Текст книги "Хранители исчезнувшего мира (СИ)"

Автор книги: anatta707

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

1. Вечные беглецы

Задыхающийся от бега Антон влетел в дом, едва не сорвав скрипучую дверь с петель, и начал торопливо собирать вещи. Консервы, упаковки с мукой, сухари, мыло, обувь, носки, штаны, джемперы и кофты – всё отправлялось в недра рюкзаков и сумок вперемешку. Где чья одежда, чистая она или грязная, уже не имело значения. То, что не вмещалось, Антон яростно утрамбовывал кулаками.

Юля отметила, что её названный брат выглядел далеко не лучшим образом: исцарапанные ветками скулы и лоб, всклокоченные тёмные волосы, засыпанные мхом и древесной трухой вперемешку с остатками сухих листьев. Меж бровей залегла складка, которой пару дней назад не было. Он всеми силами старался унять дрожь в руках.

Юля видела такое прежде не раз, но привыкнуть так и не успела.

– Помоги! – наконец, заговорил он. – Времени в обрез.

– А дед Слава? – заволновалась Юля. – А Костя? Они разве не с тобой?

Вместо ответа Антон рывком вытащил из-под ворота куртки сразу три одинаковых амулета – восьмиконечные звёзды, заключённые в круги. Все три выглядели истёртыми, поблёкшими и очень древними. Показав их Юле, Антон тут же спрятал амулеты обратно. Глаза Юли наполнились слезами.

– Значит, конец? – голос её стал еле слышным. – Теперь и они? Как тётя Мария и брат Михаил?

– Да.

Боль в груди разрасталась так быстро.

– Скажи, они ещё живы?!

– Да, но ненадолго. Сейчас они выигрывают для нас время.

Юля заплакала в голос, уже не стесняясь.

– Что ревёшь?! Говорю – собирайся.

Юля видела, что Антон зол и напуган, и тому была веская причина: отныне он стал старшим в их крошечной общине, состоявшей всего из двух человек. Только она и он. Никого больше. Юля никак не могла взять себя в руки. Стояла и всхлипывала, ведь привычный мир разрушился снова.

– Мы только и делаем, что убегаем. Всегда. Я больше не могу так жить. Я спасу их, кто бы на них ни напал! – неожиданно закричала она.

Схватив со стены берданку деда Славы, Юля рванулась к двери, но Антон ухватил девушку за локоть.

– Они взяли с меня клятву, что я позабочусь о тебе. И я вытащу нас живыми, но только если ты будешь умницей и сделаешь всё правильно.

– А как правильно? – по щекам Юли текли крупные слёзы, вьющиеся русые волосы растрепались по плечам. Антон невольно ею залюбовался. Вот такой, какой она была сейчас – с красным от волнения лицом, в старой, потёртой куртке, доставшейся от тёти Марии, с полными гнева голубыми глазами, чистыми, будто безоблачное небо в полдень.

За свою недолгую жизнь Антону довелось встретить не так много девушек, но не сомневался: его Юля самая красивая. Он встряхнулся: «Довольно. Нет времени на глупости».

– В машине расскажу, – грубовато буркнул он. – Если уедем быстро, есть шансы оторваться от погони. А она будет! В любом случае здесь оставаться нельзя. Если охотники увидят наши лица, хоть мельком – нам конец. Найдут на другом конце света, а свет этот крошечный, бежать некуда. Хочешь умереть, не дожив до девятнадцати?

Юля отрицательно мотнула головой, глотая слёзы.

Вдруг сделала пару вдохов, быстро овладев собой, и бросилась помогать. Торопливо смахивала со столов, диванов, стульев свои и чужие вещи, упаковывала в объёмные сумки, выносила наружу, загружая в багажник старого джипа. Юля старалась не думать о том, что с дедом Славой, Костей и Антоном случилось за те дни, пока она оставалась здесь одна. Лучше бы она пошла с ними! Кто знает, возможно, тогда удалось бы спасти всех от неведомых врагов?

– Едем, – закончив с последним мешком, Антон распахнул перед Юлей дверцу. – И да – лучше не оглядывайся. Не стоит. Сюда мы больше не вернёмся. Это убежище засвечено.

Она уселась на сиденье рядом с ним, мотор заурчал. Откуда-то издалека послышалось громкое медвежье рычание. Ему вторил яростный волчий вой, полный безысходной тоски.

– Что это?! – Юля испугалась. – Откуда здесь дикие звери?! Прежде никогда не было!

Антон ничего не ответил. Джип рванул с места, забросав грязью из-под задних колёс скамейку возле дома.

Юля не смогла не обернуться. Она смотрела сквозь пелену слёз, застилавших глаза. Дом, где они провели больше пяти лет жизни, как и все предыдущие, остался позади.

***

Мама и отец погибли так давно, что Юля не могла вспомнить их лиц. Фотографий не осталось. Дед Слава и тётя Мария тогда спешно увозили из посёлка её, Костю, Михаила и маленького Антона. Не до фотографий было… Юля хорошо помнила, как тётя Мария несла её на руках, прижимая к груди и повторяя:

– Теперь я – твоя мама. Я буду любить тебя, как мою Леночку, помоги ей Господь, где бы она ни находилась.

Юля знала: у тёти Марии когда-то был муж и одиннадцатилетняя дочь по имени Лена, но однажды они оба ушли из дома и больше не вернулись. Это случилось задолго до того, как родилась Юля. Тётя Мария всегда плакала, говоря про них, и никогда не рассказывала подробностей происшедшего.

Юля обнимала тётю Марию за шею, глядела на Антона, сидевшего на закорках у деда Славы, но не плакала, поскольку не понимала всей непоправимости случившегося. Не знала она тогда, что ни мать, ни отца больше не увидит.

В тот год из Тверской области им пришлось переехать в Красновиршенск, потом в Окунево, и наконец они добрались до Старой Губахи. Сегодня и отсюда приходилось бежать, хотя, казалось, в большую глушь забраться уже невозможно. Каждый раз, покидая обжитое место, они теряли кого-то из своих.

Юля привыкла считать тех, с кем путешествовала, семьёй, хоть ни дед Слава, ни Костя и Михаил, ни тётя Мария, ни Антон не были ей родными. Сближало их одно: каждый лишился своих настоящих отцов, матерей, сыновей или дочерей, братьев или сестёр. Кем являлись родители Антона, Константина и Михаила, никто не знал. Даже дед Слава. Он обнаружил однажды троих мальчишек, прятавшихся в лесу, когда ездил за дровами. Забрал всех с собой. Юля помнила, как в тот день дед Слава пришёл к её родителям, показал найденных ребят, упрямо молчавших и хмуро глядевших исподлобья. Тыча сморщенным пальцем в амулет, похожий на восьмиконечную звезду, висящий на шее у старшего, дед Слава объявил, что жить ребята станут у него. Звезда, сделанная из тёмного, поблёкшего металла, означала нечто важное, но Юля так и не поняла, что в ней особенного. Куда лучше запомнилось другое. Дед Слава сказал: «Пусть все думают, будто они мои внуки. Погостить приехали. Не сдам их в приют ни за какие коврижки, пусть местные фигу выкусят». Эти две фразы Юля запомнила только потому, что любила вкус коврижек, как и остальную вкусную выпечку мамы.

Мама и отец Юли отговаривали его, предлагая оставить детей у них, ведь дед Слава давно жил один и отвык нянчиться с детьми, но тот настоял.

– Не отдам. Своих потерял давно, внуков увидеть не успел. Пусть хоть эти выживут…

Так и возился с пацанами, пока те не подросли. Дед жил нелюдимым одиночкой на окраине села. Гостей не любил, а тех, кто совал нос в его жилище без разрешения, мог угостить зарядом соли из берданки. Вскоре местные вовсе перестали к нему соваться, ещё задолго до появления в его доме мальчишек. Ребята-найдёныши привыкли его «нашим дедом» величать. Сбежать не пытались, про родителей своих никогда не рассказывали. На все вопросы о том, кто они и откуда, молчали, словно им рот зашили. Дед Слава знал, конечно. Ему-то ребята всё рассказали, но он хранил секрет. К хозяйству мальчишек пристроил. Корову завёл и трёх коз, хотя до этого только кур с кроликами водил, словно новые силы в него влились.

Всё потом пришлось бросить, когда спустя пять лет они второпях бежали из Красновиршенска, потеряв тётю Марию. Амулет со звездой, найденный среди вещей приёмной мамы, о котором Юля и не подозревала, пока они вместе с дедом Славой не стали разбирать запылённый, видавший виды чемодан, старик зачем-то повесил на шею Константину и заплакал.

– Береги его, как зеницу ока! Будет теперь твой, – сказал он мальчишке. – А я, наверное, покину вас следующим, – и, расстегнув рубаху, показал Косте собственный амулет – ту же звезду с восемью лучами, вписанную в круг. – Когда исчезну, не плачьте обо мне. Я и так на свете зажился.

Дед ошибся. Следующим оказался Михаил. Он бесследно исчез в тот день, когда они вчетвером бежали из Окунево. И вот тогда Юля не удержалась от вопросов. Она к тому времени многое понимала и больше не могла молчать. В их новом доме, находящемся посреди глухого леса, с провалившейся крышей, полуразрушенными стенами, с облупившейся, почерневшей печкой, треснувшей посредине, она наступала на деда Славу, словно танк.

– Куда делся брат Михаил?

– Ему пришлось уйти, – уклончиво ответил дед, пряча глаза. – Он сделал это ради нашего общего блага. Когда-нибудь ты поймёшь…

– Он вернётся?

– Нет.

И вот тогда Юля не выдержала.

– Что с нами всеми не так?! Почему другие люди живут спокойно, и их никто не трогает?! Почему мы вечно прячемся? Зачем с каждым разом уезжаем во всё более страшную глушь? Здесь мы не сумеем завести ни козу, ни корову! Как возделывать землю, если вокруг – ссохшаяся глина?! Я попробовала вчера вскопать огород, но не получается даже лопату воткнуть! Дед, мы умрём от голода!

– Выживем, – старик похлопал Юлю по плечу. – Землю и я вскопать смогу, я ещё крепкий. И братья помогут, не бойся.

Но Юля боялась. От тёти Марии и Михаила она знала об огромном мире за пределами стен старых домов на отшибе глухих деревень. Она понимала: где-то далеко люди живут совершенно иначе. И брат Михаил, и тётя Мария до того, как исчезли, привозили ей из больших городов, где ей не довелось пожить и дня, красивые платья, новые ботинки, яркие игрушки, книги в твёрдом переплёте с цветными картинками. И однажды машина у брата Михаила появилась такая, что заглядеться можно! Это чуть позже их общий джип стал исцарапанным и старым, потому что брат ездил по ухабистым дорогам и изрядно потрепал его, но поначалу машина блестела новёхонькой краской, привлекая к себе внимание.

– Брат Михаил однажды сказал, что где-то есть очень плохие люди, желающие нам зла. Их называют охотниками. Кто они и за что так не любят нас?! – не успокаивалась девочка.

Дед Слава прижал Юлю к себе и погладил по голове.

– Да поможет Бог, чтобы ты никогда об этом не узнала, а главное – не встретила их, – прошептал старик. Ладонь его дрожала. – Как бы я хотел, чтобы ты и Антон прожили долгую, счастливую жизнь, не познав беды…

Но беда пришла.

2. Горькая правда

– Они тебе рассказали всё? – смахнув слёзы с ресниц, спросила Юля, осторожно взглянув на мрачного Антона, сжавшего зубы.

– Да, – отрывисто бросил он.

– Говори. Я много лет пыталась хоть чего-то добиться от деда Славы, Кости, Михаила, но они молчали. Или отшучивались, что хуже. Я так злилась, хоть и любила их всех!

Антон не отвечал, не отрывая глаз от залитой дождём дороги. Юля долго ждала, наблюдая за тем, как он крутит руль и жмёт рычаги, словно забыв о её присутствии. Наконец, девушка не выдержала.

– В моей жизни никого не было, кроме тебя, Кости, Михаила, деда Славы и тёти Марии. Я забыла даже лица родителей. Точно знаю одно: мы все стали семьёй, потому что каждый из нас кого-то потерял. Ты помнишь своих родителей?

– Нет, – резко ответил Антон. – Они погибли раньше, чем мне исполнилось три года. Та же история, что и у тебя…

– Но твои братья были старше! Они всё помнили! Почему не рассказали тебе?

– Костя и Михаил мне не братья, как и я тебе – не родной. Я с ними бежал из тайной общины под Тверью. Мы спасались, пока мои родители прикрывали нас. Нам удалось уйти, но если бы дед Слава нас не нашёл тогда, мы были обречены исчезнуть. Михаил стал бы следующим, потому что Валентин – старший из нас – перед исчезновением отдал ему оберег и сказал охранять меня и Костю.

– Оберег?

– Звезду, – Антон бросил на Юлю короткий взгляд и снова впился глазами в дорогу. – Мне придётся начать издалека, иначе ты ничего не поймёшь. Дед Слава, тётя Мария и Михаил учили тебя лишь тому, чему здешних детей учат в обычных школах, но не говорили большего. Они так поступали вовсе не со зла и не оттого, что считали тебя глупее остальных. Просто до последнего надеялись уберечь…

– От чего?!

Антон медленно выдохнул.

– От правды. Но сейчас мне придётся рассказать тебе всё. Знаешь, что бывает при замерзании воды?

– Кто же не знает! – фыркнула Юля. – Странный вопрос!

– Вселенная как вода. Она тоже может пребывать в разных состояниях. И сейчас она медленно замерзает. Никто не знает, почему это происходит и возможно ли повернуть процесс вспять, но есть мнение, что происходящее необратимо. Скорее всего, замерзание – это старость Вселенной, у которой множество пространственно-временных измерений. Они похожи на картинки, наложенные одна на другую, но когда Вселенная ещё молода и текуча, эти измерения находятся на разных частотах колебаний, поэтому они невидимы друг для друга. А сейчас колебания стали замедляться, и миры, которые никогда не должны были встретиться, существуя на разных частотах, внезапно стали синхронизироваться и слипаться. Каждый из миров непременно что-то теряет, соединяясь со своим двойником из другого измерения. Мы попали сюда с планеты, изначально находившейся в ином временном цикле, но замедлившей свою частоту колебаний и исчезнувшей полностью после слияния с Землёй. Мы даже не помним, как наш родной мир назывался. Остались сведения об одном: когда две планеты из разных измерений соединились, на Земле случилось страшное бедствие. Большая часть местного населения, как и представители нашего мира, погибли, а выжившие вскоре забыли о том, кто они и откуда. Почти вся наша раса смешалась с землянами и перестала чем-либо отличаться от них, ибо внешне мы были такими же. Наши здания, предметы обихода остались погребёнными в глубочайших слоях планеты Земля. Уникальные вещи, за которые на чёрном рынке дают огромные суммы… Некоторая их часть – с нашей планеты. До сих пор их добывают археологи, не понимая назначения и истинной ценности, отдают в музеи, либо эти предметы выкупают частные коллекционеры через третьи руки за миллионы долларов. Вот, к примеру, звезда на моей шее. Это на самом деле прибор, помогающий сохранять физическую и генетическую память о прежнем мире тому, кто его носит, и всем, кто находится в непосредственной близости от него. Таких приборов уцелело после катаклизма немного, из-за чего мы вынуждены жить общинами. Старший член общины носит на шее амулет, оберегая память остальных, за кого поклялся нести ответственность. С годами таких общин на Земле оставалось всё меньше. Обереги терялись по разным причинам: в результате убийств, несчастных случаев, иногда земляне их крали и продавали другим землянам, даже не представляя, насколько ценный предмет попал им в руки. В конце концов, наши поняли: землян надо избегать, уходя в самые глухие деревни и посёлки, где меньше шансов, что община будет разграблена и уничтожена. Возможно, наши три амулета – последние. Один из них теперь твой. Держи, – сняв с шеи одну из звёзд, Антон протянул её Юле. Она взяла и надела, спрятав под курткой, как это делал он. – Если мы потеряем их или отдадим кому-нибудь, пройдёт не так много времени, и материя замерзающей Вселенной поглотит нашу память, потому что исчезнувшие миры должны быть стёрты. Земляне не знают, что однажды и их мир ждёт та же участь. Если Земля случайно соединится с менее развитой планетой, то погибнет именно она, поскольку при слипании двух миров выживает более примитивный, а развитый исчезает.

– Но разве не должно быть наоборот?! – возмущённо ахнула Юля.

– Нет. Примитивные миры более устойчивы. Они тяжёлые, ибо существуют на очень низкой частоте вибраций. Вот, к примеру, если самолёт столкнётся в небе с птицей, кто выживет?

– Самолёт, разумеется.

– Так же и с мирами. Когда наш мир соединился с Землёй, мы были словно птица или даже бабочка, а эта планета – как… бронепоезд. Нас просто смело с поверхности.

– Расскажи, какими мы были прежде. Если знаешь, конечно.

– Когда-то на заре времён – свободнее ветра. От одного движения нашей мысли рождались галактики. Мы умели менять облик, становясь чем или кем угодно без ограничений. Сейчас в легендах такие умения приписывают богам, но наши далёкие предки и есть боги. Люди Земли тоже были куда свободнее в прежние времена, но утратили многое после многократного слияния миров. Все существа постепенно влипают в густеющую материю, как мухи в сахарный сироп.

– Душой или телом? – задала неожиданный вопрос Юля.

– Душа и тело не сильно отличаются, как говаривал дед Слава. Душа – такая же часть Вселенной, как и физическая материя. На самом деле нет никакого разделения: существует только энергия, вибрирующая на разных частотах. Иногда её вовсе не видно, а иногда она выглядит как электричество, как твёрдое или жидкое вещество. Несколько энергетических волн, вибрирующих на частоте Земли в определённом диапазоне, доступном органам чувств землян, принято называть «материей». Но это лишь надводная часть айсберга. Если бы тела землян и наши нынешние тела имели более широкий диапазон восприятия, то души стали бы видимы, и вечные споры о том, двойствен мир или един, давно прекратились бы. Сейчас энергия в нашей части космоса начала переходить в другое состояние, постепенно замедляя частоту вибраций и утягивая за собой всех, лишая прежней подвижности, а вместе с тем – и свободы. Многие верят, что существуют миры, где материя осталась лёгкой, и ею всё ещё можно управлять силой мысли. Если перебраться в те миры, можно что-то исправить и здесь. Или хотя бы освободить живых существ от необходимости деградировать. Перетащить их в другую галактику, пока не поздно. Где-то среди наших артефактов, попавших на эту планету, имеются Врата, настроенные на перемещение в очень далёкие галактики, которые, возможно, не подверглись изменениям. И есть ключ, способный Врата активировать. Только поиски того и другого за сотни лет так и не увенчались успехом. Хорошо, что хотя бы есть карта, где отмечены места, в которых больше не надо искать, ибо там точно пусто. И отмечены другие точки мира, где Врата, возможно, есть, но там ещё никто из наших не искал, ведь организация археологических раскопок – недешёвое удовольствие. У меня есть такая карта. Михаил успел передать вскоре после того, как почуял слежку за собой. До того, как охотники загнали и убили его.

Будь Антон ей чужим, Юля бы ни единому слову его не поверила, решив, что парень лжёт или повредился рассудком. Но как не поверить тому, кого все эти годы называла братом? Тому, кто всегда защищал её?

– Выходит, миры слипаются, а души замерзают? – пытаясь осознать полученную информацию, снова заговорила Юля.

– Да, но это условное замерзание, а не буквальное. Души живых существ замедляются вместе со Вселенной, вследствие чего теряют прежние способности. Чем ниже частота вибраций космоса, тем менее свободны те, кто его населяет. Когда-то давно частота вибраций Вселенной была очень высокой, и бессмертные сущности, свободные и всемогущие, творили что пожелают. Из себя и для себя. Созидание и разрушение занимали мгновения, но внутри мгновений царила иллюзия вечности. Потом Вселенная замедлилась, став жидкой, словно вода. Существа разучились творить что угодно, обрели души – более плотную оболочку поверх прежней тонкой – став тяжелее, неповоротливее. Силы их мысли теперь хватало лишь на перемещение внутри одной звёздной системы, затем – лишь в пределах одной планеты. Ещё позже живые души разучились и вовсе мгновенно перемещаться. Они окончательно «слиплись» с планетой. Хуже того, пребывая в столь плотной, медленной и неповоротливой оболочке, во что угодно превращаться стало очень опасно. В облике камня или дерева можно было полностью позабыть себя и никогда не вернуться в прежний облик. Многие изменились безвозвратно, оставшись камнями и растениями навсегда. В конце концов, наши предки утратили все способности, кроме одной: превращаться в животных. Земляне и этого не умеют, поэтому, когда кто-то случайно узнаёт о наших способностях, за нами начинается охота. Цели у тех охотников разные: кто-то хочет заполучить нас, словно диковинку, чтобы показывать за деньги, кто-то намеревается проводить над нами опыты, желая узнать секрет превращений. В любом случае, когда способности одного или многих из нас раскрыты, выход остаётся лишь один: старшие члены общины превращаются в хищников и защищают остальных, жертвуя собой, чтобы другие успели скрыться. Они выигрывают время, заранее зная, что сами обречены. Именно так погибли твои родители, так дед Слава потерял жену и сыновей, а теперь пожертвовал собой ради нас. Я хотел остаться в лесу, чтобы помочь им выжить. Трое хищников против шестерых охотников – у нас были неплохие шансы. Но кто бы тогда вытащил тебя? Ни я, ни дед Слава, ни Костя не могли допустить, чтобы тебя забрали для опытов или на потеху толпе, под пытками вынудив стать животным. По счастливой случайности моего лица здешние охотники не разглядели, а тебя они и подавно не знают. Им потребуется время, чтобы вычислить нас. Если мы хорошо спрячемся, то, возможно, никогда не найдут. Главное, перебираясь на новое место жительства, не попасть к земным врачам и не привлечь внимания полиции. За истекшие века информация о нас просочилась к представителям государственных структур, и те дали приказ нас выслеживать. Полиция и врачи докладывают вышестоящим органам власти обо всех, кто чем-то отличается от обычного человека. Клетки нашего тела выдадут нас, если мы попадёмся в руки врачей. Пока у нас при себе обереги, мы всё ещё дети нашего мира, и строение нашей ДНК, и состав крови отличаются от земных, несмотря на внешнее сходство с местными. Именно из-за нас среди землян в последнее время ходят жуткие слухи про монстров с других планет в обличье людей, жаждущих извести местных, отнять их золото, пожрать их души. Какая чушь! Земляне лучше бы вспомнили о том, сколько раз их планета сливалась с другими, поглощая развитые миры и запихивая чужие артефакты в своё бездонное чрево! У Земли внутри погребены останки десятков цивилизаций. Мне об этом рассказал Михаил, когда в последний раз вернулся с раскопок. Он видел вещи, не принадлежащие ни землянам, ни нам. Уникальные, необыкновенные! Трудно предположить, сколько миров погибло безвозвратно. Сколько потомков иных цивилизаций попали сюда в вечный плен, полностью забыв себя. А даже если бы и вспомнили: им некуда бежать с этой планеты, потому что их родные миры давно разрушены.

Антон умолк, горестно покачав головой.

– Как много на Земле таких, как мы? – сухими губами спросила Юля.

– Мало. И всё меньше с каждым годом. Михаил сказал: наша численность сейчас измеряется десятками. Может, уже единицами. В худшем случае, если мы погибнем, возможно, вообще никого не останется. Утратившие оберег быстро теряют способности и полностью сливаются с местными. Их ДНК становится на сто процентов человеческой. Тебя, меня, Костю, Михаила, тётю Марию и деда Славу спасало то, что поблизости находилось целых три прибора. Но если бы мои или твои родители до того, как погибнуть, не успели отдать свой прибор тем, кто взялся нас воспитывать, то через три-четыре месяца мы бы стали обычными детьми. Даже если кто-то нашёл бы нас, рассказал про родную планету и особые способности нашей расы, в нас уже ничто не пробудилось бы.

Юля смотрела на Антона во все глаза, чувствуя: уже нет сил плакать или бояться.

– Ты мне не веришь? – взволнованно спросил Антон. – Думаешь, я заболел и брежу?

– Нет, я верю, но не понимаю одного. Ты говорил, старшие умирают, защищая свою общину. Неужели Лена, дочь тёти Марии, погибла так же? Ей было всего одиннадцать! Почему сражаться отправили её?! Неужели она являлась старшей в общине?

– Она не сражалась. С Леной случилось другое распространённое среди наших несчастье – «необратимое превращение», – мрачно признался Антон.

– Что это?

Антон немного помедлил, но молчать теперь, когда Юля узнала уже почти всё, не имело смысла.

– Несколько веков назад превращение было совершенно безопасным. Мы могли становиться любым животным в любое время, когда пожелаем, и полностью контролировали процесс, но не забывай: Вселенная продолжает замерзать. Дед Слава признался: уже во времена юности его бабки наши утратили способность превращаться в разных животных. Они выбирали, кем стать, но только до первого превращения. Отдав же предпочтение определённому животному, в дальнейшем представитель нашей расы уже не мог стать никем другим. Обратившись раз в леопарда, он впоследствии был способен принимать только облик леопарда – и ничей больше. Кроме того, рисковал тем, что в любой момент времени в его теле мог запуститься процесс «необратимого превращения». Предсказать заранее, случится такое или нет, невозможно. Кто-то до конца жизни безболезненно менялся туда и обратно сколь угодно много раз, а кому-то не везло, и спустя полгода или год после первой смены облика он или она становились выбранным животным навсегда, никогда уже не возвращаясь в человеческий облик, как бы того ни хотели. Именно это случилось с Леной. Она была ребёнком, когда случайно от взрослых узнала о своих способностях. Или, скорее всего, подслушала… Ведь почти никому из нас до совершеннолетия не говорили всю правду, чтобы уберечь от последствий. Лене стало интересно попробовать, получится ли? Разумеется, получилось. Одного намерения стать определённым животным, единственной мысли, полной желания, достаточно, чтобы запустить процесс. Лена, не ведая об опасности, стала превращаться в волчицу каждый день, хотя отец и мать много раз предупреждали её не делать этого. Чем чаще трансформируешься туда и обратно, тем выше вероятность «необратимого превращения». И спустя год Лена не смогла вернуться… Её отец ушёл в лес следом за дочерью, чтобы отыскать её. Тётя Мария всё поняла позже, когда спустя неделю два волка – матёрый самец и молодая самка – пришли к её дому и улеглись у порога. Тётя Мария вышла из дома и присела перед ними на корточки, а они, жалобно скуля, словно ручные, вылизали ей руки, после чего исчезли в лесу уже навсегда. Муж тёти Марии мог бы вернуться, но он по собственной воле решил остаться в теле животного, чтобы защищать дочь от других хищников.

– А ты в кого-то превращался?! Хоть раз?! – Юля испуганно схватила Антона за плечо, и тот невольно вильнул рулём в сторону, едва не съехав в кювет на обочине, но вовремя спохватился и выровнял машину.

– Нет, и надеюсь, что не доведётся. Как и тебе.

– Прости, – девушка отдёрнула пальцы. – Я глупая. Едва не влетели в аварию по моей вине! Я просто испугалась за тебя.

– Ничего, – мотнул головой Антон. – Ты на нервах, я понимаю, но постарайся успокоиться. Нам ещё многое предстоит сделать.

– Знаешь, я только сейчас поняла, почему дед Слава скрывал правду. Если бы я узнала, на что способна, будучи ребёнком, я бы точно превратилась из любопытства. Я бы не вытерпела! И очень вероятно, что со мной потом случилось бы то же, что и с Леной.

– Правильно понимаешь, – криво усмехнулся Антон. – Мне дед про эти превращения и про то, что обратно можно не вернуться, тоже рассказал чуть ли не в последний момент, когда почуял, что нас начали выслеживать… И хорошо, что успел! Иначе кто бы сейчас рассказал правду тебе? Получить оберег, но не знать нашей истории – это всё равно что лишиться оберега. И есть ещё одно, самое последнее, что ты должна знать, – Антон говорил ровно, стараясь лишний раз не волновать и без того обеспокоенную Юлю. – Михаил, пока был жив, позаботился о том, чтобы у нас с тобой появились все необходимые документы: паспорта, дипломы об образовании, загранпаспорта. Даже водительские права он нам сделал. Так что во внешнем мире мы теперь не беспомощны. Но, учти, я тебя за руль пока не пущу! Сначала выучу, как меня в своё время научил Михаил. Только потом поедешь.

– Но как ему удалось достать нам документы? – удивилась Юля. – Мы с тобой ведь даже в школу не ходили. Нас тётя Мария учила по книгам, оставшимся после исчезновения Лены, да по атласам и картам, которые они с дедом Славой покупали в больших городах, где мы изредка бывали проездом.

Антон усмехнулся.

– Михаил нашёл подвязки в нужных структурах.

– Как?!

– Я же говорил: артефакты из погибших миров стоят дорого. Главное знать, где их искать, а сведения об этом сохранились у семьи Михаила. Наш брат был достаточно взрослым, чтобы родители успели ему кое-что рассказать. Да и дед Слава много чего знал, просто сам уже был стар и не мог копаться в земле. Он передал информацию Михаилу и Косте, потом мне. Всё это время мы жили на деньги, вырученные от продажи артефактов.

– Мы продавали историю родины?! – возмутилась Юля. – Но так нельзя!

– Пойми, наша главная цель – выжить. К тому же чаще всего мы продавали землянам их собственные артефакты или наследие других цивилизаций, а свои ценности оставляли при себе. Хотя, бывало, наступал чёрный день, и приходилось продавать своё. На самом деле археологов среди наших – больше всего, ведь археологические раскопки для нас – это повод найти кусочек истории, сохранить его, а земную историю отдать землянам, получив взамен средства к существованию. Кроме того, некоторые из наших, становясь археологами, надеялись найти Врата и ключ. Мы искали их, как земляне ищут свою Атлантиду – отчаянно и безрезультатно. Не ругай Михаила. За то, что мы с тобой всё ещё пребываем в человеческих телах, да и вообще живы и дышим, надо благодарить именно его. Когда погибла тётя Мария, он обеспечивал нас деньгами, зарабатывая в одиночку для всех, потому что мы и Костя были ещё слишком малы, а дед Слава уже слишком стар. На протяжении нескольких лет Михаил участвовал в археологических экспедициях, познакомился с кучей коллекционеров, обзавёлся и другими полезными знакомствами, сделал необходимые документы на тот случай, если однажды мы выберемся из глуши и начнём жить среди местных… И вот как вышло! Мне стыдно, что мы не смогли уберечь тебя, нашу единственную сестру, от проблем, хотя клялись друг другу охранять тебя от всех невзгод. Но что теперь сожалеть о несбывшемся? Надо действовать.

– И как будем действовать? – Юля уже успела совладать с собой и была готова осуществлять любой план Антона.

– В багажнике машины лежит пакет с несколькими артефактами. Их немного, но Костя и дед Слава клялись, что вещи эти едва ли не самые ценные из всего, что некогда добыл Михаил. Если удастся их продать доверенному человеку, к которому мы сейчас едем, то выручим достаточно, чтобы не нуждаться ни в чём до старости. Михаил отложил эти предметы на чёрный день. Не хотел их продавать, но разрешил сделать это, если он погибнет, а у нас не останется другого выхода.