Текст книги "Сестренка (СИ)"

Автор книги: April_Schloezer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Прошедшие сутки переполошили рейдеров, поэтому они стали втрое осторожнее передвигаться. Шли очень медленно, чуть ли не за каждый валун заглядывая. Все, что могли, проверили и у берега появились только когда солнце уже высоко встало. Все повторялось в точности, но на этот раз лес напротив них не шумел чьими-то звонкими голосами, а молчал угрожающе. И чужаки, словно чувствуя эту угрозу, к воде не рисковали спускаться, только мелькали в кустах на той стороне.

СынХен прекрасно видел, как рейдеры снуют там, поэтому затаился, и ребята вместе с ним. Чхве выбирал позиции.

Место, где чужаки чаще всего показывались, он для себя выбрал. Потом для Джи и Севена позиции указал. Стрелять запретил, пока рейдеры не начнут в воду спускаться. И автоматы беречь попросил, а использовать, только если чужаки через речку прорвутся. Ребята кивнули; Джи, прежде чем на позицию отойти, кинул взгляд на Севена, и быстро к СынХену приблизился, клюнул в щеку отрывисто.

–Будьте осторожны, ребят, – попросил он и скрылся в зарослях, не дожидаясь ответа.

Севен его взглядом проводил, посмотрел на Чхве, улыбнулся шкодливо и очень привычно. СынХен даже смутился от этой улыбки, которую не видел уже давно.

–Иди на позицию. И будь осторожен.

–Сейчас, – Севен кивнул еще раз, потом рот открыл, порываясь что-то сказать, но промолчал.

–Времени мало. Что ты хочешь? Решайся быстрей.

–Да… Я… СынХен, я знаю, что ты это не одобришь, но все же…

Командир еле удержал раздраженный вздох, когда тот снова запнулся. Времени было мало, а друг все медлил, и торопить его было невозможно. Не по-дружески.

–СынХен, у меня даже в документах военных записано прозвище, ты же знаешь? Так вот, если что-то случится… Если я умру, ты потом в центр подай мое настоящее имя. Пожалуйста. Я знаю, что не хотел его раскрывать, но… Я теперь решил, что мы правильно поступаем, поэтому я не хочу скрываться. Я не стыжусь своих поступков. Пусть все знают.

–Ты уверен?

–Да.

–А как же обещание?

–Не спрашивай об этом, – попросил он.

–Хорошо. Тогда… Севен, как тебя зовут?

–Чхве ДонУк.

–У нас одинаковые фамилии? – удивился командир.

–Да. Здорово, правда? Мы братцы Чхве, – рассмеялся Севен тихонько. – Я пошел, – и скрылся в противоположной от Джи стороне.

СынХен проводил его глазами, думая о том, что у них удивительно совпали фамилии, и нервничая от того, что Севен раскрыл свое имя. Почему-то командир чувствовал, что этого не стоило делать. Словно… черта запретная была пройдена. Не очень хорошее ощущение.

На том берегу опять мелькнул чужак, и СынХен все внимание направил туда. Он стал ждать, когда рейдеры свои игры бросят и начнут действовать.

Но момент все равно упустил. Понял, что началось, только когда выстрел услышал. Со стороны ДжиЕна он ударил, а потом еще один, и еще. Чхве глянул: из воды к берегу чужак лез, к своим лез. Пули щелкали вокруг него, но не задевали. И рейдер бежал на четвереньках, чуть подволакивая ногу.

Из кустов ударили автоматы, прикрывая подбитого, и СынХен еле удержался, чтоб к своим не кинуться. И хорошо, что удержался: сквозь кусты к берегу той стороны сразу четверо скатились. Наверное, хотели под огневым прикрытием речушку перебежать и в лесу скрыться. Чхве сразу среагировал: схватил автомат и нажал на спуск. В ответ на его очередь, напротив полыхнули два огонька, и пулевой веер туго разорвал воздух над головой. Он не испугался, привык к такому уже давно.

С двух сторон тоже били, только винтовки. Севен с Джи за автоматы не брались пока. СынХен к ним прислушивался, но били исправно двое. И эти двойные звуки щелчков дарили какое-то облегчение. Если стреляют, значит живы.

Начали рваться гранаты. Чхве вздрогнул, когда где-то рядом прогремело, но стрелять не перестал. От грохота в ушах шумело, поэтому на звук сложно стало ориентироваться. Сквозь дым разглядеть рейдеров тоже не получалось, поэтому стрелял командир наугад.

Неожиданно руку свело, пальцы замерли, словно каменные. СынХен отбросил автомат, за руку схватился, стал разминать ладонь. Чертово ранение, как невовремя!

Ему казалось, что вот-вот пальнут прямо по нему. Рейдеры заметят, что автомат затих, а он и отстреляться не сможет.

Пальцы дернулись, командир сжал их в кулак, расслабил, и, не веря в свою удачу, снова схватился за автомат, вслепую паля по кустам напротив.

Только потом он заметил, что четверка, что на него шла, отходить стала. Втянулись они в кусты, пару раз пальнуло где-то, и снова тихо стало. Только дымок еще над водой не рассеялся.

Чхве обрадовался. В этом месте рейдеры теперь не рискнут сунуться, после такого отпора. Скорее всего, выше по реке пойдут. Значит, нужно срочно менять позиции. А здесь на всякий случай оставить кого-то из ребят…

Не успел СынХен завершить мысль: шаги за спиной помешали. Оглянулся: Севен прямиком через кусты мчался.

–Пригнись!..

–Скорее!.. Джи!..

Что – Джи, СынХен даже спрашивать не стал: по глазам понял. Схватил оружие, раньше Севена добежал.

Квон, скорчившись, сидел под деревом, упираясь спиной в ствол. Силился улыбнуться серыми губами, то и дело облизывая их, а по рукам, накрест зажавшим живот, текла кровь.

–Чем? – только и спросил Чхве.

–Граната…

Положил ДжиЕна на спину, за руки взял – тот уперся, сжав губы, посмотрел на СынХена. Чхве головой покачал, отстранил мягко и понял, что – все… Даже разглядеть было трудно, что там, потому что смешалось все – кровь, края одежды рваной. Все уходило внутрь, образуя сплошное красное месиво.

–Бинты давай! – крикнул. – Быстрее!

Севен из своей сумки бинты достал, нервно в чужих сумках порылся, все, что нашел, СынХену принес.

–Рейдеры… – одними губами сказал ДжиЕн. – Где они? Заметят же вас…

Севен секунду смотрел на него в упор, а потом, схватив автомат, кинулся к берегу, уже не оглядываясь.

СынХен сходил, рубашку запасную достал, вернулся. Джи что-то пытался сказать – не слушал.

Ножом распорол одежду, кровью пропитавшуюся – зубы стиснул. Наискосок прошел осколок, кожу на животе распорол: сквозь черную кровь вздрагивали сизые внутренности. Наложил сверху рубашку, стал забинтовывать.

–Ничего, Джи… Осколок только кожу задел, внутри все цело. Заживет…

На берегу очередь полоснула. Снова все вокруг застучало, посыпалась листва, а СынХен бинтовал и бинтовал, но бинты тут же намокали от крови.

–Иди… туда иди… – с трудом сказал ДжиЕн. – Севен там…

Рядом прошла очередь. Не поверху – по ним, прицельно, только не зацепила. Чхве оглянулся, выстрелил из автомата Квона по мелькнувшей фигуре: рейдеры перешли реку.

А автомат Севена еще бил где-то, огрызался, все дальше уходя в лес. И СынХен понял, что друг, отстреливаясь, уводит сейчас чужаков за собой.

Уводит – но не всех: где-то мелькнул еще рейдер, и Чхве тут же выстрелил по нему. Надо было уходить, уносить ДжиЕна, потому что чужаки кружили рядом, и каждая секунда могла оказаться последней.

Он поднял Квона на руки, не слушая, что тот шепчет искусанными серыми губами. Захватить автомат Джи не получилось, и СынХен побежал в кусты, чувствуя, как из раненной руки капля за каплей утекают силы.

Чхве оглядывался деловито, размышляя, где можно спрятать Джи, чтобы другу помочь. Тот еще отстреливался где-то, но уходил все дальше, и пальбу было сложно расслышать.

Севен бежал, уверенный, что успел достаточно отвести рейдеров от друзей. Теперь не приходилось стрелять постоянно, чтобы привлекать внимание, и патроны он экономил. Двигался перебежками, от куста к кусту, искал место, где можно затаиться. Наконец, в заросли какие-то его занесло. Парень лег, автомат устроил удобнее, направил туда, где рейдеры мелькали, разыскивая его. Стрелять сразу и выдавать себя, он не хотел. Приходилось ждать, пока как можно больше чужаков поблизости соберется, чтобы положить всех.

Наконец, рейдеры стали к зарослям подбираться, где Севен прятался. Парень стиснул зубы и пустил очередь. Стрелял по мелькавшим фигурам, не всматриваясь, попадал или нет. Было немного стыдно за не сдержанное обещание. Тоска ела душу.

Севен, наверное, единственным был во всем разъезде, кто уже имел семью в таком молодом возрасте. Тогда все это глупо получилось. Свою будущую жену он встретил в старшей школе. Конечно, строить семью, а тем более заводить детей они не планировали. Кто задумывается о подобных вещах в столь юном возрасте? Но судьба распорядилась иначе. Его любимая девушка забеременела. Какую истерику тогда пришлось вынести парню, он и вспоминать не хотел.

Конечно, было страшно признаваться родителям. Дети были против аборта, они готовили себя к тому, что станут семьей, во что бы то ни стало, и вырастят своего еще не родившегося малыша.

В конце концов, родители, естественно, все узнали. Делать аборт было слишком поздно, и, чтобы не испортить репутацию двух влиятельных семей, детей в срочном порядке обвенчали, на публику обставив все, как выгодное партнерство.

Севена отправили в университет, его жена обучалась на дому. Родители следили за образованием своих детей: у них были большие планы на будущее молодой семьи.

Севен бы бросил это все: учебу, ответственность перед родителями. Он хотел зарабатывать для своей семьи самостоятельно, вырастить своего ребенка без подачек отца и матери. Но это было невозможно. Он понимал, что нужно выбирать лучшее будущее для детей.

Вскоре их малышка появилась на свет. Парень чувствовал себя невероятно счастливым. Он никогда не знал этого счастья отцовства. Маленькое чудо в его руках, ответственность за его жизнь и за жизнь хрупкой молодой возлюбленной: удивительно, но это приносило радость.

Малышка росла, Севен, экстерном окончив университет, собирался поступать на работу в компанию отца, его жена только поступила в университет.

Когда началась война в Корее, молодого бизнесмена не было в стране. Он не мог бросить все, и вернуться к семье. Но он верил родителям, верил, что о жене и маленькой дочке позаботятся.

Он вернулся, получив сообщение от компании. Воспользовавшись шумихой, соперники по бизнесу решили устранить преграду. Его родителей и родителей его жены убили. У них не осталось состояния, компания разваливалась – все было разрушено.

Севен больше не мог обеспечить безопасность своей семье. Им пришлось эвакуироваться вместе со всеми, и когда мост, заполненный машинами, подорвали, никто не пришел на помощь. Севен видел, как умерла его дочь, задетая осколком моста. Видел истерику жены, которая кричала, отбивалась, порывалась бежать к телу дочери, не веря, что ее уже нет. А еще он видел, как захватчики пришли на их территорию. Как они шли через разрушенный мост, добивая раненых и тех, кто не успел сбежать.

Спасательные машины подоспели как раз к этому времени. Спасатели уносили выживших с моста, пока военные отстреливались от захватчиков. В общей суматохе его жену задело пулей. Он думал: не серьезно. Чуть-чуть зацепило живот. Главное, добраться до больницы и все будет в порядке. Но когда их привезли в больницу, оказалось, что молодую девушку не спасти. В полуразрушенном после бомбежки здании сделать операцию не представлялось возможным. Его жена не пережила бы даже одной ночи. И она тоже об этом знала.

Ее последние часы Севен провел на полу, у ее кровати. Много говорил, потому что ей говорить запретили. Она слушала долго, не перебивая, иногда хрипела, дышала тяжело. Он давал ей воды и снова рассказывал что-нибудь, вспоминал дочь, и думал о том, что нельзя плакать.

Когда его прервали на полуслове, Севен почему-то решил, что – все. И, кажется, был прав.

Она сбивчиво, с трудом выговаривая слова, попросила его не воевать. Вообще не участвовать в войне, не идти добровольцем, как решил он этой ночью. Она не хотела, чтобы ее муж замарал смертью свое имя. Чтобы был повинен в смерти чьих-то детей, убил чьих-то родителей. Семья стала ее помешательством. Она не хотела, чтобы кто-то еще пережил такую боль – потерюсвоих близких.

И он пообещал. Глядя ей в глаза клялся, что не будет участвовать в боях, что ни на кого не поднимет оружия.

Первое обещание он нарушил сразу же после ее смерти. Пошел и записался в добровольцы.

Его не взяли участвовать в боях. Он не прошел проверку у психиатра и невролога. Побоялись парня в ближний бой отправлять. Записали зенитчиком. Там нервов много не надо, все равно врагов в лицо не видишь.

В ближайшее время отправляли только маленькую команду в какой-то окраинный разъезд, но парень все равно согласился. Ему, в принципе, было не важно, где биться. Просто хотелось отомстить.

Но в документы он записал свое детское прозвище – Севен. Почему его друзьятак прозвали, он и не помнил уже. Но какое это имело значение? Главное, что имя свое он писать побоялся. Хотел сохранить хоть какое-то подобие того, что выполняет обещанное. Списка убитых под его именем не появится. Никто не будет знать, кто он. И имя, хотя бы имя, которым он клялся, останется не замаранным этой мерзостью.

И он действительно держал свое обещание. Он не видел лиц летчиков, по которым палил из стволов во время бомбежек. А раз лиц не видел – будто и не убивал.

Но нельзя было обманываться долго. И сейчас, уже раскрыв СынХену свое имя, Чхве ДонУк нарушал второе обещание. Он палил по рейдерам, не жалея, и вовсе не задумываясь, есть ли у них дети, семьи. И он ощущал себя правым. Это была не месть. Он просто защищал друга и раненного ДжиЕна, которого очень хотелось спасти.

Поэтому Севен верил, что поступает правильно, а значит, все будет хорошо. И даже когда первая пуля ударила в бок, он просто удивился. Ведь не может быть, что спасая друзей, он так глупо, несуразно, напоровшись на пулю, все испортит.

А рейдеры ранили его вслепую, сквозь листву, и он бы мог затаиться среди густых зарослей, переждать и, может быть, уйти. Но он стрелял, пока были патроны, чтобы перебить как можно больше чужаков, чтобы до друзей они не добрались. Стрелял лежа, не думая убегать, ведь вместе с кровью уходили и силы. И рейдеры добили его в упор, а потом долго смотрели на гордое, проникнутое уверенностью, что все было сделано правильно, прекрасное лицо…

========== Глава 14 ==========

ДжиЕн знал, что рана его смертельна, и что умирать он будет долго и трудно. Пока боли почти не было, только в животе пекло и очень хотелось пить. Но пить было нельзя, и Джи просто прикладывал к губам влажную тряпочку. СынХен спрятал его в зарослях, прикрыл ветвями и ушел. В лесу еще стреляли, но вскоре все вдруг затихло, и Джи заплакал тихонько. Он понял, что и Севена больше нет…

А потом и слезы пропали. Отступили перед тем огромным и пугающим, что вставало сейчас перед ним, с чем нужно было разобраться, к чему следовало подготовиться. Холодная, черная бездна распахивалась у его ног, и парень мужественно смотрел в нее.

Он не жалел себя, своей жизни и молодости, потому что все время думал о людях, жизни которых были важнее его собственной. СынХен сейчас отстреливался где-то там, среди рейдеров, и ДжиЕн боялся услышать, что и его автомат внезапно замолкнет. А еще он думал о сестре, которая оставалась теперь совсем одна на руках у болезненной матери, если та вообще еще жива. И парень не знал, как она переживет войну без его, пусть и далекой, но поддержки. И кто поддержит ее после того, как война закончится.

Автомат СынХена замолк, но не успел Джи испугаться, как сам Чхве появился перед ним. Отодвинул ветки, молча сел рядом, обхватив раненную руку и покачиваясь.

–Севен погиб?

Парень кивнул. Потом сказал:

–Все наши вещи забрали. Оружия тоже нет.

–Он сразу умер?

–Сразу, – сказал он, а ДжиЕн подумал о ЕнБэ. Его друг долго тонул в болоте. А в Севена долго стреляли.

Соврал СынХен. Но Джи сделал вид, что поверил.

Командир продолжал раскачиваться, баюкая руку и стиснув зубы.

–Болит?

–У меня здесь болит! – парень ткнул в грудь. – Здесь так болит! Ведь я всех вас… Не уберег никого…

–Зачем ты так? – вздохнул Джи аккуратно. – Все же понятно, война…

–Ничего не понятно. Вы сюда не воевать приезжали. Вас здесь спрятать хотели, спасти от этого всего. Зачем я вообще сунулся в этот лес и вас за собой потащил? Хотел героем показаться, вспомнил, как до ранения воевал. Сидел бы тихо, в центр же сообщил еще тогда. Они бы сами справились в случае угрозы. Там-то людей больше, чем шестеро пацанов!

СынХен впервые признал, что он сам не старше своих бойцов-мальчишек.

–Не надо, – попросил ДжиЕн. – Мы ведь все согласились. И не ты один рвался вспомнить. Я тоже воевал, даже радовался дурак.

–Но они не воевали.

–Они – да, – Джи поник, уставился в землю.

–ДжиЕн-а, – тихо позвал Чхве. – Все хорошо, – как бы глупо не звучала сейчас эта фраза, но Квону она была нужна.

СынХен притерся к боку парнишки, стараясь не задеть бинты. Джи тронул его за руку, переплел свои тонкие пальцы с чужими, длинными и сильными.

–Т.О.П, – неожиданно усмехнулся ДжиДи в макушку командира. – Жалко, что все так сложилось. Если бы мы жили немного раньше, из нас вышел бы неплохой рэп-дуэт, да?

–Даже больше. Мы бы целую группу собрали. Ребята тоже хорошо поют, – подыграл второй репер.

–Да, но Севен слишком своевольный, чтобы петь в группе, тебе не кажется? А он вообще петь умеет? Я не слышал, – вдруг протянул Джи, делая вид, что столько болтать ему совсем не больно.

–Умеет. Он стал бы сольным артистом. Девчонки по нему с ума сходили бы.

–И по тебе, – ревниво откликнулся ДжиДи.

–Дурной, – улыбнулся Т.О.П.

–Да. Ты же знаешь, – голос парня стал тише. СынХен поднялся.

–Лежи тихо. Я пойду, посмотрю, что там, и вернусь.

–Постой!

Чхве обернулся, Квон перевел взгляд с его лица в небо, перекрытое ветвями.

–Я… не сирота, на самом деле. У меня мать есть, но она больна серьезно, поэтому детей не воспитывала почти. Из-за этого я сам растил младшую сестру. А теперь…

–Я понял. Не беспокойся, – оборвал СынХен, не вынуждая парня договаривать.

–Спасибо. И последнюю просьбу выполни…

–Нет, – сказал он. Квон говорил, словно прощался, и Чхве невольно вспоминал последнее признание Севена. Ведь тот догадывался, что все так кончится, и попрощался заранее.

–Не надо, СынХен-а, все равно ведь умру. Только намучаюсь.

–Я сейчас приду, Джи. Просто подожди. А потом вернемся обратно в разъезд. К ночи как раз успеем.

–Поцелуй меня, – вдруг попросил ДжиЕн.

СынХен вздохнул, оперся рукой о ствол дерева, наклонился к любимому. Прихватил губы один раз, второй, потом коснулся поцелуем лба и отстранился.

Джи прищурился насмешливо и явно пошутил бы на тему этого целомудренного поцелуя, если бы разговаривать не становилось все больнее.

Чхве прикрыл парня ветками, тихо поднялся и зашагал к речке, навстречу рейдерам.

Оружия с собой не взял.

Он скорее почувствовал, чем расслышал этот слабый, утонувший в ветвях выстрел. Замер, вслушиваясь в звенящую тишину леса, а потом, еще боясь поверить, побежал назад на подгибающихся ногах.

Квон выстрелил в висок, и крови почти не было. СынХен опустился на колени рядом с телом, коснулся лбом уже не вздымающейся груди и заплакал. Слезы тихо покатились по щекам, парень сминал кулаками бесполезные бинты, окрашенные красным.

Он просидел так очень долго. Пока не почувствовал, что тело в руках остыло. Потом поднялся, стал рыть яму не далеко от того места, где Джи лежал.

Земля была мягкой, податливой. Рыл ее руками, выгребал наружу, ножом срезал корни. Вырыл быстро, а как повернулся к ДжиЕну – застыл. Мочи не хватало поднять его и в яму опустить. Наконец, он приподнял Джи, и голова паренька мотнулась в сторону безвольно. СынХен вплел пальцы в короткие темные волосы, сжал коротко и отпустил.

–Дурной ты, ДжиЕн-а. Такой дурной, – провыл парень, поднял легкое тельце и опустил в яму. Зарыл ее еще быстрее, чем раскопал, ни разу не посмотрев на Джи. Не видя, как мальчишеское, почти детское лицо постепенно скрывается под слоем земли.

Зарыл и, не дав себе отдыха, пошел туда, где лежал Севен. Рука ныла, боль накатывала, сводя судорогой, уходила и снова возвращалась. И Севена он похоронил плохо, уже не чувствуя себя от усталости.

Покачиваясь и оступаясь, ушел он от могил. Побрел навстречу рейдерам. В руке был сжат автомат с единственным оставшимся патроном. У Севена автомат пустой был: он всегда все до последнего выпускал. Если бы сейчас перед Чхве хоть один рейдер возник, он бы тут же его положил. А что потом – неважно. Остальные пусть делают, что хотят. Хоть убьют его. Потому что сил уже нет. Ничего нет: только – боль. Болело тупо, глухо, словно застарелая рана, все тело. СынХен знал, что от этого уже не избавиться и думал о ДжиЕне. Ничего конкретного, просто лицо перед глазами стояло, привычки его смешные.

Белые сумерки тихо плыли над прогретыми камнями. Туман копился в низинах, ветерок почти стих, лишь шевелил листья иногда. И СынХену в их шелесте мерещились голоса друзей, и он в ответ шептал им что-то, едва шевеля губами, и горестно качал головой.

А рейдеров все не было. Не попадались они ему, хоть он и шел открыто, сам искал этой встречи. Он не высматривал следы, не кружил, а просто шел прямо, как заведенный. Но никто не появлялся.

Скоро Чхве понял, куда его ноги несли. К полуразрушенному дому, где, может быть, еще прятались чужаки.

Когда этот дом перед ним из земли вырос, он замедлил шаг, притих, выглядывая врага. Долго вокруг не раздавалось ни звука, но вот мимо дома с едва заметным шуршанием скользнула тень, и СынХен догадался, что это часовой.

Он приближался к этой тени медленно, заторможено, как во сне. Наступал на одну ногу, медленно переносил вес на другую, стараясь, чтоб ни одна веточка под его ступнями не скрипнула. В этом странном птичьем танце он пересек всю поляну, отделявшую лесные кусты от старого дома, и оказался за спиной неподвижного чужака. Еще плавнее двинулся к его спине, поплыл в беззвучном, прекрасном танце, и в шаге остановился.

Он долго сдерживал дыхание, ждал, пока успокоится сердце. Достал нож, по миллиметру заносил его над рейдером, готовясь к одному точному, решающему удару.

И еще – копил силы. Потому что их было мало. Очень мало, а рука болела и ныла невозможно.

СынХен все вложил в этот удар, все до последней капли. Рейдер даже не вскрикнул почти, только вздохнул тягуче и опустился на колени. Чхве рванул с него автомат, ремень запутался, и, тяжело вздохнув, парень вырвал его все-таки, а рейдер упал шумно на землю. СынХен даже на секунду не замер, испугался, что на шум кто-то выскочит, и сам бросился к дому, сжимая в руках чужой автомат. Толкнул снятую с петель дверь и влетел в дом с криком:

–Стоять!

А они спали, сонные лица повернулись к СынХену, один только сообразил, что к чему, кинулся к оружию, но Чхве всадил в него пулю. Парня швырнуло в стену, а СынХен, никогда не знавший языка этих дикарей, начал ругаться хрипло и страшно.

А рейдеры не двигались, испуганные. И не крика они испугались, не автомата в чужих руках. Просто подумать не могли, представить себе, что этот парнишка, в грязи измазанный, с перебитой рукой, один здесь, на много миль совсем один. А потому все четверо послушно легли на пол, лицом вниз. Чхве связал их всех, а потом заплакал. Его затрясло, как в лихорадке, он смеялся сквозь слезы и кричал:

–Что, взяли нас, да? Смогли?! Никого вы не взяли! Нас всего шестеро было! Ненавижу, ненавижу! Лично каждого убью, если начальство помилует! Плевать, что дальше будет! Но с каждым расквитаюсь!..

Рейдеры ничего не понимали, не знали они корейского. Только слушали гневные вопли, и им, наверное, тоже страшно было, только СынХена это не волновало. Рука у него ныла так, что все горело внутри, и мысли путались. И единственное, о чем он думать мог, это как сознание не потерять, и из последних сил за него цеплялся.

Тот последний путь до железной дороги он уже никогда не мог вспомнить. Колыхались впереди спины чужаков, болтались из стороны в сторону, потому что шатало СынХена, и иногда он чуть не падал, но тогда подхватывали его ребята, которые, наверное, мерещились ему, улыбались ободряюще, и он шел дальше.

И лишь тогда он сознанию своему оборваться разрешил, когда окликнули их по-корейски, когда понял, что навстречу свои идут. Тогда улыбки друзей погасли в голове, и он упал…

========== Эпилог ==========

-Джи… Джи…

–Я люблю тебя, СынХен-а, – улыбался ДжиЕн, обнимая широкую спину над собой тонкими руками. Он слушал привычное гудение из груди, заглядывал в добрые темные глаза. Он уже не вздрагивал, только дышал тяжело, и ждал, пока СынХен тоже выровняет дыхание.

–ДжиЕн-а… – наконец, хрипло протянул Чхве.

–Ты помнишь свое обещание? – строго спросил Джи.

–Да.

–Выполни его. Я верю тебе, СынХен.

–Да…

Чхве проснулся.

Он был в обмороке несколько дней и, наконец, пришел в себя.

Когда его выписали из госпиталя, на службу отправиться уже не позволили. Да СынХен и не стремился.

Попросил работу в городе и уехал. У него было дело, обещание, которое он обязан был выполнить.

Найти сестру Квона было просто, с этим в центре помогли. И теперь СынХен стоял перед дверью одноэтажного, аккуратного домика с чистыми, выбеленными стенами. Вокруг царил покой, изредка появлялись люди на улице, переговаривались, смеялись, торопились куда-то. И парень невольно вспоминал мирные дни в разъезде, которые были когда-то такими же спокойными.

Дверь перед Чхве скрипнула, из-за нее показалось сморщенное женское лицо. Бывшая соседка семьи ДжиЕна, которая после смерти их матери взяла маленькую сестренку Джи на воспитание, улыбнулась парню за дверью. Тот улыбнулся в ответ.

–Здравствуйте. Я Чхве СынХен. Это я Вам звонил вчера.

–Да, да, я помню, – закивала женщина. – Сейчас, подождите.

Она скрылась в глубине дома, чуть приоткрыв дверь для гостя.

–Милая, твой брат приехал!

–Братик? – звонкий голосок, раздавшийся из глубины дома, заставил парня улыбнуться. У сестры был такой же голос, как у ДжиДи. Звонкий, детский, дурной, веселый голосок. Топот маленьких ножек по паркету прозвучал совсем близко, и перед СынХеном появилась точная копия Квон ДжиЕна в миниатюре.

–Привет.

–Привет, – девочка настороженно посмотрела на крупного парня с добрыми карими глазами и чуть глуповатой улыбкой. – Мне сказали, что мой братик приехал.

–Да. Это я, – кивнул СынХен. Женщина, замершая в проходе, наблюдала эту сцену сквозь слезы. Она знала, что случилось с ДжиЕном.

–Точно? – настороженно отозвалась малышка. – Ты не обманываешь?

–Не обманываю. Я теперь твой братик, сестренка. Мне же можно так тебя называть? – спросил СынХен, а девочка на него, склонив голову, посмотрела.

Она помнила братика другим. Она была совсем маленькой, но помнила, знала, что это не ее брат.

Малышка медленно помотала головой, и парень умилился на нее. Настороженная, нахмурившаяся, ничего не понимающая: она так напоминала своего брата. Чхве помнил: Джи тоже вел себя, как маленький волчонок.

–Не надо меня обманывать. Я не глупая. У меня другой братик. Его Квон ДжиЕн зовут.

–Я знаю, – улыбнулся СынХен. – Твой братик подарил тебя мне. Он тебя очень любит. И меня. Поэтому, когда он уходил, то подарил нас друг другу, чтобы нам не было скучно без него.

–А куда братик ушел? – удивилась малышка, широко распахнув кукольные глаза.

–Не знаю.

–А он вернется?

–Нет.

–Ясно, – девочка отрывисто кивнула и, обняв СынХена, спрятала лицо у него на шее.

–Хорошо. Можешь называть меня сестренкой. А я буду называть тебя братиком. И нам не будет грустно. Мы не будем плакать.

СынХен обнял малышку за пояс и прижал к себе, чувствуя, что шее стало мокро.

«Я обязательно защищу нашу сестренку, Джи. Никого не смог, даже тебя, а ее смогу. Я обещаю. Поэтому можешь спать спокойно, ДжиЕн».