Текст книги "Призрак Жабьей заводи (СИ)"

Автор книги: AnyaSolo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Тихое место ==========

– Смотри, Мэй! Разве здесь не чудно? – воскликнул Грис, с удовольствием обводя взглядом заросший вьющейся жимолостью берег. Уголок дикой, не тронутой беспокойными сородичами природы радовал своей красотой. Однако Мэй вовсе не выглядела счастливой.

– Лунные крылышки, ну почему мы не можем жить, как все? – хмуро поинтересовалась она. И у неё, несомненно, были причины для недовольства. Малыш Эни, заметно прибавивший в весе за последнюю луну, беспокойно прыгал по её спине, а с шеи свисал тяжёлый мешок с домашним скарбом. Грис забрал у Мэй сына и ласково потёрся носом о её щёку.

– Милая, я просто хочу, чтобы мы с тобой просыпались от того, что выспались, а не от того, что соседи затеяли уборку. Мне не хочется знать, вернулся ли гуляка Крейл домой до полудня, и пустила ли его жена в нору. И сколько раз за день Лайзи поцеловала Чиенна, меня тоже абсолютно не интересует. А ещё – надоели лепёшки помёта, пролетающие мимо ушей, стоит высунуть голову из норы, постоянные крики и полётные песни*, теснота в воздухе с вечера до утра… Мы можем как-нибудь обойтись без всего этого?

– Ну да, – грустно ответила Мэй, – А заодно без друзей и родни.

Грис тут же обнял жену и, целуя кончики её ушей, сказал:

– Зря ты так. Посёлок Айолу совсем недалеко, всего лишь вон за той излучиной, да и Трайу не намного дальше. Будем летать друг к другу в гости. А там, глядишь, кому-нибудь из ребят тоже надоест жить в толпе и он решит перебраться сюда…

– Ах, Грис, это было бы очень хорошо, – вздохнула Мэй, обводя взглядом густые заросли ивняка на противоположном берегу, – Но мне кажется, что больше таких сумасбродов, как ты, не отыщется. Здесь… уж слишком тихо и уединённо. От этой тишины мне становится не по себе.

Грис проследил за её взглядом и на миг тоже ощутил необъяснимое беспокойство, но, не желая вгонять Мэй в ещё большую тоску, встряхнулся и бодро заявил:

– Не будем выдумывать себе лишних тревог. Между прочим, послезавтра ребята обещали нас навестить, так что ты даже соскучиться толком не успеешь.

– Э нет, Грис, – грустно отозвалась Мэй, – У Ялиной дочки пока даже ушки не открылись, а Айа скоро должна родить. Так что послезавтра их мужья прилетят навестить тебя, а я тут, вроде, и ни при чём.

Грис вздохнул.

– Хочешь, вернёмся назад, в посёлок Трайу?

Мэй с надеждой подняла на мужа глаза, но тот смотрел на неё так жалобно и тоскливо, что она взяла себя в руки и твёрдо сказала:

– Ну вот ещё, глупости. Стоило тащиться в такую даль только ради того, чтобы посмотреть на кусты! Давай лучше начнём окапываться, неохота дневать под открытым небом.

Поработать пришлось изрядно, зато к утру была почти готова уютная и просторная нора. Осталось лишь расширить чуток кладовую да натаскать в спальню травы. Но в это утро все слишком устали, чтобы заботиться о подобных мелочах. Наскоро перекусив принесённым с собой кроликом, всё семейство повалилось спать прямо на голом полу, и даже остатки ужина Грис бросил на берегу, у воды. Ни сил, ни желания прибираться у него уже не осталось.

И как же славно было проснуться на следующую ночь на вечерней заре, среди покоя и мирной тишины! Позёвывая, Грис выполз на леток, сладко потянулся, окинул взглядом подножие обрыва… Вечерняя расслабленная сонливость вмиг исчезла, словно его обдало холодной водой. Днём под норой явно кто-то побывал. В пропаже огрызков кролика Грис не видел ничего странного. Мало ли мелких мусорщиков рыщет вдоль реки, пока крылатые крепко спят? Гораздо больше его насторожило исчезновение кучи грунта, которую они с Мэй вчера извлекли из своей норы. Кому могла понадобиться вся эта перекопанная земля?

Впрочем, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что земля никуда не делась. Просто кто-то сбросил её в воду и аккуратно разровнял остатки, пригладив их сверху веточкой. Грис внимательно осмотрел весь берег, но не нашёл ни одного следа, который подсказал бы ему, кто это сделал и зачем. Любопытство заставило его описать пару широких кругов над заводью и даже чуть пролететь вдоль заросшего кустами склона в сторону устья Ночь-реки. Ничего приметного там не обнаружилось. Грис подцепил из воды большую рыбину и уже повернул было домой, но вдруг ему на глаза попался лаз, похожий не то на пещерку, не то на вход в нору. Разросшиеся ветки хорошо скрывали дыру в стене от любого, кто вздумал бы осматривать склон с воздуха, и только случайный порыв ветра на миг обнажил её, чтобы тут же спрятать вновь. Опустившись на ближайшее чистое место, Грис закрепил рыбину в корнях куста и юркнул в заросли, желая рассмотреть свою находку поближе.

Это и впрямь была нора крылатого, но из неё не пахло жильём, к тому же побеги жимолости частой сетью заплели леток. По всему было видно, что жилище покинуто много разливов назад. Прижавшись поплотнее к стене, Грис заглянул под тянущуюся к свету молодую листву, покрутил головой и обнаружил поблизости ещё несколько брошенных нор. Некоторые из них обвалились, выходы из других заросли кустами и жёсткой травой. Казалось, необитаемый посёлок пуст, и всё же Гриса не оставляло смутное ощущение, что он здесь не один. Он протиснулся между ветками ко входу в нору, показавшуюся заросшей чуть меньше прочих, и был вознаграждён за упрямство: на летке его ждал отчётливо отпечатанный в глине след. След крылатого.

Неизвестный побывал у заброшенных нор совсем недавно, отпечатки когтей ещё хранили чёткость, не успев заветриться и обкрошиться. Но при этом Грис был абсолютно уверен, что за ночь не видел в воздухе ни одного сородича и не слышал ни единой полётной песни. Между тем след на летке выглядел так, словно неизвестный крылатый приземлился у норы и заполз в неё. Вот только сделать это было невозможно: ветки закрывали взлёт в небо так плотно, что сам Грис, к примеру, не рискнул бы садиться здесь, даже зная точно расположение летка.

– Эй! Есть кто? – без особой надежды позвал он. Ответом была мёртвая тишина. Грис вздохнул, в недоумении пожал плечами и пополз назад, туда, где оставил рыбу. Приближалась пора обеда, к тому же наверняка Мэй уже заждалась его и начала волноваться.

На следующую ночь Нуар с Рэем, как и обещали, прилетели навестить друзей. Обрадовавшись возможности поразмять крылья, Мэй поручила мужу следить за Эни и умчалась на простор, а Грис, Рэй и Нуар расположились на гребне обрыва, любуясь красками уходящей ночи. Тёплый ветер гулял над рекой, и лес мягко шелестел отдохнувшими от дневной жары листьями. Маленький Эни за их спинами копошился в траве, пытаясь поймать светлячка.

– Не, – сказал, наконец, Нуар, – Устроился ты, конечно, круто. Место тихое, рыбы валом… Но послушай, луннокрылый, неужто тебя не напрягает то, что ты тут совсем один?

– Как это один? – усмехнулся Грис, – Нас аж трое: я, Мэй и Эни, а это уже, считай, целый клан.

– Угу, клан Грису. Из одного ловца. А что говорит Мэй?

Грис улыбнулся счастливо и беззаботно:

– Жалуется, что не сможет часто видеться с подругами. И утверждает, что ей здесь не по себе.

– Слышу голос разума, – заметил Рэй, – Хоть кто-то в вашем “клане” способен правильно, по-взрослому оценить ситуацию. Грис, здесь опасно.

– Разве? Мы с Мэй провели в Жабьей Заводи уже целых две ночи и за это время не встретили в ней никого опаснее комара.

Нуар, фыркнув, отвесил другу ласковый подзатыльник.

– Хорош дурачиться, это не шутки, – сказал Рэй, нахмурившись. – Что будет, если твою нору вдруг обнаружит бескрылый? Или дикий кур? У тебя ребёнку всего один разлив. Как быть, если ты, не приведи Летящий, заболеешь или повредишь крыло?

– Буду тогда сидеть дома и следить за Эни, пока не выздоровлю. Мэй, если хочешь знать, охотится куда лучше меня. А что касается бескрылых и прочей нечисти, то я им просто невыгоден. Кто станет лезть на обрыв ради одной-единственной норы?

Нуар легонько похлопал Рэя крылом по плечу.

– Брось, братан. Если Грис вбил себе в голову, что хочет жить на отшибе, словно какой-нибудь тхаку**, то его и сам Летящий не переубедит. Но знаешь что, Грис? Думаю, в ближайшую луну я буду постоянно занят и больше не смогу выбираться проведать тебя. Айа должна родить с ночи на ночь. Так что если захочешь увидеться, прилетай к нам сам.

А Рэй, хмуро кивнув, добавил:

– А ещё лучше, перебирайся обратно на Майвин, пока не случилось какой-нибудь беды. Это плохое место, Грис. Здесь раньше был посёлок клана Найкиру.

– Да? – встрепенулся Грис,– И почему же они покинули заводь?

– А они её и не покидали. Посёлок уничтожила чёрная гниль. Мать рассказывала мне, что это за болезнь. Сперва крылатый слабеет, становится вялым и очень горячим. Через две-три ночи его тело покрывается множеством зудящих болячек, которые вскоре превращаются в язвы, и кожа начинает отваливаться, отгнивать лоскутами. Потом крылатый умирает. Найкиру умерли все, от мала до велика. И те, кто прилетал к ним, тоже умерли. С тех пор прошло уже десять разливов, но на месте их посёлка никто не селится и не роет нор. Ловцы тоже стараются лишний раз сюда не заглядывать. Болтают, будто в Жабьей заводи бродит призрак, мёртвый тхаку со сгнившими крыльями, и любой встретивший его вскоре заболеет и умрёт. Кое-кто, правда, считает, что это не призрак чёрной гнили, а последний из Найкиру: он умер, но не может отправиться к Летящему, так как некому опустить его тело в реку.

– Бред, – заметил Нуар, – Сколько раз здесь охотился, и никогда никого не встречал.

– Да я тоже думаю, что призраки – это больше детские страшилки и хмельная болтовня, – поморщился Рэй, – Но эха без голоса не бывает. Сдаётся мне, что просто в этих местах болтается какой-то подозрительный тхаку. Мрак знает, кто он, почему поселился на месте вымершего посёлка и за что его выперли из клана. Так что будь осторожен, Грис, и держи ухо востро.

Под утро, попрощавшись с гостями, Грис и Мэй вдвоём сидели на бровке обрыва. Око медленно поднималось из-за виднокрая, заливая небо слепящим светом. Вдруг игравший на полянке Эни с жалобным писком кинулся к отцу и всем телом прижался к нему.

– Что случилось, малыш? – спросил Грис, осторожно гладя его крылом.

– Там этот! Я его видел!

– Кого, милый?

– Мёртвого тхаку. Я его боюсь…

Спрятав сына под крыло, Грис прошерстил тревожным взглядом заросли жимолости вокруг.

– Ну хватит, – строго сказала Мэй, – Никаких мёртвых тхаку не существует. А если даже один такой случайно забредёт сюда, я задам ему отменную трёпку, и он пожалеет о том, что сунулся к нашей норе. Всё, Эни, тебе пора спать.

Уложив малыша, Мэй снова выглянула из норы. Грис по прежнему сидел на летке, чутко вслушиваясь в звуки наступающего дня.

– Вот и оставляй с вами ребёнка! – возмутилась Мэй шёпотом, – Уж не знаю, о чём вы при нём болтали, но он еле заснул!

– Не сердись, милая. Просто у малыша слишком живое воображение. Рэй пересказал мне кое-какие местные страшилки, а Эни услышал… Оказывается, когда-то тут жили крылатые, но посёлок давно заброшен, вот о нём и болтают всякую чепуху.

– То-то мне здесь сразу не понравилось, – буркнула Мэй. Но тут из норы донёсся тихий плач.

– Лечу, сынок! – откликнулась она и проворно вернулась в спальню. А Грис, ещё раз безо всякого результата пробежав взглядом по притихшим кустам, решил нынче лечь спать в коридоре. Что бы не бродило по этим берегам, с ним оно встретится раньше, чем доберётся до его семьи.

Среди дня его разбудил неясный шорох снаружи. Моментально стряхнув с себя дрёму, Грис расправил уши и повернул голову к выходу. У летка было пусто. Полуденное Око заливало окрестности зловещим, непроглядным жаром. Чувствуя, как в душе поднимается волна глухого раздражения, Грис выполз из норы – и едва не вляпался в огромную кучу дерьма. Весь помёт, скопившийся на берегу из прошедшие три ночи, кто-то заботливо собрал и свалил при входе.

– Мрак забери! – тихо ругнулся Грис.

– Что там? – тревожным шёпотом поинтересовалась Мэй. Грис невольно вздрогнул: он не заметил, как жена проснулась и подползла вплотную.

– Да так, ничего, – проворчал он, смахивая вонючую кучу вниз, пока Мэй её не увидела, – Мусора ветром накидало. Ветки и всё такое. Вечером схожу выдеру кусты выше норы, чтобы на леток не сыпалась всякая дрянь.

Комментарий к Тихое место

*Полётная песня – особый крик в ультразвуковом диапазоне, издаваемый крылатым во время полёта. У каждого крылатого она своя.

**Тхаку – изгой.

========== Кто притаился в кустах ==========

Поворочавшись немного с боку на бок в беспокойной полудрёме, Грис понял, что больше ему не заснуть. Он потихоньку вылез из норы. Послеполуденное Око жгло свирепо и ярко, заливало окрестности слепящим жаром. Куча дерьма опять лежала на летке перед самым входом и исходила густой вонью. “Мрак подери, – подумал Грис, снова спихивая её под обрыв, – Уже даже не смешно. Найду, кто это делает – оборву крылья по самые пятки. И ведь так тихо прилетает, гад! Кстати, непонятно, как он вообще летает по такой светлоте без полётной песни, не видно же ни зги.”

Ещё чуть поразмыслив, Грис пришёл к выводу, что прежде всего следует сгонять туда, где ему прошлой ночью попался на глаза след чужого крылатого. Даже если житель заброшенного посёлка не виноват в возникновении кучи на летке, он может знать, кто и зачем так странно забавляется. Грис зажмурился поплотнее, чтобы Око не жгло глаза, и поднялся в воздух, ощупывая обрыв своей полётной песней.

Прогалина в кустах, на которую он садился вчера, нашлась без особого труда. Зацепившись когтями за грунт, Грис снова прижался к склону и заглянул в прохладный полумрак под цветущими ветвями. Всё было так же, как в прошлый раз: тишина, запустение, обвалившиеся и заросшие молодыми побегами кустарника норы. И – чёткий, свежий след когтей на летке перед одной из них. Грис подполз поближе, поскрёб когтями стену возле входа. В ответ не раздалось ни звука, как, впрочем, и следовало ожидать. “Эй, – позвал Грис, – Я знаю, что ты здесь. Вылезай, или я сейчас зайду к тебе сам.” Тишина в норе никак не откликнулась. “Ну что ж, молчание – знак согласия,” – громко сказал Грис и нырнул в коридор.

Хозяин норы был дома. И хозяйка тоже. Они лежали, обнявшись, на давно истлевшей и рассыпавшейся в пыль траве, а между ними свернулся клубочком чёрный, сморщенный младенец. Видимо, все трое умерли в самый разгар суши: жара превратила их тела в кости, туго обтянутые ссохшейся плотью. “Прости, крылатый, я не знал,” – шепнул Грис, поспешно пятясь к выходу. Оказавшись снова под небом, в тени жимолости, сквозь которую местами пробивались зловещие лучи Ока, он ещё раз внимательно осмотрел след на летке. Отпечаток был свежим, оставленным не позднее полудня. “Нет, этого не может быть, – подумал Грис, – Мёртвые не ходят и не летают. А призраки не оставляют следов. Значит, здесь что-то другое. Не посмотреть ли повнимательнее, что делается у остальных нор?”

Неторопливый осмотр посёлка привёл к любопытным результатам: ни у одной из обвалившихся нор Грис не заметил ничьих следов. Зато среди уцелевших одни были отмечены многочисленными следами, другие явно никто не посещал с последних дождей. Но совсем свежие следы обнаружились лишь возле трёх нор. В одной из них Грис уже побывал, входы в две другие заросли так основательно, что соваться туда не возникло никакого желания. Вместо этого Грис заглянул в некоторые из нор со старыми следами и вовсе без следов на летках. В них было пусто, а на полу спален почему-то лежали охапки ласточкиной травы*, где сухие, почти рассыпавшиеся от ветхости, где посвежее. Это казалось весьма странным: каждый крылатый знает, что ласточник ядовит, и никто в здравом уме не станет класть его в подстилку.

Кое-что интересное нашлось и снаружи. Даже не слишком усердствуя, Грис легко отыскал две тропинки в кустах, ведущие от посёлка к открытым местам, позволяющим безопасно взлететь. Судя по всему, кто-то ими регулярно пользовался. Третий проход выглядел подзаброшенным, зато он был настолько широк, что позволял лететь по нему, а не только ползти, цепляясь когтями за стену. Притом свешивающиеся со стены гибкие ветки надёжно укрывали летящего от зноя и посторонних глаз, образуя невидимый со стороны заводи зелёный тоннель. Решив разведать, куда он ведёт, Грис расправил крылья и полетел.

Сначала всё шло просто прекрасно: места было достаточно, и обзор хорош. Потом тоннель сделал пару резких поворотов и заметно сузился. Почувствовав, что цепляет когтями за ветки и спеша вырваться на простор, Грис прибавил ходу, но вопреки его ожиданиям тоннель всё не заканчивался, а только становился уже и неудобнее для полёта. Грис тихонько ругнулся и сел, вонзив когти в грунт. И тут же обнаружил, что запутался в переплетении каких-то буро-зелёных стеблей. Он попытался снова подняться в воздух, но места оказалось слишком мало для доброго взмаха крыльями. Тогда он крутанулся, пытаясь раздвинуть ветки и заодно осмотреться. Едва он сделал это, тоннель внезапно схлопнулся и спереди, и сзади, стянулся тугим узлом. Только рванувшись ещё разок и окончательно запутавшись, Грис понял, что попал в сеть. В отчаянии он снова и снова ложился на крыло и переворачивался через спину, пытаясь высвободиться, но сеть только теснее наматывалась на него, и наконец, крылья и вовсе оказались плотно прижаты к телу. Грис дёрнулся и тут же бессильно повис, взвыв от боли: сеть сжала и выгнула до искр из глаз неловко подвёрнутое крыло.

Вот теперь он испугался по-настоящему. Конечно, мало радости попасться охотнику из бескрылых, но это хотя бы быстрая и относительно лёгкая смерть. А что если сеть давно заброшена? Сколько он сможет провисеть вот так без еды и воды, без надежды на спасение? Что подумает Мэй? Догадается ли начать его искать? И как назло даже кричать бесполезно, всё равно никто не услышит: закат нескоро, да и редко крылатые ловцы посещают эти места. Мэй же слишком далеко, на другой стороне обрыва. Скорее всего, она не начнёт волноваться о нём раньше середины ночи, ведь Грису и прежде случалось задерживаться на охоте. Да и потом, даже сообразив, что его нет слишком долго, вряд ли Мэй рискнёт удаляться от норы, ведь Эни ещё слишком мал, чтобы оставить его без присмотра, но уже слишком тяжёл, чтобы отправиться на поиски вместе с ним. Крыло между тем нехорошо затекло, спина и шея разнылись от неудобной позы, к тому же ячейки сети больно врезались в шкуру. А луч Ока, заглядывавший в прогалину между ветвями, понемногу приблизился, потом вполз на лицо, и не было никакой возможности спрятаться от его раскалённых поцелуев.

Время тянулось бесконечно. К ночи Око спряталось за виднокрай, но по-прежнему мучило, отнимало последние силы: раскалённая им за день стена дышала жаром, под ветвями жимолости скопилась горячая духота. Грис уже не пытался высвободиться или хотя бы принять удобное положение. О Мэй с Эни он тоже больше не думал, просто висел неподвижно, ловил воздух пересохшим ртом и ждал конца. Или чуда.

Вдруг выше по склону зашуршали кусты, посыпались мелкие камушки, и сиплый голос окликнул его:

– Эй, крылатый! Ты жив? Я сейчас спущусь и помогу тебе!

Голос принадлежал пусть незнакомому, но всё же соплеменнику, кем бы он ни был.

– Поскорее, ради Летящего, – еле слышно взмолился Грис.

– Терпение, – отозвался неизвестный благодетель, и Грис с радостью отметил, что голос прозвучал уже гораздо ближе, – Только чур, не орать, не блевать и в обморок не падать. А лучше вообще прикрой глаза.

Об этом можно было и не просить, Грис сам опустил обожжённые Оком веки. Затрещали ломающиеся ветки, сеть резко дёрнулась и провисла.

“Держаться за стену сможешь?” – спросил неизвестный. Грис в ответ только застонал. Затёкшие мышцы не слушались и на любые попытки пошевелиться отзывались дикой болью. “Понятно. Тогда терпи.” Ещё несколько рывков – и сеть опустилась к корням растущих ниже по склону кустов. Грис оказался прижатым к стене крепкими старыми ветвями. Верёвки больше не впивались в тело, и занемевшую шкуру тут же словно пронзили тысячи иголок. “Не орать,” – подумал Грис, стискивая зубы. Его спаситель между тем просунул под одну из ячеек сети что-то твёрдое и холодное, дёрнул несколько раз, верёвка натянулась и лопнула. Так, ячейка за ячейкой, неизвестный крылатый потихоньку резал сеть, а Грис маялся, не смея поторапливать, но настойчиво мечтая о том, чтобы наконец разогнуться и выпрямить крылья. Чтобы хоть как-то скрасить ожидание, он спросил:

– Кто ты, друг? Какая удача, что ты меня заметил!

– Вообще-то, в нашей встрече нет ничего особо удачного. Просто это мой берег, – не слишком дружелюбно буркнул незнакомец, – А вот ты какого мрака шастаешь где попало? Жена уже вся извелась, дитё есть хочет, а он, видите ли, по чужим норам шарится.

– Ты знаком с Мэй?

– Я и с тобой тоже типа знаком. Это ведь твоя нора на полуденном склоне?

– Моя. А что?

– Дерьмо за собой собирать надо и закапывать. Всего-то три ночи прожили, а уже угадили весь пляж.

Грис аж подпрыгнул от возмущения, обернулся и широко распахнул глаза, собираясь высказать всё, что он думает о куче, регулярно возникающей на летке его норы.

– Так это тво… – начал было он, и осёкся, едва разглядел того, кто склонился над ним. Слова разом застряли в глотке, волосы на загривке встали дыбом, а сердце пропустило несколько ударов подряд. Несомненно, когда-то это было крылатым, но сейчас… Его кожа ссохлась грубыми жгутами, как у тех троих, в норе, и местами истлела. В щеке зияла дыра, сквозь которую Грис ясно видел крепкие белые зубы. Перепонка на левом крыле тоже была покрыта дырами и грубыми рубцами, а два пальца и вовсе отгнили, из суставов торчали лишь почерневшие кости первых фаланг. В изуродованном крыле мёртвый крылатый держал странный коготь, чёрный, со светлой, остро отточенной каймой, растущий из обмотанного кожаным ремнём пальца. Недобро сверкнув глазами, это жуткое существо растопырило голые, лишённые перепонок ушные хрящи и с мрачной насмешкой произнесло:

– Дышать не забывай, друг.

Грис в панике зажмурился и вжался спиной в куст. Не сразу до него дошло, что кем бы ни было это страшилище, оно не собирается причинять ему вред. Когда же дошло, Грису стало безумно стыдно. Собравшись с духом, он снова открыл глаза и заозирался в поисках своего спасителя, но тот беззвучно исчез, не оставив ни запаха, ни следов.

– Где же ты? – крикнул Грис. – Я не хотел тебя обидеть!

Откуда-то сверху донёсся едва слышный ответ:

– Всё нормально. Я понимаю, что видок у меня нынче не из приятных.

– Вернись, пожалуйста. Обещаю больше не шарахаться. Я не буду на тебя смотреть.

– Нет уж, хватит. Сеть я разрезал, дальше выбирайся сам. И больше никогда сюда не прилетай.

– Постой, скажи хоть, как тебя зовут! Должен же я знать, для кого просить милости у Летящего!

Некоторое время Грис слышал только тихий шелест листвы, а потом ветерок донёс до него печальный вздох:

– Эх… Альвис Найкиру, вот как меня звали прежде. А теперь зовут – мёртвый тхаку, однокрылый Аль. Напомни при случае Летящему обо мне.

Больше последний из Найкиру общаться с Грисом не захотел. Грис окликал его, вслушивался в тихие звуки ночи, но мёртвый тхаку если и был где-то рядом, то ничем своего присутствия не выдавал. Через прорезанную Алем дырку Грис осторожно вылез из сети, потрогал прочные верёвки, из которых она была связана, и крепко задумался. Сам он ни за что не смог бы вырваться на свободу, да и освободить другого крылатого, попавшего в сеть, скорее всего, не сумел бы. Странный коготь Аля был намного острее его когтей и зубов.

– Доброй охоты, однокрылый, – сказал Грис на прощание, покидая посёлок, – Извини, что не зову в гости, но если вдруг тебе потребуется какая-нибудь помощь, обращайся. Я постараюсь научиться не бояться тебя.

Комментарий к Кто притаился в кустах

*Ласточкина трава, ласточник – чистотел.

========== Семейные обстоятельства ==========

Взмахнув пару раз крыльями на пробу, Грис решил всё же идти домой пешком. Всего-то надо было вскарабкаться по склону вверх да пересечь небольшую пустошь на вершине обрыва. Ну и потом спуститься по полуденному склону к норе. Но то, что после отдыха и доброго обеда кажется пустяком, выглядит совсем иначе после бессонного дня, половину которого пришлось к тому же провести в ловушке. С трудом перевалившись через бровку обрыва, Грис лёг на землю носом вниз, раскинул крылья и замер, выравнивая дыхание. Вдруг что-то большое и довольно тяжёлое с размаху плюхнулось ему на спину, запрыгало по ней, захлопало крыльями и жизнерадостно завопило:

– Папа! Папа! Мам, смотри, я папочку нашёл!

“О нет,” – подумал Грис, а вслух, перевернувшись на спину и стряхнув с себя Эни, сказал:

– Я тоже рад тебя видеть. Осторожнее, сынок.

Но Эни не умел осторожнее. С счастливым визгом он снова запрыгнул на Гриса и принялся скакать по нему, больно пихаясь ладошками и тощими коленками.

Возможно, Мэй тоже была рада увидеть своего мужа, но когда она опустилась на землю рядом с ним, выражение её лица говорило совсем о другом.

– Где тебя носит? – рявкнула она, воинственно растопырив уши, – Ты вообще в небо смотришь, за луной следишь?

– Не волнуйся, – сказал Грис самым миролюбивым тоном, на который только был способен, – Я просто летал осмотреть полуночную сторону обрыва и даже не думал, что так сильно задержусь. Увлёкся немного.

– Увлёкся? Немного? Да ты просто смылся на пол ночи в неизвестном направлении, наплевав на то, что у нас кладовая пуста и в спальне на полу голяк! В самом деле, какие мелочи!

– Я вовсе так не думаю. Понимаешь…

– Что тут понимать? Ты затащил нас в какую-то мрачную глушь и бросил на пол ночи одних, без еды и подстилки! Раскрой глаза, Грис, тут не посёлок, в котором всегда можно попросить помощи у соседа!

– Да ладно тебе, Мэй. Вы же всё равно гуляете на пустоши. Могла бы поймать мышку на перекус. А трава подождёт, её успеется натаскать, пока Эни обедает.

– Попробовал бы сперва сам сделать то, о чём сейчас говоришь.

– Запросто. Уверен, у меня всё получится.

– А это ещё что? Ну-ка, Эни, слезь с отца…

Ссадив малыша на землю, Мэй принялась внимательно изучать вспухшие следы сети у Гриса на плечах и шее. Тот поёжился под её суровым взглядом и буркнул:

– Ничего страшного. Так, пустяки.

– Пустяки, говоришь? – Мэй свирепо сверкнула глазами, – Ты попал в сеть! У тебя вся спина в синяках и ссадинах! Теперь-то мне ясно, почему ты тащился домой пешком! О Летящий, с кем я связалась! Этому крылатому не хватает мозгов даже на то, чтобы не влипать в неприятности, пока у него в норе маленький ребёнок! Дальше так жить нельзя, мы завтра же собираемся и улетаем обратно, на Майвин!

Грис нахмурился, но сказал довольно мягко:

– Нет, милая. Завтра мы займёмся заполнением кладовой. Я наловлю мышей, а ты почистишь их и развесишь сушиться.

– Отлично! Тогда завтра на Майвин улетаем мы с Эни! А ты можешь оставаться здесь один и без помех заниматься чем тебе угодно!

– Никуда ты не полетишь, – ответил Грис, чувствуя, как гнев поднимается в душе мутной волной.

– Интересно, кто мне запретит! – заорала Мэй, по-боевому вскидывая крылья.

Понимание того, что в этом она абсолютно права, несколько отрезвило Гриса. Чтобы Мэй не кинулась в драку, он крепко обнял её, прижал к себе, и только потом шепнул ей в самое ухо:

– Женщина, ты в состоянии прекратить препираться и просто послушаться своего собственного мужа?

– Пусти сейчас же, – прошипела в ответ Мэй, – Эни смотрит.

– Так мы ведь ничего предосудительного не делаем. Я просто обнимаю свою любимую жену. Крепко и бережно. А будешь вырываться – ещё и поцелую.

В ответ любимая жена заявила проникновенно:

– Грис, я тебя сейчас укушу.

– Ну и будет у тебя муж не только весь в синяках, но ещё и обкусанный. Подружки засмеют.

Она фыркнула и расслабила крылья.

– Эй, ты не убьёшь меня, если я тебя сейчас отпущу? – спросил он с улыбкой.

– Ладно уж, живи. Но насчёт завтра я не передумала, – упрямо ответила Мэй.

Больше они не заговаривали о планах на завтра. Едва Грис сказал, что сейчас полетит и поймает что-нибудь на обед, Мэй тут же воскликнула:

– Обойдёшься! Теперь твоя очередь сидеть с Эни и гадать, куда я запропастилась.

– Да не вопрос. Не так уж сложно последить немного за ребёнком. А пока он играет, я, может, поймаю здесь пару мышек.

– Ну-ну, – насмешливо хмыкнула Мэй, – Если у тебя вдруг появится лишнее мгновение, лучше травы на подстилку нарви.

Грис согласился даже с некоторым облегчением: всё-таки крыло побаливало, и к тому же очень хотелось спать. Не учёл он только того, что Эни отлично выспался днём, а теперь был намерен как следует порезвиться. И во всех его забавах требовалось активное участие отца.

– Давай играть, – заявил он, едва Мэй взмыла в небо. – Ты будешь мышь, а я буду на тебя охотиться.

– Хорошо. Только я буду очень уставшая мышь.

С этими словами Грис завалился на травку и прикрыл глаза. Эни завопил во всё горло, вскочил ему на спину и принялся весьма чувствительно трепать за загривок.

– Так неправильно, – сказал Грис, осторожно отрывая от себя юного ловца, – Ты должен был сначала сделать хотя бы пару кругов над поляной, поискать меня. Мыши же обычно не сообщают ловцам, где они собираются спать.

– Тогда прячься, а то получится не по взаправдашнему!

– Ну ладно. Только ты не должен смотреть, куда я прячусь. Давай договоримся, что твоя нора будет вон у того куста. Лети домой, а я пока побегу по своим мышиным делам.

Эни охотно закивал. Грис поставил его на ноги, слегка подпихнул в сторону кустика, росшего на безопасном расстоянии от обрыва, и снова улёгся.

– А почему ты никуда не бежишь? – с некоторым разочарованием в голосе тут же спросил Эни.

Грис тяжко вздохнул.

– Видишь ли, Эни, мыши не любят, когда ловцы за ними следят. Я побегу только тогда, когда ты улетишь домой.

Эни снова повеселел, растопырил крылышки и неуклюже побежал в сторону куста. Надеясь на то, что нора крылатого всё-таки требует некоторого обустройства, Грис улёгся на траве поудобнее и снова закрыл глаза. Но стоило ему задремать, рядом раздался топот маленьких ножек, а потом Эни свалился на него и закричал:

– Поймал! Пап, ты какая-то совсем ленивая мышь. Почему ты никуда не бегал по своим мышиным делам?

– Неправда, я бегал, – пробурчал Грис сквозь сон, – Просто ты не видел, потому что в это время сидел в своей норе.

– А я там не сидел. У меня в норе жена и детишки, так что там тесно.

– М… А у тебя жена добрая?

– Да, прямо как наша мамочка. И такая же красивая. И если я не принесу домой мышь, она меня покусает.

– Зачем? – удивился Грис.

– Как зачем? На удачу! Мама же всегда так говорит!

Грис задумчиво почесал за ухом и подумал, что, похоже, им с Мэй следует потише выяснять отношения, даже если кажется, что Эни в это время крепко спит.