Текст книги "Кто же ты теперь для судьбы своей? (СИ)"

Автор книги: Ангбандская сплетница

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Плюшки дуй на грязной хате и в подвале водку пей! – прямо в ухо крикнуло воплощение внутреннего голоса. – В полторахе бульбулятор с корешами захуячь, и тогда тебя в Валхалле встретит одноглазый врач!

Очарование момента исчезло как аромат “Фелициса”, перебитый вонью горящего мусорного бака.

– Ебу дал? – невозмутимо поинтересовался невидимка. – Ты бы еще жопу в костер засунул!

– Протестую, кроме своей жены и вазы я никому не давал, – с достоинством ответил Люциус. – Причем тут костер?

– Притом, что нельзя соваться в эту арку. Я же говорил, блин! Бесплатные вазы, Люсь, бывают только в малфоеловке. Это охуенно мощный источник энергии Следующих, огонь и солнце, блеск Золотого Дракона… Как бы попонятнее-то… Короче, для Высоких это чудесно, безопасно и охуенно, для нас тоже охуенно, но в меру. По сравнению со Следующими мы чисто бабочки-однодневки, а бабочки в огне не выживают, сечешь? Вот и не суй в этот костер жопу и прочую анатомию. Цветы тоже не рви, а то хозяева клумбы пизды дадут.

Люциус отдернул руку от арки.

– И что, нам ждать, пока высокие выйдут прогуляться? – менять то, что лежало за аркой на ледяную пустошь… Малфой бы точно не вышел.

– Будем выманивать. То есть, орать, что в голову придет, главное, погромче и во время ора надо думать о чем-нибудь упоротом. Если думать не об упоротом, может выйти Судья или Исполнитель… Тогда нас в лучшем случае просто прогонят, в худшем еще и кастанут вслед что-нибудь забористое. А что Высокий кастанул, то смертный не отколдует.

Звучало не особо вдохновляюще, но выбора не было. Зря, что ли, он сюда тащился?!

– Мы будем сраться на земле, под солнцем и в кромешной тьме, мы будем сраться в небесах, мы будем сраться до конца! – загорланил Люциус, решив, что если уж отхватывать люлей, то хотя бы за дело. – Эй, вы, там! Меня зовут Хуюциус Малфой и я пришел сказать, что шипперю Гриндевальд/лимонные дольки, и мне похрен, что неканон, ибо я ебанат натрия! А еще отец Джона Сноу…

– И Филиппа Киркорова, – добавил невидимка.

– Ага. Ну, и Драко Малфоя до кучи, что уж там… Я обратил Волдеморта в помесь озабоченной гейши и японской школьницы, а Снейпа в профессионального стриптизера! А еще я пью коньяк по утрам, заполировываю его тормозной жидкостью, ем на обед жареные бладжеры, шлю врагам фото своей задницы и отлично танцую рио-риту!

Внутренний голос разрыдался от умиления, а из арки потянулись рассеянные золотистые лучи.

========== Часть 12 ==========

– Здравствуй, Люциус.

Оно было не человеком: облаком сверкающих разноцветных пылинок, бликом солнца на стекле, случайно услышанной мелодией, рассыпающимся в темном небе фейерверком… Чем угодно. Глядя на это волшебник понял, что в каком-то смысле оно было всем.

Неудивительно, что внутренний голос когда-то исцелился просто стоя рядом с этим существом. Чем бы оно ни являлось на самом деле, само его присутствие вдохновляло, дарило надежду и заставляло хотеть жить.

– Здрасте, – растерянно брякнул волшебник, пытаясь сообразить, видит ли он облако на самом деле, или курить пыльные кисти штор все-таки не стоило. – У меня приход?..

– Конечно. А ты думал, что курить шторы и есть бледные поганки полезно для здоровья?

Голос у существа тоже был странный, звенящий, подобный цимбалам, играющим в руках талантливого музыканта.

В этом вращающемся, сияющем фейерверке Малфой видел отражение себя: Хуюциуса, того, кто ел на обед бладжеры, а на ужин бледные поганки, спал с вазой, пил с голосами в голове и каким-то невероятным образом умудрялся преуспевать там, где Люциус раз разом проваливался по всем фронтам.

Впрочем, “невероятно”, не самое подходящее слово. Просто Хуюциус был ближе к этой силе, она грела его, питала и берегла, как хороший садовод бережет редкий цветок в своей оранжерее.

– Я это… Блин, от нежданчика все слова растерял, да еще и заговорил как внутренний голос! Мне почему-то кажется, что вы знаете, зачем мы пришли… Короче, вы поможете пидорнуть соседа из нашей коммуналки? Голос, хватит ржать, не в том смысле “пидорнуть”!

– Прости, бро, ассоциации… Не виноватый я, они сами пришли.

– Конечно, помогу. Ведь ты – наш, Люциус, как и ты, сущность, не желающая себе имен. Что скажешь по поводу своего подселения?

Внутренний голос так разволновался, что на мгновение стал видимым. С одной стороны – ему хотелось показать себя в хорошем свете, с другой – видеть Высокого, значит видеть Небеса, а им врать как-то неприлично.

Вновь проявившийся голос выпрямился, готовясь отстаивать право на ебанизм до последнего. Хуюциус ощутил прилив гордости за друга.

– Ниче не знаю, Люся меня сам из астрала вытащил! Даже не спросил ни разу, хочу ли я жить в башке, в которой куда не сунься – везде неосознанные эротические фантазии о вазах и панамках! Прикиньте, о Высокий, стоит он такой в круге из свечей, палочкой машет, не то демона вызывает, не то в ДПСники поступать готовится… Сами знаете, что у нас в астрале водится, пусть радуется, что меня выудил, а не что похуже! А потом… Ну, такое уж меня призвание – херню творить. Короче, не каюсь.

– Даже если ты нарушил правила? – лукаво прозвенело облако.

– Ага. Я когда-то встретил такую как вы, о Высокий, и она сказала, что сам Золотой Дракон благословил своих последователей душевно класть болт на правила и вообще творить хуйню. А я, конечно, не такой, как вы, но Дракона почитаю и даже иногда вижу… Когда Люся чего-нибудь накурится.

– Ты намного ближе к нам, чем тебе кажется. Ваш сосед изгнан, и кто-то должен занять тело, пока с ним чего-нибудь не случилось. Иди, а я поговорю с Хуюциусом. Вы ведь не против, мистер Малфой?

Люциус был не против. Больше всего на свете он желал войти в увитую цветами арку и увидеть то, что лежало за ней.

Чем больше Дамблдор о задержанном, тем сильнее склонялся к мысли, что Малфой страдает от магическо-психической болезни. Первые несколько часов изловленный Люциус метал в санитаров странные, даже Альбусу незнакомые заклятия, а будучи упакованным в смирительную рубашку, принялся шипеть, проклинать изловивших и произносить грозные пророчества.

В четыре утра ситуация изменилась. Пациент перестал биться в припадке и, кажется, потерял сознание. В себя он пришел через несколько минут.

–Че? – глубокомысленно поинтересовался Люциус, убедившись, что ремни держат крепко, и освободиться самостоятельно невозможно. – Опять меня в дурку загребли, что ли?

Попытка пообщаться принесла весьма странные результаты. Пациент охотно шел на контакт, но ничего толкового сообщить не мог. Не помогла даже сыворотка правды, ибо на вопрос, как его зовут, пациент честно ответил: “не знаю”.

Подумав, Дамблдор решил сформулировать вопрос иначе.

– Вы – Люциус Малфой?

– Нет.

Подозрения подтвердились.

– Кто вы?

– Хер знает, – подумав, определился мистер Малфой, из-за сыворотки не имеющий возможности врать. – Хуйня какая-то.

– Это вы напали на Кингсли?

– Не. Это тот сифилис астральный, который Люся подцепил, когда башкой о стену бился. А ведь я предупреждал! Мы с Люсей тут не при делах, честное слово. А хрена вы нас к кровати примотали, мы че, сильно буйные были?

Дамблдор вздохнул. Разговор предстоял сложный.

========== Часть 13 ==========

Высокий обещал вернуть Люциуса в его время и тело, однако возвращаться не хотелось.

За аркой оказалось тепло и удивительно прекрасно. Не только из-за зеленых и золотых деревьев и легких, белых башен, сколько из-за самого воздуха этого мира. Все здесь было полно магии, странной, звенящей и сильной энергии, с легкостью прогоняющей страхи и любое беспокойство.

По ведущей от арки дороге хотелось ходить вечно. Хотелось лечь прямо на белые плиты и просто дышать, любуясь небом, на фоне которого лениво шевелились от ветерка длинные, ярко-зеленые с золотыми прожилками листья.

– Кстати, а почему я могу дышать? Я же дух.

– Здесь ты тот, кем сам хочешь быть. Остров принял тебя, а это значит, что пока ты здесь, для тебя нет ничего невозможного.

Все верно – призраком Люциус быть не хотел. Более того: это состояние пугало его до, как выразился бы внутренний голос, усрачки.

Ветер качнул тонкое дерево, на вид хвойное, но усыпанное цветами: алыми, похожими на крошечные розы. Из гущи ветвей выпорхнуло нечто туманное, мерцающее, сделало круг возле Люциуса и с нездоровым хихиканьем скрылось в небе.

– Ради всего святого, кто вы такие?

– Мы – хранители баланса энергий, – пропело облако. – Кто-то из нас греется в лучах Солнца, кто-то несет тяжесть ледяных корон, а кто-то танцует на границе пламени и холодного пепла. Одни из нас – страдание, другие – утешение. Наверное, ты хочешь знать, зачем следовать за страданием, если можно за Солнцем?

– Наверное, потому… Как сформулировать-то… Мой внутренний голос любит повторять, что огневиски и бодун связаны в натуре неразрывно, думаю, он прав, и что дело в этом.

– Почти верно. Бытие многогранно и каждому из нас дана та его грань, которая нам ближе. Поэтому я притащил тебя сюда – чтобы ты увидел свою, так близко, как только сможешь. Гуляй, дыши и смотри, а когда захочешь вернуться – просто позови меня. Крикни “Таэра”, я услышу. И не бойся других, не тронут.

Облако исчезло, оставив после себя запах свежескошенной травы и лилий.

В то, что не тронут, хотелось верить, но Люциус доверчивым не был, а фраза: “одни из нас – страдание”, как-то отбивала желание приставать к прохожим с вопросами. Да и какие здесь прохожие, скорее уж, пролетные.

Однако, уходить тоже не хотелось. Если бы не Нарцисса и ваза, навсегда б остался…

Сутки здесь сменялись по желанию хозяев острова, которые, похоже, частенько забывали, что надо сменить день вечером, а вечер ночью, часов у мага не было, а попытки определить время самостоятельно, провалились. Спросить у местных – тоже. Несмотря на то, что они прекрасно понимали английский и французский, как, похоже, и все языки, на каком ни заговори, термин “время” им был явно незнаком. По крайней мере, тем, с кем столкнулся Люциус. Таэра точно знал, что это такое, но звать его пока не хотелось.

Присутствие Высокого было слишком… Ярким. Сбивало с мысли, ослепляло, в какой-то мере даже лишало собственной воли, переплавляя человека из себя в кого-то бесконечно счастливого, но другого. Голос номер один опять оказался прав: в этом месте и его обитателях слишком много силы, и сила эта доброжелательна, но небезопасна.

Когда Люциус решил, что пора домой и задал Таэре вопрос, сколько там прошло времени, то получил ответ, от которого чуть не упал в обморок. Однако дух сказал правду, как и о том, что на острове волшебник может стать тем, кем захочет. Хочешь уметь видеть сквозь время и измерения? Сколько угодно, дорогой гость.

– Вот это я погулял! – ошеломленно произнес Люциус, глядя из астрала на свою семью, успевшую несколько измениться.

Драко давно закончил школу, успел жениться и даже расплодиться: по Мэнору шарился подросток, отзывающийся на имя Скорпиус и обладающий всеми чертами Малфоев, как внешними, так и характера. Кто еще будет носить шапочку из фольги, поить садовых гномов отцовским коньяком и делать предложение руки и сердца каждому встречному кактусу? Только истинный Малфой!

Нарцисса и ваза, за долгие годы сосуществования в одном доме, примирились, подружились, и теперь коротали вечера сплетничая в саду, за чашкой чая и бочкой недоукраденного Скорпиусом коньяка. Поводов для обсуждений у них было достаточно: от Дамблдора, недавно выписанного из дурдома, до завтрашнего совместного концерта Волдеморта и Филиппа Киркорова. Вазенок и Темный Лорд стали лучшими друзьями, а Дамблдор, пытавшийся вылечить “Люциуса”, был доведен им до ручки и со временем оказался в соседней палате.

Голос, ставший единственным обитателем чужого тела, тоже был выпущен на волю и теперь исполнял обязанности загулявшего в астрале Малфоя. Обязанности в понимании гада заключались в чтении нотаций павлинам, полном одобрении брака Долохова и Джона Сноу, и распитии маггловского “Галоперидола” на пару с Дамблдором.

– Им всем и без меня хорошо, – задумчиво протянул Люциус, глядя, как Волдеморт примеривает костюм лоли, чтобы порадовать любимого Добби ролевыми играми, – а мне тут охрененно. Я уже даже к яркости начал привыкать. Таэра, я ведь могу остаться?

– Конечно. Остров стал тебе домом, причем довольно давно.

– Ты с самого начала знал, что так и будет, – догадался маг. – А че не сказал?

– А зачем?

Поразмышляв, Хуюциус понял, что действительно незачем. И так дергался на каждый свой чих, пытаясь угадать – это просто нос зачесался, или проявление воли воздействующей на личность силы, от которой тут даже в туалете не спрятаться?

Сам решил, что уж тут. Сам захотел, сам остался… Сам будет заглядывать в гости к родственникам, чтобы не расслаблялись. Скорпиуса они пытаются перевоспитывать, ха! Уж дедушка-то им расскажет, что такое быть настоящим Малфоем, как разговаривать с голосами в голове, есть бладжеры и правильно употреблять ебанат натрия! И “Долбодятлус” варить научит.

Потому что он -Хуюциус! Да и в жизни пригодится.