Текст книги "Серебряный Принц или Одиночество это поправимо 2 (СИ)"

Автор книги: Amadokoro

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Странное ощущение полета во тьме и тишина. Давящая, выматывающая, оглушающая. Хочу пошевелиться и не могу, тела нет, оно куда-то исчезло, или растворилось. Осталось чистое сознание и больше ничего. Где-то очень далеко появился звон, поворачиваю голову. Голову? Разве у меня есть голова? Наверное, все же есть, раз я что-то слышу. Звон постепенно нарастал и превращался в противнейший писк, такой, что казалось голова, в наличии которой я сомневался, просто взорвется. И вдруг я услышал голоса. Они то приближались, то отдалялись.

– Линк, нет! Линк, ты меня слышишь?! Линк!!!

Хм, по-моему, это папа. А чего он так кричит? Я поморщился, и видимо папа это заметил.

– Ну, Слава Богу, ты снова с нами!– И уже кому-то,– Он очнулся! Отключайте аппарат.– И снова ко мне обращается,– Малыш, нужно вынуть из трахеи трубку, это неприятно, потерпи.

Я почувствовал, что у меня из горла что-то вытаскивают и подавился, не сдержав рвотный рефлекс.

– Вот и умница, уже все.

Если операция закончилась, почему я ничего не вижу? Пытаюсь разлепить губы и об этом спросить, но ничего не получается. Хотел пошевелить рукой и не смог.

– Тихо, тихо, мой маленький, уже все хорошо, все уже позади. Скоро тебе станет легче. А сейчас сделаем укол, тебе нужно поспать. Сладких снов, не волнуйся, я буду рядом.

Снова куда-то проваливаюсь и лечу. Говорят, что когда дети летают во сне, они растут, но я же не ребенок? Хватит, надоело, сейчас заставлю себя проснуться. Нужно открыть глаза. Безрезультатно. Вроде, кто-то держит меня за руку, осторожно шевелю пальцами, и мое движение не остается незамеченным.

– Линк?

Это папа… Я облизнул пересохшие губы, и возле рта сразу появилась тоненькая трубочка.

– Вот, попей водички, после операции прошло достаточно времени, теперь уже можно.

Жадно глотаю прохладную жидкость. Как хорошо…

– Хватит, иначе стошнит,– Джед забрал у меня живительную влагу. Ну и ладно, зато теперь я могу говорить.

– У нас ничего не получилось, да?– Мой рот промокнули мягкой салфеткой.

– Почему ты так решил?

– Как почему, я не вижу даже свет и тень, как раньше.

– Глупенький, у тебя на глазах повязка,– как-то слишком устало сказал Джед, и было в его голосе что-то еще, что мне очень не понравилось, будто тщательно скрываемое горе.

– Пап, что случилось?

– После наркоза ты сам не дышал, такое иногда случается. Пришлось ненадолго подключать аппарат «сердце-легкие»,– он тяжело вздохнул,– А потом была кратковременная остановка сердца. Дефибрилляцию не применяли, само завелось. На всякий случай, тебя подержали в реанимации, сейчас в палату перевезли и видимо разбудили, когда надевали пижаму.

Теперь понятно, что за писк меня терзал, это сработала аппаратура, и папа так отчаянно меня звал… Значит, я видел смерть. Она черная и теплая, и ничего страшного…

– Сейчас регенерация идет полным ходом, повязку можно снять.

Я сразу же потянулся к перебинтованной голове.

– Не здесь,– удержал меня Джед,– Для этого нужно пройти в специальную комнату.

– Пап, ты же мне не все рассказал?– Джед замолчал, я просто чувствовал, что он что-то не договаривает.

– Ой, если хочешь, я помогу тебе встать.– Как-то слишком быстро засуетившись, отодвинул стул и приподнял меня за затылок с кровати.– Ну, как голова, не кружится? Тебя не тошнит?

– Даже слабости нет,– прислушался я к собственным ощущениям.

– Конечно, ты же омега, а не человек. Это люди, бог знает сколько, после оперативного вмешательства восстанавливаются. Если ничего непредвиденного не случится, через пару дней заберу тебя домой.

– Есть хочу.

– Попей тепленький бульончик, он придаст тебе еще сил, а перед сном уже сможешь нормально поужинать.

Ведет себя так, будто зубы мне заговаривает, подумал я, отпивая ароматный куриный суп с маленькими кусочками овощей и мелко нарезанной свежей зеленью.

– Все, спасибо,– возвращаю Джеду опустевшую чашку,– Я за малым соскучился, кстати, как он, не сильно без меня баловал, не плакал?

Повисла напряженная тишина. Да что за беда приключилась? Папа всегда с таким восторгом рассказывал о проделках внука, когда я с Айром оставался у них, а теперь молчит. Будто сговорился с начальником охраны ни во что меня не посвящать, кстати…

– Ты Радзулу передал мою просьбу?

– Нет,– немного помедлил папа,– В приемном покое его не было, там сказали, что он давно ушел.

– Как ушел?– Ситуация нравилась мне все меньше и меньше, и Джед как назло ничего толком не говорит.– И охранников не оставил? Может, кто-то на улице был?

– Я выходил, смотрел.

– Ничего не понимаю…– Я нашарил ногами больничные тапочки и встал.– Что теперь будет с Ильнаром?

– Не волнуйся, я сам позвонил в похоронное бюро и обо всем догово…– у папы внезапно оборвался голос.

Нет, это невозможно, проклятую недосказанность я больше не вынесу.

– Сынок…– тихо позвал Джед,– Завтра с утра меня не будет, вечером вернусь.

– Ладно, идем снимать повязку.

Потому, как папа глубоко вдохнул и медленно выдохнул, я понял, что он взял себя в руки и осторожно вывел меня в коридор. Задавать вопросы сил уже не осталось.

– Идем-идем, вот сюда, сейчас будет поворот направо, теперь прямо. Стоп. Заходи.

Джед толкнул дверь и завел меня в какую-то комнату.

– Это кресло, садись. Садись, не бойся. Вот так. Теперь не шевелись. Больно не будет, я положил заживляющую мазь, так что бинты не прилипнут к ранкам. Повязку после такой операции нужно снимать в полной темноте.

Джед подкатил столик, возле уха щелкнули ножницы и, соприкоснувшись с металлом, звякнули какие-то склянки.

– Не моргай пока,– он обработал контур глаз резко пахнущим непекучим раствором.– Ну, все зажило. Следов практически не осталось, еще пара дней и не заметишь ничего. Сейчас я выключу свет. Готово.

Я сидел и боялся открыть глаза. Просто не мог заставить себя поднять веки. А вдруг все напрасно и я ничего не буду видеть?

– Солнышко, ты что? Уже можно, открывай.– Папа сжал меня в объятиях,– Давай, ты же у меня самый храбрый ребенок…

И я решился. Ничего особенного не произошло, меня окружала привычная темнота.

– Вот, умница. Как ощущения?

– Моргать немного больно.

– Ничего, это сейчас пройдет.

Папа вложил мне в руку небольшую коробочку.

– Это регулятор освещения, ручку плавно поворачивай по часовой стрелке. Не торопись, глаза должны постепенно привыкнуть к свету. Ну, давай.

И я дрожащими руками немного повернул. Голова, прямо таки взорвалась болью. Это называется: дай дурню Богу молиться, он лоб разобьет.

– Ты что делаешь?!– Закричал папа, и выхватил коробочку.– Лучше я сам!

Я откинулся на подголовник мягкого кожаного кресла, преодолевая пульсацию в висках. На мой лоб легла чуть прохладная ладонь.

– Уже легче?– Сочувствующе спросил Джед, погладив меня по стриженой макушке, кстати, без волос так непривычно, и голова будто невесомая. Положив руку на тонкую папину кисть, почувствовал короткий ежик. Надо же, уже отрасли…

– Давай продолжим,– я убрал его руку и вздохнул. Время уходит сквозь пальцы, а я тут сижу.

– Как скажешь.

Минута ползла за минутой, и так же медленно папа поворачивал регулятор, а я заворожено смотрел, как постепенно темнота рассеивается и вместо нее перед глазами плавают цветные пятна. Раньше их не было. В какой-то момент я уже смог отличить пол от стены…

– Папка!!!– Я бросился к нему и чуть не упал, споткнувшись о подножку кресла.– Я вижу! ВИЖУ! Спасибо тебе, спасибо!

“Ильнар, и тебе спасибо, ты не представляешь, как я благодарен тебе, я никогда этого не забуду… И дедушку твоего постараюсь найти и все ему рассказать”.

– Что ты видишь,– Джед как-то слабо ответил на мои объятия, голос снова стал измученным и больным. Я несколько раз моргнул, туман перед глазами не хотел рассеиваться.

– Мутно все.

– А так?– Что он сделал с этой коробочкой – я не понял, только вокруг все стало четким и ясным. А, понятно, он просто выключил рассеянный свет.

– Папка, как же я рад видеть тебя!– И осекся. На голове у папы была черная повязка. Я невольно отшатнулся.

– Кто…– Усилием воли протолкнул воздух через гортань.– Папа, не мучай, скажи, кто у нас умер…

– Твой отец.– Ноги подкосились, и он начал оседать. Я подхватил его подмышки, но Джед заставил себя выпрямиться.

Отец? Не может быть, не верю.

– Как, как это случилось?!

– Его убили.– И папа расплакался, надрывно и безутешно, как может плакать только горький вдовец, в минутной слабости обнажая безмерно страдающую душу.

– Где! Когда!– Господи, что же с ним теперь будет, он же отца так сильно любил. Еще доктор Дир говорил, насколько Джед был к Рурту привязан, да я и сам знаю, как папа всегда смотрел на отца, чуть ли в рот ему не заглядывал.

– Это еще не все…– Джед всхлипнул, и почему-то отвел глаза.

– Не все?– Разве этого мало? Разве недостаточно горя в моей семье? Да, все они: и муж, и Айр, родители и братья, все они моя семья. И вот теперь, на одного близкого и дорогого человека стало меньше. До тех пор, пока не отыщется Зуфат, я не могу, не имею права считать его мертвым. За что? Нет, не правильно, скорее нужно говорить не «за что», а «почему» злой рок навис над всеми нами. И вообще, что происходит? Вокруг меня сначала исчезали люди, а теперь их начали убивать? Я должен во всем разобраться.

– Твой сын пропал.

– Что…

========== Часть 5 ==========

Глава 5

Несколько секунд я молчал.

– Прости, что ты сказал?

Папа закрыл лицо руками.

– Айр исчез.

Сначала подумал, что я ослышался и застыл в каком-то подвешенном состоянии, будто земля ушла из-под ног. А потом с удивлением понял, что ничего не чувствую. То есть совсем. Будто внутри окаменел. Наверное, когда горя слишком много, организм таким способом отгораживается от действительности. И я ему за это благодарен, иначе бы просто сошел с ума. Вполне возможно, что запертые сознанием эмоции вырвутся потом, но пока голова работает и соображает, нужно расспросить папу.

– А теперь, пожалуйста, по порядку: что произошло с Айром и отцом.

– Это случилось ночью, когда я тебя оперировал. Я обо всем только утром узнал, позвонил домой справиться о внуке, трубку взял малыш, в смысле самый младший твой братик, Ойри. Оказалось, что все еще спят, а ему на нулевой урок в школу. Я предупредил, что останусь в больнице ухаживать за тобой, и спросил, где дядя охранник, он сказал, что в доме посторонних нет. Тогда я попросил к телефону Рурта…– папа замолчал. Я не стал подгонять, понимаю, ему очень больно об этом говорить, но есть такое слово «надо», и он продолжил.– В общем, вопль ребенка переполошил весь дом. Представляешь, как он бедненький испугался, когда обнаружил окровавленный труп. Айра в кроватке не было, обыскали все вокруг, но не нашли. Все вещи на месте, кроме одеяльца Айра и махрового полотенца, в которое его заворачивали после купания. Окно в твоей комнате было распахнуто, но входная дверь заперта. Никто ничего не видел и не слышал. Я сразу же вызвал полицию, попросил медбрата за тобой присмотреть, и помчался домой. Через два часа вернулся в больницу и Гаяза сменил, ты еще спал и моего отсутствия не заметил. Недавно я следователю перезвонил и офицер сказал, что орудие убийства нашли в палисаднике прямо под открытым окном, но отпечатков пальцев на ноже не обнаружили. Определить какого роста убийца тоже не смогли, Рурт спал, когда ему перерезали горло.– Папа перевел дыхание,– Это я виноват, пустил в дом беду, не нужно было оставлять там охранника, и Айра следовало уложить в нашу постель.

Нет, папа, беда это я, это из-за меня отца не стало… Из-за меня украли Айра, и кажется, Зуфат пропал тоже из-за меня.

– Не кори себя. Что изменилось бы, ночуй Айр в вашей спальне, если убийца в доме был. И хорошо, что не пострадал кто-то еще, все твои дети невредимы,– это неслабое утешение, папа должен понимать, что ему есть для кого жить.

– Доктор Джед, Вы уже освободились?– Кто-то тактично постучался в дверь,– Вас вызывают в ординаторскую.

Я и забыл, где мы…

– Папа, пойдем, покажешь мою палату. Кстати, ты говорил, что завтра утром уйдешь, это ты собрался идти без меня на похороны?

– Я боялся тебя волновать и не хотел тревожить, ты едва очнулся, и я не знал, получилась у меня пересадка глаз или нет, я ведь первый раз проводил такую операцию.

– Спасибо, папочка, у тебя золотые руки,– я прижался к нему щекой,– Па, пожалуйста, поговори с главврачом и возьми отпуск.

– Мне и так его дадут не меньше, чем на неделю. Хирург в таком состоянии со скальпелем в руке, скорее не врач, а убийца. Хорошо, что тебя прооперировать успел. Но на похороны ты не пойдешь, я запрещаю.

– Что?– От удивления я даже остановился.– Как это? Почему.

– По-моему, я только что объяснил.

– Но сейчас же уже все хорошо, глаза – видят, я прекрасно себя чувствую, никаких лекарств мне не дают, и я собирался сегодня уйти домой.

– Ни за что, после такой операции положено находиться под наблюдением врачей не меньше трех суток.– Джед строго на меня посмотрел,– Ты не понимаешь, как рискуешь, а вдруг тебе снова станет плохо, пойми, остановка сердца – не шутки. И в любой момент может произойти отторжение чужеродных тканей. Если эти глаза начнут загнивать, их срочно придется удалить, чтобы не началось общее заражение. Возможно, я перестраховываюсь, раз регенерация работает, но такой вариант тоже нельзя исключать.

– Пап, прости, но не пойти на похороны отца я не могу. А с глазами у меня все в порядке, если бы что-то было не так, я бы почувствовал и обязательно тебе об этом сказал. Ты зря волнуешься.

Джед помолчал.

– Хорошо, ладно, я тебя понимаю, но обещай, что после похорон вернешься сюда. И прошу, не будем больше спорить, мне нехорошо.

Я заволновался, папа и так выглядит осунувшимся и постаревшим, во всяком случае, по сравнению с тем, как он выглядел, когда я видел его в последний раз, но за пять лет он не мог сдать настолько сильно. Оборотни живут дольше людей, для нас сто двадцать лет – норма.

– Зайди к медбратьям, попроси какое-нибудь лекарство.

– Я пью успокоительное со вчерашнего дня, но оно мало помогает.

Как бы мне не хотелось его утешить, я понимал – возле папы надолго оставаться нельзя, это поставит под удар всю семью, отца уже убили. В груди тупо заныло. Пропал малыш, моя маленькая кроха, он же совсем беззащитный. Какой сволочи понадобилось отнять у меня этот теплый комочек счастья? Я должен найти ребенка как можно скорей, и в поисках мне никто не поможет. Кроме себя больше не на кого надеяться, не на кого положиться. Как-то так получилось, что вокруг меня в полном смысле слова образовался вакуум. Я остался один. Но, пусть и глазами Ильнара, я хотя бы вижу, а это уже очень много, без глаз я бы вообще ничего не смог.

– Па, давай заглянем вдвоем в ванную,– замявшись, попросил я, когда мы зашли в палату.

– Идем-идем,– Джед сочувствующе похлопал меня по руке,– Я все понимаю. Должен сказать – ничего страшного.

Ага, это ему не страшно, он уже видел, а я боюсь к зеркалу подойти. С опаской поворачиваюсь к умывальнику. М-да, ну и видок… Нет, я конечно, ожидал нечто подобное, но пока привыкну, должно время пройти.

– Налюбовался?– Напомнил о себе папа.– Мне нужно идти, а ты не забудь поужинать. Если не хочешь есть в общем зале, я скажу, чтобы сюда принесли.

– Не, спасибо, не надо,– ответил я, не отрывая от зеркала взгляд. Глаза. Вот на что я смотрел в первую очередь. Белки немного воспалены, будто долго читал, сильно напрягая зрение, зрачок слегка расширен, но явного отличия от моих я не нашел, разве что цвет чуть темней, или тут просто такое освещение. Сколько ни всматривался, никаких шрамов на лице и на голове не заметил. Короткий ежик серебристых волос растет как на дрожжах, уже прикрывает кончики ушек. Ладно, хватит себя разглядывать. Выходя, выключил свет, подивившись, что не забыл, как это нужно делать, и уселся в палате на подоконник, пустым взглядом уставившись в окно, не обращая внимания на игру красок весеннего предзакатного неба. Ни на какой ужин, естественно, я не пошел, все равно не смогу проглотить ни кусочка, но папе об этом знать необязательно. Нужно было решить, с чего начать поиски сына. Делать это без гроша в кармане стал бы только идиот. Прежде всего, вопрос упирался в деньги. Где и как их достать? У папы я не возьму, ему и так придется одному кормить всю семью, к тому же он только что оплатил мою операцию, похороны отца и Ильнара. Сумма немаленькая. Есть только один вариант, и он мне не очень нравится. Пойти во дворец и забрать все свои драгоценности. Жаль, конечно, все же это подарки Зуфата, и я хотел их приберечь для Айра, хоть он и альфа, драгоценности лишними не бывают никогда, не будет сам носить, так подарит своему омеге. Но кольца, серьги, кулоны, браслеты – ходовой товар, или в случае необходимости ими всегда можно расплатиться, только таскать это железо с собой… Да и на бандитов легко нарваться. Тогда я уже не смогу никого найти, если вообще в живых останусь. Еще один очень важный момент – нужно как-то научиться оборачиваться, старик не стал бы зря предупреждать, я уже убедился, что его словам нужно верить. Вопрос состоит и в том, где это сделать, чтобы поблизости никого не было. Местности я не знаю, я вообще никогда не видел Тлар, значит, в первую очередь нужно посмотреть карту не только города и страны, но и всего острова. Компьютера здесь нет, просить папу найти для меня такую технику нельзя, это сразу вызовет подозрения, зато ноутбук с клавиатурой для слепых стоит в моих покоях. Решено, сегодня ночью иду охотиться за двумя зайцами: и драгоценности заберу и пошарю в гугле, а если повезет и найду подходящее место, попробую оборот. Все это хорошо, но как отсюда незаметно выйти? Папа все время рядом, мою одежду забрал Гаяз и отнес в камеру хранения, когда готовил меня к операции, туда без врача или бланка выписки не пустят, да и ночью она закрыта, в больничной пижаме по городу далеко не ускачешь, сразу или в полицию, или в психушку сдадут. Я уже более внимательно посмотрел за окно. Прикинув высоту, понял – даже привязав две простыни к батарее, до земли будет слишком далеко, не переломав конечности, не спрыгнуть. Пробежавшись взглядом по окрестности, справа заметил изрезанные узорами высокие белоснежные башни. Они отчетливо выделялись на фоне незаметно подобравшихся сиреневых сумерек. Так вот где находится Дворец, хорошо же готовлюсь к ночному побегу, если даже не знаю куда идти, хотя теперь направление ясно. Как же отсюда выбраться? В коридоре за стойкой дежурит медбрат, мимо него никак не проскочишь, в приемном покое медики тоже круглые сутки сидят, возле ворот больничная охрана… Я прикусил губу, ну-ка, ну-ка, кажется, нашелся подходящий вариант.

Вернувшись, Джед накинул на плечи одеяло, будто пытался согреться, хотя в комнате было совсем не холодно, и устало опустившись на кровать, отвернулся к стенке. Не буду его теребить, ему и так непросто. Подожду, может, уснет. Не включая свет, просидел на подоконнике до полной темноты, за окном вообще уже ничего не было видно. Папа так и лежал, ни разу не повернувшись на другой бок, наверное, подействовало успокоительное. Значит, пора. Жаль мобильный вместе с вещами в камере хранения остался, а такая подстраховка не помешала бы, мало ли что.

Выскальзываю за дверь, и со скучающей миной начинаю гулять по коридору.

– Почему Вы не спите?– Дежурный вышел из-за стойки и направился ко мне, когда я проходил мимо него в третий раз.– Вам плохо? Может, позвать врача?

– Спасибо, не беспокойтесь, просто я днем выспался, а мой врач как раз находится в моей палате. И пожалуйста, не беспокойте его.

– Да, мне передали по смене, что он после двух операций днем, ночью проводил пересадку, больше суток не спал.

Я почувствовал острый укол вины. Явился ночью, чуть ли не с постели папу поднял, и снова выдернул на работу, а утром он еще такое узнал… Удивительно, как вообще держится.

– Я еще похожу, посмотрю,– задрав голову, стал разглядывать потолок, пусть думает, что я придурок.

Медбрат настороженно на меня покосился, но ничего не сказал и вернулся на свое рабочее место, а я, нарезая круги, все ближе подбирался к грузовому лифту. Улучив момент, нажимаю кнопку и проскальзываю в кабину. Поехали.

========== Часть 6 ==========

Глава 6

Морг встретил меня гробовой тишиной. Ни шороха, ни звука. Это хорошо, то что нужно. Мне сейчас не покойников бояться, мне нужно бояться живых. Я уже не сомневаюсь, что охотились именно на меня, отец попал под удар совершенно случайно. Одна, но яркая лампочка позволяет все рассмотреть. Прямо напротив лифта закрытая дверь с кнопкой звонка и табличкой, провожу по ней рукой, да, мы с Джедом именно сюда заходили. Вдоль стены стоят шкафчики, они-то мне и нужны. Иду и смотрю, на каких дверцах есть имена, Ильнара почему-то не видно. Неужели дедушка его уже забрал? Этого я не предусмотрел. И что, придется ни с чем вернуться? Подергал наугад первую попавшуюся дверцу. Заперто. В таких шкафчиках даже не замки, а простые задвижки, но пальцами их не открыть. Возле крайнего шкафчика я застыл, увидев, чье имя там написано. Отец… Господи… Почему же я не подумал об этом раньше, ведь его должны были сюда привезти! Бедный отец… Бедный папа… Внутри по-прежнему была окаменевшая пустота, только дыхание перехватило и почему-то в глазах поплыло… От обморока меня спас открывающийся лифт, из него в коридор кто-то выкатывал груженую каталку. С перепуга ныряю за угол, спотыкаюсь и падаю на что-то мягкое, чуть не врезавшись в дверь. Именно через нее я и планировал сбежать, в морге всегда делают выход на улицу. Даже если умерших или убитых доставили на скорой, сначала их осматривает дежурный врач, и только после этого препровождает в прозекторскую, а через эту дверь покойников увозит похоронное бюро и ночью в здравом уме сюда никто не сунется. Ощупываю руками какие-то мешки, штук шесть или восемь. Плотная клеенка почти не шуршит, может, поэтому меня не заметили. Здесь уже совсем темно, свет лампочки почти не попадает, но я рассмотрел, что к горловинам привязаны бирки и на них что-то написано. Напрягаю зрение, цифры и имена, вот оно что, здесь лежат вещи тех, кого отправляют на кремацию. Выждав, когда в коридоре снова наступит тишина, перебираю печальную находку, на предпоследнем мешке имя Ильнара. «Не обижайся на меня, и прости, я верну твои вещи, честное слово»,– мысленно приговариваю, развязывая горловину. Так. Старенькая серая рубашка с дырой на груди. Зариф говорил, что нож никто не вынимал, поэтому крови вытекло совсем немного. Потертая безрукавка из черного кожзама цела, видимо, когда Ильнара ударили она была расстегнута, значит, я ее застегну и прикрою дыру с засохшей коркой крови. Подранные джинсы. Изношенные сандалеты. Трусы и носки из мешка не вынимаю, на мне свои надеты. Кладу вместо вещей пижаму и, не колеблясь ни минуты, одеваюсь. Вроде нормально, нигде не жмет, только прохладно еще для такой обувки. Ничего, главное, что пришлась по размеру. Осторожно снимаю с защелки замок и вот я уже на улице. Машинально поправляю волосы, и рука скользит по стриженой голове, все никак не привыкну. Преодолеваю невысокий забор и быстрым шагом иду по ночному городу, придерживаясь приблизительного направления.

Озираюсь по сторонам. Я так отвык от всего этого, мечтал после операции увидеть моего сына, мужа, отца, и вот с ними я бы на все это смотрел и смотрел, неважно куда, хоть на прохожих, лишь бы видеть… На огромную, почти полную луну, повисшую желтым яблоком в ночном небе, на всклокоченные обрывки облаков, на фонари брызжущие тусклым светом, на причудливые силуэты деревьев, на то как ветер шевелит листву и кажется, сами деревья нехотя идут вдоль дороги, вместо ног тяжело передвигая стволы…

В окнах домов свет практически нигде не горит, только изредка распахиваются двери очередной таверны, и сноп света бьет по глазам. Чем ближе подхожу к своей цели, тем сильнее нарастает чувство тревоги и мешает иди. Уже на подходе к главным воротам Дворца я внезапно остановился. Если подумать, мое присутствие рядом с Зуфатом раздражало и вызывало недовольство многих, так стоит ли соваться, пока его нет? А что если… Я свернул в ближайший проулок, подбираясь к задней калитке дворцового сада. Стражники по старинке гуляют по стенам, в саду в это время, скорее всего, пусто. Поднявшись по кованой решетке, мягко спрыгиваю в траву. А дальше куда? Я же дороги не знаю. Чутко прислушиваясь к каждому шороху, к каждому звуку, перебегаю от дерева к дереву, обходя или осторожно раздвигая кусты. Мне помогает молодая листва, создавая природный шум, и моих шагов совсем не слышно. Так я добрался до центрального фонтана, оттуда попасть в свои покои оказалось очень легко, я просто закрыл глаза и шел на ощупь, как раньше. Вот ступеньки нужной террасы, я всегда любил сидеть здесь в плетеном кресле с Айром на руках. Нет, нельзя сейчас думать о нем, иначе все испорчу. Оглядываюсь, вроде никого. Подхожу к крайнему окну и толкаю раму, я его не запираю никогда, вот и сейчас оно оказалось открытым. Перепрыгиваю низкий подоконник. Все. Я на месте. Глаза привыкли к темноте, и я прекрасно все вижу. Осматриваю свою комнату первый раз. Изящная, со вкусом подобранная мебель, пушистый ковер, под воздушным балдахином большая кровать с пеной кружев на простынях, в высокой напольной вазе свежие цветы… Но долго любоваться времени нет, ночь не безразмерная. Открываю шкаф и быстро перебираю вещи. Сворачиваю плащ-дождевик, неброский дорожный костюм, запасные брюки, пару рубашек, носки, смену белья. Из соседнего шкафа достаю кожаные полусапожки, в них и не жарко и, если что – от холода спасут. А куда это все сложить? Не с чемоданом же мне ходить, в самом-то деле. Эврика! Плотная наволочка для напольных подушек (Зуфату очень нравится на них отдыхать), два тонких кожаных пояска, и импровизированный вещмешок у меня за плечами. Прекрасно. Ставлю его на пол и выхожу в гостиную. На секунду задержав взгляд на двери в комнату Айра, до боли закусываю губу, заставляя себя пройти мимо, и направляюсь к ноутбуку. Потянулся включить, и передумал. Светящийся экран хорошо виден из окна, если задернуть шторы – понятно, что кто-то забрался в комнату. Ха! Ванная! Она без окон, вентилируется при помощи вытяжки, там никто не сможет подглядывать! Очутившись в роскошном, отделанном бежевым мрамором помещении, мне безумно захотелось нырнуть в бассейн, вода всегда теплая, он с подогревом, но боюсь не успеть… А, черт с ним! Не могу я мимо воды пройти, тем более после операции еще не купался. Пока буду рыскать по компьютеру – высохну, длинных волос у меня уже нет, вытерся насухо – и ладно, но сначала душ. Я сразу принялся намыливаться, быстро смыл с себя пот и грязь, и без всплеска нырнул в воду. М-м, какое блаженство… Я позволил себе тихонько застонать, и пару минут поплавать. Все, хорошего понемножку. Едва выбравшись на бортик, слышу, что в покои открылась дверь. Кого там черт принес, только этого не хватало! Лихорадочно вытираюсь, и бросаюсь натягивать на себя шмотки Ильнара. После купания надевать одежду мертвеца… А потом подумал, что хорошо, что не взял свои вещи, так меньше внимания привлеку. Я вообще шел, совершенно забыв, что за мной охотятся. Пока разглядывал улицы и дома, мысли об исчезнувшем Айре, муже, и убитом отце всю дорогу терзали голову, и я совсем потерял бдительность, ведь если кому ненужно попадусь, то никого не сумею спасти, я уже сам буду нуждаться в спасении. Мне крупно повезло сюда добраться, возможно, в этих обносках и без волос, убийцы меня просто не узнали. Хватаю с полочки опасную бритву, Зуфат других не признавал, и на цыпочках подхожу к двери. Прислушиваюсь, может ночной визитер уже ушел? И едва не получив по лбу, отскакиваю за клеенчатую шторку, прикрывавшую вешалку с одеждой, чтобы не попадали брызги воды.

– Кто здесь?!

Услышав испуганный старческий голос, я тут же расслабился, машинально сунув уже ненужную бритву в карман.

– Эмиль, это ты.– Облегченно выдыхаю, рассматривая старика, и выхожу из своего убежища.

– Святые небеса,– охнул, подслеповато щурясь в темноте, вышколенный старый слуга, нянчивший еще моего мужа. Никаких вопросов, почему я один, почему так одет, не последовало.

– Господин, что с Вашей головой?!– Испугался старик, разглядев, что пропали мои роскошные волосы. Он очень любил за ними ухаживать.

– Все в порядке, так нужно было. Как ты узнал, что я здесь?

– Я возвращался от Зуфаттандила Десятого к себе…

(В этой стране много веков назад повелось, что в правящей семье всех первенцев-наследников независимо от пола всегда называли Зуфаттандилами, оттого после имени и ставили номера, чтобы не путаться).

– И решил пройти по саду,– продолжал говорить старик,– Сегодня старший сын Повелителя совсем меня загонял, вот и захотелось перед сном немного подышать свежим воздухом. Я увидел открытое окно, думал, сквозняком распахнуло, зашел его закрыть и почувствовал, что здесь кто-то есть.

Я покраснел, украдкой представив себе незапертую раму. Надо же было так проколоться, какой-то я рассеянный стал, нет, скорее привык во всем на других полагаться, с этой слепотой совсем от нормальной жизни отучился.

– Господин,– зашептал он.– Вам срочно нужно спрятаться, говорят, Зуфаттандил Девятый пропал, Вы же знаете, когда Правителя нет, тут распоряжается его наследник. Не думал, что мальчик вырастет таким… Так вот, о чем это я? Да, пока вас не было, я прислуживал ему за столом, заменяя приболевшего Миата, и случайно услышал в разговоре, что Зуфаттандил Десятый ненавидит Вас. До сих пор ревнует к покойному папеньке, считает, что отец предал его память, хотя, когда Вы пришли во Дворец, с момента похорон прошло два года.

У меня мурашки побежали по спине. А я, оказывается, был слеп… М-да, действительно… Даже если Радзул молчал, почему я сам не подумал, что возможно ноги всех исчезновений растут из дворца, скрытая неприязнь ко мне это одно, а вот ненависть – совсем другое, и теперь паззлы, кажется, начинают складываться. Вполне вероятно, все это придумал Десятый Зуфаттандил. Старику нельзя говорить, что на самом деле произошло и с моим мужем, и с Айром. Он может случайно проболтаться, или его, как преданного Зуфату вообще начнут пытать, если меня вместе с ним поймают. Подвалы здесь все еще работают.

– А где задержался Правитель?– Осторожно поинтересовался старый слуга.– Без него стало совсем невмоготу.

– С ним все в порядке, не переживай, он скоро вернется.

– Ну и слава Богу, Вы меня успокоили, а то я так волновался, что с Повелителем случилось что-то плохое. Давайте я Вас переодену, накормлю…

– Спасибо, я не голоден, и сменить одежду не могу.

Проследив взглядом движение старика поправившего складку туники, я не сразу понял, почему он начал тереть глаза, будто пытается проснуться.