Текст книги "Нежная правда"
Автор книги: Ария Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
– Ты был сумасшедшим задолго до того, как я появилась, – она пренебрежительно махнула рукой в его сторону. – Почему бы тебе просто не пойти домой и не оставить меня в покое? И в следующий раз позвони до того, как появишься, чтобы я мог уйти до твоего прихода. От тебя у меня просто голова разболелась.
И заставлять ее делать то, что она знала, было безрассудно. Такие вещи, как желание, чтобы она снова оказалась в его объятиях, желание умолять о большем, когда она знала, что большее только разрушит ее еще больше.
Она не могла позволить себе Макса, ее душа не могла позволить себе его. Достаточно того, что он был ее величайшей сексуальной фантазией и ее самым глубоким желанием, все это слилось в одном сексуальном, твердом, воспитанном в горах воине. Если бы она была уверена, что он не пойдет к Егору, что его связи с родней не так сильны, как раньше, она бы попросила его о помощи. Может быть.
Три месяца она наблюдала за ним, выслеживала его, и все еще не знала, будет ли он предан ей или Егору и его родственникам.
Но если кто-то и мог ей помочь, так это Макс.
– Ну, разве это не слишком плохо, душистая горошинка, – прорычал он, свирепо глядя на нее. – Так что, думаю, тебе лучше привыкнуть к этой головной боли, потому что будь я проклят, если стану предупреждать тебя о чем-нибудь.
И разве это не похоже на него? Упрямый человек с головой мула, каким он был, был всегда, сколько она его знала.
– Ты ведешь себя неразумно…”
– Ну, извини, – прорычал он в ответ. – очевидно, именно это и происходит, когда мне становится так тяжело с женщиной, которая отказывается прийти ко мне сама.
Ну, разве это не должно было в какой-то момент его насторожить?
– Ты имеешь в виду, кто отказывается просить милостыню? – скрестив руки на груди, Аня бросила на него полный отвращения взгляд. – Я не стану умолять тебя, Макс, и не стану подлизываться к твоим сомнительным чарам. Я не одна из твоих крольчат из гарема!
Но бывали ночи, когда она умоляла хотя бы об этом. Она нуждалась, страдала, молилась, чтобы однажды она почувствовала себя достаточно защищенной, чтобы позволить ему обнять ее на некоторое время. На одну ночь.
– Было бы чертовски лучше для нас обоих, если бы ты была там, – пробормотал он, прежде чем повернуться и направиться к входной двери. – Я ухожу прежде, чем скажу или сделаю что-то, о чем мы оба пожалеем. Но это еще не конец, милая. В дверях он повернулся к ней, на его лице застыло такое мужское превосходство и полное высокомерие, что она могла только удивленно и недоверчиво смотреть на него. – Даже не думай, что я не вернусь, потому что я обещаю тебе, что вернусь. И когда я это сделаю, нам с тобой нужно будет кое – что обсудить.
С этими словами он рывком распахнул входную дверь и вышел. Дверь захлопнулась за ним, от силы задребезжали стекла в металлической двери.
Аня могла только смотреть на вход, моргая от шока. Он, должно быть, самый раздражающий человек, которого она когда-либо встречала в своей жизни. В его словах не было ни капли здравого смысла. Очевидно, за десять лет это ничуть не изменилось.
Но его поцелуи были как крепкое вино. Ее чувства наполнились воспоминаниями о них, когда она подняла руку, ее пальцы коснулись все еще опухших изгибов. И как бы она ни была раздражена, ей хотелось, чтобы его губы все еще были на ее губах, чтобы его руки ласкали ее. Даже зная, что это никогда не сможет пройти дальше, чем ночь или две в его объятиях, она жаждала этого.
Она тосковала по нему.
И она не сможет заполучить его, по крайней мере надолго. Не достаточно долго, чтобы подвергнуть его опасности, не достаточно долго, чтобы он понял ложь, которой она жила.
Медленно возвращаясь в спальню, она смирилась с болью, которую вызвал в ее теле Макс. Ее соски были такими твердыми, что прикосновения лифчика были почти невыносимыми. Набухший бутон ее клитора болел от такой горячей потребности, что она знала, что еще какое-то время она не успокоится.
Она не знала, насколько горяча, насколько интенсивно может гореть в его объятиях.
Она не знала, насколько глубоким может быть сожаление или насколько больно знать, что ее время с ним будет коротким, независимо от того, ляжет она с ним в постель или нет.
Она боялась, что ее время и жизнь ограничены. Потому что, как только родичи поймут, где она, она умрет. Если она не узнает, кто пытался убить ее и кто убил ее мать, у нее не будет никаких шансов выжить. Она не могла допустить, чтобы Макс подвергся такому риску, и боялась, что он не позволит ей уйти, даже если заподозрит, кто она на самом деле. Боже, она молилась каждый день, чтобы он этого не сделал, потому что Максим будет самым дорогим, от чего надо будет убежать.
Глава 5
За ней следили, а не охотились, как раньше, но Аня чувствовала, что за ней наблюдают, отслеживают её движения и следуют за ней, когда она покидала дом несколько дней спустя. Стараясь ступать спокойно и неторопливо, она прошла несколько кварталов до кафе, где они с Дашей встречались за чашкой кофе несколько раз в неделю.
Это был первый раз, когда за ней следили, когда она шла туда. Это ощущение привело к тому, что, возможно, стала самодовольной, потому что её не беспокоили и не замечали родственники с тех пор, как она прибыла в город.
На мгновение она подумала о том, чтобы вернуться в дом и взять маленькую машину, на которой ездила. Это только спугнет их, хотя, как она боялась, даст им понять, что она подозревает, что они наблюдают за ней. Это только выдало бы ее. Пусть ждут, гадают. Может быть, только может быть, у нее будет время определить, кто это был, прежде чем они будут уверены, что это была она, а не та, за кого она себя выдавала.
Кто наблюдал за ней и как они ухитрялись следовать за ней, Аня не была уверена. По улицам почти не двигалось движение; ни одна машина не выделялась и не проезжала мимо больше одного раза. В то утро никто больше не бегала трусцой и не прогуливалась по тротуару, и никто не проявлял особого интереса к ее движениям.
Но ощущение было.
Ее лоб был напряжен от инстинктивного осознания, чувствительная кожа между лопатками покалывала.
Это не было осознанием того, что на нее нацелено оружие, или той пустой болью паники, которая приходила всякий раз, когда ее находили раньше. Это было скорее чувство, что она просто не одна, хотя знала, что должна быть.
Стараясь идти неторопливо, Аня делала вид, что просто наслаждается теплым летним утром. Если ей придется бежать, она убежит; если придется сражаться, она сможет. Однако в данный момент она делала вид, что совершенно не замечает, что за ней наблюдают.
Светло-коричневые бриджи и белая майка в сочетании с кожаными сандалиями, которые она носила, не были идеальной одеждой для бега, но она научилась быть готовой за эти годы. Она могла бы добраться до более прочной одежды в течение нескольких минут, если бы ей пришлось. Георгий научил ее никогда не позволять застать себя врасплох или без одежды и инструментов, необходимых для выживания.
Георгий Демидов был сводным братом ее матери, о существовании которого Аня не подозревала до самой ночи убийства матери. Он появился в ночь пожара, чтобы встретиться с ее матерью, его темно-карие глаза были полны беспокойства, когда он встретил Аню. Позже той же ночью она наткнулась на убийцу своей матери, и сама чуть не стала жертвой.
Она заставила себя вспомнить. Она не могла позволить себе снова увязнуть в прошлом. Ужас и предательство, которые она испытала в ту ночь, оставили на ней такие шрамы, от которых она никогда не оправится. Все, во что она верила, умерло, и все доверие, которое она строила всю свою жизнь, рухнуло.
Если бы не Георгий, она бы умерла. Он прорвался сквозь дым и пламя как раз вовремя, чтобы спасти ее.
Она сбежала, но пока они бежали из отеля, кто-то еще поджидал ее. Кто-то, кто пустил ей пулю в плечо, оставив напоминание о том, что она никогда по-настоящему не будет в безопасности. Ее убийца мог поджидать где угодно и когда угодно, если она не будет осторожна и не выдаст себя.
Добравшись до кафе, Аня протолкнулась внутрь, ее взгляд сканировал пространство, пока она не заметила Дашу и Сергея, которые сидели в дальнем конце комнаты. Сергей не часто приходил с женой; он утверждал, что “девичьи разговоры” вызывают у него зуд. Очевидно, этим утром он решил пострадать.
Улыбнувшись парочке, Она двинулась через зал, надеясь, черт возьми, она молилась, что Макс не с ними. На этой неделе у нее было все, с чем она могла справиться, когда дело касалось местного Ромео.
В двадцать три года Максим был совсем другим, подумала она. Он улыбался и веселился, но, казалось, относился к отношениям более серьезно. Не то чтобы она знала, что у него действительно были отношения, если подумать об этом, но и он не трахался через округ.
– Я опаздываю или ты рано?” – Спросила Аня, усаживаясь напротив пары и улыбаясь Даше.
На третьем месяце беременности, сияя здоровьем и любовью Сергея, Даша сияла. Легкий, мягкий белый сарафан, который она носила, заставлял ее глаза казаться глубже, темнее. Это подчеркивало ее гладкий цвет лица и темно-каштановые волосы, делая ее более невинной, чем она уже была.
– Я думаю, мы просто пришли очень рано, – заверила ее Даша с легкой усмешкой, когда Сергей налил еще одну чашку чая из заварного чайника у своего локтя. – У Сергея было какое-то поручение, и он закончил раньше, чем думал, так что мы приехали.
Добавив сахар и молоко в дымящийся чай, Аня взглянула на Сергея и увидела, что он смотрит на повязку на ее руке.
–На самом деле все было не так уж плохо, – заверила она его, поднимая чашку для столь необходимого глотка. – Просто мне показалось, что я истекаю кровью.
– Действительно, – согласился он. – Макс упоминал, что заезжал к тебе, чтобы проверить, как ты там. Он сделал это?
Аня подняла голову и сердито посмотрела на него, когда от сдавленного смеха Даши уголки его губ приподнялись.
– Я думала, вы двое любите меня, – откинувшись на спинку стула, она разочарованно посмотрела на них.
– Мы действительно любим тебя, милая, – заверила ее подруга, ее карие глаза светились веселой любовью. – Просто я никогда не видела такого Макса. Он не знает, должен ли он быть милым или раздраженным тобой. Это довольно мило.
– Это немного пугает. – Сергей поморщился, хотя его серые глаза блестели от собственного веселья. – Раньше я мог предсказать, что он сделает. Это больше не работает.
Аня приподняла бровь, прежде чем он слегка закатил глаза. – Зачем ты мне это говоришь? Я не виновата, что этот человек совсем псих.
Сергей фыркнул в ответ на обвинение. – Значит, он больше псих, чем нормальный, – заметил он. – Вообще-то, Даша права, Макс обычно не так сосредоточен на одной женщине. Я считаю, что это хорошо. В хороший день.
Ее насмешливый комментарий опередила официантка. Пока она принимала заказы, старомодный колокольчик над входной дверью возвестил о прибытии новых гостей.
Пара, вошедшая в комнату, была настолько неожиданной, вид их настолько шокировал, что только годы тренировок помогли ей сохранить самообладание.
Все, что она могла сделать, – это поставить чашку на стол и заставить пальцы не дрожать. За то время, что они с Дашей приходили в кафе, она впервые увидела там членов семьи Марковых.
Семью Марковых возглавлял Кирилл, горную группу ополченцев, чьи щупальца протянулись от одного побережья до другого. То, что начиналось как небольшая якорная группа за десятилетия до ее рождения, превратилось в нечто большее, прежде чем она была вынуждена исчезнуть. Настолько больше, что независимо от того, куда она бежала, они сумели найти ее.
Медленно двигаясь по комнате, нынешняя жена главы клана, Людмила Маркова, грациозно двигалась по полу. Ее длинные темные волосы были небрежно уложены на голове и скреплены заколкой. Белые льняные шорты и такая же блузка без рукавов сочетались с бледно-желтым поясом и такими же кожаными сандалиями. Она выглядела спокойной, расслабленной и отстраненной. Несмотря на дружелюбную улыбку, Изогнувшую ее бледно-розовые губы, Аня все еще могла видеть холодную сдержанность в выражении лица другой женщины.
Позади нее старший сын семьи двигался как хищник, его напряженные изумрудно-зеленые глаза сузились и подозрительно смотрели на все, в то время как казалось, что он ничего не видит.
Егор Марков, по слухам, был еще жестче и холоднее своего отца. Он присматривал за родней в этом районе и не отставал от тех, кто был в других районах, управляя своими командами с яростной решимостью, которая делала сержанта строевой подготовки похожим на учителя воскресной школы.
И они с Людмилой направились к столу, за которым она сидела с Дашей и Сергеем. Разве это не то, что ей нужно?
– Аня, я надеялась на этой неделе пойти в школу и прибраться в классе, – заявила Даша, привлекая к себе внимание Ани. – Моя отставка была официально объявлена в последний день занятий. – ее улыбка была взволнованной, но с оттенком сожаления. – Я думала, что подготовлю все для нового учителя, которого они наймут.
Людмила и ее пасынок следовали за ними.
– Новые учителя всегда приветствуются, но мы будем скучать по тебе, Даша. – Людмила отошла к краю стола, позволяя ей встретиться лицом к лицу с Дашей.
– Люда, как ты? – радостное удивление заполнило лицо Даши.
Поднявшись со стула, Даша обошла мужа и тепло обняла ее. – Как у тебя дела?
– Прекрасно, – ответила Людмила, и теплая улыбка, искривившая ее губы, не коснулась мрачных голубых глаз. – Просто все была невероятно занята. Я увидела машину Сергея, припаркованную снаружи, и надеялась, что ты здесь. Я не видела тебя целую вечность.
– Садись с нами, – Даша махнула рукой на лишние стулья за соседним пустым столом. – Выпейте чашечку кофе. Мы уже сто лет не разговаривали.
– Егор? – Люда снова повернулась к пасынку. – Мы очень торопимся?
Она чувствовала на себе его испытующий, ледяной взгляд. Она знала, что этот сверкающий зеленый взгляд будет подобен осколкам изумрудного льда. Подозрение было частью его натуры, настолько глубоко укоренившейся, что она сомневалась, что он когда-либо кому-то доверял.
– Мне очень жаль, Люд. – холодно и без всякого сожаления он ответил ей низким глубоким голосом: – Мне нужно отнести эти бумаги домой, чтобы папа мог их просмотреть.”– затем он повернулся к Сергею. – Но я слышал, что вас можно поздравить. – кривая его губ намекнула на искренность выражения, когда Егор протянул руку Сергею.
– Спасибо, – улыбка Сергея была чертовски гордой.
Да, узы, связывавшие Сергея, Максима и Ника с родней, оставались такими же крепкими, как и прежде, если не крепче. Это было в подводных течениях дружбы и дружбы, а также намек на настороженность, которую оба мужчины разделяли друг с другом.
– Значит, пойдём? – Егор повернулся к Людмиле, его мощные плечи двигались, напряжение колыхалось под ними.
– Конечно. -Легкая гримаса разочарования появилась на ее губах, когда она снова повернулась к Даше. – Извини, дорогая, может быть, ты как-нибудь утром зайдешь ко мне выпить кофе? Твоя подруга тоже может прийти. Аня, не так ли? Вы воспитательница?
– Я такая грубая, – в ужасе воскликнула Даша. – Аня, это Людмила Маркова и ее пасынок Егор. Они живут в том большом старом жутком доме, о котором все говорят дальше в горах. – Смех в голосе Даши заставил глаза Люды на секунду прищуриться от удовольствия. -Людмила, Егор, это одна из наших воспитательниц, Аня Майорова.
– Людмила. – Аня принял ее рукопожатие, радуясь, что ее ладони не стали влажными от нервов. – Егор.
Его рукопожатие было крепким, ладони мозолистыми. Она старалась не смотреть ему прямо в глаза, уверенная, что если посмотрит, то он поймет, что она лгунья. Ее братья всегда знали, как только смотрели ей в глаза, что она лжет, или так они всегда утверждали.
– Егор поведет машину как сумасшедший, если я не позволю ему уйти, – тихо рассмеялась Люда. – Аня, присоединяйся к Даше и приходи как-нибудь выпить кофе. Я бы с удовольствием узнала бы вас получше.
– Конечно, – пробормотал Аня.
У неё не было ни единого шанса. Она не вошла бы в этот дом, даже если бы сейчас от этого зависела ее жизнь.
Егор мог подумать, что она не заметила мрачного намека и неодобрение в его лице, когда Людмила сделала это предложение, но она заметила. Не то чтобы это имело значение; ему нечего было бояться ее визита.
Люда попрощалась и пошла впереди Егора. Краткость визита была пугающей. Они не могли остаться на кофе, но они могли остановиться, зайти в кафе и упомянуть, что она была там только для того, чтобы поздороваться с Дашей и Сергеем? Но это было еще не все.
– Странно, – сказала Даша, качая головой. – Я думала, она задержится на минутку, чтобы поболтать.
Беспокойство в голосе Даши заставило Аню с любопытством наблюдать за ней.
– Бедная Люда, – тихо сказала Даша, когда Егор и его мачеха исчезли из виду.
– Бедная Люда? – Аня повернулась к ней, намеренно сохраняя вопросительный тон мягким. – С ней все в порядке?
– Я слышала, они с Иваном не очень ладят, – сказала Даша. – Ей не следовало принимать его предложение так скоро после смерти жены и дочери. А теперь она выглядит такой несчастной.
Людмила вышла замуж за Ивана Маркова менее чем через год после того, как его тридцатидевятилетняя жена и шестнадцатилетняя дочь умерли. Чего ожидала эта женщина? Хотя были и те, кто клялся, что у Люды и Ивана был роман задолго до того, как ее сестра, Лариса Маркова, была убита.
– И в любом случае ты ничем не можешь ей помочь, – напомнил ей Сергей. – Пусть Марковы сами о себе позаботятся, милая, так будет лучше.
– Да, ну, в любом случае, Люда никого не слушает, – Даша пожала плечами, ее взгляд смирился.
К счастью, Даша оставила тему семьи Марковых. В данный момент эту тему лучше оставить.
Аня допила чай и съела сладкие булочки, которые заказала, и разговор перешел на менее спорные темы. А именно, сможет ли Даша убедить Аню помочь ей очистить классную комнату. Перед тем, как они покинули кафе, Аня не могла удержаться от смеха вместе со Сергеем, когда он пытался убедить их, что уборка класса может подождать неделю или две, а затем застонал в мужской покорности, когда Даша сказала ему просто бросить это.
Ей нравилось бывать с ними обоими, хотя они не разговаривали так свободно, и Даша не рассказывала ей так много сплетен о местных жителях, когда Сергей был там. Он нечасто присоединялся к Даше, хотя с наступлением беременности стал очень заботливым.
Когда они вышли из кафе, Аня огляделась, словно просто наслаждаясь видом и погодой. Глаза сузились от солнечного света, пока она искала любую возможную угрозу. То прежнее ощущение, что за ней наблюдают, вернулось в ту же секунду, как она вышла наружу, и теперь оно было сильнее, чем раньше.
– Давай мы подвезем тебя домой, Ань. – Сергей остановил ее, когда она подошла к краю тротуара и приготовилась перейти дорогу.
– Я наслаждаюсь прогулкой, – заверила она его, оглядывая улицу в поисках встречных машин. – Кроме того, мне нужно что-то сделать, чтобы избавиться от калорий из тех сладких булочек, которые ты настояла заказать еще.
Сергей усмехнулся, обнимая жену за плечи.
– Если ты уверена. – он тоже наблюдал за улицей, обводя взглядом окрестности так, как это было хорошо знакомо Ане. Она знала, что завтра в это же время он сможет описать все, что увидит, в мельчайших подробностях.
– Не сомневаюсь. – она сошла с тротуара, небрежно махнув рукой.
Едва она отошла от тротуара, как из переулка выехал седан. В ту секунду, когда она добралась до середины, он был почти перед ней. Ускорение было быстрым, и так быстро, как она могла двигаться, Аня не знала, сможет ли она это сделать.
Словно в замедленной съемке она мельком увидела водителя, плоские темные глаза, небрежно отросшую бороду и длинные волосы в паре с солнцезащитными очками. Она узнает его, если когда-нибудь снова увидит.
Если она выживет.
Если бы только она могла перебраться …
Ее нога скользнула по асфальту, когда она попыталась оттолкнуться. Прыгать было слишком далеко. Она никак не могла справиться со своими сандалиями, чтобы убраться с дороги. В противном случае она была слишком маленькой, чтобы преодолеть расстояние. Она сделала себе мысленную пометку, если останется в живых, никогда больше не надевать эти проклятые вещи.
Она чувствовала летний жар, словно прикосновение огня к ее плоти, слышала, как машина приближается, и знала, что не успеет. Она не могла прийти
Чьи-то руки обхватили ее за талию, от резкого рывка ее перехватило дыхание, когда она почувствовала, что летит по воздуху, держась так близко к твердому, сильному телу, что, когда они упали на тротуар, она едва почувствовала это. Он прижал ее к своей груди, прежде чем закатить их обоих за грузовик, припаркованный на обочине улицы.
Машина ударилась о бордюр, проехала по нему, а затем умчалась с визгом шин, когда Аня уставилась на кирпичный фасад здания не более чем в нескольких футах от нее, и слушала, как Макс ругается, как матрос, только бы позади нее.
"Перерыв закончился", – обреченно подумала она. Теперь они знали, что она здесь. Они узнали и не остановятся, пока не убьют ее, как убили ее мать и дядю.
И она до сих пор не поняла, кто это был и почему они хотели ее смерти.
* * *
Да пошло оно всё! Он весь дрожал.
Макс почувствовал чистый ужас, который заставил его броситься через улицу, чтобы поднять Аню с ног и чуть ли не швырнуть их обоих через дорогу к грузовику, припаркованному в нескольких метрах от края тротуара. Он почувствовал машину, когда она пронеслась мимо них, промахнувшись на несколько сантиметров, когда она свернула, чтобы поймать их.
Он найдет этого ублюдка, а когда найдет, то будет чертовски уверен, что именно он заживо содрал с него шкуру.
Блядь.
Крепко обхватив руками маленькую самозванку, которую он прижимал к груди, прижимая ее к себе, он подумал о том, какой ущерб мог быть нанесен ее хрупкому телу, и его внутренности свело судорогой. Он не думал, что когда-либо в жизни был так чертовски напуган.
