Текст книги "Russian Mafia 5 (СИ)"
Автор книги: Arladaar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Глава 21
Шухер у заводоуправления
Трефилов в полной растерянности уставился на Жеку.
– Нет, ты не ослышался, – усмехнулся Жека. – У меня есть в наличии 28 процентов акций. Это управляющий пакет привилегированных акций с правом вето. У Альфы 20 процентов, насколько знаю. Я приму участие в собрании акционеров и буду отстаивать нашу позицию по новому уставу.
– Так в чём же дело? – в недоумении спросил начальник участка. – Значит, не всё потеряно?
– Потеряно не всё, – согласился Жека. – Но сложностей много. Сейчас я тебе обрисую текущую ситуацию. Сегодня я приехал подавать своё право на участие в собрании акционеров, и увидел омоновцев перед заводоуправлением. Естественно, я развернулся и уехал. Сразу направился в офис телекомпании «Твой день». Можешь, кстати, посмотреть сегодня вечерний выпуск, там всё подробно будет показано. В присутствии журналистов ОМОН смотался, что указывает на явную незаконность их действий. Сегодня я подал документы и завтра буду участвовать в собрании. Но я боюсь, что владельцы устроят какую-нибудь другую каверзу. Например, заблокируют вход в заводоуправление своим ЧОПом. Тогда я не смогу попасть на собрание.
– Что ты хочешь? – прямо спросил Трефилов.
– Мне нужна поддержка трудового коллектива, – ответил Жека, искоса взглянув на Трефилова, проверяя его реакцию. – Человек 200–300 рабочих как минимум. Мы должны перед собранием встать возле офиса заводоуправления и не пускать никого посторонних, кроме тех, кто является владельцами акций. Взять ситуацию под свой контроль.
– Ну ты даёшь, – удивлённо рассмеялся Трефилов. – Это нам придётся с Чопом драться?
– Я думаю, никакой драки на самом деле не будет! – уверенно сказал Жека. – Наверняка на собрании будет множество журналистов, та же самая телекомпания «Твой день» и другие представители прессы. Я подогрел прессу. Увидев рабочих, отстаивающих свои права, хоть ЧОПовцы, хоть менты развернутся. Слушай, Серёга, за свои права надо уметь бороться. Своё будущее будете отстаивать. Закроют они завод, наверняка скинут строительную управу, навешав долгов по зарплате и налогам, так же как скидывали все непрофильные производства, детсады, базы отдыха, дворцы культуры. Всё пойдёт прахом. Сколько народа без работы останутся… Город сразу захиреет. Кроме завода, где тут работать будешь? Завод встанет, и шахты с рудниками встанут. Не будут же они в Европу и Китай за тридевять земель по железке уголь и руду везти? Я на бирже поторговал этим и знаю все расклады. Мы живём слишком далеко от цивилизации. Никто у местных шахтёров и рударей не будет покупать продукцию с такой доставкой, за тысячи километров. Это золотое получится сырьё, на бирже оно не конкурентно. И уголь, и железо должны перерабатываться в готовую продукцию здесь, в Сибири, у нас дома. У вас, Серёга, ничего нет, кроме этого завода. Кроме того…
Жека помолчал, допил чай и поставил пустую чашку на стол. Потом продолжил.
– Не забывай, что когда я приду рулить заводом, с большой долей вероятности я буду набирать новую команду управленцев. И буду брать тех, кому доверяю и кого знаю. Ты в их числе. Я думаю, тебе тоже надоело здесь сидеть с этими чертежами.
Жека потрогал пальцами лежащие на столе чертежи, по которым рассыпалось печенье и сахар.
– Должность начальника строительного управления тебя устроит? – улыбнулся Жека, посмотрев в глаза Трефилова.
– А я потяну? – растерялся Трефилов, не зная, что сказать на такое неожиданное предложение. – У меня опыта нет таким большим коллективом руководить, с таким объёмом работы… Да и куда девать Нефёдыча?
– Для Нефёдыча у меня уготована должность генерального директора комбината, – уверенно ответил Жека. – А ты пойдёшь на его место. А насчёт опыта… Как говорится, не боги горшки обжигают. Всегда есть замы, помогут, направят. Я тоже сначала боялся в бизнес влазить, думал, как там, что там… Убьют, застрелят нахер. Но понемногу влез, и с каждым шагом стал подниматься всё выше и выше. Оно так, Серёга, работает. Когда ты работаешь хорошо, то всегда лезешь вверх. А если есть кому подтолкнуть, это вообще халява. Так что хватайся за такой шанс. В гору сразу пойдёшь.
– Так, а если Нефёдыч не захочет быть директором комбината? – растерянно спросил Трифонов.
– Может быть и такое, – согласился Жека. – Нефёдыч – человек старой, советской закалки, идеалист и моралист. Может и заерепениться так же, как и ты. Скажет: «Недостоин я такой должности. Я лучше у себя в стройуправе буду сидеть». В таком случае предложу тебе должность председателя профкома комбината. Тут уже, сам понимаешь, во властные двери будешь входить как к себе домой. Может, депутатом со временем станешь, или министром. Профком большого завода – хороший старт для карьеры.
– Ладно, я решил, – согласно кивнул головой Трефилов. – Как я понимаю, нужно срочно профсоюзное собрание провести? Эх, времени мало, можно было отработать по всему коллективу комбината, и большой митинг замутить. А так только наших строителей придётся подпрягать на это.
– Пусть хотя бы наших, – согласился Жека. – Я думаю, этого будет достаточно. Сейчас пробегись по всем участкам, или позвони начальникам участков, мастерам, прорабам. Скажи что дело срочное, вопрос денег и зарплаты. Собери трудовой коллектив, проведи с ним собрание. Только проводи не после работы, а то никто не придёт. Скажи, чтобы прямо сейчас собирались в актовый зал, в старую контору. И дай задание: чтобы завтра с 9:00 утра блокировали здание заводоуправления. Ещё плакаты можно изготовить с лозунгами «Вся власть рабочим!», «Рабочие – главная сила», ну и в таком вот духе.
– А ты сам-то будешь выступать перед рабочими? – спросил Трефилов.
– Нет! – решительно отказался Жека. – Я – капиталист в рабочем понятии и их враг. Все мои слова окажутся пустыми. А тебя не зря председателем профсоюза поставили. С людьми ты умеешь разговаривать и ключик к ним найти и сам сможешь.
– Ключик… – в голосе Трефилова опять появилась неуверенность. – А что Нефёдыч скажет? Он же не в курсе этого дела? Неловко так получается, через голову начальника прыгать.
– Нефёдыч человек старой закалки, я тебе уже говорил… – пожал плечами Жека и встал со стула. – С его помощью ты ни одно собрание и ни один митинг не проведёшь. Как профессионал и как управленец он хорош, но новые реалии требуют быстрого действия, и, бывает, действия не всегда законного и очень рискованного. Нефёдыч на это никогда не пойдёт. Он по-советски будет сидеть без зарплаты год или два, и при этом будет исправно ходить на работу. Мне же нужно опираться на таких, как ты, на молодых и башковитых, которые знают современные реалии и могут постоять за свои права. Ну, Серёга, я сказал всё, что хотел. Увидимся завтра.
Жека пожал руку Трефилова и вышел из вагончика. Посмотрел на кипящую стройку, поезда, везущие раскалённые слитки металла в прокатные цеха или ковши с жидким чугуном в мартеновский цех, и подумал, что и в самом деле жалко всё это бросать на самотёк неизвестно кому. Неспеша, пиная гравий по асфальту, направился к мерседесу.
– Ну что, договорился? – спросил Графин.
– Договориться-то договорился, базара нет… – неуверенно сказал Жека. – Только как это будет выглядеть на самом деле, я ещё не знаю. В общем, так… Сейчас везите меня домой, завтра приезжайте к 9:00 в точно таком же составе. Поедем на завод. Качать права. Завтра там будет весело…
… Вечером Жека включил на телевизоре вечерний выпуск новостей телекомпании «Твой день», и самым первым материалом была съёмка о сегодняшней ситуации с металлургическим комбинатом. Оператор показывал скрывающих лица омоновцев, ментовские номера на автобусе, командира подразделения, случайно мелькнувшего в кадре. Потом картинка менялась, как в калейдоскопе: дымящиеся заводские трубы, Жека в костюме и шляпе на их фоне, двое рабочих в грязных робах, выходящие из заводоуправления, морда охранника, тайком выглянувшая в дверь и тут же спрятавшаяся, раздолбанный грохочущий трамвай, качающийся на рельсах, надменное лицо Вальки за столом, нехотя принимающая бумаги у Жеки и огрызающаяся через губу.
Надо признать, монтажёр был гением и достоин работы в намного более престижной телекомпании. Каким-то образом из отснятого операторами видеоматериала он собрал небольшой эмоциональный видеоролик, из которого выходило, что нынешнее руководство комбината не хочет перемен, что оно нарушает закон, что оно против города и горожан, что подкупает ОМОН, дабы не пускать настоящих хороших капиталистов на собрание акционеров. Это всё как бы читалось между строк, да ещё журналист Бардаков подливал масла в огонь своими намёками и иносказаниями. Жека не сомневался, что этот материал наделает очень много шухера, так как затрагивал основные и очень важные для горожан темы их жизни.
… Так и случилось. Когда Жека утром приехал к заводоуправлению, там царил настоящий бардак. Ещё на подступах к нему стояли усиленные наряды милиции, подозрительно оглядывавших подъезжающие машины. Увидев мерседес Жеки, проводили его внимательными взглядами, но ничего не сказали. Однако самое основное действо было в заводоуправлении. Рядом с ним стояло несколько чоповских машин. Это были японские иномарки с логотипами «Твоя оборона» – московской фирмы, которая была нанята для охраны комбината. Однако охранники сидели в машинах и не решались выйти. Вокруг заводоуправления стояла толпа рабочих в грязных робах и касках. Кое-кто сидел на земле и стучал касками по асфальту. В руках у многих рабочих были красные флаги СССР и плакаты с надписями «Буржуев долой!», «Вся власть профсоюзам!», «Долой мафию в правительстве!», «Милицию – к суду!»
Несколько телекомпаний, в числе которых были областные и местный телеканал «Твой день», снимали всё происходящее почти непрерывно и транслировали прямой эфир. Автобусы с их логотипами стояли рядом на площади заводоуправления, так же как и белый микроавтобус мерседес, который Жека уговорил дать Славяна.
Всей движухой заведовал, естественно, Трефилов. Он был тоже одет в грязную робу и грязную каску, чтобы демонстрировать свое единство с трудовым коллективом. В руках у него был мегафон, и председатель профкома что-то кричал в него. У входа стояли несколько человек из дирекции комбината. Сытые, холёные рожи, брезгливо смотрящие на собравшуюся толпу.
Однако самое главное было не это. Понемногу к заводоуправлению подтягивались и обычные горожане. Они останавливались на небольшом отдалении, садились на лавки в сквере у заводоуправления, рядом с парковкой, и внимательно наблюдали за происходящим. Скорее всего, это тоже была запланированная акция, и, может быть, она была запланирована Компартией России.
– Ни хера себе тут сходняк! – восторженно заметил Графин. – Это ты, что ли, всё замутил?
– Я всё замутил, – признался Жека. – А всё почему? Потому что народ меня слушает, я не быкую, над народом себя не возвышаю, говорю правильные вещи и, самое главное, делаю их. Сахар с Хромом только кровь могут разливать и людей грабить.
– Смотри, Жека, – помолчав, сказал Графин. – Сильно высоко залазить тоже плохо. На самом верху могут подумать, что умный сильно стал, сам знаешь, крылья подрежут только в путь.
– Я высоко не собираюсь лезть, – ответил Жека. – Но и своё не отдам. Ладно, хватит базарить на отвлечённые темы, пошли.
Остановили машину на парковке, с правой стороны заводоуправления рядом со сквером. Прямо ко входу не стали подъезжать, чтобы не злить рабочих, и чтобы никто не видел, на чём Жека приехал, хотя все и так знали, что явно не на Жигулях добрался. Когда подошли к заводоуправлению, ЧОПовцы попытались выйти из машин и преградить путь, но рабочие с воплями бросились на них, и завязалась драка. Менты, дежурившие на небольшом отдалении от заводоуправления, увидев это, побежали разнимать дерущихся, но их тоже не пустили в свалку. Рабочих было слишком много, минимум человек 200.
Трефилов увидел Жеку, подмигнул ему и махнул рукой: проходи, мол. Жека направился ко входу в заводоуправление, и с ним пошло примерно 20–30 человек рабочих. У входа стояли пятеро высших управленцев из дирекции комбината. Увидев поднимающегося Жеку, попытались ему преградить путь, но он укоряюще покачал головой, показывая что не стоит яйцеголовым вмешиваться. Сделав постные рожи, служащие разошлись в разные стороны. Жека толкнул дверь и прошёл внутрь.
Однако и здесь было всё не так просто. У турникета стояли примерно пять охранников. И это были самые мощные качки, в пятнистой афганке. Увидев Жеку, достали дубинки и ухмыльнулись. Но когда Жека отошёл в сторону и через дверь один за другим стали входить здоровенные рабочие в касках и промасленных робах: один, второй, пятый, десятый, двадцатый, охранники сдулись и попытались спрятать дубинки, но не смогли, на них одновременно бросилось человек 20. Завязалась мощная драка. Через короткое время чоповцы были загашены и уложены сопатками в пол. Жека пожал плечами и в сопровождении своей охраны и Графина пошёл в актовый зал.
У актового зала тоже стоял один охранник, но, увидев приближающегося Жеку с телохранителями, предпочёл не связываться и отойти в сторону. Походу, единственный из всей шоблы оказался более-менее умный.
Жека открыл дверь, зашёл в актовый зал и оценил обстановку. На удивление, народу было немного, что и неудивительно – всё-таки 1 процент акций – это очень много по деньгам, и столько иметь мог позволить себе не каждый. Всего присутствовало 11 акционеров. Все они по виду, были бизнесмены и владельцы, наверное, среднего и малого бизнеса. Один из них был представитель управляющей компании «Альфа-Капитал» – нынешний генеральный директор комбината Александр Моисеевич Бронштейн, которого назначила московская головная компания. За председательским столом сидели несколько человек: главбух, главный экономист и начальник юридического отдела, то есть Валька. И все собравшиеся знали Жеку.
– Привет всем, вот и я! – радостно поздоровался Жека и сел прямо напротив председательского стола, как бы подчеркивая свой статус главного акционера здесь. Охранники и Графин остались стоять у двери.
– А эти молодые люди могут выйти? – недовольно спросила Валька, кивнув головой на них. – Здесь состоится закрытое статусное мероприятие, с большой долей конфиденциальной информации. Посторонних быть в зале не должно, тем более, они не акционеры.
– А можно узнать, какое у вас образование? – неожиданно спросил Жека. – Вы же, кажется, всего лишь техникум закончили? Какая ваша компетенция?
И Валька тут же сдулась. Потому что это был удар под дых. Хромов поставил свою дочку на руководящую должность – начальника юридической службы завода, а при этом у неё образование было техникум! Всего-навсего сраный сибирский техникум! Возможно, батяня, конечно, подогнал ей фальшивый диплом о высшем юридическом образовании, но по нему она наверняка нигде и никогда не работала. Вся компетенция Вальки была – младший следак в РОВД.
– Какое это имеет значение? – осеклась Валька.
– Собрание должны проводить люди, которые с высшим образованием и которые имеют компетенцию проводить такого рода юридический анализ, – заявил Жека. – Насколько я знаю, у вас образование лишь средне-техническое, и вы не можете занимать такую должность, какую сейчас занимаете. Я как акционер с управляющим пакетом акций требую предоставить юриста, который компетентен в вопросах акционирования.
– Но у нас кроме Валентины Сергеевны есть только лишь обычные юристы, – веско сказал главный бухгалтер, прилизанный мужик лет сорока.
– Зовите их! – заявил Жека. – Я не собираюсь работать с малообразованными людьми. А эта мамзель пусть посидит тут в виде экскурсанта.
В зале раздалась лёгкий смех. Смеялись все, кроме директора. Похоже, самое весёлое только начинается…
Глава 22
Общее собрание акционеров
Всё-таки пришлось директору звать более компетентного юриста. Жека как акционер с правом вето не соглашался, чтобы Валька представляла интересы своих хозяев. Возмущенно фыркнув, она покинула место за председательским столом и села в зале, вдали, испепеляя Жеку ненавидящим взглядом. Вот как получилось… От любви до ненависти один шаг. Впрочем, Жека не строил иллюзии и знал, что никогда ничего у него с ней не получилось бы. Секс на раз-два был, остальное нет…
Через 5 минут пришёл пожилой лысоватый мужик в вельветовом пиджаке и джинсах, работавший в заводоуправлении заместителем начальника юридического отдела, то есть, по факту, этот прожжённый юрист был заместителем Вальки!
– Здравствуйте, господа, меня зовут Вениамин Викторович Полосухин, – представился мужик. – Я заместитель начальника юридического отдела комбината, и буду представлять интересы металлургического комбината имени Ленина, а также проверять легитимность решений, принятых на общем собрании акционеров. Начнём. На повестке дня у нас сегодня будут стоять следующие вопросы: Первое. Выбор названия акционерного общества. Второе. Принятие устава акционерного общества. Третье. Выбор кандидатуры на должность генерального директора акционерного общества. Четвёртое. Выбор совета директоров и председателя. Так что давайте немедленно приступим к этим планам. Начнём с выбора названия. Предлагайте свои версии, господа.
Жека задумался. Название должно быть броским и запоминающимся. Таким, по которому сразу можно было, едва услышав его, понять, что речь идёт именно об этой компании. Выбор названия стал первым камнем преткновения среди акционеров. Так как собравшихся поставили сразу перед фактом о выборе названия, они к этому вопросу были не готовы и сразу же разгорелись жаркие споры. Кто-то предлагал совсем фантастические названия, чуть ли не типа Вейланд-Ютани Corporation из фильма «Чужие», кто-то, наоборот, скатывался в лубок, желая включить в названия слова «империя», «Русь», «отечество» и так далее. Увидев, что консенсуса не предвидится, Жека взял слово.
– Название должно быть солидным и сразу напоминать о нашей компании, о том, что она находится именно в нашем городе! – решительно заявил он. – Металлопрокат будет торговаться на бирже, где смотрят не только на цену, а иногда и на название фирмы. Шутовское, фиглярское, косорыло выглядящее название для зарубежного покупателя будет большим минус-фактором в выборе продукции этого завода. Так устроены люди. При одинаковой или почти одинаковой цене человек купит товар той фирмы, которая нравится ему по названию.
Тут разгорелся большой спор, но Жека не стал в нём участвовать, сказав лишь, что на биржевых сделках он пуд соли съел и знает, о чём говорит. Если кто-то сможет доказать, что торговал более успешно и заработал больше, чем он, то ради бога, Жека охотно прислушается к словам этого человека. Таких не нашлось.
В конце концов пришли что к единому консенсусу, что новая фирма должна называться открытое акционерное общество «Н-ский металлургический комбинат». Ясно и понятно. Сокращённо ОАО НМК. Вот и всё, это уже была солидная аббревиатура, с которой можно было работать, и продукция которой могла успешно продаваться.
– Хорошо, с названием определились. Теперь обсудим основной, и самый главный вопрос – принятие устава нашего акционерного общества, – напомнил Полосухин. – Сейчас я вам раздам, господа, предварительный проект устава, внимательно прочитайте его, выскажите свои замечания и вынесем проект на голосование. Голосование у нас непрямое, подчёркиваю, непрямое. Зависит от количества принадлежащих акций.
– Как это? – недоверчиво спросил один из аукционеров, молодой мужик в сером костюме.
– Многие акционеры не зарегистрировались на собрании, – напомнил Полосухин. – Мелкие акционеры, те, кто приходил регистрировать принадлежащие им акции, отдали свои голоса нынешней управляющей компании. Сейчас она обладает пакетом в 22 процента акций. Господин Соловьёв владеет 28 процентами акций, и у вас, насколько я знаю, по 1–2 процента акций. Всего будет участвовать в голосовании 60 процентов акций. Нас больше половины, и по закону все решения будут считаться принятыми.
Делопроизводитель, сидевший за столом, девушка лет тридцати в деловом костюме, взяла заранее распечатанные уставы и разнесла их, отдав акционерам. Жека мельком пробежался опытным взглядом по уставу: ничего подозрительного там не было. Сразу же увидел тот пункт, в котором все долги и кредиты прежнего советского государственного металлургического комбината должны быть ликвидированы. За него сейчас предстояло поспорить.
– Ну что, господа, – через 10 минут сказал Полосухин. – Вы ознакомились с новым уставом? Как видите, текст стандартен, прописано всё, если возникнут какие-либо нюансы и нужно будет принимать дополнительные пункты к уставу, мы вас поставим в известность, и голосование повторится опять. Есть какие-либо пожелания или предложения?
– Есть замечания! – согласился Жека. – Мне не нравится пункт под названием «2.9. О расторжении всех долговых обязательств и долгов комбината при его ликвидации».
– А что тут такого? – удивился мужик. – Это стандартная процедура, принятая во всём мире, в том числе и в нашей стране, причём принятая законодательно.
– А такого тут то, что под эту статью устава подпадает строительство машины непрерывного литья заготовки на заводе, которое сейчас идёт полным ходом! – заявил Жека. – А как мы помним, строительство это ведётся под кредит, который получал в Германии лично я и получал под гарантии собственности завода.
– Мы можем продолжить строительство машины своими силами, – неожиданно вмешался Бронштейн. – Нам сейчас кредит абсолютно не нужен, машина во многом построена, осталось только её подключить, протянуть коммуникации и выработать новую технологию работы, включив старое оборудование в новое. Нам, наоборот, выгодно сейчас разорвать кредит. И достроить оставшуюся часть комплекса своими силами.
– Ты где учился? – насмешливо спросил Жека.
– А? Что? – растерянно спросил директор, не ожидавший такого вопроса. – При чём тут то, где я учился?
– Хочу спросить, где ты учился? У тебя в бизнесе опыта ноль, а ты руководишь заводом, – усмехнулся Жека. – Ты где собираешься продавать свой будущую продукцию? Основной причиной строительства МНЛЗ было то, что комбинат с её помощью технически перевооружится, модернизируется, и начнёт катать сталь высшей категории по стандарту ISO 9100. И таким образом получит доступ к европейским предприятиям автопрома и тяжёлого машиностроения. Вы понимаете это? А потом комбинат получит сертификат «Регистр Ллойда» и получит доступ к поставке листовой стали на судостроительные предприятия по всему миру.
Тут акционеры заёрзали в креслах, да и директор потупил рожу.
– Отказавшись от кредита и кинув главный немецкий банк на бабки, что ты дальше будешь делать? – спросил Жека, глядя на директора. – Как ты собираешься потом пробивать сертификаты и торговать в Европе, да и по всему миру? Ты свою деловую репутацию во всём мире обрушишь в ноль. Любой более-менее знающий бизнес коммерсант, только увидев логотип твоего завода, будет не бежать к нему, а бежать от него. Ты ж кидала, получается. А ты знаешь, что такое деловая репутация на западе? Это тебе не ОМОНом и дырявым ЧОПом основного акционера останавливать. Там с таким говном, как ты, никто дело иметь не будет. Персона нон грата сразу станешь!
– Господин Соловьёв, что вы предлагаете? – стараясь погасить конфликт, спросил Полосухин.
– Скинуть долги предприятия нам, безусловно, надо, особенно долги государству, чтоб начать работать с чистого листа, – заявил Жека. – У нас государство большое, не обеднеет с этого, тем более оно само затеяло всю эту заварушку с приватизацией. Но деловую репутацию ни в коем случае рушить не надо. Это вклад в будущее, не только в отдалённое, но и нынешнее. Репутацию нарабатывают годами, а обрушить можно одним дурацким указом. Так что я предлагаю отдельно принять пункт о том, что машина непрерывного литья заготовки будет достроена за счёт именно германского кредита, это будет отдельный пункт. В остальном по уставу у меня никаких претензий нет.
– Вы что себе позволяете? – взвизгнул Бронштейн. – Я сейчас вызову охрану!
Взвизгнуть-то взвизгнул, однако тут же посмотрел на Графина, мрачно посмотревшего на него, и двух стоявших у двери Жекиных охранников, и тут же мрачно заткнулся, проглотив всё, что не хотел глотать.
– Буду голосовать против этого пункта! – тем не менее пропищал директор.
– Голосуй, – пожал плечами Жека. – Нас всё равно больше. Я думаю, у присутствующих господ акционеров взыграет голос разума. Опрокинув немцев, мы однозначно перекроем себе путь к мировой торговле. Останется только рассчитывать на продажи здесь, в России. Однако у нас много конкурентов, особенно в европейской части страны и на Урале: «Магнитка», Липецкий металлургический комбинат, «Северсталь», «Электросталь». Можно демпинговать цены, снижая их на бирже и перетянув часть лотов на себя, но и конкуренты могут сделать тоже самое. Да и зацикливаться на таком узком рынке, как наш, российский, и упускать из виду бесконечный мировой рынок было бы величайшей дуростью.
Естественно, все без исключения акционеры проголосовали за отдельное включение пункта о продлении обязательств по выплате кредита «Дойчебанка». И это уже была весомая победа Жеки. Теперь только осталось пропихнуть своего директора. И этот вопрос был очень сложный, да и Володаров сам ещё не знал, что Жека выдвигает его кандидатуру. Однако московского директора надо было срочно убирать.
– Хорошо, господа, а сейчас перейдём к вопросу об избрании генерального директора акционерного общества, – предложил Полосухин. – Высказывайте, у кого какие есть предложения.
– Я считаю, на переправе коней не меняют! – усмехнулся Бронштейн. – Очевидно, что моя кандидатура – это лучший вариант. Я закончил экономический факультет МГУ, работал в экономическом отделе Ленинградского областного Совета народных депутатов, потом во Внешторгбанке. Сейчас генеральный директор комбината.
– Почему зарплату людям не платишь? – строго спросил Жека. – Завод при тебе на боку лежит. Ты обанкротить его хочешь? Своим московским хозяевам подмахиваешь?
– Что ты мелешь? – вышел из себя директор. – Обстановка в стране такая!
– Гонишь! – возразил Жека. – До того, как вы выгнали меня, тут и зарплату платили, и финансовые показатели на высоте были. Трудности существовали, но мы их успешно решали.
Директор хотел что-то сказать, но сказать-то ему, по сути, было нечего. Он только махнул рукой и отвернулся, чувствуя, что всё вышло из-под контроля и возразить нечего. Завод на глазах уплывал у него из рук.
– Сам хочешь директором стать, – буркнул Бронштейн. – В моё кресло метишь?
– Какой же ты неумный, – рассмеялся Жека. – Зачем мне твоё кресло? Я имею бизнес, который приносит мне в тысячу раз больше, чем твоя зарплата. Я лишь за то, чтобы завод, треть которого принадлежит мне, приносил мне хорошую прибыль. Поэтому я проголосую за лицо, заинтересованное в его успешной работе. А ты успешную работу организовать не можешь, и вот эти господа, оставшись с тобой, вложившиеся в акции, профукают всё и останутся нищими.
– И кого вы предлагаете, господин Соловьёв? – спросил один из акционеров. Похоже, Жекины слова были очень доходчивыми. Да и как ему не быть очень доходчивыми, если он в переговорах и в бизнесе уже собаку съел.
– Очевидно, что на пост генерального директора нужен не прощелыга из банка, а настоящий производственник, человек, не понаслышке знающий, что такое работа и труд на заводе, – уверенно сказал Жека. – Я больше чем уверен, что среди начальников цехов и управленцев есть хорошие кандидатуры, но они не отсвечивают, так как видят, кто захватил завод. У меня есть конкретный человек, это начальник строительного управления Сергей Нефёдович Володаров. Его я и предлагаю на пост генерального директора комбината. Человек он в возрасте, опытный, в промышленности прошёл путь от рабочего до начальника крупного строительного предприятия. Так как строительное управление комбината во времена СССР много занималось модернизацией и строительством на территории комбината, то этот человек знает все плюсы и минусы металлургического и прокатного оборудования. Последний проект, который мы завершили, это капитальный ремонт доменной печи номер пять, в котором я принимал прямое участие как генеральный директор строительного управления. Володаров в это время был главным инженером. Когда я уехал в Германию, я отдал ему свой пост, и, как я вижу по результатам строительства машины непрерывного литья заготовки, отдал не зря. Володаров человек неконфликтный, разумный, здравомыслящий. Давайте дадим ему поработать хотя бы 1 год, а потом посмотрим на результаты его труда.
Акционеры согласились с предложением Жеки, и, несмотря на то, что бывший директор пытался голосовать против, решение опять приняли такое, выгодное Жеке и полностью отвечающее его планам. Правда, Володаров не знал ещё о должности, на которую его выдвинул Жека, но это вопрос технический, его можно было решить…
– А сейчас, господа, нам предстоит выбрать председателя и членов совета директоров, – сказал Полосухин. – По закону, минимальное число членов совета директоров – четыре человека, максимальное число не оговорено. Поэтому у кого есть желание, можете войти в его состав. Совет директоров – это орган, который будет принимать основные решения в акционерном обществе, для того чтобы больше не собирать общее собрание акционеров. Есть оговорка. Генеральный директор не может быть в совете директоров. В совете директоров должен быть председатель и рядовые члены. Я предлагаю включить в совет директоров всех присутствующих здесь акционеров. А председателем выбрать акционера с наибольшим числом акций – Соловьёва Евгения Александровича. Мне кажется, это наиболее разумный вариант. Человек он в бизнесе опытный, и лучше него мы никого не найдём.
Это решение было принято единогласно, даже бывший директор захотел войти в совет директоров. В первую очередь его решение было вызвано тем, что Жеку выбрали председателем. Честно сказать, в его планы не входило влазить в управление акционерным обществом, так как он всё-таки пока ещё связывал свою жизнь за границей. Но Жека видел, что выбрать председателя совета директоров было практически не из кого, ещё немного и к власти опять пролезет Бронштейн. В качестве простого члена совета он был не опасен.
На этом всё, – сказал Полосухин. – Общее собрание акционеров объявляю закрытым. Сейчас, господа, распишитесь в итоговом протоколе, он будет зарегистрирован в финансовом управлении администрации города. Поздравляю вас, к своему существующему бизнесу вы добавили ещё один. Теперь вы можете, оценивая экономические реалии, принимать решение в работе акционерного общества и влиять на его работу. Вскоре, через неделю, должно состояться заседание новоизбранного совета директоров нового акционерного общества, на котором председатель должен отчитаться о работе общества и вопросах преодоления кризисов, как гласит закон.
