Текст книги "Вопреки. Том 5"

Автор книги: Анна Бэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава

15

Звук:

BANKS – Waiting Game

Rihanna feat. Jay-Z & E.S. Posthumus – Run This Town

Rob Dougan – Born Yesterday [instrumental]

О природе страха так много было сотрясания воздуха и марания бумаги, что даже лень вспоминать. Всегда я относилась к этому чувству несколько иначе, чем многие, но теперь и вовсе всё изменилось.

Да. Я боролась со своими страхами. Каждый Божий день. Уделяла этому больше времени, чем люди за всю жизнь: во время еды, во время тренировок, в бою и даже во сне, но я мыслила… примитивно.

Страх. Это не твёрдая субстанция. Нельзя его убить, но можно изменить объект страха, только само это чувство будет перетекать, просачиваясь в потайные уголки сознания, видоизменяясь и увеличиваясь в размерах. Привыкнув ежедневно побеждать страхи, вырабатывается иммунитет к внешним раздражителям, но по сути все мы всё равно беззащитны, ведь самые жуткие вещи и процессы происходят внутри, в самых закромах души.

Чего боится человек, наделённый властью? Потерять эту власть.

Я была Лимбо, потом стала женой Герцога, но всегда я была Квинтэссенцией, которая имела власть над процессами, которая сопротивлялась вопреки всему. Эту власть я потеряла: я не могу даже спросить человека разрешения воздействовать на его волю, ведь почти никто меня не видит.

Я шла за своей целью, вопреки встречному ветру и прочим преградам. А потом разучилась ходить.

Сгибала спины людей одним лишь своим видом. Теперь они меня не видят.

Всё вышеперечисленное вызывает у меня отчаяние, но в действительности пугает одно – неизвестность.

Зависнув между жизнью и смертью, между магией и человеческим существованием, я стала призраком, которому нужно питаться магией, чтобы остаться в живых, а люди нужны, чтобы не забывать, как это: быть человеком.

«Господи, снова она в прострации» – подумал Эван, вытаскивая меня из пучины моих мыслей, – «Глаз не оторвать, какая красивая…»

Он ни разу не сказал вслух ничего подобного, но думает об этом часто. Часто наблюдает за мной, задаёт сам себе миллиарды вопросов… он хороший парень, но вся эта романтика меня лишь печалит, ведь мне она не нужна.

…Нужна, но не с ним.

«Не могу понять, она потолстела чтоли?» – я резко посмотрела на него и, кажется, не рассчитала свою энергию, ведь он поежился и вжался в кресло, – «И что я сделал? Хоть раз бы улыбнулась. Не по злому, ни чему-то пространному, не Милки, а мне. Посмотрела бы на меня и улыбнулась, потому что рада мне…»

Я ему рада. Честно.

Относительно всего, что со мной происходит, он – дар Божий. Он и Милки никого мне не заменили, ведь те, кого любят, незаменимы. Эван и Милки нашли в моей жизни после смерти своё место: один мурча на моих коленях, второй где-то рядом, просто смотря на меня.

«Толстушка, ну улыбнись мне, пожалуйста».

– «Толстушка»!? – рыкнула я грозно.

Всё-таки жизнь и смерть под властью самолюбия. В данном случае моего: женского.

«Как она узнала!?»

– Идиот! – снова рявкнула я, – Подумай ещё, но ради Бога по тише, пока я тебе шею не свернула!

«Твою мать. Я попал».

– Я не толстая, Эван, а беременная!

– Твою мать! Я попал.

– Ты повторяешься!

– Но ведь я и вправду попал! – хлопает глазами и смотрит на мой живот, – От… меня?

Он точно доиграется…

– Господи, да я даже объяснять тебе не хочу, как делаются дети! Одно тебе проясню: у нас ничего не было и быть не может, поэтому я беременна не от тебя.

– От мужа?

– И это первая твоя верная догадка за сегодняшний вечер, бинго, мой бесценный друг!

«Друг!» – подумал он и нелепо улыбнулся, – «Меня со школы так никто не называл».

И тут я просто замолчала и выдохнула.

Мне всегда попадаются именно такие люди: заблудшие, потерянные, неприкаянные. Я и сама вечно хожу по дебрям, а по пути нахожу их, чтобы, наверно, взять за руку и вывести из чащи, где они потерялись в своих страхах.

Так было с Арти.

С Бальтазаром, Дрейком, Марком, Алексом, Кронком, Лесли и Алакеном.

Так было с Винсентом.

Господи, я не могу думать о последнем. Момент, когда я допущу мысль, что он не выжил после Арчера – будет катастрофой, поэтому нужно гнать эти навязчивые идеи поганой метлой. На свою беду я помню мир без Винсента Блэквелла, и не готова прожить в таком аду хотя бы день, но это уже другая тема и нужно скорее бежать от неё, чтобы не сойти с ума.

Заблудшие души – тема более безобидная, хотя…?

Куда я завела их всех?

– Милки… – на автомате шепчу я, но мой мягкий комок урчащей шерсти уже греет мне колени.

Эван тоже садится рядом и очень осторожно накрывает мои плечи пледом.

– Эван, – зову тихо, – Почему в твоих мыслях такой пессимизм?

– Не знаю… – улыбнулся он, – Не верю я в себя. Ну, хоть убей, нет у меня ощущения, что мне уготовано что-то великое.

– Главное ведь стремиться. Бороться.

– Я борюсь.

Борется. За меня, но не за себя. Смотрю на него, пока он читает мне свою подборку, а потом он забавно хмурится и сбивается:

– Алиса, а что за «чёрная смерть»? Чума что ли?

– Ну… близко. Скорее магическая чума.

– И как она с тобой связанна?

– Мм… – вздыхаю я, не зная с чего начать, – Вообрази, что ты наливаешь грязную воду в стакан и пьёшь. Ощущения?

– Гадость…

– А если долгое время пить?

– Так и заболеть можно!

– И умереть можно, и вряд ли это будет быстро и безболезненно. Так вот… если воду прогнать через фильтры, но на выходе будет очень чистая, но тем не менее живая вода. Такую хочется пить много, от таких сил больше, мысли чище.

– А куда девается осадок?

Умница.

– Вот именно, – киваю я ему, – Грязь где-то копится, и суть в том, что её очень сложно уничтожать.

– Но есть ведь способ? У природы всё в балансе.

– Конечно. Для этого у фильтра есть функция нейтрализации грязи. Но перегружать этот механизм нельзя, иначе он выйдет из строя как вся техника. Бывает такое, что возникает очень большая угроза чистоте, переводя в область магии, это называется демоном. Такие существа генерируют «грязь», питаются, живут ею.

– Тут говорится, что для того, чтобы стать демоном, нужно умереть.

– Так и есть.

– И что… ты? – он замялся и заглянул мне в глаза, кладя руку на моё плечо очень осторожно.

– Не знаю, наверно, – ответила честно, – Скорее всего я мертва.

– Как это? Ты же живая.

– Я не знаю, Эван.

– Но почему ты всё ещё как живая?

– Я борюсь…

– За ребёнка?

– И за него тоже.

Задумался. Я тоже замолчала и положила руку на живот, который ещё никак не выпирает. Сложно сказать есть ли внутри жизнь, но я очень надеюсь, что малыш унаследовал упорство отца, который никогда не сдавался: ни на секунду, даже когда казалось, что всё потеряно.

– Та и как всё же это всё связанно с тобой?

Эван отвлёк меня от мыслей, и я серьёзно посмотрела на него:

– Эван, я и есть фильтр.

Сильно выпучил глаза и убрал руку с моего плеча:

– Так вот что значит «механизм выйдет из строя»? То есть из существа, которое чистит магию, ты можешь превратиться в того, кто магию загрязняет?

Не думала об этом. Думала о том, как выжила, как оказалась в прошлом, но не о том, что будет первично.

– Могу.

– А это можно предотвратить?

– Сложный вопрос, – вздыхаю очень тяжело, – Жизнь демона – это выбор.

– Ты ведь умная, ты ведь не сделаешь такой глупый выбор?

– Ты плохо понимаешь мою природу. Я и раньше сталкивалась с перегрузкой от магии, но сейчас всё куда хуже. По сути я ведь без тебя лишь приведение, слышу мысли десятков людей, пылю из-за любой мелочи, а магия лишает рассудка. Будь вокруг безопасно, я бы продержалась дольше, но на меня охотятся, и поверь, те, кто приходили за мной в тот посёлок – вернуться.

– Ты мне расскажешь кто это?

Какой же он любопытный!

– Это… я не знаю.

Соврала. Я всё прекрасно знаю, потому что думала об этом очень долго.

Вот как это было:

В том посёлке на меня свалилось навязчивое дежавю, но дело было не в картинке, не в звуках, а в… запахах. Я слабо соображала, но прекрасно знала, что так или иначе мой организм сталкивался с подобной угрозой, возможно даже не раз.

Попав в клинику, я каждую свободную минуту посвящала воспоминаниям и, по глупости, – пыталась рыться в тех призрачных закоулках памяти предыдущих жизней, но всё было словно в тумане. Я чувствовала: я близко, но времени становилось всё меньше. Я и мой малыш могли в любую секунду подвергнуться нападению, а незнание врага в лицо делало меня слабой, поэтому я фильтровала всё, что переживала через призму жизни в Ординарисе, ведь именно здесь меня посетило дежавю. Избирательно проживала каждую секунду именно в этом мире, и, может это было не самым верным решением, но одно воспоминание меня смутило…

Это было в Малайзии, точнее… случилось это совсем недавно. Сейчас конец апреля и именно в это время я переместилась из Форта Браска к Винсенту, чтобы попросить помощи, но он был немного занят. Сцена на бензоколонке, гонка на мотоцикле, потом офис высотки, где какой-то Ли Ви Хун был помехой для…

Боже… Винсент тогда так страстно, но тем не менее сдержанно, меня целовал, гладил с чувством моё тело, шептал еле слышно какие-то вещи, настраивая меня на взлом компьютера, в котором я в итоге нашла список поставок ингредиентов для лекарств.

Только ведь это было то, что я искала, но нашла я куда больше. Тогда я даже не задавалась вопросами, что это за информация, а зря. Помимо поставок зелий, был ещё очень немаленький список имён. Будь на моём месте человек, который не имел в жизни одного важного опыта (об этом позже), то имена в списке Ли Ви Хуна показались бы немного странными, но ничего не говорящими, однако теперь я вижу в них куда больше нитей, ведущих в Сакраль.

Дело в том, что имена всех людей, которые показал мне тогда компьютер, были связаны одной приставкой в конце «Кир», а, насколько я помню слова моего почившего друга Бальтазара, такой приставкой обладали все жители острова Убуд.

Эмигранты. Это был список эмигрантов за многие годы, и суть была в том, что этот, как я надеялась, погибший народ, укоренялся в немагическом мире долгие-долгие годы.

Меня будто пробил ток от одной мысли, что «мудрость» Убуда не погрузилась на дно океана, когда Винсент Блэквелл осуществлял свою кару. Охота на Квинтэссенцию, кристаллы, питающие целые посёлки и острова – всё это выжило вместе с эмигрантами. Я красочно вспомнила свои «островные каникулы», вспомнила тот ужас, что испытала от воздействия зловоний, парализующих меня, те обряды островитян и их сахарные улыбки с маниакальным взглядом.

Мне стало дурно.

– Ты дрожишь. – тихо прошептал Эван, – Холодно?

Нет. Страшно.

Страшно, что раньше мне было нечего терять, я не боялась умереть. Теперь боюсь… боюсь потерять ребёнка Винсента, и это сквозит каким-то неприятным чувством, будто я не выполню задание Хозяина, а ведь внутри меня человек. Человек из моей плоти и крови, ребёнок мужчины, дороже которого для меня нет и не было на свете.

Ударяю со всей силы по клавишам рояля, пальцы бегают как остервенелые. Это недобрая, беспокойная и очень зловещая мелодия выскакивает из-под пальцев, открывая меня с новой стороны.

За мной придут жители Убуда. Они ищут меня, а хуже того, что я поняла систему, по которой они обжились в Ординарисе.

Паладины Алекса Вуарно – это они. Всё стало очевидно до боли, ведь система питания острова как две капли воды схожа с системой обнаружения магии, которой пользуется Алекс. Раньше я думала, что принцип тот же, что и в Сакрале: есть Мордвин, питающий систему, есть Хранитель, которой этой системой управляет, но в Ординарисе нет Мордвина – в этом суть.

Есть другой, альтернативный, источник питания, но это более совершенная система, которая обнаруживает магию с точностью. Вспоминаю лимиты магии, которые выдаются эмигрантам, они контролируются кристаллом Силы. Соответственно есть определённый механизм, который всё это блюдёт, а нарушения предсказывает с точностью до километра, ведь Алекс Вуарно когда-то появился в офисе Ли Ви Хуна, нарушая наши интимные игры с Винсентом.

Ещё воспоминание: Алистер Вон Райн, который устроил Алекса Хранителем Ординариса. Вот, кто играет в этом деле ключевую роль, но, к сожалению, я ничего не знаю о том, какая эта роль.

В миг я понимаю, что Ординарис для меня ещё опасней, нежели Сакраль. С трудом нахожу в памяти текст потерянного куска предсказания Эдамана Вон Райна, из-за которого заварилась вся каша. В нём ключ, в нём суть. Если бы я помнила его хоть немного, то могла бы предсказать комбинации врага, но никак не могу воспроизвести текст хотя бы на десятую часть. В любом случае, есть один постулат в политике: о чём бы ни шла речь, речь всегда идёт о деньгах. Переводим на язык Сакраля и получаем: суть всегда в ресурсах, а их не так много: человеческие и энергетические. Алистеру, как и всем Вон Райнам, всегда было нужно лишь обладание энергией, безоговорочное и безграничное. Я отчётливо помню свою реакцию на этот кусок предсказания: меня колотило от гнева и обиды. Именно я нужна была этой идиотской семейке с самого начала.

Зачем?

– Боже, ну как же всё просто… – зачем-то сказала я вслух, а Эван посмотрел на меня вопрошающе. Пришлось договаривать вслух, – Как я и сказала: я – фильтр. Благодаря мне, магия становится чистой. Всё, что необходимо, это спровоцировать энергетический кризис, а для этого нужно просто хорошенько загрязнить всё Некромантией, подвергнув мир панике. Что дальше? Немного развязать руки бушующей толпе, которая низвергнет Суверена, который наверняка запретит использование испорченной энергией, что сразу подорвёт его авторитет. Когда Суверена свергнут, из-за кулис появятся те, у кого будет способ выйти из этого кризиса, а для этого всего-то и надо, что починить и подчинить себе испорченный фильтр.

– Мало, что понял, но…

– Схема-то элементарная.

– Только ведь для этого нужно как-то тебя найти…

– Вряд ли это проблема, учитывая, что мир априори заполнен теми, кто знает мои слабые места. Меня не так-то сложно выследить, учитывая, что сил у меня мало, а контроль уже сложно достижим.

– И всё равно я не понимаю, как тебя можно подчинить!

Для этого была придумана схема, где моим Хозяином становится Некромант. Только план сорвался, когда Артемис исправил контракт при помощи смеси крови Винсента и Эндрю (ведь Энди кровный сын Элайджи) – это обмануло магию, но лишь отодвинуло план, ведь кто-кто, а вот Эндрю Блэквелл всегда входил во все планы Вон Райнов, об этом я помню из будущего, которого не будет. Тогда Алистер манипулировал мной как раз этим маленьким неожиданным для меня человеком, к которому я привязалась как к родному сыну.

Следующим звеном цепи является моё воспоминание о Сьюзен, которая курировала мою беременность. Ведь не зря всё так совпало, внутри меня не простой ребенок и не зря Вон Райны поставили надо мной Повивального Жреца, ведь это не просто ребенок, а прямой наследник Винсента Блэквелла. Что это значит? То, что после смерти отца, мой ребёнок станет моим новым Хозяином.

Власть Лимбо.

Как же всё, чёрт подери просто!

У меня стойкое ощущение, что я попала в какую-то компьютерную игру с охотой на ведьм, а одна единственная ведьма – я. Да что за идиотизм?

Осталось только меня найти, выбить из колеи, добиться от меня потери контроля, а я всегда должна быть на чеку. Всегда. Разве это возможно?

Алиса, не будь дурой! Нет такой опасности, которую бы нельзя было уничтожить. Есть слабость, тупость и лень, остальное – решаемо. Всё проще, чем кажется, по крайней мере сам алгоритм элементарен: есть очень продуманная и сложная система с очевидно существующим центром питания. Я уязвима перед этой системой, как никто другой, ведь знания Убуда отталкиваются от порабощения Квинтэссенции, поэтому нужно всего на всего устранить их источник питания.

Да, я всё ещё буду уязвима, но уже не на столько, ведь отслеживать меня будет невозможно. Осталось лишь найти этот странный источник питания и всё будет проще.

А теперь, Алиса, подумай, как найти то, чего не знаешь, сохранив человечность и ребёнка. Выйди я за порог, буду как лань в чистом поле под дулом дробовика. Эван – единственный, кто может мне помочь в этой ситуации.

Мысли выстроились в очень слаженную цепь действий, которая соответствовала логике, но не соответствовала моим возможностям. Я – прирождённый хищник. Обычно я сама садилась на хвост своей цели, но теперь всё изменилось. Мне сложно сдерживать магию, сложно делать следующий шаг, а паладины имеют преимущество, обладая оружием против меня.

Я загнана в угол.

Пальцы зависли над клавишами, которые незаметно стали горячими. Я вздохнула и обернулась вокруг, ощущая себя несколько иначе, чем всё время после смерти: сильнее, увереннее, но тому была причина.

Зал отдыха для больных больше не был таким шумным, больше не было улыбок на лицах больных, которых перекачали лекарствами, не было даже санитаров, кружащих вокруг особо буйными. Были люди, лежащие на полу, мучащиеся от слёз и мук, они хватались за головы и утыкались в подушки лицами.

Их мучил страх и отчаяние.

Причина была во мне, ведь я чувствовала себя сильнее от их мук, мне было до крайности комфортно и даже дышать было легче, будто грудь перестали сковывать путы.

А ведь я знаю, что это такое. Помимо того, что вокруг меня только что была огромная вспышка магии, та магия была… грязной. И она придала мне сил.

Это не было глотком свежести, как бывает от Квинтэссенции, да и зачем разоряться на предисловия и оправдания, когда я прекрасно понимаю, что только что использовала Некромантию.

Как это и положено демону.

Винсенту бы это не понравилось.

Я не знаю, что будет завтра, не знаю вообще будет ли это «завтра» и будет ли оно именно завтра, честно, вряд ли я действительно понимаю где я в данный момент, но одно мне не забыть:

Меня зовут Алиса, и ничто меня не сломает.

С этой фразы начиналась моя история в Сакрале, но то было интуитивно, неосознанно. Отныне я уже никогда не повторю прежних ошибок, и могу объяснить почему: какой бы неизвестной ни была неизвестность, с какой бы высоты я не рухнула на землю, у меня всегда хватит сил поднять глаза и посмотреть в лицо страху.

Меня ничто не сломает, потому что это значило бы впасть в кромешную тьму. Потушить свет Квинтэссенции? Я открою самый большой секрет Вселенной: Путеводную Звезду тоже что-то ведёт. У неё есть цель – маленькое витиеватое крылышко света на сердце, которое, казалось бы, пульсирует словно огонёк, и кто-то, может, свяжет это с биением сердца, с чакрами и магическим притоком, а я скажу иначе: сердце – механизм, запускающий функцию маяка от моего Крылышка, которое тянется к другому такому.

Чтобы взлететь.

Глава

16

Daniel Licht – Blood Theme For Strings

Алиса была очень напряжена весь следующий день. Дёргаясь от каждого шороха, она молчала и совсем не спала. Аппетит был обычный, но каждую секунду она оглядывалась.

– Что-то случилось? – спрашивал Эван уже не в первый раз, но ответа так и не получал.

Странно было, как девушка собрала со столов пациентов все недоеденные фрукты и выпечку (а такого добра всегда было много, просто обычно это Алису так не волновало), сложила в рюкзак Эвана, кладя туда ещё и пару бутылок с чистой водой.

Эван напрягся такой собранности и тоже начал невольно обращать внимание на шорохи и лишние звуки, только Алиса всё равно была внимательней. Он никогда не видел, как маг превращается в сгусток нервных окончаний, становясь очень чувствительным ко всем колебаниям воздуха и энергии, и сделал вывод, что лучше Алису не раздражать.

– Собирайся. – наконец сказала она, появившись слишком внезапно за его спиной.

Милки уже довольный сидел в тряпичном мешке и лупал глазами в жажде приключений.

– Куда?

– Куда угодно, – ответила она и снова обернулась, – Главное, подальше отсюда.

– Как поедем?

– Я покажу мастер-класс по запутыванию следов.

– Подожди, мне надо собрать вещи…

– Эван! – рыкнула Алиса, – Забудь про вещи, сейчас же спускайся по пожарной лестнице!

А потом кот в мешке, который держала Алиса, повёл себя странно: он начал издавать возмущённое мяуканье, а от взгляда сквозило агрессией. В это время Эван быстро побежал в свою палату за вещами, а Алиса, чертыхаясь, пошла за ним, осторожно заглядывая за угол.

Проходя мимо тележки уборщицы, она осторожно вытянула бумажный пакет, в котором пожилая женщина припасла пару круасанов, но выпечка интересовала Алису меньше, чем сам пакет. Она прислонила его ко рту и начала в него дышать, как делают люди больные астмой или испытывающие приступы паники.

Милки шипел и пытался выбраться из мешка, а Алиса затянула верх верёвкой и выругалась:

– Заткнись, Милкис! Ещё звук и я окуну тебя в ледяную воду!

Она говорила со злостью и её же источала, но животное всё равно вело себя неадекватно. Крадучись, девушка прошла к палате Эвана, как вдруг её глаза заслезились о боли, будто прямо в её лицо прыснули слезоточивым газом. Будь она впервые в такой ситуации, то наверняка растерялась бы, но Алиса была собрана и знала, чего ждать. Не теряя магию понапрасну, она лишь двигалась на ощупь вдоль стены и по-прежнему дышала в пакет.

«Господи-как-же-больно! Молчи, не говори им ничего!» – услышала она мысли Эвана, который был совсем недалеко, где-то за стеной.

Открыв дверцу ниши, где хранился пожарный шланг, Алиса осторожно достала содержимое и как можно тише прокралась за дверной проём комнаты, где слышалась знакомая речь на сакрите:

– Сделайте всё быстро и чисто. Никто не должен заподозрить здесь магию, иначе мы рискуем обнаружить себя! – давал команды предводитель паладинов.

– Вуарно подозревает?

– Возможно, но не уверен. Его секретарь говорит, что да.

Алиса нахмурилась и телекинетическим воздействием открыла воду, медленно проходящую по шлангу. Ей не нужно было лишнее внимание, поэтому всё было тихо и довольно медленно, но вода всё же текла по полу, распространяясь по коридору к палатам.

Эван был жив, она это знала, ведь слышала его мысли:

«Алиса, прости… ты говорила мне, а я не послушал! Ну почему же я такой неудачник?»

Кот заёрзал в сумке, выдавая шорохи по ту сторону стены, на что командир паладинов среагировал моментально:

– Проверь. – тихо приказал он, а Алиса в сердцах выругалась на кота, который не мог спокойно усидеть на месте.

Едкий запах тех трав, что были для неё опасны, усиливался с каждым шагом паладина, но она лишь задержала дыхание и зажмурилась, навострив уши. Поверяя лишь слуху, она ловким движением приблизилась сзади к бывшему островитянину, которого выдавал средний рост и особенный разрез глаз, закрыла ему рот ладонью и немедля свернула ему шею.

Неприятный характерный хруст шейных позвонков уже нельзя было ни с чем перепутать, поэтому у Алисы оставались считанные секунды до облавы. Она села на корточки, затаившись, и пустила сильный разряд тока по воде одним лишь указательным пальцем.

Не имея прежних запасов сил, она почувствовала головокружение и слабость, но это были мелочи по сравнению с тем, что в это время происходило с паладинами, до которых добралась вода, проводящая ток. Их бил разряд, испепеляя словно на электрическом стуле, запахло палёной плотью и послышался звук падающих на пол тел, но не все из островитян пали жертвой Квинтэссенции.

Алиса уверенно вступила в палату, как только справилась с головокружением, и дёрнула Эвана за руку. Он сидел на кровати и держался за живот, в котором торчал складной нож. Кровь капала на пол, но Алиса без слов тащила за собой молодого мужчину, а он хватал воздух в шоке от происходящего, ведь никогда не видел ничего подобного.

– Алиса… – позвал он судорожно, – Они мертвы… да?

– Да, – сурово ответила она, – Но это лишь часть тех, кто в этом здании. Наберись сил, всё ещё не закончилось.

– Откуда ты знаешь?

– Я чувствую запах. Они вытравливают меня.

Эван принюхался и тоже почувствовал какой-то не очень приятный аромат, напоминающий церковные или экзотические благовония. Он не любил такие запахи, но максимум, к чему эта неприязнь могла привести, так это к лёгкому головокружению или тошноте, но Алиса вела себя так, будто это действительно представляло опасность.

В подтверждение мыслям Эвана, она остановилась, облокотившись на стену, и начала дышать в бумажный пакет, будто воздуха ей не хватало. Её глаза слезились, а кожа выглядела ещё более нездорово, чем обычно.

– Скажи, чем я могу помочь? – спросил он, прижимая руку к животу.

– Держись, – сказала она, не глядя на него, – И слушай меня. Это всё, что ты можешь сделать. У тебя серьёзное ранение, но я тебя вылечу, если ты продержишься хотя бы час.

Он почему-то улыбнулся и сжал её ладонь, услышав в её интонации дрожь.

– Я тебе нужен, – сказал он тихо, – Это не совсем то, чего бы я хотел, но и этого достаточно. Спасибо тебе…

И она посмотрела на него:

– Эван, будь я нормальной, мы бы могли действительно подружиться. Извини, что я не могу проявить к тебе больше теплоты. Я стараюсь, но я – эмоциональный ноль, я даже к ребёнку своему ничего почти не чувствую.

– Вот почему ты так себя ведёшь… чувство вины?

– Я очень хочу чувствовать, – объяснила она, – Но единственное, что я могу сказать в твою пользу, это что я волнуюсь за тебя, что ты мне дорог. Только моя душа больше никак не реагирует на все эти сантименты.

– Не правда, – он отвёл взгляд и серьёзно посмотрел в окно, – Ты реагируешь, когда речь заходит о твоём муже. Признай это.

– Это очень больная тема, – честно сказала она, – Всё, что с ним связанно, заставляет меня чувствовать, но это чувство – боль.

– Почему?

– Я не знаю жив ли он.

– Но ты чувствуешь боль, потому что он тебе не безразличен?

Она хмыкнула и закрыла глаза, будто погружаясь в воспоминания, а когда открыла их, оттуда текли самые настоящие слёзы, но на лице была улыбка. Грустная.

– Не безразличен, – прошептала она, – Так не безразличен, что я рушу грани жизни и смерти только для того, чтобы убедиться, что он жив, и чтобы родить ему ребёнка, о котором он так мечтал. В нашем малыше будет и он и я. Вместе.

Эван смотрел в лицо Алисы, затаив дыхание. Он не ожидал от неё слёз, не знал, что в её словах может быть столько нежности и тоски, ведь она никогда так не говорила. Алиса улыбалась в пустоту так, как никогда он не видел, ведь в эти секунды не было никого более любящего и живого, нежели эта странная девушка.

– Теперь ты чувствуешь? – спросил он, – Как человек?

– Чувствую, – хмыкнула она, – Только вряд ли в душе обычного человека может уместиться то, что у меня внутри. Это целая Вселенная. Дай Бог тебе, Эван, хоть частичку.

Она повернулась к окну и, удостоверившись, что опасности нет, очень осторожно повела за собой мужчину.

– Лезь на пожарную лестницу, – велела она, но Эван открыл окно и подал ей руку.

– Давай сначала ты, а я тебя подстрахую. В магии ты сильна, Алиса, но ты беременна и тебе нужна помощь.

– Не до джентльменства, Эван!

– Слушай, я ведь не идиот. Нельзя обижать или пренебрегать беременной женщиной, пожалуйста, Алиса, лезь сначала ты!

Он говорил очень эмоционально и искренне пытался позаботиться об Алисе, на что она послушалась. Преодолев подоконник и выйдя наружу, она спустилась на одну ступень и обернулась, чтобы сказать Эвану как ему благодарна и уже улыбалась ему, но вдруг увидела в его взгляде замешательство. Его лицо вытянулось в удивлении, а между бровей залегла складка, губы немного приоткрылись, но с них сорвалось лишь дыхание.

Алиса знала такое выражение глаз, она много раз видела зрачки человека, который живёт последние секунды:

– Нет-нет-нет… – молила она, хватая его за плечи, – Так нельзя, это не честно!

А он посмотрел на неё как-то хмуро и вроде даже искал ответы на внезапные вопросы, но не мог спросить вслух, говоря лишь:

– Ты будешь по мне скучать?

– О, Эван! – хныкнула Алиса, держа его обмякающее тело, – Не оставляй меня, пожалуйста! Ты такой замечательный, ты не должен умирать!

– Будешь? – повторил он.

– Буду! Конечно буду… – шептала она, гладя трясущейся рукой его лицо, – Я отомщу за тебя, мой друг, отомщу и никогда тебя не забуду!

Он улыбнулся ей слабой улыбкой и закрыл глаза, обмякая на её руках. В его теле было несколько метательных ножей, которые прилетели откуда-то с коридора, но убийца не спешил показаться на глаза.

Алиса поцеловала в лоб мёртвого друга, погладила его волосы, смотря в последний раз на лицо того, кто был с ней всё это время, помогая безвозмездно и с абсолютной самоотдачей, а потом поправила рюкзак, перекинула через плечо сумку с рвущимся наружу котом и вытащила ножи из спины друга. Всего несколько точных движений и окровавленные ножи уже летели в сторону редких звуков из коридора, и полёт стали завершался сдавленными стонами, знаменовавшими попадание в цель.

Больше не было эмоций, не было всхлипов или слёз. Алиса действовала бесшумно и слажено, разя врага, но при этом осторожничая. Спустившись по лестнице с четвёртого этажа до второго, она вдруг почувствовала воздействие магии: лестница буквально стряхивала её прочь, и девушка схватилась за перила, стараясь удержаться, но это уменьшало её боевую мощь в разы.

– Чёрт… – выругалась она, когда почувствовала запах зловоний Убуда, целью которых в очередной раз было нейтрализовать её.

И тогда рука сорвалась, но вторая успела ухватиться за поручень, но в полёте девушка ударилась спиной о железную лестницу. Хруст костей и сдавленный стон был плохим предвестником, но она не желала сдаваться. Мягко приземлившись на ноги, Алиса схватилась за живот, а потом щёлкнула пальцами, высекая молнии, которые тут же били в цели. Тела паладинов падали с грохотом, разбиваясь об асфальт, но запах зловоний всё же подавлял силы девушки.

– Окружить, но не приближаться! – поступил приказ откуда-то сзади, но Алиса плохо понимала источники звуков, ведь сильно ослабла из-за использования магии, а зловония дурманили её и путали мысли.

Глаза начали слезиться очень сильно, и девушка понимала, что секунды промедления могут стоить ей той капли жизни, что и так меркла в её теле. Эта была одна из тех ситуаций, когда выбор был между чем-то ужасным и очень ужасным, но выбирать было нужно незамедлительно.

И тогда Алиса затаила дыхание и потупила взгляд в асфальт под своими ногами. Сил у неё не было, но они были у людей вокруг, а отнять без разрешения можно было только тот вид магии, который не сулил ничего хорошего, но он давал могущество.

И она им воспользовалась.

Вокруг стало тише, а краски, казалось, померкли. Это не было игрой света, просто магия реагировала на призыв Алисы необычно, а она стояла, потупив взгляд, поглощая краски, становясь при этом сильнее. Зловония не потеряли своего воздействия на неё, но паладины стали слабеть, тем самым давая Алисе шанс.

Её руки дрожали от напряжения, а вены пульсировали, хотя с виду не казалось, что магическая нагрузка хоть как-то заботит девушку с чёрными глазами. Воспользовавшись моментом, она снова заискрила, подчиняя действие рождённой ею Некромантии, что была рассеяна в серости. Мелкие капли чёрной жидкости конденсировались на её коже, но Алиса не оставляла всё в таком виде, а собрала ладонью чёрную испарину и брызнула ею на лица паладинов, которые прибывали в замешательстве. Некромантия действовала быстро, проедая кожу врагов с жуткой болью, напоминая кислоту.