Текст книги "Проклятие (СИ)"

Автор книги: Annette.Dr.M

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

***

Следующий день пролетел для Драко как в тумане. На уроках он чувствовал пристальный взгляд Гермионы, но ничего не делал с этим, позволяя девушке осознать, с кем связалась. Он почувствовал себя только чуточку лучше, когда взял в руки метлу и взлетел в синее небо, рассекая лицом прохладный воздух. Полеты всегда помогали ему сосредоточиться, собрать мысли в кучу, обуздать эмоции, дисциплинировать ум. Чувствуя, как зелёная мантия громко хлопает по спине, Драко упивался той легкостью, которую дарил ему свежий воздух.

После тренировки Малфой твердо для себя решил, что не пойдет этой ночью на башню Астрономии. Уж слишком сильно он хотел девушку. Он понимал, что сейчас его желание слишком притуплено, но вечером его ждала пытка, которую он хотел преодолеть с гордостью.

Вернувшись в гостиную, Драко наткнулся на Панси, которая ловко завела его и упорхнула в свою комнату, надеясь, что он пойдет за ней дабы завершить начатое. Однако, переборов первородный инстинкт, Малфой ушёл к себе. Вскоре он пожалел о своём решении, но ничего уже поделать не мог. Его тело вновь горело, а мысли крутились вокруг Грейнджер, которая (да, время уже подходило к полуночи) скорее всего ждала его. В комнате стояла гробовая тишина: Нотт и Блейз уже спали, а Крэбба с Гойлом не было – сегодня они должны были остаться у своих подружек. Немного хриплое дыхание Драко гулким эхом отдавалось от каменных стен. Внезапно он понял, что проиграл эту битву. Он проиграл самому себе, когда встал и, натягивая брюки и на ходу застегивая мантию, выскочил в коридор. Уже через две минуты (спортсмен, однако!) Драко бесшумно ступил на площадку Астрономической башни, часто дыша.

Гермиона стояла к нему спиной, несколько напряженно опираясь на перила и глядя куда-то в даль. Луна тонко очерчивала её фигуру, выделяя самое важное. Драко по-кошачьи подкрался к девушке и обвил её сзади руками за талию, выдохнув в макушку:

– Грейнджер…

Гермиона испуганно вздрогнула, чуть не закричав от страха, но вовремя сдержалась.

– Драко… – ответно прошептала она, поворачиваясь в его руках. – Я знала, что ты придёшь.

Малфой не стал что-либо спрашивать, а лишь зарылся тонкими пальцами в каштановые волосы, ожидая реакции девушки. Гермиона опять удивила его, прикоснувшись костяшками пальцев к скуле слизеринца и мягко проведя рукой по щеке, после чего она нежно очертила большим пальцем немного приоткрытые губы.

– Грейнджер, что ты творишь? – удивленно отшатнулся от неё Драко, впрочем не выпуская гриффиндорку из объятий.

– Изучаю тебя, – шёпотом.

На пару секунд Малфой потерялся, не зная, как же себя вести с этой девушкой. После чего он широко ухмыльнулся своим мыслям, а в непроницаемых глазах появился озорной блеск, не особо заметный в лунном свете. Со стороны казалось, что Драко просто широко улыбается, обнимаясь со своей девушкой. Одно только «но»! Гермиона не являлась его девушкой. И, кстати, его ничуть не мучила совесть по поводу Панси – он был бы даже не особо огорчен, если бы Паркинсон увидела их с Грейнджер и закатила истерику, ведь так было бы многим меньше шансов, чтобы она полюбила его. А так: бросить бы не бросила, но и о глубоких чувствах говорить не имело бы никакого смысла. Однако он понимал, что вскоре вся школа узнала бы, что Малфой спутался с грязнокровкой, чего он допустить не мог. Репутация семейства Малфоев должна оставаться белоснежной.

Быстро оценив обстановку, Драко, шагнув вперед, резко прижал Гермиону к широким перилам, делая вид, что хочет поцеловать её, и, приподняв, посадил её на деревянную ограду. Девушка, удивленно выгнув бровь, потянулась к нему за предполагаемым поцелуем, но Малфой прижал палец к её губам, шепча:

– Тише, тише, Грейнджер…

Девушка несколько недовольно сжала губы, на что Драко рассмеялся:

– Гермиона, ты хоть понимаешь, что делаешь?!

– Да, – на грани слышимости, а потом вдруг замотала головой. – Нет. Не знаю почему, но меня невыносимо тянет к тебе. Словно ты что-то давно забытое, необходимое, как воздух. Будто я забыла что-то важное, где-то потеряла частичку себя. Но я могу её найти, я знаю, чувствую. Она есть, когда ты рядом.

Гермиона говорила все это, опустив глаза, будто стыдилась сказанных слов. Драко же стоял будто громом пораженный от её признания. Прикрыв на секунду веки и сделав глубокий выдох, Малфой резко спросил:

– Ты вообще помнишь, кто я?!

– Ты Драко Малф…

– Я Пожиратель Смерти, и ты это прекрасно знаешь! – резко прервал её слизеринец. – Ты же понимаешь, что я могу убить тебя, как подружку и помощницу Поттера?

Гермиона несколько побелела и сильно прикусила губу, но все же смело подняла голову и твердо посмотрела в дымчатые глаза:

– Ты не убьёшь меня.

Голос девушки чуть дрогнул, выдавая охватившее её волнение. Драко, поражаясь её стойкости, вдруг резко наклонил её за перила, на которых Гермиона сидела. Теперь большая часть её тела висела над пропастью, и не упала она лишь только благодаря сильным рукам Малфоя, удерживающим её. Глаза девушки расширились, и она судорожно вцепилась в плечи парня, силясь подняться, однако Драко не давал ей такой возможности, продолжая удерживать. Она согнула ноги в коленях, цепляясь ими за перила, но понимала, что это не спасет её, если слизеринец решит убрать свои руки. Драко, начиная уставать, приблизил свое лицо к её и спросил:

– Ты уверена, что не убью?

Гермиона испуганно прикрыла глаза, очевидно обдумывая ответ, и вдруг обмякла в его руках, покоряясь:

– Я доверяю тебе…

Драко чуть не выронил девушку, опешив от её слов. Уже в который раз за сегодняшний день она удивляет его? Подержав её ещё несколько секунд, Малфой медленно поднялся, возвращая Гермиону в прежнее положение. Она сразу же соскользнула с перил, некрепко встав на ноги.

«Доверяет? Она ему доверяет? Что произошло? Почему, почему опять всё это происходит?.. – думал Драко, разглядывая гриффиндорку. – Мне надо уйти… Надо отказаться от неё. Прямо сейчас!». Внезапно размышления Малфоя прервала Гермиона, прикоснувшись своими нежными губами к его. Моментально всё забыв, он притянул девушку к себе, зарываясь пальцами в густые волосы и углубляя поцелуй. Грейнджер издала какой-то сладостный полувздох-полустон прямо ему в рот, отчего Драко почувствовал, как приливает кровь и, переместив одну руку на грудь девушке, яростно впился губами в её тонкую шею. Гермиона выгнулась в его руках, хватаясь холодными пальцами за черную мантию, собирая складки на спине. Рука Драко пробралась под плотную ткань до ночной рубашки, обнаруживая, что Гермиона пришла практически голая: полупрозрачная ночнушка плотно облегала ничем более не прикрытую грудь, очерчивая каждый изгиб молодого тела.

– Драко… – выдохнула Гермиона, зарываясь пальцами под его одежду, когда он ласкал её груди, целуя девушку в ухо. – Драко, я люблю тебя…

Малфой резко замер как был, после чего сильно оттолкнул девушку от себя на метр, от чего она больно ударилась о перила и с глухим звуком упала на каменный пол.

– Потаскуха, – выплюнул он и, развернувшись на каблуках, быстрым шагом покинул башню, оставляя Грейнджер тихо скулить от боли и унижения на ледяном полу.

========== Глава 4 ==========

На следующее после памятной ночи утро Гермиона не пришла на завтрак, чему Драко не придал особого значения, самозабвенно поедая яблочный пудинг и запивая его тыквенным соком. Настроение у него было прекрасное, несмотря на ужасную, практически бессонную ночь. Он просто всё для себя решил, и ему стало легче. Сегодня ночью, если Грейнджер придет на их место, он заставит её ненавидеть его. Он покажет, какой он на самом деле, окончательно разрушив её наивные мечты.

Сегодня у их факультета было пять занятий, два из которых проходили совместно с Гриффиндором. Гермионы на них не было. Драко немного нервно огляделся, убеждаясь, что её и вправду нет. Может, она прогуливает из-за него: он ведь унизил её. Хотя нет, Грейнджер даже в полуобморочном состоянии не пропустит трансфигурацию – что-то определенно случилось.

– Мистер Поттер, вы не знаете, где мисс Грейнджер? – первым делом спросила декан Гриффиндора, оглядывая класс.

– Она в больничном крыле, – ответил Гарри. Драко заметил, что лицо у него было слишком бледным, а руки нервно теребили перо – парень явно нервничал. Бросив взгляд на рыжего, Малфой увидел, что и он не в лучшем состоянии: что-то явно произошло с Гермионой.

Минерва, чуть нахмурив брови, уточнила:

– Что-то серьёзное? – на что Поттер как-то обреченно, на взгляд Малфоя, покачал головой.

Несколько переживая по поводу Грейнджер, Драко случайно поджёг свое перо, записывая за профессором о том, как превратить огонь в воду. Панси испуганно соскочила со своего места и не садилась, пока Малфой не привел всё в надлежащий порядок. МакГонагалл, на удивление, даже не удосужилась снять с него баллы, просто продолжая лекцию, будто не заметив ничего необычного.

– Что с тобой сегодня такое? – осторожно спросила девушка.

Не зная, что ответить, чтобы не обидеть Паркинсон, Драко предпочел промолчать, лишь немного сведя брови, благодаря чему на переносице прорезались две глубокие морщинки. Перед глазами возник образ девушки, которую он любил. Желая хоть чуть-чуть успокоиться, Малфой оторвал небольшой клочок пергамента и аккуратно вывел на нем: «Ну что, Поттер, довели подружку? Она с ума сошла от вас или вообще умерла, а? Это же что должно произойти, чтобы Грейнджер пропустила трансфигурацию?!». После чего он туго скрутил бумажку в маленький рулончик и кинул в Гарри, попав тому в левое ухо. Вскоре ему пришёл ответ: «Малфой, отвяжись. Всё с ней в порядке, а остальное не твоего ума дело». Облегченно выдохнув, Драко силой воли выкинул Гермиону из головы и сосредоточился на профессоре, которая как раз собралась демонстрировать превращение огня в воду.

Следующие три урока прошли для Малфоя как в тумане. Он не замечал, что происходит вокруг, и ни о чем особо не думал, погрузившись в какое-то странное оцепенение. Его не покидало стойкое чувство, будто произошло что-то очень плохое, и он – Малфой – к этому как-то причастен.

Последнее на сегодняшний день занятие вновь проходило с Гриффиндором, которое Драко Малфой с нетерпением ждал, чтобы убедиться в присутствии вполне здоровой Гермионы на уроке. Разочарование. Её не было. Поттера с Уизли тоже. Стараясь не обращать внимание на пищащего что-то Флитвика, Драко начал лихорадочно соображать, что же могло произойти. «Может она просто решила сегодня прогулять? Или заболела, посидев раздетой на голом холодном камне? А может просто не хочет видеть меня? Или же… Нет, быть не может!» – прерывая мысли слизеринца и в то же время будто подтверждая его последнюю догадку, дверь в кабинет неожиданно открылась, чуть не сбив маленького профессора с ног, и внутрь заглянула Минерва МакГонагалл, сразу начиная лихорадочно шарить взглядом по классу и, очевидно, выискивать кого-то. Предчувствуя что-то недоброе, Малфой практически не удивился, когда заметил удовлетворение в глазах профессора, нашедшей его взглядом.

– Профессор Флитвик, позвольте забрать у вас мистера Малфоя? – спросила она, показывая взглядом, чтобы слизеринец поторопился собирать вещи.

– Да-да, конечно. Что-то важное?

– Достаточное, чтобы снять его с занятия, – сухо ответила профессор и стремительно вышла из кабинета, не дожидаясь Малфоя. Драко еле догнал её: он и не ожидал от декана Гриффиндора такой прыти.

– В чем дело, профессор? – спросил слизеринец, не сбавляя темпа. Кажется, он уже начал догадываться, куда МакГонагалл вела его.

– Сейчас всё увидите, мистер Малфой, – сурово сказала она, явно не питая добрых чувств к молодому человеку. В её походке чувствовалась какая-то особая резкость, а все движения были будто несколько скованнее, чем обычно.

Они шли к больничному крылу. Что-то здесь не так. Причем здесь он? Или кто-то их видел вчера вместе? Ну, не могли же они узнать о проклятии… В груди Малфоя образовался какой-то ледяной кусочек страха, потихоньку облепляющий его полностью. «А вдруг Грейнджер уже… – подумал он, но тут же оборвал мысль, не давая себе закончить. – Нет-нет. Невозможно. У меня ещё есть время…».

Декан Гриффиндора провела слизеринца в палату, в которой стояла почти мертвая тишина. Почти. С одной из кроватей доносилось тяжелое частое дыхание и периодические стоны:

– Драко!..

Порой Гермиона начинала сбивчиво и несвязно шептать:

– Драко, Драко, Драко, Драко…

Малфой подлетел к кровати, на которой лежала девушка, и принялся лихорадочно её разглядывать. Казалось, он не заметил сидящих рядом Поттера и Уизли и то, каким взглядом наблюдала за ним профессор. Его волновала лишь она. Девушка была очень бледной, на лбу выступили холодные капельки пота, отчего волосы немного слиплись, за закрытыми веками беспокойно бегали глаза, сама Гермиона металась по кровати, сжимая ногтями простынь, и горела. Она была горячей, как печка. Губы у неё пересохли и потрескались, грудь тяжело вздымалась. Было похоже, что она в беспамятстве, только иногда с чуть кровоточащих губ, так сильно контрастировавших с её бледным лицом, срывалось имя Малфоя. Проведя длинными холодными пальцами по её маленькой горячей руке, Драко поднял глаза на профессора:

– Что с ней?

Однако ответа ему и не требовалось: он уже и так знал, что происходит. В его голове начал созревать небольшой план, как спасти Грейнджер. Это его вина. Целиком и полностью его вина.

– Мы не знаем. Решили, что вы сможете нам помочь, учитывая, что Гермиона… зовет вас.

Малфой молча покачал головой, не отрывая взгляда от слезинки, выбежавшей из-под черных ресниц Гермионы. Она снова звала его.

– Вы думаете я знаю, что ей надо? – медленно поднялся Драко, напуская на себя равнодушный вид. – Я и понятия не имею, что с ней делать. Мы старые враги, помните?

Поттер и Уизли молчали, проникнутые серьёзностью ситуации, что на Уизли совсем было не похоже. Очевидно, ему и вправду очень дорога Гермиона, а Драко ещё и не верил сплетням Панси, будто рыжий любит Грейнджер. Профессор ничего не ответила, с грустью и подозрением наблюдая за Малфоем: она видела, с какой нежностью он касался девушки, как искренне был напуган её внешним видом, сколько боли промелькнуло в его серых глазах. В голове женщины не складывалось, как этот ледяной и самовлюбленный слизеринец может так ласково и нежно обращаться с девушкой, которую, казалось, всегда презирал и ненавидел. На секунду ей показалось, что Малфой влюблен в Гермиону, но она тут же отмела эту мысль, как самую абсурдную, какая ей только могла прийти в голову, потому что Драко всем своим видом показывал полное равнодушие к ситуации. Профессор решила, что вся его нежность и забота лишь померещились ей: ну не может человек с таким ледяным взглядом любить кого-то.

– Пожалуй, мне здесь делать нечего, – громко произнес Малфой, разворачиваясь на каблуках и быстрым шагом покидая больничное крыло. Он надеялся, что никто не остановит его, позволяя ему уйти, – иначе он не выдержит такого напряжения и чем-нибудь выдаст себя. По его мнению, МакГонагалл и так слишком подозрительно на него смотрела, желая проникнуть взглядом в душу.

Покинув палату больной, Драко тут же облегченно выдохнул, внешне расслабляясь, и кинулся бежать по пустым лестничным пролетам на восьмой этаж этой тюремноподобной магической школы.

***

– Редукто! – иступленно крикнул Малфой, разбивая заклинанием каминную кладку. Его волосы взмокли от пота и прилипли ко лбу, порванная рубашка висела лохмотьями, мантия и брюки стали серыми от поднявшейся в помещении пыли, а по грязной щеке стекала слеза.

– Твою мать! – выругался Драко, когда ему в грудь прилетел белый осколок камня, рассекший бледную кожу. В этом месте рубашка мигом пропиталась кровью, однако боли он не почувствовал: изнутри жгло сильнее.

Малфой находился в Выручай-комнате, куда направился прямиком из больничного крыла. Комната приняла привычный вид, который можно было описать всего одним словом: мраморный. Все, что находилось в комнате, было сделано из этого холодного камня, такого близкого душе слизеринца.

– Бомбардо! Диффиндо! Инсендио! Редукто! Экспеллиармус! – отчаянно сыпал Драко заклинаниями направо и налево. Его исцарапали осколки, отлетающие от тех мест, куда прилетали цветные лучи, однако Малфой не замечал этого, продолжая кричать, выпуская пар. Когда очередной кусок камня сбил юношу с ног, Драко не поднялся, а истошно закричал, лежа в разгромленной комнате и яростно сжимая кулаки. Вскоре голос ему изменил, а палочка медленно выкатилась из ослабевших пальцев слизеринца.

На некоторое время комнату поглотила абсолютная тишина, нарушаемая только редкими хриплыми выдохами Малфоя. Юношу поглотили страшные воспоминания, парализовавшие его.

– Почему?! За что?.. – прошептал Драко, не трудясь вытереть горячие слезы, побежавшие по его щекам. – Сначала Кристин, теперь Грейнджер!..

Перед его внутренним взором появилось бездушное тело девочки, которую он когда-то смел называть своей подругой. Она была его единственным близким другом за всю жизнь. И она по-настоящему любила его: уж это-то он знал точно. Темноту разрезал леденящий душу вой, неконтролируемый, отчаянный, беспощадный. Да, дементоры умерли бы от счастья, окажись в данную минуту в этой комнате.

Драко отчаянно извивался, будучи не в силах избавиться от тяжких воспоминаний. Его ломало, корежило словно тонкий металл, разрывало на кусочки.

– Гребаное проклятье! – нечеловеческим голосом закричал Малфой, после чего тут же перешел на еле слышный, практически бессвязный шепот, схватившись за пыльные волосы. – Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя, Волан-де-Морт, за то, что ты со мной сделал. Я ненавижу тебя, Люциус Малфой, за то, что ты позволил ему сделать со мной… Я ненавижу тебя, Нарцисса, за то, что мне пришлось отказаться от тебя. Я ненавижу тебя, Кристин, за то, что ты позволила проклятью обрушиться на тебя. Я ненавижу тебя, Грейнджер… Ты не должна расплачиваться за ошибки моего отца… Нет… Ты будешь жить!

Медленно поднявшись с пола, Драко, пошатываясь, подошел к стене и со всей силы ударил её, разбивая костяшки в кровь. Затем ещё и ещё. Руки горели огнем, но Малфой не обращал на это внимания: мадам Помфри вылечит в любом случае (после стало известно, что он сломал себе два пальца на правой руке и заработал трещину на левой). Ему вспомнилось, как Нарцисса тихим шёпотом в пустом саду рассказывала ему о проклятии. Ее голос дрожал, по щекам текли слёзы, руки тряслись, а в глазах была пустота.

– Драко, милый, – шептала она тогда, стараясь держать себя в руках. – Прости меня, прости, что не сказала тебе… Это я виновата в её смерти.

– Что ты такое говоришь, мам? – не особо вникая в смысл её слов, сломленный горем, спросил Малфой.

Нарцисса судорожно выдохнула, стараясь взять себя в руки. Яростно сцепив пальцы, она набрала полную грудь воздуха и резко выдохнула:

– Ты проклят, Драко. Практически с рождения. Прости, милый, прости, что не сказала.

Не в силах поверить в услышанное, юноша взял руки матери в свои и легонько сжал их, ободряя:

– Расскажи мне, мама.

Нарцисса, еле справляясь с изменившим ей голосом, невнятно начала:

– Спустя пару месяцев после того, как ты родился, Драко, твой отец… – Нарцисса всхлипнула, заходясь в беззвучных рыданиях. Малфой никогда не видел мать такой. Ее следующие слова ошеломили мальчика. – Я не знаю, я не знаю, почему до сих пор жива…

– Мама, по порядку. Что мой отец? Что он сделал?!

– Он провинился перед Тёмным Лордом… И…

– В наказание он проклял меня, – не по-детски спокойно заключил одиннадцатилетний Малфой.

Нарцисса кивнула, еле сдерживая рвущийся из души крик отчаяния.

– Что это? – холодно спросил мальчик, отводя руки от лица матери, за которыми она попыталась спрятаться. – В чем суть проклятья?

Миссис Малфой подняла к нему полные боли глаза и с трудом проговорила, периодически прерываясь на всхлипы:

– Он сказал, что тебя… тебя нельзя любить. Любой, кто полюбит тебя, умрет. Рано или поздно, но умрет… Драко, я не знаю, почему я ещё жива… Заклятье не обойти. Ты сможешь спасти человека, полюбившего тебя тем, что полностью откажешься от него, бросишь, уйдешь навсегда… Твоя жизнь сломана, милый… Ты можешь любить, но тебе никогда не быть любимым… Мы сначала не поверили, но в этот же день умерла бабушка… Она души в тебе не чаяла. Прости, милый, прости…

Драко молча слушал, не желая прерывать мать, наконец, вышедшую на откровение. Теперь его мучил лишь один вопрос:

– Кристин умерла из-за меня?

Глаза женщины в ужасе расширились, она зажала себе рот рукой, будучи не в силах обрушить на одиннадцатилетнего мальчика такую ношу:

– Она… Она болела, Драко. Неизлечимо.

Однако маленькому мальчику хватило проницательности понять, что мать лжёт ему, и на самом деле он – причина смерти лучшей и единственной подруги.

Драко трясло. Он уперся лбом в ледяную стену, желая хоть чуточку снять напряжение, однако это ничуть не помогло расслабиться. Перед глазами мелькали детские воспоминания о том, как они с Кристин играли. После её смерти мальчику пришлось закрыться от внешнего мира. Он ещё не мог оттолкнуть от себя родителей, чтобы спасти, но не позволил себе завести друзей. Крэбб и Гойл – простые шестёрки, которые не испытывали к Малфою никаких тёплых чувств, впрочем, как и он к ним. Лишь на третьем курсе ему удалось оттолкнуть мать (не без помощи отца), когда ей вдруг стало плохо. Симптомы были те же, что и у Кристин перед смертью, как и у Гермионы сейчас. Он знал, что у него в запасе ещё есть несколько часов, чтобы спасти девушку, и он собирался воспользоваться этой возможностью. Однако ему придется отказаться от той, кого он так сильно любит. Он выбрал её ещё и потому, что знал – ей проклятие не грозит. Ну как, КАК эта чёртова Грейнджер могла полюбить его?! Даже отец не смог полюбить своего сына за семнадцать лет, а эта девушка…

С одной стороны Драко был искренне рад, что никогда его отцу не было плохо, никогда его друзья, разумеется не знающие о проклятии, не были подвержены его воздействию, но… с другой стороны он понимал, что на самом деле он никому из них не нужен по-настоящему…

Мерлин, Грейнджер!!! Он думал, что всё прошло, что в прошлый раз ему удалось отпустить её, избежать опасности, но Грейнджер вспомнила… Она неосознанно вспомнила, не понимая, что происходит. Ее подсознание потянулось к нему, чувствуя что-то тёплое в душе…

Это было в прошлом году: всё начиналось примерно как сейчас. Гермиона вдруг перестала его ненавидеть. Они встречались две недели, после чего, когда Драко почувствовал опасность, оттолкнул от себя девушку и искусственно затер ей память, наложив на воспоминания о нем блок. Он думал, что сработает, поможет. Но Грейнджер преодолела это нехитрое заклинание, влюбившись. КАК ТАК?! Если бы ему запретили любить, жизнь была бы много проще: он бы сдержался, он бы держал ответ перед самим собой, удалялся бы, презирал… Но как он мог ответить за другого человека? Это ужасно – жить в постоянном страхе, что кто-то может полюбить тебя. Именно поэтому Драко прятался за маской надменности, пренебрежения, равнодушия. Он создал себе этот образ эгоистичного надменного мальчишки, которого никто не любил. Он сам закрылся в доспехи ледяного принца.

Из горла Малфоя вырвался сдавленный крик. Он должен отпустить, он должен уйти, обрекая себя на одиночество. Единственный человек, который смог его полюбить за много лет, должен быть им отвергнут, вычеркнут из жизни, брошен, растоптан… Он должен это сделать: он должен спасти Гермиону Грейнджер.

***

– Ты будешь жить, милая, – тихо шепнул Драко, нежно проведя пальцем по бледному лицу девушки. – Ты не вспомнишь ничего из того, что было между нами, ты не увидишь от меня никогда ласкового взгляда, не услышишь доброго слова…

Малфой аккуратно вытер слезу, скатившуюся по щеке Гермионы: она будто слышала его, но не могла пошевелиться, прийти в себя, только её сухие губы прошептали сдавленно:

– Драко…

– Да, девочка моя, это я. Это в последний раз я, Гермиона. Ты будешь ненавидеть меня, но я буду рядом. Прости меня…

Легко коснувшись горячих губ своими, Малфой отошел на шаг и с грустью подумав, что это навсегда, твердо поднял палочку из боярышника:

– Обливиэйт!