Текст книги "Кошка по кличке "счастье" (СИ)"

Автор книги: Алверио Левалк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 39 страниц)

Конфликт колец уже не имел смысла. Кольца солнца, урагана, тумана и дождя у нас, а у Варии только кольцо грозы. Кто из нас уже выиграл, у кого больше чертовых украшений? И на этом вроде конфликт должен был закончиться, но нет. Борьба за кольца, которая теперь при нашем превосходстве была чистой глупостью, продолжилась. Всё должно идти по канону и судьбу не изменить? Да черта с два! Пока я тут, мои друзья не пострадают! Но тем не менее нужно в будущем стараться сильно не вмешиваться. Это говорила мне моя интуиция, которая вылезала не так часто, чтобы её игнорировать, но мне так не хотелось думать о последствиях, так не хотелось загадывать на будущее и готовиться к худшему… почему нельзя просто наслаждаться настоящим?

Как только Ямамото, почти невредимый, вышел из здания, я налетела на него, словно маленький ураган, радостно вопя и поздравляя с победой. Даже зная, что он победит, я волновалась, потому что он мой друг. О таком друге я мечтала всю жизнь и не хотела потерять. После боя и объявления Червелло о завтрашнем бою неба, на которым должны присутствовать все хранители, мы всей дружной компанией завалились в круглосуточное кафе, где провели веселый вечер до четырех утра. С нами даже Хибари-сан пошел! Конечно, я была удивлена ему, но рада, пусть он и быстро ушел, что-то выяснив у своего экс-учителя. Наша компашка, весело смеясь на всю улицу (угадайте кто громче всех смеялся) ввалилась в неприметную, но уютную кафешку, где все мы уселись на диванчики и стали заказывать, кто что хочет. За все платила семья Кавалоне, потому что у Вонголы просто-напросто не было денег…

И зачем Дино заказал сакэ? Естественно, алкоголь я у него отобрала и хотела отправить обратно на кухню, как захотелось попробовать японскую водку… Я честно хотела лишь немного попробовать, но крышу мне снесло основательно даже от того, что я лишь попробовала. Сразу захотелось петь и танцевать и если первое я делала хреново, а потому не стала рисковать, то вот второе вызвало у ребят настоящий восторг. Хорошо еще, что танцевали вместе и не стриптиз… Кажется я даже Кею в щеку поцеловала и говорила ему о том, какой он классный, сильный, красивый и как я люблю D18, или я это говорила уже Дино? Ох, если бы только кто-нибудь знал что такое D18, от меня бы и кусочка не осталось. Даже золотая пыль, защищающая меня, не спасла бы. Домой нести меня пришлось на руках, потому что я, перенервничав немного (читай выхлебав в одиночку бутылку сакэ, заказанного Дино для него же, не сумев вовремя остановиться), уснула… Так и становятся алкоголиками.

***

А вот и ты, моя “любимая” пыточная. И ты, неизвестная мне девочка, называющая меня сестренкой. Солгу, если скажу, что рада тебя видеть. Сегодня в пыточной было очень темно, даже огонь не развевал тьму вокруг. А еще было холодно. Очень и очень холодно. Мороз пробирал аж до костей, и было больно дышать. Что за пытку она придумала сегодня? Как я заметила, эта девочка-маленькая-садистка, всегда искала новые виды пыток и не повторялась. И как же я была права! На этот раз не было ни ржавого скальпеля, ни серной кислоты и даже кувалды, так хорошо мне знакомой, не было. Азот. Жидкий азот и сухой лед делали температуру в комнате настолько низкой, что мое тело во сне, которого я никогда не видела, а только чувствовала, уже было на тяжелой стадии обморожения, судя по очень замедленному дыханию. Моей мучительнице, щеголявшей в легком платьице и босиком, холодно не было совсем, будто её согревали мои мучения. Она напевала всю ту же песню моей любимой рок-группы и эта песня отвлекала от боли и холода. Только благодаря этой песни я пока держалась. Пока… Не знаю сколько я продержусь, прежде чем сойду с ума, но я определенно постараюсь не доставить этой твари удовольствия.

– Сестренка! Почему ты так холодна? – Язвительно, с ядом и сарказмом, осведомилась девчонка и заплясала перед до мной, звонко смеясь. Её голос и смех бесили и, как ни странно, от этого становилось теплее. Огонь ненависти и злости внутри отвлекал от боли и холода. – Ты уже не чувствуешь боль? Почему ты не хочешь меня порадовать своими криками и стонами? – Обиженно интересовалась садистка и, взяв раскаленную кочергу, стала тыкать ею в меня. Холод сменяющийся раскаленным металлом дарили такие яркие болезненные ощущения, что у меня мутилось в глазах и я почти закричала, но что-то не давало. У меня не было кляпа во рту, это я чувствовала, но все равно не могла кричать. – Упрямая дрянь! – Девочка разозлилась не на шутку. Она отчаянно стала давить кочергой на мой живот, желая услышать мой крик или хотя бы стон, но я была нема, как рыба или труп. Хотя вторым я стану после еще одной пытки этой ненормальной. Я хотела кричать. Я очень хотела кричать, биться в конвульсиях и хоть что-нибудь сделать, но не могла. Мне оставалось лишь наблюдать за тем, как бесится моя мучительница. Осознание собственной беспомощности заставило ироничную улыбку закрасться на мои губы и, судя по удивлению девочки, она увидела эту улыбку. И ей это не понравилось.

– Ты должна страдать! Тебе должно быть больно!– Отчаянно закричала садистка и ударила меня по лицу. Это оказалось очень больно, но не так, как кувалдой по ноге… – Я знаю, что заставит тебя страдать… – Мне не понравился блеск в её глазах. Кровожадность, жажда боли и страданий других, злорадство и истинное садистское удовольствие отступили. Сейчас я видела то самое главное, которое пугало меня больше всего: обещание настоящей боли… – Ты не посмеешь обидеть моих друзей, иначе я обращу тебя в пыль… – Прошептала мои слова девочка и залилась противным смехом, согнувшись пополам. Она сказала это таким издевательским, саркастичным тоном, что будь я в другой ситуации, обязательно бы обиделась. Но сейчас я испугалась. Испугалась за друзей. А вдруг эта малолетняя дрянь может и в их сны залезть? Нет! Я не хочу этого! Боже, меня шантажирует плод собственной буйной фантазии! И самое кошмарное, что я ничего не могу с этим поделать!

– Сестренка, к тебе гости… – Издевательски пропела моя мучительница и подошла к выходу из пыточной, зажигая факел на стене. Её бледная рука опустилась на ручку тяжелой кованной двери и она потянула её на себя. Раздался противный скрип, режущий слух и вот, когда дверь открылась, из темноты вышел…

***

– Анабель! – Взволнованные Гокудера и Ямамото прокричали мои имя в один голос и я, еще не отойдя от содержания сна, резко села, закричав то, что хотела прокричать там:

– Не смей! – Крик вышел на славу и оглушил парней, но мне уже было все равно. Я обняв колени, уткнулась в них лицом и рыдала, рыдала и рыдала. Меня одолевал озноб, те места, которые мне прижгли во сне, болели, но не так сильно, как в пыточной. Не знаю кого именно привела эта мелкая тварь, но точно помню, что не хотела, чтобы с ним что-то случилось. Единственное, что поняла из сна, так это то, что того, кого решила пытать эта садистка, был явно мужского пола и более того, он был мне хорошим другом. Знать бы способ противостоять этой дряни и я бы обязательно противостояла, но я беспомощна, как беззубый котенок лишенный когтей и глаз. Во сне могу лишь видеть, но ни дара речи, ни свободы действий у меня нет. Может это высшие силы мира сего отыгрываются так на мне за то, что я меняю канон? Если так, то я готова терпеть эти пытки, переживать новые мучения вновь и вновь, вновь и вновь… Главное, чтобы мои друзья были в порядке, главное, чтобы они были живы-здоровы и счастливы, а уж с собственным кошмарами можно смириться, даже привыкнуть к ним. Наверное.

Ямамото, первый отошедший от моего крика (благодаря усердиям Скуало бейсболист уже привык к звуковым ударам), крепко обнял меня, прижав к себе. Я сжала в руках его футболку, уже успокаиваясь. Тепло вонгольского дождя успокаивало и заставляло забыть о боли. Вот это я понимаю, очищающий и успокаивающий дождь…

– Анабель, вот. – Гокудера, сделав вид, что просто проходил мимо, протянул мне стакан с водой. Я смущенно улыбнулась ему, взяв стакан трясущейся рукой и сделав пару глотков. Жажда меня не мучила, но отказаться от заботы не получилось: это выглядело кощунственно по отношению к беспокоющемуся другу. – Что снилось на этот раз? – Лениво поинтересовался он, как бы невзначай, а я, прикусив губу и сильно сжав кулаки, отвернулась. Не хочу говорить им об этом. Не хочу чтобы они знали. В своей не такой долгой жизни, я всегда держала свои проблемы при себе и жаловалась лишь на те, которые не считала значительными. Так я могла быть такой как все, могла найти общий язык со всеми. Да и кому интересны мои проблемы? Мои проблемы – это только мои проблемы. А если буду постоянно показывать всем свои проблемы и открывать душу, то как можно будет дружить с человеком? Это уже не дружба, а лишь сочувствие тебе, дружба из жалости. Я натянуто улыбнулась парню, думая о том, что такая дружба мне и даром не сдалась.

– Не важно. А вы чего проснулись? – Удивилась я, смотря на них, надеясь поскорее перевести разговор на менее щекотливую тему. – Не уж-то я кричу во сне? – Удивленно хлопая ресницами, поинтересовалась я, но они отрицательно покачали головой. Ямамото, отвернувшись от меня, но не выпуская из своих объятий, ответил на мой вопрос:

– Ты не кричишь. Ты что-то неразборчиво шепчешь… – Дождь Вонголы задумался и на ломаном русском сказал “хватит”. Звучало это как “хфатиит” или как-то так, но разобрать было не так сложно. Значит во сне кое-кто изволит говорить на русском. Неплохая новость, потому что мои слова сквозь сон никто не понимают. Стоп…

– Ребята, покормите Фел! А я в школу! Я уже два дня там не появлялась! – Убежав в ванную, попросила я ребят. В рекордно быстрые сроки собралась, оделась, взяла сумку и убежала в школу, не дав друзьям ни одной лишней минуты на то, чтобы попытаться завести диалог или зажать меня в угол, чтобы лишить возможности сбежать и все-таки принудить к разговору. И о чудо: у них ничего не получилось, все-таки жертвой я оказалась верткой и я не опоздала в храм знаний! Это правдо было чудом, если вспомнить, что проснулась моя персона примерно за полчаса до звонка на урок, но как оказывается придает скорости не желание разговаривать о чем-то лично тебе неприятном.

День прошел довольно пресно и неинтересно, разве что Кио разбавлял эту скуку своими недовольным, но смешным бубнежем. Честно сказать, этот рыжик мне начинал нравится, как друг и товарищ, да и опять-таки Гокудеру напоминал. Киоко и Хана тоже оказались неплохими собеседницами (мы учились в одном классе, но я всегда на переменах куда-нибудь сваливала, чтобы не попасться вонголятам на глаза). Теперь, встречая Кею в коридорах школы, я не боялась, что он будет пытаться меня убить. Он вообще, как только видел меня, отворачивался и пытался игнорировать, причем вполне успешно. Между прочим, такое его поведение тоже не хилый прогресс!

На последнем уроке, решив все задания, которые нам дал учитель, я откровенно скучала, как в кабинет зашел Кея, вызвав меня в кабинет дисциплинарного комитета. Одноклассники посмотрели на меня с таким сочувствием и сожалением, что было понятно, что я в их глазах уже труп. Демонстративно фыркнув, взяла сумку и пошла следом за Хибари, у двери остановившись.

– Ребятки, если увидите, как нечто, говоря на непонятном языке, летит вниз головой с крыши, знайте что это буду я и я погибну смертью храбрых. – Улыбнувшись, сказала я и соизволила продолжить путь в кабинет дисциплинарного комитета, гадая зачем понадобилась грозному главе этого самого комитета. Может он хочет поговорить о том, что происходило вчера в кафе? Ну да, согласна, перегнула я немного палку. Но я была пьяна вдрызг, меня можно понять и простить! Или он всё-таки свалил раньше того момента, когда я начала буянить? Вот бы еще вспомнить!

– Кея-тян! – С улыбкой до ушей, я открыла дверь кабинета, посмотрев на хмурого парня, сидящего на диване. – Зачем звал? Кстати, спасибо, если бы не ты, я бы на уроке от скуки сдохла. Такие легкие темы… – Без умолку продолжала говорить я, приложив указательный палец к уголку губ и смотря в потолок. – А вообще извини за вчерашнее. – Виновато шаркнув ножкой, невинно похлопала глазками, но раскаяния в моих словах было ни на грамм. Я прошла к дивану и села перед Хибари, положив руки на колени. Как же я все-таки не люблю эти долбанные юбки! – Как говорится в России, что у трезвого в голове – то у пьяного на языке. – Когда ежик явно не понял смысл моих слов, я тихо выдохнула. Ну не знакомы здесь с Россией и её традициями. Раз не знакомы, будем учить, хотя сама я нуб в этом. – Это значит: то, что не скажет трезвый, пьяный обязательно выскажет. – Соизволила пояснить и наконец-то замолчала, решив послушать чудесный голосок Хибари-сана, а то уже соскучилась по его голосу. И вообще, моим голосовым связкам тоже нужен отдых. К моему великому разочарованию, Кея лишь указал на край дивана, на котором сидел, призывая меня сесть на указаное место. Ослушаться или нет? Раз он меня спас от скучного урока, то можно и послушаться. Но это первый и последний раз, потому что он еще и возгордиться может. Передернув плечами, я последовала немому приказу и села куда указали. Как только я приземлилась на край дивана, Хибари положил свою голову мне на колени… Я даже опешила от такой наглости, но сказать честно было приятно. Наш гордый ежик, как только нашел себе подушку, коей являлись мои колени, закрыл глаза и походу стал засыпать, чего лично мне не хотелось.

– Эм… Кея-тян, я конечно все понимаю… – Миролюбиво начала говорить, чуть сбавив громкость: всё-таки совесть тоже нужно иметь, тут человек подремать собрался. – Но мне как-то неудобно… – Слабо вякнула я, чисто из вредности. Естественно, он меня не послушал. Я выдохнула, ласково, почти по-матерински улыбнувшись. Он такой милый когда спит. Приятно видеть его таким, а еще приятнее ощущать, как он спит на мне, слышать его тихое дыхание. Наверное, это и есть материнская любовь. Выдохнув, я уже совсем не боясь гордого и грозного ежика, решилась провести рукой по его голове. Аккуратно, подушечками пальцев, я пробежалась по черным волосам, ласково коснулась ушка и щеки. В моем видении на моих коленях лежал не Хибари Кея, а маленький Кея-тян, которому нужна забота и ласка. Кея напрягся и недовольно посмотрел на меня, но я лишь улыбнулась в ответ на его взгляд, чувствуя затопляющую душу нежность, срывающую крышу и душащую инстинкт самосохранения в зародыше.

– Что ты делаешь, травоядное? – Сонно осведомился парень, тем не менее не спеша покидать мои колени, на которых он так хорошо устроился. Я издала тихий смешок, смотря ему прямо в глаза. Материнский инстинкт это, или я правда люблю Хибари, но мне захотелось его поласкать, подарить ему частичку души, вместе с заботой. В последнее время такое желание часто возникает по отношению не только к ГДК. Я задумалась. Помнится давным-давно, во времена третьего класса мы учили колыбельную и за нее я получила пять. Почему бы сейчас не спеть её?

– Кея-тян, я сейчас буду петь, ты только не смейся и хотя бы притворись, что спишь, чтобы мне было не обидно. – Попросила, тихо вздохнув и припоминая слова песни. Хибари перевернулся на спину и теперь его затылок лежал на моих коленях. Он, сложив руки на животе, внимательно смотрел на меня, ожидая моих дальнейших действий. А сколько скептизма и насмешки у него во взгляде! Я подняла голову, прикрыв глаза и сделав пару глубоких вдохов, начала петь, стараясь игнорировать пристальное внимание со стороны ГДК.

– Спи, мой мальчик… – Нежно протянула я и почувствовала, как напрягся парень, совсем как мои голосовые связки, не привыкшие выдавать что-либо мелодичное. Интересно, Хибари когда-нибудь пели колыбельную? Или он с пеленок суровый японский терминатор? Бедный Хибари-сан! Но ничего, теперь я стану его мамочкой. А почему нет? Вон у Варии мамочка Луссурия, а у Вонголы мамочкой буду я. Думаю Реборн не станет противиться, а других и спрашивать нечего, все равно за них все решает аркобалено. – Спи, малыш… – Продолжила распевать, ласково улыбнувшись и открыв глаза. Кея смотрел на меня с недоверием и некой тревогой, будто я резать его хотела, но тот факт, что не осталось и следа былой насмешки в его глазах, радовал меня. Погладив его по голове, уже не закрывала глаза, а пела, смотря в “стальные” глаза парня. – Набирайся сил. Прогоню кошмары: кыш! – Я даже шутливо нахмурилась, но тут же улыбка расцвела на моих губах. – Чтобы сон твой был: Сладок, легок, невесом, нежен как родимый дом. – Нежен как родимый дом. Помнится, как впервые эту песню пела маме. Она тогда болела и лежала в больнице, а я усердно училась ради нее. В тот день должна была быть решающая операция и я пела эту песню ей, как раз перед тем, как её увезли в операционную. Теперь же пою эту песню, когда маме плохо или случается какая-нибудь беда. Может это из-за чувств, которые я вкладываю в песню, а может эта сама песная такая волшебная, но от нее становится так легко и тепло на душе. И плевать, что она предназначена сыну… Глаза защипало, но я сдержала слезы, которые неожиданно отступили. Видимо свой запас слез, копившийся уже лет пять точно, я растратила.

– Баю-баю-баю-бай. Спи, мой милый, засыпай… – Все так же гладя Кею по голове, я наклонилась и нежно коснулась губами его лба. Грозный хищник Намимори спал, как младенец. Не знаю, уморился ли он так, или это мое хреновое пение, но он спал. Я тоже решила, что неплохо бы вздремнуть и прикрыв глаза, стала проваливаться в пучину сна, откинувшись на спинку дивана…

***

Я была не в пыточной. На этот раз я была в красивой, но душной комнате, где источником света была керасиновая лампа, стоящая на столике перед зеркалом. Я сидела на пуфе, а на моих коленях сидела моя мучительница, только куда симпатичнее и моложе, чем в пыточной. Светлые её волосы вились и были сырыми, как после принятие ванны, кожа не была бледной, она была чистой и здоровой, даже на щеках румянец играл. Этот образ резко не сходился с тем, что я видела в пыточной, но то, что эта была именно та садистка, сомнени не было. Посмотрев в окно, поняла, что сейчас вечер и мы, похоже, в каком-то средневековом замке или в чем-то подобном. Может какой-то особняк?

– Они убили моих родителей на моих глазах… – Без какой-либо эмоции сказала девочка, просто констатируя факт. Я посмотрела на нее с болью, чувствуя, как щемит сердце. Сейчас она не та садистка, которуя я мечтала придушить, сейчас перед до мной простая девочка, ставшая в одно мгновение сиротой. – За что?– Поинтересовалась она, посмотрев в зеркало, но смотря не на свое отражение, а на мое. Я тоже посмотрела в зеркало, но мое отражение было расплывчато и глаза, не слушаясь меня, опустились на отражение девочки. Губы мои растянулись в нежной улыбке, и красивую расческу, лежащую на столике, взяли мои руки, которые явно принадлежали не подростку, а девушке или даже женщине.

– Люди очень жестокие и алчные существа. Эта наша сущность. – Это явно не те слова, которые надо говорить убитом горю ребенку, но что-то внутри считало по-другому, что-то думало за меня, делало за меня, говорило… Спасибо, что оставили мне возможность видеть, думать и просто анализировать всё происходящее! – Но не все люди такие. Некоторые могут подавить в себе эту тьму и вернуться к свету. Твои родители знали, что уже не выберутся из темного мира Мафии, но не хотели втягивать тебя. – Расчесывая непослушные светлые волосы девочки, говорило мое (а моё ли?) тело. – Ты вырастешь, выберешь свой путь в жизни, но мафия не доберется до тебя. Знаешь почему? – Улыбка была не просто нежной и ласковой, а как бы покровительственной, будто я была мамой этой девочки, чего быть не могло. Девочка вопросительно взглянула на меня и её глаза были не светлыми, с искорками безумия, а темно-синии, с каким-то грустным огнем. – Потому что я защищу тебя, даже ценой собственной жизни. – Легко и просто ответила я, хотя знала, что это не мои слова. Душа наполнилась теплом и желанием крепко-крепко обнять девочку, отгородить её от всех бед и всю боль, тьму её души забрать себе, чтобы она просто-напросто не знала горя. – Нереза, ты хочешь быть моей сестрой? – Ласково погладив девчушку по волосам, поинтересовалась я. В темно-синих глазах девчушки загорелся радостный огонек, огонек надежды. Она кивнула и обняла меня, обхватив тонкими ручками. Моё сердце болезненно сжалось от жалости: действительно моё, это чувство не было навязано тем, что управляло телом.

– Сестренка… – Это нежный шепот, почти крик души, заставил сердце трепетать. Я обняла девочку, чуть не плача от счастья. Почему за одно лишь слово произнесенное этим ребенком я готова на все, даже на смерть?..

***

Открыла глаза, чувствуя как по щекам скользят слезы. Образ девочки-садистки и девочки-сироты из снов не ввязались между собой, но если хорошенько подумать, то можно придти к выводу, что после того, как мы стали сестрами, что-то произошло. Что именно я не знаю, но произошедшее окончательно свело девчушку с ума и она отдалась тьме. Похоже, в этом сне есть какой-то смысл, но какой мне пока было не дано понять. Осмотревшись, я с удивлением осознала, что до сих пор нахожусь в кабинете дисциплинарного комитета, с Хибари-саном на моих коленях. ГДК так сладко спал, что я не решилась его будить, просто стирая слезы с щек. Теперь я по крайней мере могла сказать, что это были не мои слезы, а слезы той девушки, взявшей опеку над Нерезой. Знала ли та девушка чем обернется её решение? Навряд ли. Какая же все-таки странная штука жизнь: ты искренне желаешь сделать добро, но в ответ получаешь лишь нож в спину или серную кислоту в глотку, как в случаи с Нерезой! Теперь я знала имя своей мучительницы, а это уже прогресс. Может удастся что-нибудь узнать о ней? Разобраться в причине таких сновидений и наконец-то прекратить их? Было бы великолепно.

– Кея-тян, просыпайся. Тихий час уже прошел. – Ласково пропела я, погладив ежика по голове. Хибари открыл глаза, недовольно посмотрев на меня, но на меня его убийственный взгляд уже не действовал. Кея, поняв бесполезность своего взгляда, зевнул, прикрыв рот. – Не голоден, Кея-тян? – Поинтересовалась, дотянувшись до сумки и достав оттуда бенто, которое я готовила (Ямамото все-таки смог научиться меня делать онигири).

– А что есть? – Устало поинтересовался он, не торопясь уходить с моих колен. Конечно, у меня уже ноги затекли так сидеть, но ради Хибари можно и потерпеть, ведь человеку явно не хватает простого человеческого тепла, как бы он всех не обзывал и не стремился избить.

– Ну-у… Есть онигири. Я их сама готовила, но, думаю, получилось вкусно. – Улыбнулась, открыв коробку и достав рисовый треугольник с начиной. – Будешь? – Вновь спросила я, ожидая ответа. ГДК закрыл глаза, размышляя стоит ли рисковать или нет, но спустя пять минут просто открыл рот, как бы призывая меня покормить его. Это высшая степень и проявление наглости выбесили меня, но, стараясь сохранять спокойствие, стала кормить этого наглеца. Хорошо, что он мне хотя бы пальцы не облизывал, как я читала в немногочисленных фанфиков по пейрингам с Хибари. В основном все фанфики по яою… Но гетные тоже встречались. Редко. Довольно-таки редко, чтобы я их не видела. А вообще большинству девушек нравится Бельфегор, а я по ходу тайная мазохистка, раз мне нравятся такие опасные личности, как Ананасик ака Мукуро, Аллауди-сан, Кея-тян, Занзюшечка и некоторые вонголята, как из первого, так из десятого поколения. Короче говоря, большинство моих любимых персонажей те еще брутальные мужики и самцы. Етить, понесло меня не в ту степь. То-то щеки горят. Может простудилась? После ледяного душа, что устроили мне парни, когда не могли меня добудиться, простуда еще не самое страшное, чем я могу отделаться. Когда Хибари наелся, настала очередь есть мне. Онигири и правда получились вкусным, но побольше соли не помешало. Облизывая пальцы, я смотрела в стену перед собой, думая одновременно и обо всем подряд, но ни о чем конкретно. Мысли просто перескакивали с одной на другую и создавали кашу в моей буйной голове, под пристальным взглядом “стальных” глаз гордого ежика. Кажется я теперь “немножко в плену”. То бишь и уйти могу, но мне как бы не дает, хотя я и не пробовала… Нет, это точно простуда! Уже бредить начала.

– Кея-тян, я пойду домой? Мне еще уроки делать… – Предприняла я робкую попытку пойти домой и на мое удивление, Кея согласился отпустить меня с миром. Сытый хищник всегда добрее голодного. Хибари наконец-то покинул мои колени и я только поднялась, как поняла, что ноги меня не слушаются, так сильно затекли. Благо облако Вонголы поймал меня.

– Что с тобой, травоядное? – Без интереса, скорее так, для галочки, поинтересовался строгий ГДК, а я, тяжело дыша, натянуто улыбулась, пытаясь справится с жаром, накатившим на меня. И этот жар был явно не от смущения или высокой температуры в кабинете.

– Да так, ноги затекли. – Теперь я и сама не была уверена в том, что все так просто. Похоже, я заболела. По крайней мере жар и слабость во всем теле красноречивее любых других симптомов говорят мне о том, что пора в постельку, хлебать супчик и восстанавлить свою нервную систему заново, заодно обновляя иммунитет. Кея, кажется, поверил мне и я, взяв сумку, без проблем покинула его кабинет. Надо будет зарулить по дороге домой в аптеку, у Хаято в аптечке едва ли найдется жаропонижающее. По дороге встретился Гокудера (помянешь черта, он и появится) и Ямамото, которые снова начали ходить в школу.

– Что с тобой, выглядишь паршиво? – Угрюмо поинтересовался подрывник, лишь потому, что я живу с ним и в случае чего ему отвечать за меня. Я почти почувствовала себя оскорбленной, но почти не считается, да и в изумрудных глазах читалось беспокойство. Как же, наверное, этот пиротехник со мной заколебался.

– Со мной все в порядке! – Поспешила ответить я, прежде, чем парни убедятся в обратном. – Встретимся дома, Гокудера. Пока, Ямамото. – Скоро распрощавшись с недоумевающими друзьями, свалила восвояси. Шла я быстро, мечтая лишь о том, чтобы побыстрее добраться до дома и забраться в кровать. Хотелось спать…

Как только я вышла с территории школы, я увидела Шамала, пристающего к школьницам. Ну как обычно, хоть что-то в этом мире не меняется! Я улыбнулась, радуясь удачной встрече. Уж кто-кто, а этот докторишка уж точно поможет мне, тем более я не парень, так что не отмажется!

– Здравствуйте, Шамал-сан.– Дружелюбно помахав рукой, поздоровалась я, улыбаясь. Доктор сразу переключил внимания на меня и девушки, которых он окучивал, быстренько смылись, радуясь удачной возможности избавиться от извращенца. – Я слышала вы хороший врач, не могли бы вы мне помочь? Я кажется простудилась, а болеть ой как не хочется… – Пожаловалась я, забавно надувая щеки и губы, как ребенок. Конечно, он мне не отказал, тут же “распушив хвост” перед представительницей слабого пола! – Ай… – Неприятно, когда тебя кусает москит, но зато сразу от места укуса по телу прошел холодок. – Спасибо большое. – Я благодарно поклонилась, как это принято у японцев.

– Пожалуйста, красавица! Дай поцелую! – Шамал в любой ситуации бабник. Остановив его легким ударом в живот, даже скорее тычком, я резко схватила его за галстук и чмокнула в щеку, быстро отпрянув и засмеявшись. Его небритая щека оказалась колючей и, конечно же, неприятной. Но все же я его поцеловала в щеку, в знак благодарности. Так сказать отплатила ему за оказанную услугу. Мужчина был в шоке.

– До свидания!– Махнула рукой, уже собираясь уйти, как засмеявшись, обернулась через плечо. – Шамал-сан, побрейтесь пожалуйста, а то с вами и так никто не хочет целоваться, а с вашей колючей щетиной и вовсе не захочет! – Посоветовала я и отвернулась, насвистывая незатейливую мелодию. Простуду как рукой сняло! Чудо москиты, воистину чудо.

***

– Чаоссу! – Как только я зашла на кухню, намереваясь налить себе чаю и покормить трущещуюся о мои ноги кошку, меня встретил солнечный аркобалено, попивая кофе. Я выпала в осадок. Чего этот малыш забыл у меня на кухне (да, кухню Гокудеры я уже считала своей)? – Как успехи в школе? – Как бы невзначай спросил аркобалено, а я, взяв себя в руки, прошла к холодильнику, открывая дверцу и доставая кошачьи консервы.

– Темы что сейчас проходят в школе знаю из материала прошлого года, а потому на уроках мне скучно, за то оценки хорошие. В Японии такая забавная система образования! – Улыбнулась я, наложив в тарелку Фел немного еды. Кошка, довольно заурчав, лизнула мою руку и принялась за трапезу. – Реборн-сан, вы пришли насчет окончания битвы колец или чтобы узнать что-то еще? – В лоб спросила я, поставив чайник на огонь. Поворачиваться лицом к аркобалено не спешила, занимаясь тем, что готовила чай. Малыш не ответил, но, чувствуя его взгляд, поняла что пришел он именно за информацией. – Пока я не могу сказать вам ничего существенного, но как вспомню, обязательно скажу. – Соврала я, но мне не особо-то поверили.

– Мы нашли у школы твою сумку. – Резко развернувшись, я удивленно уставилась на аркобалено. Мою школьную сумку? Они нашли её? Какое счастье! У меня же там, помимо учебников, лежала куча всего! И в первую очередь тетрадка по аниме Реборн, с кучей полезной информацией. Реборн, заметив мое оживление, указал рукой в коридор, мол сумка там. И правда. Моя любимая, дорогая (не по цене) сумочка лежала себе на тумбочке, целая и невредимая. Я тут же, перерыв её содержимое, выудила самое нужное мне, а именно толстую тетрадку на пружине, с огромными тремя буквами на обложке: KHR и изображением тунца. Ну точнее Тсуны. С радостным криком, я прижала тетрадь к груди и побежала на кухню. По привычке запрыгнув на кухонную тумбу, я открыла тетрадь и принялась в запой читать свои записи.

– Реборн-сан, послушайте. – Освежив свои знания, я посмотрела на аркобалено. – Кольцо неба Вонголы отвергнет Занзаса, потому что в нем нету крови Вонголы. Он приемный сын Девятого и быть следующим боссом не может. Тсуна во время боя с боссом Варии научится использовать технику Первого, немного её изменив. Вария уйдет в историю, но в будущем… – Ага, в десятилетнем будущем. – Вария поможет нам в войне с одной мафиозной семьей, которая вознамерится получить власть над всей мафией. – Закончила я свой краткий доклад. – Более подробно я расскажу, когда конфликт колец закончится и мы столкнемся со следующей напастью, но уверяю вас, Реборн-сан, что ничего серьезного не случится. – Улыбаясь, добавила я и серьезно посмотрела на Реборна. – Я не позволю никому пострадать…