Автор книги: Anika
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
– Я не кусаюсь. – усмехнулся Артем.
– Слушай, у меня каждая минута на счету, да и тебя я не хочу задерживать, что тебе нужно от меня? Какие твои условия? – взволнованно сказала Ника, стараясь держаться невозмутимо.
– Милая, кажется, это ты заявилась ко мне в номер. Заметь, я совсем не навязывал тебе свое общество, но что касается моих условий, так я отвечу: в данный момент, ты просто к ним не готова. – спокойно ответил брюнет, наблюдая за ее эмоциями, которые она старалась спрятать поглубже. Сейчас, она казалась ему таким мягким и невинным существом, на которого возложили целую гору проблем, что он просто не хотел обременять ее своими заботами. Но девушка действовала решительно, продолжая стоять на своем.
– Тебе нужен секс? – почти выкрикнула она не в силах сдержать в себе свою злобу. – Так ты и скажи прямо, что хочешь превратить меня в свою секс-игрушку! Ходишь вокруг до около, будто бы я плохо тебя знаю. Так и норовишь унизить кого-нибудь, поиграть с людьми. – повышенным тоном вещала Ника, и то, что копилось внутри, казалось, выплеснулось наружу.
– Видимо, знаешь меня действительно плохо, раз несешь такую ахинею. Разберись в себе, девочка, прежде чем бросаться словами. Ты конечно ничего, но трахаться мне есть с кем. – спокойно, словно удав, пояснил Артем. На его лице не было и тени злости или обиды, он просто отвечал ей, резко и уверенно.
– Но что тогда? – уже спокойнее отвечала Ника, теребя в руках пустой стакан. Ее тонкие брови нахмурились. – Мне нечего тебе предложить, Артем.
– Мне нужен наследник или наследница, разницы нет, – мягко ответил Авдеев разворачиваясь к ней всем телом. Его глаза были пропитаны нежностью, той, что была так присуща любящим родителям.
Ника вздрогнула. Не понимая, не осознавая до конца происходящее, она старательно подбирала в голове все недостающие пазлы картинки, которую пытался создать для нее Артем. Но не могла. Ребенок, ему нужен ребенок…
– Что, прости? – переспросила девушка не веря своим ушам.
– Роди мне ребенка. Я хочу стать отцом, – тихо произнес парень. – И Твой Костя, вновь, будет видеть и ходить. Все будут счастливы.
Брюнет не сводил с нее глаз, отчаянно пытаясь проникнуть в ее мысли. Изменилась. Она стала взрослой и уверенной в себе женщиной. Но только вот счастливой, ее вряд ли назовешь. Глаза девушки метались из стороны в сторону, пока она заламывала себе пальцы от волнения.
Сейчас будет взрыв. Шквал эмоций, ругательств и обвинений. Но кто ее знает, ведь так поступила бы прежняя Ника. А сейчас? Уйдет. Это слишком даже для нее.. Парень терпеливо выжидал ответной реакции. Он хотел, действительно, всем сердцем хотел иметь малыша, ведь ему уже давно не восемнадцать. Он готов к этому серьезному шагу.
– Ты сошел с ума?! Ты снова играешься, да? Так вот, послушай сюда, дети – это тебе не пластмассовые пупсы, это живые маленькие люди! Считаешь, что родить тебе ребенка, это то же самое, что сходить за хлебом? Ты выжил из ума, Авдеев, если считаешь, что я пойду на такое! – взвинчено кричала Ника захлебываясь возмущением.
– Ника, хватит орать! – прервал ее парень хватая девушку за запястье и пытаясь привести ее в чувство, – Я правда хочу малыша. Он будет моей семьей, моим счастьем. Я знаю, что такое дети и, принимаю всю ответственность за них, всецело!
– Как ты представляешь себе это? Что я рожу тебе ребенка и откажусь от него? Нет, ты точно сумасшедший! – задыхалась Ника, стараясь выдернуть запястье из его хватки. – А нет, я поняла! Это – очередная игра, которую ты затеял, дабы посмеяться над людьми и посмотреть, до чего они дойдут нуждаясь в деньгах. Это твоя сущность, твоя жизненная цель! Но дети, Артем. Это уже чересчур даже для тебя!
К девушке подступала истерика и Артем, ослабил хватку и отпустил ее руку. Затем, резко схватил папку со своего стола и кинул ее перед носом Ники.
– Читай.
Она нахмурилась. Окинула взглядом папку, но не шевелилась, пораженная произошедшим. Пульс отбивал чечетку.
– Прочитай, черт возьми, долбанную папку! – уже кричал он.
Дрожащими пальцами она неуверенно потянулась к папке. Судорожный и обрывистый вздох. Тяжелый выдох. Папка раскрыта. Это оказалось досье на около десяти девушек с пометкой “суррогатная мать”. Ника застыла.
– Теперь понимаешь, Савельева? Я искал ее до того, как ты позвонила мне сегодня. У меня нет цели унижать тебя, издеваться и ставить невозможные условия. Я предлагаю тебе работу, я лишь предлагаю! И твое личное дело:
идти на это или нет! – резко бросил парень, нервно запустив свои большие пальцы в темную капну волос.
Девушка нервно сглотнула. Это должно быть сон… ужасный и полный абсурда сон. Ника опустила глаза в пол, прерывиста дыша, она старалась вернуться в прежнее невозмутимое состояние. На миг, парню захотелось обнять и успокоить ее, но осознав, как двусмысленно это будет – отмахнулся от этой затеи. Да, он считал себя полным ублюдком, предлагая ей такую высокую плату, но это жизнь, и это – он. Иначе, просто и быть не может.
– К чему ты все это затеял? Я думаю, ты знаешь, каков будет мой ответ. Больше всего на свете я хочу вытащить своего мужа из этого ада, но эта цена слишком высока. Спасибо, что согласился со мной на встречу. Мне пора, – тихим, но уверенным голосом молвила Ника, одевая на себя куртку и укутываясь длинным палантином. – Пока, Артем. Рада была повидаться. – ее голос совсем поник.
Каждое малейшее движение девушки было пропитано отчаянием, ведь он знал ее, как никто другой. Но Ника старалась не подавать виду, впрочем, как и всегда. Гордая, с высоко вздернутым носиком, она всегда уходила красиво даже в самой дерьмовой ситуации. В этом и была вся Ника. Ну а парень молчал, не сводя глаз с ее миниатюрной удаляющийся фигурки. И лишь на одно мгновение он почувствовал свою вину, но это было лишь мгновение, ведь в этом и есть весь Артем. Всезнающий и уверенный в своей правоте, любящий управлять и держать все под личным контролем.
Правильно ли было поведение обоих – покажет лишь время. А сейчас, ночь набирала свои обороты. Она превращала заботы в тревоги, приумножала волнения в несколько раз больше обычного, стирала грани между прошлым и настоящим. Окутывала, и уносила в глубину своего подсознания.
========== Глава 7. Губительное чувство жалости. ==========
Примечания автора: как я и говорила, прислушиваюсь к мнению моих читателей, поэтому эту главу полностью посвящаю Косте и его эмоциям. Трудно передать, что чувствовала, когда писала ее. Это очень тяжелая для меня тема, наполненная трагедией, но надеюсь, мне удалось хотя бы самую малость, передать то, что чувствует парень.
Глава была написана под восхитительную композицию Jean-Pierre Taieb – Running After My Fate. Для тех, кто любит полностью погружаться в сюжет, как собственно это делаю я.
Очень уж утомительна жалость, когда жалость бесполезна…
Альбер Камю. “Чума”
За окном больницы, постепенно вступало в свои права восходящее солнце. Оно медленно виднелось на горизонте, рассеивая темные тучи в небе. Рассветы и закаты в этом городе просто волшебны, благодаря морю, конечно. И парень, что сидел возле того самого окна, помнил это, всякий раз воспроизводя в памяти картинку. Теперь, таких картинок стало очень много. Память – единственное, что осталось у него, и только благодаря ей он мог представлять себе рассветы, море, заботливые глаза матери и шелковые волосы жены. Память – единственный источник, откуда он черпал свое видение жизни, пейзажи и очертания лиц, дорогих ему людей. Ведь, отныне он не видит ничего, кроме тьмы, которая теперь, будет преследовать его до конца жизни.
Костя глубоко вздохнул, сожалея, что раньше не ценил красоты, которая таилась вокруг него. Но сейчас, будто бы открылось второе дыхание. Во время прогулок, он жадно ловил каждую секунду наедине с природой. Завывание ветра, чьи – то шаги, по давно опавшей листве и легкий морозец, заставляющий почувствовать, как руки покалывают. Парню нравились прогулки, на которые вывозила его сиделка, ее звали Надежда. Горькая ирония, не так ли? Ведь парень, давно перестал надеяться, а тут появилась она. Надя почти всегда молчала, и это ему нравилось больше всего. Ведь в эти моменты ” общения с людьми ” он не чувствовал жалости или печали к себе, как это происходило с женой и матерью. Но Костя не винил их, они всегда пытались развеселить его, наигранно смеялись и рассказывали глупые истории из жизни, пряча от него истинные эмоции. Но прятать получалось все хуже и хуже, и слишком уж он их хорошо знал, чтобы они скрыли от него очевидное. Это было слишком. Видеть, как страдает мать, оплакивая своего новоиспеченного сына – инвалида, как винит себя жена, отчаянно пытаясь помочь ему. И каждая встреча причиняла ему только боль. Нескончаемую боль, которая разъедала его как снаружи, так и внутри. Седые волоски появились на его голове за какие – то несколько недель, темные круги под глазами от бессонных ночей и отвращение…к самому себе. За свою беспомощность, за свое жалкое существование, способное лишь на то, чтобы позволять всем возить себя на коляске, открывать рот когда кормят и просить, постоянно просить о помощи. Парень ненавидел себя. Ежедневно, он заново учился все делать сам, будто бы он маленький ребенок. И это угнетало его все больше.
Три. Три раза он пытался покончить с собой, выжидая, когда наконец останется один. Но все три чертовы попытки прекратить это существование, потерпели полный провал. И его угнетающие мысли, вновь завладевали им с еще большей силой. Костя не считал себя сильным, он прекрасно знал, как тяжело дается ему преодолевание собственных трудностей. Он часто сдавался, опуская руки в ненужный момент, что делало его абсолютной противоположностью Ники. И признаться, винил во всем мать, а не себя самого. Ведь с самого детства, она слишком любила его и слишком баловала. Парень конечно, тоже любил свою мать, но понимал, что ее гипер опека в его жизни сыграла свою роль. Слишком поздно, что либо менять, он тот кем является, и так будет всегда.
Он долго метался, в поисках правильного решения. И все же, выдвинул главному врачу свои условия. Он больше не хотел видеть своих женщин, ни мать, ни жену. Слишком тяжело ему давались их визиты, слышать в их голосе эти паршивые жалостливые нотки и знать, что в данный момент они тихо плачут, в тайне смахивая платком слезинки. Возможно, когда – нибудь он станет сдержанней, свыкнется с мыслью о том, что навсегда останется таким жалким, но не сейчас. В его жизни осталась лишь одна надежда, это тихая девушка готовившая ему сейчас чай. И это, очень успокаивало его. Никаких истерик, слез и упреков, только еле слышный звон ложки об кружку, которой Надежда размешивала сахар.
Вряд ли, парень представлял себя в свои двадцать четыре, прикованным к инвалидному креслу и слепым. Он ненавидел себя, не хотел помощи от близких, да и вообще наверное ничего не хотел. В его жизнь вошла глубокая апатия, ко всему что происходило в его жизни. Он с трудом вспоминал события, произошедшие перед страшной аварией. Лишь какие – то обрывки фраз, упреки и обвинения. Но это все ничто, по сравнению с давно пустыми глазами жены. Все обидные слова и скандал в целом просто мерк, с ее глазами, будто кукольными, пустыми. Брак катился ко всем чертям. Косте, было ничтожно мало, ее вкусных ужинов, теплых улыбок и мирного общения. Он знал ее совсем другой, сумасшедшей, сводящей с ума своими поступками, горящими глазами. Все теряли голову, от одного только ее вида, и он потерял, как и все остальные. Эта девчонка, была просто адской смесью. Милое личико привлекало взгляды, но что по – настоящему цепляло, так ее дерзость характера, что говорить, он у нее просто был, в отличии от других. Ника была живой, что так манило к ней окружающих. И она стала его, парень завладел ей, узаконив их брак. Но стало быть, не завладел ее сердцем. Он гордился, что рядом с ним такое сокровище, и любил ее всей душой. Но искренне недоумевал, отчего же тогда у них все не ладится? С каждым месяцем, ее огонь внутри угасал, превращая ее лишь в куколку, но его жену. И с каждым проклятым месяцем, он желал остроты ощущений, того, что даровало бы ему силы и несравнимое удовольствие. То, что как оказалось, Ника не смогла ему дать. Она оказалась очень хорошим другом, поддерживая его в работе, в семье и в жизни. Ника была его опорой, его каменной стеной, его второй матерью. Но чего он по – настоящему хотел, так это того, чтобы она была для него прежней. Вновь, представляя себе ее темно – русые пряди, зелено – карие глаза и тоненькую талию, он понимал, насколько же сильно скучает. Но холод, сквозивший в их отношениях, огромная дыра, пробитая его неоправданными ожиданиями мешала жить. Жить с ней.
Погрузившись в свои воспоминания, Костя даже не услышал, приближающиеся шаги Нади. Она всегда ступала тихими, аккуратными шажками, напоминания ему балерину.
– Кость, нам пора на прогулку. Давай – ка оденем тебя потеплее, там ветер поднялся, – еле слышно сказала Надежда, прикасаясь к плечу теплыми пальцами.
Парень молчал, привыкший, что сиделка поймет его без лишних слов. Лишь протянул ей руки, помогая нацепить куртку. Признаться, он вообще не любил разговаривать, только думать, размышлять о былом, перебирая в памяти хоть какие – то силуэты. А еще, ему хотелось ходить. Он хотел, чтобы его безжизненные ноги, вновь обрели силу. Хотел ощущать подошву своих ботинок, чувствовать шелест, почти мертвой листвы под ногами, слышать свои шаги. Порой, он представлял себе, как во время майского дождя, он снял бы свои туфли и босиком зашагал бы по улице, игнорируя удивленные взгляды прохожих. Но больше всего, мечтал о том, как ощутит под своими ногами гальку, которую небрежно омывают волны. Впрочем, это были лишь мечты, ничем не подкрепленные, глупые мечты, которым не суждено было сбыться.
Вдохнув полной грудью, свежего утреннего воздуха, губы Кости тронула едва заметная улыбка. Он с трудом переносил больничный воздух, буквально пропитанный лекарствами, утешениями и безысходностью. Казалось, что в палате вообще мало воздуха, слишком душно, невыносимо. Впрочем, это могли быть его мысли, душившие его в стенах этой больницы особенно сильно. Надя вновь следовала привычному маршруту, который так запомнился парню, наверняка останавливаясь, возле длинной беседки с видом на море.
– Вот мы и приехали, – привычным, заботливым тоном произнесла девушка, накидывая на ноги теплый плед, будто бы парень, что – то чувствует.
– Расскажи мне, – тихо сказал Костя, обращаясь к сиделке. И она знала, непременно знала, что таят в себе эти слова.
Немного помедлив, будто собираясь с мыслями, она монотонно произнесла.
– Думаю, сегодня будет холодней обычного. Небо затянуто тучами, но солнце все же виднеется, пробивается сквозь темно – фиолетовые разводы. Чувствуешь? Ветер поднялся. Даже отсюда можно разглядеть, что море взбушевалось.
Костя вновь молчит, создавая у себя в голове пейзаж, который описала девушка. Он жил лишь этими двумя часами, которые позволяли ему прогуливаться вместе с сиделкой утром и вечером. Прислушиваясь к каждому шороху, он пытался прочувствовать все.
– Представляешь, метеорологи предсказывают снег. Снег у нас, в Новороссийске. Даже и не вспомню, когда последний раз он тут был. Я думаю, тебе бы понравился снег, ты ощутил бы его на лице, на руках, как снежинки медленно превращаются в холодные капли, – снова услышал он голос девушки.
– Да. Это было бы…здорово, – тихо ответил Костя, вцепляясь в краешки колючего пледа.
Парень заставлял себя полюбить этот мир, не видя его, но чувствуя. Переступая через свои слабости, он пытался бороться со своими страхами. Он искоренял в себе малейший намек на спасение, убивая его на корню. И знал, что так будет правильнее. Гораздо важнее, принять себя таким, какой он стал. Научиться жить в согласии с собой, и наконец перестать ненавидеть себя. И каждая прогулка, дарила ему крошечную, но такую значимую легкость, что на миг, ему снова хотелось жить. Но лишь на миг…
========== Глава 8. Сомнения. ==========
” Сомнение неприятно, но состояние уверенности абсурдно.”
Вольтер (Франсуа-Мари Аруэ)
Квартира продана. Ника последний раз окинула взглядом пустые комнаты заставленные коробками и уже упакованную мебель. С минуты на минуту, должна приехать машина, которая заберет все вещи и увезет их в захудалый домик тетки. Вот и все. Тикали последние секунды, когда она находилась в их общем с Костей доме. Пугающее чувство страха завтрашнего дня, подбиралось к ней все ближе.
Время вышло. И все дальнейшие действия были, словно в тумане: погружение вещей в фургон, звон ключей в кармане, звонки риелторам. Уже завтра там будут жить абсолютно другие люди. Строить семью, рожать детей, ссориться и мириться. А может, и наслаждаться студенческой жизнью. Кто именно купил квартиру девушка не знала, поэтому оставалось лишь предполагать. В любом случае, это больше не их уютное гнездышко и вряд ли когда-нибудь снова станет им.
И сейчас, глядя в окно, она продолжала путь к новому месту жительства. Справляясь с внутренним беспокойством, девушка нервно теребила свой шарф, перебирая темные волокна.
И вот, она уже стоит на маленьком крыльце дома, того самого, куда так любила возвращаться на протяжении десяти лет. Но не сейчас. Дрожащими пальцами, Ника достала связку ключей, и уже через минуту, входная дверь отворилась. После смерти Тины, она первый раз переступила порог этого дома. На нее мигом обрушились запахи мира тетки : ее домашних цветов, корицы и слабый, едва уловимый запах тюбиков акварели. Сердце предательски сжалось. Жилое пространство было до отказа забито уютным кошмаром. Тина являлась жуткой барахольщицой, оставляя на память безумные безделушки. Начиная с ее школьных дневников и заканчивая разными антиквариатами, привезенные из стран, где ей удалось побывать. Ника улыбнулась, проводя пальцем по пыльному столу, с поцарапанными ножками в виде львиных лап. Из ее былых воспоминаний, нахлынувшими сразу, как она переступила порог, выдернул крик грузчиков, которые уже выгружали из машины вещи. И распахнув как можно шире входные двери, она принялась командовать парадом.
К вечеру, все вещи были перевезены, а она так и не решалась, что либо здесь менять. Домик был почти на краю города, и разительно отличался от остальных домов, современно выстроенных вокруг. Но это было сущим пустяком, ведь рядом располагалось море, всего в двадцать минут ходьбы. Все таки решив осмотреться, девушка зашагала по знакомым коридорам. Небольшая гостиная с большими окнами, миниатюрная спальня, ванная комната и узкая кухня, едва вмещающая в себя плиту и холодильник. Весь дом, был наполнен цветами, рисунками, приглушенными временем и старостью, но все же он достиг некой усталой гармонии. Рамки для фотографий, украшенные паутиной множество фарфоровых статуэток, повсюду окружали ее. Душа изнывала, пока она неспешными шагами бродила по дому, словно по своими закоулочкам воспоминаний. И все же, она была благодарна Косте, что после смерти ее тетки, он любезно согласился приехать сюда, убрав самое дорогое ее сердцу на чердак и оставив остальное в музейной неприкосновенности. Когда Ника подошла к небольшой лестнице, сердце замерло. Но закусив до боли губу, она стала подниматься наверх. Чердак был очень просторным, и больше напоминал второй этаж, если бы не потолки, слишком низкие по сторонам. На деревянных полках все еще стояли банки с высохшей краской, в которую когда – то окунала кисти Тина. Небольшой журнальный столик, на котором пылились наброски и эскизы. И конечно, весь чердак, окружал творческий хаус и живописный беспорядок, состоявший из тысячи картин разных размеров, холстов и кистей. И один большой мольберт, на котором красовался неоконченный пейзаж. Медленными шагами, Ника подошла к картине, и увидев ее, застыла. Это была она, только в юном возрасте. Шелковые, каштановые пряди едва доставали до плеч, зеленые глаза, казались слишком яркими, будто бы маленькая девочка, изображенная на холсте, и не человек вовсе. Слишком кукольная, слишком сказочно – красивая. Мгновенно, в глазах девушки защипало. Она опустилась на деревянный пол чердака, и не сводила глаз с картины, словно завороженная. Тина всегда понимала ее, какими бы безрассудными ее поступки не были, более того, именно за это безрассудство она ее и любила. Пелена из слез застилала ей глаза, и моргнув, на пол посыпались соленые капли. Как же ей не хватало Тины, каким пустым казался мир, без ее заразительного смеха. Кажется, вот сейчас, она поднимется сюда, поворчит, на то что накопилось много пыли, и окунув свою древнюю кисть в краску, дорисует портрет. Возможно, будь ее тетка жива, непременно помогла бы ей, хотя бы чертовым советом. Но теперь, Тина будет жить лишь в ее сердце, защищенная от нападок такого несправедливого мира.
Когда девушка спустилась обратно вниз, за окном уже потемнело. От горькой ностальгии, сжимавшей ее сердце, пыли и сырости, ей дико захотелось выйти на улицу. Натянув на себя старый, колючий свитер тетки, она открыла дверь на улицу. Двор здесь был небольшой, как и все в доме, но грели душу, старая, маленькая беседка и сад на заднем дворе, где Тина сажала свои любимые георгины. Все конечно, требовало капитального ремонта и реставрации, весь дом был усеян дырами, и вообще, со стороны казался развалиной, но он был частью ее, и этого никак не отнять. И если уж честно, то в душе теплилась крохотная надежда, что однажды, она привезет сюда Костю, здорового и полного сил. Но вспоминая, как он не любил не тетку, не ее старый дом, надежда сводилась к глупости. Скорее всего, он посчитает это место временным жилищем, и уж тем более не захочет здесь жить больше недели. Отгоняя дурные мысли в сторону, она уселась в холодную, деревянную беседку. Глубоко вдохнув свежего, морозного воздуха, она прикрыла веки, вновь возвращая себя к реальности.
Имея лишь половину суммы, она снова прокручивала в голове всевозможные варианты. Эта операция, даст лишь возможность на то, что Костя будет видеть. Даже, если ей удастся собрать нужную сумму, нужно будет опять искать деньги, чтобы его ноги стали ходить. Деньги, деньги, деньги…Все крутиться только вокруг них. И возможность на здоровое существование в том числе.
” Роди мне ребенка. Я хочу стать отцом. И Твой Костя, вновь будет видеть, будет ходить. И все будут счастливы. ” – снова и снова, крутилось в ее голове, как на повторе.
Это просто безумие. Девушка всегда мечтала иметь детей, но чтобы так…И снова его слова не покидают ее голову, эти бумаги, твердо укоренившиеся в ее памяти. Костя мог бы ходить, видеть мир, он мог бы быть счастливым и здоровым уже через полгода, если она сейчас согласится. Он никогда не узнал бы, какой ценой далась бы Нике его реабилитация, но он бы вновь видел, как его ноги шагают по земле. И это дорогого стоит, пусть даже вместе они уже не будут. Почувствовав, как зубы начинают стучать, она вышла из беседки, направившись в пыльный дом. Обещая себе завтрашним днем, хоть немного привести его в порядок.
Зайдя в кухню, она достала свою старую кружку, и поставила на плиту ржавый, доисторический чайник. Продуктов в доме не было, также как и аппетита, поэтому крепкий кофе сегодня послужил для нее ужином. Свет в доме, тоже горел не везде, поэтому выбрав гостиную, с тусклым подобием света от торшера, она свернулась в кресле. Горячий напиток согрел совсем ненадолго, а ветер за окном усилился, задувая сквозняком во все дыры. Порывшись в коробках, Ника вытащила теплый, махровый плед, и кажется, натянула его по самую голову. Уснуть, никак не получалось, перед глазами, все так же стоял образ подтянутого мужчины, с черными волосами, и ангельскими, голубыми глазами. Девушка фыркнула, он одно сплошное несоответствие. Кто был этот мужчина? Ей казалось, она совсем не знает такого Артема. Мальчишеское озорство сменилось высокомерным взглядом, а обаятельная улыбка сменилась ухмылкой, к сожалению не менее обаятельной. Она твердила себе, что по прежнему любит мужа, но взгляд его голубых глаз, невольно подкосил эту уверенность. Этот взгляд заставил ее содрогнуться, также как и несколько лет тому назад. И это беспокоило Нику, вселяя в нее новый страх. Сколько у нее их? Десятки или может, сотни? Но боится каждый, просто не все показывают. У всех есть свои страхи. И нас отличает лишь то, что кто – то борется со своими страхами, а кто – то пытается с ними ужиться. Ника же, относилась к первым.
Дремота все же одолела ее, и впервые за несколько недель, ей приснился сон. Ледяные, голубые глаза, звон ее каблуков по холодному кафелю и усмешка, на таких знакомых, но уже чужих губах.
========== Глава 9. Акт доброй воли. ==========
Противоположность во всем – залог настоящей дружбы.
Уильям Блейк. ” Бракосочетание Рая и Ада “
– И это твой новый дом?! Это убежище для бездомных, черт тебя дери! – послышался властный и знакомый голосок Даны прямо над девушкой.
С трудом разлепив глаза, девушка села, посылая подруге вопросительный взгляд.
– Что? – возмущенно ответила она.
– Как ты сюда вошла вообще?
– Дверь была не заперта. Да и зачем ее запирать, никому даже в голову не придет, что в этом доме может быть что-то ценное, – продолжала Даня, разглядывая пыльные статуэтки из Парижа. – А если серьезно, то, о чем ты думала, когда продавала квартиру? Ника, этот дом нуждается в ремонте, капитальном и грандиозном! – закончила она строго глядя на Нику.
Девушка тяжело вздохнула, окончательно выползая из под пледа и вставая. Черт. Сон в кресле был не лучшим ее решением. Мышцы жутко ныли, а шея, так вообще затекла. Заметив это, Дана нахмурилась еще больше.
– Хватит, я должна была. К тому же, здесь не настолько плохо, как кажется на первый взгляд. Просто коробки еще не распакованы и все в пыли. Я переехала только вчера вечером! – протестовала Ника, перебирая свои ослабевшие ноги.
– Самообман – великое дело, да Кусечка? – вновь прозвучал ворчливый голос брюнетки, которая тут же пошла следом.
Ника молчала, разгоняя лень в своем ноющем теле, беспрестанно зевая. Она со скрипом открыла старый теткин пенал, и порывшись, поставила на стол две кружки. Даня продолжала сетовать на ее решение, а она между тем, поставила чайник на плиту.
– Ну, хватит возмущаться. Может лучше расскажешь мне цель твоего визита в эту “развалину”?
– Появилась некая возможность заработать. Но для обсуждения этой новости, ты еще не проснулась. Давай, приводи себя в порядок, мы поедем на встречу в полдень. – ответила брюнетка, проводя пальцем по грязному окну.
– О, это радует! Мне нужно то, всего десять минут, – сказала Ника, и громко чихнула.
– Так. Ты что это? Ну ка, дай лоб потрогать, – снова заворчала Даня, подходя к ней, заботливо прикасаясь ладонью ко лбу.
Ника закатила глаза.
– Боже, да у тебя жар! Неудивительно, здесь температура на пару градусов выше, чем на улице. Быстро прими горячую ванну, по пути купим лекарств.
– Даня, ты не думала завести ребенка? – шутливо усмехаясь, сказала девушка, – Ты просто создана быть матерью.
Спустя секунду, она поняла, что ляпнула, и прикусив себя за внутреннюю сторону щеки, скрылась из виду ошарашенной ее реакцией подруги. Сознание, больно кольнуло ее, напоминая о предложенной сделке. Она прислонилась к двери ванны, и попыталась отогнать от себя глупые мысли. Впрочем, отсутствие горячей воды, сделало это за нее. Заходя в гостиную, девушка наткнулась на задумчивый вид подруги.
– Ты так странно отреаги…
– Горячей воды нет, – тут же прервала ее Ника, – Может, расскажешь об этой встречи?
– И почему я не удивлена? Говорю же, не дом, а сплошная дыра. Собирайся, поедем ко мне, а по пути расскажу о встрече.
Больная тема ее проживания, сыграла на руку. И нацепив на себя пальто и вязаный шарф, девушка вышла из дома, по пути собирая длинные пряди в пучок.
Как оказалось, встреча должна была проходить с местным владельцем картинной галереи. И почему, она сама не догадалась, до столь простой идеи заработка? Тина, была популярна в своих кругах, ее манера написания картин многих восхищала. Но девушку смущало лишь то, что этот доход станет не таким большим, к тому же, каждая картина была ей дорога. Даня твердила, что через пару лет, тетка станет еще популярней, что как никак обнадеживало ее.
Подъехав, к знакомому отелю ” Dublin “, Ника нахмурилась. Сердито уставившись на подругу.
– Не смотри так на меня! У меня в квартире ремонт, и у тебя кстати тоже, – невинно сказала Даня, обтряхивая несуществующие пылинки с брюк.
– Какого черта? Где я возьму столько денег, я не могу сейчас себе позволить ремонт, – повысив голос, на несколько октав, завопила Ника.
– И не надо, я уже себе позволила, целых два. Не волнуйся, Кусь. Я не собираюсь превращать твое захолустье в замок, просто создам условия для примитивного выживания, – уговаривала меня подруга.
– Слушай, это уже переходит все рамки дозволенного. Я больше не могу принимать от тебя твои благородные акты доброй воли! Я до конца жизни с тобой не расплачусь, Дана! – отчаянно вымолвила Ника, от досады прикрывая рукой лицо.
Даня, откинулась на сиденье, и тяжело вздохнув, тихо прошептала:
– Слушай, я понимаю, ты имеешь полное право злиться на меня. Зная твой упрямый, гордый характер, было довольно – таки опасно так поступать. Но Ник, я не могу спокойно попивать коктейльчики у бассейна, ожидая Рому с очередных сборов, зная, как ты нуждаешься сейчас в помощи. Пойми, я имею возможность, помочь тебе хоть чем – то. И дуйся сколько влезет, я доделаю задуманное до конца. – закончила брюнетка, при обнимая плечи Ники.
Споры были бессмысленны. Дана и Ника были разными девушками, но одно качество характера, было заложено в них с самого детства – упрямство. И после душераздирающего монолога подруги, Ника все же оттаяла. Зайдя в номер гостиницы, Даня тут же заставила ее принять ванну, а сама уехала к строителям, наказывая девушке ждать ее тут. Ника взглянула на часы, и направилась набирать горячую ванну. Через полчаса, в номер должен будет заявиться ” серый галстук ” и передать бумаги, которые предназначались ее отцу. Да, Ника всегда называла так людей, помешанных на своей карьере до чертиков. Прожигавших свое бесценное, жизненное время, и стремившихся лишь к одному – подняться на карьерной лестнице выше. Чертов круговорот: зарабатывать, тратить, зарабатывать, тратить, и так, до бесконечности. Совсем забывая о настоящей, реальной жизни вокруг. И снова, горькая ирония заключалось в том, что эти самые ” серые галстуки “, могли по щелчку пальцев помочь ее Косте.
