Текст книги "Будь ты проклят, Зак Роджерс! (СИ)"

Автор книги: Anna Milton

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

И он открыл рот.

Покончив с вкусными равиолями раз и навсегда, я залпом осушила бокал с вином. Зак внимательно смотрел на меня, точнее на мои губы, и я смутилась.

– Что? – спросила я.

Ничего не ответив, он поднял руку, прикоснулся к моим губам и медленно провел по ним большим пальцем.

– Все. Теперь все идеально, – пробормотал он и поднял на меня глаза. – Потанцуем?

Я подавилась слюной и закашляла.

– Что?

– Потанцуем? – спокойно переспросил Зак.

Оу. Ух-ты.

– Эмм, ладно. Да. Хорошо. Давай потанцуем.

Я поднялась с его колен, и мы прошли в середину гостиной. Затем Зак пару раз хлопнул в ладони, и заиграла приглушенная медленная мелодия. Я стала оглядываться по сторонам в поисках стереосистемы, а Роджерс наблюдал за мной с загадочной улыбкой. Как он это сделал? Одна его рука легла на мою талию, а вторая продолжала сжимать мою ладонь. Я тоже обняла его за шею, и мы начали покачиваться в такт музыке.

Мне до сих пор с трудом верилось, что это действительно происходит.

– Я не понимала тебя, – вдруг сказала я.

– Ммм? – он, наверно, не услышал.

Я подняла голову, чтобы встретиться с его глазами.

– Я долго не могла понять, кто ты такой, – произнесла я громче. – Да, ты был несносен и отвратителен, но некоторые моменты заставляли меня сомневаться в этом. И когда я думала, что, возможно, ты не так уж плох, ты делал все для того, чтобы разубедить меня в этом и остановиться на том, что в тебе нет добра.

Роджерс послал мне тоскливую улыбку и слабо пожал плечами.

– У меня непростой характер.

Я кивнула, тоже улыбнувшись.

– Да. Я это уже поняла.

Зак крепче прижал меня к себе.

– Но я благодарна тебе за то, что ты открылся мне, – я пыталась унять в голосе дрожь волнения, но это с трудом получалось. – Мы сделали огромный шаг на пути к примирению.

Неожиданно Зак остановился и переместил свои руки на мое лицо.

– Мне недостаточно просто примирения, – проговорил он, пытаясь заглянуть мне в душу. – Мне нужна ты. Целиком. Я хочу, чтобы ты была со мной. Я хочу, чтобы ты была моей, и только моей. Я могу любить, – сказал он и сократил расстояние между нашими лицами на несколько сантиметров. – И я хочу подарить тебе эту любовь. Мне страшно ошибиться, но я готов рискнуть, потому что чувства, которые ты пробуждаешь во мне, творят какие-то необъяснимые вещи с моим сердцем, а я сомневался, что оно у меня есть

– Оно есть, – прошептала я.

– Да, – кивнул Зак. – Ты помогла мне вспомнить об этом.

Его губы прильнули к моим, и я отдалась бушующему урагану эмоций, рвущему мое сердце на части. Встав на носочки, я крепче обвила шею Роджерса и углубила поцелуй. Я чувствовала, как его руки скользят вдоль моего тела, и все вокруг задрожало… или это я?

– Я хочу снять с тебя это платье, – Зак оторвался от моих губ, чтобы сказать это.

Я провела ладонями по его сильным плечам и закусила нижнюю губу.

– От этого костюма тоже следует избавиться, – пробормотала я, вспоминая, как выглядит его тело без одежды.

О. Мой. Иисус. Я сейчас взорвусь.

Зак дерзко улыбнулся мне.

– Давай поможем друг другу.

Он снова поцеловал меня. Сначала нежно, но поцелуй стремительно перерос в страстный. Зак подхватил меня, и мне хотелось обнять его талию ногами, но платье не позволяло сделать это. Я стала болтать ногами в воздухе, снимая туфли, а затем все же как-то умудрилась повиснуть на Заке, как обезьянка.

Мы куда-то пошли. Сделав несколько шагов, Зак остановился и прижал меня к стене. Мы жадно поглощали друг друга, не в состоянии насытиться. Поцелуев было мало, и мое тело сгорало от нетерпения принять Зака.

Его пальцы впились в мои бедра, и я услышала слабый треск ткани. Он порвал колготки. Вау!

Когда мы поднимались по лестнице, то чуть не упали.

Я не видела, где мы оказались в итоге, так как мои глаза были закрыты. Я полностью сконцентрировалась на поцелуе с Заком, который даровал ощущение невероятной и бесконечной эйфории.

– Наоми, ты должна слезть с меня, иначе я не смогу снять с тебя это чудесное платье, – игривым голосом проговорил он, покрывая короткими поцелуями мое лицо.

Я послушно слезла с него, и прежде чем он успел что-либо сделать, сорвала с него пиджак. Роджерс в легком, но приятном шоке уставился на меня, а затем широко улыбнулся.

– Теперь я, – промурлыкал он и потянулся к молнии на моем платье.

Через несколько секунд его уже не было мне.

Я стянула с себя порванные капроновые колготки и прижалась к Заку всем телом. Я вслепую нащупала пуговицы на его рубашки, пока сильные руки Роджерса блуждали по моему дрожащему телу. Избавившись, наконец, от вещи, под которым скрывался его идеальный пресс, я потянула его к себе, желая стать еще ближе.

– Погоди, – сказал Зак и мягко отстранил меня от себя.

– Что? – нахмурилась я.

– Я должен кое-что сказать тебе.

О боже. Что?

– Из всех девушек, с которыми я спал, в моей спальне была только ты, – сообщил он серьезным голосом.

– Правда? – удивилась я.

– Правда, – кивнул Зак и нежно погладил меня по щеке. – Не хотел марать свою постель бесполезными и временными связями.

Его слова вызвали у меня улыбку.

– Это потрясающая новость, – прошептала я.

Когда наши губы встретились вновь, во мне взорвался миллион эмоций. Зак был восхитителен на вкус и притягателен на ощупь. Я прижалась к нему настолько сильно, насколько это вообще было возможно. Он с легкостью оторвал меня от пола и перенес на кровать. Но мы не легли. Наши поцелуи стали еще глубже, когда я потянулась к ремню его брюк. Я возилась с ним почти минуту, и Зак пришел мне на помощь, избавившись от ремня за считанные секунды. Я наблюдала, как он снимает с себя брюки и остается в одних черных боксерах, идеально контрастирующих с его смуглой гладкой кожей.

Наши руки были повсюду.

Наши тела пылали, и я реально больше не могла терпеть. Но Зак не торопился, словно специально растягивая мои сладостные мучения. Его губы путешествовали по моей шее и ключице, а пальцы касались живота. Я просила его поторопиться. Он не слушал и с дразнящей улыбкой опускал свои губы все ниже, а руки выше.

– Ты так красива, – шептал Зак, проводя языком по моему пупку.

Я выгнула спину и обхватила его шею руками, притягивая его лицо к своему, его губы к своим губам. Мои пальцы впились в спину Зака. Его твердые мышцы пребывали в состоянии острого напряжения. Он лежал на мне, но я почти не чувствовала его веса.

Я помогла Заку избавиться от лифчика.

Затем в стороны полетело наше оставшееся нижнее белье…

И я получила его. Всего.

Я яростно атаковала его рот своим языком и уплывала в океан бурных ощущений.

***

Закончив, мы лежали, обнявшись, в тишине. Зак выводил узоры на моей обнаженной спине, а я смотрела на луну, бросающую в комнату тусклый свет.

– О чем ты думаешь? – шепотом спросил Роджерс.

– Ты совсем не… пустышка, каким я тебя считала, – пробормотала я.

Он тихо усмехнулся.

– Это лучшее из того, что я слышал от тебя в свой адрес, – сказал он и шумно втянул в себя воздух. – Поэтому, если не будешь возражать, я сочту это за комплимент.

Я стиснула зубы, сдерживая улыбку.

– Не возражаю.

Рука Зака легла на мой подбородок, заставляя меня посмотреть на него.

– Я хочу, чтобы ты знала, – тихо сказала он. – Я собираюсь надолго задержать тебя в своей жизни. Я собираюсь начать все сначала. С тобой. Я хочу, чтобы у нас все получилось. Правда.

Ненависть и любовь шагают в ногу.

Я даже не заметила, когда переступила грань одного чувства и окунулась в другое.

Но мне было хорошо. Здесь и сейчас. С этим человеком.

Я не хотела, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.

– Ты был прав, говоря, что я не смогу держаться от тебя на расстоянии, – сказала я, кончиками пальцев прикасаясь к его щеке.

Зак накрыл мою руку своей и блаженно закрыл глаза.

– И я был не прав, – промолвил он. – Ведь тоже не сумел оставить тебя в покое. Но теперь нет смысла претворяться. Мы можем быть честны друг перед другом, и перед самими собой.

Я улыбнулась ему.

– Это точно.

Наклонившись, Зак поцеловал меня.

В нашей игре нет победителей. Есть только проигравшие.

Я и Зак Роджерс потерпели поражение.

Но, расставшись с частичкой себя, мы обрели что-то новое.

Мы обрели друг друга.

Глава двадцать седьмая

Если бы кто-нибудь сказал мне год назад, что я буду счастлива, просыпаясь с Заком Роджерсом в одной постели, – у меня случилось бы приступ истерического смеха. Звучит это как минимум нереально, но это происходит в моей жизни. И я счастлива.

Прошло несколько дней, и это были самые замечательные часы, минуты, секунды в моей жизни. Правда. Ни с кем и никогда я не чувствовала себя так легко и свободно. Зак дополнял меня. Он делился со мной светом своей души, который очень долгое время находился в заточении мрака предательства.

Зак Роджерс был замечателен во всем.

Я просыпалась, видя его, я засыпала, глядя ему в глаза. Пару дней мы вообще не выходили из спальни… Этих нескольких дней было достаточно, чтобы я окончательно утонула в своих чувствах к этому парню.

Я влюбилась в него.

– Куда ты меня тащишь? – смеясь, спросила я.

Зак, крепко сжимая мою ладонь, шел к подвалу.

– Хочу кое-что попробовать, – уклончиво отозвался он.

Мы спустились по крутой лестнице и оказались в игровой комнате. Зак включил свет и развернулся ко мне лицом. Переместив свои руки на мою талию, он хищно улыбнулся и без лишних слов поцеловал меня. Вау. Надо сказать, поцеловал так, что у меня дух захватило.

Прижимая меня к себе, Зак куда-то пошел. Я следовала за ним, плененная глубоким поцелуем, и не замечала ничего вокруг.

– Мы еще не занимались здесь сексом, – на секунду оторвавшись от моих губ, прошептал Зак, гладя меня по бокам.

Я встала на носочки, чтобы мне удобнее было смотреть ему в глаза.

– Что? – в моей груди зародился смех.

Роджерс ухмыльнулся и поднял меня на руки. Я обвила его талию ногами и повисла на нем. Крепко держа меня, Зак развернулся к барной стойке. Он посадил меня на нее и плотнее прижался ко мне. Его губы начали неторопливо двигаться по моей шее, спускаясь все ниже и ниже. Прикусив нижнюю губу, я запрокинула голову и судорожно выдохнула. Пальцы Зака добрались до лямок моего топика и неторопливо опустили их. Пухлые губы Роджерса стали покрывать короткими мягкими поцелуями сначала левое плечо, затем правое. В какой-то момент я не выдержала, так как напряжение внутри меня было дьявольски сильным, и впилась в его губы. Я потянула его на себя, а затем оседлала. Мы завалились на стойку, я продолжала сидеть на нем. Смеясь, Зак принялся стягивать с меня топик, но…

– Погоди, – сказала я, отстраняясь от Зака.

Телефон вибрировал в заднем кармане моих шорт, и я вытащила его.

Мама.

Мгновение, и мое сердце словно подорвалось: стало тарабанить громко и быстро.

Я слезла с Зака, который недоуменно смотрел на меня.

– Кто это? – глухо спросил он.

– Это мама, – пробормотала я, тупо пялясь на экран.

Я боялась ответить, сама не зная, почему.

– Возьмешь трубку? – негромко усмехнулся Зак.

Прикусив нижнюю губу, я кивнула.

– Да…

Сделав глубокий резкий вдох, я поднесла телефон к уху.

– Привет, мам, – будничным и бодрым голосом сказала я.

– Привет, детка, – прозвучал не очень счастливый голос мамы.

– Как дела? Что-то случилось?

Она не звонила мне несколько дней. Если бы я не была так увлечена Заком Роджерсом, то забила бы тревогу.

– Я… – что-то заставило маму прерваться.

Я подумала, что это что-то со связью.

– Мам? Ты меня слышишь?

– Да-а, – растерянно отозвалась она. – Слышу. Мы возвращаемся. Завтра вечером.

– Ооо.

Я не знала, что ответить. Месяц назад я бы обрадовалась этой новости, ведь находиться в одном доме с Заком Роджерсом для меня было настоящей пыткой. А сейчас я ощутила в груди тяжелую грусть, ведь теперь между мной и Заком все по-другому. И возвращение мамы и Джеймса будет означать, что наш маленький рай с Роджерсом младшим подойдет к концу – неизвестно, как родители отреагируют, когда узнают, что мы… вместе.

Я жутко боялась этого. И мы с Заком разговаривали об этом. Я согласилась с тем, что скрывать наши отношения будет глупо. Рано или поздно это все равно бы выяснилось. Мы будем смелыми и признаемся во всем.

– Это потрясающая новость, мам, – я заставила себя улыбнуться.

– Да, наверно… – пробормотала она.

Ее голос не нравился мне.

– Что-то случилось, – я не спрашивала, а утверждала. Осторожно подняв глаза на Зака, который внимательно смотрел на меня, я отвернулась и сделала несколько шагов вперед. – Ты говоришь так странно...

– Милая, – оборвала меня мама.

– Да?

Я ждала объяснений, хоть каких-нибудь, потому что поведение моей матери за последние дни вызывало неприятное предчувствие.

– Мы поговорим обо всем, когда я приеду, – в итоге услышала я.

Я громко выдохнула и нахмурилась.

– Ты поругалась с Джеймсом? – я снизила свой голос почти до шепота, боясь, что Зак может услышать.

– Нет, – тут же сказала она. – Все хорошо. Наоми, правда.

Если она сказала, что мы поговорим после ее возвращения, значит, ничего не хорошо.

Я прикусила нижнюю губу, сдерживая свое любопытство.

– Ладно.

– Я люблю тебя, – прошептала мама.

Мое сердце сжалось в груди от тревоги.

– И я тебя.

– До завтра.

– Пока… – когда я сказала это, мама уже отключилась.

Медленно отстранив телефон от уха, я смотрела в пол и тонула в мыслях о странном голосе мамы.

Сильные руки обвились вокруг моей талии, и я услышала глубокий проникновенный голос у своего виска:

– Когда?

Похоже, Зак понял, что родители возвращаются.

– Завтра вечером.

Он ничего не ответил, лишь крепче обнял меня и уткнулся носом в шею. Я накрыла его руки своими и попыталась расслабиться, но голове не давали покоя мысли о том, что с моей мамой что-то происходит.

– Надо сделать уборку в доме и заняться ужином, – пробормотала я.

– Угу, – промычал Зак, целуя меня в плечо. – Но только после того, как мы сделаем свое дело на чертовом бильярдном столе… А потом на барной стойке. И еще где-нибудь.

Я хрипло рассмеялась и развернулась к нему лицом.

– Только по-быстрому. У нас много дел.

Зак надел на лицо широкую самодовольную улыбку и сказал:

– Ты же знаешь, я не могу по-быстрому.

***

– Как я выгляжу? – спросила я, в пятисотый раз глядя на себя в зеркало.

– Ты выглядишь потрясающе, – усмехнулся Зак, отвечая мне в пятисотый раз.

Я вновь принялась разглаживать юбку белого платья, но Зак остановил меня, притянув к себе и поцеловав в лоб.

– Перестань. Ты выглядишь глупо. Все будет хорошо.

– Глупо? – переспросила я, устремив на него хмурый взгляд.

Он ласково погладил меня по щеке и чмокнул в нос.

– Твоя нервозность выглядит глупо.

Я вздохнула и прошлась влажными ладонями по ткани.

– Я не могу не переживать. Мама и Джеймс приедут буквально через несколько минут!

– Эй, – Зак взял мое лицо в свои ладони и притянул к своему лицу. – Все будет хорошо, – повторил он.

Мне чертовски хотелось верить ему, но позволить спокойствию завладеть своей душой не давало нехорошее предчувствие.

Я кивнула, решив больше не показывать Заку свое волнение, чтобы не волновать и его.

– Сколько времени? – спросила я, отстраняясь.

– Без двадцати семь, – ответил он, опуская руки.

Вот-вот родители переступят порог дома, и только Господу известно, что будет дальше… Я надеялась, что все закончится хорошо.

Мы с Заком покинули мою комнату и спустились вниз. Я сбегала на кухню, проверила, все ли блюда и столовые приборы на месте. Затем вернулась к Заку, который с весельем наблюдал за мной. Он выглядел расслабленным и уверенным. Ему что, нисколечко не страшно?

Зак подбадривающе погладил меня по плечу, и в этот момент раздался звонок в дверь.

Я приросла к полу, и Роджерс младший боролся с улыбкой. Мне хотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым, но я была парализована страхом из-за предстоящей встречи с родителями.

Боже, дай мне сил.

– Расслабься, – сказал мне Зак и подмигнул.

Он, поправив белоснежную рубашку, открыл дверь, и я увидела их.

– Наоми! – воскликнула мама и бросилась обнимать меня.

Я несколько оторопела от столь внезапного порыва эмоций и запоздало обняла ее в ответ. Мама уткнулась лицом в мое плечо и часто задышала.

– Привет, – сказала я.

– Я так по тебе скучала, – она отстранилась, чтобы посмотреть на меня. В ее глазах блестели слезы. – Милая моя, – ее дрожащие руки накрыли мои щеки, и она вновь притянула меня к себе.

Не в состоянии что-либо сказать, я уставилась на Зака, который, не отрываясь, смотрел на мистера Роджерса, застывшего у порога.

– Привет, пап, – голос Зака сделался робким, когда он подошел к отцу.

Джеймс печально улыбнулся сыну и кивнул. Затем они заключили друг друга в краткие объятия.

Мама не выпускала меня.

– Мам, ты меня сейчас задушишь, – начала хрипеть я, так как она сжимала свои руки вокруг моих плеч очень сильно.

Мама встрепенулась и тут же отстранилась.

– Ох, прости, родная, – пролепетала она, смахивая слезы.

– Почему ты плачешь? – спросила я, метая тревожные взгляды с ее лица на лицо Зака, но он не обращал на нас никакого внимания. Его глаза были прикованы к Джеймсу.

– Я… просто счастлива видеть тебя, – прошептала она. Ее голос дрожал, то ли от радости, то ли отчего-то еще.

Мне это дико не нравилось.

– Я тоже, – произнесла я задумчиво-монотонным тоном в ответ.

Я сделала шаг в сторону, желая быть ближе к Заку. Я хотела взять его за руку и спросить, одной ли мне кажется, что моя мама и его папа странно себя ведут? Они выглядели несчастными. Да-да. Во-первых, они стояли далеко друг от друга. Они не смотрели друг на друга. Они не улыбались. Не обнимались. Я прекрасно помнила, какими были их взаимоотношения, когда они уезжали. Их нынешнее поведение наталкивало меня только на одну мысль. Они поругались. И, наверно, серьезно.

– Здравствуйте, Джеймс, – спустя минуту гробового молчания произнесла я, вспомнив, что не поприветствовала его.

Мужчина вздрогнул, словно пробудившись, и устремил на меня свои светлые и наполненные необъяснимым отчаянием глаза, в которых простирались целые океаны боли.

Да что, черт подери, происходит?!

– Привет, Наоми, – раздался его поникший голос, прогнавший взбудораживающий мороз по коже.

Послав мне робкую улыбку, мужчина еще раз взглянул на Зака и, взяв свой чемодан, переступил через порог, оказавшись в гостиной.

Я не могла не заметить, как мама отошла в сторону. Нет. Точнее, она отпрыгнула, словно обожглась. А затем они с мистером Роджерсом обменялись мрачными взглядами. В глазах мамы я увидела бесконечную вину, а в глазах Джеймса сожаление и горькую печаль.

Я не одна видела это. Зак напрягся рядом со мной, и мне еще сильнее захотелось прижаться к нему, чтобы почувствовать себя в безопасности, потому что, я была уверена, – между родителями что-то произошло. Что-то серьезное. И это было нехорошо.

– Наоми, – когда мама произнесла мое имя, мне показалось, будто почва ушла из-под моих ног.

Я громко сглотнула.

– Да?

Мама тяжело вобрала в себя воздух и сделала лицо непроницаемым.

– Нам надо поговорить.

О, нет.

Нет. Нет. Нет.

Только не эта фраза.

Теперь мне стало по-настоящему страшно.

– О чем? – решила уточнить я.

Мама метнула краткий взгляд на Джеймса и поджала губы, словно намекая, что не может говорить при них.

Я точно ничего не понимаю…

– И нам с тобой, Зак, – неожиданно заявил мистер Роджерс.

Я заметила, как Зак вздрогнул. Я услышала его судорожный вздох. Я не удержалась и посмотрела на него. Его голубые глаза были сужены. Они сверлили мистера Роджерса, словно пытались проникнуть в его мысли и узнать, что случилось между ним и моей мамой. Зак тоже заметил неладное… невозможно не заметить.

В гостиной воцарилась мертвая тишина, не предвещающая ничего приятного. Но стоять, молчать и бездействовать бесполезно. Так мы только оттягиваем неизбежное (но что было этим неизбежным?).

– Хорошо, – на шумном выдохе сказала я, разрушая тишину.

– Нет, – вдруг сказал Зак. – Поговорим здесь и сейчас. И никто никуда не уйдет.

По спине пробежался холодок, так как его голос звучал твердо и холодно.

Мистер Роджерс подошел к сыну и положил руку ему на плечо.

– Пожалуйста, – умоляющим тоном произнес он, глядя в голубые глаза Зака. – Мы должны поговорить наедине. И они… тоже.

Зак нахмурился и скрестил руки на груди.

– Что вы скрываете? – упрямо спросил он.

Мистер Роджерс убрал ладонь с его плеча и опустил голову.

– Пойдем, и я тебе все объясню.

– Можно сделать это здесь, – настаивал Зак.

– Я не могу слушать это вновь! – неожиданно воскликнул Джеймс, подняв голову. Я увидела, как мама вздрогнула. Ее смертельно виноватые глаза расширились, а потом она закрыла их.

Решительная маска на лице Зака сменилась растерянностью, и он негромко выдохнул.

– Я ничего не понимаю, – прошелестел он, глядя на отца и мою маму.

– И я, – вмешалась я.

– Пожалуйста, просто давайте разойдемся и поговорим отдельно, – хрипло попросила мама, разворачиваясь к кухне.

Я машинально поплелась за ней, но смотрела на потерянного Зака. Когда наши глаза встретились, мое сердце едва не взорвалось в груди от дикой тревоги.

Что-то произойдет.

И почему дурацкое чувство поселилось внутри, что это конец?

Нет. Я накручиваю себя.

Все будет хорошо.

Все должно быть хорошо.

Я оборачивалась до тех пор, пока мы не зашли на кухню. Мама вдруг остановилась, когда ее усталый взгляд коснулся накрытого стола. Она приоткрыла рот, словно собиралась что-то сказать, но так и не произнесла ничего. Издав тяжелый вздох, мама прошла к кухонной стойке и села на высокий стул. Я бесшумно прошла за ней и остановилась за ее спиной.

– Вы поругались с Джеймсом? – я не стала тянуть и сразу перешла к делу.

Мама не ответила, и я дернулась с места. Обойдя стойку, я остановилась напротив мамы и пыталась заглянуть в ее бегающие глаза.

– Мы возвращаемся в Индианаполис, Наоми, – произнесла она безжизненным голосом и, наконец, решила посмотреть на меня.

Когда она сказала это, я пошатнулась назад, будто меня ударили.

Мое сердце пропустило удар.

– Что? – одними губами спросила я.

– Мы возвращаемся в Индианаполис, – повторила она, но я услышала ее и в первый раз.

Мои конечности онемели от удивления, расползающегося по телу. Я молила Господа о том, чтобы ее слова оказались всего лишь моей слуховой галлюцинацией, я ждала, что время обернется вспять, и мама скажет что-нибудь другое.

– Почему? – медленно спросила я.

Мама низко опустила голову и тихо всхлипнула.

– Я и Джеймс расстались.

Вселенная, остановись. Пожалуйста. Прекрати убивать меня.

Мои самые худшие предположения подтвердились. Но я не ожидала, что все настолько серьезно.

– Почему? – вновь спросила я.

Этого не может быть. Это не навсегда. Я видела, как мама и мистер Роджерс смотрели дргу на друга. У них были настоящие чувства. Они любили. Они не могли надышаться друг другом. Я никогда бы не подумала, что эти люди могут поругаться.

Месяц назад эта новость обрадовала бы меня, а сейчас я чувствовала в своей душе бескрайнюю пустоту, которая, к моему удивлению, становилась больше… хотя больше было некуда. Она почти полностью поглотила меня, но я не теряла веру в то, что все наладится.

– Это же… это ведь не конец, да? – надрывающимся голосом вопросила я, сделав к стойке один шаг. – Вы помиритесь, мам. Все наладится. Не стоит так сразу все обрубать! Вы…

– Ничего не наладится, Наоми, – резко оборвала меня мама. – Все кончено. На Гавайях я встретила твоего отца.

Шесть слов.

Всего лишь шесть слов достаточно для того, чтобы лишиться уверенности в адекватности этого мира.

– Я не ожидала, что между нами вспыхнут былые чувства, – тихо заговорила мама. – Я просто увидела его там, и… не знаю, – она шумно выдохнула и провела ладонью по лицу, будто пыталась стереть усталость. – Я не хотела, чтобы все так получилось. Поверь, Наоми. Я не хотела…

Она и дальше что-то говорила, но я не слышала ее. Я не хотела ее слышать. Больше никогда. Меня с головой поглотила вязкая тьма. Она впиталась в мою кожу, стала носиться по венам, заставила мое сердце биться с утроенной скоростью. Мысли с астрономической скоростью проносились в голове, и я отчаянно пыталась зацепиться хотя бы за одну из них, чтобы понять объяснение матери, потому что, черт подери, я не видела в ее словах и действиях никакого смысла.

– Наоми, – мягко произнесла мама и покинула свое место. Она неторопливо обошла стойку и подошла ко мне. Каждый ее шаг сквозил нерешительностью. Она боялась, что я могу оттолкнуть ее. И я бы сделала это с огромным удовольствием, но была лишена возможности пошевелиться, обуреваемая мрачными эмоциями. – Детка, – она осторожно потянула ко мне свои руки и на секунду замерла, глядя мне в глаза. Я не шелохнулась, и это она приняла, как согласие на то, что можно взять меня за руки. Я ничего не почувствовала, когда она сделала это. – Мне очень жаль. Правда. Мне невообразимо стыдно перед Джеймсом. Но я… я не смогу тебе этого объяснить, да и ты не поймешь меня, – на ее губах застыла крошечная виноватая улыбка. – Но я люблю его. Я поняла это, когда увидела, – она говорила про моего отца… Про моего чертового отца. – Я не смогла его забыть, дорогая, – ее глаза заблестели от слез, и мама заплакала. – Я лишь думала, что сумела оставить этого человека в прошлом.

Мама крепче сжала мои руки.

– Он предложил начать все сначала, – ее голос снизился до еле слышного шепота. – И я согласилась. Я не могла не согласиться. Наоми, твой папа искренне сожалеет, что все так произошло. Я поверила ему, – она поджала губы, то ли пытаясь сдержать рыдания, то ли улыбаясь. – Он скучает по тебе. Он хочет вернуть семью.

Я не верила своим ушам.

Это какая-то дурацкая шутка?

Мой отец – самый большой в мире козел. Он придурок и отморозок. Он никогда не был идеальным семьянином. Я помню, как он ушел. Я помню каждую слезинку, которую мама пролила из-за него. Я постоянно вижу картинки из прошлого, закрывая глаза, как она восстанавливалась после его ухода, после его предательства. Такое невозможно простить. И я считала свою мать адекватной женщиной. Я верила, что ее ненависть к отцу самая настоящая и самая сильная.

Но я ошибалась.

Мое сердце не дрогнуло при виде маминых слез. Потому что я не чувствовала к ней жалости.

Наоборот.

Я возненавидела ее.

Мне стало противно смотреть на маму. Мне стало противно видеть, как ее лицо исказилось в гримасе притворного сожаления. И я чертовски возненавидела себя за то, что жалела ее все эти годы.

Она такая же, как мой отец.

– Убери от меня свои руки, – процедила я с презрением и сама выдернула их прежде, чем мама успела отреагировать.

Ее мокрые глаза округлились, когда она посмотрела на меня.

– Милая…

– Не смей так называть меня, – ледяным голосом сказала я, обрушив на нее убийственно мрачный взгляд.

– Что ты такое говоришь? – беспомощно пролепетала она, пытаясь вновь дотронуться до меня.

Я отдернула руку и отступила назад.

– Ты сумасшедшая, – проговорила я. – Ты… Да как ты могла так поступить?! – я больше не могла сдерживать себя и стала кричать. – Со мной?! С Джеймсом! Господи, пожалуйста, скажи, что ты пошутила…

– Это мое решение, – произнесла она ровным голосом, вновь надев на свое лицо маску непоколебимой уверенности.

– Ты сошла с ума! – завопила я. – Какого черта, мам?! Ты не можешь просто взять и вернуться к человеку, который бросил нас! Мам, – мне захотелось подойти к ней и хорошенько встряхнуть, чтобы она поняла, какую ошибку совершает. – Он предал нас. Он ушел к другой женщине.

Она знала, что я права, но моих слов было недостаточно, чтобы вразумить ее.

– Каждый человек заслуживает второй шанс, – тихо пробормотала она.

Невероятно…

Я всегда была уверена, что моя мать – умная, здравомыслящая женщина. Сейчас, глядя на нее, я понимала, что совсем ее не знаю.

– Так нельзя, – я лихорадочно замотала головой. – Нельзя срываться с места и переезжать в другой город, к чужим людям, оправдываясь тем, что ты безумно влюбилась и готова провести со своим новым мужчиной всю оставшуюся жизнь. Нельзя так быстро разлюбить человека, – я имела в виду Джеймса, – если ты вообще его любила, хотя бы чуточку…

Мама не поднимала глаз, осознавая свою вину.

Меня начало колотить, от бессилия, от непонимания, от ненависти и отвращения к самому близкому человеку.

– Я не ради этого столько пережила, чтобы потом все бросить и вернуться к тому, от чего ТЫ убегала, – сказала я, закрывая ладонями лицо.

Я не имела ничего против Индианаполиса. Но не тогда, когда к этому приписан мой блудный папаша, внешность которого я стала забывать. Не тогда, когда я, наконец, поняла, что здесь мое место, рядом с Заком…. Не тогда, когда, черт подери, все наладилось!

Я не могу так резко оборвать эту жизнь и начать новую, которая вовсе не новая, а старая.

– Что ты творишь? – спросила я, не убирая рук от лица. – Одумайся. Ты понимаешь, как легкомысленно себя ведешь? – я послала маме пронзительный взгляд. – Ты разбиваешь сердце не только Джеймсу, но и мне.

Это было так, потому что возвращение в Индианаполис будет означать конец моих наладившихся отношений с Заком Роджерсом. А я этого не хотела. Не хотела, чтобы все становилось таким, каким было раньше.

– Ты просто не имеешь права так поступать, – проговорила я, стиснув зубы.

– Имею. Это моя жизнь, и мне решать, как ее прожить.

– Тогда ты просто идиотка! – закричала я.

Мама вздрогнула и обратила на меня круглые глаза.

Она сама виновата. Во всем. И в том, что теперь она не менее противна мне, чем отец.

Господи, дал же ты мне семейку…

– Не смей так разговаривать со мной, Наоми, – проговорила она слегка дрожащим от злости голосом. – Я твоя мать.

– И сейчас мне очень жаль, что это так, – прошипела я.

– Замолчи сейчас же! – она обрушила на меня недовольный взгляд и нахмурилась.

– Я не буду молчать. И я не вернусь в Индианаполис. Я не стану жить в одном доме с человеком, который сломал тебя, и делать вид, что счастлива его возвращению! Я ненавижу его. Всем своим сердцем! А еще я ненавижу тебя за то, что ты такая глупая и не понимаешь очевидных вещей!

Мама ядовито рассмеялась, запрокинув голову.

– Что ты понимаешь в жизни? – сказала она.

– Многое, – брякнула я.

Она фыркнула, и ее взгляд немного смягчился. Теперь она смотрела на меня, как на котенка, выпускающего свои коготки. Мама не воспринимала меня всерьез.

– Успокойся, – произнесла она и устало вздохнула. – Давай поговорим. Нормально.

Я скривилась от отвращения и обошла ее стороной, направившись к выходу.

– Я не собираюсь успокаиваться, – ответила я. – Я не собираюсь прислушиваться к тебе. Я устала страдать из-за твоих эмоциональных порывов. Ты ведешь себя, как ребенок. Ты не умеешь сдерживать свои чувства, и в этом вся проблема. Не удивлюсь, если через месяц ты поймешь, что мой нагулявшийся придурок-папаша надоест тебе, и ты будешь нуждаться в новом ухажере. Или он снова бросит тебя. Когда это произойдет, не смей реветь. В своем несчастье будешь виновата только ты.