Текст книги "«Неуставные отношения» (СИ)"

Автор книги: AlyaLi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== «Осколки прошлого» (Кот) ==========

***

«Любовь живёт три года»

Я отбрасываю глянцевое издание в сторону и фыркаю, глядя на него с долей надменности, словно модному женскому журналу есть какое-то дело до того, как на него смотрит какая-то недообразованная девица. Впрочем, это слишком громко сказано – я действительно не в лучшем состоянии от осознания, что пришлось бросить учёбу в престижном ВУЗе, но не всё так плохо, среднее специальное – это тоже образование.

Весьма интересные мысли для человека, который собрался выходить замуж сегодня, но я хотела думать обо всём, кроме этой чёртовой свадьбы, которая нужна мне для того, чтобы… кстати, для чего? Чтобы доказать миру, что я дура? Вполне себе разумное объяснение.

Поднимаюсь с дивана, осматриваю просторную комнату и, подойдя к окну, со злостью задёргиваю плотные гардины, чтобы меня не раздражал солнечный свет. Легче не стало, но уже не хочется выключить солнце, словно это вообще возможно.

Вернувшись на диван и сбросив подушку на пол, снова беру в руки журнал и досконально изучаю не самую интересную статью про глупую любовь, живущую, якобы, три года. Очень глупо. Очень-очень глупо.

Мои мысли разбросаны по острым осколкам памяти, сама я потеряна и чувствую себя маленькой несмышленой девочкой, которая застряла в зеркальной комнате, окутанной полумраком. Каждый мой шаг, сделанный за последний год, кажется невероятно глупым и бессмысленным, я не сделала ничего, чем могла бы гордиться, если не считать сданной на «отлично» летней сессии. Скорее наоборот, я наделала много глупостей, которые уже, наверное, не подлежат никакому исправлению. Я сожгла все мосты, которые вели меня к прошлому, я оборвала все нити, что могли хоть как-то помочь мне прикоснуться к былому.

Телефонная книга наполнилась новыми именами, в социальных сетях теперь новые люди.

Я улыбаюсь, правда, улыбаюсь, у меня всё хорошо утром и днём, но вечером накрывает, а ночью я умираю. Я умираю каждую ночь, наполненную снами, которые заставляют меня кричать от страха за человека, которого больше нет рядом. Я ещё чувствую ту связь, что возникла между нами при первой же встрече. Она не угасла, мы пронесли её через три года наших отношений, а теперь я без них уже год. Из ночи в ночь я теряю тебя, почти физически ощущаю твою боль, чувствую каждую рану на твоём теле, словно это меня дырявят пули.

Поток жутких мыслей заставляет задрожать, снова отбросить в сторону журнал и обхватить руками колени. Я не могу так, не могу, я не вынесу, ещё немного – и я сойду с ума. Меня душат, казалось бы, беспричинные слёзы, которые никак не получается унять. Хороша же я буду, но какая мне разница?

Поднимаюсь, растираю по щекам солёные капли и иду умываться. Действия совершаются без лишних мыслей, это всего лишь никчёмные рефлексы, которые вырвались из шара общего ужаса, что до сих пор живёт в душе.

Казалось бы, давно пора забыть, отпустить, двигаться дальше, жить так, как и следует жить, но я не могу. Мне невыносимо знать, что рядом нет моего человека, знать, что я не могу его обнимать, не могу слушать, как он рассказывает о том, что для него важно. И не смогу больше.

Пригоршня холодной воды обрушивается на лицо, но не становится легче. Наивно думать, что какая-то вода успокоит, но лучше думать об этом, чем думать о том, что было и чего не будет.

Наверное, меня не поймет практически ни одна девушка – я странная? Возможно. Сейчас, без лишней скромности, я могу уверенно сказать, что имею то, что должно делать счастливой любую нормальную девушку двадцати трёх лет отроду. Я сегодня выхожу замуж за человека, который меня, кажется, любит – ухаживать во всяком случае он умеет, относится ко мне замечательно и всё в том же духе, именно это мои подружки считают критерием счастья. Мы знакомы много лет, наши родители хорошие друзья – чувствую, именно это и является основной причиной этой глупой и бессмысленной свадьбы. Разве возможно спорить с папой-генералом? Впрочем, это несколько другая история, и сейчас нет никакого желания погружаться в её дебри.

Звонок в дверь, как оповещение, что время не стоит на месте, даже если я выпадаю из реальности в мир воспоминаний, разрушающих меня, как вода и ветер разрушают камни. Открываю, в квартиру входит миловидная девушка, которая уже через пару минут начинает раскладывать на журнальном столе в гостиной горы косметики.

Совершенно утратив связь с явью, я не осознаю, что происходит, я просто сажусь и закрываю глаза, что позволяет в очередной раз оказаться в мире былого. Это тяжело, поверьте, это очень-очень тяжело. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем меня попросят открыть глаза и пройти к зеркалу – минуты, кажется, идут очень быстро, но в тоже время тянутся, словно резина.

Я не похожа на себя, не знаю, нравится мне это или нет. Мне просто наплевать, если быть абсолютно честной. Наплевать так же, как и на несколько последующих часов, которые наполнены радостью моих родных, подруг, жениха; часов, которые наполнены попытками не разрыдаться прямо в загсе, ужасной жарой, которая очень неожиданно накрыла Питер.

Не думая ни о чём, бокал за бокалом вливаю в себя шампанское, ощущая, что совершенно опьянела, но никто этого не видит, все так заняты моим отцом, что просто тошно. Он много говорит о работе, шутит, вопреки обыкновению, а мой уже муж Игорь соглашается с ним во всём. Тошно.

Всё проходит как в тумане, а затем в один момент осознаю, что арендованный лимузин останавливается у подъезда Игоря. Пока пытаюсь понять, что к чему, он уже протягивает мне руку, чтобы помочь выйти. Ладонь неприятно влажная, я морщусь, испытывая лишь отвращение к человеку, который мне, по сути, ничего плохого не сделал. Хорошо, что это скрывает тьма июльской ночи.

Тепло. Как и в день нашего знакомства. Мы познакомились в апреле, когда погода шутила, чередуя дни, которые легко можно принять за летние, со снегом. Наверное, такая особенная весна была лучшим временем для знакомства с особенным человеком.

Это была сумасшедшая любовь. Это была нежность и страсть, разговоры до утра, не думая о том, что мы в разных городах, забывая о том, что обоим нужно как-то заниматься будничными делами вроде учёбы и службы через полтора часа. Бесконечные электрички и поезда, часы в пути ради того, чтобы побыть вместе хотя бы час. Мы любили искренне и иногда совершенно безрассудно, мы не думали о том, что мы разные, жили одним единственным днём.

Теперь всё смято и выброшено в урну. Ты всегда любил службу больше, чем любил меня. Да, это разная любовь, но, так или иначе, ты постоянно выбирал возможность смерти. Может, это и является правильным решением для человека, давшего присягу, но твой выбор стоил нам всего. Он стал гранью, забравшей тебя у меня.

Сначала казалось, что всё изменилось, в один момент стало другим. Казалось, больше не будет непрекращаемых волнений, ожидания и бесконечного гипнотизирования телефона взглядом в ожидании твоего звонка и заветных слов о том, что ты едешь домой с очередного задания. Но нет, я продолжаю ждать, зная, что мне не позвонишь, зная, что не придётся больше встречать тебя на вокзале.

Мне холодно, дрожь пробирает до костей, а я просто стою у двери, глядя прямо перед собой. Что я делаю? Убиваю воспоминания? Убиваю тебя своими попытками быть счастливой?

– Прости, – шепчу я, качая головой, беру блокнот и ручку и уже через секунду скрываюсь в ванной, заперев дверь.

Включив воду, сажусь на край ванной и начинаю писать, пытаясь не обращать внимания на громкие стуки и крики непонимания.

***

«Бесконечная горечь невосполнимой потери»

Все дни, по сути, очень похожи: у них есть утро, есть вечер. Меняется погода и настроение людей, меняются некоторые их действия, кто-то рождается, а кто-то умирает, но в череде серости это не так важно. Хуже всего ночью, когда не удаётся уснуть, именно тогда накрывает с головой, словно морская волна во время шторма. Тогда не важно – мужчина ты или женщина, тогда боль вполне привычное и обычное состояние.

Изнутри разъедает бесконечная горечь невосполнимой потери, которая огибает шею, словно удавка, поглощает воздух, как лёгкие поглощают никотин. Не помогают попытки залатать невидимую дыру, не помогает ничто – наверное, люди никогда не придумают панацею от неразделённой любви.

Поезд готов был тронуться с места и увезти бойцов элитного спецподразделения далеко от дома. Каждый из них знал, что эта поездка может оказаться последней, они, вполне возможно, не увидят тех, кто им дорог, но есть приказ, а приказы, как известно, не обсуждаются.

Солнце ещё не добралось до высоты бескрайнего неба, оно только боязливо выглядывало, растекаясь по безупречному лазурному полотну лучами жёлтой и красной краски. Ветер пробирался в открытое окно, в попытках окончательно прогнать дрёму с лиц присутствующих здесь.

Каждый думал о своём, каждый молчал, не испытывая почему-то той радости, которую должен дарить такой рассвет. На столе лежали карты, на которых красным маркером были выделены «горячие точки», и стояли кружки с нетронутым чаем.

До момента, когда состав должен тронуться, оставалась буквально минута, когда в купе ворвался мужчина в форме, выгоревшие на солнце волосы которого были растрепаны. Сейчас он сильно отличался от унылой компании, пытался отдышаться и улыбался, словно не собирается через какие-то часы в очередной раз затеять игру со смертью.

– Успел, – мрачно проговорил молодой человек, глядевший до этого в окно, – почти не опоздал.

– Сказал бы мне спасибо, Кот, – широкоплечий мужчина лишь фыркнул и помахал конвертом, который никто не заметил. – Ради тебя старался.

Женщина, что была заметно старше говоривших, только цокнула в своей фирменной манере и покачала головой.

– Как дети, честное слово.

Кот с раздражением отнял у Физика конверт и внимательно посмотрел на него. Аккуратным почерком было выведено «Василий Ионов», больше ничего написано не было: ни адреса, ни имени человека, который написал письмо.

– Сегодня утром кто-то привёз, – счёл своим долгом пояснить Сергей, усаживаясь рядом с Батей, – хорошо, что я забирал вещи, передали.

Пробормотав что-то нечленораздельное, Ионов вышел из купе и уверенно открыл конверт, где был сложенный вдвое листок бумаги в клетку. Кашлянув в кулак, он его развернул и принялся читать, сжав губы в тонкую линию. На его виске пульсировала вена, а сердце гулко ударялось о грудную клетку.

«Я никогда не думала, что напишу это письмо. Что там, я никогда не думала, что скажу тебя хоть слово – не важно, каким образом, пусть даже так, в написанном виде. Но, знаешь, мне стало невыносимо это наше молчание, которое уже целый год убивает меня. Это смешно, я сейчас сижу на краю ванной в отвратительном свадебном платье, которое выбирала моя мама (разожми кулаки, Кот, я больше чем уверена, что ты сейчас злишься)…»

Василий хмыкнул – она слишком хорошо его знает.

«…и понимаю, что я такая дура. Только дура, наверное, могла так глупо потерять идеального человека. Я боялась, я безумно боялась потерять тебя, узнать однажды, что тебя больше нет, так боялась, что решила попытаться отпустить тебя и забыть, думая, что так будет легче. Но разве это возможно? Только такая дура, как я могла решить, что можно так просто выбросить то, чем жила три года.

Сейчас я всё понимаю, но разве это важно? Я не знаю, но надеюсь, что важно, я надеюсь, что ты станешь читать, а не выбросишь эти глупости в окно.

Я знаю, если ты и будешь это читать, то уже в поезде, когда не будет пути обратно. Снова служба, которую я так ненавижу. Снова она забирает тебя на неопределенное время, не даёт возможность сказать всё, что копилось целый год. Поверь, мне есть, что сказать, иначе писала ли бы я это всё в первую брачную ночь (разожми кулаки, милый).

Ты нужен мне, очень нужен. Я не знаю, что писать, столько мыслей, столько несказанных ещё слов, которые просто необходимо сказать. Я просто хочу, чтобы ты знал: ничего не изменилось, я, как прежде, люблю тебя. Осколки прошлого так просто не покидают сердце. Это слишком красиво сказано для моего прозаичного письма, но я пишу то, что думаю, пишу то, что чувствую, а чувствую я много, и это преимущественно боль.

И я буду ждать, знай, я снова буду ждать тебя, потому что мне больше ничего не остаётся».

А скорый поезд мчался вперёд, колёса отбивали размеренный ритм, и он знал – его ждут, ему есть смысл вернуться.

========== «Любой ценой» (Физик) ==========

***

– Заставлять нас работать в собственный, заслуженный, между прочим, отпуск – это высшая степень наглости, – громко возмутился Кот, как только Пригов кратко изложил суть очередного, как всегда важного задания.

– Да, – согласился с товарищем Физик, стоявший скрестив руки на груди, – я всё понимаю, Владимир Викторович, но у нас тоже могут быть планы, когда обещают «свободную неделю», – он сделал воздушные кавычки на последнем словосочетании, напоминая мужчине его собственные слова.

– Отставить! – дальнейшую дискуссию прервал властный голос Булатова. – Первый день здесь?

– Правда, ребята, – заговорила и Багира, которая, как и остальные была не в восторге от новости, сулившей лишь работу, – хватит вам.

– Чтобы было всё честно, – начал Пригов, извлекая из кармана чёрного пиджака коробок спичек, – тяните жребий, – он взял пять спичек и отломал у одной головку, – у кого короткая, тот едет.

– Гениально, – Рита хлопнула в ладоши и уверенно поднялась с кресла, намереваясь подойти ближе.

– Гениально, – практически одновременно с нею произнесли Кот и Физик, однако слово из их уст приобрело саркастическую окраску.

Ближе подошел и Риф, что с чрезмерной внимательностью изучал что-то в своём телефоне, и потёр ладони, будто пытается таким образом привлечь удачу и остаться дома на недолгом, но таком заслуженном отдыхе.

– Поймите, ребята, – несколько извиняющимся тоном проговорил Пригов, обводя взглядом бойцов, – вы лучшие кадры, именно поэтому я и прошу вас, а не кого-нибудь другого.

– Ладно тебе, – Иван первым вытянул спичку и демонстративно поднял – целая.

Следующей была Багира, которой тоже повезло – жребий определил ей остаться в Питере.

Риф, Кот и Физик практически одновременно вытянули спички, и первые два вздохнули с заметным облегчением, а вот Сергей раздосадовано фыркнул, понимая, что фортуна отвернусь от него. Какая-то глупая сломанная спичка обрушила все его планы, теперь ждёт пусть не самая сложная, но работа. Тешить себя было особо нечем, молодой человек бросил спичку на стол и махнул рукой.

– Поздравляю, – на лице Ионова появилась улыбка трехкратного олимпийского чемпиона, – тебе выпала замечательная удача. Ты избранный, ты… – он удостоился сильного толчка в плечо от того самого избранного.

– Могу с радостью предоставить эту великую честь тебе.

– О нет, спасибо, – Василий хохотнул, закинул на плечо рюкзак и нацепил на макушку тёмные очки, – ты заслужил, тебе и ехать.

– Хватит тебе, – Маргарита покачала головой, – на месте Физика мог быть и ты.

– Смеяться над другом-неудачником – мой святой долг и главная обязанность, – серьёзным тоном произнёс Кот, подняв вверх указательный палец, но весь его вид выдавал отличное настроение, которое сильно отличалось от настроения Сергея.

– Всё сказал? – Мыцык прищурился, а Кот успел оказаться у двери раньше, чем получит очередной толчок от товарища.

***

Сан-Франциско встретил старшего лейтенанта Сергея Мыцыка дождём и неприятным туманом, который расползался по улицам, окутывая аккуратные домики и трамвайчики, которые спешили в неизвестном молодому человеку направлении. Казалось, что туман стремится к одному из самых известных мостов мире – «Золотым Воротам». Любой турист был бы очень рад посмотреть на местную достопримечательность, прогуляться по улочкам, таящим в себе какое-то особое очарование, вдохнуть полной грудью особый воздух, наполненный свободой – где, если не в Сан-Франциско, рассыпаются на мелкие песчинки все запреты?

Но для Физика всё это было сущей мелочью, у него есть определённая цель, эту цель нужно достичь.

Закинув рюкзак, который был его единственным багажом, на плечо, Сергей окинул внимательным взглядом зал аэропорта, а затем уверенно направился к выходу, намереваясь первым делом заехать в отель, где номер был забронирован заранее, и составить чёткий план своих действий.

Сергей чувствовал себя человеком, которому приказали найти то самое «не знаю, что», спасибо, что хотя бы сказали, где оно может лежать. Дело было за малым, как выразился Пригов, выкрасть флеш-карту с записанными на ней сверхсекретными кодами, похищенную у спецслужб месяц назад. Нужно заметить, что Пригов, кажется, даже не представлял себе, насколько непросто это сделать, когда дом похитителя кишит охраной, каждый его угол просматривается камерами и повсюду расставлены датчики движения. Что там за коды и для чего они нужны, Физик не знал – видимо, эта информация совсем не для него.

Номер в отеле, в который вскоре вошёл мужчина, оказался далеко не шикарным, впрочем, другого он и не ожидал. Для всех он перевоплотился в обыкновенного туриста, который должен каждое утро уходить любоваться красотами города, а возвращаться вечером с дичайшим восторгом на лице.

Время пребывания в Америке также ограничили – неделя. По мнению вышестоящего руководства он должен получить заветный носитель, вписавшись в эти временные рамки. Никто не подумал, как он это сделает, а глупый жребий решил, что сделает именно он.

Больше других волновался, пожалуй, Батя, когда узнал все подробности операции. Но к тому времени Физик уже был на борту самолета, а Булатов раздосадовано думал, почему не он вытянул короткую спичку. Его волнение, если на чистоту, сейчас не было никому нужно: Иван в России, а Сергей внимательно изучает план дома международного преступника, которого не могут отправить за решётку на протяжении почти двадцати лет.

Потерев замерзшие ладони, он сделал большой глоток чая и снова вернулся к доскональному изучению самых различных планов и данных, делая иногда пометки на листе бумаги.

Было, признаться, не по себе, мужчина, который побывал не в одной передряге, действительно растерялся, оказавшись далеко от команды, в чужой стране, один на один со своим заданием, которое оказалось не таким простым.

Часы беспрерывной работы и довольно тяжёлый перелёт дали о себе знать вечером, когда на Город у залива опустились сумерки, а дождь, наконец, окончательно утих, оставив вместо себя приятную летнюю прохладу и свежесть, которая проникала в небольшую комнату, освещенную одной лишь настольной лампой, через окно.

Физик потянулся и зевнул, чётко осознавая, что пора спать, хотя дома, в Питере – он глянул на наручные часы – всего лишь восемь утра. Плотно закрыв окно и проверив, заперта ли дверь, он скоро оказался в кровати и уже через минуту провалился в тревожный сон, полный непонятных образов, которые являли собой странное переплетение прошлого и настоящего.

Утро выдалось полным свежести и лёгкого тумана, который сероватой вуалью окутывал дома и кусты роз, что расточали приятный аромат.

Физик накинул на голову капюшон чёрной толстовки, дошёл до места, где по его подсчетам слепая зона, не просматривающаяся камерами, и вскоре перемахнул через забор.

Во дворе было тихо, кажется, в шесть часов все ещё спали, что было мужчине лишь на руку. Он быстро оказался у фасадной стены, которая до самого второго этажа была оплетена неведомым растением, и внимательно посмотрел вверх. Теперь было необходимо действовать с ювелирной точностью – один шаг в сторону мог означать крах всего.

Сергею не составило особого труда забраться на балкон на втором этаже, он глянул вниз, а меньше чем через минуту проник в дом. Не успел Мыцык осмотреться, как его хорошенько ударили, затем он полетел на пол, а на нем оказалась какая-то девушка.

– Who are you?* – прошипела она на безупречном английском и сильно нажала на предплечье молодого человека, отчего он выругался. – Ты русский?! – тут же изумилась незнакомка, а Физик, воспользовавшись секундным замешательством, столкнул её на пол, выхватил пистолет и навёл на девушку.

– Кто ты? – отчётливо проговорил мужчина. – И что ты здесь забыла? – теперь Сергей имел возможность, наконец, рассмотреть девушку. Она была довольна мила, большие тёмно-карие глаза смотрели без испуга, но с удивлением, пухлые губы чуть приоткрылись, а длинные русые волосы спутались. На ней была бесформенная чёрная футболка, тёмные джинсы и толстовка цвета хаки.

– Спокойно, – она потянулась к толстовке, но Физик снял пистолет с предохранителя.

– Кто ты? – жёстче повторил молодой человек.

– Я хотела показать удостоверение, – недовольно протянула девушка и, подняв одну руку, вытащила из кармана толстовки ксиву. – Теперь опусти пистолет, – она самодовольно хмыкнула, и Мыцык подчинился. – Кто ты?

– Сергей, – он ухмыльнулся, убирая пистолет. – И что здесь забыл Интерпол?

– Мне больше интересно, с какого перепугу твои боссы прислали сюда тебя?

– С чего ты взяла, что босс – не я сам? И вообще, с чего ты взяла, что меня кто-то сюда прислал?

– На такие задания отправляют пешек, которые хорошо работают, – Ульяна проигнорировала второй вопрос.

– Что же, приятно познакомиться, пешка Интерпола.

– А вот я как раз не пешка.

– Это ты так думаешь. Не обольщайся.

– Кто ты, ещё раз тебя спрашиваю! – девушка начинала злиться, принялась нервно загибать пальцы. – Что ты здесь ищешь?!

За дверью послышались приглушённые шаги, Ульяна схватила Сергея за руку, и они оказались за добротным дубовым столом тёмного дерева вплотную друг к другу.

– Кто ты? – снова прошипела девушка, а Физик вместо ответа приложил ладонь к её губам, призывая помолчать.

Ульяна недовольно сопела, но не решалась произнести ни звука ровно до тех пор, пока шаги не стихли.

– ВМФ, – Мыцык продемонстрировал красное удостоверение, но открывать его не счёл нужным. – Что здесь нужно Интерполу?

– Мне кажется, что гораздо более необычно встретить здесь ВМФ.

– А мне кажется, нам нужно пообщаться, – Физик бесцеремонно взял девушку за локоть и заставил подняться. – Выбирай сама, где.

***

– Итак, – Ульяна поставила на деревянный журнальный столик поднос, где были две чашки и шоколадные пирожные, – можешь начинать рассказывать.

– Что это? – снова ухмыльнувшись, молодой человек указал на пирожные, которые соблазнительно пахли.

– Шоколадные брауни.

– Хм… твои глаза, – он склонил голову на бок, – они, как шоколадные брауни. Мать, да я романтик!

– Обязательным условием службы в ВМФ является наличие справки об идиотизме?

– Да, а ты хочешь перевестись к нам?

– Мы разговариваем о серьёзных вещах, а ты ведёшь себя как идиот!

– Мне можно, у меня справка есть.

– Нет, скажи, ты реально больной?! – Ульяна в негодовании всплеснула руками. – Неужели нельзя говорить серьёзно?! Мы знакомы около часа, и всё это время ты ведёшь себя, как клоун!

– Да ладно тебе, – Физик несколько смутился. – Я нормальный, правда.

– Сильно в этом сомневаюсь, – буркнула девушка, усаживаясь рядом с ним. – Я могу говорить? – она изогнула бровь, а Сергей кивнул. – Военно-морской флот, – Мартынова перебросила через плечо волосы и внимательно посмотрела на нового знакомого, – что здесь забыл военно-морской флот? Я больше чем уверена, что мы ищем одно и то же, просто не понимаю, зачем это вам.

– А что вы ищите? – мужчина наклонился, и Ульяна ощутила его дыхание на своей щеке. – Скажи, и я отвечу, одно и то же или нет.

– Мне нужна флешка, – она повела плечами и отодвинулась, ощущая себя крайне неуютно в обществе молодого человека. Он смущал её своим дерзким взглядом, своей самоуверенной ухмылкой и своими глупыми шутками, которые просто выводили из себя. – И документы, – добавила девушка.

– Ты знаешь, что на флешке?

– Понятия не имею. А ты?

– Аналогично, – Физик вздохнул. – Ладно, я беру это на себя.

– Вот так просто? – скрестив руки на груди, Ульяна хмыкнула.

– Да, к чему всё усложнять? У меня есть план.

– Зачем вам эта флешка?

– Я не знаю, – честно ответил Мыцык. – Я пешка, меня в это не посвятили.

– Прости, что я так сказала…

– Всё нормально.

– Как ты попал в спецназ? К этому нужно как-то прийти, это же не шутки, – Мартынова сама не ожидала, что попытается наладить разговор.

– Ну, знаешь, докатиться до такого может каждый, – Физик хохотнул, – а вот остаться – это дело выбора. А ты… почему ты пошла в Интерпол? Мне кажется, это тоже не шутки. Тем более, что тебя отправили на довольно серьёзное и опасное задание. Счастье, что нас никто не поймал, а всё могло быть по-другому.

– Наверное, я просто сделала много неправильных вещей, – взяв в руки немного остывшую чашку, Ульяна посмотрела на её содержимое, – раньше, когда была младше.

– А сейчас ты очень старая! – Сергей рассмеялся.

– Нет, правда. Это что-то вроде искупления. Не знаю, как это описать или назвать. Мне нравится то, чем я занимаюсь, а риск придаёт остроты. Да, – она кивнула, соглашаясь со своими собственными мыслями, которые полнили сознание, – неправильные вещи. Именно так.

– А кто делает их, правильные вещи? Мы ошибаемся, а потом корим себя. А потом опять ошибаемся и корим себя по новой. Мы всего лишь люди. Мы психи.

– Возможно, – их взгляды встретились, и молодые люди смущённо улыбнулись друг другу.

– У тебя действительно красивые глаза.

***

Когда ты служишь в спецподразделении, кажется, что всё должно быть легко. А как иначе, когда добился таких высот в не очень-то преклонном возрасте? Именно так могут мыслить простые обыватели, но никак не те, кто постоянно играет со смертью по её правилам.

Их не спрашивают, хотят ли они, ответ «Так точно!» выставлен по умолчанию при даче присяги. Они рискуют собой, выполняя приказ, они идут к целям через пот и кровь и знают, что сами выбрали такую судьбу. И соскочить не так просто, это что-то большее, чем просто работа, чем просто служба, это жизнь, понятная лишь им.

Очередное задание было выполнено старшим лейтенантом Сергеем Мыцыком. Он держал в руках папку с документами и флешку, а начальство в Санкт-Петербурге было более чем довольно. Теперь осталось лишь передать Ульяне документы, как распорядился Пригов – а дальше можно лететь домой.

Не было никакого желания гулять, разглядывать достопримечательности и фотографировать всё подряд, хотелось лишь уснуть и позабыть, как его едва не пристрелили. Впрочем, к этому давно пора привыкнуть, но разве можно это сделать? Разве можно привыкнуть, что смерть ходит рядом?

– Привет! – звонкий голос очаровательной девушки, глядя на которую сложно поверить, что она работает на Интерпол, стал неотъемлемой частью этого путешествия. Они проводили практически всё время вместе, наивно полагая, что это всего лишь работа, даже самим себе не признавались, что зародилась какая-то взаимная симпатия, притяжение, которому нужно дать шанс.

– Привет, – Физик обернулся, и на его губах появилась улыбка. – Дело сделано, – он был рад, но осознание скорого расставания с Ульяной накладывало тень грусти.

– Отлично! – она выхватила из рук молодого человека документы и принялась быстро рассматривать.

– Да, это велено передать тебе, пожалуйста, не стоило благодарить! – Сергей рассмеялся, а девушка закатила глаза.

– А флешка?

– А флешка мне. Всё честно, Ульяна, документы вам, коды нам, – он повертел в руке информационный носитель, а затем убрал в нагрудный карман рубашки.

– Но, Сергей! – Мартынова возмутилась. – Как это понимать?!

– Что? Ты упрекаешь меня в том, что я сделал твою работу? Тебе не кажется, что это слишком?

– Слишком? Я просила тебя? Нет! Не нужно меня упрекать, понял?!

– Я тебя не упрекаю, Ульяна, – всеми силами Физик пытался сохранять спокойствие, – я просто пытаюсь объяснить тебе, что у меня тоже есть приказ, обязанности и прочее. Я должен, ты меня понимаешь?

– Твоя служба вот так просто встала между нами? – Ульяна сощурилась.

– Между нами? – Сергей опешил.

– Да… – сделав шаг вперёд, девушка провела ладонями по груди мужчины, затем пробежала кончиками пальцев по плечам, по шее, а он, как заворожённый, смотрел ей в глаза, – между нами, – добавила она шёпотом и запечатлела на губах Сергея невинный поцелуй.

– У меня приказ, – пробормотал Мыцык, развернулся и быстро направился прочь. Он чувствовал себя… странно? Да, он чувствовал себя именно странно. Ему не пятнадцать, он взрослый мужчина, а чувствует себя идиотом. И сбежал как идиот.

Едва оказавшись в номере, Сергей стянул через голову рубашку и швырнул на пол. Чёрт возьми, что вытворяет эта девушка?! Он ходил от стены к стене, пытаясь понять, что сейчас чувствует. Эмоции зашкаливали, они оказались смешаны в кучу, не давали разобраться в себе.

Физик резко остановился, вдохнул и выдохнул, затем надел футболку и подхватил рубашку, чтобы достать оттуда флешку и убрать подальше от людских глаз.

– Твою мать! – закричал он уже через секунду, понимая, что столь ценный груз отсутствует. Он просто исчез. Шумно выдохнув, Сергей упал на диван – что теперь делать? Он доложил Пригову, что всё в порядке, а затем потерял флешку. Как вообще можно её потерять?

Поток мысленной ругани в свою сторону прервался весьма неожиданно – Физик точно понял, что сейчас итог его задания однозначно в руках этой чертовки Ульяны. Да, конечно, кто ещё мог забрать эту проклятую флешку? Разве что человек из охраны, что едва не застрелил его в кабинете. Впрочем, тот бы точно позаботился о его устранении. Следовательно, флешка у Мартыновой, и он, Физик, сделает всё, чтобы выполнить это задание и вернуть ценный носитель информации, чего бы это не стоило.

***

Вместо того чтобы, наконец, выспаться и немного отдохнуть перед перелётом, Сергей проснулся в пять утра по местному времени и, наскоро побросав в рюкзак свои немногочисленные вещи, направился в аэропорт. Там было многолюдно, все спешили и галдели, что сильно давило на голову и раздражало. Задача была не из простых – найти среди этого муравейника девушку и вернуть то, что по закону принадлежит ему. Не совсем по закону, конечно, но такая формулировка была наиболее верной.

Фортуна, видимо извиняясь, перешла в этот раз на сторону Мыцыка, и он практически сразу заметил Ульяну, которая совершенно преобразилась. Её вечно растрёпанные волосы были собраны в высокий хвост, вместо бесформенных футболок и джинсов теперь была узкая чёрная юбка и белая блузка с откровенным вырезом. Мартынова вышагивала гордо, соблазнительно виляя бёдрами, чувствуя свою победу, а флешка висела на тонкой цепочке.

– Ульяна, стой! – Мыцык говорил громко, не стесняясь многочисленных людей в зале. Он быстро направился к девушке, намереваясь высказать всё, что о ней думает. – Ты знаешь, как это называется?! – Сергей был зол, раздосадован, сбит с толку. Какая-то наглая чертовка обвела его вокруг пальца, а теперь стоит и невинно хлопает ресницами. – Это принадлежит мне! – он схватил флешку, которую легко было принять за своеобразный кулон, и тонкая цепочка порвалась.