Текст книги "Бич и молот. Охота на ведьм в XVI-XVIII веках (с иллюстрациями)"

Автор книги: Антология

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

ШВЕЦИЯ

Необычайный случай ведовства в Швеции имел место в Море, провинция Далекарлия, в 1669 г.

В результате удивительнейшего происшествия в истории ведовства расстались с жизнью 85 человек, которые якобы соблазном завлекли три сотни детей летать по ночам на Блокулу. «Разве не ясно, – писал скептически настроенный епископ Фрэнсис Хатчинсон, – что родители до того запугали своих детей всякими россказнями, что те уснуть не могли без того, чтобы им не привиделся во сне дьявол, а потом заставили каких-то бедных женщин сознаться в том, что говорили про них дети?»

Заявление о том, что дьявол «подчинил своей власти» несколько сот детей и что его «видели, когда он в доступном глазу обличье разгуливал по стране», положило начало расследованию в августе 1669 г. Гром грянул 5 июля 1668 г., когда пастор из Эльфсдейла, в Далекарлии, сообщил, что Эрик Эриксен, 15 лет, обвинил Гертруду Свенсен, 18 лет, в том, что она украла несколько ребятишек и перенесла их к дьяволу. Другие женщины, обвиненные в аналогичных поступках, все как одна заявили о своей невиновности, кроме одной старухи, которой был тогда 71 год.

Интерес к этому делу все возрастал, и к маю 1669 г. король Карл XI назначил комиссию, которая должна была привести обвиняемых к покаянию посредством молитв, без тюремного заключения и пыток. Но молитвы только способствовали разрастанию массовой истерии, и когда королевская комиссия собралась впервые 13 августа 1669 г., 3000 человек пришли послушать проповедь и помочь следователям. На следующий день, выслушав рассказы детей, члены комиссии обнаружили 70 ведьм. Двадцать три сознались без принуждения, после чего в течение двух недель были осуждены и сожжены; еще 47 отправили в Фалун, где их сожгли позже. Кроме того, на костер попали и 15 ребятишек; вину еще 36 детей в возрасте от 9 до 15 лет определили как не столь серьезную, и в качестве наказания они должны были всего лишь пройти сквозь строй; 20 других, «не столь склонных» к ведовству по причине своей молодости (младше 9 лет), должны были «стегать розгой по ладоням три воскресенья подряд перед церковной дверью; также и вышеупомянутые 36 должны были подвергаться такому же наказанию розгой раз в неделю на протяжении всего года».

25 августа, «в яркий славный день, когда вовсю светило солнце», через 12 дней после того, как комиссия приступила к своей деятельности, состоялась массовая казнь осужденных. Прежде чем взойти на костер, все ведьмы должны были признать истинность обвинений, выдвинутых против них детьми. «Сначала большинство из них, не пролив и слезинки, яростно все отрицали, хотя и против собственной воли и желания». Когда их стали допрашивать поодиночке, большинство «продолжали упорствовать в своих отречениях».

Основания для этого легализованного массового убийства распадались на три основные категории: полеты на шабаш; участие в шабашах; предполагаемая порча.

Ведьмы переносили одетых в красное или синее детей по воздуху на козлах, на палках или даже спящих людях! Они вылетали в окна, из которых дьявол вынимал предварительно стекла. Если дети потом раскаивались и называли имена ведьм, то их били, но «следов от ударов судьи не видели… и тогда ведьмы объяснили, что они быстро проходят».

Местом сбора была Блокула, «прекрасный большой луг, которому конца не видно. Перед домом, где они собирались, стояли разрисованные разными цветами ворота; через них все попадали на луг, не тот, на котором оставались животные, а другой, внутренний».

В этой сказочной стране справлялись, однако, дьявольские церемонии, которые состояли из семи актов:

1. Отречение от Бога, для чего нужно было порезать палец и написать кровью свое имя в книге дьявола.

2. Крещение дьяволом.

3. Клятва верности. Ведьмы бросали в воду пружинки от часов с такими словами: «Как эти пружинки никогда больше не вернутся в часы, из которых они взяты, так и моя душа никогда не вернется на небеса».

4. Пир. В меню входили: «бульон с беконом, овсянка, хлеб с молоком, маслом и сыром».

5. Танцы, которые кончались «дракой всех со всеми».

6. Музыка и совокупления.

7. В конце все строили дом, где ведьмы должны были укрыться в день Последнего Суда, но стены все время падали.

Ведьмы обещали дьяволу творить зло, которое сводилось, однако, к обыкновенной порче. Это мрачное повествование оживляет одна забавная деталь: один свидетель рассказывал о своих головных болях.

Священник из Эльфсдейла сообщил, что, по его мнению, однажды ночью ведьмы собирались прямо у него на макушке, почему у него так долго и неотступно болела голова. Одна ведьма даже созналась, что дьявол точно послал ее мучить этого священника и велел ей взять железный гвоздь и вбить ему в макушку, но гвоздь никак не входил, отсюда и головная боль.

Как и следовало ожидать, ни одна ведьма не в состоянии была совершить ничего из того, что им приписывали, но у тех, кто верил в ведовство, на все готов был ответ: «Господа члены комиссии со всей честностью и усердием пытались убедить их продемонстрировать какие-нибудь из своих фокусов, но без пользы; все как одна признали, что с тех пор, как они раскаялись в своих преступлениях, их ведовская сила исчезла».

Следствие действовало в соответствии с законами Карла IX от 1608 г. и Густава Адольфа от 1618 г., которые предусматривали попытки отравления и порчи в том числе. Обвинения в колдовстве должны были подтвердить 6 свидетелей, обвиняемому предоставлялось право оправдаться, если 12 человек со стороны защиты либо столько же уважаемых свидетелей его поддержат или найдутся люди, которые засвидетельствуют его добрую репутацию.

Из Моры истерия перекинулась через Норланд на две провинции Финляндии, где говорили по-шведски, а в 1675 г. достигла Стокгольма. Здесь она наконец остановилась, когда молодой доктор Урбан Хьярне убедительно доказал, что безумие держалось на болезненном воображении, путаных полусумасшедших мыслях или чистом злопыхательстве и желании привлечь к себе внимание. Даже образованные люди, которые пали жертвой либо галлюцинаций, либо давления со стороны, оказались втянуты в эту историю: школьный учитель, впоследствии декан Моры, настойчиво утверждал, что дьявол переносил его на остров Блакула (Блокула), а профессор из Уппсалы по имени Лундий и асессор Андерс Стьернхок верили, будто дьявол являлся им трижды за одну ночь.

Любопытным эпилогом к делу ведьм Моры стал случай, когда 60 лет спустя тринадцатилетняя норвежская девочка Сири Йоргенсдоттир повторила подробности этой истории и обвинила нескольких старух в ведовстве. Нельзя сказать, услышала ли Сири эту историю непосредственно от своей бабки, которую она выдала потом за ведьму и которая, без сомнения, знала о шведской мании, оказавшей в свое время влияние на всю Скандинавию, или же девочка узнала об этом из какой-нибудь книги историй или проповеди. Судьи, однако, отметили, что описание Сири в точности совпало с тем, которое приводится в рассказах о ведьмах Моры и Эльфсдейла.

Судьи направили девочку к декану и священнику для осмотра. Те поверили всему, что она им наговорила, однако епископ и губернатор оказались не столь легковерны, и во второй раз дело до суда так и не дошло.

Отчет декана и священника

Сири рассказала им, что когда ей было семь, бабка привела ее в свинарник, где намазала свинью какой-то мазью из рожка, после чего они обе взобрались на нее и, пролетев немного по воздуху, оказались в месте, которое ее бабка назвала Блаакуллен. По пути туда они повстречали троих мужчин, одетых в черное, которых бабка назвала «дедушкиными мальчиками». В Блаакуллене они оставили свинью на улице, а сами вошли в дом и сели за стол рядом с дьяволом, которого бабка называла «дедушкой». Им подали сливочный пудинг, масло, сыр, хлеб, рыбу свежую и вяленую, а также пиво. Столов было семь, и за каждым сидели люди. После еды гости принялись бросать друг в друга кусками хлеба. Затем в полу распахнулся люк и оттуда вырвалось синее пламя, в котором маленькие человечки двигались и что-то пищали. Дьявол, весь в черном и в черной шляпе, сидел за главным столом. Вокруг его пояса была обмотана железная цепь, которую он не переставал пилить, но стоило ему распилить одно звено, как оно тут же срасталось вновь. Дьявол все время разговаривал с людьми, и, когда он поговорил с ее бабкой, они полетели домой…

В канун прошлого Нового года Сири с бабкой вновь летала в Блаакуллен. Они пировали, как и раньше, но на этот раз дьявол оставил у нее на мизинце отметину. Происходила эта процедура так: дьявол надрезал кончик ее пальца ножом, высосал оттуда немного крови и написал ею имя девочки в большой книге, после чего укусил ее за правое ухо. У нее на пальце есть заметный шрам, и те места ее тела, где дьявол сделал надрез и укусил ее, нечувствительны к боли.

Затем, после недолгой болезни, ее бабка умерла. Пока она болела, она передала девочке деревянную емкость с мазью, которую дал ей дьявол, чтобы она могла полететь в Блаакуллен в канун Троицы вместе с Анной Хольстенстад и Горо Браенден. После бабкиной смерти девочка переехала жить к дяде. Вскоре после этого тетка обнаружила мазь и сожгла ее вместе с метлой, на которой девочка летала. Перед этим девочка поделилась секретом с двумя подружками, которые рассказали об этом тетке. Тогда дядя повел ее к декану. Трижды пособники дьявола приходили говорить с ней, каждый раз поодиночке. Первый просил ее сохранить все в тайне, второй и третий грозились оторвать ей голову, так как она все выболтала… Она рассказала также, что видела, как ее бабка втыкала в стену нож, привязывала к нему три веревки, которые дал ей дьявол, и доила любую корову в округе, какую хотела.

И наконец, она сообщила, что летом к ней приходила Анна Хольстенстад и запретила рассказывать что-нибудь под угрозой потери здоровья.

ФИНЛЯНДИЯ

Христианство пришло в Финляндию из Швеции в 1157 г. Не удивительно поэтому, что языческие верования в природные и магические силы бытовали в этой стране дольше, чем где бы то ни было еще в Европе, и стали плодородной почвой для новых учений в христианской демонологии. В начале XVII в. веру в ведьм распространяли в основном шведские бродяги, зарабатывавшие колдовством на кусок хлеба, немецкие мастера, привозившие в Финляндию заблуждения своей родины, финская молодежь, получавшая образование в Германии, ветераны Тридцатилетней войны и те финны, которые, поддерживая репутацию лапландцев, умеющих якобы вызывать бури, претендовали на те же сверхъестественные способности.

Во всех ранних ссылках на ведовство в Финляндии особенно выделяется элемент колдовства. Епископ Конрад Биц (1460-1480) причислил бросание жребия, предсказание будущего, толкование снов и использование заклинаний к смертным грехам. Почти век спустя, в 1573 г., синод в Турку (Або), бывшей столице Финляндии, отлучил от Церкви всех гадалок и ведьм и передал их светским властям для исправления и наказания, а если такая мера не подействует, то пригрозил отлучить их навеки. Но и в XVII в. ведовство в Финляндии редко совмещалось с теориями союза с дьяволом и шабаша. В 1640 г. епископ Фсак Ротовий в своей проповеди, прочитанной в новом университете в Турку, ссылался на суеверия, но не на ересь.

Одновременно с Лютеранской церковью против колдовства выступило и светское правительство. «Церковный акт» короля Густава Вазы (1554) предусматривал штраф в 40 марок каждому, кто предоставит кров ведьмам и другим бродягам, не сообщив об этом священнику или лансману. В 1575 г. шведский король Юхан III распорядился, чтобы администраторы его великого герцогства, объезжая владения, особенно тщательно искали ведьм и идолопоклонников. Таковых, случись им обнаружиться, за первое и второе правонарушение надлежало наказывать кнутом против церковной двери, а за третье виновник должен был предстать перед судом. В 1618 г. король Густав Адольф приказал епископу Олаву Элимаею ввести такие же меры в его епархии в Выбурге, где, надо полагать, колдовство было в ходу. Апелляционный суд в 1641 г. внес предложение, чтобы священнослужители Веемаа и Нижней Сатакунты проповедовали о вреде ведовства; его повторил в 1641 г. Пер Брахе, генерал-губернатор Финляндии, и еще раз оно прозвучало в 1669 г., после жестокой казни ведьм Моры и последовавшей за этим вспышки преследования ведовства. Особые молитвы против ведовства (за которое принимали всякого рода непредвиденные неприятности) надлежало читать по воскресеньям и всем святым дням. Чтобы помочь проповедникам в выполнении этой задачи, епископ Эрик Эрики (Соролайнен) и Лаврентий Петри опубликовали в 1621 и 1644 гг. сборники проповедей; оба сборника выражали, однако, весьма умеренные взгляды. За уничтожение слуг дьявола огнем и мечом ратовал на шведском языке Андреас Хассельквист. Несмотря на эти атаки, запрещенные книги по магии, такие как «Ключ Соломона» и «Об аккультной философии» Корнелия Агриппы, имели широкое хождение среди профессоров и служителей Церкви. Ученых, в особенности тех, которые занимались экспериментальными науками, как и всюду, часто подозревали в чрезмерном интересе к магии. Одно из самых громких дел конца XVI в. слушалось университетским советом в Турку, перед которым предстали профессор Мартин Штодий и двое его учеников, Золений Гуннер и Иоганнес Арвиди. Главным действующим лицом другого знаменитого процесса стала вдова декана Алана, обвинителем против нее выступил епископ Гезелий Старший.

В Финляндии законы против ведовства повторяли шведские. По законам, которые действовали в провинциях, как в деревне, так и в городе, смертная казнь полагалась за порчу, а штрафы за суеверие (к примеру, предсказание будущего, поклонение деревьям). Обвинительные акты составлялись согласно этим законам, различным королевским статутам (в особенности статуту от 1575 г.) и правовым нормам Ветхого Завета. В «Военных параграфах» от 1683 г. было записано, что мужчина, вызвавший чью-либо смерть при помощи колдовства, заслуживает казни через повешение, а женщина – через сожжение. Не ранее 1687 г. был принят закон, согласно которому смертная казнь полагалась как за ведовство, так и за союз с дьяволом, а «суеверие», в зависимости от тяжести совершенного преступления и личности преступника, наказывалось тюремным заключением на хлебе и воде, прохождением сквозь строй или поркой. Решающим фактором становилась репутация обвиняемого и его положение в обществе; так, люди, которые могли представить свидетелей в свою защиту, обычно освобождались от наказания, а приговоры выносили людям бедным, одиноким, бродягам и побирушкам. Закон опирался на принцип, ничего общего не имевший с устрашением потенциальных ведьм: речь шла об умиротворении гнева Господнего. Первый в Финляндии ведовской процесс состоялся 1 августа 1595 г. в Пярну: тогда приговорили к смертной казни женщину, обвиненную в том, что ее угроза принести несчастье людям сбылась и что она стала причиной болезни, которую позже пыталась исцелить. Был ли приговор приведен в исполнение, неизвестно. Однако ведовские процессы так и не стали распространенным явлением вплоть до конца 1620-х гг., чаще всего они имели место в тех областях, где говорили по-шведски, в Похъянмаа (Остерботтен) и Ахвенанмаа (Аланд).

В Похъянмаа преследования достигли своего апогея в 1650-е гг., когда одна выездная сессия суда рассматривала 50 дел; в то же самое время в других частях Финляндии произошло не больше 11 таких дел. К концу XVII столетия число ведовских процессов в Похъянмаа пошло на убыль, а в других местах выросло. По всей Финляндии вынесли 50-60 смертных приговоров (не все были приведены в исполнение), и около 30 из них в Похъянмаа. Среди осужденных оказалось 10 мужчин. Большая часть приговоренных мужчин носили финские имена, а женщин – шведские.

В Финляндии для суда над ведьмами обычно не созывали особых трибуналов, которые действовали бы согласно правовым нормам, отличным от тех, что регулировали уголовные преступления. Все судебные формальности неукоснительно соблюдались, пытки были под запретом, хотя иногда осужденному наносились увечья в качестве наказания. Не было в Финляндии и организованной системы преследования ведовства, поэтому обвинения вырастали обычно из случаев порчи, а не из признаний других обвиняемых.

В конце 1660-х гг. истории об оргиях ведьм на Блокуле распространились из шведской провинции Далекарлия. Паника охватила Стокгольм, где среди сожженных в 1675 г. ведьм была и одна финка по имени Магдалена Маттсдоттер, а потом перекинулась на Похъянмаа и Ахвенанмаа.

В Ахвенанмаа охота на ведьм свирепствовала с 1666 по 1678 г., ее подогревало чрезмерное усердие находившихся под сильным немецким влиянием судей и священников, в приговорах часто цитировали немецких демонологов (не пользовавшихся большой известностью). В 1666 г. смертный приговор вынесли 10 женщинам, тела которых надлежало после казни сжечь. Первой жертвой стала Карин Персдоттер, больная и глупая жена нищего Зигфрида Эрикссона; она назвала еще 13 женщин, которым предъявили обвинения в ведовстве. Карин вынесли приговор на сверхурочной сессии суда в Финстроме в апреле 1666 г.; Моисеев закон (Исх. 22, 18) стал единственным основанием для осуждения ведьм. Инквизиторские методы, применяемые в Ахвенанмаа, дальше этой провинции не пошли.

В XVIII в. эпоха ведовства в Финляндии, как, впрочем, и по всей Европе, подходила к концу. Хотя закон от 1734 г. и предписывал смертную казнь за ведовство, к нему почти никогда не обращались, а в 1779 г. статут был отозван, и с этого времени преследование ведовства как в Финляндии, так и по всей Швеции прекратилось.

ВЕДОВСТВО НА БРИТАНСКИХ ОСТРОВАХ

АНГЛИЯ

Хотя статут о ведовстве вышел еще при Генрихе VIII, однако век его был недолог, и отзыв состоялся уже при Эдуарде VI в 1547 г. Зафиксирован лишь один обвинительный приговор, вынесенный согласно этому статуту (да и в том случае от приведения его в исполнение воздержались). Статут королевы Елизаветы от 1563 г. стал результатом давления со стороны духовенства и превратил дьявола в общепризнанный юридический фактор. Любой злонамеренный поступок, повлекший за собой нанесение какого-либо ущерба, этот документ заклеймил как «ведовство»; вскоре этот ярлык стал восприниматься как достаточное доказательство совершения уголовного деяния, даже если никаких свидетельств совершения преступления найдено не было. Статут Елизаветы, также как и статут Генриха VIII, предусматривал смертную казнь в качестве наказания за заклинание злого духа «с любой целью». За этим всеобъемлющим условием следует перечисление конкретных действий, «которые любого человека изнурят и истощат или вызовут немощь в одном из членов». Но заклинание злого духа рассматривалось как уголовное преступление само по себе, даже без разрушительных последствий. Такое отношение к делу усугубляет контраст между ранними и поздними представлениями, между колдовством (которое существует во всех примитивных культурах) и ведовством (колдовство плюс ересь, которое может существовать лишь в христианской культуре).

Статут Генриха VIII.

Акт о волшебстве, ведовстве, колдовстве и магии.

1. Поскольку некоторые люди незаконно а) изобретают и применяют различные заклинания, чтобы вызывать духов, и заявляют, будто таким способом они узнают, как можно обогатиться и где золотой или серебряный клад зарыт в землю или спрятан в другом потайном месте; и б) занимаются ведовством, волшебством и колдовством с целью уничтожения своих соседей или их собственности; и в) для приведения упомянутых выше ложных приемов в действие изготовляют сами или заставляют других изготовлять куколки и изображения мужчин, женщин, детей, ангелов или демонов, зверей или птиц; а также г) изготовляют короны, скипетры, мечи, кольца, зеркала и другие предметы и, веря и доверяя таким фантастическим занятиям, выкапывают и валят на землю многочисленные кресты по всему нашему королевству, и берут на себя смелость заявлять, что знают, где найти потерянные или украденные вещи; все эти поступки и действия нарушают закон Господа, вредят и наносят ущерб подданным короля, губят души самих преступников к бесчестью Божьему и неспокойствию в государстве.

2. Для исправления этого король, наш суверенный владыка, с согласия членов палаты лордов, как духовных, так и светских, и общин действующего парламента, властью последнего предписывает, любого человека (или людей), который после первого мая сего года использует, задумает, осуществит или приведет в действие или заставит другого использовать, задумать, осуществить или привести в действие любое заклинание с целью вызвать духов, ведовство, волшебство или колдовство с намерением а) получить или найти деньги или клад, или б) изнурить болезнью или погубить человека, или нанести вред одному из членов его тела, или причинить ущерб его имуществу, или в) вызвать в ком-либо незаконную любовь, или с любым другим незаконным намерением или целью, или г) вопреки Христу или ради денег, или собственного обогащения выкопает и повалит крест или кресты, или же такими заклинаниями духов, ведовством, волшебством, колдовством или одним из них возьмется предсказывать, где находятся похищенные или потерянные вещи, все и каждое такое преступление или преступления после упомянутого первого мая считать, принимать и судить как уголовные. А также всех и каждого человека или людей, совершивших указанные выше проступки, вместе с их советчиками, подстрекателями и соучастниками, каждого из них с упомянутого первого мая считать, принимать и судить как уголовного преступника или преступников. Нарушитель или нарушители этого закона, осужденные согласно его положениям теми, кто наделен властью и правом выслушивать и принимать решения по уголовным делам, должны нести наказание смертной казнью, потерей и отчуждением принадлежащих им земель, арендаторов, собственности и движимого имущества как в случае уголовного преступления, согласно общим законам этого королевства, а также утратой духовного сана и убежища.

За ростом суеверия и легковерия в правление королевы Елизаветы можно проследить по отчетам о таких известных и одновременно типичных случаях, как дело челмсфордских ведьм (1566), первом большом ведовском процессе в Англии; дело ведьм из Сент-Озита (1582), один из первых процессов, в котором было допущено отклонение от традиционной судебной нормы предоставления доказательств совершенного преступления; и кошмарное дело уорбойских ведьм (1593), когда истерика пятерых больных детей стала причиной казни трех ни в чем не повинных людей.

По законам елизаветинской эпохи женщина, голословно обвиненная в том, что наслала порчу на детей, должна была явиться в суд, где предпринимали попытку разобраться в обвинениях (какими бы смехотворными они не казались). Иногда ведьму отпускали. В том же самом году, когда были повешены ведьмы из Сент-Озита (1582), Элисон Лоуз, пользовавшуюся репутацией колдуньи, приговорили к публичному покаянию на рыночной площади в Дареме «с бумажным колпаком на голове». Как только в силу вошел новый, гораздо более строгий статут о колдовстве Якова I в 1604 г., четырнадцатилетняя Энн Гантер из Северного Мортона, графство Беркшир, обвинила одну старую женщину в том, что та наслала на нее порчу. Процесс завершился оправданием обвиняемой, а суд наложил запрет на использование заклинания для проверки детей на наличие порчи:

«Я, Мэри Пепвелл, заклинаю тебя, белая жаба, выйти из тебя, Энн Гантер».

Позднее актом Якова I (1604), при сохранении прежней фразеологии, предусматривались более тяжелые наказания за те же преступления. В нем идея простого заклинания духов развилась уже до представления о договоре с дьяволом; уголовным преступлением стало считаться «соглашение с… любым злым духом». Именно это соглашение и стало главным поводом преследования ведьм в Англии, несмотря на то что во многих обвинительных актах по прежнему значились обычные случаи порчи.

Какими бы фантастическими не казались судебные процессы елизаветинской эпохи, в них все же присутствовали пусть ошибочные, но попытки отличить добро от зла. «Злом», разумеется, именовался дьявол, прилагающий все усилия к тому, чтобы погубить человеческую душу, даже если известно это становилось только со слов детей. По мере того как судебные процедуры, введенные в обращение новым законодательным актом, обретали конкретную форму, поиск доказательств свелся к выявлению печати дьявола, которой он отмечал лишь тех, кто вступил с ним в союз, подписав соглашение. Так, например, в 1645 г. в Челмсфорде Мэтью Хопкинс, известный охотник за ведьмами, вместо детских бредней использовал в качестве доказательства бородавки. Возможно, он прибег к этой технике специально для того, чтобы обойтись без вызывавших теперь недоверие показаний детей, многие из которых признали, что обвиняли старых женщин в ведовстве с какой-то корыстной целью (или, как девочки из Салема, просто «для забавы»).

Самые первые исследования сохранившихся обвинительных актов, проведенные в Государственном архиве (Лондон) и других местах, показали, что преследования ведьм не всегда происходили равномерно: периоды затишья чередовались с периодами обострения, причем наибольшее количество обвинений в ведовстве пришлось на эпоху королевы Елизаветы. Следующий пик совпадает с периодом республики. Соотношение между числом вынесенных обвинений и приведенных в исполнение смертных приговоров для пяти графств центрального округа (Эссекс, лидирующий по числу повешений, Гертфорд, Кент, Суррей и Сассекс) показывает, что самым опасным для ведьм временем были последние годы царствования королевы Елизаветы и первые годы правления Карла I, а также начало республики. Самое массовое истребление ведьм имело место летом 1645 г., в кампанию Мэтью Хопкинса. После 1667 г. смертных казней в центральном округе не было.

В других округах уцелело слишком мало судебных документов, чтобы на основании их можно было делать какие бы то ни было обобщения. Однако общее изменение атмосферы во второй половине XVII в. заметно даже по процессам Норфолкских сессий. К примеру, в 1668 г. присяжные отказались рассматривать обвинения против Мэри Банистер, выдвинутые тринадцатилетним Джоном Стокингом, который заявлял, что она его околдовала, и визжал при ее приближении. Всего за период Норфолкских сессий с 1661 по 1679 г. было вынесено 15 дел о ведовстве; 6 дел были прекращены, по 8 вынесен оправдательный приговор, и один из обвиняемых умер в тюрьме. В западном округе с 1670 по 1712 г. состоялось 52 ведовских процесса, из которых только 7 закончились вынесением обвинительного приговора (приведение одного из них в исполнение было отложено). Однако параллельно сокращению числа обвинений в ведовстве наблюдался рост обвинений в злонамеренном причинении вреда.

Распространение ведовских процессов зависело от того, насколько решительно были настроены местные судьи и насколько силен был страх обывателей. В Лондоне, например, в 1640 г. толпа линчевала доктора Джона Лэма, алхимика, протеже герцога Бекингема, поскольку молва упорно обвиняла его в ведовстве. Наиболее крупные вспышки преследования ведьм имели место в Эссексе в 1583 г., в Ланкашире в 1633 г., в Шотландии в 1643-1650 гг., в Восточной Англии в 1645 г., в Ньюкасле в 1649 г., в Кенте в 1652 г. и снова в Шотландии в 1661 г.

Два примера влияния личности на развитие антиведовской истерии обнаруживают решения, вынесенные сэром Мэтью Гейлом (1609-1676) и сэром Джоном Голтом (1652-1710), каждый из которых был в свое время верховным судьей Англии. Гейл искренне верил в угрозу ведовства, в связи с чем манипулировал судебными процедурами так, чтобы добиться осуждения обвиняемого. Свое презрение к упорядоченному ведению процесса судья Гейл продемонстрировал в Бери-Сент-Эдмондсе в 1645 г., когда, признав «спектральное доказательство», сделал возможной будущую казнь салемских ведьм. Джон Голт оказал на английские суды влияние совершенно иного рода; ни один обвиняемый в ведовстве не был осужден во время его сессий. Авторитет верховного судьи заставил местных судей следовать его примеру, точно так же как раньше они подражали Гейлу. Эти двое оказали намного большее влияние в результате своей деятельности, чем печально знаменитый Мэтью Хопкинс, главный охотник на ведьм, на ком лежит непосредственная вина за казнь 68 человек, известных поименно, а также, возможно, и многих других, записи по делам которых не сохранились. Охота на ведьм в 1645-1646 гг. Хопкинса продолжалась менее 12 месяцев.

Исследователи расходятся во мнении относительно количества повешенных за ведовство в Англии, оценки предлагаются самые разные, начиная от смехотворно завышенной цифры в 70 000 только согласно статуту Якова I. За весь период действия законов о ведовстве, то есть между 1542 и 1736 гг., что на практике сводится примерно к 100 годам активного применения этого закона, с 1566 по 1685 г. число казненных оценивается менее чем в 1000 человек.

Первой в новой английской истории женщиной, о которой достоверно известно, что ее повесили за ведовство, была Агнес Уотерхаус, казненная в Челмсфорде в 1566 г. В 1564 г. Элизабет Хоуз была осуждена за убийство при помощи колдовства и была бы повешена во время Эссекской выездной сессии суда, не заяви она о своей беременности. В 1565 г. Джоан Байден могла быть повешена в Кенте за то же самое преступление. Последней повешенной стала Элис Молланд в Эксетере в 1684 г. После реставрации династии Стюартов в 1660 г. казней было очень мало, а все приговоры в процессах по ведовству были вынесены за физическое уничтожение или убийство. Последней повешенной в Центральном округе стала Джоан Невилль, которую казнили 3 сентября 1660 г. за убийство при помощи ведовства. После казней в Бери-Сент-Эдмондсе в 1662 г. новых смертных приговоров не выносили до 1674 г., когда Энн Фостер повесили в Норгемптоне за поджоги амбаров. Мэри Багули повесили в Честере в 1675 г., а в 1682 г. трех женщин казнили в Эксетере (по приговору сэра Фрэнсиса Норта). Однако в 1693 г. в Бекклз, Саффолк, некая вдова Чемберс, обвиненная в ведовстве, скончалась в тюрьме, по-видимому в результате применения пытки «ходьбой». Последней женщиной, признанной виновной в ведовстве, стала Джейн Венхам из Гертфорда в 1712 г.; приведение приговора в исполнение было отложено. А в сентябре 1717 г. в Лестере Джейн Кларк из Грейт-Вигтон с сыном и дочерью было предъявлено последнее обвинение в ведовстве; присяжные их полностью оправдали. В 1751 г. толпа забила Рут Осборн, которую подозревали в ведовстве, до смерти, однако зачинщику было предъявлено обвинение в убийстве, и он был казнен. После 1700 г. любой, рискнувший обвинить кого-либо в ведовстве, сам подвергался опасности. В 1701 г. Ричард Хатауэй обвинил Сару Мордайк в ведовстве; ее отпустили, заставив, правда, заплатить штраф, а вот Хатауэя, «который обвинил Сару Мордайк в ведовстве без всяких на то причин и оснований», продержали в тюрьме до тех пор, пока он не нашел себе поручителя, который внес за него залог на следующей судебной сессии. К середине XVIII столетия ведовство как уголовное преступление было официально упразднено.