Текст книги "Одна любовь души моей (СИ)"
Автор книги: Asiye
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
========== I ==========
Апрель 1856 год
Черниговская губерния
Богатое имение Червинских, что под Нежином пробуждалось рано поутру. Десятки дворовых, подгоняемых управляющим Яковом, поспешно брались за работу, да и хозяин усадьбы, Пётр Иванович Червинский, человек деловой, залеживаться не любил.
Но в окна одной из комнат уже вовсю били снопы солнечного света, когда прелестная юная девушка потянулась там в своей постели и открыла глаза. Звали её Екатерина, и была она крестницей барыни, Анны Львовны, и лучшей подругой молодой панночки Татьяны Петровны, хотя за эту дружбу на Татьяну часто кричал отец, но девушка не обращала на это внимания.
На лице крепостной все ещё играла навеянная снами улыбка, но тут же она спохватилась и упрекнула себя за позднее пробуждение – крестная, может быть, уже спрашивала о ней или молодая панночка. Катерина вскочила с кровати, стройная и лёгкая, в тонкой рубашке, почти прозрачной в солнечных лучах.
В тот же миг на улице раздался свист кнута и бабий вой.
Бросившись к окну, Катерина увидела, как управляющий Яков протяжно, с удовольствием отхаживает кнутом дворового мальчишку. Вокруг, не зная как поступить, носилась мать, причитая, умоляя, крича:
– Меня бей, его не трожь, ирод!
«Мать Небесная! С самого утра – то!» – перекрестилась Катерина. От каждого удара парнишка сжимался, извивался, неистово голося, но уже после пятого кнута весь покрылся кровью, а от его рубашки остались клочья. И вот он обмяк в беспамятстве.
Мать мальчика, заходилась в рыданиях, рухнула на колени перед Яковом, обхватила его ноги руками.
– Ану вон пошла! – пнул её коленом в лицо Яков. – И до тебя очередь дойдёт.
Та повалилась навзничь, но тут же в исступленном порыве подалась вперёд, чтобы накрыть сына своим телом.
Теперь уже Яков свистел своим кнутом над обоими, без разбора. Наконец он устал, остановился, выпрямился, схватившись за поясницу, и тут заметил в окне побледневшую Екатерину. На его лице возникла злобная гримаса и он снова замахнулся кнутом, но вдруг по двору разнесся женский, но не менее властный голос:
– Немедленно прекрати!
Кнут упал на землю словно живая змея. Навстречу Якову шла молодая женщина в тёмном платье с синими вставками на поясе. Её черные волосы были уложены в высокую причёску. Глаза, которые всегда излучали теплоту, сейчас смотрели на управляющего с ненавистью и презрением.
– Ты что творишь, иродова душа! Ты не видишь, что он умереть может? Или ты Господом себя возомнил чужие жизни вершить?!
Яков стоял, вжав голову в плечи, и только сумел пролепетать:
– Так провинился он, Татьяна Петровна, вот я и решил… научить.
– Яков, ещё раз я увижу, что ты избиваешь детей – пожалеешь! Матрёна, отведи мальчика домой!
Баба кинулась в ноги молодой панночке, благодаря за великодушие, и вместе с мужем принялась поднимать с земли избитого до полу смерти сына.
Яков ненавистней прежнего посмотрел на Катю, но и это не укрылось от взгляда молодой панночки Татьяны. Проследив за взглядом управляющего, брюнетка мило улыбнулась Вербицкой и направилась в дом.
***
Хозяйка дома Анна Львовна Червинская, дама полная и в летах, но сохранившая следы былой красоты и особенно элегантности, пробудилась сегодня в тревожном предчувствии. Даже от чая изволила отказаться, к изумлению кухарки Павлины не понимающей как можно пренебречь «сниданком» ежели подан он был с мармеладом.
Но делать нечего, пришлось Павлине разворачиваться с полным подносом и шествовать обратно на кухню. Там, сокрушенно вздыхая, она принялась расставлять по местам не пригодившееся лакомство и посуду.
Как раз в этот момент на кухню вошла Вербицкая, которая была рада от того, что Яков получил выговор, но и несколько печальная от того, что мальчик получил ни за что.
– Ты чего такая? Случилось шо? – полюбопытствовала кухарка, садясь напротив девушки.
– Яков с утра лютует, – вздохнула Китти. – Но Татьяна Петровна сделала ему выговор, – воодушевилась она.
– А толку от тех выговоров, шо от козла молока, – махнула рукой Павлина.
– Как там крестная? – перешли в другое русло мысли красавицы.
– Не спрашивай, – вздохнула кухарка показывая невостребованный мармелад.
Китти тут же поспешила в гостиную.
Катерина считала Анну Львовну, воспитавшую ее, сироту, с самого младенчества, названной матерью, и принимала все её переживания близко к сердцу.
Анна Львовна стояла у окна неподвижно – как изваяние. На софе сидела молодая панночка и вышивала эскиз.
– Крестная, – тихо позвала Катерина.
Татьяна, увидев свою подругу, оживилась и, отложив пяльцы, улыбнулась.
– Катя, проходи, может быть ты мне поможешь переубедить мою милую матушку, – произнесла младшая Червинская, бросая взгляд на мать.
– Семь лет прошло как Гришенька уехал в столицу. Пока в Петербурге был, писал часто. А как на войну отравился, все реже, реже. Потом и вовсе перестал, – вздохнула женщина.
– Он вернётся, – горячо заверила Катя.
– А вдруг нет? – отрешенно произнесла Анна Львовна, и на её лице проступили все морщины. – Война закончилась, Черниговский полк вернулся, а от Гриши ни весточки, – она снова повернулась к окну. – Я сегодня сон дурной видела.
– Маменька, какой сон? – улыбнулась Татьяна и, подойдя к Анне, взяла её руки в свои, а потом усадила на место, которое сама недавно занимала, и присела на корточки. – Мой братец – герой, отважный молодой человек. И с каких пор Вы стали верить в сны? Ну скажи хоть ты ей, Катя, – обратилась она к Вербицкой.
– Крестная, Григорий Петрович обязательно вернётся. Обязательно! Хотите я принесу Вам чаю?
– Принеси Катенька, принеси, – ответила за маму брюнетка.
Катерина кивнула и, выйдя за дверь, едва слышно прошептала:
– Он обязательно вернётся. Иначе и быть не может!
***
В обед в имения Червинских пожаловала гостья. Наталья Александровна Дорошенко – единственная дочь помещика Дорошенко. Катерина увидела девушку лишь мельком из окна кухни. Натали расцеловала Татьяну в обе щеки, и они вместе вошли в дом. Катерина накрыв стол вместе с новой девкой Василинкой отправилась звать барышень за стол. Мужчины отправились к тому времени в Тереньтьевскую усадьбу. Натали сидела за роялем и листала нотную тетрадь. Татьяна расположилась на софе и с улыбкой наблюдала за Дорошенко.
– О, я уже целый год мечтаю разучить эту пьесу, – воскликнула Натали, как только нога Кати переступила порог. – Только играть её надо в четыре руки, а папеньке медведь на ухо наступил. Танюш, составишь мне компанию? – девушка посмотрела на подругу.
– Натали, я сегодня не в настроении. Но я, кажется, знаю, кто может тебе помочь, – Татьяна посмотрела на Вербицкую. – Катерина.
– Но, Татьяна Петровна, обедать пора, – пыталась возразить крепачка.
– Иди милая, – легонько подтолкнула ее Анна Львовна. – Не заставляй себя упрашивать!
Растерявшись, но не смея перечить, Катерина робко присела рядом и стала подыгрывать Натали, но постепенно обрела уверенность, и вот уже обе девушки заиграли радостно и вдохновенно.
– Восхитительно, – воскликнула Натали, когда композиция подошла к концу. – Вы играете как ангел, Китти.
– Благодарю, – опустила глаза Катерина.
– Мы непременно должны сыграть с Вами дуэтом, – уже начала строить планы Натали.– Татьяна, ты должна приехать с Китти к нам, непременно.
– Спасибо, но я думаю, что это будет неуместно, – Катерина присела в книксене и, сказав что-то про пирог, ушла.
Натали с тревогой посмотрела на мать и дочь Червинских.
– Натали, Китти – наша крепостная, – с некой неловкостью проговорила Анна Львовна.
– Но это ничего не меняет, – Татьяна поставила чашку на стол. – Мы приедем, Натали!
Извинившись, панночка направилась на поиски Екатерины.
***
Спустя три дня после вышеуказанных событий в имение Червинских вернулся сын и наследник – Григорий Петрович Червинский. Анна Львовна, которая все эти дни проводила у окна, первая заметила коляску.
– Идет, едет.
Под её руководством все дворовые и обитатели дома спешно выстроились на крыльце. Даже Пётр Иванович, хоть и в раздражении от всей этой суеты, счёл за благо подчиниться указаниям супруги, ворча при этом:
– Да что Вы, Анна Львовна, в самом деле, за парад устроили? Ещё бы с фанфарами его встречали.
– А Вам все неугодно, папенька, – язвительно произнесла Татьяна.
– Замолчи! – рявкнул Пётр.
Подъехала коляска и остановилась у крыльца. Вышел из неё мужчина лет двадцати пяти, холенный и статный, в военном мундире, с наградами на груди, облика самого мужественного и гордого.
– Гришенька! – кинулась к нему Анна и уткнулась лицом в мундир. – Сынок, живой.
– Маменька, – прошептал Григорий, обнимая женщину.
Пётр Иванович держался поодаль, молча наблюдая, как Григорий, обняв сестру, кружил её на месте. Может он и растрогался, но сейчас он старательно прятал свои чувства. Катерина наблюдала за этой встречей из окна, всей душой радуясь за счастье Анны Львовны и Татьяны Петровны, а также восхищалась красотой Григория которого она в последний раз видела два года назад. Григорий мельком увидев крепостную в окне улыбнулся ей, а у Кати от этой улыбки мурашки пошли по телу. Он вернулся.
***
В окружении родных Григорий вошёл в гостиную, с улыбкой узнавая уютную обстановку, в которой вырос. Пётр Иванович с потаенной гордостью поглядывал на сына, на его награды и наконец таки не сдержался, обнял одной рукой за плечи.
– Ну, герой! Орден, Вы посмотрите, Анна Львовна! Ну, сын, возмужал! – он похлопал Григория по груди.
– Неужели удивил? – Григорий усмехнулся в усы, скосив взгляд на отца.
– Чего скрывать – переживал, – признался отец. – Боялся, что ты, как бывало прежде, выкинешь фортель какой, опозоришь имя Червинских, – помолчал и добавил прерывисто: – А ты отца не подвёл!
Он опустился на диван, словно сбрасывая с плеч тяжёлую ношу.
– Почему не писал, Гришенька? – допытывалась Анна Львовна.
– Братец, нельзя же так пугать матушку, – улыбнулась Татьяна, смотря на брата. – А то она уже в сны начинала верить.
– Какие сны, маменька? – Григорий вдруг чуть заметно поморщился и обернулся к старшему лакею:
– Флор, где моя трость?
Тот поднёс её немедля, и Григорий с усилием оперся на неё. Анна Львовна ахнула и всплеснула руками:
– Ты ранен?
– Царапина, – отмахнулся Григорий, храбрясь. – В лазарете лежал. Поэтому и не писал, а то у Вас сердце слабое.
– Мой брат – настоящий герой! – Татьяна подошла к мужчине и села рядом с ним, втиснувшись между отцом и братом. Григорий обнял сестру.
– И я за тобой очень сильно скучал, сестричка!
В комнате впервые за последнее время прозвучал искренний смех.
Вскоре все переместились в столовую. Татьяна поправила салфетку и, заметив, что место рядом с ней пустует, нахмурилась.
– Флор, кликни мне Катерину.
Пётр, услышав имя Вербицкой, нахмурился и все его хорошее настроение как ветром сдуло. В столовую вошла Катя и присела в книксене.
– Звали, панночко?
– Катя, садись рядом со мной. Будем обедать.
– Татьяна! – воскликнул Пётр.
– Отец, вы ведь не хотите испортить такой чудесный день? – девушка посмотрела на отца взглядом, которым утром смотрела на Якова.
Червинский – старший смолк, увидев сей взгляд. Знал, что спорить с дочерью бесполезно поэтому только кивнул.
– Садись, Китти, – добродушно произнесла Анна.
Девушка кивнула и села рядом с Татьяной. Обед проходил в непринужденной обстановке. Григорий интересовался делами усадьбы, а Анна Львовна не могла поверить, что сын наконец вернулся. Катерина сидела за столом тихо, чтобы не злить пана и каждый раз краснела, когда чувствовала на себя взгляд Григория. Этот взгляд будоражил мысли, чувства.
***
Уже поздним вечером улеглась вся суета в усадьбе Червинских. Катя сидела в ночной рубашке перед зеркалом и расчесывала свои длинные волосы, а сердце билось в груди словно птица в клетке. Он дома, он здесь, совсем рядом. Словно зная, что юная крепостная сейчас думает о нем, дверь открылась и в комнату вошёл Григорий. Китти, увидев его, подскочила и отошла к стене. Его мундир был небрежно расстёгнут, так что виднелась белая сорочка, а глаза лихорадочно блестели.
– Можно?
Он изучающе и лукаво смотрел на Катю, и та облизала вмиг пересохшие губы. Григорий закрыл дверь, не забыв повернуть ключ в замочной скважине и мягко ступая приблизился к ней.
– Катенька, – едва слышно прошептал он поправляя локон.
– Ты вернулся, – также тихо произнесла она, соприкасаясь своим лбом с его. – Как же долго я тебя ждала.
– Разве я мог тебя оставить или забыть? – Григорий взял её руку и положил грудь, где билось его горячее сердце. – Оно бьётся лишь для тебя. Если надо будет, я саму смерть перехитрю, но всегда буду с тобой.
– Тшш, – девушка положила свою ладошку на мужские губы. – Не смей говорить о смерти. Никогда больше. Поцелуй меня, – попросила она внезапно.
Григорий повиновался её приказу и уже в следующий момент пил её губы, словно они были самым сладким нектаром. Девушка перебирала одной рукой его волосы, со всей страстью отвечая на поцелуй. Григорий подхватил её на руки и, уложив на кровать, стал целовать все более требовательно. Сорочка сползла вниз, и Катерина тихо вскрикнула почувствовав его прикосновения к своей коже. Его поцелуи горели огнём на её теле. Девушка легко задрожала и протянула к нему руки одним лишь взглядом моля о большем. Григорий снова начал неистово целовать её.
– Гришенька, – простонала она. – Единственный, прошу…
Григорий повиновался её просьбе, и, падая в россыпь звёзд, прошептал её имя как самую заветную молитву. Они были счастливы. Они были вместе.
Григорий лежал уткнувшись лицом в её волосы. Девушка под ним шевельнулась и мужчина лёг на спину. Катерина приподняла голову и проверяла пальчиком по его губам. Григорий взял её руку поцеловал. Женская голова легла на мужскую грудь.
– Я люблю тебя, – сказал он наслаждаясь этим моментом.
– Я знаю, – Катерина сама потянулась к его губам, а потом с сожалением разорвав поцелуй произнесла:
– Тебе пора, – девушка со вздохом поднялась с постели, придерживая простынь.
– Ты меня прогоняешь,? – сощурился Червинский и стал собирать разбросанные по всей комнате вещи, чтобы привести себя в порядок.
– Мне меньше всего хочется, чтобы ты уходил, – Китти улыбнулась. – Но ты же знаешь, что наши отношения запретные. Пётр Иванович никогда не позволит нам быть вместе.
Григорий застегнул последнюю пуговицу на рубашке и, подойдя к любимой, наклонился к её розовому ушку и произнёс:
– Я выкраду тебя, посажу на коня, увезу за тридевять земель и мы обвенчаемся.
– Иди уже, – Катерина открыла дверь и, вытолкав молодого человека, вновь её закрыла. На её лице блуждала мечтательная улыбка. Если бы все было так как он говорит.
Григорий, перебросив сюртук через плечо, направлялся в свою комнату все ещё думая о Кате, не заметив сестру которая направлялась к себе с стаканом воды в руках и видела с чьей комнаты вышел её дорогой брат.
========== II ==========
Варвара – служанка Татьяны, помогла своей панночке с одеждой и, откланявшись, ушла. Молодая женщина поднялась и, подойдя к окну, увидела Катерину, которая в платье без особых изысков срезала розы. Крепостная положила последний срезанный цветок к общему букету и поспешила в дом. Татьяна отошла от окна, и задумалась. Вчерашняя сцена была очень неожиданной. Её брат – герой войны, красавец, завидный жених и Катерина – обычная крепостная, хоть и воспитана как барышня с подачи Анны Львовны. Отец всегда называл это материнской прихотью, но Катерина была для Татьяны как сестра. Они всегда могли поделиться секретами, поговорить, обсудить книги или музыку. Женщина не знала как ей поступить. Знала, что если обо всем узнает отец, то будет лихо. Панночка набросила на плечи шаль и вышла из комнаты.
***
Катерина, поставив цветы в вазу, направлялась в комнату молодого паныча. После ночи её сердце пело. Именно по дороге в покои Григория её поймала Татьяна.
– Доброе утро, Татьяна Петровна, – улыбнулась ей Катерина, присев в книксене.
– Доброе, Катюш. Пойдём со мной. Мне нужна твоя помощь, – Татьяна спустилась по лестнице.
Катерина вручила вазу проходящей мимо Василинке и поспешила за Червинской.
***
Крепостные заканчивали накрывать на стол, когда в столовую вошёл Григорий. Анна Львовна, увидев дорого сына, улыбнулась.
– Доброе утро, матушка, – бодро поприветствовал он ее.
– Доброе, сыночек. Ну, чем думаешь сегодня заняться? – спросила пани у сына.
– Заняться? – мужчина задумался. – Хотел бы вникнуть в дела поместья. Съездить на фабрику, – рассказал Григорий свои планы.
Не успела мать ему ответить, как в гостиную вошёл Пётр Иванович, бодрый и довольный от того, что услышал последние слова сына. Наконец-то его сын изменился. Стал настоящим мужчиной.
– Утро доброе! Рад видеть, что ты уже на ногах, – сказал он сыну, садясь.
– А Вы надеялись, что будет по другому? – изогнул бровь Григорий.
Анна Львовна не могла налюбоваться Гришей. Заметив, что нет дочери, пани приказала Флору её позвать.
***
Катерина послушно шла за Татьяной по саду, ожидая когда панночка начнёт говорить. Татьяна, собравшись с мыслями, остановилась и, посмотрев на Вербицкую, начала разговор.
– Катерина, все эти годы ты была мне как сестра, которой у меня не было. С самого детства мы делили с тобой горе и радость. Защищали друг друга. Доверяли секреты.
– Да, – несмело кивнула крепостная. – Татьяна Петровна, ежели я Вас чем прогневала, Вы только скажите.
– Катя, какие отношения у вас с Григорием? Только не ври мне, – предупредила панночка. – Я видела вчера как он выходил из твоей комнаты!
Казалось, что в этот момент сердце молодой невольницы остановилось в груди. Неужели её любовь, которую она так трепетно хранила, сейчас просто умрёт?
– Татьяна Петровна, – Катерина подняла на свою подругу глаза полные слез, которые были готовы выйти наружу. – Миленькая, простите. Моя любовь.
– Что?! Катя, неужели ты… – последнее слово Татьяна почему-то не решилась сказать.
Катерина молча кивнула. Вот и закончилась её короткая история запретной любви. Сейчас она потеряет и подругу и любимого.
– Татьяночка Петровна, я знаю, что не имела права влюбиться в Вашего брата. Кто я и кто он. Мой ум понимает, что я ему не пара, что мы никогда не будем вместе, но я ничего не могу с собой поделать, – со слезами закончила она.
– Не плачь, Катерина! – приказала брюнетка увидев старшего лакея. – Иди в свою комнату, я потом приду к тебе.
Катерина поклонилась и поспешила уйти, пока её не увидел Яков. Татьяна запахнула поплотнее шаль. Да, вот тебе и секреты. Оставалось поговорить с Гришей.
***
Но поговорить с братом молодой барышне не удалось. Оказалось, что Григорий вместе с отцом отправился объезжать поля сразу же после завтрака. Войдя в гостиную, Татьяна увидела маму, которая сидела на софе и читала письмо. Увидев дочь, Анна Львовна отложила лист и улыбнулась.
– Пришло послание от Натали Дорошенко. Она ждёт вас с Китти. Поезжайте вместе. Я приказала приготовить коляску.
– Как пожелаете, мама, – все мысли Татьяны сейчас занимали брат и Китти.
В гостиную вошла Катерина и остановилась у двери. Её глаза все ещё были красные от слез и она не осмелилась их поднять.
– Ещё Лидочка Шефер сегодня устраивает бал – маскарад. Я думаю было бы хорошо, если бы ты вместе с братом туда пошла. Там будет много незамужних девушек. Ах, я так мечтаю когда Гришенька женится, – мечтательно промолвила пани, не заметив как при этих словах вздрогнула ее воспитанница.
– Катерина, нам пора. Пойдём! – позвала Татьяна.
Не хватало ещё чтобы маменька начала её судьбу устраивать.
***
В имение Дорошенко Катерина и Татьяна ехали молча, каждый думая о своём.
Натали, которая ждала бала у Шеферов, с куда большим нетерпением, вздумала отрепетировать к нему романс «Я все ещё его безумная люблю», поэтому и позвала Катю и Татьяну. Когда молодые барышни расселись на софе, панночка Дорошенко начала делиться своими сомнениями по поводу этой модной новинки.
– Музыка прекрасна, – говорила Натали. – Но текст… Мне совершенно не понятно, как мужчина может не ответить на любовь дамы?
Катерина молчала. Григорий ответил на её любовь. Просто полюбил не смотря на то, что она всего лишь бесправная вещь.
***
Молодая девушка билась в мерзких объятиях управляющего словно маленький зверек, но хватка Якова Юхимовича была железной. Его рука уверенно ползла вверх по девичьему бедру, а крики Катерины его только раззадорили.
– Кричи, кричи. Никто тебя не услышит. Пани с паном в театр отправились, – управляющий разорвал остатки платья с наслаждением наблюдая, как оно падает вниз.
Внезапно мужчину схватили за шиворот и, в следующее мгновение, он уже лежал на полу, а над ним грозно возвышалась фигура молодого пана.
– Ты что делать вздумал? – Григорий схватил Якова за лацканы пиджака и снова ударил в лицо.
Яков вытер с лица кровь и начал что-то мямлить. Григорий яростно посмотрел на прихвостня отца и повернулся к Катерине, которая сидела в углу прижимая к себе остатки платья.
– Катерина, иди со мной!
Вербицкая поднялась и, на негнущихся ногах, пошла за Григорием. Червинский вошёл в свою комнату и, дождавшись пока девушка сядет на край постели, подал ей свой халат. Катерина посмотрела на него непонимающим взглядом.
– Твоё платье, – просто сказал он и отвёл взгляд.
Катерина смутившись, быстро, пока Григорий вышел, переоделась в барский халат и сейчас осматривала комнату молодого человека. Григорий, вернувшись, ухмыльнулся.
– Катерина, раз Вам больше не нужна моя помощь, то Вы можете ступать к себе.
Катерина кивнула и, подойдя к двери, взялась за ручку. Странно, Григорий с самого детства её ненавидел. И причина была банальная – материнская любовь. Паныча злило то, что Анна Львовна больше внимания уделяла дочери и Катерине, чем ему. Он даже сгоряча однажды сказал об этом Вербицкой. Катерина тогда даже обиделась, но сейчас его поступок полностью обескуражил ее. Если он её ненавидит, то зачем спас?
Именно это она и решила спросить, повернувшись и медленно ступая, к нему.
– Зачем? – спросила Катя.
– Что? – не понял Червинский, глядя на крепостную, которая была очень близко.
– Зачем Вы меня спасли от Якова? Вы же меня ненавидите, Григорий Петрович! Зачем?
Червинский выдохнул. Сделал доброе дело теперь ещё и объясняй почему.
– Ненавижу. У нас с тобой схожие одинаковые чувства.Ты ненавидишь меня, а я тебя.
Катерина коротко улыбнулась. С чего он взял, что она испытывает к нему это чувство. Крепостная покачала головой.
– Не замечаете Вы слишком очевидные вещи, Григорий Петрович. Если у меня и есть к Вам чувства, то они противоположны Вашим, – тихо произнесла она.
Григорий пытался осмыслить все, что только что услышал. А когда понял, то притянул Вербицкую к себе вдыхая запах её волос.
– Почему ты мне раньше не сказала?
– Кто я и кто ты? – вопросом на вопрос ответила она. – Моя любовь никому не нужна, кроме меня.
– Глупая, все мои поступки, колкие слова в твой адрес лишь для того, чтобы скрыть истинные чувства. Я люблю тебя.
Катерина повернулась в кольце его рук и первая осмелилась поцеловать. Так началась их тайная любовь. Днем Катерина была для него лишь крепостной, которую он люто ненавидит, а ночью… Ночью она была его любимой женщиной, и никакая другая ему не была нужна. Потом настала война и Катерина была вынуждена прятать свои слезы и переживания ото всех. Молилась крепачка, горячо молилась, чтобы Бог уберег её любимого, ведь без него и её не будет.
***
– Наверное так бывает, – ответила Татьяна, наблюдая за Катериной, которая была погруженная в свои мысли.
Натали махнула рукой: ей теперь достаточно было того, что ей внимают.
– Бывает, вот так стоит только улыбнуться чуть приветливее, а он уже букеты, письма шлёт. Стихи пишет. Ты потом уже и не хочешь его внимания, а все равно ходит вздыхает.
– Это ты сейчас Алексея Косача имеешь в виду? Говорят, Вы поженитесь скоро, – протянула брюнетка.
Натали зарделась.
– Барышня, – объявила, заглянувшая в гостиную, Орыся, – там швея Ваше новое платье принесла. Будете ещё раз примерять?
– Конечно буду! И Китти тоже что-нибудь подберем! Правда, Татьяна? – глаза Натали загорелись.
Чтение газет, музицирование – все это неплохо, но без платьев барышням не прожить. Она схватила Катю за руку. – Идём со мной! Сейчас я из тебя царевну сделаю!
Натали едва ли не силой потащила Катерину из комнаты, по привычке не особенно интересуясь у крепостной, хочет ли она превращаться в царевну.
***
Отец и сын Червинские вернулись домой, и старший из них был очень злой. Конюх Гнат забрал лошадь и поспешил исчезнуть из панских глаз.
– Отец, позвольте поговорить с Вами. Наедине, – добавил он.
Мужчины прошли в сад. Остановившись около беседки, Пётр принялся слушать сына.
– Отец, я хотел бы отныне Вам помогать. Я Ваш сын – горячий, упрямый. Всё что у меня есть – это имение, земли. Я хочу быть Вам полезным! – произнес Григорий.
Морщины на лбу Петра Ивановича разгладились, ведь проблемы казались вполне решаемые. У него теперь был очень хороший помощник!
***
Примерка в комнате Натали была в полном разгаре. Катерина в одной сорочке стояла перед огромным, в полный рост, зеркалом, а Орыся, приложив к ней одно из платьев Натали, оглядывалась на хозяйку. Вид у девушек был напряжённый и сосредоточенный, словно они выполняли важную работу. Натали нахмурилась, посмотрев на отражение Катерины.
– Как Вам, Китти? – наконец спросила она.
– Чудесно, – машинально ответила Катя.
– Натали, извини нас, но нам пора возвращаться, – вмешалась Татьяна, поднимаясь. – Сегодня бал у Шефер. Увидимся там, дорогая.
Катерина с помощью Орыси натянула свое платье, и они с панночкой поспешили домой, оставляя слегка расстроенную Дорошенко.
***
Анне Львовне весь день нездоровилось, терзала её какая-то слабость, и уже ближе к вечеру она уже совсем не держалась на ногах. Наверное, давало о себе знать волнение в связи с прибытием сына, но все также она не могла налюбоваться на него и наговориться. Однако же, ей захотелось прилечь в неурочный час, и она как раз шла к себе мимо кабинета Петра Ивановича, как вдруг из-за двери раздался какой-то шум. Анна Львовна остановилась, приложив руку к неспокойному сердцу, прислушалась, и тень набежала на её лицо. Она уже знала, что происходит за дверью, пусть верить в это не хотелось. Минуты не прошло, как из кабинета выскочила Василинка – вся взъерошенная и красная, в расхристанной одежде, лихорадочно застегивая пуговицы. Отступив на шаг Анна Львовна подняла голову и молча смерила её взглядом.
Василинка прошмыгнула мимо и скрылась в темноте коридора, а пани увидела дочь.
– Татьяна, вы уже вернулись?
– Да, мама. А где Григорий? – поинтересовалась Червинская – младшая.
– В гостиной, – ответила женщина и направилась в свою комнату.
***
Григорий сидел в гостиной и смотрел бумаги по хозяйству. Татьяна вошла и улыбнулась: братец весь в делах и заботах.
– Гришенька, отвлекись на минуту. Есть очень важный разговор, – брюнетка села в кресло.
– О чём? – не отрывая взгляда от бумаг, спросил мужчина.
– О Катерине. Я знаю, что Вы с ней любовники.
***
– Люблю я её! Понимаешь?! – Григорий ходил туда-сюда, пытаясь объяснить Татьяне очень простую вещь. – Что теперь? Побежишь отцу о нас рассказывать?
– Остудити свой пыл, Гриша, – осадила его брюнетка. – Я ничего делать не собираюсь! Вашу тайну обещаю хранить, только ты должен понимать, что рано или поздно, но все станет известно.
– Татьяна, почему они не дадут ей вольную? – Червинский провел ладонью по волосам. – Мама же воспитала её как родную.
– Мама по поводу прошлого Китти немногословна. Но, я обещаю что-то придумать. А сейчас иди собирайся. Ехать надо.
Татьяна поднялась и направилась в свою комнату. После всего, что она узнала, ехать на бал не хотелось.
***
Лидия Ивановна Шефер являла собой в некотором роде исключение из правил, и пусть произошло это по причинам печальным, Лидия своей исключительностью гордилась и так и норовила её подчеркнуть. Происходя из купеческого сословия, в нежном возрасте осталась круглой сиротой, она не стала полагаться на дядюшек и управляющих, а сумела распорядиться своим капиталом сама и сейчас уже твёрдо стояла на ногах. В облике своём она сочетала изящество и решительность, обычно производя неизгладимое впечатление – но, увы, не на всех.
Зал для приёмов, в ее усадьбе, был украшен прямо-таки с кричащей роскошью, и таким же шиком отличалось её платье. Шагая к роялю, чтобы поправить букет роз, она чувствовала на себе множество завистливых взглядов.
Татьяна в светло бежевом платье вошла в зал под руку с братом, игриво закрывая лицо маской. Взяв два фужера с шампанским и вручив один один брюнетке, Григорий пригубил игристого напитка, думая о своём. Татьяна направилась к хозяйке вечера и сейчас мило с ней говорила.
Вот в зал снова вошла молодая пара. Мужское лицо скрывала чёрная маска – домино.
– Алексей Косач вернулся? – как бы между прочим спросила Лидия.
– Да, – кивнула Татьяна.
– Лидия, рада видеть, – Натали Дорошенко игриво улыбнулась, снова пряча лицо.
– Я тебя тоже, Натали.
– Лидия Ивановна, – мужчина поцеловал Шефер руку и кивнул Червинской которая замерла, услышав сей голос.
Глаза их встретились и стало ясно, что ничто не может быть забыто даже если очень хочется. Сердце все всегда будет помнить…
========== III ==========
Татьяна старалась сохранять спокойствие как внешне, так и внутренне. Бал был в полном разгаре. Пары кружились по паркету, а Червинская стояла возле одной из колонн, держа в руках полупустой бокал из-под шампанского. Кавалеры один за другим приглашали её на танец, но она вежливо отказывалась. Григорий вёл в танце хозяйку вечера, о чем-то с ней переговариваясь. Татьяне вдруг стало душно и она, поставив бокал, направилась в сад.
Весенний сад встретил лёгким ночным ветерком и пьянящим ароматом первых цветов.
Брюнетка вдохнула свежего воздуха и закрыла глаза наслаждаясь этой тишиной. Всё таки, эти приёмы и балы не для неё.
Николай Дорошенко медленно шёл по саду и пытался стянуть шёлковый шейный платок. Передав Натали в руки её будущего мужа, мужчина хотел побыстрее вернуться домой, но правила приличия не позволяли вот так скрыться, поэтому он сказал Натали, что подышит свежим воздухом и вернётся. Татьяна, услышав шаги, не спешила поворачиваться. Эти шаги она знала наизусть. Николай остановился, а сердце учащенно забилось в грудной клетке. Сколько же лет прошло?
– Татьяна Петровна, – стараясь говорить обычным голосом, позвал он.
Червинская медленно повернулась, и от её взгляда Николя стало не по себе. Брюнетка склонила голову на бок, и чуть улыбнулась, но улыбка получилась натянутой.
– Николай Александрович, рада видеть. Стало быть, Вы решили вернуться в родные края? А как же столица?
