягчить интенсивность того, что она будет чувствовать ко мне после этого.

Неужели я сошел с ума? Неужели я так сильно жаждал прикосновений Вега, что подумывал о том, чтобы просто извиниться и попросить прощения за план, за который еще вчера был только за?

Нам нужно было, чтобы она и ее сестра подчинились. Мой отец не позволил бы этому продолжаться долго. В каком-то смысле, это было милостью с нашей стороны – сломать их, вместо того, чтобы он сделал это сам. Я знал это. Я полностью верил в это. Так почему же я так переживал из-за осознания того, что после этого она больше не будет смотреть на меня так, как прошлой ночью?

Я мог слышать, как она извивается, ощущать ее движения на кровати, когда она слегка задела ее. У меня было чуть больше секунды, чтобы решить, что я собираюсь делать и как я собираюсь справиться с этой неразберихой, в которой оказался, но все, о чем я мог думать, это о том, чтобы притянуть ее обратно в свои объятия и украсть поцелуй, которого, как мы оба знали, я не заслуживал.

Я открыл глаза и посмотрел на нее в туманном свете утра, который проникал сквозь оранжевые тонированные окна, делая ее похожей на что-то вроде мечты, даже со спутанными волосами и скомканным вчерашним платьем, прилипшим к ее телу. Я хотел ее. Черт, я хотел ее так, как никогда ничего не хотел, и все же я знал, что это лишено всякого смысла.

Я перевел взгляд с нее на то, что она делает, и холодное, режущее чувство зародилось в моей груди, когда я понял, что она открыла ящик моей тумбочки, зажав в пальцах письмо, которое она не имела права читать.

Мой пульс заколотился от чего-то слишком близкого к страху. Я знал, что она увидит, и ненавидел то, как это отслаивает слой моей плоти, позволяя ей так легко взглянуть.

Список благотворительных организаций, в которые я жертвовал в последнее время, был практически признанием гнусной, поганой правды о том, что происходило за закрытыми дверями поместья Акрукс, и я чувствовал себя окровавленным и разоблаченным тем, как она читала их, словно имела какое-то право знать, как я пытался помочь другим семьям, подобным моей собственной, людям, у которых был хоть какой-то шанс избежать своей судьбы, в отличие от моей матери, брата и меня.

Почему я был таким чертовски глупым?

Что, черт возьми, заставило меня поверить хоть на секунду, что она пришла сюда ради меня, что она действительно хотела провести со мной время?

Неужели я провел всю ночь, борясь с собой за свои действия по отношению к ней, как гребаный дурак, хотя именно это она и планировала все это время? Прийти сюда и обшарить мои вещи, пока я сплю, выведать секреты и попытаться использовать их против меня?

Смущение, стыд, отказ и ярость пронеслись во мне так быстро, что я лишился рассудка еще до того, как успел обдумать свои действия.

– Какого черта ты делаешь? – я сорвался с места, моя рука обхватила ее запястье в железной хватке, заставив ее выронить бумаги, которые она читала, и она задохнулась от тревоги.

Рокси попыталась вырвать свою руку из моей хватки, отклонилась назад и повернулась, чтобы посмотреть на меня со смесью эмоций на лице, которые только казались еще большей ложью.

– Ай, – прошипела она сквозь зубы, встретив мой яростный взгляд, не дрогнув, что только еще больше раззадорило меня. – Отпусти, ты делаешь мне больно.

– Так вот почему ты осталась здесь прошлой ночью? – рявкнул я, продолжая удерживать ее, видя, как в ее зеленых глазах вспыхивает желание убежать, зная, что она скорее сделает это, чем расскажет правду о том, почему она осталась здесь. – Чтобы порыться в моих вещах, пока я сплю?

Я был таким чертовски глупым. Как я мог верить в иные слова, кроме этих? Неужели я так отчаянно нуждался в ее внимании, что позволил себе так легко ослепнуть от правды о том, кем она была? Неужели я действительно пытался убедить себя в том, что, глядя на меня, она могла видеть кого-то, кроме врага?

– Что? Нет! – задыхалась она, качая головой и заставляя свои по-прежнему радужного цвета кудри подпрыгивать, в то время как она лгала. – Я искала обезболивающее для своего похмелья и…

– Какое, на хрен, обезболивающее? – спросил я, нахмурив брови, пока она просто моргала на меня, запутавшись в своей лжи и неся чушь, как будто всерьез думала, что я поверю всему, что сейчас прольется с ее ядовитых губ.

– Это вещь смертных, – пробормотала она, даже не пытаясь придумать ложь получше, и дернула за руку, пытаясь снова убежать.

– Чушь собачья, – прорычал я, опустив взгляд на бумаги, разбросанные по ковру. Чувство незащищенности пробежало по моей коже, когда я понял, что не только был настолько глуп, что позволил ей подобраться ко мне настолько близко, но и что ей удалось добиться того, чего она хотела этим обманом. Она могла использовать найденную информацию, чтобы продать историю обо мне, рассказать всевозможные вещи о моем отце и образе жизни моей семьи, которые могли бы запятнать его репутацию, даже если бы не было никаких доказательств. Но он бы знал. Ему не потребовалось бы много времени, чтобы проверить мои счета и увидеть правду за этими пожертвованиями. Он увидел бы во мне слабость, мягкость, и наказал бы меня за это. Хуже того, он накажет их, мою мать и брата, которые примут на себя удар его гнева, как они делали слишком часто, и все потому, что я позволил своему желанию трахнуть эту девушку превратить меня в дурака.

– Я должен был знать, что ты не станешь проводить со мной время без мотива.

Черт, эти слова пронзили меня изнутри, как лезвие, рвущее мои органы. Осознание того, как глупо я поступил, пробивало себе дорогу, пока я боролся с чувством, нарастающим в груди, отказываясь признать, что это не что иное, как злость на себя за то, как легко она сблизилась со мной.

– У меня не было мотива, – огрызнулась Рокси, имея наглость пялиться на меня, будучи все еще в этом крошечном платье, сидя в моей кровати и походя на ловушку, созданную исключительно для того, чтобы пленить меня. Теперь мне все было чертовски ясно. Почему она вдруг начала вести себя так, как вчера вечером? Зачем идти в бассейн и притворяться, что она забыла, что я с ней там сделал. Зачем улыбаться мне, смеяться и прикасаться ко мне, словно я не заставлял ее кожу дрожать, и она не ненавидела меня с той силой, которую она слишком часто доказывала? Потому что она знала, что делает. Она хотела найти что-то, что можно было бы обратить против меня, она хотела дать отпор, а я был просто идиотом, который не понимал, что его разыгрывают.

– Это ты попросил меня прийти сюда, – продолжала она, все еще пытаясь обмануть меня. – Я не хотела смотреть ни на какие твои гребаные вещи. Я просто…

– Тебе, вероятно, следовало дать мне, если хотела измотать меня настолько, чтобы выкрутиться из этого дерьма, – холодно сказал я, насмехаясь над ней, словно я не был искушен именно этим, словно я не хотел ее бесконечно уже несколько месяцев, словно я не поддался бы на ее ухаживания, если бы она сделала хотя бы самое малое из них.

Я крепче сжал ее руку, пока она смотрела на меня, правда была так ясна сейчас и так глубоко резала. Это было гораздо больнее, чем могло бы быть, но я похоронил эту боль, запер ее и загнал подальше, пока не перестал ее чувствовать, и во мне не осталось ничего, кроме холодной, жесткой ярости, когда я смотрел прямо на нее, наконец-то увидев ее.