Текст книги "Прощай, любовь, когда-нибудь звони (СИ)"

Автор книги: anyamallik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Не ожидала, да? Я умею производить нужный эффект, – он усмехается. В сумраке помещения он выглядит совершенно не так, как обычно.

– Элиот… – в глазах щиплет. Я же недавно разговаривала с ним там, внизу. Но он был другим, тем Элиотом, которого я знала все эти годы. А теперь чужой и озлобленный. Такое чувство, будто его нынешнее лицо – маска. Рука даже на секунду дёргается, чтобы сорвать её.

– Наверное, ты задаёшься вопросом – почему я держу твою дочь на мушке? – я не двигаюсь, судорожно следя за ним. – Это долгая история. Да и ты сама знаешь, ведь началась она пять лет назад.

Его глаза недобро сверкают. Фиона тянется ко мне каждой клеточкой, глядит во все глаза и плачет. А я не могу ничего сделать, даже обнять её, потому что у него в руках пистолет. Доченька, держись! Я что-нибудь придумаю…

– Отпусти её, – отчаянно шепчу я. – Она ни в чём не виновата.

Элиот смеётся. Боже, что с этим человеком? Он потерял рассудок. Иначе никак не объяснить. – Элиот, не знаю, о чём ты, – я стараюсь говорить спокойно и твёрдо, но голос то и дело срывается на визг, – и в чём я виновата, но, прошу, отпусти Фиону. Давай спокойно поговорим, ладно?

– За каким хреном мне твои разговоры? – я вижу, как он раздражается. Это плохо. Надо отвлечь его. – Я здесь только для того, чтобы отплатить моему братцу той же монетой, – он наклоняет голову набок и снова улыбается. Видимо, тема мести его забавляет. – Ты дура, Ана. Так быстро простила его, что мне даже стало тошно. Он изменил тебе с лучшей подругой, а ты… Тряпка! Но эту тему я приберегу для того времени, когда он появится. Вернёмся к настоящему, – он не спеша двигается по периметру. – Из этого здания живым выйдет лишь один человек. Он перед тобой, – Элиот обводит себя рукой, на лице – жестокое превосходство.

Он чудовище! Как я не замечала этого раньше? Паника охватывает меня. Не знаю, что делать, как спасти дочь. Он говорит страшные вещи… Про Кейт, про Кристиана. Неужели, Элиот не забыл? И всё это ради мести?

– Ты хочешь причинить вред невинному ребёнку? Я не верю, что это ты. Ты другой, Элиот, – я тяну время, как могу, потому что всё ещё надеюсь, что помощь придёт. – Я же знаю тебя. Если ты так жаждешь мести, то убей меня! – подхожу ближе, не прерывая зрительного контакта. – Потому что я, как ты сказал, простила его, а не моя дочь! Она не при чём.

Фиона всхлипывает, насколько позволяет скотч на лице. Мои руки дрожат, но не от страха за себя. Мне уже всё равно, что будет со мной. Лишь бы видеть живым и здоровым это маленькое солнце.

– Стоять! – жёстко приказывает он. – Ты можешь говорить, что угодно, Ана, но всё уже решено. Он почувствует, какого это: терять любимого человека. Месть должна быть справедливой, поэтому Кристиан потеряет двух. Сначала я хотел дать ему выбор, кого же из вас спасти. Кого он любит больше? Но потом подумал, что этого недостаточно. Слишком легко отделается.

– Элиот, умоляю, – горячие слёзы стекают по моим щекам, когда я окончательно осознаю, что он не шутит.

Он хочет убить её, убить мою дочь! И меня. Из-за Кейт. Но мы не виноваты в её предательстве. И Кристиан не виноват. Только она.

– Как думаешь, скоро тут появится мой братец? – он ухмыляется, а потом дёргает Фиону за подбородок, заставляя поднять голову.

– Убери от неё руки! – кричу я, срываясь с места, но он направляет пистолет мне прямо в лицо.

– Заткнись, иначе не успеешь увидеть, как скончается твоя дочурка. А это шоу стоит посмотреть, поверь.

– Ублюдок… – шепчу я, ловя ртом слёзы. Глаза постоянно ищут что-нибудь тяжёлое поблизости или что-то, что может хоть как-то помочь. – Ты больной придурок! Надеюсь, Кристиан найдёт тебя и прикончит.

Я не представляю, что с ним стало. Это словно плохой сон, всего лишь кошмар…

– Оу, – разочарованно надувает губы Элиот, помахивая стволом в руках, – я должен разбить твои мечты о спасении прекрасным принцем. Я тут не один.

Что? Есть ещё кто-то? Надеюсь, Кристиан в порядке. Но тогда где же он?! В мысли закрадывается ужас.

– Где мой муж?

– Вспомнила, наконец, – ехидно произносит Элиот. – Не волнуйся, он жив. Его убивать нет смысла. Грею смерть этого симпатяги доставить даже радость, а этого я допустить не могу.

Кэш жив. Слава Богу! Но дрожь всё равно сотрясает моё тело. Стоять сейчас здесь, в этом жутком тёмном месте и видеть свою дочь в руках… Ох, чёрт…

Надо придумать, как вытащить её отсюда. Элиот снова наклоняется к ней, а я оборачиваюсь, ища хоть что-то. Но ничего нет. Дьявол! Даже выхода нет, лишь окно, но слишком далеко.

– Как думаешь, твой папочка скоро придёт? – Фиона с ужасом смотрит на него, но глаз не отводит. Мне хочется наброситься на этого мерзавца и вгрызться зубами в его шею. Потом он переводит взгляд на меня. – Я уже начинаю волноваться.

– Кейт не хотела бы этого, – я решаю пойти другим путём. Пятьдесят, где же ты? – Она любила тебя.

– Да! – он вскидывает брови. – Любила. Но потом Кристиан отобрал её у меня. Твой, сука, парень это сделал.

Теперь я понимаю, почему у Элиота были такие глаза. Как будто в них похоронена бездна. Он не забыл спустя столько лет. Готовился ли он к этому уже тогда, в кафе во время моего обеденного перерыва?

– Нет, он не хотел. Кейт сама к нему пришла, ты ведь знаешь.

– Заткнись! – кричит он, брызжа слюной. – Закрой рот!

Боже… я понимаю, что у него окончательно снесло крышу. Он сумасшедший, ему нужна помощь. Почему никто не замечал? Родители? Друзья? Кристиан, в конце концов?

– Он скоро узнает, каково… – свирепо шепчет Элиот, глядя себе под ноги. Вот оно – безумие в чистом проявлении.

Под ногами раздаётся треск, Элиот тут же обращается вслух. Что-то явно происходит на первом этаже. Сердце пропускает удар, когда я думаю о Кристиана или Кэше, но всё же стараюсь взять себя в руки ради дочери.

– Малышка, не волнуйся, всё будет хорошо, – говорю я ей, пользуясь случаем.

Она смотрит на меня таким взглядом, что кровь леденеет. Я, наверное, поседела. Даже не представляю, что чувствует Фиона. Ей всего пять лет! А этот ублюдок так травмирует её психику! Я даже не допускаю мысли о том, что всё может плохо закончится. Нет, не может! Я найду выход. Если поверю – поверит и Фиона. И тогда точно конец. Я не сдамся.

***

– Мистер Грей, мы в третьем блоке, тут чисто, – раздаётся из рации, и я выдыхаю. Никого нет. Точнее, нет тел. Это хорошо.

– Ломайте дверь четвёртого. Без шума уже всё равно не получится, – приказываю я, постукивая пальцами по стене.

Снаружи холодно, воет мрачный ветер, пробирающий до костей. Люк и Микки стоят возле меня, оглядываясь по сторонам. Они на чеку. Я тоже.

– Мистер Грей, – раздаётся из рации. Чуть не вздрагиваю, нервы сегодня ни к чёрту. – Тут… тело.

– Кто? – испуганно спрашиваю я и молюсь – только бы не дочь. Хорошо, что Анастейша в Эскале, иначе я бы сошёл с ума.

– Мужчина, – приходит облегчение. – Он жив, но без сознания.

Я понимаю, что это, скорее всего, её муж. Кэш Эдвардс.

На часах начало первого, но не видно ни похитителя, ни кого-нибудь ещё. Это первая находка за двадцать минут. Я понимаю, что весь выкуп – ловушка, но мои люди знают своё дело. Тем более их четверо, а похититель один.

– Тут есть кто-то, – доносится из рации с помехами. – Он вооружён.

Звуки борьбы, шум. Выстрелов нет. Почему? Я ведь сказал им, применять оружие.

– Эндрю? Криви? – никто не отвечает.

Чёрт! Рация вообще не работает. Я бросаю её на землю и кидаюсь внутрь. За мной бегут два моих охранника. Внутри темнота. После улицы это очень остро ощущается.

– Оружие наготове? – шепчу я им и сам достаю пистолет.

Мы продвигаемся вперёд, шум опять сменился тишиной. Те двое должны быть в четвёртом блоке, но где же он? Мы идём, прислушиваясь к каждому шороху. Впереди виднеется тусклый фонарь. Значит, здесь второй блок. Я сворачиваю налево, Микки и Люк след в след за мной.

Мы доходим до, как я могу предположить, четвёртого блока. Дверь полуоткрыта. Я хочу войти внутрь, но Люк опережает меня, отодвигая в сторону. Излишняя безопасность. Я хорошо владею оружием. Он входит, я за ним.

Резкий удар, но не по мне. Я врываюсь в комнату. Неясные очертания людей. Два лежат в углу. Эндрю и Криви. Даже не успеваю понять, живы они или нет, как раздаётся выстрел. Люк! Он падает. Стрелял второй человек. Похититель? Где же тогда моя дочь?

Человек стреляет в мою сторону, я изворачиваюсь и скрываюсь за стеной снаружи. Микки тоже там, но с правой стороны от двери. Он держит пистолет наготове. Мы переглядываемся. Тишина. Что же с Люком? Как один человек мог завалить двух лучших охранников? А теперь ещё и Сойера.

Микки жестами показывает, что сейчас войдёт. Я киваю, и крепче сжимаю рукоятку. Выстрелы. Он отскакивает. Слава Богу, что не ранен. Как же туда подобраться? Вход ведь только один.

Внезапно тишину омрачает крик. Анастейша? Но как это возможно? Кровь застывает в моих жилах, а глаза расширяются от ужаса. Крик наверху. Я смотрю на Люка, он качает головой. Мне плевать. Я должен спасти её.

Бегу в сторону фонаря, Сойер остаётся стоять там. Надо подобраться к этому ублюдку. Надеюсь, Люк справится. Я вижу лестницу, и быстро поднимаюсь по ней. Иду вперёд, не заботясь о тишине. Тут светло, горит фонарь с одной стороны. Я оглядываюсь. Где же она? Уши улавливают какое-то мычание. Я поворачиваюсь. От этой картины сердце выпрыгивает из груди.

Анастейша, мать твою! Я оказался прав. Она здесь. Но как? Она стоит и не двигается, рот заклеен скотчем. Я срываюсь и подбегаю к ней, чтобы помочь. Она яростно качает головой, а её глаза расширятся от ужаса. Тише, маленькая, я сейчас всё исправлю. Я рядом. Чего она так боится?

Руки уже касаются скотча, и я слышу негромкое: «Он здесь». Резко разворачиваюсь и прихожу в ужас. Вот настоящий похититель. Он стоит и улыбается, а в руках у него – моя дочь.

***

– Думаю, надо с тобой что-то сделать, а то мой братец не торопится, – Элиот медленно подходит ко мне, таща за собой Фиону. В его глаза опасный блеск.

– Элиот, ты ещё можешь всё исправить, – я нервно закусываю губу. – Он твой брат! Неужели, ты ни капельки не любил его?

– Сводный брат, – Элиот останавливается на расстоянии вытянутой руки, я почти могу коснуться своей дочери. При виде её раскрасневшихся глаз, моё сердце сжимается. – Ты слишком много болтаешь, Анастейша. Это надо исправить.

Что он собирается делать? Я слежу за руками Элиота с опаской.

– Во-о-от, – он достаёт скотч из заднего кармана джинс и отрезает небольшой кусок. Теперь я понимаю, о чём шла речь. – Не двигайся, Ана. У меня в руках твоя дочь, – он видит, что я готова к ней броситься. – Кричи, – выдыхает с радостной улыбкой.

Что? Я не понимаю.

– Элиот, – слёзы опять катятся градом с моих щёк, – отпусти её, умоляю!

– Ладно, – он пожимает плечами и достаёт небольшой складной ножик.

О, Господи, нет!

– Что ты хочешь сделать? – испуганно выдыхаю я, глядя на холодное оружие в руках этого ужасного человека.

– Кричи, Ана, – я не двигаюсь. Он качает головой и улыбается.

Хочет меня убить? Или нет? Элиот буквально краснеет от злости, а потом резким движением наносит удар. Но не мне. Фионе. Нет! Я кричу от боли и ужаса. Кричу изо всех сил, внутри разрываясь на части.

========== Глава 19 ==========

– Привет, братец, – ухмылка расползается по его лицу.

– Ах, ты, мразь!.. – я кидаюсь на него, но Элиот направляет на меня пистолет, ничуть не испугавшись.

– Кажется, тут ты прогадал, – он поднимает голову Фионы за подбородок, её испуганные глаза встречаются с моими. – Узнаёшь его? – кивает на меня.

Девочка не отвечает. Она тихо плачет, и мне безумно хочется избивать сводного брата до последнего вздоха, чувствовать его кровь на своих руках. И даже это не окупит обречённого взгляда Анастейши и затравленного взгляда Фионы.

– Твой отец, – продолжает Элиот хозяйским тоном.

Она, по всей видимости, его даже не слышит. Брат переводит взгляд на меня и прищуривается.

– В одном тебе, конечно, повезло. Я думал, тебя притащат полумёртвым, но… – он поднимает брови, – ты пожертвовал своими людьми. Браво, Грей.

– Как ты мог? – я смотрю на него, пытаясь понять, что же упустил. Каждая чёрта загорелого лица до боли знакома. Я не поверил бы, что во всём этом ужасе виноват Элиот, не будь в его руках Фионы. Это кажется нереальным, потому что я знаю его, как себя. Я рос с ним, взрослел бок о бок, поступал в колледж. – За что? Брат…

Он отводит взгляд, и я цепляюсь за это, как за соломинку. Вдруг не всё ещё потеряно? Он не такой! Не холодный и жестокий, как сейчас, в этом сыром полутёмном зале. Он тёплый и добрый, весёлый, даже слишком, что меня иногда раздражает. Но брат поднимает глаза, и в них – ещё больше злости и не человечности, чем минуту назад.

– Неприятно удивлён, что ты, с твоей удивительной проницательностью и трезвостью ума, так ничего и не понял. Даже никаких мыслей не возникает? – он поднимает бровь и выжидающе смотрит.

У меня есть одно предположение, но оно слишком глупо и ужасно, чтобы быть правдой. Что же я сделал, отчего брат стал таким?!

– Итак, – протягивает Элиот, быстро улыбнувшись. Показалось, что улыбка была немного печальной. – Вернёмся на пять лет назад…

– Кейт, – выдыхаю я одними губами, но он улавливает это.

Взгляд становится жадным, и Элиот замирает. Господи, нет… Я был прав в своём ужасном предположении.

– Бинго, братец! Ты справился быстрее, чем Ана, – оборачиваюсь на неё и тут же жалею. Лучше бы я не видел такую Анастейшу – полную боли, безысходности и смирения. Что?! Смирения? Нет, Ана, ты должна держаться! Я пытаюсь упокоить её взглядом, но Элиот продолжает: – Да, всё ради Кейт Кавана, которая могла бы стать Кейт Грей. Тебе ведь тоже нравилась эта идея, верно? – он усмехается. Во всём: взгляде, позе, интонации – глубокая ненависть. – Кейт была хорошим человеком, даже несмотря на твои чёрные загребущие руки, прикасавшиеся к ней. И мы хотели стать семьёй, большой дружной семьёй. Я, Кейт, Ана и ты – неплохо, правда? Но мечтам моей любимой девушки не суждено было сбыться. Где ты, Кристиан, там боль и разрушения. Просто грёбаная ебучая боль повсюду!

Я судорожно думаю, где же Микки и как там Сойер? Надеюсь, они не пострадали, потому что мне сейчас помощь не повредит. И чем скорее, тем лучше. Но их нет. Я тут уже около десяти минут. Почему моя охрана так медлит?

– А я всё потом думал и сопоставлял дни, когда она задерживалась на работе с моментами, когда ты отмахивался от встреч, тоже прикрываясь карьерой. Я верил Кейт и верил своему брату. Кстати, спасибо, Ана, – он смотрит на неё, – ты открыла мне правду. В тот раз не успел поблагодарить, – Элиот делает короткий поклон, не отпуская Фиону.

Я не представляю, что с ней твориться. Если даже я со своей хладнокровностью и железной выдержкой, зная, что охрана здесь, схожу с ума, то какого беззащитному ребёнку?!

– Элиот, я предлагаю тебе сделку. Это самое лучшее, что может с тобой случиться, – я понимаю, что нужно срочно что-то делать, иначе нам всем грозит смертельная опасность. Только я могу всех их спасти, и от этого становится ещё тревожнее. Брат издаёт что-то, наподобие смешка, но я не обращаю внимания и продолжаю: – Ты отпускаешь Фиону и Анастейшу, а я остаюсь здесь. Можешь мстить мне, как пожелаешь. Это будет честно.

Анастейша позади меня дёргается и мычит, выражая своё несогласие, но я не обращаю внимания.

– Да на кой-мне сдалась твоя жалкая жизнь? – фыркает Элиот. – Думаешь, всё это только, чтобы найти тебя, самовлюблённый ты засранец?! Нееет, – он начинает медленно двигаться вправо, таща за собой мою дочь. – Сегодня ты тоже потеряешь тех, кого любишь. Я убью их! Ты это увидишь! Но сам останешься жить, вспоминая каждый день их глаза, молящих о спасении. И будешь знать, что в этом виноват только ты один. Ты, – он указывает пальцем в мою сторону и, видимо, получает от этого глубокое удовлетворение, – убил их! Кстати, я совсем забыл о результатах экспертизы. Думаю, перед вашей смертью можно открыть правду. Четыре года назад они были подделкой, и ты, Ана, получила не те результаты.

О, Господи… Я мог бы жить другой жизнью, если бы брат не изменил всё. Это кажется невозможным. Значит, Анастейша говорила правду…

– И ты решил подсунуть ей вторую экспертизу, правильную? Но, зачем? – я до сих пор не понимаю, почему Элиот сделал это именно сейчас.

– О, нет, – он качает головой, сжав губы в тонкую линию. – Я и не собирался воссоединять вашу мерзкую семейку. Когда ты позвонил мне и рассказал об этом, я понял, что время пришло. Кстати, спасибо, Кристиан! – я чувствую, как кулаки до хруста сжимаются. Я обрёк их… – Я узнал, что твоя чёртова девица сделала это. Не знаю, как она додумалась до такого, но вы с Аной вдруг решили поехать в Биологический Центр за настоящими результатами. И тогда я позвонил тебе, Грей, – вспоминаю, как брат вынудил меня покинуть Анастейшу, ещё не до конца пришедшую в себя, и расспрашивал обо всём. Я даже не задумался, как странно это выглядело. Чёрт! – Похитить их не составило труда. Её муженёк вообще не заметил, что я проник в дом, так что сразу получил по голове и отключился. Ему повезло больше, чем вам. Ведь вы умрёте! – он скалится.

– Я убью тебя! – только и смог выдавить я. Внутри находится столько всего, что я не знаю, на чём сосредоточиться. Хочется броситься на него и порвать на мелкие кусочки. Если бы речь шла только о моей жизни… – Я. Убью. Тебя. Сукин. Ты. Сын.

– Оо, – облегчённо смеётся брат, – я готов к этому и уже давно. Серьёзно. Мне плевать, что со мной произойдёт, главное, что Кейт будет отмщена.

Микки, Люк, пожалуйста, хоть кто-нибудь! Вы должны прийти. Нет, вы обязаны!

– Ты не сделаешь этого…

– Ты мне надоел, Грей, со своими жалкими потугами спасти их! Больше ничего не скажешь? Ну, тогда к чёрту!

Я удивлена, что до сих пор стою на ногах. Словно окаменела, иначе давно бы валялась на полу. Я думала, он убил её… убил мою девочку! Элиот замахнулся, но ударил мимо, лишь немного задев её плечо.

Из-за слёз плохо видно, что происходит, но стереть их я не могу – руки связаны. Вижу только спину Кристиана и перекошенное от ненависти лицо ублюдка. Я не знаю, что делать. Всё бы отдала, чтобы спасти их. Я бы предложила Элиоту себя, но на губах – скотч. Это ещё хуже, потому что я не могу остановить Кристиана. Он хочет остаться вместо нас. Нет! Это не выход! Но сделать что-то невозможно. От осознания собственной беспомощности и того, что судьба всех присутствующих в этом помещении в руках Элиота, мне хочется выть. Просто лезть на стену и царапать, царапать, царапать…

Дрожь уже прекратилась, оставив после себя туман в голове и боль в груди. До прихода Кристиана я надеялась, всем сердцем верила, что он спасёт нас, но Грей попал в ту же ловушку. Почему он один? Тревожные мысли не покидают голову.

– Ты мне надоел, Грей, со своими жалкими потугами спасти их! Больше ничего мне не скажешь? Ну, тогда к чёрту!

Нет! Я хочу остановить всё, но не могу. Будь ты проклят, Элиот Грей!

– Кого из них мне убить первым… – задумчиво произносит он. – Подскажешь?

– Я прошу тебя, не делай этого. Умоляю, Элиот…

– Ой, заткнись, братец. Унижение тебя не красит. Я мечтал, как ты будешь умолять меня, ползать на коленях передо мной, но теперь весь это цирк начал раздражать. Хочу побыстрее покончить с ними.

Я пытаюсь зубами содрать скотч, но никак не получается. Руки ужасно болят и пекут от попыток выпутаться из верёвок. Нет! Должен быть другой выход, я не верю, что всё закончится так… Мы все умрём. Мама и Рэй, я люблю вас…

Элиот толкает Фиону вперёд, и я вздрагиваю. Она стоит с другой стороны от Кристиана, боком ко мне. Только сейчас замечаю, что её руки тоже связаны за спиной. Больной ублюдок! В мире не хватит ненависти и гнева, чтобы выразить мои чувства к нему.

– Стоять, мразь! – кричит Элиот, когда Грей дёргается.

Он приблизился на два шага к Фионе, но по сравнению с разделяющим их расстоянием, это ничтожно мало. Нет! Я не смогу вынести!

– Остановись, умоляю. Ты получишь всё, что хочешь, только не трогай их!

Элиот с каменным лицом направляет пистолет на мою дочь, она изо всех сил жмурится. О, Господи, пусть он убьёт меня! Сзади раздаётся какой-то шум, но я не обращаю внимания, отчаянно пытаюсь оградить её взглядом. Я просто сошла с ума от всего пережитого.

Не знаю, что раздаётся раньше: выстрел, от которого рвётся сердце или мужской крик, потому что я не вижу уже ничего. И не чувствую…

Я уже умерла?

========== Глава 20 ==========

– Мистер Грей, умоляю, не делайте ничего, – раздаётся откуда-то голос. – Полиция уже окружила здание… Мистер Грей… – треск, напоминающий тот, который исходит из рации. – Где вы, чёрт возьми?!

Я открываю глаза и с удивлением обнаруживаю, что чья-то сильная рука придерживает меня за шею. Я лежу на холодном полу склада. Глазами ищу дочь, но не вижу её. Свет ярко слепит. Откуда он вообще взялся? Провожу рукой по горлу, так как начинает не хватать воздуха. Только не панический приступ, пожалуйста!

Стоп! Я что, свободна? Дотрагиваюсь до лица, где раньше был скотч и поднимаю ошарашенный взгляд на человека, который сидит возле меня и следит за происходящим. И правда, ничего нет. Где же Фиона? Кто эти люди, беспокойно переговаривающиеся?

Моё внезапный рывок заставляет этого мужчину повернуться, и я осознаю, что он один из охранников Грея. Микки, кажется. На его щеке ссадина, из которой идёт кровь, а сам он словно в саже.

– Анастейша, – он до боли сжимает мои виски и внимательно вглядывается в глаза. – Вы в норме?

– Да, да, – киваю я. Потом всхлипываю и начинаю задыхаться. На большее сил не хватает. – Где Фиона?

– Она жива, – коротко отвечает охранник и отпускает моё лицо. Он бросает взгляд на людей впереди, которых я никак не могу разобрать, а потом снова на меня. – Вы точно в порядке? Сейчас врачи осмотрят, потерпите, пожалуйста.

– Что? – я не могу ничего понять. Какие врачи? Я что, уже успела умереть? – Что произошло?

– Вы потеряли сознание на несколько минут, – быстро произносит он. Да, ну и видок у этого человека. Точно с войны…

– На несколько минут? – чуть не давлюсь воздухом и резко сажусь на коленях, потому что вспоминаю то, что видела за секунду до беспамятства. Я-то думала, прошло очень много времени. Дочь! Элиот собирался выстрелить в неё! – Что с моей дочерью?

Микки перехватывает меня, когда я уже лечу к тем людям, взявшимся непонятно откуда. Он резко разворачивает нас обоих, чтобы я находилась к происходящему спиной. Что за чёрт?!

Но всё же я успеваю заметить Люка – главу охраны Кристиана, ещё одного работника и нескольких врачей. Остальных я не знаю. Они все толпятся вокруг чего-то, некоторые снуют туда-сюда, крича что-то. Но нет ни Фионы, ни Грея. Ужас пробирает всё внутри.

– Пустите! Что вы делаете? – я вырываюсь, недовольная тем, что мне не дают двигаться.

– Вам не надо это видеть, Анастейша. Просто поверьте, что всё в порядке.

От этих слов я разрываюсь и разбиваюсь вдребезги. Даже не замечаю сказанного позже фразы «вам не надо это видеть…». Кто там? Кристиан? Фиона? Нет!

Я всё ещё отчаянно вырываюсь, а охранник кричит кому-то, чтобы помогли ему меня успокоить. Его руки слишком сильные. Это всё чёртов Грей: набирает одних качков, да и только. Если он умрёт, то я ему этого никогда не прощу! Нет, пожалуйста, Господи, там должен быть кто-то другой…

Даже не замечаю, как внезапно оказываюсь возле толпы: то ли Микки отвлекается, то ли я яростнее борюсь. Опять кто-то не пропускает меня вперёд, и я готова уже врезать ему и вцепиться зубами в держащие конечности, но тут голос подаёт Люк.

– Пустите её, – лучше бы он молчал! Голос, полный сочувствия и тревоги…

Я прорываюсь внутрь и вижу двух врачей с какими-то приборами, торчащими из чемоданчиков и ещё кучей разной дряни… и вижу его, беспомощно валяющегося на холодном цементе.

Да, боги действительно выполнили мою просьбу. И стоила ли она того, Анастейша? Стоила, да? Это не Кристиан и не Фиона, но человек, отнюдь небезразличный мне. Ты променяла его на Грея, теперь пожинай плоды.

Кэш лежит на спине, его глаза полузакрыты, а на лице дурацкая, никак не подходящая под его цвет кожи маска. Ох, бедный Кэш!

Я падаю на колени возле него, мешая врачам выполнять свою работу. Знаю, как это эгоистично и глупо, но мне важно знать, что с ним! Он не видит меня, вернее, не видит вообще никого. Одна рука как-то странно вывернута, а к другой подключен определитель пульса.

И тут я замечаю на рубашке, которую он надевал на День Рождения дочери (День Рождение. Как будто это было не пару часов назад, а год. И, наверное, в другой жизни. Счастливой, где нет места такому злу, как Элиот), тёмно-красное, пугающее пятно.

В мозгу тут же что-то щёлкает, и я прикрываю рот ладонью, чтобы не закричать. Он ранен. Кто? Когда? А главное: как Кэш вообще здесь оказался? Элиот сказал, что он не пострадает. Неужели, это всё произошло за несколько минут?

Я наклоняюсь ближе к Кэшу. До ушей доносится далёкий взволнованный голос: «Мистер Грей, вы должны срочно прийти на второй этаж… Кристиан… полиция…». Да, что-то случилось с Пятьдесят, но он хотя бы жив. А Кэш умирает! Поэтому именно его судьба волнует меня намного больше. Господи… я ужасаюсь от одного слова «умирает». Как же страшно звучит.

Лицо мужа пугающе бледное, словно кто-то нанёс слишком много пудры, а губы синие и бескровные. Я легонько дотрагиваюсь до его плеча, стараясь не причинить боль.

– Вы ведь его спасёте, да? – шепчу я, не глядя на врачей, но мне никто не отвечает. Слишком тихо, чтобы они услышали. Да я и не хочу знать ответ!

– Ана, – словно шелест осенней листвы.

Кэш убирает маску с лица и смотрит на меня, чуть-чуть улыбаясь. Как ему хватает сил?

– Ты здесь, – медленно шепчет он, кривясь от боли.

– Конечно, я с тобой. Ты держись, хорошо? – я кусаю губу до крови. – Сейчас всё изменится, тебе помогут.

Он горько улыбается, нежно глядя на меня. От этого щемит сердце, и я на секунду прикасаюсь к его лицу. Муж ведь почти не изменился с нашей первой встречи: такой же весёлый, немного наивный, но надёжный и сильный. Он любит меня, я это знаю, ведь с ним по-настоящему жила столько лет и забыла о боли.

– Ты поправишься, – киваю я, натянуто улыбаясь. Лишь б он поверил. – Это точно, поправишься. Всё обошлось, Кэш. Только немного потерпи. Слышишь, милый? Потерпи.

Не могу понять, кого я уговариваю: его или себя?

– Ана, – карие глаза блестят, но этот блеск совсем нездоровый, – я люблю тебя. И Фиону тоже люблю. Больше жизни.

Я хочу его остановить, закрыть рот рукой, потому что каждое слово даётся с великим трудом. Я чувствую это! Но муж еле качает головой и смотрит очень серьёзно. Он смотрел так несколько раз за все шесть лет, когда случалось что-то очень серьёзное.

– Крови слишком мало, – говорит кто-то. – Звони в центр, боюсь, не протянем.

– Скорее! Ещё бинтов, – второй голос.

Нет, что вы такое говорите?! Вы ничего не понимаете! Заткнитесь, чёрт побери! Он выживет, он сильный.

Где-то сзади Люк до сих пор кричит в рацию, пытаясь достучаться до Кристиана.

– Кэш, ты… – голос срывается. – Ты не умрёшь. Это просто глупо и невозможно. Я очень тебя люблю, ты слышишь? Поэтому ты не умрёшь… – я глажу его по щеке и ловлю ртом слёзы. Это не очень-то ободряюще, конечно…

– Поцелуй меня, – еле слышный хрип.

Глаза мужа практически закрыты, но он держится. Пожалуйста, Кэш, живи! Но как я могу его поцеловать? Нет, нельзя, он должен сражаться за свою жизнь!

– Прошу, – выдыхает он обречённо и стонет. Чёртов Эдвардс, борись же, хотя бы ради нас!

Я наклоняюсь и целую его, вкладывая всю надежду и всю поддержку, на которые способна. Но только на секунду прижимаюсь губами, боясь повредить. Но когда отстраняюсь и беспокойно вглядываюсь в его лицо, глаза мужа потухают.

– Нет, нет, – мгновенно оживляюсь я, выходя из оцепенения. – Кэш, ты слышишь меня?

Он не реагирует. Что же это такое?

– Эй, сделайте что-нибудь! – кричу я врачам, которые тоже суетятся над мужем. Но потом они поднимаются на ноги, и я захлёбываюсь слезами. Беспомощно смотрю на аппарат по другую сторону и вижу чудовищную цифру – «0».

– О, Господи, нет! – кричу я, оглядываясь на всех столпившихся вокруг. Они с сожалением смотрят на меня. На душе так гадко, что хоть вой.

– Время смерти – ноль часов сорок три минуты, – говорит немолодая женщина-врач.

«Он не умер, это ошибка. Его вообще не должно было быть здесь! Как вы можете опускать руки? Нет, всё ложь!» – хочется орать мне, но вместо этого я сижу и сжимаю руку мужа.

Она тёплая, словно он сейчас очнётся, посмотрит мне прямо в глаза и улыбнётся своей красивой улыбкой, от которой тает даже лёд. Но Кэш замер навсегда и больше никогда этого не сделает.

***

Я думала, люди уходят по-другому. Они осознают, что это конец и просто растворяются во времени. Но всё оказалось не так, а намного страшнее.

Навсегда в память въелся этот огонь, который вспыхивает за секунду до того, как сердце остановится, а потом навсегда затухает. Глаза, прежде такие светлые и живые, превращаются в стекло, как китайские дешёвые бусы. Это ужасно и одновременно невероятно – так легко умирает душа. А что остаётся? Оболочка. Но она ничто без огня, заставляющего мыслить и действовать. Ничто без жизни.

Оказывается, мои плечи уже который раз содрогаются от холода. Я сижу в лёгкой блузочке и совершенно не помню, где оставила пальто. Невольно бросаю взгляд в окно, единственное в этом коридоре. Уже рассвет.

Почему я до сих пор сижу в больнице? Потому что так сказали. И потому, что я совершенно не знаю, что ещё могу предпринять. Фиона дома с моей мамой, которая прилетела несколько часов назад. Это хорошо. Что бы я сейчас без неё делала?

В коридоре раздаются шаги, и я поднимаю голову. Кристиан. Он молча садится рядом со мной и протягивает кофе. Я качаю головой, крепче прижимая колени к груди. Так теплее и почти не больно.

– Ана, тебе нужны силы, – настаивает он. Грей практически невозмутим, только излишне возится со мной.

Я беру кофе, только чтобы он отстал.

– Что сказал доктор? – интересуюсь безжизненным тоном, глядя перед собой. Хотела выдавить хоть что-то человеческое. Не получилось.

– Царапина, ничего серьёзного. Пуля прошла мимо, – Кристиан делает большой глоток.

Я киваю, давая знать, что услышала. Мы молчим, потому что говорить не о чем. Да и не хочется. Всё уже рассказано и пересказано миллион раз. Полиция, больница, СМИ, остальные участники этого «теракта», как называют журналисты. Да, теракта моей жизни…

Я вспоминаю, как в полицейском участке впервые услышала обо всём, что произошло без меня. Я совсем не удивилась, словно знала, что так оно и было. Но до этого Кристиан попытался рассказать в общих чертах, когда только мы встретились возле машины.