Текст книги "Холод (СИ)"

Автор книги: Avirlina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Прости, о муж мой, я просто выжидаю, когда-то наконец соизволишь взять чемодан и пойти за мной! – всплеснула руками Клэр, тоже исподтишка наблюдая, что девочка пытается сдержать улыбку.

Вот так, перешучиваясь, покалывая друг друга они забрели в пекарню за десертом и направились домой, Леон даже умудрился вытянуть Рани в небольшой диалог, отмечая про себя, что это собранная и явно эрудированная не по годам девочка, весьма достойный собеседник, способная трещать не только о школе, косметике и прочих девичьих радостях, как он опасался сначала, припоминая спасенную на свою голову Эшли, которая завела привычку раз в полгода зазывать его в гости на чаепитие и грузить его гигабайтами совершенно левой информации, а ее высокопоставленный родитель только ехидно лыбится, глядя на его перекошенную кривым намеком на вежливую улыбку мину.

И зря. Зря он вспомнил про эту… эту блондинистую особу. Таких только вспомнишь и вот они, в окружении его коллег стоят во дворе его дома и орут:

“Поздравляем со свадьбой. Что жы ты, сво… нехороший человек, не сообщил нам о изменении своего семейного статуса”.

Кажется, о тихом семейном вечере в компании трехкилограммового торта, можно забыть. Да и самого десерта, кажется, маловато…

– Зато, Рани не дадут грустить, – еле слышно прошептала спешно подхваченная под руку Клэр, игнорируя обиженно-ревнивый взгляд Эшли.

– Главное, чтобы ей не дали пить, – так же тихо, отозвался Леон, строго взглянув на одного из агентов, достающих алкоголь.

========== 6. ==========

Леон проснулся внезапно, как от толчка, не сразу понимая, что послужило причиной его пробуждения. Лишь мгновения спустя, мужчина понял, что замерз. Лишь через минуту он понял, что в постели один, и его жена куда-то ушла. Боль привычно рванула сердце. Слишком похожая ситуация. Слишком неприятная. Но… Клэр никогда ему не лгала, как… как другая женщина.

Тихий звук заставил его насторожиться и замереть, напряженно прислушиваясь.

Еле слышный стон, чей-то шепот… хотя, почему чей-то?

Леон неслышно приблизился к комнате Рани, уже четко различая тихий плач девочки и успокаивающий голос его жены, заглядывая в помещение. И правда, Клэр обнимала вцепившуюся в нее девочку, бормоча, что-то успокаивающе, виновато взглянув на вошедшего мужа. Но тот лишь чуть качнул головой, все прекрасно понимая.

Днем нечего бояться. Днем не бывает ужасов. День заставляет забыться, заняться чем-то новым. Днем можно закрыться маской с нарисованной улыбкой, чтобы никто не догадался о том, что похоронено внутри, за толстым слоем мутного льда, чтобы даже самому случайно не увидеть весь тот ужас, чтобы не утонуть, не растворится в черном вязком болоте собственного разума, оставив медленно доживать физическую оболочку. Днем можно даже попытаться повеселиться, наблюдая, как блондинистая гостья наблюдает за новоявленным опекуном жалобным взглядом, капризно надувая губы, когда он уделяет внимания молодой жене.

Но это можно сделать только днем, а ночью….

Ночь, та еще стерва. Рушит, кажущиеся неприступными, стены самоконтроля. Будто ехидно скалясь, сдирает, приросшую было за день маску. Заставляет вспоминать то, что так отчаянно пытаешься забыть, и кажется, что видишь знакомые, изуродованные вирусом лица в каждой изломанной ли светом тени или бархатной тьме, что клубится в углах.

Не каждый взрослый выдержит это, а тут ребенок…

Рука медленно тянется, и как-то неловко касается черных волос, тут же отдернувшись, и Леон присаживается рядом, на ковер, не зная, что еще сделать, просто слушая тихий, успокаивающий голос Клэр.

Так странно. Раньше самым благодатным звуком для него была тишина, не разрываемая стонами зараженных, криками умирающих, выстрелами и взрывами. Но тишина коварна. Давая кратковременное успокоение, она забирает всего тебя. Ложится камнем на грудь, топя в черных водах крови убитых мутантов. Голоса заставляют слушать окружающий мир, еще нормальный, живой. А ведь не зря, он только сейчас начал нормально спать, слыша равномерный стук сердца женщины рядом. Да и у Клэр кошмаров стало меньше. Да… именно поэтому он и проснулся, не чувствуя ее рядом.

Девочка затихла, забывшись сном, и Клэр вновь уложила ее в кровать, накрывая одеялом.

– Извини, – пробормотала она, смущенно пряча глаза, когда они вышли из комнаты Рани. – Не хотела тебя разбудить.

Мужчина лишь фыркнул, и на мгновение крепко прижал к себе жену, почти физически ощущая, как утихает тревога, стоит лишь почувствовать рядом живое тепло, ощущая, как медленно, будто неуверенно, она расслабляется, прижавшись лбом к его плечу. Мгновение покоя приравнивается к целой вечности для тех, кто слишком долго жил, напряженно прислушиваясь к окружающему миру, страшась услышать слишком знакомые звуки, от которых, кажется, уже не сбежать, не скрыться.

Они вместе дернулись, заслышав тихий всхлип.

***

Месяц пролетел в одно мгновение. Президент, выслушав длинный, нудный, слезивый монолог дочери о своей такой несчастной любви мгновенно подмахнул бумаги на двух месячный отпуск для своего лучшего агента, от всей души ему сочувствуя. Ведь если он вернется, его обязательно выловит его обожаемая дочурка, и кто знает, что она учудит. А так, можно понадеяться, что она найдет новый объект для любви.

Чего только не произошло за этот месяц!

И перевод Рани в новую школу, где девочке просто не было времени для скуки. Новые эмоции, новые люди, новая обстановка…

Леон неожиданно открыл в себе способности педагога и начал решать с ней задачи по математике, а по выходным гонял обеих в тир, обучая Рани и в шутку соревнуясь с Клэр, кто моет посуду.

Казалось, тот мир, полный смерти и крови, остался где-то там за пределами их квартиры. Просто наблюдать за миром через экран телевизора, а не принимая в нем непосредственное участие. Будто, они живут в другом мире. Нормальном. В котором живут все остальные люди.

Правда, ночные кошмары все так же были настойчивы, преследуя несчастную девочку. Но уже не только Клэр вскакивала несколько раз за ночь к Рани, но и Леон начал отваживаться успокаивать, мечущуюся в слезах воспитанницу, давая жене хоть немного поспать. Ведь она умудряется вскочить даже раньше него, готовя школьнице завтрак.

И так целый месяц, за который мужчина ни разу не приложился к спиртному. За целый месяц Клэр ни разу не прикоснулась к снотворному, и не предлагая его Рани.

За эти тридцать дней многое изменилось. Лед медленно таял.

***

Обычный вечер. Обычная трель звонка.

Леон, недовольно отвернувшись от шахмат, потянулся к мобильному телефону.

– Кеннеди, – ответил привычно сбившись на холодный, профессиональный тон.

Рани, задумавшаяся над очередным своим ходом, удивленно на него воззрилась.

– Понял, выезжаю.

Выглянувшая из кухни Клэр помрачнела. Крис говорил точно так же, когда его вызывали на работу.

–Возвращайся, – только и сказала, только взгляд помертвел, вновь привычно скрываясь за наледью.

Леон ответил ей таким же взглядом. Лишь Рани низко склонила голову, пряча слезы.

Все-таки мирная жизнь слишком хрупкая. Особенно для них.

========== 7. ==========

Как это было привычно… В воздухе воняет гнилью, кровью и землей, а совсем рядом, неверным шагом шаркали живые трупы, чьи стенания заставляли привычно напрячься в поисках опасности. Звуки становятся все громче и громче, заставляя руку тянутся к пистолету, не отрывая, впрочем взгляда от человека перед собой. Еще чуть-чуть…. Мгновение… И… Живая дохлятина соизволила пройти дальше, совершенно не заметив, двери, за которой они и стояли. Ну, или ему было нечем замечать. Неважно.

Звуки становились все тише и тише, и мужчина позволил себе расслабиться и убрать руку с оружия.

– Какой-то ты сегодня нервный, – черная бровь скептически выгнулась, а на губах играла полуулыбка. Когда-то он отдал бы все за эту улыбку. Когда-то…

– Да вот, мне впервые хочется вернуться домой, – спокойно произнес Леон.

– Неужели? – голос женщины стал почти мурлыкающим. – И что ты там будешь делать? – поинтересовалась вкрадчиво. – Просто… у меня была одна мысль, – она скользнула к нему близко-близко, почти касаясь плечом. – И я думаю…

– Я женился, Ада, – спокойно, без каких либо эмоций, прервал ее мужчина.

Черноволосая женщина с явной азиатской кровью, а ярко-красном, облегающем платье, с впечатляющим разрезом до середины бедра, осеклась. За идеально выстроенной, участливо-ласковой маской, проступило искреннее изумление.

– Что?

Вместо ответа, он лишь поднял правую руку показывая простое золотое кольцо на безымянном пальце, которое уже не вызывало отторжение и желание снять и убрать подальше. Хотя, наверное, это неправильно, таскать побрякушки на работе. Эта мысль пришла к нему впервые, так мужчина привык к этому атрибуту брака. Не мешается и ладно. И есть не просит. Но, наверное, его все же стоит убрать. Подумав, Леон, не обращая внимания на замершую соляным столбом некогда любимую женщину, покопался в карманах, найдя какой-то шнурок, кажется забытый Рани, яркого красно-синего цвета, внутренне посмеиваясь от абсурдности ситуации, надел шнурок с кольцом на шею.

– Ты… – отмерла Ада, ее голос сорвался. – Это правда?

– Абсолютная, – невозмутимо подтвердил тот, пряча украшение за ворот.

Мужчина смотрел на эту красивую, эффектную женщину, пряча в душе редкие вспышки боли, которую она вызывала в его душе. Любил ли он ее? Да, несомненно. До сих пор, даже воспоминания о ней, вызывали нежность и отчаяние. Любит ли он ее сейчас? Возможно, но не так, как раньше. Боль никуда не ушла, но значительно притупилась, позволяя мыслить здраво.

– Кто? – лицо шпионки исказилось. Маска с тихим треском осыпалась, являя истинные чувства. Мягкие черты лица заострились, а в черных глазах застыла безуспешно скрываемая ярость… с затаенным отчаянным неверием.

– А это важно? – Леон вернул ей полуулыбку.

– Почему? – ее голос сорвался до хриплого шепота.

Пауза затягивалась, он не знал, что ответить, а она отчаянно его ждала.

– Потому что, – медленно начал, заставив азиатку затаить дыхание, – устал. Дико устал от этого всего, – обвел руками маленькое грязное помещение, некогда служившее кладовкой для крупы, что сейчас хрустели под ногами, ведь нынешним обитателям она уже не нужны. – Устал от всех этих смертей, ходящих трупов, биологического оружия и прочей дряни. Это все меня просто задолбало! Хочу вернуться домой, к нормальному ужину… Да хотя бы к телевизору, где оказывается, иногда показывают что-то кроме сводок новостей!

– Говоришь, как старик, – ядовито прокомментировала Ада.

Тот задумался.

– Ты права. Проведенные дни в этом безобразии, – кивок в сторону выхода. – приравниваются к целым годам.

– Ха? – черная бровь скептически выгнулась. – Неужели, ты так тонко намекнул, что я старушка, которой пора обзавестись парой сопливых недоразумений и смотреть не менее сопливые сериалы по вечерам.

– Ты на это не способна, – сухо отозвался Леон.

– А ты предлагал? – голос женщины почти сорвался на шипение, в котором явно прослеживалось непонятное отчаяние.

– А ты бы согласилась? – твердо глядя прямо в черные глаза вопросил агент. В голубых глазах был лед.

Никогда. Никогда он не смотрел на нее таким взглядом. Именно ОН. Лишь раз, в Испании, под действием паразита, у него был похожий взгляд, но тогда это был НЕ он! Азиатка содрогнулась, но взгляда не отвела. В черноте ее глаз, горело, испепеляя изнутри, корежа душу, отчаяние.

– Нет, – еле слышно выдохнула.

Они замолчали, как-то вяло прислушиваясь к окружающей обстановке. Вроде все тихо, и пора уходить.

–Ты… любишь ее? – голос Ады нарушил тишину, и Леон задумался.

– Не уверен, – пожал плечами, и женщина встрепенулась. – Но я очень ее уважаю. За силу духа. За попытки вернуть хоть что-то в нормальное русло. Я доверяю ей. Я буду спокоен, когда она будет за моей спиной. И нет, – продолжил, не давая шпионке и рта раскрыть, – я не буду ей изменять. Просто потому что она этого не заслужила. Ада, – звук имени заставил ту содрогнуться, – как прежде уже не будет.

С этими словами он вышел. У него довольно жесткий график, надо еще успеть на вертолет.

Агент уже не видел, как в маленькой кладовке упрямо сжимает дрогнувшие было губы женщина в ярко-красном платье…

========== 8. ==========

Тик-так, тик-так, тик-так…

Когда-то ей казалось, что самые длинные секунды между выстрелами, особенно, если ты стреляешь в окруживших зараженных.

Тик-так, тик-так, тик-так…

Но секундная стрелка сегодня движется еще медленней.

Тик-так, тик-так, тик-так…

Кажется, минула уже целая вечность, но… с трудом сфокусировав взгляд на циферблате, она поняла, что прошло менее получаса.

Тик-так, тик-так, тик-так…

Если Клэр что-то и ненавидела сильнее компании «Амбрелла», так это ожидание.

Просто сидеть за столом, невидящим взглядом глядя на часы, и знать, что ты-то в полной безопасности, когда он рискует своей жизнью.

И неважно, кого она ждет. Леона или Криса.

Куда как проще оказаться, пусть и один на один, со всеми теми созданными благодаря вирусам монстрами. Пусть даже имея один пистолет. Пусть даже отчаянно удирая от кажущейся неизбежной гибели.

Но не так… ждать. Сидеть на безопасной кухне и до рези в глазах смотреть на чертов циферблат с невыносимо медленной секундной стрелкой.

Женщина хрипло выдохнула, смаргивая слезы, кажется, она даже забыла моргать. Одним глотком выпив уже не просто холодный, ледяной чай, устало переведя взгляд на окно, где занимался рассвет.

Такой же, как тогда… в Раккун-сити… Когда она оставила за спиной раненного и ребенка. И это не меньший стыд, чем смерть Стива.

– Клэр? – в кухню вошла зевающая Рани. – Доброе утро.

– Утро, – уголки губ той чуть дрогнули, когда она обернулась к девочке.

Прошла уже вторая ночь, когда малышка не кричала от кошмаров, борьба с которыми выматывает не меньше ночи беготни в компании бродячих трупов и мутаций разной степени отвратности.

И это тоже победа.

– Клэр… – Рани помялась и бросила на нее почему-то смущенный взгляд. – Ты спать вообще не ложилась? – выпалила вопрос.

Та недоуменно выгнула бровь, неопределенно пожав плечами.

– Что будешь на завтрак? – поинтересовалась, исследуя содержимое холодильника. – Бутерброд, яичницу, омлет?

– Кофе, – Рани присела за стол. – И бутерброд.

Завтрак проходил в гробовом молчании, а девочка замечала лишь нервные, механические движения женщины, и то, как она с явным трудом, даже отвращением, заставляет себя вгрызаться в несчастный тост.

– Ты беспокоишься за него? – спросила внезапно, отчего Клэр едва не поперхнулась кое-как надкусанным куском хлеба.

– Странный вопрос, – пожала плечами та, и замолкла. – Разумеется.

Она хотела сказать еще что-то, но бросив взгляд на внимательно взирающую девочку, осеклась и даже попыталась криво улыбнуться.

– Он выживет, – произнесла Клэр спокойно, усилием воли, отодвигая собственные кошмары куда-то вдаль.

– Ты любишь его? – с детской непосредственностью вновь спросила Рани.

Кружка со звоном упала на кружку, расплескав содержимое, по счастью уже остывшее.

– Откуда такие вопросы, – нахмурилась женщина, убирая пятна.

Теперь уже девочка прятала глаза, с преувеличенным вниманием глядя на темные, кофейные разводы в своей чашке. Она знала, что Клэр не будет задавать вопросов. У них, в их странной семейке, никогда не лезут в душу, предпочитая отвлекать друг друга от ледяного, темного омута, что плескается в груди.

А еще они ждут. Жду, когда слова и эмоции сами найдут выход, и без насильственного вмешательства и глупых расспросов.

Наверное, это не правильно. Наверное, дипломированные психологи нашли бы выход. Придумали, что делать. Но… говорить кому-то о своих мертвецах? Пусть даже виденные маленькой девочкой много лет назад.

– Я… -Рани запнулась. – Мне… мне говорили, что вы вместе только из-за меня… и… я вам мешаю…

– А мы и не скрывали, – пожала плечами Клэр. – Но так решили мы сами. Кстати, Леон, если помнишь, был зачинщиком, – улыбнулась. – Не все женятся по любви или страсти, – ладонь пригладила ее темные волосы. – Но, знаешь, – она заглянула в карие глаза, – мы не жалеем. Может, и не любим друг друга, в понимании писательниц любовных романов. Ну, нет у нас розовых звездочек в глазах и прижатой ко лбу ладони вкупе со стенаниями «О, дорогой мой возлюбленный муж!», – девочка хихикнула, слишком уж похоже изобразила женщина всех припадочно-безнадежно влюбленных героинь из дешевых мелодрам. – Я уважаю его, – улыбнулась в ответ Клэр. – Доверяю и верю в него. И это не менее ценно, – щелкнула девочку по лбу. – И вообще, отвлекла ты меня своими философскими вопросами. Кое-кто уже опаздывает в школу, – указала на часы.

Рани, ойкнув, помчалась собираться. Вскоре, хлопнула входная дверь.

А женщина вновь села за стол, не отрывая взгляда от часов…

Тик-так, тик-так, тик так…

========== 9. ==========

Рани стремительно шагала по улочкам, как и большинство людей, заткнув уши наушниками, не замечая окружающий мир.

Рухнувший было после смерти матери мир, медленно, по осколкам собирался вновь. А кошмары настойчиво отгонялись новой семьей. И немудрено: они этих монстров, наверное, столько убили, что хватит не только на ее сны.

И Рани, наконец, позволила себе смириться с тем, что у нее теперь другая семья. Немного странная, состоящая лишь из пары с холодными, тоскливыми порой глазами и ее, запуганной кошмарами девчонки. Семья, где не тревожат родных тараканов, заботливо выделяя им загончики, чтобы не мотылялись по всей голове. Семья, где никто даже не заикается о взаимной, великой, неземной любви, но всегда готовы оказаться у тебя за плечом, и помочь, или просто побыть рядом.

Как тогда, когда Леон, что сначала пугал ее своим наигранным оптимизмом, без слов, подошел к Клэр, помешивая соус, пока та была занята гарниром и не успевала за ним.

Или сама женщина, порой, только заметив остановившийся взгляд, ушедшего ненадолго в себя мужа, тихонько опустится рядом, едва касаясь плечом, не отрываясь, впрочем, от чтения какой-нибудь книги. И будет продолжать сидеть, пока тот с хриплым выдохом не опустит голову ей на плечо.

«В нашей душе слишком много закопано мертвецов, чтобы оставаться с ними наедине надолго», – пояснила ей однажды Клэр, не обращая внимания на скептическую реплику мужа о не желающих прилично лежать в гробиках трупах.

Рани никогда не задумывалась о том, что видят во снах такие сильные взрослые, которые не раз и не два сталкивались с порождениями вирусов и возвращались живыми. Вот только живыми ли? Девочка тяжко вздохнула. Ей следовало бы быть немного внимательней, не замыкаться на собственных ощущениях и страхах, ведь кто-то может чувствовать то же самое.

Это она поняла, увидев потерянный, полный страхов и сомнений взгляд Клэр, которая, впрочем, тут же попыталась сделать вид, что все в порядке и для Леона пара десятков монстров не проблема.

И только поняв, что она больше не имеет права поддаваться лишь собственному страху, ведь Клэр страшнее не меньше нее, вот только боится она не монстров, а смерти, причем, не своей. И только Рани могла быть ее опорой, хотя бы немного. И только теперь девочка смогла избавиться от своих кошмаров.

И сердце впервые дернуло болью, когда она увидела женщину, с потерянным видом гипнотизирующую часы на кухне, даже не заметившую, что настало утро. А еще этот глупый вопрос про любовь… она ведь знала, что ответит Клэр. Достаточно было понаблюдать, как порою саркастично женщина комментировала некоторые выдержки из любовных романов. И почему только их читает?

Поразмыслить над этим девочка не успела: кто-то довольно крепко схватил ее за плечо и развернул. Не успевшая даже пискнуть Рани оторопело уставилась в темные, карие глаза темноволосой женщины с явными восточными корнями. Губы незнакомки зашевелились, и только тогда та поняла, что в ушах все еще грохочет музыка.

– Ты – Рани Чавла? – терпеливо дождавшись, когда девочка вытащит наушники, вопросила брюнетка.

Та настороженно кивнула, еще раз внимательно оглядывая ее. Стройная, высокая в ярко красном коктейльном платье окутанная ароматом каких-то дорогих духов, казалась только-только сошедшей с красной дорожки или сбежавшей с какого-нибудь приема. И откуда такая женщина могла узнать о ней?

– Вы кто? – спросила девочка, отступая на шаг назад, исподлобья глядя на нее.

– Мое имя Ада, – приторно-ласково улыбнулась та. – Я любовница Леона.

На мгновение Рани показалось, что она ослышалась. Захотелось даже прочистить уши, пусть это и невежливо, и переспросить еще раз, но внимательный, слишком пристальный взгляд отрезвил ее. В глазах женщины читалась какое-то извращенно-садистское ожидание. Причем, она явно ждала определенной реакции на свои слова.

– А вы знаете, что он любит сушеную рыбу? – внезапно невпопад спросила она, с искренним любопытством наблюдая, как нездоровое внимание медленно, словно осознавая каждую буковку, сначала минуя, а затем осознавая смысл, сменяется недоумением.

– Что, прости? – недоверчиво переспросила Ада, видимо не совсем доверяя своему слуху.

– Я говорю, что у нас дома, на кухне, стоит целая вазочка с высохшей до одеревенения рыбой, которую Леон периодически таскает.

– И к чему ты это говоришь? – все еще не понимала эта беспощадно красивая женщина. —Меня не сильно волнуют его пристрастия.

– Ну-у-у-у, – «задумчиво» протянула девочка. – Наверное, это к тому, что теперь я совершенно точно знаю, что ваши отношения не пересекали постели, и ты совершенно ничего о нем не знаешь, – безмятежно пожала плечами.

– Детка, – сочувственно вздохнула азиатка, умело скрыв растерянность. – Я знакома с ним много лет…

– И он не доверял тебе настолько, чтобы раскрывать свои маленькие слабости, – перебила ее Рани.

И ее слова возымели неожиданный эффект: лицо Ады побелело, как полотно, около губ залегли жесткие складки, а улыбка… казалась пусть и умело нарисованной, но какой-то машиной. Настолько равнодушным было это растягивание уголков алых губ. Женщина приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но из ее горла не вырвалось ни звука. Она пыталась несколько раз, снова и снова, пока не просипела.

– Что может знать о нас маленькая наивная девчонка, из-за которой Леону пришлось жениться?! – слова капали ядом, и, по идее должны были больно жалить, но…

– Но это его выбор. И мы нужны ему не меньше, чем он нам. Мне и Клэр, – спокойно возразила подросток. – И да, мы ему верим. Вот и все, – она проглотила фразу о том, что саму женщину явно просто поставили перед фактами, что он женат, и они больше не будут спать вместе. Все. Леон – военный, как бы красиво не называлась его должность, привык говорить короткими, скупыми фразами, не размазывая суть.

Вот только пресловутая женская интуиция и здравый смысл четко вещали о том, что нет человека опасней разъяренной, униженной женщины. Таких, как Ада, не бросают. Они уходят сами, громко хлопнув дверью и призывно махнув хвостом на прощанье. И такие женщины принимают как должное, что мужчины будут сидеть смирно и дожидаться их возвращения, радостно махая хвостом при их приближении, но стоит кому взять себя в руки и разорвать этот круг, как тут же получает смертельного врага в лице этой дамы.

– Он не простит тебя, – тихо сказала Рани, настороженно наблюдая за остекленевшими от гнева темными глазами собеседницы напротив.

– Что? – резким, словно ударом хлыста, совался вопрос. И куда только подевались ядовитый, приторно ласковый тон.

– Леон. Если ты решишь отомстить Клэр или мне, – так же тихо, избегая смотреть в глаза, произнесла та, осторожно отступая назад.

Алые, искусно накрашенные губы поджались, но девочка уже помчалась вперед, домой, оставляя за собой разъяренную, оскорбленную женщину, почти физически ощущая на спине яростный и отчаянный взгляд.

Она мчалась, почти не разбирая дороги, то и дело, натыкаясь на прохожих, извиняясь и снова несясь. Ей надо было как можно скорее поговорить с Клэр, сообщить, предупредить…

– Леон! – закричала Рани, увидев знакомую фигуру около подъезда. Не снижая скорости повисла у него на шее. – Ты вернулся!

– Э-э-э, ну да, – несколько ошалело, отозвался тот, аккуратно придерживая ее.

– Клэр говорил? – нетерпеливо спросила девочка.

–Нет еще. Решил сделать небольшой, надеюсь приятный сюрприз, – подмигнул ей мужчина, и подросток на мгновение замерла, не увидев привычного льда в его глазах. – И будет у нас сегодня на обедо-ужин – китайская еда, – поднял руку с объемным пакетом, чудом и вколоченными рефлексами военного не упавшим на землю.

– Здорово, – широко улыбнулась Рани.

Оставалось преодолеть всего несколько подъездных пролетов, знакомая железная дверь, которую не каждый лом возьмет (спасибо паранойе некоторых), и они вошли в квартиру.

– Рани, это ты? – из кухни выглянула бледная женщина, которая на долю секунды замерла увидев на пороге собственного мужа. – С возвращением, – улыбнулась она, и девочка впервые осознала насколько разнятся вымученные улыбки, призванные худо-бедно скрыть реальность, и искренние, пусть немного робкие и неуверенные, ведь их обладатели уже очень давно не позволяли себе такой роскоши, но настоящие.

– Я дома, – улыбнулся в ответ Леон, кажется, впервые за много лет, осознавший, что у него, оказывается, светло-бежевая прихожая, с темным геометрическим узором.

========== 10. ==========

– Маленький, вредный, скрытный засранец!

–Ма-а-ам…

– Не «мамакай»! Я не просила тебя приезжать и ставить меня перед фактом, о своей женитьбе! И не то чтобы я простив… но, черт побери, почему вы не позвали нас с твоим отцом на свадьбу?! Или ты нас стесняешься?

– Ни в коем случае, просто свадьба у нас была скромная и тихая…

– Настолько тихая, что у вас не было средств нанять фотографа?

– У нас даже гостей не было. Расписались, кольцами обменялись и пошли забирать ребенка.

– А… платье хоть белое было?

– Нет. У нее была моя старая студенческая футболка с голой женщиной, и мой рабочий костюм на все случаи жизни. В том числе и свадьбу.

– Господи боже, кого мы вырастили?! За что нам такое наказание…

– Леон, ты бы был поменьше прямолинеен с матерью, а? Мог бы и соврать что покрасивее? Клэр, еще чаю? Рани, не стесняйся бери еще торта, моя жена чудесный кондитер.

Женщина, в девичестве бывшая Редфилд, медленно отхлебнула маленький глоток чая, осторожно глядя на пожилую чету Кеннеди. Невысокая, полная женщина отчитывала своего сына о недопустимости подобных выходок, и о желании устроить нормальную свадьбу вместо всего того безобразия, что он устроил. «Не дал бедной девочке воплотить в жизнь мечты ее юности»

Кхм, учитывая, что Клэр в юности мечтала о нормальном байке и приключениях, а вовсе не о платьях и принцах, можно сказать, что ее мечты были исполнены. Даже с избытком. Она хмыкнула и помрачнела, вспомнив, что не поставила свою семью в известность о смене статуса. И, учитывая, что от семьи остался только старший брат… Как бы не стать вдовой в ближайшее время.

– Клэр, деточка, ну вы-то как могли согласится на этот беспредел, что устроил мой непутевый паршивец?! Почему не уговорили, на что-то более… Более, – перевела на нее взгляд пожилая женщина, а в то время, как ее супруг удовлетворенно оглядывал жующую Рани, то и дело подливая девочке чай и подкладывая какие-нибудь сладости.

– Не знаю, – пожала плечами та. – Наверно, я все еще находилась в шоке от его предложения, поэтому и спохватилась не сразу.

– Правильно, сынок, я всегда говорил, что человечество еще не придумала брачных ритуалов быстрей и надежней, чем дубина по затылку и принудительный переезд в пещеру.

– Так вот кто научил нашего сына такому непотребству! – возмутилась женщина, с прищуром глядя на супруга.

– И буду учить, – отрезал тот, поправляя очки с внушительными линзами. – После того, как ты мне месяц мозг выносила с «буду-не буду, хочу-не хочу»… И внуков буду этому учить, не так ли?

Клэр поперхнулась под внимательным взглядом серых глаз, так похожих на глаза Леона, только еще более теплые, чем у ее мужа, во взгляде которого еще плавали осколки недавнего мутного льда.

– Э-э-э, ну, мы…. вроде еще не планировали… – и куда только подевался весь ее задор, с которым она еще недавно комментировала очередной слащавый романчик, читая его чуть ли не по ролям. И от ее интерпретации вся семья хохотала до упаду – слишком живо представлялся очередной пафосный мужчина да белая и пушистая девушка с нотками истерии да стервозности.

И тут ее осенило. Причем, судя по вытянувшемуся лицу Леона, они подумали ровно об одном и том же…

– Что-то не так? – разорвал томительно долгое мгновение осознания отец Леона. – Или вы думаете, что для детей еще рановато?

– Мы предпочитаем не забегать вперед, – дипломатично отозвался муж Клэр, первым придя в себя.

– Нет, свадьбу значит в считанные дни сыграли, а на детях подумать решили, – пробурчала пожилая женщина, окидывая молодую семейную пару подозрительным взглядом.

***

Это случилось в одночасье. Звонок на домашний телефон. Громкий женский голос вещающий, если ее бестолковый сын не соизволит взять семью в охапку и не притащит пред очи родителей, то они сами приедут и надерут наследнику уши. И им будет плевать, что тому уже под тридцатку лет.

И вроде как родители Леона не просто смирились, а приняли и молчаливую супругу сына, и стесняющуюся подопечную девочку, но их вопросы ставили более молодую чету Кеннеди в тупик. И если со свадьбой все более-менее понятно, ведь женщина старой закалки просто не понимает, как можно по-другому. Они не любили друг друга в полном смысле этого слова. Но уже они не понимали, как раньше жили друг без друга, одни. Как он мог возвращаться в пустой темный дом, подшофе, падающий на диван, чтобы забытья в тяжелом, тягучем пустом сне. Как она, равнодушно смотрела, темнее в одинокой квартире, не вспоминая даже о такой необходимости, как включение света. Пара снотворных таблеток и все, сонная чернота обеспечена. Без кошмаров. Без восстающих из уголков памяти мертвецов.

Она до сих пор не могла этого осознать. Просто смотрела на прибор и не могла понять что видит в нем. Какие-то полосочки… к чему они? Ведь это невозможно… ведь так?

Клэр подняла растерянный взгляд на опешившего мужа, который тоже тупо пялился на устройство пред ними.

И только Рани сцеживала смешки в кулак, глядя на растерянных взрослых, которые совсем забыли об одном маленьком, жизненном правиле…

– Это… ведь невозможно… мы… – медленно пролепетала женщина, чувствуя волну паники, захлестывающее ее с головой.

– Это естественно, мы же живые, Клэр. Живые, – он подсел ближе, прижавшись лбом к ее плечу, а широкая, чуть загрубевшая от оружия ладонь, скользнула по ее кофте вниз, к животу. – Спасибо…

Подрагивающие губы изогнулись в странной гримасе.